Эмили Шоу за всю свою жизнь ни разу не убегала от трудностей. Даже во время знаменитого калифорнийского пожара, когда весь город был охвачен пламенем, она взобралась на крышу своего горящего дома и мужественно боролась с огнем, заливая его водой из садового шланга. Эмили не ушла даже тогда, когда языки пламени уже обжигали ей лицо и руки, и в конце концов победила разбушевавшуюся стихию.

Не струсила она и тогда, когда город был затоплен водой после многодневных проливных дождей. Вместе с другими жильцами Эмили таскала мешки с песком и помогала соседям сохранить их имущество.

А уж об ужасном землетрясении в Нортридже и говорить нечего. Как и все ее соседи, она упала глубокой ночью с кровати и, замерев от страха, наблюдала, как фарфоровая посуда падает с полок и разбивается вдребезги. Тогда не осталось ни одного целого окна в доме, а все хрупкие вещи превратились в груду осколков. И пока дом Эмили, а вместе с ним, казалось, и весь мир содрогались как в аду, распадаясь на части, она хранила олимпийское спокойствие и хладнокровно спасала то, что еще можно было спасти.

Но сейчас совершенно другая ситуация. Каждый раз, когда Эмили вспоминала швы на голове сына и отметины от пуль в его комнате, ее охватывал панический страх за судьбу мальчика. Оказывается, даже самые страшные стихийные бедствия воспринимаются гораздо легче, чем угроза, исходящая от людей. Стихия сплачивает всех, а индивидуальная угроза разобщает и дезориентирует. В первом случае люди проявляют солидарность, а в последнем — человек остается наедине с опасностью. Никто не поможет, не спасет, не протянет руку помощи.

«Ну ладно, я трусиха, — думала Эмили, сердито швыряя джинсы, майки, рубашки, блузки и прочие предметы одежды в огромный чемодан, — но не все же такие в конце концов. Пусть попробуют справиться с этими мерзавцами, а я не хочу рисковать жизнью ребенка». Сейчас она уже окончательно убедилась в том, что с нее достаточно. Сколько можно бороться за свое благополучие? Сколько можно переносить все эти пожары, наводнения, землетрясения, молодежные беспорядки, неверного мужа и вот теперь еще этих гнусных наркодилеров? Эмили уже с лихвой насладилась всеми прелестями этого пресловутого Золотого Штата. Большое всем им спасибо за доставленные удовольствия.

— Мама, я уже все собрал, — послышался сзади голос сына.

Эмили обернулась и увидела, что Керри стоит на пороге спальни с большой кожаной сумкой в руках. Выражение его лица было отрешенным, огромные зеленые глаза покраснели от слез.

— Помочь тебе? — спросил он таким жалким, преисполненным раскаяния голосом, что у нее защемило сердце.

— Нет, сынок, я тоже уже собралась. — Эмили застегнула молнию на чемодане и взяла со стола сумочку с туалетными принадлежностями, где не было ничего лишнего. Только косметика, зубная паста и кое-что для ухода за волосами. Все остальное брать в дальнюю дорогу она не решилась. Да и кто знает, сколько времени им придется путешествовать?

— Мама, как ты думаешь, бабушка будет нам рада? — осторожно спросил Керри, поспешно взяв у матери тяжелый чемодан с вещами.

— Не знаю. Когда-то она говорила, что всегда рада видеть нас у себя. — Эмили решила не сообщать сыну о своем последнем, весьма неприятном, телефонном разговоре со свекровью. Та, конечно, сделала вид, что очень рада столь неожиданному визиту родственников, однако чутье подсказывало Эмили, что на самом деле все далеко не так просто. Она не слышала искренности в ее голосе, а к концу разговора от былого энтузиазма не осталось и следа. Люсиль была щедра на обещания, но как только дело доходило до реальной помощи, ее приглашения сразу становились менее настойчивыми. Видимо, она более всего заботилась о своем благополучии, а пребывание гостей в доме всегда связано с хлопотами.

— А ты не сообщила ей о том, что… что произошло? — поинтересовался Керри, когда они спускались по лестнице.

— Нет.

— Почему?

Эмили грустно улыбнулась:

— Чтобы не накалять обстановку, пока мы не приедем. И вообще мне не хотелось бы, чтобы она знала об этом происшествии. А ты веди себя как пай-мальчик в доме бабушки.

Керри направился с сумкой и чемоданом к багажнику «мустанга». Эмили старалась не отставать от него.

— Другими словами, — продолжал он, не оборачиваясь к матери, — если я начну бузить, то ты натравишь на меня эту мегеру? Я правильно тебя понял?

Эмили шлепнула его по заду косметичкой.

— Попридержи язык, негодник. Это же твоя родная бабушка! Имей хоть какое-то уважение к старшим! — Открыв багажник, она бросила туда свою сумку.

— Мама, ты же сама совсем недавно называла ее мегерой! — возмутился Керри, укладывая чемодан и сумку в багажник.

— Нет, я называла ее злой женщиной, но дело вовсе не в этом. Ты ее внук и должен уважительно относиться к бабушке.

Эмили бросила настороженный взгляд на то место, где ночью стояла старая машина Стива, а затем посмотрела на разбитые окна дома, которые Керри наглухо заколотил фанерой. Над горизонтом медленно поднималось солнце, размывая ночные тени, а вместе с ними исчезал и страх.

Но к концу дня снова наступит темнота и вернется страх перед силами зла, угрожающими ее сыну. Она не представляла, как можно провести еще одну такую ночь в этом доме, как можно вынести зловещий свист пуль и звон битого стекла. А если эти пули найдут живую цель, а не оконное стекло и стены?

— Мне не хочется уезжать, мама, — тихо признался Керри, закрывая багажник.

Эмили с удивлением посмотрела на сына и вздрогнула, мгновенно уловив перемену в его голосе. По щекам мальчика стекали крупные слезы, и он не пытался скрыть от нее своих чувств.

— Мне очень нравится наш дом, — промолвил Керри.

Эмили прижалась к сыну, обняла его и вдруг подумала о том, что впервые за долгие годы обнимает сына на улице, где каждый встречный может обратить на них внимание и назвать его маменькиным сыночком, а это самый страшный приговор для выросших на улице сверстников. Конечно, Керри всегда противился этому, но сегодня не возражал.

Отстранившись от сына, Эмили с опаской посмотрела на него, боясь, как бы он не разрыдался. Сейчас не время для эмоций. Надо поскорее покинуть это место, а уж потом дать волю чувствам. Тем более что следует торопиться на самолет.

— Я тоже люблю этот дом, — сказала Эмили. — И буду безумно скучать по нему. Но сейчас нам нужно уехать, чтобы немного успокоиться и обдумать наши дальнейшие действия. Надеюсь, ты понимаешь меня.

Керри кивнул.

— Еще бы.

— Тогда полезай в машину и выбрось из головы все дурные мысли. А я еще раз все проверю в доме и запру дверь, хорошо?

— Хорошо.

Эмили поднялась на веранду, долго смотрела на резную дверь с затемненным овальным стеклом и отполированной до блеска бронзовой дверной ручкой, никак не решаясь переступить порог и тем самым отрезать себя от прошлого. Ведь это был ее дом, тот самый, в котором она мечтала провести остаток жизни и когда-нибудь услышать голоса внуков. И вот теперь она покидает его, и один Бог знает, удастся ли вернуться сюда снова.

* * *

Маргарет Уинстон рассеянно смотрела на полученные по факсу листы бумаги, тщетно пытаясь засунуть карандаш за ухо.

— Господи Иисусе! — воскликнула она, пробежав глазами сообщение, присланное детективом Донатом из Нью-Йорка. Полученная информация поражала воображение и не оставляла никаких сомнений в правильности ее предположений. — Эта дамочка действительно преуспела в своем деле. Потрясающая работоспособность, ничего не скажешь!

Щелканье клавиш компьютеров, бесконечные телефонные звонки и постоянный гул голосов офицеров полиции не только не мешали Маргарет Уинстон, но даже создавали ту особую атмосферу напряжения, без которой она уже не могла нормально работать. Много лет назад Маргарет научилась концентрировать внимание на важнейших делах, не замечая того, что происходило вокруг. А уж последнее дело заинтриговало ее с самого начала, более того — стало навязчивой идеей, от которой она не могла избавиться даже за пределами полицейского участка.

— Что-то интересное, мадам? — спросил Реджи, проходя мимо нее к автомату с холодной водой.

— Гм-м? — Маргарет оторвалась от бумаг и. взглянула на коллегу поверх очков. — О да, Реджинальд, не то слово. Просто какой-то ребус. Я только что получила факс из Нью-Йорка, и эти материалы имеют такое сходство, что совпадение исключено. Манера поведения, характер связывания рук, нижнее белье во рту жертвы и даже запах косметики, включая шампунь для ванной, — все свидетельствует о том, что преступления совершила одна и та же женщина, строго следующая своим привычкам, кстати весьма дурным. Впрочем, это уже дело вкуса.

Склонившись над ее столом, Реджи пробежал глазами полученные материалы расследования и сочувственно посмотрел на Маргарет.

— У них есть какие-либо выходы на нее?

— Увы, ничего, заслуживающего серьезного внимания. Однако они тоже связывают все свои дела с теми, которые находятся у нас. — Она протянула ему бумагу с хроникой совершенных и зарегистрированных преступлений в Сан-Антонио, Новом Орлеане и Лас-Вегасе.

— Да, впечатляющая география, — хмыкнул Реджи, возвращая бумагу. — Значит, в общей сложности у нас сейчас пять однотипных случаев.

— Полагаю, на самом деле их гораздо больше. — Маргарет сняла очки, пристально посмотрела на Реджи и устало потерла глаза, подумав, что уже почти четырнадцать часов безотрывно занимается этим делом, к тому же без завтрака и обеда. — Дорогой Реджинальд, я так проголодалась, что уже не обойдусь без чашечки кофе и того замечательного наполеона, который продается в булочной напротив. Надеюсь, я не слишком затрудню тебя, если попрошу сопроводить меня туда?

Реджи сделал широкий жест рукой, помог Маргарет подняться, а затем надеть твидовый жакет.

— В конце концов, — продолжала она, — нельзя же искать серийного убийцу на голодный желудок, не правда ли?

— Серийного убийцу? — удивился Реджи, выходя вслед за ней из здания полицейского участка.

Маргарет остановилась у двери и взглянула на сослуживца.

— А что ты удивляешься, Реджинальд? Неужели серьезно полагаешь, что мы, женщины, не способны на такие же ужасные преступление, как и вы, мужчины? Если это действительно так, то ты совершаешь очень большую ошибку.

Реджи решительно покачал головой.

— Нет, нет, у меня и в мыслях ничего подобного не было, мадам.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно хмыкнула Маргарет и, подхватив Реджи под руку, потащила его на улицу. — Реджинальд, не семени, пожалуйста. Можешь идти немного быстрее? У меня очень важная встреча с генералом Наполеоном и сэром Эрлом Греем, — пошутила она, намекая на любимое пирожное и черный кофе.

Эмили и Керри стояли в длинной очереди лос-анджелесского аэропорта, дожидаясь того момента, когда можно будет взять билет на Техас. Не предполагая, что здесь такая жуткая очередь, они изнывали от усталости и жары.

— Мама, как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Керри, с тревогой наблюдая за побледневшим лицом матери.

— Ничего, сынок, все нормально. — Эмили перехватила чемодан другой рукой. — Просто немного устала, вот и все. Кто бы подумал, что здесь такая очередь? Да еще и парковка черт знает где. Сюда легче из Африки добраться, чем от автостоянки.

— Извини, мама, это я во всем виноват. — Керри снова чуть не расплакался.

Взглянув на сына, Эмили решила, что вырастила очень доброго и хорошего парня. Причем он сам гордился своим послушанием и никогда не боялся, что его будут называть маменькиным сыночком. Правда, на людях Керри не проявлял своих сыновних чувств, но это уже совсем другое дело. Вот и сейчас он переживал и готов был расплакаться. И Эмили прекрасно понимала: сын страдает, считая, что огорчил ее и доставил массу хлопот.

— Знаешь, Керри, — прошептала она, — каждый человек иногда совершает необъяснимо-странные поступки. Но для меня ты все равно самый лучший мальчик на свете, тот же «милый козленок», что и в детстве.

Керри грустно усмехнулся, будто сожалея о том счастливом времени.

— Значит, ты до сих пор считаешь меня маленьким пердунчиком? — спросил он, вспомнив, как когда-то шутливо называла его мать.

Эмили приложила палец к губам.

— Тише. Здесь же толпа людей. Нет, Керри, я не считаю тебя ни маленьким, ни тем более пердунчиком, правда, в детстве ты действительно отличался редкой способностью издавать громкие звуки после обеда.

А в это время в другом конце аэропорта возле одной из автоматических камер хранения стояла высокая стройная блондинка с чемоданом из крокодиловой кожи и ключом от сейфа. Ее опьяняла гордость, поскольку она умела устраивать жизнь и добиваться успеха. Женщина отперла дверцу сейфа и вынула оттуда большую дорожную сумку. Сердце ее радостно забилось, а удовлетворение сменилось восторгом. Как долго она ждала этого момента! Наконец-то весь мир у ее ног!

Какой невиданный доселе трофей!

А все эти мерзавцы в Сан-Антонио, которые так часто повторяли, что Дороти Хейген никогда не добьется успеха, как и ее мамочка, проработавшая всю жизнь официанткой в небольшом захудалом кафе, теперь останутся с носом. И поделом. Теперь они у нее попляшут.

Да, все возвращается на круги своя. Пора показать всем этим выскочкам и высокомерным кретинам, кто настоящий хозяин в этой жизни. Некогда скромная и симпатичная девушка возвращается в родные места, где начнет новую жизнь. Ее шикарный стиль, прекрасный дом, дорогая одежда и море шампанского привлекут завистливые взгляды бывших друзей. Она будет жить как заморская принцесса — счастливо, беззаботно и вызывающе богато. И все в одночасье забудут, что Дороти — дочь бедной официантки, подрабатывавшей проституцией в свободное от работы время. Это будет реванш — приятный, возбуждающий и необычайно изящный. Поскорее бы добраться до родного города и окунуться в эту беззаботную и спокойную жизнь.

Как они все смеялись над бедной Дороти Хейген много лет назад, как наслаждались своим превосходством, как унижали ее при каждом удобном случае! И вот теперь пришло время расплатиться по долгам. Она напомнит им, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. Впрочем, этим людям будет не до смеха. Дороти так прищучит их, что они даже не улыбнутся.

Крепко держа свои вещи, она поспешила в туалет, громко цокая каблучками по мраморному полу аэропорта. Боковым зрением Дороти отмечала, что мужчины, похожие на преуспевающих бизнесменов, бросают на нее плотоядные взгляды. Даже в сером костюмчике, слегка затемненных очках, с затянутыми в тугой пучок на затылке светлыми волосами она производила сильное впечатление на окружающих мужчин, и это льстило ей. По давней привычке Дороти отвечала на их взгляды, чуть заметно усмехаясь, однако постоянно контролировала себя, так как прекрасно понимала, что сейчас не время для кокетства. Главное — остаться незамеченной, не привлечь к себе внимание каким-нибудь экстравагантным поступком.

Вообще-то ей нечего опасаться. Тщательно заметая все следы и проявляя исключительную осмотрительность, Дороти добилась поставленной цели и теперь со спокойной душой могла отправляться домой. Вряд ли местная полиция или даже хитроумные деловые партнеры Квинна начнут искать ее здесь и сейчас. Если им и удастся выйти на след, то не раньше чем через несколько дней. Да и то лишь в том случае, если у них хватит ума разгадать мастерски составленный ею ребус. Однако многолетний опыт подсказывал Дороти, что осторожность никогда не бывает излишней. Если бы она не проявляла осторожность и осмотрительность, едва ли разгуливала бы сейчас на свободе с огромным чемоданом, полным денег.

Блондинка быстро пересекла огромный зал терминала и, войдя в дамский туалет, направилась в дальний угол, где висела табличка с пометкой «для инвалидов». В кабинке она брезгливо осмотрела крышку унитаза, отмотала огромный кусок туалетной бумаги, накрыла ею крышку и только после этого поставила на нее свою дорожную сумку.

Глубоко вздохнув, Дороти улыбнулась, предвкушая удовольствие, и открыла сумку. Она долго простояла бы над унитазом, любуясь пачками зеленых купюр, если бы не спешила на самолет. Ничего, ее время еще придет и она в полной мере насладится запахом и видом этого богатства.

Не теряя ни секунды, блондинка расстегнула сумку до конца и быстро переложила в чемодан пачки долларов и драгоценности, в основном мужские. Покончив с этим, она свернула дорожную сумку и сунула ее за унитаз. Положив в карман жакета несколько купюр, Дороти застегнула чемодан и вышла из кабинки. Направляясь к двери, она мельком взглянула на свое отражение в зеркале и недовольно поморщилась. Обычно Дороти с удовольствием смотрела на себя, однако за последнее время она осунулась и подурнела. Лицо показалось ей слишком напряженным, посеревшим, а под глазами появились предательские морщинки, заметные даже издалека. Да, эта работа оказалась не из простых. Во всяком случае, синекурой ее не назовешь. Дороти заработала каждый свой доллар кропотливым и изнурительным трудом, и это, несомненно, отразилось на ее лице.

«Ничего, — подумала она, радуясь скорому возвращению домой, — часть этих денег поможет мне исправить неизбежные последствия нервного перенапряжения и вернет прежний вид». Еще немного — и мисс Дороти отправится в обратный путь, завершая тем самым долгое и мучительно-трудное путешествие.

— Нет, нет, вы не поняли меня, — взволнованно сказала Эмили. Ее охватил еще не страх, а предчувствие страха. — Я же говорю, нам не нужны места в первом классе. Нас устроит и пассажирский салон.

— Сожалею, мадам, — донесся из окошка грубоватый женский голос, — но пассажирский салон заполнен. У нас не осталось ни одного билета. Остался только салон первого класса.

— Вы уверены? — с робкой надеждой спросила Эмили. Конечно, никакой надежды у нее не было, однако этот вопрос не стоил денег. Стоявший рядом с ней Керри опустил голову на широкую доску перед окошком.

— Да, мадам, абсолютно, — отчеканила билетерша, даже не потрудившись навести справки по компьютеру.

— Да, но… — Эмили бросила быстрый взгляд на свою чековую книжку. Она не могла заплатить за билеты по кредитной карточке, аннулированной еще во время развода с мужем. С чековой книжкой дела тоже обстояли не лучшим образом. Сумма, проставленная в правой колонке, ясно указывала на то, что ее не хватит даже на один полный билет в салон первого класса. Черт возьми, если бы у нее было столько денег, сколько требует от нее эта противная билетерша, она предпочла бы остаться дома, погасить долги за аренду жилья и с ужасом ожидать очередного обстрела безумных наркодилеров.

В этот момент в ее голове проносились самые невероятные мысли. К примеру, такая: «Мадам, мы обещаем не заказывать еду и не пользоваться туалетом во время полета». Или еще одна: «Мадам, сколько будет стоить наш полет, если мы устроимся на крыле самолета?»

— Но… я не могу заплатить такую большую сумму, — тихо молвила Эмили, вовсе не рассчитывая на сочувствие бездушной кассирши.

— Сожалею, — холодно повторила та. — Отойдите в сторонку. Следующий!

Эмили захлопнула свою чековую книжку, со злостью швырнула ее в сумку и подхватила руками чемоданы. Если так будет продолжаться и дальше, то скоро ее руки вытянутся до колен.

— Мама, что же делать? — Керри последовал за Эмили, направившейся в дальний конец терминала.

— Что-нибудь придумаем. Это не единственная авиакомпания. Попытаем счастья у других парней, одетых в красные костюмы. Может, они не такие жмоты, как эти в голубых.

— О, как здорово! — воскликнула Эмили, радостно открывая чековую книжку и начиная заполнять одну из страниц. — Нам повезло, что у вас есть свободные места в пассажирском салоне. Дайте, пожалуйста, два билета на следующий рейс до Техаса.

Скучающая женщина в красном костюме оформляла билеты, штампуя их в кассовом аппарате.

— Возле окна или в середине ряда?

Эмили не верила такой удаче.

— А что, у нас есть выбор? Замечательно! — Радостно усмехнувшись, она взглянула на сына.

— У окна, — тут же отозвался он.

— У окна, — повторила Эмили. — А сколько это стоит?

В ответ прозвучала совершенно невероятная сумма, превышающая ту, что требовали в первой кассе.

Эмили удивленно посмотрела на женщину в красном костюме.

— И это за пассажирские места?! — возмущенно воскликнула она.

— Совершенно верно, мадам, — донеслось из-за окошка. — Вы покупаете билет не за двадцать один день, как того требуют правила нашей авиакомпании, поэтому два билета в пассажирском салоне из Лос-Анджелеса до Сан-Антонио туда и обратно будут стоить…

— Ах вот в чем дело! — облегченно выдохнула Эмили, вытирая мокрый от испарины лоб. — Как вы меня напугали. Теперь все понятно. Нам нужны билеты только в один конец, а вы посчитали в оба. Значит, сумма уменьшится вдвое?

— Нет, мадам. Вы, очевидно, не знакомы с нашими правилами. — Два билета в один конец обойдутся вам гораздо дороже, чем в оба.

— Дороже? Как это может быть?

Женщина за окошком равнодушно пожала плечами.

Эмили таращилась на нее, все еще надеясь, что произошло недоразумение.

— Вы утверждаете, что меня и моего сына доставят туда и обратно за меньшее количество денег? И по-вашему, в этом есть какой-то смысл?

— Полагаю, да, — спокойно отозвалась кассирша. — Во всяком случае, для тех, кто устанавливает цены на билеты.

— Стало быть, им безразличны интересы пассажиров, особенно тех, кто не может позволить себе салон первого класса?

— Мадам, вы возьмете эти билеты? — осведомилась кассирша.

Эмили захлопнула чековую книжку, с горечью подумав, что шансы улететь в Техас стремительно уменьшаются. А за спиной уже ворчали нетерпеливые пассажиры. Да и женщина в красном откровенно выказывала раздражение.

— Брать билеты? — Эмили посмотрела на кассиршу. — О да, они нужны мне больше жизни. — Она подхватила чемоданы. — Пошли, Керри, нам здесь нечего делать. Что-нибудь придумаем. В конце концов, должны же здесь быть ребята в белых костюмах и с нормальными ценами на билеты.

Пока Дороти стояла в длинной очереди за билетами, мимо нее несколько раз прошли двое полицейских. Поглядывая на какие-то фотографии, они внимательно осматривали посетителей терминала. Разумеется, Дороти не опасалась преследования, однако на душе у нее было все-таки неспокойно. Она много раз прокручивала в голове события последних дней и каждый раз убеждалась, что не оставила никаких улик. А вдруг все же оставила? Возможно ли такое? Теоретически — да, но на практике ничего подобного ни разу не произошло. Врожденная осторожность и изощренный ум помогали Дороти избежать участи менее удачливых коллег по этому опасному ремеслу.

Нет, она не могла совершить ошибку. Это исключено. Во всяком случае, Дороти не вспомнила ничего, что вывело бы полицию на ее след. С другой стороны, кто знает, как все обернется. В таком деле даже самая незначительная мелочь способна сыграть роковую роль. Конечно, на девяносто пять процентов Дороти была уверена в том, что не оставила никаких следов, но остаются еще пять. А что, если именно эти пять процентов привлекут внимание какого-нибудь умника из следственного отдела? Вот как раз-то эти ужасные пять процентов и не давали ей покоя в терминале. Впрочем, такие мысли преследовали Дороти и раньше, но о прошлом она сейчас старалась не думать. Хуже всего то, что именно эти пять процентов чреваты сменой обстановки. То есть вместо роскошных апартаментов ей придется въехать в мрачные тюремные стены. Нет, не стоит предаваться дурным мыслям.

Повернувшись спиной к полицейским, которые остановились у входа и осматривали снующих взад и вперед пассажиров, Дороти подумала о том, достаточно ли изменила внешность, перекрасив волосы и надев темные очки. Собственно, все зависит от того, какие у них фотографии. Да и вообще, есть ли у них ее фотографии? Скорее всего нет. Она никогда не фотографировалась без надобности и никогда не подвергалась аресту. Даже за нарушение правил дорожного движения. Значит, у них не может быть фотографии, если, конечно, не принимать в расчет ту, которая приклеена на ее техасских водительских правах.

«Нет, все нормально, — успокаивала себя Дороти. — Они всегда кого-то ищут в аэропортах. Это их рутинная обязанность, и поэтому не стоит паниковать».

И тем не менее она с нетерпением ожидала момента, когда возьмет билет и покинет зал терминала. А очередь, как назло, продвигалась чертовски медленно. Почему они так плохо работают? Эта женщина в служебной униформе едва шевелит руками. За что им деньги платят? Да еще эта дама с подростком почему-то задерживает всю очередь. Что она так долго возится? Неужели нельзя было подумать загодя о нужном рейсе?

— Извините, мадам, — послышался из-за окошка раздраженный голос кассирши, — но это все, что я могу вам предложить. Вот если бы вы покупали билет за семь дней или имели купон «Хай флаерс», то могли бы рассчитывать на скидку, но сейчас, к сожалению, ничем не могу помочь.

«Ну быстрей же, черт бы вас побрал!» — Блондинка окинула испепеляющим взглядом женщину и подростка. Ей казалось, что еще минута, и она, утратив контроль над собой, заорет на них благим матом. Только этого недоставало! Надо держать себя в руках и не давать повода полицейским для более пристального наблюдения за ней. И все-таки они кого-то ищут.

Понаблюдав за ними, блондинка обмерла от страха. Она догадалась, что полицейские ищут именно женщину, поскольку обращают особое внимание на молодых привлекательных дам. И если они действительно ищут ее, то аэропорт — то самое место, где они должны проверять всех пассажиров в первую очередь. Значит, у них есть определенные установки — молодая привлекательная женщина, путешествующая одна. Именно на таких пассажирок они прежде всего и обращали внимание. Что же делать?

И тут ее посетила забавная мысль. А что, если договориться со стоящей у окошка женщиной и взять напрокат ее парня? Он почти взрослый, весьма симпатичный, хотя и с забинтованной головой. Дороти присмотрелась к нему и усмехнулась. Да, красивые черные волосы, огромные зеленые глаза, чеканный профиль — лет через пять этот угловатый подросток превратится в сногсшибательного мужчину. К тому же он, вероятно, девственник, а ей никогда не приходилось иметь дела с девственно-чистыми мальчиками. Кстати, это еще один повод для осуществления ее безумной идеи.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Дороти осторожно повернула голову и с ужасом заметила, что один из полицейских уставился прямо на нее. Она через силу улыбнулась и посмотрела на него. Тот быстро отвел взгляд, сделав вид, что всего-навсего наблюдает за порядком.

Дороти немного успокоилась, но тревожное чувство не покидало ее. Более того, заметно усилилось. Годами выработанное чутье грозящей опасности безошибочно подсказывало, что дела у нее не так хороши, как она убеждала себя в этом. Пресловутый «альтернативный образ жизни» уже давно приучил Дороти к мысли, что никаких гарантий безопасности для людей ее профессии в этом мире нет и быть не может. Чувство самосохранения всегда выручало Дороти в трудную минуту, и она всегда полагалась на него как на последнее средство в борьбе за выживание. Вот и сейчас оно подсказывало, что они ищут именно ее.

Повинуясь инстинкту, Дороти приняла равнодушный вид и медленно обвела взглядом огромный зал терминала. Так и есть! Интуиция не обманула ее. У противоположного входа, в дальнем конце зала, она увидела нечто такое, что мгновенно заставило ее забыть про рыскающих глазами полицейских. Быстро пройдя вертушку входной двери, в зал вошли два человека в подчеркнуто деловых костюмах. Одного из них Дороти узнала сразу и похолодела. Это был Питер, ближайший партнер Квинна Иснера.

Она познакомилась с ним на какой-то вечеринке в Малибу около двух месяцев назад. Он тогда не произвел на Дороти особого впечатления — вероятно, потому, что не отреагировал на нее. А вот то, почему Питер появился здесь, не оставляло ни малейших сомнений. Собственно говоря, большая часть денег в ее чемодане принадлежала именно Питеру, так как она извлекла их из общего банковского капитала Питера и Квинна, основателей и владельцев совместного предприятия.

Конечно, Дороти допускала, что Питер подозревает ее, но откуда ему знать, что она убила Квинна? Если же к этому времени он и догадался, то не мог сообразить, что именно сейчас Дороти находится в аэропорту. Это невозможно. Нет, скорее всего его появление здесь, как, впрочем, и разыскивающей кого-то полиции, — не более чем совпадение. К тому же Квинн часто говорил ей, что его партнер Питер постоянно находится в разъездах. А мрачное выражение лица объясняется еще проще. Кто же обрадуется, узнав, что близкий партнер по бизнесу убит, а финансовые потери грозят банкротством всей компании? Дороти с самого начала поняла, что этот человек, решительный, упрямый, способный постоять за себя и отомстить, имеет с ней много общего.

Однако все эти логические рассуждения не только не успокоили Дороти, но даже пробудили панический страх, неведомый ей с давних пор. Более того, она вдруг впервые в жизни ощутила острый приступ клаустрофобии. С одной стороны стоят два полицейских с фотографиями в руках, а с другой — к ней приближаются две партнера убитого ею Квинна. Уж они-то наверняка знают, кого ищут, и без особого труда разоблачат Дороти. В этот момент в ее памяти всплыли жуткие картины недавнего прошлого. Она вдруг представила себе, как чья-то огромная ладонь закрывает ей нос и рот, заглушая стон и перекрывая доступ воздуха. Она бьется в конвульсиях, дергается всем телом и не может освободиться. Именно так погибали почти все ее жертвы.

«Нет, только не сейчас! — подумала Дороти, ощутив слабость в коленках. — Господи, неужели я потеряю все, что заработала за последние годы? И так бездарно!»

Взяв себя в руки, она решила во что бы то ни стало выбраться из этого огромного и казавшегося невыносимо душным зала. Но как это сделать, не привлекая к себе внимания? Питер уже преодолел половину пути к кассам, а полицейские все так же внимательно разглядывали проходящих мимо дам, ежеминутно сверяясь с фотографиями. И тут будто издалека до блондинки донеслись голоса женщины и подростка, которые подхватили чемоданы и направилась к выходу.

— Что делать, мама? — спросил парень сдавленным голосом.

— Поедем на машине, — уныло ответила женщина, сгибаясь под тяжестью вещей.

— До Сан-Антонио? — изумился парень.

— Да, а что тут такого? Ничего страшного. И вообще, разве ты не любишь приключений, романтики и тому подобного? Нам предстоит самый обыкновенный и привычный для миллионов американцев ковбойский маршрут. Ты будешь в роли Джин Отри, а я — Энни Оукли.

— А кто это такие?

— Дети…

Стоявшая позади них женщина вдруг покачнулась и схватилась рукой за горло. Казалось, она задыхается и вот-вот рухнет на пол, потеряв сознание. Питер был уже совсем рядом, полицейские все чаще поглядывали в ее сторону, а она так и не знала, как поступить.

Решение созрело сразу, как это уже неоднократно случалось с ней в моменты неимоверного напряжения сил. Собрав волю в кулак, Дороти велела себе расслабиться, чтобы не вызывать подозрения чрезмерной скованностью, и быстро последовала за женщиной с подростком. При этом она точно рассчитывала движения. Дороти понимала, что должна находиться близко к ним. Тогда все подумают, что они вместе. С другой стороны, необходимо соблюдать определенную дистанцию — иначе женщина и подросток заметят, что за ними по пятам следует незнакомка. Выразив недоумение, они погубят ее план.

Через минуту они пересекли открытое пространство терминала, и в этот момент Дороти увидела, что полицейские уставились на нее. Украдкой наблюдая за ними из-за темных очков, она с ужасом отметила, что один из полицейских двинулся к ней. Ноги Дороти подкосились, и только неимоверным напряжением воли она заставила себя продолжить путь. К счастью, полицейский сделал лишь несколько шагов, а потом, махнув рукой, вернулся к напарнику и что-то сказал ему. После этого они проводили ее взглядом до самой двери и отвернулись только тогда, когда троица исчезла за дверью.

Дороти надеялась, что жжение в горле пройдет, как только она выйдет на свежий воздух, но не тут-то было. Уж чего-чего, а свежего воздуха возле терминала, да еще рядом со снующими туда и сюда автобусами, не было и в помине.

Внезапно шедшая впереди женщина остановилась, и Дороти чуть не налетела на нее.

— Извините, — пробормотала женщина и смущенно улыбнулась. Потом посмотрела на блондинку. — Простите, что с вами? Вам дурно? Вы так бледны и…

Дороти напряженно размышляла, как использовать ситуацию в своих целях. Решение, как всегда, пришло в ту же секунду. Она получила прекрасную возможность одним махом решить множество проблем, включая самую главную — благополучно избежать встречи как с полицией, так и с партнерами Квинна. А жизнь научила ее никогда не пренебрегать подобными возможностями.

— Признаться, — осторожно начала она, болезненно поморщившись, — я действительно не слишком хорошо себя чувствую. — В ее мягком, вкрадчивом голосе отчетливо слышался протяжный южный акцент. Дороти даже покачнулась для вида и как бы ненароком ухватилась за руку парня. — Дело в том, что моя бабушка сейчас находится в одной из больниц Сан-Антонио. Она упала с кровати вчера утром, собираясь идти в ванную, и сломала бедро. Я очень хочу навестить ее, тем более что она сама просила об этом. Но беда в том, что я ужасно боюсь самолетов.

Дороти сделала паузу, желая оценить произведенное впечатление. Парень явно проглотил наживку и завороженно внимал каждому ее слову, а женщина, более острожная, отнеслась к сказанному довольно скептически.

— Я пыталась все-таки купить билет на самолет, — продолжала Дороти, — чтобы поскорее добраться до Сан-Антонио, но так и не заставила себя этого сделать. Не могу преодолеть животный страх перед высотой. Мне очень стыдно, но теперь я не представляю, как туда доехать.

Этот, в трагических тонах, монолог произвел на парня огромное впечатление, однако женщина благоразумно промолчала.

— Простите меня за неучтивость, — продолжала Дороти, — но я невольно услышала ваш разговор у кассы и поняла, что у вас тоже какие-то проблемы. В самом деле, эти билеты стоят черт знает сколько, если не купить их заблаговременно. Впрочем, такое может случиться с кем угодно. Вот я и подумала: заинтересует ли вас мое предложение? Давайте отправимся вместе на машине до Сан-Антонио. Причин для этого несколько. Во-первых, совместная поездка обойдется значительно дешевле, во-вторых, мы будем поочередно вести машину, что принесет огромное облегчение в пути, в-третьих, вместе веселее скоротать время. К тому же я готова оплатить вам стоимость одного билета на самолет, — добавила она, тайно надеясь подкупить чересчур острожную мамашу. Дороти очень не нравилось, как та смотрела на нее. Эта мамаша, вероятно, из тех женщин, которые с недоверием относятся ко всякого рода неожиданностям, и к тому же слишком умна, чтобы чувствовать себя комфортно в непривычной ситуации. Для нее долгое путешествие с незнакомкой — что-то из ряда вон выходящее. Но выбора у этой женщины явно не было, и это увеличивало шансы Дороти на успех.

— А у вас есть калифорнийские водительские права? — настороженно осведомилась женщина.

— Господи, мама, — возмутился парень, восхищенно глядя на незнакомку, — конечно же есть, что за глупый вопрос! Об этом даже спрашивать как-то неловко…

— Ничего страшного, — заверила его Дороти, — все в порядке. Мы же не знакомы, поэтому такой вопрос вполне объясним. Вот мои права. — Она открыла сумочку и вынула оттуда документ.

Дороти доброжелательно улыбнулась, протянула водительские права женщине и поблагодарила судьбу за дарованную ей предусмотрительность. Водительские права, единственный более или менее надежный документ в Калифорнии, она купила, избежав весьма неприятной и даже опасной процедуры снятия отпечатков пальцев. Правда, на цветной фотографии Дороти была еще медно-рыжей, а не блондинкой, как сейчас. Бдительная мамаша, разумеется, обратила на это внимание, но промолчала.

— Я немного осветлила волосы, — пояснила Дороти, небрежно пожав плечами, — чтобы угодить жениху. Он обожает блондинок и давно просил меня это сделать.

Женщина улыбнулась, хотя и не без горечи.

— Да, я вас понимаю, они все чего-то требуют от нас.

Дороти почувствовала, что настороженность ее собеседницы постепенно исчезает.

— Ну так что, мама? — с надеждой спросил Керри.

Эмили бросила на блондинку не слишком доверчивый взгляд и устало прикрыла глаза.

— Ладно, согласна. Почему бы и нет? Второй водитель в машине будет весьма кстати, да и денег немного сэкономим. — Она посмотрела через плечо на переполненный людьми терминал аэропорта и махнула рукой. — Прекрасно! В путь, друзья! И да сопутствует нам удача! Думаю, нам пора познакомиться. — Эмили вернула блондинке водительские права. — Меня зовут Эмили Шоу, а это мой сын Керри. А вас, судя по водительским правам, зовут Джонквил Дамес.

— Совершенно верно. Я актриса, и это мой сценический псевдоним. А в Сан-Антонио меня по-прежнему зовут Джейн.

— Джейн? — Эмили задумалась. Она почему-то считала, что в водительских правах непременно указывают настоящее имя.

— Да, Джейн Ферраро, но поскольку нам вместе предстоит совершить столь дальнее путешествие, вы можете называть меня просто Джейн.