— Есть! — Дэмиен положил трубку и резко вскинул кулак вверх, словно хотел нанести апперкот кому-то там, наверху. Потом он удовлетворенно потер руки и смачно хлопнул в ладоши. Один билет в бизнес-классе на «Вирджин Атлантик» до Нью-Йорка влетел ему в круглую сумму, но дело того стоило. Ровно в семь утра самолет, следующий рейсом VA100, доставит его в комфорте представительского класса прямо в аэропорт JFK, то бишь имени Джона Ф. Кеннеди, а там он снова падет в объятья единственной и неповторимой Джози Флинн. Он против этого уже не возражал.
— Ты что делаешь?
Дэмиен резко обернулся.
Мелани стояла, облокотившись о косяк двери, ведущей в его кабинет. Ее волосы были взлохмачены после беспокойного сна и очень непривлекательно торчали во все стороны. На ней была короткая шелковая ночнушка; лицо выражало мрачную решимость.
Дэмиен вздохнул.
— Три часа ночи, — объявила она. — Ты собираешься ложиться спать?!
Ночнушка распахнулась, открывая вид на полные груди, которые так и вздымались от негодования. Груди были одновременно упругие и податливые — именно они и внесли главную лепту в победу Мелани на любовном фронте с Дэмиеном.
Дэмиен вздохнул повторно. Было нелегко. Но он решился.
— Нет, — сказал он. — Я не собираюсь ложиться спать.
Мелани покосилась на дорожную сумку, которую он в спешке собирал, пока она, ничего не подозревая и не отрывая глаз, следила за развитием событий на Коронэйшн-стрит. В «Коронейшн-стрит» (любимой всей страной мыльной опере) как раз происходил крутой сюжетный поворот; у Натали, домовладелицы тех хором, где снимало квартирку семейство Ровер, наметился очередной роман с весьма небезынтересным молодым человеком, и вся нация, как один человек, включая Мелани, прилипла к голубому экрану.
— Что это еще такое?
— Я так больше не могу, — сказал Дэмиен.
— Как?
— Вот так! — Дэмиен повел руками, что должно было бы означать то ли саму эту комнату, то ли весь дом, то ли всю страну, то ли все сразу.
На привычно поджаренной в солярии коже Мелани проступила природная бледность.
— Почему?
— А не могу я потому, — он обхватил голову руками, — потому что, мне кажется, я все еще люблю Джози.
— Ах ты мерзавец! — Мелани резко развернулась на каблуках и помчалась в кухню. Оттуда послышался стук дверцы буфета, потом грохот чайника о водопроводный кран, а затем — звон рядом стоящих фарфоровых чашек, которые вынужденно столкнулись боками от резкого внешнего воздействия.
Дэмиен вздрогнул, потом глубоко-глубоко вдохнул.
— Вот черт, — пробормотал он, отрываясь от своего личного, слепленного на скорую руку стола и двигаясь в направлении звуков, производимых столовой утварью.
Мелани плакала, облокотившись на кухонный стол. Ее лицо покраснело и покрылось пятнами — то ли от бессильной ярости, то ли от неутолимой боли, то ли от того и другого.
— Мелани…
— Она тебя любит?
М-м-м… Хороший вопрос…
— Да.
— Ты с ней продолжал видеться?
— Нет.
— Обманщик!
— Я не вру, — сказал Дэмиен и попробовал ее обнять.
— Дэмиен, да тебе соврать, что с горы скатиться.
— Я возмущен таким заявлением!
— А я возмущена тем, что ты переворачиваешь мою жизнь и жизнь моих детей из-за того, что ты до сих пор любишь свою бывшую жену!
— Она все еще моя жена.
— Дэмиен, ты живешь здесь уже шесть месяцев. Но еще до этого ты вовсю трахал меня на своем рабочем столе! Чем-чем, а олицетворением мужской верности тебя не назовешь.
— Я знал, что ты расстроишься.
— Расстроюсь! — лицо Мелани потемнело как грозовая туча. — Да я еще и не начинала расстраиваться!
— Я хочу, чтобы ты знала, что для меня это так же больно, как и для тебя.
— Я так не думаю, Дэмиен. Тебе ни от чего не больно. Ты сам причиняешь боль. Сейчас я тебе покажу, как я расстроилась!
Мелани схватила сахарницу и швырнула ее через всю кухню. Та ударилась о стену немного выше головы Дэмиена, разлетевшись на тысячи кусочков и покрыв его гранулированным сахаром «Тэйт & Лайл».
— Мелани! — Дэмиен закрыл лицо руками.
Она схватила две фарфоровые чашки и отправила их вслед за сахарницей. Одна из них, прежде чем разбиться о дверной косяк, просвистела над его головой, подняв волосы дыбом.
— Не делай того, о чем будешь жалеть, — предупредил ее Дэмиен.
— Я не буду. Ты — будешь, — сказала Мелани, открывая шкаф с посудой. С неумолимой решимостью на лице она вытащила из шкафа стопку тарелок и схватила верхнюю.
— Уж я постараюсь, чтобы ты об этом пожалел, Дэмиен. — Она прицелилась тарелкой ему в голову и метнула ее, как диск. Тарелка просвистела в воздухе и разлетелась о холодильник-морозильник «Хотпоит». — Уж я постараюсь, чтобы ты об этом жалел до конца своих дней!