— Управление Нью-Йорка по энергетике обещает, что питание будет восстановлено в большинстве районов Манхэттена в течение недели, — произнёс радиоведущий и продолжил, — но мы уже не первый раз это слышим. Оставайтесь в тепле и безопасности…

— Хотите ещё чаю? — спросила Лорен.

Пэм кивнула, и Лорен с большим чайником в руках подошла к ней и подлила кипятка.

— Ещё кто-нибудь?

Мне чая хватало, а вот от лишнего печенья я бы не отказался.

Мы сидели на диванах в нашем конце коридора, и я предавался фантазиям о печенье. Бабушка всегда привозила нам на праздники печенье с шоколадной глазурью.

— Да, ещё чаю, пожалуйста, — попросил молодой китаец в другом конце коридора. Лорен улыбнулась и направилась к нему, осторожно ступая между ног и одеял на полу.

Её животик был заметен даже под свитером — для меня, по крайней мере. Пятнадцать недель.

Я же уже затягивал ремень на четыре дырочки туже; таким худым я был только в студенческие годы.

Мой живот исчезал, её — рос.

На телефон пришло сообщение из Сети, и я достал его из кармана. На перекрёстке Шестой и Тридцать пятой была назначена встреча для обмена лекарствами. Надеюсь, они позаботятся о защите — многие бы с радостью наложили руки на их запасы.

Собираться вместе в полдень на чай предложила Сьюзи. Кипячение убивало микробы в воде, а девочкам предоставлялась возможность хоть раз в день поговорить с каждым, что они считали крайне важным. Коридор превратился в приют для голодающих, из-под грязных одеял выглядывали измождённые лица. В чае плавал какой-то мелкий мусор, но всем была нужна вода, и кружка чая согревала тело, и как надеялась Сьюзи, и душу.

Чак также подметил, что если все будут собираться в одном помещении, это поможет бороться с холодом. Каждое тело, как объяснил он, выдаёт столько же тепла, сколько стоваттная лампочка.

Значит, двадцать семь тел равно двадцати семи сотням ватт энергии — половина мощности нашего генератора.

Мы не обсуждали, откуда берётся столько энергии. «Если двигаться как можно меньше, расходуется меньше энергии, но в холоде, — шёпотом сказал мне тогда Чак, — ее тратится гораздо больше».

А было холодно.

За три недели, как бы мы ни экономили, но запасы керосина Чака подошли к концу, а скоро закончится и дизель. Бак в подвале на семьсот пятьдесят литров практически опустел — всё это время у нас работали два небольших генератора, обогреватели, горелки, и, вдобавок, не обошлось без помощи грабителей.

Теперь мы обходились без генератора: в коридоре горели наши самодельные лампы с маслом из котла отопления. Оно больше ни на что и не годилось, потому что было слишком вязким, чтобы залить его в генератор. Можно было залить дизель в керосиновый обогреватель, но кроме тепла дизель создавал невыносимый запах, поэтому приходилось открывать окна. Что сводило на нет все усилия.

— В течение нескольких минут мы дадим новые подробности в расследовании кибератаки…

Сьюзи подошла, чтобы забрать пустой чайник, и выключила радио.

— Думаю, с нас уже хватит этого трёпа.

— Мне нет, — возразила Лорен. Она сидела рядом со мной.

Мы разобрали баррикаду наполовину, оставив перевёрнутый кофейный столик и с полдесятка коробок — они отмечали границу, за которую другим нельзя было заходить. Лорен изо всех сил старалась поддерживать наш уголок в чистоте и замачивала в отбеливателе одеяла и одежду. От едкого запаха слезились глаза.

Лорен села прямо.

— Я хочу понять вот что: почему Интернет не был как следует защищён?

Этот вопрос всё чаще поднимался в mesh-сети, каждый раз с всё нарастающим гневом.

Обвинения сыпались в адрес некомпетентного правительства, которое не смогло никого защитить.

— Я скажу почему, — из центра коридора послышался приглушённый одеялом голос Рори. — Можете сколько угодно искать виновных, но на самом деле Интернет не защищён, потому что мы этого не хотим.

Чак, услышав Рори, вклинился в разговор:

— Кто это «мы»? Я полностью за безопасный Интернет.

Рори сел на диване.

— Это сейчас ты так говоришь, но поверь, тебе нисколько не понравится. Это и есть одна из причин. Потому что идеально охраняемый Интернет не будет служить ни интересам общества, ни интересам производителей ПО.

— Отчего же клиенты будут против безопасного Интернета?

— Потому что, будь он абсолютно безопасен, мы оказались бы ограничены в собственных правах.

— Я бы сейчас не был против, — тихо сказал Тони. Он лежал на соседнем от нас диване, а на нём спал Люк.

— Сейчас, да, но в целом, всё возвращается к нашему прошлому разговору, о том, что неприкосновенность частной жизни лежит в основе свободы. Наша жизнь всё больше и больше переходит в киберпространство, и нам нужно защитить то, что остаётся в реальном мире.

Абсолютная безопасность в Интернете означает, что к тебе постоянно будет вести ниточка информации, за каждым твоим действием будут следить.

Об этом я не думал. Пользоваться таким Интернетом — всё равно, что жить в мире, где камеры висят на каждом углу и в каждом доме, записывая каждое движение, но в Интернете это вторжение будет ещё более глубоким. Запись каждого действия открыла бы доступ в наши мысли.

— Я бы согласился отдать свою анонимность в Интернете ради того, чтобы избежать этой заварухи, — негромко фыркнул Тони. Люк пошевелился, и Тони шёпотом извинился перед ним.

— Погоди, но ты же вроде говорил о том, что Интернет нужно сделать более защищённым?

— Проблема в том, что мы пытаемся использовать одну и ту же технологию — Интернет — для соцсетей и ядерных станций. Это две абсолютно разные задачи. И нужно добиться безопасности, не давая кому-то права всем распоряжаться, — устало отвечал Рори. — И нужно нам достичь некоего компромисса, чтобы в будущем кибермире существовала неприкосновенность прав — каждого человека. Даже с этим, — Рори с трудом помахал руками над свечой, — уж не знаю, чем именно, но рано или поздно разберутся.

Судя по Рори, он бы и встать не смог, но говорил с завидной уверенностью.

Надежда таяла на глазах. «Нам о чём-то не договаривают. Не могли нас бросить умирать таким образом», — звучал чей-то шёпот в Сети. Не знаю, что именно он вкладывал в эти слова — «таким образом».

— Как бы тяжело ни было, это не может оправдать добровольный отказ от права на личную жизнь, на независимость. Не имеет значения, сколько человек умрёт, неизмеримо больше погибло в прошлом от рук диктаторов и тайной полиции. Человеческая природа не меняется, нам нужно защищать свободу, права и учиться на уроках прошлого. Право на личную жизнь нужно защищать так же, как и право на ношение оружия и по тем же самым причинам.

Все притихли.

В словах Рори была логика, но голод и страх легко брали верх над разумом.

— Возможно, ты прав, но это философский вопрос, — первым нарушил тишину Винс. Он как обычно сидел перед ноутбуком, лицо сияло в голубом свечении экрана. Ноутбук работал в экономном режиме, и Винс подзаряжал его ночью, когда мы запускали генератор. — Более серьёзная проблема в том, что производители ПО не хотят заботиться о безопасности клиентов.

— То есть, Интернет уязвим, потому что этого хотят корпорации? — недоверчиво спросил я.

— Они хотят, чтобы он был защищён от хакеров, — пояснил Винс, — но не от них самих. Им нужен доступ к клиентам. Поэтому они оставляют в коде бэкдоры, через которые могут обновлять и изменять программы — серьёзный риск, но его, тем не менее, намеренно допускают. Кибероружие «Stuxnet» и использовало подобные уязвимости.

— Естественно, зачем им защищать клиентов от себя, — усмехнулся Рори. — Вот и задаривают нас бесплатными приложениями, чтобы можно было следить и продавать собранную информацию.

Винс рассеянно смотрел в экран.

— Если не платишь за продукт, значит, ты сам — продукт.

— И что с того, что кто-то увидит список моих покупок? — недоумённо спросила Сьюзи.

Винс отвлечённо пожал плечами.

— Все эти лазейки и щёлочки, оставленные производителями, используют в своих целях хакеры.

— Ты-то наверняка об этом в курсе? — проворчал Ричард с того конца коридора.

Ему никто не ответил.

Вчера мы узнали, что это он поменялся с соседями на втором этаже керосиновым обогревателем в обмен на их генератор, который поставил в своей спальне. Он уверял, что сказал им проветривать комнату, но для человека, на руках которого было девять жизней, он не проявлял особого раскаяния.

Винс поднял палец вверх.

— Разработчики никогда не принимали на себя ответственность за продукты — в отличие от компаний в других сферах промышленности. Если ты попал в аварию из-за того, что отказали тормоза, можешь подать в суд на производителя, но если тебя взломали из-за уязвимости в программе? И не мечтай. У них нет желания заботиться о защите, потому что нет и наказания. А в результате — куча багов и дыр в безопасности.

— А правительство? Разве они не должны были подумать о защите? — спросила Лорен. — Одно дело взломанный счёт в банке, другое — то, что сейчас творится в мире.

— А что именно они должны были защищать? — спросил Рори.

— Электростанции, водохранилища — это для начала.

— Правительство ими уже не владеет. И не отвечает за них.

— Разве не должны военные нас защищать?

— В теории — да: армия должна защищать граждан и промышленность страны от других наций — провёл границу и обороняй её — но на практике такой подход устарел. В киберпространстве нет границ.

Рори глубоко вздохнул.

— Если раньше завод от нападения другой страны охраняли государство и армия, то теперь эта ответственность легла на плечи частных компаний — и опять же, всё через Интернет.

Он пожал плечами.

— Но кто будет им платить? И сможет ли частная компания защитить себя от нападения?

Способны ли граждане заменить армию? И что нас ждёт, когда корпорации обретут такую же власть, как государства?

— Вопросов на целый экзамен хватит, — рассмеялся Тони. — Я, конечно, не специалист, но по миру поездил, и одно могу сказать наверняка: оборона страны — штука неприглядная.

Рори тоже засмеялся.

— Оборона в Америке — главная статья расходов. А действия, направленные против других стран, напротив, — источник доходов. Больше девяноста пяти процентов бюджета АНБ выделено именно под эти нужды — и интересней, и выгодней.

— Выгодней, — тихо повторил Чак, растягивая слово.

Рори кивнул.

— И нам, строго говоря, нечем оправдаться. Мы жалуемся на китайцев и иранцев, но сами же первыми испытали на них кибероружие — «Stuxnet» и «Flame». И беда в том, что все эти наши шпионские программы в итоге используют против нас.

Мне на ум пришло близкое к теме изречение.

— Если используешь в битве огонь, сначала защити от него собственную армию.

— Сунь-цзы? — спросил Рори.

Я кивнул и подумал: «Всё новое — хорошо забытое старое».

— Ну что ж, — слабо рассмеялся Рори, — значит, нам следовало быть осторожней — в Интернете достаточно одной искры, чтобы спалить Америку дотла.

Никто не оценил его остроумие.