Мэтт поднял плоский камешек и запустил его по воде. Прожив у реки всю свою жизнь, он был в этом настоящим умельцем. Они с Тори смотрели, как камешек подпрыгнул семь раз и только тогда исчез.

— Вот это да! — восхитилась Тори.

— Я много тренировался.

— Бросьте еще.

Мэтт повторил свой трюк еще четыре раза, каждый бросок был не хуже первого. Под его руководством Тори тоже сделала несколько попыток, но всякий раз ее камень громко булькал и тонул в воде.

— Это просто сводит меня с ума, — пожаловалась она, уязвленная тем, что такое легкое с виду действие оказалось ей не по силам. — Сколько вам понадобилось времени, чтобы научиться?

— Наверное, годы, — честно признался Мэтт. — Но когда ты ребенок, тебе не важно, сколько времени требуется, чтобы научиться чему-то.

Тори попробовала еще раз. И снова камень сразу же утонул.

— Вы научитесь уже через несколько дней, — заверил ее Мэтт.

— Нет, я не смогу, — вздохнула Тори.

Мэтт расстегнул рюкзак и вытащил свернутые болотные сапоги.

У Тори было странное ощущение, когда она набросила ремни на плечи — сапоги были рассчитаны на мужскую фигуру, и голенища свободно болтались вокруг ее бедер.

— И что, мы вот так просто пойдем? — спросила Тори.

— Да. Но будьте внимательны на камнях. Они очень скользкие, и течение может сбить вас с ног.

— Постараюсь, — ответила она, осторожно делая несколько пробных шагов от берега. Мэтт взял ее за руку и повел к середине речки. Бегущая вода, едва не доходившая до краев сапог, образовывала водовороты вокруг ног Тори, охлаждая их и воскрешая в памяти массаж, который Мэтт делал ей, когда наносил жидкость от ядовитого плюща.

Мэтт продвигался гораздо увереннее Тори — он был выше, и ему вода доходила до коленей.

— А какой длины эта речка? — спросила Тори.

— Довольно длинная. Около пары миль, она впадает в озеро. Черное озеро, как мы его называем, потому что вода в нем такая темная, что невозможно увидеть дно.

— А здесь поблизости еще кто-нибудь живет? — спросила Тори.

— Ниже по течению живут Финдлей, потомки первых лесорубов. Это они установили тот тотемный столб.

— Так он настоящий?

— Думаю, да. Согласно легенде, это был дар Фрэнсису Финдлею от одного из индейских вождей за то, что люди Финдлея не разорили его земли, как это делали другие лесорубы.

— Какая милая легенда, — заметила Тори, снова задумываясь о передаче про жизнь провинциального городка, которую она решила сделать. Как и обещал Мэтт, Старк уже дал ей бездну материала.

— Есть еще легенда, говорящая, что Финдлей выменял тотемный столб за шерстяное одеяло и что он похвалялся тем, как одурачил глупых индейцев.

— Эта история, вероятно, ближе к истине.

— Согласен. Но у нее есть продолжение. Когда вождь показывал одеяло своим друзьям, он хвастался, как ловко он обманул глупого белого человека. Он получил прекрасное одеяло в обмен на бесполезный кусок дерева.

— Как это?

— Видите ли, тотемный столб является священной иконой. Но именно этот столб, как считали индейцы, духи покинули, сделав его бесполезным, а белый человек был слишком глуп, чтобы понять, что у тотемного столба больше нет никакой силы.

— Это очень интересно, Мэтт, — рассмеялась Тори, откладывая в памяти эту историю, чтобы использовать ее в будущем.

— Но к ответу на ваш вопрос: по существу, живем сейчас здесь только мы с вами. Ну и еще бобры.

— А кто владеет той землей? — спросила Тори, указывая на противоположный берег.

— Часть этих земель, наверное, принадлежит семье Финдлей. А остальное… — пожал плечами Мэтт, — остальное ничье.

Тори задумалась над такой возможностью — чтобы земля не принадлежала никому. Это было захватывающее, какое-то первобытное чувство.

Мэтт все еще крепко держал Тори за руку. Как только она расслабилась, почувствовав его защиту, ее нервы начали реагировать на его близость. Ей вдруг оказалось трудно любоваться окрестностями, когда Мэтт был так близко от нее.

Тори чувствовала, что ничего плохого с ней не случится, пока Мэтт держит ее за руку. Как бы в подтверждение этих мыслей он сжал ее руку, и она ответила на его пожатие.

— Мы почти пришли, — сказал Мэтт и показал на противоположный берег, где возвышалась груда бревен, грубо соединенных вместе и напоминающих эскимосское иглу. — Посмотрите туда. Это сделали бобры.

Тори увидела аккуратно обгрызенные пни молодых деревьев.

— Это просто удивительно! — воскликнула она.

— И очень помогает лесу, — заметил Мэтт. — Убирается какое-то количество деревьев, чтобы остальным досталось больше солнечного света.

— Можем мы посидеть здесь? — спросила Тори. — Наше присутствие не побеспокоит их?

— Нет! — рассмеялся Мэтт и сел с ней рядом на каменистый берег. — Я думаю, что бобры привыкли к людям, потому что их так много приходит к ним в гости. Это действительно одна из главных достопримечательностей Старка.

Они сидели рядом и смотрели, не появятся ли в воде признаки жизни.

— Давайте уйдем отсюда, — вдруг предложила Тори.

— Так скоро? — Мэтт казался разочарованным.

— Хотите верьте, хотите нет, но я чувствую себя виноватой, что нарушила уединение бобров. Может, мы посидим вон там? — Она указала немного в сторону.

Мэтт согласно кивнул и протянул Тори руку. Она не слишком ловко управлялась с сапогами, так что приняла его руку, наслаждаясь ощущением надежности.

Они уже возвращались, когда солнце вдруг потускнело. Оба заметили это и подняли головы. Темная грозовая туча надвигалась на солнце.

— Разве обещали дождь? — спросила Тори.

— Не знаю. Я не слышал сегодня прогноза погоды.

Огромная туча неумолимо приближалась, небо потемнело еще больше.

— Не волнуйтесь, если пойдет дождь. Он не застанет нас врасплох. — Мэтт сбросил с плеча рюкзак и открыл его. — У нас есть непромокаемые куртки.

Он быстро закрыл рюкзак и снова закинул его на плечи.

Вдруг резко похолодало, словно сам дух грозы закрыл рукой солнце и преградил путь его теплу и свету.

— Пойдемте-ка отсюда, — сказала Тори и на этот раз сама взяла Мэтта за руку и потянула прочь. — Мы можем хотя бы часть пути пройти по берегу?

— Да. Так даже быстрее. Нам придется идти по воде всего лишь четверть мили в самом конце. Да и тогда мы сможем двигаться по самому краю, где не так глубоко.

Через пять минут небо стало совсем зловещим. Низкие грозовые тучи покрыли все небо.

— О-о, а вот и он, — объявила Тори, когда упали первые капли дождя.

Мэтт снял рюкзак, быстро расстегнул молнию и вытащил куртки. Прежде чем Тори успела хоть что-то сказать, он всунул ее руки в рукава и до подбородка застегнул молнию. Потом он натягивал свою куртку, а Тори смотрела, как исчезает под ней его уже намокшая рубашка.

— Это может быть опасно? — прокричала Тори.

Дождь уже лил стеной.

— Только если будет гроза.

Как будто в ответ яркая ломаная линия расколола небо, и тут же прогремел гром.

— О Боже! — воскликнула Тори.

— Нам нужно скорее добраться до дома, — поторопил Мэтт, словно ее нужно было в этом убеждать.

Рука в руке, они тянули друг друга так быстро, как только могут два человека, отягощенные болотными сапогами. Когда они добрались до осыпавшегося берега, дорога здесь оказалась непроходимой.

— Нам придется вернуться к речке! — выкрикнул Мэтт. — Мне очень жаль, что так получилось, Тори. Мне следовало узнать прогноз погоды.

— Все нормально. Мы выживем, — ответила она, а ее внутренний голос вдруг шепнул, что, возможно, когда-нибудь они будут рассказывать эту историю своим…

Но Тори тут же одернула себя: «Не воображай ничего. Не фантазируй. Пройдет неделя, и ты навсегда расстанешься с ним».

Мэтт беспокоился. В таких условиях было опасно переходить речку. Он подумал, не предложить ли перейти поток по поваленным деревьям. Но древесные стволы были скользкими и тоже опасными. Особенно для Тори.

— Когда мы снова пойдем по воде, — предупредил он, — будьте очень осторожны на камнях. Они скользят еще больше, когда поднимается вода.

— Я постараюсь, — пообещала она, сжимая его руку. — А нельзя перейти здесь и пойти по другому берегу?

— Нет. Мы сможем переправиться в ста ярдах ниже по течению, а сейчас пойдем по кромке воды.

— Я едва могу передвигать ноги, — откликнулась Тори.

Бурлящая вода перелилась через край и заполнила ее сапоги. Они тянули ее вниз, будто налитые свинцом.

— Что случилось? — спросил Мэтт.

— Мои сапоги полны воды.

— Сбросьте их.

— Ничего не получится, — сказала она. — Опустите меня. У меня есть другая идея.

Мэтт отпустил ее, и она тут же шлепнулась на спину и неуклюже поплыла на спине вниз по вздувшейся от дождя речке. Сапоги почти не позволяли ей двигать ногами, но, по крайней мере, ее голова держалась на поверхности.

— Тяните! — крикнула Тори.

Мэтт сдернул с нее сначала один, а потом и другой сапог, каждый раз отступая назад от усилия. Перевернув сапоги, он вылил из них воду вместе с мусором.

Мэтт поднял глаза и увидел, что течение унесло Тори далеко вперед. Он швырнул рюкзак в сплетенные над берегом корни деревьев, бросился в воду и поплыл к Тори, которая безуспешно старалась встать на ноги.

— Это все эти камни! — крикнула она, в очередной раз поскользнувшись.

Мэтт удержал ее.

Когда они, наконец, достигли участка с гладким дном, Мэтт заметил, что Тори порезала ногу, вероятно, об одно из зазубренных бревен, несущихся в потоке. Судя по количеству крови, рана была глубокой.

— У вас рана! — Он подхватил ее на руки.

— Не беспокойтесь об этом. Я ее даже не чувствую. — Но как только Тори увидела сочившуюся из раны кровь, она тут же почувствовала боль.

— Нельзя допустить, чтобы в рану попала инфекция, — сказал Мэтт. — Речная вода не такая чистая, какой кажется.

— Мэтт, я могу идти сама.

Он неохотно поставил ее на ноги. Камни действительно были очень ненадежны. Если он поскользнется, Тори может серьезно пострадать.

Крепко держась друг за друга, они пробирались по шатким и скользким камням.

— Как ваша нога?

Тори поморщилась:

— Если вы перестанете говорить об этом, со мной будет все в порядке.

— Простите.

Больше они не говорили ни слова, просто шли по камням к другому берегу и, наконец добравшись до него, рухнули на землю, мокрые и дрожащие.

— Уф! В Нью-Йорке мне никогда не приходилось испытывать ничего подобного.

— Вы замерзли?

— Просто окоченела! А вы? — Тори протянула руку и дотронулась до руки Мэтта. — Теплая, — удивилась она.

— Как нога?

— Болит! — рявкнула она в шутливом раздражении. — Но я не чувствую боли, пока вы не напоминаете мне об этом.

— Больше не буду. — Мэтт повернул ее лицо к себе и заглянул в глаза. Они были широко открыты и смотрели на него с доверием и ожиданием, которые он уже видел раньше. Тогда он закрыл глаза и поцеловал ее мокрыми от дождя губами. Его ресницы вздрогнули, и несколько капелек упало с них на ее щеку.

Он был неотразим. Ей хотелось раствориться в нем, обнять его так крепко, чтобы с этого момента он никогда не покидал ее.

Тори протянула руки и обхватила ладонями его лицо. Мэтт открыл глаза и, улыбаясь, поцеловал сначала одну ее руку, потом другую.

— Пора идти. Мне нужно осмотреть вашу… — Он не договорил и тут же рассмеялся: — Я не сказал этого!

Тори тоже рассмеялась.

Мэтт взял ее за руку, и они двинулись вдоль берега, подобрали его рюкзак и вскоре добрались до дома, обессилевшие от смеха и пережитых испытаний.

Приняв душ и переодевшись в одну из рубашек Мэтта, Тори сидела в его кухне и ждала, когда он выйдет из душа. Ее нога болела. И болела очень сильно, несмотря на то, что рана оказалась неглубокой и не требовала наложения швов.

— Привет! — В дверях появился Мэтт, и Тори вздрогнула от неожиданности. — Ну как, лучше?

— Гораздо лучше.

— Мне бы очень не хотелось покидать вас сейчас, но нужно накормить животных.

— Я бы тоже хотела помочь.

— Нет, я хочу, чтобы вы остались здесь. Не беспокойтесь за меня.

Небо осветилось новым разрядом молнии, и дом потряс очередной раскат грома.

— А как насчет чашки какао перед выходом?

— Было бы неплохо.

Тори налила кипятку из чайника в кружки с растворимым какао и тщательно размешала.

Ни один из них больше не произнес ни слова, но оба чувствовали одно — что-то домашнее, уютное, дружеское. Они сидели за столом, согревая руки о горячие фарфоровые кружки.

Мэтт допил свое какао и встал.

— А с собаками все нормально? — спросила Тори.

— У них там большой навес и есть вход в сарай, но я все равно хочу перевести их в дом.

— Кстати, зачем вам так много собак? — поинтересовалась Тори, вспоминая утренний лай.

— Вообще-то моя всего одна. А за остальными я просто присматриваю, пока их хозяева на рыбалке.

Тори вздохнула с невыразимым облегчением.

— В первое утро лай чуть не свел меня с ума. Конечно, они чувствуют себя здесь гораздо свободнее, чем в четырех стенах какого-нибудь небоскреба Нью-Йорка, — заметила она.

Мэтт смотрел в сторону. Он не хотел думать о жизни Тори в Нью-Йорке.

— М-да… Ну, мне пора идти. Гроза, похоже, и не думает проходить.

— Возвращайтесь скорее. А я пока поработаю на компьютере.

Тори смотрела, как Мэтт выбежал в дождь.

— Возвращайся скорее, — прошептала она, уже скучая по нему.