Как утверждают ученые, земная жизнь зародилась в воде. Моя же персональная жизнь, как я представляю, зародилась на суше. А именно — в центре Москвы. А именно — в Зоологическом музее МГУ: дом шесть по улице Герцена (как она именовалась в момент события) или же по Большой Никитской (ранее и сейчас).

То есть не буквально зарождение, но важнейшие прелиминарии. В смысле ухаживания. В Большой Зоологической аудитории мой будущий папа ухаживал за моей будущей мамой. Он ухаживал за ней, впрочем, и в Ленинской аудитории, и в Коммунистической, и в 233-ей. И, конечно, на легендарном психодроме, как тогда называли тусовочный скверик перед журфаком, где они, собственно и учились. Но мне как-то приятнее думать, что главные ухаживания происходили в Большой Зоологической. В окружении крошечных колибри и громадных тропических бабочек. Райский сад, потерянный рай. Немного пошло, но сказочно.

Если продолжить лирическую тему, — а хочется продолжить: есть пометка 1931. Зоологический музей под стихотворением Мандельштама — самом его попсовом, но и самом неотразимом. Про то, как греки сбондили Елену по волнам, ну а мне соленой пеной по губам… Пей коктейли, ангел Мери, дуй вино. Все лишь бредни, шерри-бренди, все одно…

Наверное, было холодно, и одиноко. Дождь. Он купил билет, зашел в музей, и записал стихотворение, где? — на подоконнике? На банкетке? Напротив тигра? Напротив черепах в формалине?..

Что еще знаменательного происходило на Большой Никитской,6? Да много всего. Штирлиц, он же полковник Исаев назначал встречи своим агентам. Имел такое обыкновение. То есть как бы в Берлинском музее природоведения — но снимали-то кино здесь, в Зоологическом: знакомый слон, знакомая лестница. По ней спускались тихие благовоспитанные школьники с блондинкой-учительницей — человеком Мюллера. На стуле дремал служитель — тоже стукач. Штирлиц уже привык к нему, и он привык к Штирлицу… Странно, что не дремлет он на своем стуле и до сих пор. Но нет — в роли служителя здесь девушка в курточке милитари-стайл. Бойкие московские дети спрашивают у нее, где в Зоологическом находится зал монстров. Хотят видеть бэтманов, канализационных черепашек и человека-паука. Милые мои, жертвы коммерческой анимации.

Впрочем, не так уж они и неправы. Насчет монстров. Где как ни в Зоологическом разводил монстров известный профессор Персиков. Гигантские амебы и свирепые лягушки-ниндзя. Красный луч, роковые яйца. Прототипом Персикова считается работавший здесь профессор-паталогоанатом Алексей Иванович Абрикосов. Прославился тем, что анатомировал труп Ленина и извлек из черепной коробки мозг вождя (одно из полушарий в два раза меньше обыкновенного куриного яйца). Зоологическом помнят и еще одного профессора Абрикосова. Тот был Георгий Георгиевич, или, как звали его студенты, Гор Горыч, славившийся, в противоположность булгаковскому персонажу, необыкновенной мягкостью и кротостью… Вот не думала, а приходится признать: люди для меня все-таки интереснее препарированных животных.

Вообще, правду сказать, я не сильна в биологии. То есть я проходила эту прекрасную науку в школе, где ее преподавал весьма добрый учитель по прозвищу Беге (от гиппопотамуса). И позже пополняла свои знания прилежным чтением Пелевина и Метерлинка, но недалеко продвинулась от тех времен, когда крошила бабочкам-шоколадницам дареную плитку «Аленки» и писала в годовой контрольной, что у жука-плавунца глаза являются органом осязания. Но будучи невеждой, я все равно нежно люблю зоологию.

Правильно определил мой характер по образцу почерка графолог Грифон: логос для меня важнее эроса и важнее вообще всего. Я люблю зоологию за логос: за имена, за названия. Жаба обыкновенная на латыни зовется Bufo Bufo Bufo. Трижды, не скупясь. Разглядывая этикетки в витринах Зоологического, я обнаружила, что яйцо по-гречески будет oon, а наука, изучающая различные яйца — оология. О, oon! О, Зоо!

Я посетила Зоологический столько раз, что узнала кое-какие подробности, в которые не посвящают экскурсантов.

Индийского носорога вообще-то звали Семирамидой. Но в Московском зоопарке ее переименовали в Моньку, как попроще. Родилась Семирамида еще до отмены крепостного права, а пала (в архивной карточке так написано — "пала") в конце 1887 года. И, до того, как превратилась в чучело, жила, судя по всему, в довольстве. (Очень широкая попа.) Носорожицу привезли в Москву из Калькутты в дар Государю Императору и тот еженедельно справлялся о ее здоровье. И, как полагают, подкидывал деньжат на корм.

Сосед Семирамиды-Моньки, бегемот тоже проживал в Московском зоопарке и имел кличку Каспар.

У жирафа имени нет, но известно, что его чучело (прекрасного качества) передано в дар музею от Хедифа Египетского в 1872 году (в карточке жираф записан на старинный лад — "жираффа").

Львица на полвека моложе львенка.

Зубры гуляли по Беловежской пуще сто пятьдесят лет назад, с тех пор их шерсть изрядно пожелтела из-за парадихлорбензола, которым посыпают экспонаты, отпугивая моль.

Большинство сайгаков привезены из Калмыцкой степи, а один подарен музею уральским атаманом Иваном Лупповичем Марковым.

Лося-самца подстрелили в Костромской губернии. ("Одинокий лось очень силен и обладает совершенно непредсказуемым характером. Не случайно с одиноким лосем в печати часто сравнивают Ельцина", — слышу я голос экскурсовода. Теперь и школьники, и я имеем довольно отчетливое представление о характере одинокого лося.)Особенно трогательна история индийской слонихи (чучело по лестницей, визави со скелетом мамонта). Ее звали Молли и она погибла в возрасте сорока одного года из-за несчастных родов. Экскурсоводы говорят детям, что слоненок выжил, хотя на самом деле ничего об этом наверняка не знают.