Сьюзен так напряженно работала, что уснула в библиотеке юридической фирмы, положив голову на толстую стопку компьютерных распечаток. Очки съехали на кончик носа. Юридические тома, снятые с красивых ореховых книжных полок, были разбросаны по огромному столу для заседаний. Здесь же валялись дела ее клиентов, ее собственные записи, диктофон и около десятка карандашей – все сломанные, потому что ей было лень все время их точить.

Чья-то рука потрясла ее за плечо, возвращая из царства сна, и ей пришлось зажмуриться от солнечного света раннего утра, бившего в глаза и мешавшего сориентироваться в роскошной овальной комнате.

– Сьюзен? – Это был мистер Кригл, один из компаньонов, чья фамилия печаталась в шапке фирменных бланков. Невысокий забавный человечек, лысоватый, с приятной улыбкой. – Боже милостивый, что вы здесь делаете? Вы на фирме всего лишь несколько месяцев, выслуживаетесь, чтобы поскорее попасть в компаньоны, или поссорились с дружком? – спросил он ласково.

Сьюзен взглянула на него, поправляя очки и чувствуя, что краснеет.

– Сначала я должна завести дружка, – пожаловалась она. – Нет, я просто хотела довести дело об общем кабеле до конца, так как знала, что все равно не смогу уснуть, пока не закончу.

– Мне кажется, это не так. Вы спали как ребенок.

Сьюзен посмотрела на беспорядок вокруг себя, просто чтобы убедиться: ей не приснилось – она действительно покончила с этим делом.

– Не приснилось, – сказала она с сонной улыбкой, показывая на работу перед собой. – Контракты по делу об общем кабеле готовы!

Чувствуя себя разбитой, но довольной завершением работы, она посмотрела на часы и вздрогнула.

– Семь тридцать. Пора бежать домой, чтобы успеть принять душ.

Она на секунду задумалась и спросила:

– Эй, а что вы здесь делаете так рано, Кригл? Выслуживаетесь, чтобы продвинуться по службе? – передразнила она старшего компаньона.

Он ухмыльнулся и объявил, что его очаровательная супруга, прислонившаяся к двери за спиной Сьюзен и выглядевшая ослепительно, энергично, беззаботно, одетая в стиле вестерна в шикарные коричневые замшевые джинсы и рубашку, отправляется отдыхать на курорт с минеральными водами Голден До.

– Сьюзен, вы знакомы с Лиз? – спросил он, когда Лиз приблизилась к ним.

– Конечно. Привет! – сказала Сьюзен со смущением, представляя себе, как ужасно выглядит после бессонной ночи.

Она чувствовала себя ужасно и мечтала, по крайней мере, прополоскать рот и накрасить губы.

«О, дьявол», – пронеслось у нее в голове.

– Тедди понадобилось, чтобы я подписала кое-какие бумаги, – объяснила Лиз. – Мы как раз купили место в Аспине. Вам нужно как-нибудь приехать к нам покататься на лыжах. Может быть, я смогу найти для вас приятеля.

Ее блестящая помада имела желтый оттенок, который сочетался с серьгами, идеальные зубы выглядели так, будто она полировала их у дантиста каждую пару месяцев.

– Основное занятие Лиз – сводничество, – сказал Кригл.

Сьюзен вежливо улыбнулась, когда явно счастливая пара собралась уходить из библиотеки рука об руку, чувствуя, что ее охватывает изнеможение. Кригл, задержавшись, снова положил руку на плечо Сьюзен и с теплотой сжал его.

– Я бы посоветовал вам пойти домой вздремнуть и не приходить часов до одиннадцати. Но потом вы понадобитесь мне. У одного из наших клиентов – большие неприятности: забастовка на фабрике. Ситуация обострилась. Диксон занимался этой проблемой, но его жена примерно час назад родила, а я боюсь, что вы понадобитесь на фабрике уже сегодня. Я проинструктирую вас, как только вы вернетесь. Да, и лучше не берите собственную машину. Оставьте вашей секретарше записку, чтобы она взяла для вас машину напрокат. Похоже, дело приобретает серьезный оборот…

Сьюзен привыкла к серьезной обстановке в поле, а не на фабрике. Его предупреждение удивило ее. Но, с другой стороны, после всей этой скучной бумажной работы, которую она выполняла, ей, видимо, будет полезно сменить темп.

– Тедди, дорогой, я терпеть не могу торопить тебя, но я опаздываю, – сказала Лиз извиняющимся тоном.

Теперь была ее очередь посмотреть на часы.

– Извини, любимая. Сьюзен, мы поговорим с вами позже.

– Конечно. Никаких проблем.

Сьюзен сдержала зевоту, глядя в спины исчезающей за дверью супружеской паре. До нее доносился мелодичный беззаботный смех Лиз и стук ее палевых замшевых ботинок по дощатым полам офиса. Лиз и Сьюзен были примерно одного возраста, и Сьюзен с удивлением обнаружила, что завидует. Иметь профессию для Сьюзен было так необходимо, так важно. Ради этого она принесла в жертву свой брак; она принесла в жертву лучшую часть своей жизни. Но сейчас, сидя здесь, смертельно усталая, не в состоянии двинуться с места, думая о своей сверстнице, она вдруг спросила себя: кто из них выбрал лучший путь, чья жизнь была богаче и полнее. В эту минуту Сьюзен казалось, что тут не о чем спорить.

Что уж интересного и приносящего удовлетворение во вкалывании до упаду, в должности адвоката, в засыпании над скучными и длинными документами? Вообще-то, Пейдж была права. Как прекрасно позволить кому-то другому делать всю работу, а самой просто наслаждаться жизнью, развлекаться и ни в чем не нуждаться. Жену Кригла едва ли можно было обвинить в том, что она ничего не делает. Она развернула бурную деятельность в Музее современного искусства, поддерживая начинающих художников. Она сама была талантливым керамистом. И всегда выглядела идеально, имела возможность летать в Европу покупать последние коллекции модельеров, у нее было время, чтобы овладеть языками тех стран, по которым она путешествовала, время читать «Лoc-Анджелес Таймс» и «Нью-Йорк Таймс» от корки до корки, быть в курсе всех событий и успевать читать новые книги. У нее было время справиться с семнадцатью впечатляющими препятствиями на площадке для игры в гольф, кататься на лыжах и играть в теннис, принимать участие в увлекательных мероприятиях и растить двоих обожаемых детей.

А у Сьюзен была карьера. Это все. Это, да еще глаза, воспаленные от изнурительной ночной работы.

* * *

За то короткое время, которое понадобилось Сьюзен, чтобы добраться домой, принять душ, одеться и проглотить завтрак, солнце исчезло за густыми, быстро двигавшимися свинцовыми тучами, готовыми каждую секунду разразиться ливнем.

Вылетев за дверь, она столкнулась с Марком, который как раз приехал на своем мотоцикле в видавшем виде шлеме на великолепной голове с золотыми кудрями, выбивавшимися из под шлема. Он поцеловал ее в мимолетном приветствии, как будто забыл о том, что разбил ее сердце.

– Ты выглядишь фантастически, – сказал он, хватая ее за руку и задерживая на мгновение, преодолевая ее сопротивление.

«Тогда почему ты гуляешь с моей подругой, а не со мной?» – хотела она огрызнуться, но вместо этого улыбнулась и беззаботно его поблагодарила, в душе благодаря того, кто выдумал макияж, скрывший, к счастью, бессонную ночь.

На ней был легкий белоснежный костюм – копия модели этого года от Шанель, по крайней мере, так утверждала продавщица. Ее портфель добавлял как раз недостающий штрих, придавая чувство уверенности.

– Мы с Пейдж сегодня вечером идем в кино. Хочешь к нам присоединиться? – спросил он, провожая ее до машины и открывая дверцу.

– Спасибо. Но, возможно, мне придется сегодня работать допоздна, – ответила она, залезая в машину.

– Ты так никогда не поймаешь подходящего миллионера, если будешь продолжать работать по вечерам, – подколол он ее, их глаза встретились через две пары очков.

Его голубые глаза заставили ее подумать о голубоглазых, но дальнозорких детях, которые могли бы у них быть.

– Возможно, что я как раз сейчас отправляюсь на встречу с одним из них, – отрезала она и тут же пожалела о своей резкости.

Марк, как всегда милый, закрыл за ней дверцу, подобрав ее юбку так, чтобы не прищемить. Она знала, что будет весь день помнить ощущение его руки, скользнувшей вдоль ее бедра и коснувшейся колена.

Даже несмотря на то, что он, возможно, как раз сейчас поднимается по лестнице, чтобы развлекаться с Пейдж. Черт бы их всех побрал. Особенно Пейдж.

Всего час спустя она подъезжала к «Сити оф Коммерс» во взятой напрокат «тойоте». Стеклоочистители с подогревом едва справлялись с потоками дождя.

Проинструктированная Криглом по поводу ее задания, Сьюзен чувствовала некоторую нервозность, возбуждение и удовольствие одновременно. Как выяснилось, она ехала на встречу с одним из тех подходящих миллионеров, по поводу которого и проехался Марк, хотя шансы на то, чтобы его поймать, были невелики.

Ее целью была фабрика, которая производила из стеклопластика контейнеры для гидропоники, катамараны, виндсерферы, доски для серфинга и прогулочные лодки. Ее клиентом и владельцем фабрики, как выяснилось, был никто иной, как друг Джорджа и Кит, сосед Сьюзен за недавним застольем в их доме, «крыса», который так и не попросил у нее номер телефона и не позвонил. Ей было интересно, как он отреагирует, когда увидит ее. Господи, Лос Анджелес превращался в такой же маленький городишко, как Стоктон.

По словам Кригла, на фабрике Джека Уэллса происходили серьезные волнения. Всего пару месяцев назад рабочие Джека проголосовали за то, чтобы ввести тимстерские профсоюзы, выдвинув претензии по поводу небезопасных условий труда, пристрастного отношения, отсутствия медицинского страхования, низкой оплаты, и теперь администрация вела судорожные переговоры с разгоряченными профсоюзами, а рабочие начали забастовку, потому что администрация и профсоюзы не могли прийти к соглашению.

Напряженность нарастала с каждым днем, потому что грузовики со штрейкбрехерами продолжали пересекать пикеты, возбуждая все большую ярость забастовщиков и накаляя обстановку, которая явно выходила из-под контроля.

Неудивительно, что позиция Джека в отношении профсоюзов была такой непреклонной. Возможно, поэтому он пренебрег ею, вяло предположила она, осознавая на чьей стороне на самом деле ее симпатии.

Все личные переживания по поводу Джека Уэллса и Марка вылетели у Сьюзен из головы в тот момент, когда она подъехала к фабрике. Она поняла, что попала почти в военную зону. Настоящий кромешный ад, с криками и воплями, с булыжниками пролетариата. Шумная толпа разъяренных забастовщиков разломала контейнер с досками для серфинга, перевернув при этом грузовик, другие в это время били бутылки на дороге, уже засыпанной слоем острых осколков, чтобы преградить путь бронированным грузовикам, привозившим штрейкбрехеров.

Сьюзен как раз решила развернуться и убраться отсюда к черту, думая, что никогда не сможет пробраться через этот бедлам в здание невредимой, когда неожиданно один из бронированных грузовиков выскочил сзади на скорости около сорока миль в час и заставил ее отклониться в сторону. В результате она, чуть не врезавшись в толпу пикетчиков, с грохотом наскочила на один из мусорных ящиков, в котором вспыхнул огонь.

Огонь привел ее в ужас, и она попыталась выбраться из машины, но не смогла. Дверь оказалась заперта, и Сьюзен не могла сообразить, как ее открыть. Где находилась кнопка или защелка в этой чертовой машине? Люди стучали ей в окна; кто-то разбил окно со стороны пассажира, чтобы открыть дверь; подтащили шланг, из которого лилась вода; ее жизнь была в опасности, а она никак не могла справиться с замком ремня безопасности. Шум был почти таким же пугающим, как и языки пламени, начавшие лизать ее машину спереди. Ей было трудно дышать, хотя она не могла сказать точно – из-за дыма или из-за паники, вызванной мыслью о приближающейся катастрофе и страхом, что машина сейчас взорвется.

Она вспомнила, как думала о том, что ей необходим белый флаг, чтобы благополучно выбраться отсюда. Вспомнила, как беспокоилась о бумагах в своем портфеле и о письме от матери, полученном утром, которое еще не успела прочитать, а потом все исчезло, и она уже ничего не помнила.

– Чувствуете себя лучше?

Сьюзен сидела в простом фабричном кабинете, не намного больше ее собственного, выглядевшем небрежно благодаря старомодному серийному конторскому столу и скучным стенам, завешанным фотографиями и рекламными плакатами разнообразной продукции, которую производила компания Джека Уэллса. Окна были обращены во внутренний двор фабрики, где шум, видимо, был совершенно оглушительный, потому что на головах рабочих красовались специальные наушники.

Сам Джек Уэллс сидел рядом со Сьюзен, прикладывая полотенце со льдом к ее лбу. Она попыталась унять дрожь в руках, неуверенно держа пластиковую чашку, заполненную водой, кивнула и смущенно улыбнулась.

– Я в порядке. Мне немного неловко, но я в порядке.

Он убрал импровизированный пузырь со льдом и положил его на стол.

– Неловко? Почему вам неловко? Эти ребята – маньяки. Я не могу поверить, что ваша фирма послала сюда именно вас, особенно после всего того, что происходило здесь на прошлой неделе…

Сьюзен хотела поспорить. В конце концов, это была ее работа, и все произошло вовсе не потому, что она женщина, как он настаивал, а потому, что она ехала в миниатюрной «тойоте», а не в чудовищной бронированной машине. То же самое могло случиться и с Джо Диксоном – ее коллегой, который вел основную часть переговоров с профсоюзами. Но Джек опередил ее, убирая лед и улыбаясь, поняв о чем она думает.

– О'кей. Возможно, у Диксона дела обстояли бы ненамного лучше. Просто у него не такой симпатичный и уязвимый вид, поэтому мы бы не так суетились вокруг него. Я бы сказал ему, чтобы он сам держал этот чертов пузырь со льдом.

Джек снова ухмыльнулся. Он был одет как один из рабочих: в короткую прямую куртку из шотландки, неряшливые джинсы и бадвейзерскую кепку, сдвинутую на макушку, – вид определенно более соответствующий ему, нежели тот хорошо подогнанный вечерний костюм, в котором она видела его на обеде у Кит. Рукава рубашки были закатаны, и она смогла хорошо разглядеть татуировку на его предплечье, хотя смысла рисунка разобрать так и не смогла, уловив только, что он явно восточный и весьма экзотичный.

– Похоже, что вам в любом случае придется терпеть меня какое-то время несмотря на то, что я женщина, – сообщила она ему. – Джо приедет завтра и передаст мне дела. Со следующей недели он берет месяц декретного отпуска.

– Декретного отпуска? Как это понять? – спросил Уэллс, воспринимая ее слова как шутку.

– Теперь все по-другому, – напомнила она ему, делая глоток воды и чувствуя, что, наконец, начинает приходить в себя. – Его жена – гинеколог, и ей труднее, чем ему, взять отпуск. Роды у нее продолжались всего два часа, она себя прекрасно чувствует и готова приступить к работе. Юридическая фирма предоставляет два месяца декретного отпуска всему своему женскому персоналу, так что сегодня утром Джо попросил половину этой привилегии.

– А как насчет всех этих модных кормилиц и нянек?

– Джо думает, что первые месяц или два являются решающими для того, чтобы ребенок привязался к родителям. Он не хочет, чтобы в это время рядом с малышом был чужой человек. На самом деле мы все находим это очень забавным.

Сьюзен поморщилась, снова ощутив холод пузыря со льдом. Она забрала его из рук Джека и положила на стол.

– У вас будет великолепная шишка, – поставил он диагноз, пальцами исследовав ее лоб.

Она взяла с его стола металлический нож для разрезания почты и, повертев лезвие, смогла разглядеть в нем свое отражение. Как и следовало ожидать, ее лоб опух и посинел, но она прикрыла его, быстрым движением поправив челку.

– Какая шишка? – спросила она, непринужденно дожимая плечами, и они оба улыбнулись.

– Итак, мы опять беседуем на «детские темы», – сказал он.

Напоминание о том вечере, когда он пренебрег ею, не спросив номер телефона, застали Сьюзен врасплох, но она рассмеялась несмотря на раненное самолюбие.

– Честно говоря, Сьюзен, принимая во внимание всю ожесточенность и беспорядок, я все равно не понимаю, почему ваша фирма не заменила Диксона мужчиной, – сказал Джек с предельной для него дипломатичностью. – Я серьезно. Обстановка действительно накалилась. Вы видели, что здесь происходит.

Сьюзен незаметно взглянула на газетную вырезку в рамке, где Джек был снят посреди дикого пляжа в окружении группы нетерпеливых, широко улыбающихся китайцев в соломенных шляпах. Пара досок для серфинга, воткнутые в песок, придавали фотографии особый акцент. Подпись под фотографией гласила: «Серфинговая дипломатия приходит в Китай».

Он проследил ее взгляд, ожидая ответа.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но я ас по части трудовых вопросов, – ответила она, улыбаясь, чтобы смягчить хвастливость ответа.

Однако немалую роль сыграло и то, что она сама хотела заняться этой работой. Ей надоело торчать в офисе и возиться с бумагами. Ей хотелось получить возможность проявить себя.

– Подождите несколько дней, а уж потом будете жаловаться, – жестко, но дружеским тоном предложила она.

– Я не жалуюсь. Не сомневаюсь, что вы ас в трудовых вопросах. Просто мне не хотелось видеть вас искалеченным асом. Одного пролетарского булыжника вашей голове вполне достаточно, – добавил он, дотрагиваясь до пульсирующего памятного подарка, который она уже имела.

– Просто думайте обо мне как об одной из этих маленьких, выносливых, отчаянно храбрых «тоннельных крыс», – пошутила она, внимательно наблюдая за его реакцией.

Он поднял руки и откинулся назад на стуле, смирившийся, но недовольный.

– «Тоннельная крыса», да? По-видимому, это должно означать, что мне придется одолжить вам мой знак отличия тоннельных крыс и широкополую шляпу.

– Приятно слышать. Какого цвета шляпа? – спросила она радостно, потому что по довольному изгибу его тонких губ могла видеть, что, в конце концов, справилась с ним.

– Она очень пойдет вам. И я должен сказать, адвокат, мне нравится ваше мужество.

Сьюзен действительно хотелось быть такой мужественной, какой она сейчас казалась. Будет нелегко. Она всего лишь обыкновенная, стеснительная Сьюзен. Это сложившиеся обстоятельства сделали ее стойкой.

– Что это значит: «Серфинговая дипломатия приходит в Китай»? – спросила она, заинтересовавшись вырезкой на стене и его связью с Дальним Востоком.

– Около года назад я организовал экспедицию, чтобы привить серфинг на китайскую почву, первое серфинговое сафари, чтобы произвести впечатление на народную республику. – Джек глянул на фотографию, поправляя свою бадвейзерскую кепку. – Все происходило на острове Хайнань.

– Где это?

– У берегов северного Вьетнама. Между Тонкинским заливом и Южно-Китайским морем. Там множество замечательных девственных побережий.

– Внезапное падение спроса в Америке? – пошутила Сьюзен.

– Не смешно, – Джек ткнул пальцем в ее сторону.

Громкий телефонный звонок прервал их беседу, и они одновременно повернулись в его сторону.

– Джек, Малькольм Лир только что звонил из своего автомобиля. Он застрял в дорожной пробке, но сказал, что они находятся всего в двадцати минутах отсюда, – это был хриплый, прокуренный голос секретарши Джека.

– Представители профсоюза, – объяснил Джек.

Она кивнула, уже знакомая с действующими лицами, ожидавшимися на переговорах: представители тимстерских профсоюзов, Малькольм Лир – здоровенный парень с плохим характером и его тень, Бадди Клейтон – здоровенный, но абсолютно бесхарактерный, имеющий душу работника общественной благотворительной организации в теле головореза. Кроме того, ожидается комитет в составе четырех рабочих, которые отклоняют любые предложенные компромиссы, заводя переговоры в тупик. Джеку, очевидно, не терпелось всех их уволить, что было крайне сложно сделать законно. И, конечно, должен быть комитет от компании: сам Джек, его генеральный директор, Карлос Урайзер, и адвокат – раньше Джо Диксон, а теперь Сьюзен.

– В ближайшие тридцать минут совещание не начнется. Не желаете ли перед началом совершить небольшую экскурсию? – спросил Джек, поднимаясь со стула.

Сьюзен посмотрела на часы. Один из пунктов, который выделил Кригл, это собрать показания свидетелей о хулиганских действиях забастовщиков в пикетах, дополнить их показаниями штрейкбрехеров и профсоюзных деятелей. Компания пыталась уволить как можно больше забастовщиков, чтобы, изменить соотношение голосов, так как знала, что профсоюзы могут применить давление на штрейкбрехеров. Обвинительные заключения были решающими, так как рабочего нельзя уволить за забастовку, но можно – за хулиганские действия при пикетировании, и Джек этого не стеснялся: он хотел худших из зачинщиков поймать на месте преступления и сократить. Переговоры продолжались так долго, что в этот момент и профсоюзы, и администрация хотели прийти к соглашению и подписать договор.

Догадываясь, о чем она думает, Джек сказал, что она сможет получить показания завтра.

– Ничего не изменится, – заверил он ее. – Вы видели, что забастовщики делают сейчас, а теперь пойдемте посмотрим, что они должны делать на фабрике.

Последовав за Джеком из кабинета, Сьюзен улыбнулась, видя, как ему хочется показать огромное, четко функционирующее производство, полностью созданное им самим.

Сьюзен показалось, что за сорок пять минут экскурсии по фабрике с Джеком, который прихватил с собой радиотелефон и принимал по дороге десятки деловых звонков, она изучила все, что только можно было узнать о производстве контейнеров для гидропоники, катамаранов, прогулочных лодок, виндсерферов и досок для серфинга, наблюдая технологический процесс из застекленного коридора. Фабрика производила впечатление шумного красочного праздника, но рабочие трудились в темпе, казавшемся почти безумным.

Процесс производства контейнеров для гидропоники начинался с металлокерамических форм различных очертаний. Формы обрызгивались горячим жидким стеклопластиком, который бил из толстых шлангов. В этом цехе все были в масках. Запах, очевидно, был ужасным, а испарения опасными. Процесс требовал быстрых действий, потому что стеклопластик твердел почти мгновенно, что резко повышало вероятность брака, и это обстоятельство как раз и послужило одной из причин беспорядков, так как рабочие несли персональную ответственность за каждый дефект, каждый раз теряя в заработке, тогда как они считали истинной причиной несовершенные материалы, дешевую обмазку форм и их низкое качество. Формы, залитые стеклопластиком, убирались либо в нагретые комнаты, либо в печки для просушки. Затем, чтобы отделить стеклопластик от форм рабочие должны были накачивать воздух через тяжелые шланги между их стенками и изделием, заставляя с треском выскакивать высохший пластик.

Процесс производства виндсерферов и досок для серфинга Сьюзен нашла столь же завораживающим. Они начинались с неизменных огромных пенопластовых блоков, которые искусно шлифовались на специальном станке до требуемых очертаний. Затем листы стеклопластика натягивались на обработанный пенопласт, после чего раскрашивались в яркие цвета. В этой зоне поводом для жалоб рабочих послужило то, что пенопласт, используемый для производства виндсерферов и досок для серфинга, был продуктом переработки нефти, и пыль, создаваемая электрошлифовальными станками, была опасна для здоровья, как опасны любые нефтепродукты. Другим поводом для конфликта послужило низкое качество защитных перчаток, которые, когда их не было на складе, не выдавали вовсе, в результате при натягивании листов стеклопластика на формы частицы стекла въедались в кожу.

Наблюдая за суетливой активностью и потрясающей производительностью, Сьюзен как-то забыла, что снаружи шла забастовка. Едва ли было возможно затормозить дело Джека Уэллса.

Фабрика была существенно больше, чем казалась снаружи, и Сьюзен предположила, что Джек, наверное, славно живет на доходы от индустрии водных видов спорта Америки, причем гидропоника попала сюда как один из видов досуга. Она не могла удержаться от ощущения присутствия Пейдж за своей спиной, которая мысленно инвентаризировала производство и вычисляла прибыли.

Даже хуже того – Сьюзен так много времени провела с Пейдж что как бы слышала беззастенчивые слова подруги:

«Подумай о легкой жизни жены твоего босса – не измученной работой, прекрасно одетой, свободно путешествующей жене Кригла… Не несущей никакой финансовой ответственности. Свободной делать все, что она хочет. Свободной от монотонности и неотложности работы… Подумай о не измученной работой, прекрасно одетой, свободно путешествующей жене Кригла…», – неумолимо звучало недвусмысленное телепатическое сообщение Пейдж.

– Вот, возьмите парусную лодку, – сказал Джек, когда они закончили экскурсию.

Сьюзен не могла поверить размерам сувенира, который он ей предлагал.

– Вы знаете, как управляться с парусом?

– Да. Но я не могу принять это, – возразила она, пока он давал указания одному из рабочих упаковать для нее и отослать одну из парусных лодок.

– Вы не примете? – спросил он, с удивлением, не обращая внимания на ее протесты. – Где вы научились обращаться с парусами, если вы родились далеко от моря и приехали из лагеря трейлеров? Я рассчитывал предложить вам частные уроки, как бесплатное приложение.

Сьюзен почувствовала трепет удовольствия от того, что он помнил ее историю, и явно была польщена его предложением.

– В заливе Сан-Франциско, – ответила она. – Я сбегала туда на уикенды, когда училась на юридическом факультете. Но, честно говоря, Джек, я действительно не могу принять такой подарок.

– Почему нет?

– Я не знаю. Профессия не позволяет… – сделала она попытку, но они оба рассмеялись.

– Нет, профессия не позволяет опаздывать на наше совещание, – возразил он, показывая на настенные часы, которые свидетельствовали, что совещание должно было начаться уже пятнадцать минут назад. – Да, и скажите на фирме, что я, как заинтересованное лицо, прошу предоставить новоявленному папаше два месяца декретного отпуска, – добавил он. – Поскольку мы все кончаем работать в столь поздний час – совещания могут затягиваться до полуночи – то уверен, что гораздо лучше работать круглые сутки с вами… не в обиду Джо будет сказано, – пошутил он.

Сьюзен рассмеялась, чувствуя, что его улыбке трудно сопротивляться, и, не в силах удержаться, оглянулась на свою новую парусную лодку.