На улице мело, и вокруг, как назло, не было даже смутного намека на такси. Холли скакала вприпрыжку, пытаясь «подогнать ногу под колодку». Шпилька — это смертоносное орудие завоевания мужских сердец — подразумевала заодно такую мелочь, как наличие кареты, подаваемой прямо ко входу. Мэтт старался идти большими шагами, тщетно пытаясь укрыться от холода и увернуться от снежинок, которые неприятно секли их намокшие лица.

— Чертовски неприятно, — пожаловался он, таща за собой Холли.

— Нам вовсе не обязательно туда идти, — заметила Холли.

— Надо, — объяснил Мэтт, — надо. И не спрашивай, почему. Просто надо.

— Это что, английская шутка? — Холли поправила намокшие кудряшки. Верх прически сплющился, и волосы торчали в разные стороны.

Но боже, какая же она была симпатичная и становилась все симпатичнее с каждой минутой. В любое другое время он утащил бы ее назад, в теплую неприбранную квартирку художника, и с радостью занялся бы с ней любовью. Но не сейчас. Сейчас он намеревался тащиться, как будто двигаясь среди декораций фильма «Ice Station Zebra», в поисках женщины в сиреневом шифоновом платье, совершенно не подозревающей, что она разрушает его личную жизнь.

— Это что, плохая примета — не появиться на свадьбе?

— Ужасная, — фыркнул Мэтт.

Холли остановилась посреди дороги и воздела руки к небу.

— Я рискну! — сказала она. — Ну, что произойдет? Меня гром разразит на месте?

— Пойдем! Я уже не помню. Ужасные вещи. Очень ужасные.

— У меня появится аллергия на алкоголь? Это — самая ужасная вещь, которую я себе могу представить!

— Ну еще пять минут, — умолял Мэтт, — всего пять маленьких минут, и, если к тому времени не приедет такси, черт с ним!

— Да я же совсем в страшилище превращусь! Я уже промокла насквозь, и волосы у меня похожи непонятно на что!

— Ты выглядишь изумительно, — сказал он умиротворяюще.

— Ты что, правда так думаешь? — Холли наматывала на палец прядь волос.

Он посмотрел на нее, на мокрый блестящий нос, на мокрые растрепанные волосы, на мокрые дурацкие туфли.

— Да, — честно сказал он, — я правда так думаю.

— Давай вернемся ко мне, Мэтт, — сказала она.

Он остановился. Снег падал ему на лицо, на пальто, на волосы. Свое дыхание он слышал даже сквозь несмолкающий шум транспорта. Вокруг них загорались неоновые огни, и летящие снежинки вспыхивали в их искрящемся свете.

Вдруг, словно из ниоткуда, возле них остановилось такси. Мэтт в изумлении открыл рот. Это была рука судьбы или, лучше сказать, ее шаловливые ручки!

— Давай полезай, — скомандовал он. Мэтт придержал дверцу, и они забрались в такси.