Я говорил о телепатии. Теперь мне хочется поговорить о другом круге моих способностей, связанных с гипнозом. То, как я владею искусством гипноза, значительно выходит за рамки общеизвестного и, значит, я не имею права не говорить об этом.
Мне не хочется да и не следует в этой книжке останавливаться подробно на истории гипноза.
Современная наука различает три стадии гипноза. Первая из них — сонливость. Человек, находящийся в этой стадии, испытывает потребность покоя, необычайную тяжесть тела, ему трудно открыть глаза. Именно в этом состоянии прослушивают длинные церковные службы большинство верующих.
Когда я видел в соборах людей, часами в неудобной позе стоящих на камнях, распростертых на ступенях, прижимавшихся лбом к подножиям распятий, я не мог отделаться от мысли, что эти люди находятся во второй стадии гипноза — в состоянии так называемой гипотаксии.
При гипотаксии отмечается состояние восковой гибкости тела. Любому его члену и всему телу можно придать сложное положение, которое крайне трудно было бы сохранять в нормальном состоянии, но которое совершенно необременительно, практически незаметно в состоянии гипотаксии.
Третья стадия гипноза — сомнамбулизм. В этом состоянии загипнотизированный полностью отрешен от всех внешних раздражений, кроме команды человека, приведшего его в это состояние.
В состоянии гипноза огромную власть над психикой человека и над его телом приобретает слово гипнотизера. Власть, совершенно объективную, такую, какой не имеет в большинстве случаев над своим телом сам испытуемый человек. Заставьте себя, скажем, не чувствовать ожога, когда к Вашей руке прислонят огонек зажженной папиросы! А мне приходилось видеть этот бесчеловечный опыт, нередко демонстрировавшийся в цирках в свое время в Польше. Или, наоборот, попробуйте внушить себе, что обыкновенный карандаш — это раскаленный в огне прут, которым жгут ваше тело. А на руке загипнотизированного человека, когда к ней прикасаются таким карандашом, возникает язва от ожога.
В загипнотизированном состоянии у многих людей обостряются их телепатические способности. Внушение от гипнотизера к загипнотизированному человеку может передаваться прямо из мозга в мозг. Такие опыты делались неоднократно многими гипнотизерами в разные времена и в разных странах. Собственно с открытия этого явления и началась телепатия.
А теперь — о том, как я сам применял гипноз, какими формами гипноза, внушения владею я.
В автобиографических главах я приводил несколько примеров, когда мне требовалось мгновенно внушить ту или иную мысль, то или иное ощущение. С этого ведь, по существу, и проявились впервые мои способности. Вспомните описанный мной в самом начале книги случай в берлинском экспрессе, в котором я ехал без билета. То, что произошло там, не было телепатией. Это было гипнозом, внушением: я внушил контролеру, что поданный ему обрывок газеты — проездной билет. Вспомните, как я прошел без пропуска в строго охранявшийся кабинет.
Нечто подобное позволил я себе и еще раз. Примерно в те же времена довелось мне беседовать с одним очень высокопоставленным человеком. После разговора он, в шутку, видимо, сказал:
— Ну, товарищ Мессинг, сможете ли Вы выйти отсюда, если я не подпишу Вам пропуск?
Дух озорства заиграл в моей душе:
— Без этой-то бумажки? Возьмите ее на память!
— Нет, подождите. Вас не смутит, если я еще дополнительно предупрежу охрану.
— Сколько угодно!
Набран телефон коменданта. Отдана команда: "Не выпускать Мессинга без отмеченного пропуска". Да еще секретарше поручено идти за мной в десяти шагах, но, правда, не вмешиваться в мои действия.
Когда я через пару минут вышел на улицу и посмотрел на окно кабинета на третьем этаже, в котором только что состоялся этот разговор, я увидел в нем фигуру моего недавнего собеседника. Дух озорства еще не уснул, и я помахал ему рукой. Мне показалось, что тот рассмеялся.
Думаю, что эти примеры должны, по меньшей мере, подвергнуть сомнению бытующее нередко мнение, что даже под влиянием гипноза порядочный человек не способен совершить поступок, противный его моральным убеждениям, его совести, не способен совершить преступление.
Помню, где-то я читал, как ставились эти опыты: загипнотизированному дали в руки пистолет (заряженный, конечно, холостым патроном) и скомандовали выстрелить в прохожего. И тот не смог. Но ведь можно заставить загипнотизированного представить, что он стреляет не в прохожего, а в движущуюся мишень в парковом тире.
К сожалению, не все люди, обладающие искусством гипноза, отличаются твердыми моральными принципами. Я позволю себе рассказать случай, который в свое время наделал много шума в одной из европейских стран. Это — один из нередких случаев ограбления банка.
Помещение, где хранились сейфы, располагалось под землей. Единственный ход в него вел через караульное помещение. У этого входа круглосуточно стоял часовой.
Остальные бойцы охраны здесь же играли в карты, домино, просто отдыхали.
Однажды вечером, как всегда после закрытия банка, сейфы были опечатаны и кассиры разошлись по домам. Единственный человек, который после этого вошел в помещение с сейфами, был старичок-полотер. Сначала он натер полы в караульном помещении, потом в помещении, где стояли сейфы. Выйдя оттуда, он, как всегда, посидел на своем ящике с мастикой, выкурил папиросу и ушел. А на другое утро один из сейфов оказался вскрытым. На старика-полотера даже не подумали. И только в связи с тем, что он хотел нелегально перейти границу, его арестовали.
Но нет, грабителем он не был. Просто к нему за два дня до ограбления пришел какой-то немолодой человек и предложил ему крупную сумму денег, если он уедет из страны, никому об этом не сказав. Полотер согласился.
И вот в течение двух вечеров подряд этот немолодой человек, в первый день, вероятно, только выясняя обстановку, посещает банк, находится в кругу солдат, проходит мимо многочисленных часовых. И все принимают его за человека, к которому давно привыкли, хотя потом выяснилось, что он совершенно не был похож на старика-полотера. Можно ли объяснить этот случай?
Я отношу это за счет того же умения мгновенного гипноза, о котором только что рассказывал. Как видите, непорядочный человек, — преступник смог использовать гипноз в своих гнусных целях. И опять же я убежден, что он не смог бы внушить часовому мысль пропустить к сейфам чужого человека, — это внушение вошло бы в конфликт с долгом. И не удалось бы. А внушение, что часовой видит перед собой известного ему человека, не встретило этого противодействия и удалось грабителю, видимо, без большого труда и напряжения.
Теперь немного о народной медицине.
Наверное, и Вам приходилось читать или слышать, как знахари "заговаривают кровь". Вот льется она из глубокой раны, прямой пульсирующей струйкой бьет. Явно перерезана какая-нибудь крупная артерия. Над ранкой склоняется знахарь. Шепчет какие-то непонятные слова. Ранка — вытрите ее — суха. Кровь останавливается.
Наверное, Вам приходилось слышать и такое выражение — "заговаривает зубы". Чаще, впрочем, говорят "не заговаривай мне зубы". Пошло это выражение из польских и белорусских, да, наверное, и из российских деревень, где в старые времена и в помине не было зубных врачей. Но зубы — убежден в этом — у людей болели всегда. Как же их там лечили?
Заговорами. Та же знахарка, тот же знахарь приходили к больному, шептали какие-то слова, делали какие-то телодвижения и зубы болеть переставали. Точнее, человек переставал ощущать эту боль. И то, и другое — и "кровь заговорить", и "зубы заговорить" — занимает всего несколько секунд.
Удивительно? — Да. Но ничего чудесного, во всяком случае здесь, нет. Нет никакого вмешательства "потусторонних сил" — ни злых, ни добрых. Это — тоже одна из форм гипноза. Я говорю об этом с такой убежденностью и знанием дела потому, что я и сам умею «заговаривать» зубы и изгонять головную боль не хуже самых знаменитых знахарей. Я делал это тысячи раз. И, как принято говорить, всегда без осечки.
Конечно, я обхожусь без заклинаний и нашептываний. Они не нужны. Я просто смотрю на моего пациента и представляю при этом свою абсолютно не беспокоющую меня челюсть, свой абсолютно здоровый зуб. И разговариваю при этом с пациентом о его болезни. И зуб у него перестает болеть. Занимает это столько же времени, сколько Вы затратили, чтобы прочитать этот абзац. Аналогичным способом я прекращаю головную боль.
Вероятно, аналогичным же способом излечивают и среднеазиатские табибы и знахарки укушенных змеей. Я говорю «вероятно», потому что лично с такими случаями не сталкивался.
Нередко рассуждают так: ну, чему могут научить нас эти темные люди, не знающие не только теории относительности, но и таблицы умножения?.. А знание и умение — это вещи абсолютно разные. Для умения нередко вовсе не обязательно знание. Когда-то путешественники и моряки пользовались компасом, и не подозревая, что земля круглая и что у нее есть постоянное магнитное поле. Кстати, мы и сегодня пользуемся компасом, хотя ученые не очень-то представляют, каково происхождение магнитного поля нашей планеты. Кузнецы умели закалять сталь, ничего не зная о ее кристаллических превращениях. Так вот, чтобы не пропал секрет "компаса и стали" деревенских знахарей и колдунов, и надо соединить их умение с современным знанием.
Ну, а какое же все это отношение имеет ко мне? Да самое прямое! Я тоже умею внушить свою волю человеку, скажем, глядя ему в затылок. Или вовсе на него не глядя. Очень редко я пользуюсь этим. Но, листая страницы памяти, чтобы привести пример из своей жизни, вспоминаю…
Вспоминаю небольшой, но уютный зал в одном из министерств Москвы.
Все идет хорошо. Зрители добросовестно и дружелюоно пытаются разобраться в том, что я им показываю. Я не менее дружелюбно пытаюсь помочь им в этом…
И вдруг, в конце зала появляется почти шарообразная фигура самого большого здесь начальника. Все встают, приветствуя. А начальник, не отвечая на приветствия, кривит рот и скептически смотрит на меня.
— Ах, так, — мысленно говорю я, — не верите? Ну, так я заставлю Вас поверить — будете балериной, — а вслух добавляю:
— Вот Вы и будете моим индуктором.
И толстый начальник, по моему мысленному приказанию, вдруг нелепо начинает прыгать между рядами стульев, мимо своих опешивших подчиненных ко мне на сцену.
Будет неправильно, если я умолчу в этой книге о том, что нередко использовал гипноз для лечения психических болезней. Делал я это и в те далекие времена, когда абсолютно не знал ничего о сущности гипноза, не знал научных рекомендаций, руководствуясь лишь здравым смыслом. Возможно, что рассказанное мной встретит возражения специалистов, возможно, меня упрекнут в неправильных действиях, но что было, то было.
У одного польского графа началось очень странное заболевшие. Ему представилось, что в голове свили себе гнездо… голуби… сизари…
Обращались к врачам. Но у графа был трудный характер и лечиться он отказался: ему казалось, что его любыми средствами стремятся заманить на операцию, во время которой разрежут голову пополам. Тогда обратились ко мне.
Я не стал убеждать больного, обращаясь к его здравому смыслу, что в голове голуби жить не могут. Наоборот, я принес с собой на первую же встречу длинную блестящую трубу на треноге — вроде переносного телескопа — с какими-то колесиками и винтиками. Установил ее и посмотрел сквозь эту трубу на голову больного.
— Да, граф, — сказал я, — Вы правы. У Вас в голове — голубиное гнездо. И преогромное. Целая голубятня!
— А разве я сомневаюсь в этом? И день и ночь крыльями хлопают. А тут как-то к ним кошка забралась! Вот переполох был. Я думал, у меня голова лопнет.
— Могу выгнать Ваших ненормальных жильцов, и притом так, что они не вернутся.
— Буду весьма обязан.
Еще раз посмотрев в трубу, "пересчитав голубей'". «прикинув», как лучше их выгнать, я вернулся домой.
На другой день граф прислал за мной с раннего утра.
— Вывелись птенцы — голубята! — объявил он почти радостно.
Снова пошла в ход труба — кстати, в ней не было даже оптического стеклышка. Выведение птенцов было подтверждено.
На другой день была назначена решительная «чистка» графской головы — голубятни…
Заранее договорившись с родственниками графа, я провел в сад трех моих помощников с живыми голубями в руках. Завязав больному глаза, свел и его вниз. По моему знаку один из помощников выпустил голубя — я выстрелил перед лицом больного из пистолета. Затем, достав из кармана заранее подстреленного голубя, сунул ему в руку.
— Один готов, — сказал я. — Если бы я его не застрелил в воздухе, он мог бы вернуться. А теперь — шалишь! Все кончено!
Так повторялось еще два раза. Затем «выскочили» просто от страха перед выстрелами и новорожденные голуби. Потом я позволил больному снять с лица повязку и открыть глаза. Он собственноручно в моем присутствии закопал трупики бедных птичек под гигантским развесистым дубом в своем парке.
Голова у него оставалась чистой в течение нескольких лет, пока суть происходившего не раскрыл ему один близкий знакомый, полагая, что граф излечился навсегда. Узнав истину, тот с криком схватился за голову. Голуби с тех пор «жили» в ней до самой смерти. Думаю, средств вторично излечить его уже не было.
Что это? Шарлатанство? Нет, гипноз. Внушение. Просто я опустился до умственных способностей моего больного и средствами, доступными его пониманию, уничтожил его болезнь. Точнее, внушил ему, что он не болен. Человек поверил мне и мог бы оставаться здоровым до самой смерти.
Гипнозом же внушаю я отвращение к алкоголю, к папиросам и вообще к табачному дыму, к другим наркотикам.
Когда я внушал своим больным отвращение к алкоголю, я сам — месяцами! — не мог выносить даже слабых запахов спиртных напитков. Это отвращение к ним сначала охватывало всего меня. И уже после этого мог я его передать моим подопечным.
Когда назначенный мной период лечения кончается, я теряю отвращение к вину. Но излеченный мной человек его сохраняет на долгие годы. А там — все зависит от него самого.
Я много курю. Но когда идут сеансы внушения отвращения к табаку, бросаю курить и без судорог в теле не могу переносить самого слабого запаха папиросного дыма. Снова я закуриваю, только закончив цикл внушений.