Юбка Марты была задрана выше талии, великолепный газовый шлейф мок в соусе для гигантских креветок, а зад практически сидел в соуснице. Брюки Глена болтались у щиколоток. Парочка издавала звуки, которые можно услышать лишь в низкопробных порнофильмах 60-х. Фата Марты, несмотря на интенсивность их телодвижений, все еще была на своем месте. Беатрис потрудилась на славу.

Джози смотрела как завороженная. От изумления у нее открылся рот, мило вывалился язык, глаза вылезли из орбит то ли как у рака, то ли как у мультяшного героя. Марта и Глен были настолько поглощены друг другом, что даже не заметили ее появления. А ведь на ее месте вполне мог оказаться Джек! Что было бы, если бы зашел он? Как оценил бы все неистовство их совокупительного акта? Как бы Марта выкрутилась из этой ситуации? Хотя выкручиваться она умела будь здоров.

Странно было стать свидетелем проявления такой бешеной страсти. Забывал ли когда-нибудь Дэмиен обо всем на свете ради нее? Отдавалась ли она когда-нибудь страсти до головокружения, до потери чувств, до самозабвения, особенно при более чем сомнительных, если не сказать — опасных обстоятельствах? Если такое и случалось, то она этого не помнила. А раз не помнила, то и вспоминать, видимо, было нечего.

Комната внешне совсем не изменилась. В ней было все так же жарко и душно, но атмосфера с каждой минутой накалялась все больше. Блюда из бекона, которыми возмущался Джек, заплыли жиром; на комоде лежала полуоткрытая косметичка Марты; вмятины от ног Фелисии все еще виднелись на подушках, куда она поставила их на пару минут, чтобы хоть немного облегчить пульсирующую боль в пальцах. Почему они не занимались любовью на кушетке? Наверняка это было бы удобнее, чем сидеть в тарелке с креветочным соусом…

Марта была близка к оргазму. Еще мгновение — и перед ней должен был раскрыться тайный смысл свадебного марша «Here comes the bride». Стоны становились все громче и, как показалось Джози, все наиграннее. Марта издавала такие же притворные и неубедительные звуки, как Мэг Райан в известной сцене в ресторане из фильма «Когда Гарри встретил Сэлли». Дэмиен всегда жаловался на то, что Джози недостаточно громко выражала свое удовольствие. Громче — значит лучше. Совсем как с магнитолой в машине. Почему никто не ценит тихий, внутренний экстаз? Глаза у Марты были закрыты. Она вцепилась в Глена, и Джози подумала, что он очень глупо выглядит в расстегнутой рубашке, со спущенными штанами и в смокинге. Очевидно, они слишком торопились, чтобы полностью раздеться. Каким-то образом женщины ухитрялись выглядеть соблазнительно, даже будучи полуодеты, в то время как полуодетые мужчины казались Джози жалкими, как полуощипанные цыплята. Не был исключением и Глен.

Еще мгновение, и Джози показалось, что Марта рожает. Она громко кричала, визжала и билась головой, как одержимая. Но тут она открыла глаза и увидела Джози; последовавший за этим крик не был криком блаженства. Ни о чем не подозревавший Глен начал постанывать в ответ. Это было невыносимо… Как-то раз они с Дэмиеном поехали в Брайтон, предположительно, в романтическое путешествие. Пара в соседнем номере занималась «этим», как кролики — всю ночь, от чего предпринятые Джози и Дэмиеном две жалкие попытки показались далекими от всякой романтики. Подголовник кровати в соседнем номере стучал о стену с регулярностью той штуки, которой забивают сваи. До двенадцати соседи крякали, как утки, потом до часу трубили и орали, как ослы, до двух блеяли, как овцы, до трех хрюкали, как свиньи, и только к четырем они достигли старого доброго одновременного оргазма и заткнулись. После чего из-за стены послышалось тихое воркование, выдававшее глубокий сон. Джози покрутилась с боку на бок и потихоньку начала вторить большинству. Наутро Дэмиен был вне себя. Он обвинил ее в том, что она испортила весь романтический отпуск. Она, стало быть, испортила? Он обозвал ее завистливой и «ограниченной». Возможно, так оно и было, но стоило добавить, что она еще была и уставшей. Далее выяснилось, что завтракать постояльцам придется всем вместе. За столом присутствовало несколько женщин, которые производили впечатление долгоиграющих «охальщиц» и «ахальщиц», но ни один из присутствующих мужчин и близко не походил на того, кто, на взгляд Джози, мог продержаться до утра. Вместо того чтобы чувствовать пиетет и зависть к соседям, она капризничала весь день, считая себя обделенной; в результате они с Дэмиеном не разговаривали до конца каникул. Вот и вся романтика. Возможно, Дэмиен хотел, чтобы всю ночь напролет она издавала хрюкающие звуки, как главный герой в фильме «Babe». Еще ей было любопытно: если они с Дэмиеном слышали все это через стену, то каково же было бы находиться с этой парочкой в одной комнате? Теперь она получила отчетливое представление.

Марта, не отрываясь, смотрела на Джози. Ее лицо исказила гримаса ужаса, недоумения и наслаждения. Это было уже чересчур. Джози предпочла уйти.

Громко хлопнув дверью, она тут же прислонилась к ней с другой стороны. Джози стало плохо. Ей было плохо сразу и на сердце, и в желудке. В какой-то момент ей захотелось открыть дверь, чтобы, как это бывает в мелодраматических фильмах, убедиться, что все плохое, что произошло, действительно произошло. Без сомнения, то, что происходило за дверью, действительно происходило, и это было плохо. Ей не требовалось смотреть еще раз, чтобы убедиться в этом. И если честно, то меньше всего она еще раз хотела увидеть, как шафер мужа самозабвенно трахает чужую новоиспеченную жену.

У Джози пересохло во рту, язык стал шершавым, как плюшевый коврик. Сиреневый шифон «сел», как после стирки, и сдавливал грудь и ребра, не давая свободно дышать. Предательские капельки пота выступили на верхней губе, ладони стали горячими и мокрыми, как после бега на стайерскую дистанцию. Все было плохо. Очень плохо. Лишь несколько часов назад Марта клялась в вечной Любви: и чтить, и дорожить, и все такое, причем клялась очень убедительно. И что же? Джози пыталась найти подходящие слова, чтобы хоть как-то, хотя бы для себя, обозначить увиденное, но слова не находились. Интрижка? Затмение? Приключение? Кратковременное помутнение рассудка? Ничего себе, интрижка — отдаться любовнику на своей собственной свадьбе! Да и затмение хоть куда — заниматься любовью при всей иллюминации, а уж приключение — и вовсе дальше некуда: под носом у всех гостей и собственного мужа трахаться с его свидетелем. Может, из-за излишне долгой совместной жизни с Дэмиеном у нее самой помутился рассудок, и вовсе не Марта, а она сама не понимает теперь, что есть мораль, а что нет… Но это могло быть… М-м-м… Джози закрыла глаза, перерывая в уме тома прочитанных книг в поисках вдохновения. А что, если это… Может быть, это… м-м-м… Нет, не может… Найти слова в оправдание Марты она так и не смогла.

Вздохи и охи-ахи, стоны и поросячий визг за дверью сменились шелестом платья и треском застегиваемой змейки. Джози ринулась в женскую уборную, не дожидаясь, пока откроется дверь и появится растрепанная Марта, нужно было выиграть время и все же подобрать фразы для разговора с кузиной, чтобы обойтись без слова «сука» и не обронить нечаянно слово «б…».

Джози открыла кран с холодной водой, подставила под струю руки и держала, пока не окоченели пальцы. В ярко освещенном зеркале ее лицо было цвета клея для обоев. Сиреневый наряд дополнял гамму.

Дверь неуверенно открылась, и в проем протиснулась Марта. Фата все еще прочно держалась у нее на голове, помада же была размазана вокруг рта, а край фаты был цвета соуса для креветок с прилипшими кусочками томатов.

Джози посмотрела на нее в зеркало.

— Хоть бы перчатки сняла, — сказала Марта, кивая на мокрые руки Джози.

— Я знаю, что делаю, — вспыхнула Джози, убирая руки в насквозь промокших перчатках из-под крана.

Марта облокотилась на стену и вздохнула:

— Я тоже.

Джози резко обернулась:

— Ты в этом уверена?

Марта выглядела жалкой и съежившейся, но в обычно мягких зеленых глазах горел огонек решимости.

— Кажется, и пяти минут не прошло с тех пор, как ты, влюбленно глядя на Джека, говорила «навсегда». Не забыла еще? «Отвергнув всех других», «быть верной только ему» и т. д. и т. п. Ты… все это искренне говорила?!

— Тогда — да.

— Тогда?! — Джози взорвалась. — Марта, это было не год назад, и не шесть месяцев назад, и даже не шесть дней назад. Это было… — Джози посчитала прошедшие часы на пальцах —… несчастных шесть часов назад.

— Я знаю, — Марта говорила, не повышая голоса. — Однако обстоятельства меняются.

— Но не так же!

— А как?

— Не так.

— Сколько прошло времени, прежде чем Дэмиен тебя бросил?

— Это удар ниже пояса. У нас были совсем другие обстоятельства. Мы жили вместе пять лет, а не пять минут. А ты даже свадебный торт не успела разрезать!

— Может, нам за него вернут деньги, — пожала плечами Марта.

— Вы обязаны его хранить до крестин.

— Я думаю, это слишком оптимистичный прогноз при данном развитии событий.

— И я думаю, что ты не даешь своей семье ни малейшего шанса на выживание.

В углу под автоматом для тампонов и сушки для рук стоял плюшевый пуфик. Марта плюхнулась на него, обернув вокруг колен свой шлейф.

— Он мне не пара.

— Джек?

Марта уставилась не нее:

— Нет, это я про Брэда Питта.

— А я думала, это мы про Глена, — парировала Джози. — Если мы вообще в состоянии думать.

— Да, Джек. Мне кажется, он мне не пара.

— Марта, сейчас не подходящее время, чтобы говорить такие вещи. Вчера это умозаключение было бы намного уместнее.

— Сама сказала, что он похож на шарпея.

— Ну и что?

— Кто говорил, что он слишком стар для меня?

— Ну я…

— Ну и…

— А ты мне сказала, что ты его любишь! И ему ты сказала, что ты его любишь! Ты всем сказала, что ты его любишь, в присутствии половины населения Сицилии! В церкви сказала!

— Я его любила, — запротестовала Марта.

Как было бы хорошо опять сунуть руки под холодную воду или, еще лучше, сунуть под холодную воду голову Марты.

— А сейчас, значит, не любишь…

— Нет.

— Марта, — сказала Джози голосом, который, как она надеялась, звучал рассудительно и взвешенно. Таким голосом она говорила со своими самыми «проблемными» учениками. — Допустим, Джек и в самом деле похож на результат лабораторного эксперимента; допустим, он и выглядит «на все сто», я имею в виду не процентов, а лет. Допустим также, что он вообразил себе бог знает что… вроде того, что призван спасать тебя от рулетов с беконом… Более того, если бы я подбирала тебя пару, то ни за что не выбрала бы его! Все это так, но ты выбирала сама, Марта, и, несмотря на все что я сейчас сказала, он не заслужил, чтобы ты с ним так поступала. Кем бы он ни был и что бы он ни сделал…

— А он ничего и не делал. Это все я.

— Не думаю, что ему от этого будет легче.

— Ничего не поделаешь, — воинственно ответила Марта.

— Поделаешь, Марта. Ты единственный человек, кто еще может что-то сделать.

Уголки губ ее кузины опустились.

— Твой муж сейчас внизу и ждет тебя, а ты тут устроила сцену, причем не с ним и не такую, какую устраивают честные жены. Сейчас он танцует с маленькой сицилийской женщиной с синими волосами и лицом, как помятый бумажный пакет, он с ней необычайно мил.

— Джози, но я не могу с ним оставаться из-за того, что он обходителен и мил.

— Он ничем тебя не обидел. Ты сама говорила, что он тебя обожает, холит и лелеет. Разве это ничего не значит?

— Ты Дэмиена тоже ничем не обидела, а он, тем не менее, взял — и ушел.

Взвешенная логика Джози столкнулась с серьезным противником — полным отсутствием логики. Мистера Спока такая аргументация свела бы с ума, да и сама она была на грани.

— И каким образом Глен вписывается в общую картину?

— Я его люблю.

— Это чувство взаимно?

— Да, он всегда меня любил.

— Не слишком ли ты доверяешь человеку, который сбежал от тебя именно тогда, когда ты больше всего нуждалась в его поддержке?

Марта вздрогнула:

— Это было много лет назад.

— С тех пор ты его не видела, — медленно закипая, напомнила Джози. — Почему ты думаешь, что и в этот раз, когда пройдет порыв страсти, он опять не струсит и не сбежит? Ты уверена, что он останется и будет делить с тобой не только радости, но и трудности? С чего ты взяла, что он и на этот раз тебя не бросит?

— Мне кажется, он не бросит.

— «Мне кажется» и «я знаю» — не одно и то же. А тебя не удивит, если я скажу, что всего лишь час назад он предлагал мне провести с ним выходные?

— Он полагал, что потерял меня навсегда…

— Учитывая, что он был приглашен на твою свадьбу свидетелем, у него были все основания так полагать.

— Мы не можем жить друг без друга.

— До сих пор ты неплохо справлялась.

— Но я не могу так больше.

— Марта, я хочу спросить: тебя ничем тяжелым по голове не били?

Марта устало вздохнула и встала с насиженного плюшевого пуфика.

— Мы возвращаемся к тому, с чего начали, Йо-Йо. Я знаю, что я делаю.

— Можно поинтересоваться, какие у тебя планы?

— Мы с Гленом уезжаем вместе.

— Сейчас?

— Сейчас.

— Слушай, у тебя есть психиатр? У всех американцев есть психиатр, ведь так?

— Да, у меня есть психиатр.

— Позвони ему. Позвони сейчас же. Послушай мнение специалиста по поводу побега с собственной свадьбы.

— Она скажет, что я должна поступать так, как подсказывает мне сердце.

— Значит, у тебя дерьмовый психиатр! Тогда лучше послушай меня.

— Сердце подсказывает мне, что я должна уйти.

— Так нельзя.

— Так надо.

— Нет, не надо! Послушай, продолжай вести себя так, будто ничего не случилось: танцуй с Джеком, улыбайся гостям, пей шампанское, желательно побольше, разрежь торт. А потом подожди шесть месяцев, как минимум шесть месяцев, чтобы спокойно все обдумать. Все это время вы были врозь. Что уже могут изменить шесть месяцев?

— Я не могу так долго ждать.

— Тогда пару недель.

Марта стояла не двигаясь.

— Пару дней…

Марта ничего не сказала.

— Завтра?

Марта теребила в руках свой шлейф и, кажется, только сейчас заметила, что он приобрел цвет креветочного соуса.

— Ради бога, Марта! Пожалуйста, не бросай Джека одного со всеми гостями, тортом и необходимостью все объяснять всем самому.

— Я хочу быть с Гленом. Уже сегодня.

Марта сжала ей руку, и Джози ощутила, до чего холодной была ее мокрая перчатка.

— Ты должна мне помочь.

Джози отпрянула:

— Нет. Нет, нет и нет.

— Я хочу, чтобы ты сказала о нас Джеку.

— Нет, нет, нет. Трижды «нет».

— Ты моя сестра. Ты должна сделать это для меня. Пожалуйста.

— В моем контракте об обязанностях подружки невесты такой пункт не значится. Извини.

— Ты не читала часть, написанную мелким шрифтом.

— Нет!

— Я не могу смотреть ему в глаза.

— Придется.

Марта с силой дернула за фату, но ни диадема, ни фата не сдвинулись ни на миллиметр.

— Я хочу это снять, оно меня убивает, — заныла Марта.

— Ну, не настолько, насколько ты можешь убить Джека.