Совещание в понедельник днем — просто скучища. Пятьдесят человек — у каждого в руке чашка кофе — собираются вокруг большого стола для заседаний, чтобы обсудить оттиски, фотографов, съемки, стилистов, расписание и тому подобные занудные детали, необходимые для успешной подготовки макета. По сути дела, обсуждать это должны человек семь-восемь, но страдать приходится всем. Всем приходится отрываться от работы и тащиться в зал заседаний, чтобы слушать, как сотрудники фотоотдела спорят, какой именно снимок Кейт Бланшетт лучше всего соответствует ее облику, когда она была кудрявой.

Сами тексты мы обсуждаем редко, а если и обсуждаем — лишь то, готова ли такая-то статья, и если нет — когда будет готова. Раз в месяц — обычно во второй понедельник, но иногда в третий — все долго спорят, кто будет приглашенным автором. Приглашенных авторов публикуют на той странице после колонки редактора, которую читатели обычно проглядывают по диагонали, если вообще замечают. Тем не менее подбирать людей в нужном соотношении — дело деликатное, и мы обсуждаем страницу приглашенных авторов, словно суфле готовим (на ложку меньше стилиста, добавить щепотку писателя).

Когда на совещании нет Джейн, мне обычно с трудом удается держать глаза открытыми. Вот и сейчас я нахожусь в процессе борьбы со сном, как вдруг дверь зала заседаний открывается и появляется шикарная дама в классическом черном платье и с сумочкой в руках от Шанель. Высокая, худая, она явно работает под Одри Хепберн — тут тебе и мундштук, и нитка жемчуга. Дама останавливается в дверях, словно еще не решила, остаться ей или поймать такси и уехать. Но такси в зале заседаний нет.

Лидия, ответственный редактор, перестает ругать сотрудников, не заполнивших зеленые бланки, и поднимает голову. Она видит плывущий по залу дымок и начинает демонстративно покашливать. Курить разрешается только в своих кабинетах при закрытой двери.

— Я не опоздала? — спрашивает дама, решив, что, пожалуй, останется.

Лидия снова кашляет и качает головой.

— Нет, конечно, нет. — Она улыбается подобострастно. Но это не Джейн, так что улыбка кажется неуместной. — Мы просто просматривали кое-какую предварительную информацию, пока ждали вас.

Дама улыбается, затягивается сигаретой через шесть дюймов пластика и садится справа от Лидии.

— Отлично.

Кристин наклоняется ко мне.

— Это она сегодня утром жгла ладан, — шепчет она.

— Откуда ты знаешь?

— Проследила по запаху. Кажется, она новый директор редакции.

Это становится интересным.

— А что случилось с Элинор?

— Ее уволили в Париже на прошлой неделе. Деталей я не знаю.

— Во время показа Анны Суи Элинор села на место, предназначенное для Джейн, — говорит Делия, ассистент редактора светской хроники. Делия сидит за нами на скамье, стоящей вдоль стены зала заседаний. Наклонясь вперед, она шепчет: — Джейн пришлось сесть в последнем ряду, и как только показ закончился, она тут же уволила Элинор. Элинор пыталась объяснить, что с местом произошла путаница, просто недоразумение, но Джейн не поверила ни одному ее слову. Издатель тоже был на показе. Рядом с ним как раз сидела его старая знакомая, которая отлично подходила на должность. Ее сразу и наняли.

Я оглядываюсь на Делию с изумлением — столько разузнать всего за несколько часов!

— Откуда ты все это знаешь?

Делия пожимает плечами и откидывается головой к стене.

— Просто слушаю, что люди говорят.

Лидия снова закашляла. Новый директор редакции переносит сигарету из правой руки в левую. Она явно не оставит ни одного покашливания неотомщенным.

— Я хочу представить нового члена нашего коллектива, — говорит Лидия без особого энтузиазма. — Она прибыла к нам из Сиднея. Шесть лет работала главным редактором австралийского издания «Вог». Поздоровайтесь с Маргерит Турно Холланд Беккетт Веласкес Константайн Томас.

В зале поднимается гул голосов — все присутствующие бормочут свои приветствия.

— Так не бывает, — очень тихо говорю я на ухо Кристин.

— Бывает. — Она улыбается.

— Да нет, — упорствую я. — Не может быть, что это всерьез. Никто не таскает за собой такой парад имен.

— Наверное, она в пятый раз замужем.

— И все равно…

— Она их всех любила.

— Ты представляешь себе это в выходных данных? Ее фамилия займет три строчки. Черт, она же редактор. Она должна уметь сокращать тексты.

Кристин молча улыбается. Она наблюдает за происходящим с неподдельным интересом. Теперь все за столом проснулись, а не только фотоотдел.

— Спасибо, Линда, за это… — тут она делает долгую паузу, пытаясь найти подходящий эпитет, но после долгого поиска бросает это дело, — представление. Очень мило с твоей стороны. Ну, — говорит она, еще раз выдохнув дым в лицо Лидии и поворачиваясь к собравшимся, — я очень рада, что нахожусь здесь. Я давно восхищаюсь «Модницей» и предвкушаю интересную работу с командой, которая делает такой отличный журнал.

Надо же, директор редакции говорит нам, что мы делаем отличный журнал! Кое-кто довольно хихикает.

— А теперь я хочу познакомиться со всеми за этим столом, — говорит она вполне искренним тоном. — Чтобы не терять время, давайте сделаем так: каждый назовет свое имя и скажет, что он делает в «Моднице».

Хотя мы часто проводим подобный обряд — каждый раз, когда приходит новый сотрудник или когда кто-нибудь из отдела по персоналу заходит якобы познакомиться, — я так и не свыклась с этим. Терпеть не могу сама говорить: «Виг Морган, редактор» — и ненавижу, когда это говорит кто-нибудь другой. Есть что-то очень постыдное в том, чтобы вот так называть себя, будто я одна из детей фон Траппов и по свистку делаю шаг вперед из строя.

Первым представляется Дэвид Родригес из отдела искусств, но вместо того чтобы рассеянно кивать, Маргерит задает ему вопрос — про его футболку, коричневую, с необычным рисунком. Дэвид объясняет, что это его собственный дизайн. И тут новый директор редакции, сообщив нам, что Дэвид — второй Уильям Моррис, просит Уильяма сделать для нее такую же. В этом духе она продолжает по кругу, делая каждому по крайней мере один комплимент. Она спрашивает Кристин о ее кулинарных курсах, а мне говорит, что благодаря моей статье подумывает сделать отбеливание зубов.

Маргерит Турно Холланд Беккетт Веласкес Константайн Томас старается нас завоевать, и у нее это получается. Мы покорены.

Дневное совещание длится до половины четвертого, но никто не протестует. Не радует это только Лидию — бразды правления выскальзывают у нее из рук. На лице у Лидии странное беспомощное выражение, словно она маленькая девочка, у которой сильный порыв ветра вырывает воздушного змея. Время от времени она пытается вернуть себе контроль над ситуацией — веревка все еще у нее, и она ее крепко держит, — но Маргерит равнодушно пыхтит ей в лицо своей, похоже, бесконечной сигаретой.

К обсуждению фотосъемок так и не вернулись. Лидия не представляет, как обстоят дела с большинством ноябрьских макетов, и теперь ей предстоит выяснять это более сложным способом — с макетом и графиками идти к каждому редактору разбираться. Но всем на это наплевать. Лидия неплохой ответственный редактор и дело свое знает, но она никогда никому не оказывает поддержки. Она не из тех руководителей, которые идут к боссу и стоят грудью за своих. Лидия послушная прилипала, в разговорах с начальством словом «нет» она практически не пользуется. Ты можешь три дня подряд работать до двух ночи, потому что в шесть часов вечера Джейн заявляет, что номер просто ужасен, однако потом не стоит ждать, что это оценят. Не рассчитывать на прибавку или хотя бы отгулы. Даже записки с благодарностью от Лидии не дождешься. И уж наверняка она не станет напоминать главному редактору, что шесть часов не самое удачное время рвать макеты. Просто не надо ждать от нее ничего хорошего.