На следующий день я по-прежнему ощущаю истому. Это ощущается роскошно, будто хочется потереться о простыни на кровати или стоять голой у открытого окна и чувствовать ветер на коже. На мгновение, лежа в кровати, рука соскальзывает вниз по животу к треугольничку мягких волос между ног. Подушечка пальца нежно проводит по небольшому, но чрезвычайно чувствительному местечку, немного выступающему над губками. Эффект не заставляет себя ждать. Бугорок оживает, набухая под пальцем, как будто прося внимания, и приятное ощущение распространяется от живота по всему телу.

Образ трепещущего, пульсирующего члена с его дразнящим гладким небольшим концом, помещенным непосредственно в нужную точку, и фотографии, увиденные прошлой ночью, всплывают в моем сознании. Я тяжело сглатываю и делаю глубокий вдох. Горячая влага растекается по моим складочкам. Я вижу мистера Р – сначала в форме для игры в теннис – влажным от пота, а затем голым по пояс, завернутым в полотенце. Мой палец все глубже погружается в тепло, отчего я немного подергиваюсь в ответ. Мой клитор напряжен, давая о себе знать возбуждением в каждом нерве.

Сто ит ли?

Конечно же, я доводила себя до кульминации и раньше. Долгие месяцы в университете без Адама познакомили меня с преимуществами этого уединенного занятия. Но с той ночи я была не в состоянии это вынести. Я не могла дотронуться до себя. Я чувствовала себя слишком отвергнутой, чтобы раствориться в приятной атмосфере фантазий, позволивших бы мне кончить.

Но сейчас? Могу ли я...?

Я снова порхнула пальцем по набухшему бутону, и на этот раз дрожь рябью прошла вверх от моего живота и вниз по ногам. Мое тело жаждет, умоляет меня дать ему освобождение. Я тру снова и снова, немного задыхаясь от интенсивности создаваемых ощущений.

Наконец это происходит. Я снова прокручиваю эту ужасную картину у себя в голове: Адама, поворачивающегося ко мне лицом и открывающего лежащую под ним Ханну. Я вижу его дряблый живот с неопрятным квадратом грубых коричневых волос у основания и раздвинувшую ноги Ханну с треугольником влажных и приплюснутых волос. Я снова вижу, с прежним ужасом, лишь слегка притупленным повторением, как они совокупляются, его темно-красный член, вставленный глубоко в ее блестящие яркие губы.

Я застонала. Желание, которое еще мгновение назад мчалось сквозь меня, исчезло.

Почему, черт возьми, я должна это видеть? Какого хрена я не могу забыть это? Этот образ всегда будет преследовать меня. Воспоминание о том, как они тяжело дышат от животного желания, убивает мое собственное возбуждение. Вид члена Адама, когда-то бывшего в моей власти и приносившего нам обоим удовольствие, погруженного в тело Ханны, привело к тому, что мои желания завяли и исчезли.

Снова коснувшись клитора замечаю: он с надеждой начинает пульсировать под пальцем. Это не хорошо. Моя плоть, похоже, все еще желает этого, но вот мой дух подавлен. Быстро встав с кровати, я смываю с себя весь жар возбуждения в душе.

Не в состоянии удовлетворить свое тело, явно жаждущее оргазма, я не могу отвлечься от этого шикарного чувства. У меня был запланирован очень интересный день, наполненный культурными достопримечательностями и экскурсиями в художественные галереи и музеи. Я собиралась надеть удобную одежду и кроссовки и взять с собой что-нибудь на ланч, чтобы не пришлось обедать в дорогих кафе-ловушках для туристов. Но сейчас, у меня не было никакого настроения для этого. На самом деле, в моем воображении продолжают всплывать картинки огромных универмагов на Оксфорд-Стрит. Всего несколько дней назад, только приехав, я была напугана лишь одной идеей самостоятельно посетить такие места, но теперь что-то изменилось.

Я болтала с Де Хэвиллендом, пока делала себе кофе и перекладывала в миску немного каши. В ответ на это он подошел к специальной панели, которую Селия установила на дверце шкафа, и потратил пару счастливых для него минут, царапая и разнося ее в клочья когтями, пока я донимала его своей болтовней.

- Думаешь, Лондон снова сделает меня храброй? - спросила я, пока он точил когти и рвал панель. - Я должна быть смелой, веришь ты или нет. Я поступила в университет без чьей-либо помощи, не зная абсолютно никого, и закончила его, обзаведясь массой друзей.

Я с тоской подумала о Лоре, моей однокурснице, с которой мы стали лучшими подругами. Она путешествует по Южной Америке, проводя там последние несколько месяцев своей свободы, прежде чем приступить к работе в Лондоне в одной из консалтинговых фирм. Она пообещала отправлять письма по почте всякий раз, когда интернет будет доступен, но так получилось, что я не просматривала свою электронную почту довольно давно. Странно, что я почти не думала о письмах. Обычно я не расстаюсь с ноутбуком, лазя в сети, проверяя новости, сплетничая. Сейчас же он валяется в сумке в спальне, и я благополучно о нем забыла.

Сегодня обязательно нужно проверить, смогу ли я зайти в сеть, и, если нет, то взять ноут куда-нибудь, где я смогу подключиться. В конце концов, сейчас в каждом кафе есть Wi-Fi.

Пока одеваюсь, задумываюсь о реакции Лоры на мой разрыв. Она будет жалеть меня и сочувствовать, но я знаю, что в глубине души она будет рада. Она пыталась симпатизировать Адаму ради меня. Но однажды они пересеклись, когда Адам навещал меня в колледже, остановившись в нашем с Лори студенческом доме, и он ей не понравился. Я видела ее взгляд, пока они беседовали, тот самый, в котором явно читалось, что она еле сдерживает раздражение. Она пыталась промолчать, но, в конце концов, не сдержалась и сказала: «Тебе не кажется, что он немного . . . немного скучный, Бет? Я имею в виду, он говорил о себе весь вечер и ни разу о тебе!»

Конечно, я защищала его. Согласна, Адам мог быть немного эгоистичным, немного даже занудным, но он любил меня, я это знала.

- Я просто беспокоюсь, что он недостаточно любит тебя. Он принимает тебя, как должное, - сказала она с беспокойством в глазах. – Я просто не знаю, заслуживает ли он тебя, Бет, вот и все. Но, если он делает тебя счастливой, то все хорошо.

Лора больше никогда не говорила, что она на самом деле думает об Адаме, но когда на третьем курсе студент юридического факультета проявил немного интереса ко мне, она настаивала, чтобы я провела с ним время и посмотрела, что из этого получится. Конечно же, я этого не сделала. Я была занята.

Мысли о Лоре вынуждают меня тосковать по компании. В течение какого-то времени я была одна, и сейчас мне нужно общение. Мой план мгновенно обретает очертания. Что ж, побродить в одиночестве по галереям можно и в другой день.

- Ох, оно просто прекрасно на вас смотрится, действительно замечательно!

Я уверена, что это просто шаблонные фразы, чтобы что-нибудь продать, и полагаю: продавец-консультант говорит их всем клиентам. Не сомневаюсь, что все выглядят великолепно в нарядах этой марки одежды – но есть что-то искреннее в ее взгляде, что заставляет меня верить ей.

Кроме того, если верить зеркалу, я смотрюсь на удивление хорошо в этом платье. Оно выглядит ничем не примечательным на вешалке и даже на вид – довольно обычное черное платье, но в нем у меня проявились скрытые прелести. Оно прекрасно сидит на моей груди и повторяет изгибы талии и бедер, создавая идеальную плавную линию вниз к коленям. Ткань – разновидность шелка, а это означает, что материал цепкий, но в то же время держащий форму, с изысканным блеском.

- Вы просто обязаны его купить, - вздыхает консультант, стоя у меня за спиной, - я серьезно, оно таааак Вам идет.

Она улыбается мне в зеркале.

- Это для особого случая?

- Для вечеринки, - безбожно вру я, - сегодня вечером.

- Сегодня?

Ее глаза увеличиваются. Она явно знает какую-то интересную историю, связанную с тем, почему девушка покупает платье для вечеринки непосредственно в день мероприятия.

- У Вас день смены имиджа?

Я смотрю на себя. Платье такое красивое. Я чувствую себя в нем просто удивительно сексуальной и утонченной. Его портит лишь мое ненакрашенное лицо, неуложенные волосы и отсутствие обуви. Смена имиджа? Интересно, сколько будет стоить нечто подобное?

Я всегда была предусмотрительным человеком, экономным на деньги. Меня нельзя назвать транжирой, и я никогда не делала покупки, чтобы расслабиться. На самом деле, в отличие от большинства моих сокурсников, я окончила университет без задолженностей сверх обычных студенческих кредитов, так что мои сбережения по-прежнему в хорошем состоянии.

- Почему бы не пожить немного для себя? – спрашивает меня мой внутренний голос. - Почему бы хоть раз не побыть безрассудной?

- Думаю, что могу, - произношу я медленно.

Консультант хлопает в ладоши от радости. Такое явно ей по душе.

- О, позвольте мне помочь Вам. Во-первых, вы должны купить платье, и, поверьте, я говорю это не просто так. Вы выглядите в нем прекрасно. Вы можете оставить его здесь, а я присмотрю за ним. Знаете, у нас здесь есть все, что может Вам понадобиться – салон красоты, спа, процедуры...

- Давайте не будем заходить слишком далеко, - говорю я поспешно.

- Парикмахерская, маникюр.

Ее глаза блестят при мысли о преобразовании моего несовершенного тела в нечто, достойное этого платья. Затем выражение ее лица становится озабоченным.

- Но они могут быть все заняты. Я сделаю для Вас несколько звонков, и уверена, что смогу договориться.

Прежде чем я успеваю остановить ее, она направляется к кассе и берет телефонную трубку. Я показываю ей жестами, что не хочу никаких косметических процедур, но она отмахивается и записывает меня к косметологу.

- Вам понравится, - говорит она уверенно, пока набирает другой номер, - У Вас прекрасная кожа, но она выглядит немного сухой. Вы пользуетесь ночным кремом? Вам следует. Я знаю прекрасный питательный крем, который действительно восстановит внутреннюю влагу и пополнит уровень суб-эпидермального увлажнения.

Прежде чем я произношу хоть слово, она связывается с салоном красоты и записывает меня на стрижку и укладку волос. Ее взгляд устремляется на мои волосы, когда она говорит:

- Я думаю, что несколько основных штрихов помогут, Тесса, если конечно у тебя есть время.

К тому моменту, как она заканчивает говорить по телефону, у меня назначено несколько встреч, первая из которых состоится уже через несколько минут.

Моя консультант явно в своей стихии, и у нее на это масса времени. Она поручает кому-то прикрыть ее, пока провожает меня на нижний этаж в процедурные кабинеты. И все это она делает с таким добродушием, что я несусь вперед на волне энтузиазма, и когда меня передают Роде в Центре красоты, я полностью теряю контроль над планами на день. Вскоре я лежу на кушетке, Рода делает мне массаж лица, распределяя по нему какую-то глиняную смесь. Положив прохладные диски мне на глаза, она на какое-то время оставляет меня наслаждаться процедурой. Это чудесное расслабляющее ощущение. То, что я всегда считала, предназначалось для других людей, а не для меня. Но, когда нежные пальцы начинают салфеткой удалять маску и смазывают меня мазями и кремами, я задумываюсь: «А почему не я? Почему у меня не может быть такого?»

- Вот и все, - говорит Рода, вручая мне пачку бесплатных тестеров продукции. - Вы отлично выглядите.

Я мельком вижу свое лицо в зеркале, когда оплачиваю счет – это точно не похоже на домашние процедуры, даже если ради меня задействовали необходимые связи – я, кажется, действительно свечусь. Или это мое воображение?

Какая разница? Общее впечатление от процедур было восхитительным.

- Вас ожидают на верхнем этаже, - сообщает мне Рода, - Чтобы заняться Вашими волосами.

Короткая поездка на лифте, и вот, я уже уютно устроилась в высоком кресле, на мне черная нейлоновая накидка, защепленная вокруг шеи, передо мной куча новейших глянцевых фотографий. Стройный молодой человек в черной футболке и с невероятной прядью белокурых волос на лбу обсуждает со мной, что мы могли бы сделать с моими волосами. Раньше я экспериментировала с цветами и стрижками, но в последние несколько месяцев совершенно не заморачивалась. Как результат, мои волосы переходят от цвета сухой соломы на концах до темно-мышиного у корней, а любые намеки на стрижку отросли и превратились в лохматые концы.

Седрик начинает мной заниматься. С профессиональной легкостью он красит мои волосы содержимым маленьких пластиковых посудин и заворачивает их в фольгу. Затем оставляет меня с журналом, чтобы я могла развлечься, находясь под вращающимся неоновым диском. Через полчаса он передает меня девушке с восхитительно мягкими руками, которая массирует, трет и промывает мою голову от краски и заменяет ее чем-то, от чего мои волосы становятся струящимися, гладкими и пахнущими кокосом.

Седрик снова появляется, размахивая ножницами. Теперь пришло время расчесать и подстричь волосы. Он болтает в то время, как приподнимает длинные темные пряди волос и подрезает концы тонкими лезвиями. Я смотрю на себя в зеркало, задаваясь вопросом, что меня ждет по завершению всего этого. Когда процесс стрижки заканчивается, Седрик распыляет спреем что-то мне на волосы, берет в руки фен и спрашивает:

- Насколько гламурно Вы готовы выглядеть?

Я смотрю на себя в зеркало и говорю:

- Гламурно.

В мыслях я встречаюсь с мистером Р за ужином. Этим вечером он не хочет ту женщину, что я видела с ним. Сегодня он увидит меня и ахнет: «Ты девушка из квартиры Селии?’, - скажет он, изумленный, не в силах поверить своим глазам: ‘Та маленькая девочка с пятого этажа напротив моей квартиры? Но ты . . . ты . . .»

Я забылась в счастливых мечтах, пока фен шумит вокруг меня. Седрик занят, вооружившись колючей щеткой, он жестко сворачивает пряди, сильно тянет их, продувает горячим воздухом и затем отпускает вращательным движением, после чего остаются свободные колечки. Когда он заканчивает со всеми прядями, у меня на голове золотой нимб из мерцающих волн. Он брызгает лак для волос себе на ладонь, растирает руки, а затем сминает мои волосы, разглаживает, тянет их назад и отпускает. У меня длинный боб. Челка спадает вниз по моему лицу и соблазнительно прикрывает один глаз. Роскошное, мерцающее золото.

- Вам нравится? - спрашивает Седрик, отступая на шаг, склоняя голову набок и рассматривая свою работу критичным взглядом.

- Это . . . прекрасно, - говорю я, слегка поперхнувшись.

Вспоминаю, как выглядела совсем недавно, когда смотрела на себя в зеркало в своей спальне после очередного приступа рыданий по Адаму и видела девушку с жидкими волосами, опухшими глазами и тусклой кожей, полностью утратившую свою живость. Кажется, сейчас этой девушки и след простыл. Я рада видеть, что снова возродилась.

Седрик улыбается.

- Я в восторге, детка. Я знал, что смогу преобразить Вас. Сейчас . . .Вам пора на нижний этаж. Вам предстоит макияж и маникюр.

«Мне все равно, мне все равно, сколько это стоит», - повторяю я у кассы, держа в руке дебетовую карту. Они все так добры ко мне. Они не должны, но тем не менее. И это чертовски здорово.

Когда мой лифт прибывает на первый этаж, я чувствую себя по-королевски. Кто-то ждет меня, чтобы встретить и проводить к подобранному мне мастеру макияжа.

И начинается совсем другое действо. Молодая девушка-визажист, выглядящая старше своих лет в фирменной униформе и под обязательным толстым слоем косметики, приступает к работе. Она увлажняет мою кожу, наносит сыворотку и обрызгивает мое лицо ионизированной жидкостью из спрея, а затем начинает наносить тональные увлажнители, основу и корректирующие консилеры. Все это время она бормочет комплименты по поводу моей кожи, моих глаз, ресниц, губ. После всего этого трудно не поверить, что я каким-то образом стала одной из самых красивых женщин на Земле. Но, даже, если я и сохраняю здоровый скептицизм, это, все же, соблазнительное чувство.

Цвета наносятся на брови, ресницы, щеки и губы. Мне придают блеск и мерцание. То, что называется "взрыв" цвета. В конце концов, когда все, что можно накрасить, накрашено, девушка отходит и говорит, что она закончила. Затем она протягивает мне зеркало.

Я ахнула. И сказала себе: "Это их работа – сделать все, чтобы ты выглядела так и приобрела их продукцию. Эти люди визажисты."

Но, все же, я никогда так не выглядела. Мои голубые глаза подведены так, как мне никогда не удавалось сделать с помощью моего верного карандаша для глаз, и они привлекательно мерцают в обрамлении длинных темных ресниц. Мои щеки подчеркнуты розово-золотыми румянами, а губки призывно блестят от вишнево-красной помады с влажным эффектом. Я чувствую, будто сошла со страниц журнала.

Я купила довольно много из того, что она использовала, в чем, без сомнения, и состоял замысел. После этого перебираюсь на маникюр, чтобы выкрасить ногти в ярко-красный, пока девушка из Ист-Энда рассказывает мне о проблемах со своим парнем. По правде сказать, я практически не слушаю. Я задумалась о Мистере Р и погрузилась в мир фантазий, где я иду в ресторан на встречу с ним, он встает и от изумления теряет дар речи. А когда я подхожу к нему, он не может удержаться и берет меня на руки и ...

- Все готово, лапочка, - говорит довольная маникюрша. - Теперь подождите 20 минут, пока лак подсохнет, хорошо?

Осталось только одно, прежде чем они окончательно закончат со мной. Мне нужно купить пару туфель, которые подойдут к черному платью. Моя дебетовая карта уже раскалилась от потраченных сумм, но я зашла слишком далеко, чтобы останавливаться. Работник в отделе обуви приносит мне пару высоких черных туфель с острыми носами. И после всего этого, я возвращаюсь к моему первоначальному консультанту.

- О! - восклицает она, хлопая в ладоши. - Вы выглядите . . . потрясающе! Никогда бы не подумала, что Вы будете так здорово смотреться. Сказать по правде, это преображение.

Она права. Я знаю, что это так. Когда надеты платье, туфли, вместе с прической и макияжем . . . что ж, моя самооценка взлетает. Возможно, существует жизнь и после Адама. Возможно, кто-то другой может любить меня, хотеть меня, желать меня... Конечно, Мистер Р - это несбыточная мечта, но кто-то другой может.

- Спасибо Вам, - искренне говорю я. - Вы были так добры. Я так Вам благодарна.

- Глупости, Вы заслужили это, - она наклоняется ко мне с заговорщической улыбкой. - А теперь идите, наслаждайтесь вечеринкой и сразите их всех наповал!

Я покидаю отдел универмага, ощущая, как все смотрят на меня, любуясь моим новым платьем и новой прической. Три дня назад я приехала в Лондон потной и потрепанной. А теперь посмотрите на меня: я надеюсь, что похожа на ту, кем бы Селия могла гордиться.

Я случайно оказываюсь на небольшой площади, скрытой в переулке, вдали от главной дороги, и решаю перекусить в одном из ресторанчиков. Перевоплощение заняло несколько часов, и я так проголодалась, что меня не волнует, что я буду есть в одиночестве. Жадно поглощая вкуснейшую пасту, я вспоминаю, как была напугана сделать что-то подобное. А сейчас, я ем в одиночестве и ничего ужасного не произошло. Никто не набрасывается на меня со словами, как я смею так поступать, официант не воротит нос с насмешкой и не отказывается принять мой заказ.

Мне не хочется идти домой, хоть уже и поздно. Я направляюсь на север, в сторону шикарного района, который обнаружила в свой первый день, отправившись в магазин за продуктами. Конечно же, я не встречаю здесь мистера Р, эта маленькая мечта существует только в моем воображении, но я не хочу, чтобы этот приятный полет фантазий заканчивался. Находясь в хорошем расположении духа, я замечаю табличку в окне и, набравшись смелости, подхожу. За окном большая, светлая галерея со светлым деревянным полом, ее белые стены украшены большими картинами современного искусства. Мои глаза сразу замечают это, так как частично моя специальность связана с развитием Экспрессионизма и искусства между Первой и Второй Мировыми войнами. Картины здесь выглядят так, будто они могут непосредственно относиться к той эпохе.

В витрину вставлена белая бумажная табличка, на которой красивым аккуратным подчерком написано: "В галерею временно требуется ассистент с опытом работы. За дополнительной информацией, пожалуйста, обращайтесь."

На мгновение я уставилась на нее, видя собственное бледное отражение в стекле. Я приехала в Лондон с мыслью, что поищу какую-нибудь работу на лето, чтобы не сидеть без дела и, возможно, это бы стало моим первым шагом на новом пути. В конце концов, я не могу всегда работать в кафе в своем родном городе. Множество моих друзей перебираются в Лондон, чтобы начать следующий этап своей жизни после университета. Теперь пришел мой черед посмотреть, смогу ли я найти свое будущее здесь. Я чувствовала, что упустила возможность не планировать все наперед, но может еще не слишком поздно. Лора предложила мне приехать к ней и пожить в Лондоне, разделить расходы за аренду квартиры или дома. Но я не представляла, как буду платить за жилье, не имея работы. В любом случае, я намеревалась остаться с Адамом.

В галерее кипит жизнь, и я мельком замечаю высокого худощавого мужчину с высокими скулами и орлиным носом. Он в темном костюме проходит рядом с письменным столом на полпути вниз по галерее. Заметил ли он меня?

Я решаю уйти и забыть об этом, но что-то останавливает меня. На мне наведено лоску, как никогда. Если я не смогу произвести впечатление на будущего работодателя в таком виде, то не смогу сделать это никогда. Прежде чем сама осознаю, что делаю, я толкаю дверь и уверенно направляюсь к мужчине, стуча высокими каблучками по деревянному полу. Он оборачивается, чтобы взглянуть на меня, и я замечаю, что у него серебристо-седые волосы, коротко подстриженные по бокам и с аккуратной лысиной на макушке. У него полуприкрытые серые глаза, впечатляющий выступающий нос, тонкие губы и рельефный подбородок. На нем очки в золотой оправе, настолько тонкие, что они практически незаметны. У него удивительно изящные руки, и от него веет элегантностью и интеллигентностью.

Он ничего не говорит, когда я подхожу, но его брови приподнимаются в немом вопросе.

- Я увидела Вашу табличку в окне, - говорю я, самым уверенным голосом. - Вы все еще подыскиваете кого-то? Я подумала, может Вы могли бы рассмотреть мою кандидатуру.

Его брови приподнимаются еще выше, и он быстро пробегает по мне взглядом: по платью, туфлям и макияжу.

- Да, я по-прежнему ищу человека, но сегодня у меня назначено несколько собеседований, и..., – он улыбается дружелюбно, но отстраненно. – Боюсь, мне нужен кто-то с опытом.

Даже не рассмотрев меня, как сотрудника, он сразу же отказывает мне. Возможно, мой внешний вид сработал против меня. Он думает, что я полная дура, слишком заинтересованная в помаде, чтобы знать что-либо об искусстве. Это раздражает меня. Бесспорно, любой современный человек должен знать, что женщину не следует оценивать только по ее внешности? И, в конце концов, сюрпризы бывают в различных вариациях.

Я чувствую, как во мне вновь вспыхивает прежняя уверенность.

- Если Вам необходим опыт работы с людьми, то я много лет работала с клиентами в розничной торговле.

Это не совсем правда – можно ли кафе назвать местом розничной торговли? Но мы и правда продаем кое-какие безделушки, открытки и разношерстную коллекцию старинного фарфора, так что, возможно, это считается. Я продолжаю, не сбиваясь с ритма:

- А если для Вас важно знание предмета, то я закончила факультет Истории Искусств и сосредоточилась на школах начала ХХ-го века, направлениях фовизма и кубизма в период, предшествовавший Первой Мировой Войне, и их переход после окончания войны в различные направления экспрессионизма и модернизм. По представленным тут работам художника я вижу, что Вы тоже заинтересованы этой сферой. Этот художник, безусловно, подвержен влиянию пост-экспрессионизма и блумсберийской группы: я люблю такие простые формы и блеклые тона, простоватость. Полагаю, картина стула и вазы с цветами могут быть оригиналами Дункана Гранта.

Владелец галереи смотрит на меня, улыбка расползается по его тонким губам. В следующее мгновение он начинает смеяться.

- Вы определенно полны энтузиазма, признаю это. Степень по Истории Искусств, да? Хорошая специальность. Присаживайтесь, побеседуем. Могу я предложить Вам чашечку кофе или чая?

- Прекрасно, - улыбаюсь я и присаживаюсь, куда он указал.

С этого момента нам было очень хорошо вместе. С ним легко разговаривать – очаровательный, с прекрасными манерами – и я совершенно не чувствую никакой нервозности из-за собеседования. Это больше похоже на приятное общение с добрым учителем, если не считать, что в нем намного больше стиля, чем в любом учителе из моей старой школы. Он чрезвычайно хорош в выуживании из меня информации, при том, что я совершенно этого не замечала. Я рассказала ему все о своей специальности, университетской жизни, любимых художниках, и почему меня всегда тянуло к искусству, хотя я не умею рисовать и писать картины.

- Мир нуждается в людях, которые любят предметы, также как и в тех, кто их создает, - отмечает он. - Театр, например, состоит не только из актеров и режиссеров. Помимо них есть агенты, продюсеры, импресарио и финансисты, которые поддерживают его работу. Книги существуют не только потому, что есть писатели, но и благодаря издателям, редакторам и всем людям, которые управляют книжными магазинами из любви к книгам. В искусстве, конечно, то же самое. Вам не обязательно рисовать, как Ренуар, чтобы ценить искусство и работать в деликатном, но очень важном деле продвижения художников и купли-продажи их работ.

Я чувствую восторг от возможности карьеры в мире искусства. Должно быть, он догадывается, что я волнуюсь, поскольку смотрит на меня поверх своих очков в золотой оправе и сурово произносит:

- Но работать во всех этих сферах очень сложно из-за высокой конкуренции. Очень важно сделать первый шаг к достижению цели. Я уже дюжину раз проводил собеседования. Люди знают, что это прекрасная возможность получить опыт.

Скорее всего, я выгляжу смущенной, потому что он улыбается мне и говорит:

- Но Вы мне нравитесь, Бет. Вы, явно, обожаете свой предмет и много знаете о нем. Собственно говоря, я знаком с одним из преподавателей на вашем курсе, он мой старый друг, поэтому я осведомлен, что у вас прекрасные базовые знания по современному искусству. Знаете что, я все же встречусь с парочкой кандидатов сегодня, но однозначно запомню наш разговор. Должен подчеркнуть, это временная работа. Мой помощник неожиданно попал в больницу, и будет отсутствовать несколько недель, но, как только он поправится, он вернется к работе.

Я киваю.

- Понимаю.

Я не скажу ему, что сама нахожусь здесь временно. Я смогу разобраться со всем этим, если получу работу. Пока что это маловероятно.

Он протягивает мне визитную карточку цвета слоновой кости с тиснением, написанную каллиграфическим подчерком. Там написано:

Джеймс Макэндрю

Галерея Райдинг Хаус

Ниже приведены его контактные данные. Я дала ему свой номер мобильного телефона и адрес электронной почты, который он записал у себя в блокноте. Его стиль письма, как и он сам: размеренный, элегантный и немного старомодный.

- Я свяжусь с Вами, - произносит Джеймс с присущей ему мудрой улыбкой на губах, и мгновение спустя я уже возвращаюсь на улицу, чувствуя ликование. Проходя мимо витрин, я широко улыбаюсь своему отражению, все еще привыкая к своим светлым кудрям и соблазнительной фигуре, которую придает мне черное платье. Даже если не получу эту работу, я рада, что мне хватило смелости зайти туда с улицы и сделать все от меня зависящее. Я решила, что, несмотря ни на что, я вернусь, чтобы повидаться с Джеймсом и получить некоторые советы о том, как мне необходимо себя вести, если я хочу работать в мире искусства.

Взглянув на часы, я удивляюсь, что уже так поздно. Направляюсь домой. Поразительно, сколько времени могут занять шоппинг и прихорашивание, если вы им позволите.

В квартире напротив нет света. Я смотрю на нее, надеясь, что неожиданно свет зажжется, и покажется Мистер Р. Я ужасно хочу его увидеть. Он вертится у меня в голове весь день, как будто бы он тайно наблюдал за мной в течение всего этого времени. Сегодня вечером я чувствую, что готова к новой встрече с ним. Даже прежде, чем пойти в гостиную, чтобы посмотреть, что происходит напротив, я освежила макияж, пробежалась пальцами по волосам и разгладила платье на бедрах. Я чувствую себя утонченной и сексуальной, как будто я сделала крошечный шажок к тому, чтобы быть такой же роскошной как его подружка.

Как будто он вообще заметит!

Когда его квартира продолжает оставаться в темноте, я чувствую укол разочарования. Окно напротив остается темным в течение всего времени, пока я ужинаю в одиночестве, и даже после того. Есть нечто очень одинокое в пустой квартире, то, как она утопает в безликой дреме без оживляющих ее обитателей. Ничто не имеет смысла, если нет никого, кто бы это созерцал, использовал, жил в нем. Де Хэвилленд сердится на меня, потому что я не позволила ему посидеть у меня на коленях. Но я не хочу, чтобы кошачьи волосы облепили мое новое платье. Он идет к дивану, надувшись, сворачивается клубочком спиной ко мне и демонстративно меня игнорирует.

И план, который незаметно сам собой созревал в моей голове в течение всего дня, воплощается в жизнь.