В солнцезащитных очках Джози выкатила из прокатного пункта «Хертц» и въехала на магистраль Хенри Хадсон Парквей, оставляя Манхэттен и Мэтта Джарвиса где-то позади. Она плохо спала. Комната была шумной, кровать — жесткой, общее настроение — на взводе. Ей удалось отключиться на пару минут, когда уже надо было вставать, и все то время, пока она ожесточенно чистила зубы «Сенседином», она невольно вспоминала Мэтта с его паскудным дезертирством.

Сейчас, спасибо кексу с черникой, чашке крепкого черного кофе в обшарпанной закусочной за углом от Блумингдейлз и жизнерадостным звукам радиостанции «Джеминг 101», она почувствовала себя гораздо лучше. Безоблачное небо цвета потертых джинсов при ярком солнце заставляло щуриться. Она не забыла упаковать наряд из сиреневого шифона, и это должно было чрезвычайно обрадовать Марту. Все в ее мире на данный момент было хорошо.

Джози давно хотела повидаться со своей кузиной. Они виделись как минимум раз в год, устраивая встречи по очереди каждая на своей территории, и регулярно наговаривали по телефону ужасающие суммы, особенно когда случался какой-нибудь кризис. А за последнее время их было немало. Мучительные поиски Мартой настоящей любви не всегда проходили безболезненно, и Джози уже привыкла к ранним, равно как и к полуночным, звонкам, когда Марта, находясь в глубокой депрессии, забывала о пятичасовой разнице во времени. Процесс расставания Джози и Дэмиена значительно обогатил «Бритиш Телеком», а вслед за тем этот страшный звонок прошлым летом: умерла Джини, мама Марты.

Мамы Джози и Марты были двойняшками. Лавиния и Джини. Странная это была парочка и вовсе не сладкая. Джини распрощалась с Ливерпулем в начале шестидесятых. В то время как все отправлялись за прозрением в Индию, а вернувшись, бросали все нажитое предыдущими поколениями, Джини устроилась няней в зажиточную нью-йоркскую семью. Она работала по шестнадцать часов в день, присматривая за неуправляемым потомством этого семейства, и никогда ни о чем не жалела. Она вышла замуж за отпрыска сицилийского клана в третьем поколении переселенцев и произвела на свет единственную наследницу Марту Россани. Лавиния же не путешествовала далее местных графств, нормально вышла замуж и родила Джози. Однако, несмотря на расстояние в три тысячи пятьсот миль, сестер ближе надо было еще поискать.

Обе были умные, красивые и жизнерадостные. А вот теперь Джини не стало. Она умерла от паралича сердца, когда отбивала теннисный мяч, играя парный матч у себя в клубе. И если бы она знала, чем все это окончится, то была бы вне себя от ярости, потому что они как раз выигрывали. Вся семья была раздавлена горем, но хуже всех пришлось Лавинии. Со смертью Джини на том теннисном корте умерла и часть души самой Лавинии. На похороны она не поехала. Как не поехала и на свадьбу Марты, зная, что там не будет второй половины ее души. Таким образом, Джози должна была быть на свадьбе единственным представителем от Британского содружества. Поэтому ее большая дорожная сумка была сплошь забита продукцией с наклейками «British Home Store», «Marks & Spencer» и «Debenhems».

Джози мчалась по автомагистрали Со-Мил-Ривер Парквей, постукивая ногой в такт музыке, за окном проскакивали уже знакомые дорожные указатели с какими-то надуманными названиями: Территаун, Плезантвил, Чапака и Маунт Киско, наконец, она свернула с автострады в долину Катоны.

Катона была «вторым» и настоящим Пейтон Плейс — вылизанная, как декорация к кинофильму: ни клочка бумаги, ни окурка, ничего такого, что могло бы испортить кадр. Зато здесь имелась почти игрушечная железнодорожная станция с единственной линией до «Гранд Сентрал» — сердцу Большого Яблока — и вереница дощатых домов, представлявших собой главную улицу городка, усеянную магазинами с антиквариатом, мягкой мебелью и кулинарией. Даже здания банков здесь выглядели как в кукольном городке.

Марта жила на самой окраине кукольного городка в солидном сахарно-миндально-розовом доме с огромным участком, плавно переходящим в лес. Дом был со ставнями, деревянными полами и пах кленовым сиропом. Джози обожала сюда приезжать и всякий раз жалела, что живет так далеко. В детстве именно здесь она чувствовала себя как дома, и они с мамой часто проводили в Катоне ее летние каникулы.

Кузину она увидела, едва завернув за угол и выехав на широкую прямую дорогу. Поджав ноги, та раскачивалась на качелях, подвешенных к балке на открытой веранде. Издали она казалась маленькой и по-детски незащищенной. Завидев машину Джози, она соскочила с качелей и припустила по дорожке навстречу, с тем чтобы с радостным пронзительным визгом кинуться сестре на шею — судя по американским фильмам для подростков, именно так и должны вести себя девочки-старшеклассницы, если они не виделись с лета. Джози не успела остановить машину, как Марта уже открывала дверцу.

Машина еще урчала, когда Марта уже упала в объятия Джози.

— Платье-то привезла? — под глазами у Марты были темные круги.

— Привезла-привезла, — Джози на миг отстранилась. — Ты до чего себя довела? Кожа да кости!

— Такова доля всех невест. Поверь, я питалась на скорую руку, к тому же в фастфуде.

Джози ей верила. Вообще, рацион Марты поражал эклектичностью. Завтракала она какой-то зеленой жижей, напоминающей воду, по идее она содержала какие-то безумно полезные морские водоросли, и это считалось последним писком кулинарной моды по эту сторону Атлантики, но по виду — ни дать ни взять — зеленая ряска, которой по весне покрывался пруд в Кэмдене по ту сторону океана. Эта субстанция была напичкана витаминами и другими «чудотворными» добавками, названия коих, видно, составляли коммерческую тайну, а потому опускались. После витаминизированной жижи Марта обычно съедала кекс с шоколадом или рогалик с корицей и мягким сливочным сыром, а чаще всего — и то и другое. От такой диеты она должна была быть здоровой, упитанной девицей, усыпанной аллергической сыпью, но гены брали свое — вопреки всем усилиям Марты матушка природа ухитрялась держать ее в узде. С ее статью она вполне органично вписалась бы в те же пляжные сцены сериала «Baywatch» — высокая, непростительно стройная, с завидно упругой, пружинящей при ходьбе, грудью и ногами, как у беговой лошади. У нее были длинные, причем заметим — свои! — светлые волосы, глаза цвета молодой весенней листвы, полные, постоянно улыбающиеся губы и безупречные белые зубы. Дэмиен утверждал, что у нее были самые располагающие к поцелуям губки: «целовабельные», как он выразился, но это было в его духе. А больше всего раздражало то, что Марта была очень-очень славной. Если бы она не была ее любимой кузиной, Джози, без сомнения, терпеть бы ее не могла.

— Я так рада, что ты смогла приехать, Йо-Йо. Ты себе не представляешь, как для меня это важно.

— Только не начинай, Марта. У нас у обоих потечет тушь!

— Ты не накрашена, — с упреком заметила Марта. Она считала, что появиться на людях хотя бы без одного слоя косметики было страшным преступлением против человечества. — Ты решительно неважно выглядишь.

— Я не спала.

— Джози, ты же обещала!

— В ночных оргиях я не участвовала. (К сожалению.) Я не спала по другой, совсем неинтересной, причине.

— Собралась на свидание с горячим мачо, а он оказался едва теплым доходягой?

Джози вытащила сумки из машины.

— Не оказалось ни горячего, ни даже холодного.

— Тебе что — «выставили фонарь»?

— Ага.

— Со мной такого никогда не случалось. Даже в школе!

— Меня это слабо утешает, Марта.

— Вот негодяй!

— Дважды негодяй!

— Давай занесем это, и ты мне все расскажешь. — Марта забросила большую сумку с вещами на плечо, небезопасно позвякивая свадебными подарками. Она открыла дверь, прошла через прихожую в кухню, забросила сумку Джози под стол, от чего коллекция королевского фарфора протестующе задребезжала.

Марта порыскала в огромном холодильнике.

— Хочешь зеленых водорослей? Очень ободряет!

— Я тебе и так верю.

— Тебе нужно что-то оживляющее. Свадьба будет реально обалденная!

— Думаю, чашка чая — это то, что надо.

Марта включила чайник.

— «PG Tips»? Лавиния пополнила наши запасы на Рождество.

— Заботливая мама.

— Как она?

Джози рухнула за кухонный стол:

— Как всегда.

— Жаль, что ее не будет здесь.

— Мне тоже. Хотя точно не знаю.

Марта плеснула себе болотной жижи и выпила с содроганием. Для Джози она подогрела заварник — Джини и Лавиния всегда придерживались английских чайных традиций.

— Как она — уже успокоилась после маминой смерти?

— По-моему, со временем ей становится только хуже.

Марта села и подвинула чашку с чаем к Джози. Наверное, у американцев была какая-то врожденная неспособность заваривать хороший чай, даже если у них имелись все необходимые ингредиенты. Ее «PG Tips» выглядел таким же бездушным, как и то пойло, что они с Мэттом пили в забегаловке у статуи Свободы. Не позволяй ему забраться себе в мозги, Джози Флинн! Это опасно! Марта налила себе чашку густого черного кофе из кофейника, стоявшего рядом с чайником на плите.

— Мне надо набраться кофеина, — сказала она, садясь напротив Джози.

— Разве это не аннулирует эффект твоей болотной жижи?

— А, ладно: поборются в желудке и сразу выяснят, кто сильней.

В свою очередь, Джози тоже отхлебнула своего варева — оно делало свое дело, несмотря на то что являло собой невзрачное подобие настоящего английского крепкого зелья.

— А ты? Как ты без Джини?

— Попробуй-ка организовать свадьбу в одиночку! — Марта скривилась. — Это ужасно.

— Устраивать свадьбу вместе с мамой — тоже не сахар. Мы с моей спорили из-за платья, фаты, торта, цветов, церкви, мест для гостей, выбора подружек невесты и, в конце концов, выбора жениха, насчет которого, надо отдать ей должное, она оказалась права. Свадьба почти сорвалась из-за того, что Дэмиен хотел надеть яркую жилетку под утренний костюм.

Марта грустно улыбнулась.

— Мне бы очень хотелось поспорить с Джини…

— Понимаю, — Джози сжала ее руку, — все будет хорошо. Я уверена в этом.

— Мы отлично повеселимся, подруга, — уверила ее Марта. — Ну, так расскажи мне, что это за красавчик, что тебя «кинул»?

— До сих пор не могу поверить. Почему мне всегда нравятся не те мужчины? Я ждала его полтора часа в ресторане, как дура, выигравшая конкурс идиоток. Он ведь казался таким заботливым и нежным. Как он мог так поступить?

— У всех заботливых и нежных мужчин в Нью-Йорке уже есть бойфренды.

— Он англичанин. Я познакомилась с ним в самолете.

— Ох уж эти англичане, они такие джентльмены!

Джози вздохнула.

— Может быть, они и были джентльменами во времена Рекса Харрисона, да только перевелись. Почти все они позволяют себе храпеть по ночам, носить гадкое нижнее белье и вонючие носки.

— Ах, прекрати, ты шутишь!

Но Джози уже вошла во вкус:

— Нисколько! Когда дело касается высоких чувств, на эволюционной лестнице большинство из них стоят ниже амеб.

— Значит, невелика потеря.

Джози сникла.

— Я думала, он другой. Не такой, как все.

— Да брось ты! Все они — одинаковые.

— Он казался приятным, смешным, добрым, неряшливым. В общем, настолько непохожим на Дэмиена, что и представить себе невозможно.

— Такой добрый, что продинамил тебя, — фыркнула Марта.

— Мне он очень понравился, Марта! А мне уже очень-очень давно никто очень-очень не нравился!

— Понравился — это хорошо. На «понравился» и остановись. Если бы ты сказала, что в него влюбилась, я бы начала волноваться.

Джози почувствовала румянец на щеках:

— Любовь — очень сильное слово.

Марта помотала головой:

— Всего каких-то шесть ничего не значащих букв…

— Да, так же, как и в «зануде», «супруге» и «супружеском долге».

— Погоди, погоди, «супружеский долг» — это целых два слова!

— Иногда он исполняется вообще без слов.

— Какая скука!

Джози вздохнула:

— Я и говорю: скучнее английского мужчины может быть только мумия из него. Надеюсь, уж ты-то нашла себе стоящего американского парня.

Марта залпом допила кофе.

— Нам надо идти, — она помахала какой-то бумажкой перед носом у Джози. — План Приготовления К Свадьбе. Шаг вправо, шаг влево — считается попыткой к побегу. А стрелки часов уже указывают в сторону салона красоты Беатрис. Мои подруги наверняка нас заждались. Парижская маска для лица и французский маникюр. Я же подумываю еще о том, чтобы попробовать в преддверье медового месяца бикини-дизайн — оформить волосы на лобке как сердечко.

Да, следовало признать: Марта, из-за того что ее мать была из Ливерпуля, а отец из Сицилии, обладала очень своеобразным чувством юмора.