Я сижу на вершине покрытого льдом холма. Голая земля, пронизывающий ветер и ни единой души вокруг. Мы — я и две мои собаки — находимся в самом сердце хребта Брукса. Бескрайние просторы, окружающие нас, захватывают дух. Но одновременно они наводят на мрачные мысли о том, как идти дальше, имея такие скромные запасы еды. Снег в основном стаял, и благодаря этому горы предстают передо мной во всей своей красе. Взору открываются маленькие пруды и речушки, которые наполняют каждое ущелье. Я смотрю на северо-восток. Далеко внизу простирается долина реки Киллик. В течение четырех дней мы шли вдоль нее, а когда повернули на север, она исчезла среди изрезанных горных вершин и понесла свои воды дальше, в огромное поле Арктики.

За моей спиной река Алатна. Она течет на юг. Я тоже иду на юг. Еще три невыносимо тяжелых дня, и я, наконец, достигну хвойного леса, который покрывает большую часть этого района Аляски. До ближайшего населенного пункта еще целых 100 миль, но пока у меня осталось немного пищи. Возможно, придется сделать плот и сплавиться вниз по реке.

Это решение дается нелегко. Я ужасно похудел. Шутка ли, каждый день проходить по восемь часов да еще с огромным рюкзаком за спиной. Но вместо того, чтобы идти на юг, туда, где природа более приветлива, где уже зазеленела травка и распустились цветы, я выбираю намеченный изначально северный маршрут. Судя по шуму самолета, я нахожусь в восьми милях от деревни Анактувук. Мне предстоит пешком преодолеть открытое пространство, лишенное всякой растительности. Чувствую себя абсолютно не защищенным. Кажется, что ветер вот-вот поднимет меня и унесет на самую далекую и высокую вершину. Оглядываясь на оставшиеся позади меня горы, отчетливо ощущаю, как от них веет холодом. Они выглядят настолько ужасающими, что невольно отвожу взгляд. Теперь я смотрю только вперед. Выбор невелик: или двигаться дальше, или умирать от голода.

И я иду по этой безучастной к человеческим страданиям земле, чувствуя, как мое тело пылает огнем. Вокруг меня горы, которые нужно покорить, овраги, в которые надо осторожно спуститься, болота, которые следует по возможности избегать, океаны кустарников, через которые нужно пройти, и мили надоедливого дерна, который я проклинаю каждый день. Из еды осталось лишь немного чечевицы и горстка овса. А впереди еще около двенадцати дней пути (это если идти целый день без перерыва). Истощение наступит очень быстро, и мое тело ищет дополнительную энергию для поддержания сил.

Около шестидесяти дней назад, 26 марта, я покинул Коцебу. Я шел на лыжах и «на собаках», миновал бухту Хотхэм, поднялся по реке Кобук к деревеньке Амблер. Затем повернул к реке Амблер и отправился к ее верховьям. Бросил лыжи и санки и пошел пешком к реке Ноатак. Далее держал путь к реке Алатне, точнее к ее верховьям. Вот так я оказался здесь, и положение мое удручающее. Я смертельно голоден. Свою еду отдаю собакам. Пока что не принял решение, просить ли о помощи. Я намереваюсь идти на восток к деревне Анактувук-Пасс, запастись провиантом, а далее отправиться в городок Вайсмен на шоссе Далтон. Сейчас явственно ощущаю, как усиливается чувство голода. Признаки уже налицо. Передо мной маячит страх голодной смерти. Меня приводит в ужас одна мысль о том, каким кошмарным может стать мой конец.

Мои верные товарищи, красивые чистокровные длинноногие эрдельтерьеры, поддерживают друг друга. Они родные братья, каждому из них едва-едва исполнился год. У меня с собой есть старое ржавое ружье и два неиспользованных патрона. Никогда не думал, что мне придется охотиться, как, впрочем, и не предполагал, что когда-нибудь буду умирать от голода. Увидев зайца, прихожу в неописуемый восторг. Отстегиваю рюкзак, он тут же падает на землю. Первый раз за эти дни я спускаю собак с поводков. Они стремглав пускаются по следу зайца вдоль берега. Мне даже не нужно им приказывать — охотничий инстинкт делает свое дело. Я знаю, что заяц еще не один раз пробежит здесь, пока не устанет. Отступаю подальше от ивняка и забираюсь на камень, чтобы лучше видеть берег. Заяц пробежал туда-обратно уже семь раз, но шанса выстрелить наверняка у меня не было. Я уверен, что собаки не потеряют след. Они учуют запах мяса даже в воде.

Наконец заяц останавливается около куста, не подозревая, что я нахожусь совсем рядом. Осторожно прицеливаюсь и спускаю курок. Раздается выстрел, пуля летит через долину, и заяц падает. Со всей мочи бегу к месту, где он упал. Голод буквально съедает меня. В предвкушении скорого обеда я торжествую. Через полчаса нам удалось подстрелить другого зайца. Это все благодаря собакам. Итак, сегодня вечером мы будем есть.

Утром я выбрасываю ружье. Без патронов оно превратилось в бесполезный кусок железа, который не имеет смысла нести дальше. От лишнего груза необходимо избавляться. Задерживаться я не могу, сюда никто никогда не придет, а еды все равно недостаточно. С тех пор как покинул деревню Амблер, около сорока дней назад, я не видел ни одного человеческого лица. Сейчас, ощущая прилив сил, я даже могу немного поиграть с собаками. После достаю оставшиеся чечевицу и овес и внимательно их рассматриваю. Затем надеваю рюкзак, а все ненужные вещи сжигаю. Готовлю отдельные порции себе и собакам и аккуратно раскладываю еду в пластиковые контейнеры. Получается совсем понемногу на каждый день. Тем не менее мы будем есть, и это главное! На последний день у нас останется только чашка чечевицы, которую мы по-братски поделим на троих.

Надев рюкзак, подтягиваю ремни, привязываю собак, чтобы они не расходовали больше энергии, чем нужно. Оглядываюсь на реку Киллик, однако ее исток я не вижу. Зато проделанный путь виден как на ладони. Отворачиваюсь и смотрю вперед. Чувствую необычайный прилив сил и понимаю: что бы ни случилось, я буду идти дальше, пока не упаду в полном изнеможении. Через двадцать минут пересекаю Истер-Крик и почтительно, но с некоторым страхом смотрю на восток. Меня охватывают два противоположных чувства: восхищение открывшимся передо мной величием пространства и страх, что я не сумею его преодолеть. Земля такая огромная и такая прекрасно-пустынная… Солнце уже высоко над горизонтом, оно освещает горные вершины, просторы тундры, которые кажутся частью иного, гигантского мира. Я иду осторожными неспешными шагами по земле, покрытой дерном в глухую, дикую пустоту, и подбадриваю собак: «Мы справимся, ребята! Мы справимся!»