— Подвал своего дома я всегда в шутку называла подземельем, — говорила Нику Элизабет, пока они спускались по высоким каменным ступеням. — Он такой старый, запущенный и, возможно, хранит в себе множество тайн.
Внезапно Элизабет остановилась, и он чуть не сбил ее с ног.
— Ты плотно закрыл дверь, ведущую в подвал? — спросила она.
— Конечно. А почему ты спрашиваешь?
— Если дверь осталась незакрытой, то в подвал может забежать моя кошка, — объяснила Элизабет. — А этого-то я как раз и опасаюсь.
— Почему?
— Потому что в подвале полно мышей, и Кэти начнет охотиться на них!
Ник озадаченно взглянул на Элизабет.
— Ну и что? Пусть охотится! Охота на мышей — одно из жизненных предназначений кошек.
— Нет, ни в коем случае! — воскликнула Элизабет. — Если она станет на них охотиться, то непременно поймает мышь, задушит ее и съест. А мне… жаль бедную мышку.
— Да… — покачал головой Ник. — Теперь я понимаю, почему ты пьешь кофе только из кружек с изображением героев Диснея! Ладно, пошли дальше. И не волнуйся за своих драгоценных мышей: я постараюсь не наступить на них, если они попадутся мне под ноги.
Они остановились на нижней ступеньке, и Элизабет обернулась к Нику.
— Касс говорит, что в подвале наверняка можно отыскать истлевшие скелеты, пролежавшие там целую сотню лет! И бесценные сокровища. Представляешь?
— Представляю. — Ник открыл старую массивную дверь и вошел в подвал.
Там пахло пылью, затхлостью, и Ник напомнил себе, что не надо глубоко дышать. Под потолком тускло светила висящая на шнуре единственная лампочка, покрытая толстым слоем пыли, и когда Ник распахнул дверь подвала, шнур закачался и начал тихонько поскрипывать.
— Ну, где мы будем искать сокровища? — преувеличенно бодрым голосом обратился он к Элизабет.
— Не знаю. Я вообще-то сомневаюсь, что здесь можно отыскать что-то ценное, но если Касс говорит…
Ник достал из кармана куртки электрический фонарь, направил луч света на стены и начал внимательно осматривать их. Старые, покрытые пылью и паутиной стены, нижняя часть обшита деревянными панелями, неплотно прилегающими, едва держащимися на паре гвоздей; из-под них выглядывают старые, пожелтевшие от времени газеты. В глубине души Ник очень сомневался, что осмотр подвала даст какой-нибудь результат. Да, подвал грязный, запущенный, но в нем нет ни окон, ни двери, кроме той, что ведет в дом. Искать здесь нечего… И проникнуть в него возможно только лишь через эту дверь. Но как? Входные двери надежно заперты, на окнах — крепкие задвижки. Ведь убийца — не бесплотный призрак, проникающий в дом сквозь стены и окна.
— Знаешь, Лиз, мне кажется, мы зря потеряем время, если станем обследовать твой подвал, — с сомнением покачал головой Ник. — Мы не обнаружим здесь ни потайных ходов, ни уж тем более сокровищ. И я думаю…
Сверху, из дома, послышались телефонные звонки, и Ник умолк на полуслове, заметив, как изменилась в лице Элизабет. В ее глазах мелькнула тревога, губы задрожали. Сердце у Ника больно сжалось. Господи, в каком же напряжении Элизабет постоянно живет, если любой телефонный звонок вызывает у нее такую бурную реакцию! И тотчас же Ника захлестнула ярость, руки непроизвольно сжались в кулаки. Быстрее, как можно быстрее поймать этого мерзавца, убивающего ни в чем не повинных людей и держащего весь город в страхе, а главное, Элизабет!
«Ничего, недолго тебе осталось разгуливать на свободе! — гневно подумал Ник. — Подожди, я прижму тебя к ногтю…»
Элизабет торопливо вернулась в гостиную, где находился телефонный аппарат, а Ник решил все-таки еще немного побродить по подвалу и осмотреть его. Внезапно из дальнего угла послышалось громкое сопение и скрежет. Ник направил туда свет фонарика и прислушался. Снова сопение, царапанье когтями по стене и дереву. Геркулес! Но как он там оказался?
Ник быстро двинулся к противоположной стене, осветил ее фонарем и позвал:
— Геркулес? Где ты? Подай голос, Геркулес!
Раздался короткий отрывистый лай, и Ник, нагнувшись к одной панели, с изумлением увидел, что она не прибита к стене, а лишь приставлена. Он отодвинул ее, и в подвал проник тусклый свет от уличного фонаря…
«Эта стена подвала располагается как раз под фасадом дома, — вглядываясь в образовавшуюся дыру, думал Ник, став на колени и выглядывая наружу. — Вот здесь крыльцо… а вот и деревянная резная решетка, опоясывающая крыльцо… Значит… убийца проникал в дом через подвал…»
— Геркулес, стой на месте и никуда не уходи! — скомандовал Ник. — Я сейчас за тобой приду!
В ответ раздалось недовольное сопение, но пес не сделал попытки проникнуть через дыру в подвал и с покорным видом уселся ждать хозяина.
Ник посветил фонарем в образовавшуюся дыру и заметил, что вокруг нее все залеплено паутиной и пылью, а края ее чисты, словно кто-то совсем недавно тщательно вытер их. Рукой или своей одеждой, когда выбирался наружу…
«Ну вот, наконец удалось выяснить, каким путем преступник проникал в дом Элизабет», — с удовлетворением подумал Ник, поднимаясь с колен и снова слыша недовольное, даже обиженное, сопение Геркулеса.
— Подожди еще немного! — громко сказал он. — Я уже иду за тобой, приятель!
Ник поставил на место деревянную панель, пересек подвал и направился к ступеням, ведущим наверх. Давно забытое чувство охотничьего азарта охватило его. Все, теперь он прижмет убийцу к ногтю!
Ник вспомнил, что эту фразу всегда повторял отец, когда расследование какого-нибудь трудного, запутанного дела подходило к концу. Райан О'Коннор в предвкушении скорого завершения дела в радостном возбуждении потирал руки и повторял: «Теперь мы прижмем этого мерзавца к ногтю!»
Странно, но отец, как впоследствии и его сын Ник, никогда не думал о том, что успешное окончание сложного дела поможет ему в дальнейшей карьере, принесет славу и уважение коллег. Райана О'Коннора заботило другое: как помочь людям, попавшим в беду, и как быстрее выследить и обезопасить опасного преступника. Ник всегда помнил о том, что работа детектива отдела расследования убийств заключается не только в выездах на место происшествия и расследовании преступления, опросе свидетелей и поиске улик. Она включает в себя также и оказание любой помощи людям: даже, казалось бы, такой незначительной, как сопровождение домой заблудившейся старушки или потерявшегося в парке маленького ребенка.
А карьера… Ник на мгновение вспомнил Питера Макдональда и поморщился. Он представил, как бы сейчас ликовал Питер, обнаружив потайной ход, ведущий с улицы в подвал! Прежде всего стал бы прикидывать, как скорое окончание расследования отразится на его дальнейшей карьере.
Поднявшись по ступеням, Ник открыл дверь, заглянул в гостиную и, краем глаза заметив, что Элизабет все еще сидит на диване с телефонной трубкой в руке, направился в холл. Распахнул входную дверь и вышел на крыльцо, где к нему бросился Геркулес. Ник наклонился к псу и, ласково заглядывая ему в глаза, проговорил:
— Ну пойдем в дом, пойдем!
Ник в сопровождении Геркулеса прошел в гостиную и, не обнаружив там Элизабет, направился в кухню. Он увидел, что она стоит около стены, и от неожиданности вздрогнул. Лицо Элизабет было мертвенно-бледным, в глазах застыли боль и ужас.
— Лиз, что случилось? — Ник бросился к ней и обнял за плечи. — У тебя такое лицо…
Но Элизабет ничего не отвечала: казалось, она застыла в оцепенении.
— Лиз, ты слышишь меня? — наклонился к ее лицу Ник. — Скажи, произошло еще одно убийство? Он снова сделал это?
— Да, — еле слышно прошептала она. — Он…
Элизабет пошатнулась, и Ник подхватил ее, боясь, что она упадет в обморок. Тело Элизабет сотрясала дрожь, руки были ледяными.
— Лиз, успокойся, прошу тебя, — быстро заговорил он, усадив ее в кресло и опускаясь перед ней на колени. — Скажи мне, кто тебе звонил? Кто? И что этот человек тебе сообщил?
Элизабет несколько минут сидела неподвижно, опустив голову и дрожа всем телом, а потом взглянула на Ника, и он увидел, что по ее щекам текут слезы.
— Лиз, дорогая моя, пожалуйста, не плачь, — обнимая ее за плечи и прижимая к себе, попросил Ник. — Расскажи, кто тебе звонил…
— Бад, — сквозь слезы прошептала Элизабет.
— Бад? — удивился Ник. — Кто такой Бад? — И наконец вспомнил: — Это тот самый парень, который работает вместе с тобой на телевидении? С тобой и…
— Да, это он, — кивнула Элизабет, продолжая рыдать.
— Так что он сказал? Что, Лиз?
— Ник… он снова сделал это.
— Лиз, дорогая, это я уже понял, но ответь мне: что тебе сказал Бад!
— Касс! — вдруг в отчаянии выкрикнула Элизабет. — Он сказал… Касс!
Услышав ее слова, Ник вздрогнул, словно его ударило током. Касс? Не может быть… Бад сообщил, что на сей раз убийца выбрал своей жертвой Кассандру? Господи… Не может быть… Нет…
Воцарилось долгое, напряженное молчание, потом Элизабет, закрыв лицо руками, прерывающимся от рыданий голосом произнесла:
— Ник, его жертвой стала Касс… Моя Касс…
* * *
Элизабет молча стояла около больничной кровати, на которой неподвижно, с закрытыми глазами лежала Кассандра, и не отрываясь смотрела на ее бледное, почти бескровное лицо. Касс… дорогая подруга, верная, преданная, необыкновенно добрая, замечательный человек, веселый и жизнерадостный. Разум отказывался воспринимать происходящее и мириться с мыслью, что жизнь Касс висит на волоске.
У изголовья кровати стояли медицинские приборы, по экранам которых бежали зеленые волнистые линии.
«Слава Богу, что волнистые, а не одна прямая», — мелькнуло в голове Элизабет, но мысль эта не принесла ей утешения. В любую минуту волнистые линии станут прямыми, и то, на что так рассчитывал маньяк, произойдет. Мысль о преступнике, поднявшем руку на Кассандру, приводила Элизабет в исступление. Он хотел убить ее подругу! Ему почти удалось это… А следовательно, он бросал вызов ей самой!
Позади Элизабет молча стоял Ник, положив руку ей на плечо, и тоже не отрываясь смотрел на лежащую без сознания Кассандру.
— Лиз… — тихо позвал Ник. — Может, я отвезу тебя домой и ты хоть немного отдохнешь и поспишь? Врачи делают для Касс все, что в их силах, и в ближайшие часы тебе не обязательно находиться здесь. Пока ты ей ничем не можешь помочь.
Элизабет ничего не ответила. Она боялась, что если вымолвит хоть слово, то слезы снова градом хлынут из глаз, а скоро в палату должен прийти врач и с ним необходимо поговорить.
— Я так сожалею, Лиз, — мягко сказал Ник. — Но мы не должны терять надежды и…
Дверь больничной палаты распахнулась, вошел врач и сразу направился к Кассандре. Окинул ее пристальным, внимательным взглядом, просмотрел последние записи, оставленные медицинской сестрой, а затем, обернувшись к Элизабет и Нику, сделал жест рукой в сторону двери. Они вышли в коридор, и Элизабет сразу же спросила:
— Как она?
Врач — средних лет мужчина, в очках, с приятным лицом, умными, внимательными глазами и серебристо-седыми усами — некоторое время молчал, затем поправил очки и быстро проговорил:
— На данный момент я не могу сказать ничего определенного, мисс Найт. Отравление сильное, тяжелое, и мы пока даже не сумели определить, какие именно препараты были ей введены. С уверенностью можно утверждать лишь одно: это были сильнодействующие снотворные или болеутоляющие средства.
— Но есть хоть какая-нибудь надежда? — спросил Ник.
— Да, надежда есть, — кивнул врач. — Функции мозга не нарушены, но пока состояние тяжелое. Она без сознания, и когда придет в себя, предугадать сложно.
— Скажите, пожалуйста, может быть, мисс Уилсон говорила что-то, когда… прибыли врачи? — задал вопрос Ник.
— Она не могла ничего говорить, потому что была без сознания. Откровенно говоря, когда в первый момент врачи увидели ее, они решили, что… — Врач сделал выразительный жест рукой. — Пульс совсем не прослушивался, все реакции отсутствовали.
— Чем мы можем ей помочь? — тихо спросила Элизабет.
После того, как она узнала о покушении на Кассандру, ей в голову пришла одна идея, но обдумать ее и развить у нее не было ни сил, ни времени. И вот теперь наконец, глядя на безжизненно лежащую Касс, эта мысль оформилась в стройный план, и вопрос врачу Элизабет, в общем, задала машинально. Она-то для себя уже все решила: что она сделает для Касс и как…
— Мисс Найт, сейчас вы ей ничем не поможете, — ответил доктор. — У постели больной неотлучно дежурят медсестры, ее состояние полностью контролируется, так что вам нет нужды оставаться здесь дольше. Поезжайте домой, поспите, отдохните. Если состояние больной изменится, я сразу же вам сообщу.
Они попрощались, и Ник, взяв Элизабет за руку, молча повел ее по длинному коридору к выходу. Дойдя до двери, они остановились, и Ник, заглянув ей в лицо, обеспокоенно спросил:
— Лиз, о чем ты думаешь? У тебя такой вид, словно ты приняла какое-то решение. Важное, очень непростое, и теперь…
— Возможно.
— Лиз, и все-таки ответь мне. Ты сейчас думала о Касс?
— Да, и о ней тоже.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что преступник выбрал в жертву Касс, не случайно. Он хотел ее убить только лишь потому, что она — моя лучшая подруга! Ник, ты понимаешь, что он мне бросил вызов?
— Лиз, прошу тебя, успокойся. Вот этого-то я и боялся больше всего! Я знал, что ты расценишь покушение на жизнь Кассандры как вызов тебе. Лиз, умоляю тебя: не принимай никаких необдуманных решений! Я ведь, к сожалению, не смогу неотлучно находиться при тебе, чтобы в любой момент прийти на помощь! Сейчас я должен полностью сосредоточиться на розыске маньяка. Лиз, ты слышишь меня?
— Слышу. — Взглянув на свое отражение в стеклянной двери, Элизабет вдруг сравнила эту дверь с «Темным зеркалом», в котором отражается множество лиц. Мужских и женских, молодых и пожилых, симпатичных и заурядных. Обычных людей, волей судьбы оказавшихся в драматической ситуации и поставленных перед выбором: погибнуть самим или убить другого человека, защищая свою жизнь или жизнь своих близких.
«Теперь в «Темном зеркале» отражается и мое лицо, — мрачно подумала Элизабет. — Лицо обычной женщины, которая должна сделать выбор…»
Ник вел джип медленно, потому что, несмотря на ранний час, на улицах города было уже множество машин. Элизабет молча сидела рядом с ним и смотрела прямо перед собой. С того момента, как они покинули больницу, она не произнесла ни слова. Время от времени Ник озабоченно поглядывал на нее, а потом наконец предложил:
— Лиз, давай я отвезу тебя к себе домой.
В ответ она лишь покачала головой.
— Сейчас половина пятого утра. — Он дотронулся до ее руки, лежащей на коленях. — Ты не спала всю ночь, тебе необходимо отдохнуть. Поедем, прошу тебя!
— А ты? — Элизабет взяла руку Ника в свои. — Ты ведь тоже за всю ночь глаз не сомкнул. Когда же ты будешь отдыхать?
— Как только выполню несколько неотложных дел.
— Связанных с расследованием?
— Естественно, — вздохнул он. — И первое, что мне необходимо сделать, — созвать членов моей оперативной группы для обсуждения… последнего инцидента.
— Господи, Ник, — вдруг прошептала Элизабет, качая головой, — этот маньяк совершил уже которое по счету преступление, а у меня такое чувство, что мы знаем о нем даже меньше, чем вначале. Ты не находишь? Кто он? Как выглядит? Или это… она?
— Убийцей может оказаться любой, кто умеет ловко влезать в дыру в стене, не боится замкнутого пространства и равнодушно относится к мышам, крысам и паукам, которые облепили твой подвал паутиной, — пошутил Ник, надеясь хоть немного поднять настроение Элизабет.
Но ее лицо оставалось серьезным, и он лишь огорченно вздохнул.
— Как обидно! — вдруг сказала она. — Ты и твои коллеги так много работаете, собираете улики, выстраиваете версии, а этот маньяк, словно насмехаясь над вами, продолжает творить свои черные дела.
— Единственное, что меня утешает и вдохновляет, — благодаря ему я познакомился с тобой и многое о тебе узнал!
— Собрал на меня досье? — Элизабет впервые улыбнулась.
— Это моя работа, мэм! — шутливо отозвался Ник. — Я привык выполнять ее хорошо! Так что вы, уважаемая леди, у меня в руках!
— В прямом и переносном смысле? — спросила Элизабет и уже серьезным тоном добавила: — И я очень тебе за это благодарна, Ник…
— Рад стараться, мэм!
Когда они проезжали мимо здания телекомпании, Элизабет неожиданно воскликнула:
— Ник, останови, пожалуйста, машину! Мне надо зайти на работу!
— Зачем? — удивился он, резко тормозя. — Ведь сейчас половина пятого утра. Там никого нет.
— А мне никто и не нужен. Я должна кое-что сочинить.
Она распахнула дверцу, вышла и уже направилась к зданию, но, почувствовав на себе растерянный, ничего не понимающий взгляд Ника, остановилась и обернулась.
— Я хочу поработать над текстом сценария «Темного зеркала».
— Сейчас, ранним утром? — Ник с тревогой вглядывался в ее лицо.
— Да, именно сейчас, — ответила Элизабет и, пожав плечами, добавила: — Для профессионалов не существует временных ограничений. Они пишут в любое время суток, и ранним утром в том числе.
Интуиция подсказывала Нику, что Элизабет действительно приняла для себя какое-то важное решение, но не собирается посвящать его в это, и на душе у него стало совсем тревожно.
— Лиз, ты скоро освободишься?
— Не знаю. Как пойдет работа. Думаю, через несколько часов я ее закончу.
— Я заеду за тобой.
— Хорошо, я буду ждать тебя.
Ник проследил, как Элизабет направляется к зданию и поднимается по ступеням. Что она задумала? О работе над какой серией она говорила?
Тревога еще сильнее охватила Ника.