08:20
Младенец в моих руках кричал и кричал без остановки. Я пытался удержать его, но к нему пристала плацента, и он выскальзывал из моих рук. Я был один в лесу, на руках грязь и листья, я пытаюсь вытереть их и удержать младенца, но ещё немного и он выскользнет и упадёт. О Господи, только бы он не упал. Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне.
Я резко сел в кровати и, задыхаясь, попытался отдышаться. За окном стоял серый полумрак, небо заволокло тучами. Тишину нарушал только гул обогревателя около кровати. Лорен спала со мной, Люк лежал между нами. Он не спал и смотрел на меня.
— И тебе доброе утро, — тихо сказал я.
Я вспотел, сердце до сих пор бешено стучало, перед глазами стояла картина из сна. Я поцеловал Люка в пухлую щёчку, он защебетал и жалобно взвизгнул.
Он хотел есть.
— Всё хорошо? — спросила Лорен. Она поднялась на локте и посмотрела на меня, моргая спросонья.
На ней была серая хлопковая толстовка. Я перегнулся над ней, погрузив руку глубоко под одеяла, и она слегка дёрнулась, когда мои холодные пальцы коснулись её. Я нежно положил руку ей на живот. Даже на одиннадцатой неделе он ещё был плоским.
Она нервно улыбнулась и отвела взгляд.
— Прошлая ночь, — я вздохнул, — была просто ужасной. Я постоянно думал о тебе.
— Потому что я ужасна?
Тихо гудел обогреватель. Я обхватил её и притянул к себе. Я поцеловал её в щёку и почувствовал, как по её телу пробежала дрожь.
— Нет, потому что ты восхитительна.
— Я ужасна, Майк. Прости меня.
— Это я должен перед тобой извиняться. Я тебя не слушал и несправедливо обвинял.
— Ты не виноват.
У неё в глазах заблестели слёзы.
— Я узнал, что тот паренёк, Винс, — тихо сказал я, — потерял невесту в крушении «Амтрака».
— О Господи.
— И я постоянно думал, если вдруг я потеряю тебя…
Люк жалобно запищал. Я улыбнулся и посмотрел на него, борясь со слезами.
— Секунду, дружище, мне нужно поговорить с твоей мамой, ладно?
Я перевёл взгляд на Лорен.
— Ты — всё для меня. Прости, что я тебя не слушал. Когда всё закончится, если захочешь вернуться в Бостон, я поеду с тобой. Я буду сидеть дома с Люком, а ты устроишься на ту работу и будешь заниматься тем, чем захочешь. Я хочу, чтобы мы были вместе, чтобы мы были семьёй.
— Я тоже этого хочу. Прости меня, пожалуйста.
Зиявшая между нами пропасть неожиданно исчезла, Лорен приподнялась и поцеловала меня.
Люк снова подал голос.
— Ладно, пора готовить завтрак, — рассмеялась Лорен и снова поцеловала меня.
Я отстранился от неё и выждал секунду.
— Мир разваливается на части. Лорен, люди умирают.
Она подалась ко мне и прошептала на ухо:
— Я знаю, что ты нас защитишь.
* * *
Коридор превратился в общежитие. В обоих концах коридора располагались «спальни» — кровати заменяли диваны — середину занимали два кофейных столика, а вокруг них стояли разномастные кресла. Рядом кто-то поставил книжную стойку, а на неё — несколько настольных ламп, радио и кофеварку. На один из столиков водрузили керосиновый обогреватель, и в коридоре теперь царило приятное тепло.
Бездомный ушёл, но женщина с детьми осталась. Они спрятались под грудой одеял на диване около квартиры Бородиных. Ребекка из триста пятнадцатой тоже ночевала сегодня в нашем коридоре.
Семья из Китая спала у Ричарда, а Тони — в гостиной Чака, на диване, рядом с нашей спальней.
Я обнаружил, когда встал, что Винс подвесил на лестнице платформу, с помощью которой его команда поднимала снег наверх, чтобы затем растопить. В лифтовом холле, примыкавшем посередине к нашему коридору, уже стояли десятки вёдер.
С лестницы с ещё двумя вёдрами вышел Тони, и я помахал ему. Я протёр глаза и направился к манящему кувшину кофе на книжной стойке, над которым поднимался пар. Пэм как раз наливала кружку и дала её мне.
— Можно тебя на пару слов? — прошептала она.
Я ответил непослушными губами:
— Конечно.
Мы отошли в сторону. Я сделал большой глоток и насладился вкусом кофе.
— Тебе следует тщательно заботиться о Лорен. Даже незначительная нехватка воды или еды может привести к выкидышу.
— Конечно, я позабочусь о ней.
Я сделал ещё один глоток.
— Ты в ответе за этого ребёнка.
— Я знаю, Пэм. — Меня несколько утомила её навязчивость. — Благодарю тебя за заботу.
Она посмотрела мне в глаза.
— Если что, обращайся ко мне…
— Обязательно.
Мы смотрели друг на друга ещё пару секунд, затем она опустила глаза, повернулась и пошла в сторону лестницы. Рори и Чак сидели около двери в нашу квартиру, уткнувшись в свои телефоны.
— Что, связь появилась? — в надежде поинтересовался я и налил ещё кофе, радуясь возможности поговорить на другую тему.
— Не совсем, — ответил Чак, не отрываясь от телефона.
— Сегодня планируется закрыть ещё несколько больниц, — сообщил диктор по радио, — и полиция просит о помощи добровольцев…
— Не совсем? Это как?
— Наш юный друг показал мне пиринговый мессенджер для телефона. Я устанавливаю его Рори.
— Пиринговый мессенджер?
— Да, это называется mesh-сеть.
— …ожидается сильный снегопад и сильный ветер, что затруднит работу военных…
Я отпил кофе и сел рядом с ними, поглядывая, что они делают. Чак достал карту памяти из телефона Рори, вставил обратно батарею и включил его.
— У нас тут масса всяких полезных штучек, — он показал мне карту памяти. — Этот мессенджер — просто находка. Мы можем посылать друг другу сообщения, прямо с телефона на телефон или по цепочке телефонов, главное чтобы между каждым из них было не больше сотни метров. Оператор вовсе не нужен. Есть даже Wi-Fi версия.
— Радиостанция будет закрыта сегодня в четыре часа из-за ухудшения погоды и отсутствия запаса топлива для работы генератора. Для дальнейшего получения экстренных сообщений настройтесь на частоту…
— Можешь и мне установить?
Он показал жестом на контейнер для еды на полке под кофеваркой. В нём лежали телефоны, каждый был помечен изолентой.
— Уже. И полностью зарядил. Я установлю его на все телефоны, если получится. Нужно, чтобы было разрешение на установку стороннего ПО, и поддерживаются не все модели, но на многих всё заработало.
Он кивнул в такт своим мыслям.
— Нас ждёт ещё полметра снега. Мы собираемся скоро выходить, чтобы помочь эвакуировать больных из «Бет-Изрэйел» и больницы министерства ветеранов в клинику Белвью. Ты с нами?
Это были крупные больницы на Ист-Сайде около Стайвесант-тауна и Алфабет-сити.
— Если только Лорен не будет против.
Чак улыбнулся мне. Раздался сигнал телефона, и Чак начал что-то на нём набирать.
— Ты уверен, что тоже хочешь пойти? — спросил я его.
— Вполне. Винс останется и разберётся с телефонами, объяснит всё соседям.
Он упорно пытался удержать сломанной рукой телефон и нажимал на кнопки на экране другой. Левая рука распухла и приобрела багровый цвет.
Я встряхнул головой и вспомнил кое-что.
— Ты заходил к Ирине и Александру?
— Нет, проведай их, если хочешь, — ответил Чак и качнул головой в сторону их двери. — А, и ещё кое-что. Ты умеешь кататься на лыжах?
— Да. Только мне понадобится твоя куртка.
15:30
Начинало темнеть, и снова шёл снег.
На этот раз эвакуация не была такой драматичной, как вчера в Пресвитерианской больнице.
Закрытие «Бет-Изрэйел» и больницы ветеранов проходило организованно, насколько это было возможно в таких условиях. Администрация знала, что топливо для генераторов скоро закончится, и заранее готовилась к транспортировке. Только тяжелобольных отправляли в Белвью, остальных — в эвакуационные центры.
Все ресурсы и топливо теперь находились в нескольких, самых крупных больницах города.
Наши грабители оставили в подвале лыжи, и мы с Чаком позаимствовали их, чтобы добраться до этого конца Манхэттена. Мы не были первыми, кому пришла в голову такая идея, — улицы испещряли следы лыж. Ньюйоркцы быстро приспосабливались к изменениям. Кто шёл на лыжах, кто на снегоступах. На Шестой авеню мы даже видели велосипедистов.
Машины были погребены под толстым слоем снега, но некоторые авантюристы выкопали свои автомобили и даже вытащили их на дорогу. Там же они и остались.
На сообщение по радио откликнулись сотни людей. Первая авеню гудела от возбуждения.
Если вчера Нью-Йорк казался безжизненной пустыней, то сегодня его жителей объединил дух товарищества и общая цель.
Город и не думал сдаваться.
Перед уходом я зашёл к Бородиным. У них в квартире казалось, что ничего и не произошло.
Всё было как всегда: Александр дремал на диване, рядом с ним спал Горби, а Ирина вязала ещё одну пару носков.
Ирина даже предложила мне сосиски, которые готовила на завтрак, и кружку горячего чая.
Естественно, я не мог отказаться. Но они моё встречное предложение — выйти в коридор и посидеть с нами — отвергли. Ирина объяснила, что им не впервой оставаться одним, и они ничего не имеют против этого и сейчас.
На эвакуации я снова увидел сержанта Уильямса. Он ехал навстречу по Первой авеню и помахал мне из салона полицейского автомобиля.
И даже посигналил.
* * *
— Ну что, по домам? — спросил Чак как раз, когда начался снег.
Мы сделали семь ходок туда и обратно, и я едва переставлял ноги.
— Однозначно.
По Первой авеню по-прежнему ездили снегоуборочные машины, и мы прошли по ней до Стайвесант-тауна. Дома нависали над нами огромными кирпичными башнями. На медной табличке над входом было написано, что комплекс состоит из полусотни зданий, в которых проживают двадцать пять тысяч человек.
Я ужасно хотел пить. Красный крест раздавал одеяла и еду, но питьевой воды у них было мало. У нас было по бутылке на каждого, но этого оказалось мало. Днём температура поднялась до минус девяти, не сказать, чтобы жарко, но я сильно вспотел. А с заходом солнца температура снова начала резко падать.
Мы забрали лыжи из пункта охраны в больнице для ветеранов, надели их на перекрёстке с Двадцать третьей и покатили через город на запад. Среди добровольцев ходили разнообразные слухи, и я ознакомился с десятками теорий.
— Ну, что ты слышал? — спросил Чак.
Нам предстояло преодолеть три километра пути до дома. Снег становился гуще. В тысячный раз я подавил желание достать телефон, чтобы проверить почту.
— Самолёт президента потерпел крушение, а русские и китайцы объединились, чтобы напасть на нас, — почти прокричал я. По свежему снегу лыжи скользили легко, и Чак впереди меня набирал приличную скорость. — Всех интересует, почему до сих пор нет вестей из Вашингтона, и где же наши военные.
— Я, в целом, слышал то же самое, моя любимая версия — пришельцы, — проорал Чак в ответ через плечо. — Я оказался в компании ребят из Гринвич-Виллид, они, того и гляди, скоро начнут носить шапочки из фольги, чтобы инопланетяне не прочитали их мысли.
— Они хотя бы знают, что делать.
— Никто не в курсе, сколько ещё ждать гуманитарной помощи, и все в страхе перед предстоящим штормом.
Мы молча посмотрели на небо. Снегопад становился всё сильнее.
— У меня у самого мурашки от страха.
Двадцать третья улица превратилась в снежный каньон. По центру дороги, исчезая вдали, тянулись полозья двух пар лыж и цепочки следов. По краям высились снежные склоны. Снег покрывал машины, окна первых этажей, навесы над ними и строительные леса.
В тех местах, где находились двери, сугробы пронизывали тоннели. Люди рыли норы, словно животные, борясь за своё выживание.
На перекрёстке со Второй авеню мы услышали звон разбитого стекла и увидели в темноте группу людей. Они разбили витрину продуктового магазина и ждали снаружи, пока несколько человек отбивали осколки по краям.
Я ещё не видел грабежей в городе, не считая магазина «Apple», но, рано или поздно, у людей должны были закончиться припасы. Хотя некоторые и решили воспользоваться ситуацией, большинство горожан сохраняли благоразумие.
Но вот, прошло всего четыре дня, помощи до сих пор не предвиделось, и страх и голод пересилили уважение к закону. Это было неизбежно. У меня в голове возникли ужасные картины — ожившие истории Ирины о Ленинграде, о бандах, которые нападали на улицах города на прохожих и ели людей. Полиция даже организовала тогда отдельное подразделение для борьбы с каннибализмом.
Мы остановились и осторожно наблюдали за ними с расстояния.
Грабители, однако, не громили всё подряд, а напротив, действовали аккуратно, словно им было совестно перед владельцем магазина за то, что им пришлось так поступить. Двое мужчин помогли пожилой женщине перешагнуть через осколки стекла, чтобы войти внутрь. Один из них заметил нас и сделал жест рукой в нашу сторону.
— Ну и что вы сделаете? — прокричал он. Плотный снегопад заглушал его голос. — Мне нужно кормить семью. Я потом заплачу за всё.
Чак посмотрел на меня.
— Твои предложения?
— Что? Предлагаешь остановить их?
Он засмеялся и покачал головой.
— Не хочешь сходить за продуктами?
Я вздохнул и посмотрел вдаль, сквозь снежную пургу, в сторону дома и своей семьи.
— Я полностью за.
Чак кивнул, и мы отстегнули лыжи.
Мы прикрепили их к его рюкзаку и присоединились к возникшей очереди. Чак достал из рюкзака налобные фонарики, мы надели их и влезли через разбитую витрину в магазин. Мы взяли пакеты и пошли в дальний конец, где было темнее и менее людно.
— Бери любые калорийные продукты, только не бери какие-нибудь чипсы и прочую ерунду, — посоветовал Чак.
Даже с фонариками было сложно понять, что где находится, и я хватал, всё, что попадалось под руку. Я хотел скорее выйти. Через несколько минут мы были снаружи, загруженные под завязку.
У нас было столько пакетов, что у меня ныли пальцы.
— Мне кажется, мы перестарались, — заметил я. На улице поднялся ветер, и нам в лицо летел снег. — Я боюсь, не донесу столько пакетов на другой конец города.
— Да, на лыжи мы с таким весом не встанем, — согласился Чак. — Придётся идти. Если совсем станет невмоготу, бросим пару пакетов, так и быть.
Мне пришла в голову идея. Я опустил на снег пакеты, стянул зубами перчатку и полез в недра одежды, пытаясь добраться до телефона.
Чак молча наблюдал за моими действиями. Я запустил приложение для геокешинга — поиска тайников на местности. Мы использовали его прошлым летом, когда вместе с группой Люка из детсада ездили на природу. Я подышал на руки, чтобы согреть пальцы и стал вводить данные.
— Прямо по Двадцать третьей, если ты заблудился, — нахмурившись сказал Чак. — Я могу потом показать тебе, как пользоваться компасом, но, по-моему, нам пора…
Я покачал головой и поднял на него взгляд.
— Бросай пакеты.
Он кивнул.
— И что ты задумал?
— Потом объясню, иди обратно, пока магазин полностью не обчистили.
Он с любопытством посмотрел на меня, пожал плечами и опустил пакеты. Без слов повернулся и пошёл назад.
Я убрал телефон в карман и подобрал свои и его пакеты. Пробираясь по колено в снегу я дотащил их до центра улицы. Оттуда я дошёл до Второй авеню, где меня никто не видел, и отошёл к краю дороги.
Я остановился около вывески магазина, ещё не погребённой под снегом, вытоптал ногой яму в сугробе и огляделся, не наблюдает ли кто за мной. После этого я положил в яму пару пакетов, засыпал снегом, снова открыл приложение для геокешинга и сфотографировал вывеску. Я медленно шёл обратно, проделывая те же манипуляции, пока не захоронил все пакеты.
Чак уже ждал меня с пакетами в руке.
— Готов объяснить?
Я взял у него пакеты.
— Мы можем спрятать их в снегу и отметить координаты с помощью этого приложения. С фотографией тайника можно определить его положение с точностью до метра. И тогда мы снова выкопаем их.
Он рассмеялся.
— Как кибербелки?
— Вроде того.
Порыв ветра едва не свалил нас с ног.
— Лучше пошевеливаться.
Мы сделали ещё две вылазки, пока в магазине не остались только пустые полки. Возвращаясь домой, мы видели, что все остальные магазины вдоль улицы тоже были разграблены.
Второй шторм вселил в людей глубокий страх. Поиск припасов стал главной целью. Закон утратил свою силу, но порядок — нет. Правила существовали, чтобы защищать общество, но сейчас людям требовалось выжить, и общество само контролировало свои действия в экстремальной ситуации.
Мы останавливались около каждого магазина и брали всё, что могло нам пригодиться: съестное или нет — и закапывали в снег.
Я бы не осмелился идти ночью в метель по городу, но карта, которую Чак установил нам на телефоны, давала ощущение безопасности, какой-то связи с остальными. На экранчике телефона светились две точки: одна — где находились мы, и другая, куда важнее, — где был наш дом.
В десять мы вернулись домой.
Я совершенно устал и замёрз. Тони и Винс ждали нас и прилежно расчищали площадку перед входом от снега. Лорен встретила меня наверху, она волновалась и не спала, но я без слов направился к кровати и провалился в сон, едва коснулся подушки.