План-по-подготовке-к-свадьбе работал с перебоями. Пока что. Десять часов, когда следовало лечь спать, чтобы проснуться назавтра молодыми и красивыми, пробили давно. Гости разъехались, вслед за ними, уже заполночь, незаметно удалились подружки невесты, но Марта, похоже, спать и не собиралась.

Она вместе с Джози сидела на подоконнике в своей комнате, свесив ноги на покатую черепичную крышу. Карниз крыши сливался с чернильной чернотой чистого неба, а крошечные точечки звезд были ясными, как ночной воздух. Еще недолго — и они растворятся с рассветом.

Марта отыскала им флисовые пижамы и мягкие мохнатые носки, и, чтобы не продрогнуть, они завернулись в одеяла. Они раскуривали косячок. Первой затянулась Марта.

— Я этого не делала с семнадцати лет, — сказала она и выпустила дым ровной, меланхолической струей через нос.

Джози перехватила косяк.

— Я тоже.

— Курево и колеса больше не в моде, — сказала Марта, — так же, как выпивка и случайный секс. Постепенно мы лишаемся всех маленьких радостей жизни?

— Скоро обнаружится, что и от телевизора появляется какая-нибудь неизлечимая раковая опухоль — то ли хрусталика, то ли радужки. Что мы тогда будем делать?

Обе хихикнули.

— Я так рада, что ты здесь, Йо-Йо, — Марта потянулась и сжала руку сестры.

— Я тоже.

— Как-то не по себе без Джини. — Глаза Марты блестели в ночном свете. — Она была замечательная мама.

— При этом вы жили как кошка с собакой.

— Теперь, когда ее нет, это не имеет значения.

— Да, без нее и завтрашний день — не праздник.

Марта кивнула.

— Мы с Джеком собираемся навестить ее сразу после церкви. Заедем всего на пару минут. Я ей оставлю свой букет.

— Справедливо.

— Забавно, как все получается, правда? — Марта посмотрела на небеса. — Это Орион, — она указала косяком на созвездие. — Охотник-красавчик. Раньше я мечтала о том, что где-то на земле есть мой принц, который тоже смотрит на него. Однажды он появится, и мы поймем, что каким-то образом связаны и что нам самой судьбой предначертано быть вместе навсегда, — Марта захихикала смехом обкуренного. — Романтика, да?

— Ты нашла принца?

— Один раз я думала, что да. Я была почти уверена в этом. Может, просто невовремя.

— Принцы не так уж часто встречаются. Нельзя было его отпускать.

— Сама знаю. Но тогда я думала, что в мире еще полно подходящих мужчин. Все, что нужно было на тот момент, — спокойно сделать выбор. Теперь же, чем старше становлюсь, тем явственней ощущаю, что всех хороших уже разобрали, а мне приходится копаться в отбросах.

— А что случилось у вас с Гленом?

Марта искоса глянула на нее и хмыкнула:

— С чего это вдруг ты вспомнила о Глене?

— Любопытно.

Марта подняла бровь.

— Ладно, больше, чем любопытно. Я очень удивилась, когда увидела его здесь.

— Это больше, чем праздное любопытство?

— Возможно.

— Он хорошенький.

— Я заметила.

— Он тоже думает, что ты хорошенькая.

— Даже лучше, чем он себе представляет.

Марта прислонилась к раме.

— Как раз его я и считала тем единственным. Мы были вместе последние четыре года старшей школы. Он был для меня всем. Я его обожала. И думала, он меня тоже обожает. — Она выпустила клуб дыма и проследила за ним.

— И?..

— Когда мы окончили школу и впереди, как казалось, была вся жизнь, я забеременела, — она сжала губы и повернулась к Джози.

— Черт.

— Я никому не сказала, — продолжала она, прижимая колени к груди. — Ни тебе. Ни даже Джини. Никому. Я не сказала никому, кроме Глена. А он — испугался. Он сказал, что не готов к такой ответственности. Он считал, что ребенок испортит ему жизнь. Ему только что предложили хорошую работу в Европе, и он собирался принять предложение. Короче, он не захотел нашего ребенка, а значит — и меня.

Джози глубоко вдохнула.

— Черт.

— Я сделала аборт, а Глен великодушно заплатил. Дальше он уехал на работу в Европу, и больше я его не видела.

— Ублюдок.

— Вначале он мне писал, а два года тому назад перестал. В каждом письме он говорил, что все еще любит меня и готов сделать все, чтобы исправить свою ошибку.

Марта сделала последнюю затяжку и потушила косяк о подоконник. Она повернула лицо к звездам и глубоко выдохнула.

— Я разрывала все письма.

— Черт, — Джози вздохнула. Они обе смотрели в тишину ночи. — Ты жалеешь?

— Об аборте или разрыве с Гленом?

Джози не знала, что сказать.

— И то и другое далось мне ой как нелегко. В то время казалось, что я правильно поступаю. А сейчас я просто ничего не могу поменять. Была б моя воля — я бы поступила иначе.

— Старая песня. Повернуть время вспять.

— Мы все об этом подумываем, Джози.

— Будто я не знаю. — С какого момента хотела бы начать все заново она? До Дэмиена? До того момента, как Мэтт Джарвис «продинамил» ее? Ну-ка, проиграем беседу заново.

Джози, ты бы не хотела сегодня вместе поужинать?

Нет, скройся с глаз. (Удаляюсь с высоко поднятой головой.)

Марта улыбнулась, прерывая ход ее мыслей.

— Так что ты не все обо мне знаешь, Джози Флинн.

— Похоже на то. — Хорошо, что она не выпала из окна от шока. — А теперь, выходит он шафер Джека?

Ее кузина засмеялась:

— Странно, правда?

— Не-е-ет, — сделала вид, что не удивилась, Джози, — нисколечко!

— Джек посватался через месяц после нашего знакомства.

— Знакомства в «Вол-Марте»…

— Ты уже слышала? — Марта потерла лицо. — Это длинная история. Ты не поверишь!

— Думаю, теперь я поверю чему угодно.

— В общем, Джек сказал, что знает отличного парня. Джек был кем-то вроде его гуру в академии боевых искусств. У этого «отличного парня» были какие-то личные проблемы, и Джек помог ему с ними справиться. Этим парнем оказался Глен.

— Джек знает, что между вами было?

— Он знает, что у нас был роман. Про ребенка он не знает.

— И как они к этому относятся?

— Ты имеешь в виду — к тому, что оба знают, что я классно сосу? — Марта хохотнула.

— Марта Россани, ты невыносима! Я серьезно…

— Нормально, — она состроила грустную гримасу. — Хотя с Гленом я особо не разговаривала. Наверное, о некоторых вещах лучше молчать. — Марта подвинулась на подоконнике и плотнее завернулась в одеяло. — У него были свои заскоки — у кого их нет? — но мне ни с кем и никогда не было так же хорошо.

— Даже с твоим будущим супругом?

— Последние десять лет я провела в поисках мужчины, который мог бы сравниться с Гленом.

— И Джек может сравниться?

— Джек другой.

Не может быть!

— Так что, — ее кузина повернулась к ней и посмотрела, поигрывая бровями, — ты собралась заарканить Глена?

— Ну, после того, что ты рассказала, — нет.

— Он очень сексуален, — сказала Марта, — у него отличная задница.

— Я ищу более глубоких качеств в мужчине, — высокомерно ответила Джози.

— А разве может быть глубже?

— У Дэмиена тоже была отличная задница. Но, к несчастью, ему нравилось предлагать ее и другим женщинам.

— Ты все о нем думаешь?

Джози поковырялась в ногтях.

— Все меньше и меньше.

— Единственный способ о ком-то забыть — это заменить его кем-то другим. Хотя это и не политкорректно, да?

— Возможно — зато правда.

— Я предпочитаю быть с кем-то. Я не чувствую себя целой без мужчины. Ужасно жалко?

— Ужасно.

— Фелисия меня пугает, она настолько самодостаточна. Ей нравится быть одной. Я так не могу. Мне нужно, чтобы кто-то во мне нуждался. Без Джини я чувствую себя брошенной на произвол судьбы. Меня несет без якоря, Джози. — Марта с трудом окончила последнее предложение, обхватив себя руками за плечи и закатив глаза. — Слишком тяжело!

Джози засмеялась.

— Возьми этого парня, с которым ты познакомилась в Нью-Йорке. Он бросает тебя после первого же свидания, унижает твое чувство собственного достоинства, переходит к следующей жертве, и все, что тебе остается, — это размышлять о том, что ты сделала не так. Почему мы им позволяем так с нами обращаться?

— Гормоны, — сказала Джози. — Во всем виноваты гормоны.

— Если все дело в гормонах, тебе подошел бы Глен.

— Боюсь опять влюбиться не в того, кого надо…

— Ты много думаешь об этом парне, с которым познакомилась, да?

Джози кивнула.

— Больше, чем хотелось.

— Тогда, может, ты уже влюбилась не в того.

— Марта, я не могу опять наступать на те же грабли. Мое… эго этого не перенесет.

— В таком случае, возможно, идея повеселиться с Гленом не так уж и плоха. Он изменился, Джози. Джек говорит, что он очень чистый человек. Прошло много времени. Все меняется, люди меняются.

— Ты веришь тому, что говорит Джек?

— Я прислушиваюсь к его мнению.

— Он свои мнения раздает направо и налево.

— Я даже спрашивать не буду, что ты думаешь о Джеке.

— А я ничего не буду говорить.

— Тебе и не обязательно. У тебя на лбу все написано, — Марта плотнее замоталась в одеяло.

— Марта, — терпеливо начала Джози, — ты самое прекрасное создание на этой планете. Не считая, конечно, Кетрин Зету-Джонс, или Дуглас, или как ей нравится себя называть. А он… он скорее пришелец с другой планеты.

— Внешность — это еще не все. Ты сама только что сказала.

— Это все, если ты выглядишь, как Квазимодо после серьезной попойки.

— Так нечестно.

— Он похож на шарпея.

— Я люблю собак.

— При этом не обязательно выходить за них замуж.

— Джози, — вздохнула Марта, — у меня были и плейбои, и плебеи, и эстеты, и атлеты, были панки, были «танки», нуворишей — выше крыши, и потомственный магнат, и некто без гроша в кармане.

— Зато теперь у тебя некто уродливый и несносный.

— Никто не смог сделать меня счастливой.

— А Джек смог?

— Я с ним познакомилась через неделю после смерти Джини. Он вел себя замечательно. Он поддерживал меня, давал советы и всячески способствовал раскрытию моего внутреннего «я».

— А с каких пор твое внутреннее «я» закрылось?

— Я лучше понимаю себя и свои чувства с тех пор, как встретила Джека.

— Ты считаешь, это достаточная причина, чтобы выходить за него замуж?

— Я хочу ребенка, Джози. Я испытываю в своей жизни огромный дефицит, имя которому — ребенок. Я хочу возить коляску. Я хочу знать все о памперсах. Я хочу быть мамой.

— Ты делаешь это ради того, чтобы покончить с прошлым, или потому что любишь Джека?

— С тех пор как умерла Джини, во мне что-то перевернулось, и я вдруг поняла, что ничего, кроме этого, не имеет значения. Ни деньги, ни внешность, ни посещение дорогих ресторанов, ни обладание самой модной сумочкой. Я хочу ребенка, пока еще могу его заиметь, и Джек готов разделить со мной ответственность за него.

— Готов?! Марта, да ему скоро шестьдесят стукнет!

— Ему сорок восемь. Он просто не пользуется увлажняющим кремом.

— Если это результат занятий восточными боевыми искусствами, то я лучше буду лопать шоколадки «Хершис» в неограниченном количестве.

— Джози, я ведь тоже не становлюсь моложе. Что, если все мои яйцеклетки мутировали из-за чрезмерного употребления кока-колы?

— Тебе тридцать четыре, у тебя еще полно времени.

— Никогда не знаешь наверняка.

— А что, если его сперматозоиды уже не могут заплывать так далеко. Что, если все, на что они способны, — это бултыхаться на отмели? Ты бы все равно вышла за него?

Лицо Марты исказила недовольная гримаса.

— Выходить замуж для этого не обязательно. Ребенка можно зачать, имея в распоряжении баночку из-под джема и кухонную спринцовку. Ради всего святого, ты же отмечаешь День Благодарения, у тебя должна быть где-то такая штука!

— Дурацкая тема. Я хочу ребенка, рожденного в любви.

— Любовь! Вот ключевое слово, Марта.

— Он меня любит. Он меня обожает. Он мной дорожит. Он единственный человек, который предложил мне выйти замуж. Все остальные — хотели попользоваться.

— Но сама-то ты его любишь, Марта?

— Слишком поздно задаваться такими вопросами, Йо-Йо.

— Нет, Марта, если у тебя есть хоть малейшие сомнения, как раз и пробил час задаваться вопросами.

— У тебя никогда не было чувства, что ты идешь по пути, с которого нельзя свернуть? Тебе не приходило в голову, что судьба сама ведет тебя, несмотря на все твои страхи и сомнения?

— Ты говоришь о судьбе или о том, что банкет уже заказан?

— Мне надо отоспаться.

— Марта, ты его любишь?

— Джози, я чувствую, что поступаю правильно. Это удовлетворяет мои потребности.

— Ты его любишь?

Марта долго посмотрела на созвездие Ориона.

— Я его люблю, — сказала она. — А теперь — давай спать.