Глава 19

Было уже утро, когда Марк закончил рассказывать свою историю лейтенанту Бэндауэру. Он смертельно устал, поскольку все время ходил по комнате. Было не продохнуть от вонючего сигарного дыма. Все пепельницы были переполнены.

Не иначе как у лейтенанта был при себе целый блок, его запас сигарет казался неисчерпаемым.

Марк рассказал ему не все, но тем не менее гораздо больше, чем собирался и чем было необходимо для расследования обстоятельств смерти Пегги.

– Теперь вы видите, что это действительно самоубийство, – сказал он в заключение Бэндауэру. – Записка, которую вы нашли, – та самая, что я прочел в ее старом офисе.

– Может быть, и та же самая, мистер Бакнер, не собираюсь об этом с вами спорить, – согласился лейтенант. Сквозь облако дыма сверкнули его серые глаза. – Но я никогда не слышал о самоубийце, который пишет предсмертную записку, а затем использует ее… Когда? Через три года?

– Возможно, она забрела в свой старый офис, нашла там записку и сунула ее в сумку.

Бэндауэр закивал:

– Это возможно. Но зачем ехать сюда, чтобы это сделать? Что за чудак звонил нам по телефону? И наконец, зачем вообще ей надо было лишать себя жизни? Вы говорили, что ваша с ней связь кончилась уже довольно давно.

– О, я уверен, что это не из-за меня, – быстро проговорил Марк, но тут же ему стало стыдно за то, что он как будто пытается себя защитить. – Я думаю, что это из-за смерти Алекса. Эта смерть ее очень потрясла.

– Как вы говорили, он умер из-за сердечного приступа?

– Да, верно. – Марк пристально посмотрел на него. – Вы думаете, что это не так?

– Я? Почему я должен об этом что-то думать, мистер Бакнер? – Бэндауэр развел руками. – Это случилось в Нью-Йорке, и меня там не было. – Он замолчал, раскуривая новую сигарету, каким-то чудом очутившуюся в его руках. – Но убить человека так, чтобы это выглядело как смерть от сердечного приступа, конечно, возможно. Если все, что вы мне рассказали, правда, это могли сделать несколько человек. Включая вас самого. – Увидев реакцию Марка, Бэндауэр замолчал и поднял руки вверх. – Прошу прощения, мистер Бакнер. Я не должен был этого говорить. – Он встал. – Вероятно, в течение ближайших суток мы ничего не узнаем о вашей Пегги Чёрч – пока не будет результатов вскрытия. А сейчас мы оба измотаны. Предлагаю немного подремать…

– Здесь? – с ужасом спросил Марк.

Бэндауэр, который в этот момент надевал плащ, замер.

– А почему бы и нет? В конце концов, это же ваш дом? Вы его построили.

Марк содрогнулся:

– Я не думаю, что когда-нибудь смогу здесь спать.

Бэндауэр пожал плечами:

– Как хотите. Просто не уезжайте далеко. Будет официальное дознание, и вам придется дать показания.

– Хорошо. Я остановлюсь в первом же мотеле по этому шоссе.

– Это меня устраивает. Мои люди подежурят здесь сутки или двое.

Выпустив Бэндауэра, Марк побросал вещи в небольшой чемодан. В ванную он заходить не стал, решив, что необходимые туалетные принадлежности купит позже. Он был просто не в состоянии зайти в эту ванную.

Но прежде чем уехать из дома, Марк позвонил в Нью-Йорк и рассказал Нэн о Пегги.

Она заплакала. Когда Нэн немного успокоилась, Марк сказал, что до конца расследования должен оставаться в Калифорнии.

Он уже собирался повесить трубку, когда Нэн сказала:

– Подождите, Марк! Я только что вспомнила. Она мне звонила. Пегги мне позавчера звонила. Она хотела о чем-то с вами поговорить.

– Вы ей сказали, где я?

– Конечно.

– Почему же она не позвонила?

– Должно быть, она хотела сообщить вам это лично.

– Может быть, она была расстроена, не владела собой… ну, в общем, могла ли она думать о самоубийстве?

– Нет, нет, ничего похожего. Она была немного расстроена, быть может, излишне возбуждена, но я объяснила это смертью Алекса.

– Она не намекнула, о чем хотела поговорить?

– Нет. Я спросила ее, в чем дело и не хочет ли она мне обо всем рассказать. Она сказала, что хочет сначала поговорить с вами.

– Странно, не так ли? – Он потер затылок. – Сейчас я настолько устал, что не могу нормально рассуждать, Нэн. После того, что случилось, я не смогу здесь спать. Я отправляюсь в мотель. Если я понадоблюсь, позвоните. – Он сообщил ей название мотеля, уверенный, что найдет там комнату.

Марк действительно нашел там свободную комнату и заснул сразу же, как только голова коснулась подушки. В пять вечера его разбудил телефонный звонок.

Это был Бэндауэр.

– Я получил результаты вскрытия. Я был прав. Пегги Чёрч приняла лошадиную дозу снотворного.

Марк помотал головой, чтобы встряхнуть мозги.

– Я по-прежнему не понимаю, почему это не может быть самоубийство. Почему нельзя принять снотворное, затем передумать и перерезать себе вены?

– Это не соответствует образцу.

– И тем не менее могло быть так, лейтенант! – огрызнулся Марк. – Жизнь не всегда следует образцам!

– Это верно, но самоубийства обычно следуют. У меня есть подозрение, что она убита.

– И это сделал я, правильно?

Бэндауэр внезапно сбавил тон:

– Я этого не говорил, мистер Бакнер.

– Нет, но вы с удовольствием повесили бы это на меня. – Он вздохнул. – Сегодня утром я разговаривал со своей секретаршей в Нью-Йорке. – Он рассказал Бэндауэру о странном звонке Пегги.

– Пока мы не узнаем, что хотела Чёрч, это ничего не дает. Может быть, она просто пыталась узнать, где вы.

– Она это сделала, и я накачал ее снотворным, а потом перерезал ей вены! Побойтесь Бога, лейтенант! У меня есть алиби – гости на вечеринке, потом девушка, которую я подвез домой.

– Мы не узнаем, когда Пегги Чёрч подъехала к вашему дому. Мы еще не проследили ее перемещения.

– Вы хотите сказать, что я убил ее и спокойно пошел продолжать вечеринку? – недоверчиво спросил Марк.

– Это возможно. Мне приходилось видеть куда более удивительные вещи. И позвонить вы могли – чтобы обеспечить себе алиби. Заметьте, я говорю – могли.

– Ну и штучка же вы!

– Дознание назначено на десять утра, – за-круглил разговор Бэндауэр. – Вы должны там быть, мистер Бакнер. – И он повесил трубку.

У Марка появилось ощущение, что он находится в каком-то нереальном мире, где Бэндауэр играет роль Немезиды. Может быть, он собирается преследовать его всю оставшуюся жизнь? Полицейский явно не скрывал своей враждебности.

Но то, что произошло на следующий день, должно было разочаровать Бэндауэра. Несмотря на все его усилия, дознание вынесло официальный вердикт: Пегги Чёрч умерла в результате самоубийства, от собственной руки.

Бэндауэр поджидал Марка в холле. Изо рта его, как всегда, торчала сигарета.

– Теперь вы не будете возражать, лейтенант, – ехидно сказал Марк, – если я отправлюсь в Нью-Йорк?

– Я возражаю. Но официально не могу вас остановить. Тем не менее еще ничего не кончено.

– Вы что, никогда не успокоитесь? Вы же только что слышали официальный вердикт.

– Мы еще увидимся с вами, мистер Бакнер, – сказал Бэндауэр и пошел прочь.

– Лейтенант! Подождите минуту! – окликнул его Марк.

Бэндауэр остановился.

– Я чего-то не понимаю. Я считаю себя неглупым человеком, но никак не пойму причин вашего отношения ко мне. Мы никогда раньше не встречались, я совершенно уверен, что не сделал вам ничего плохого, вы же по какой-то непонятной причине ненавидите меня всей душой и пытаетесь повесить на меня дело об убийстве!

Бэндауэр, глубоко засунув руки в карманы своего плаща, несколько мгновений молча смотрел на него.

Наконец он вынул изо рта сигарету и выбросил ее в ближайшую урну с песком.

– Вы хотите знать почему – я вам отвечу. Пусть это даже будет стоить мне работы, учитывая ваши связи. В том-то и дело, в том-то и беда нашей страны, что деньги все решают. Особенно в этой местности. Большие тузы с восточного побережья приезжают сюда, строят себе дворцы для отдыха по уик-эндам, а потом нарушают все и всяческие законы. А вы к тому же еще и печатаете всякую грязь.

– Я не буду спорить насчет грязи. С теми, кто так думает, спорить бесполезно. Но вот насчет нарушения законов… Какие, собственно, законы я нарушил?

– Первое, что приходит на ум, – эта дикая вечеринка и женщина, которая подверглась сексуальному насилию.

– Не я устраивал эту вечеринку, и если вы сможете доказать вину тех, кто это сделал, – я целиком за. Но, как вы можете заметить, уголовное дело возбуждено не было, и она забрала свое заявление. Я с ней расплатился.

Бэндауэр скривился:

– Вот видите – снова деньги. Вы с ней расплатились!

– Черт побери, я это сделал, чтобы от нее отвязаться! Это дешевле, чем платить адвокатам, если бы дело пошло в суд.

– А что касается уголовного дела… Вы большой человек… Опять же ваши связи.

– Бэндауэр… – Марк вздохнул. – Я клянусь вам, что не сказал никому ни звука, не сделал ни одной попытки использовать влияние, которым, возможно, обладаю.

– Вам и не нужно было ничего делать. Достаточно одного имени Бакнера.

– Господи, и чего я с вами спорю? Прощайте, лейтенант. Сегодня я возвращаюсь в Нью-Йорк, так что мы с вами больше не увидимся. И впредь мое присутствие не будет вас раздражать, потому что, вероятнее всего, я продам дом.

Когда Марк говорил, что больше не увидится с лейтенантом Бэндауэром, он ошибался. Спустя три дня Нэн сообщила ему по селектору в верхнем офисе:

– Марк, вас желает видеть посетитель.

– Кто?

– Полицейский из Калифорнии. Лейтенант Бэндауэр.

Он недоверчиво уставился на селектор.

– Бэндауэр? Здесь? О Господи! – С минуту Марк колебался, борясь с желанием сказать Нэн, чтобы она послала Бэндауэра к черту. Затем вздохнул и сказал: – Пусть он войдет, Нэн!

Марк вспомнил, как думал о том, что Бэндауэр стал его Немезидой. Кажется, он не ошибся.

При появлении посетителя Марк остался сидеть. На этот раз Бэндауэр все же снял свой плащ. Впрочем, в середине июля в Нью-Йорке стоит удушливая жара. Одежда лейтенанта была все такой же мятой, как будто ее только что вытащили из мешка для грязного белья, во рту все так же торчала неизменная сигарета.

Подойдя к столу, Бэндауэр остановился.

– Мистер Бакнер.

– Мистер Бэндауэр… Какого черта вы здесь делаете? На территории штата Нью-Йорк у вас нет полномочий.

– О, я здесь неофициально. Я взял отпуск. Могу добавить – за свой счет.

– Я думал, что вы только что вышли из отпуска.

– Так и есть. – Бэндауэр смущенно двинул ногой. – Вероятно, надо мной будут смеяться.

– Вы здесь для того, чтобы расследовать смерть Пегги Чёрч? Несмотря на официальный вердикт?

– Вы угадали.

Марк вздохнул:

– Садитесь и рассказывайте, какого черта вам нужно.

Бэндауэр сел. На этот раз он не развалился на стуле, а неуверенно присел на самый краешек.

– Я подумал, что, возможно, смог бы добиться от вас сотрудничества. Мне это необходимо.

– И вы смеете просить об этом – после всего того, что мне наговорили?

– Я согласен, что немного перегнул палку. Но я думаю вот о чем… Если вы ее не убивали, то не будете против сотрудничества. Если вы будете против, то…

– То вы будете знать наверняка, что я ее убил, так? А, ладно. – Марк махнул рукой. – Я не против сотрудничества. Если Пегги действительно убили, – мрачно добавил он, – то я буду очень рад, если ее убийцу поймают. Но что вы собираетесь делать?

С облегчением вздохнув, Бэндауэр сел поудобнее.

– Во-первых, я хочу рассказать вам о том, что мне удалось выяснить. Я обнаружил, что Пегги Чёрч в аэропорту Монтерея подобрал какой-то мужчина. Мой информатор даже дал приблизительное описание его внешности и номер машины…

Марк нетерпеливо подался вперед:

– Значит, вы знаете, кто…

Бэндауэр покачал головой:

– Нет, это была машина, взятая напрокат. Я проверил – она была арендована за наличные неким Артуром Брауном. Это имя наверняка вымышленное. Я получил еще одно туманное описание его внешности, но девочки в пункте проката обычно мало обращают внимание на тех, кто арендует у них машины. Мы нашли машину и ничего в ней не обнаружили.

– Но по крайней мере теперь вы знаете, что в этой истории замешан кто-то еще. Это должно было несколько изменить ваше отношение ко мне.

– Я пока еще не готов в этом поклясться. Сейчас я хотел бы расспросить тех, кто находится в этом здании. По вашим словам, записка была здесь. Значит, кто-то должен был ее отсюда вынести. Возможно, кто-то что-то видел, но в тот момент не сообразил, что это может означать.

– Я даю вам свое разрешение, – сразу согласился Марк. – Задавайте любые вопросы. Можете даже жить здесь, если хотите.

– Возможно, я так и сделаю.

– Что еще?

Бэндауэр поднялся на ноги.

– Больше пока ничего. Если я надумаю что-нибудь еще, то дам вам знать.

После того как полицейский ушел, Марк с нарастающим беспокойством долго размышлял о том, что происходит. Ясно, что Бэндауэр по-прежнему считает его наиболее вероятным кандидатом в убийцы – иначе бы он не сделал столь решительный шаг. Похоже, у него не все в порядке с головой. Какой-то одержимый. Чтобы полицейский взял отпуск без содержания и за свой счет отправился на другой конец страны расследовать дело, к тому же официально закрытое? Совершенно невероятно.

Может, он, насмотревшись телесериалов про сыщиков, хочет состряпать ложные обвинения против Марка?

Учитывая характер Бэндауэра, это предположение не казалось таким уж фантастичным.

Внезапно в голове Марка сложилось решение. Он согласился на сотрудничество с Бэндауэром, но пропади он пропадом, если будет торчать здесь, как баран, дожидаясь, когда его поведут на бойню. Он и так уже здесь засиделся. У него есть хороший предлог – нужно проверить работу казино после того, как там произошла смена персонала. Пока дела идут на удивление гладко, так что здесь без него могут спокойно обойтись.

Снимая телефонную трубку, чтобы распорядиться о подготовке к вылету, Марк понимал, что снова спасается бегством. Ну и ладно. Спасается так спасается!

Марк уже несколько месяцев не пользовался самолетом. Если и дальше им не пользоваться, то уж лучше продать. Стоянка и техническое обслуживание плюс зарплата экипажа – все это влетает в копеечку.

Он не сказал Нэн, что уезжает. Он поступил, как трус, – подождав, пока она уйдет с работы, Марк оставил ей на пишущей машинке записку, где сообщалось, что он улетает в Лондон, а затем на Багамы. Нэн, конечно, подумает, что он убегает из-за смерти Пегги, и в глубине души Марк понимал, что она права.

В Лондоне обнаружилось, что дела в казино опять пошли плохо.

Здесь всем заправлял Реджинальд Харрис – высокий, худой мужчина, похожий скорее на аскета, чем на управляющего казино.

Он попытался объяснить, что происходит:

– В первую неделю дела шли прекрасно, Марк. Но неделю назад игроков внезапно стало меньше. Я вас не информировал, старина, хотел удостовериться, что обнаружил причину.

– И что же?

– Пожалуй, я нашел ответ, который, по крайней мере частично, все объясняет. Пошли слухи, что мы нанимаем нечестных дилеров. Вы должны понимать, как быстро подобные слухи распространяются и какие катастрофические последствия имеют. Если игрок считает, что не получит заслуженный выигрыш, он просто пойдет в другое место.

– Можно что-нибудь сделать, чтобы рассеять слухи? – Марк подумал, не стоит ли за всем этим Дом Пассаро. Теперь он уже был уверен, что это Пассаро внедрил в казино нечестных дилеров, а Алекс каким-то образом сумел заставить его их убрать.

– Что можно сделать, чтобы рассеять слухи? – Харрис развел руками. – Только ждать. Время будет работать на нас. Скоро это забудется.

– А пока это произойдет, мы будем терять деньги.

– Мне ужасно жаль, но это так, Марк. Сейчас действительно больше ничего нельзя сделать.

Вместо того чтобы отправиться на Багамы, Марк полетел в Канны. Он был уверен, что и в другом казино услышит ту же самую историю, а плохие новости были ему сейчас ни к чему.

Алекс, как всегда, был прав: ему не надо было соваться в игорный бизнес.

Когда он вернется в Нью-Йорк, надо будет подумать, как избавиться от этих казино.

Марк появился на борту яхты греческого магната на исходе дня. Вечеринка уже шла полным ходом. По палубе слонялось человек тридцать гостей, в основном женщины в купальниках. Глаза у всех были остекленевшие. Грек, похожий на безбородого и смуглокожего Санта-Клауса, полулежал в кресле под тентом. У его ног прямо на палубе сидели четыре женщины – по две с каждой стороны. Все, кроме одной, были в бикини. Четыре пары рук гладили грека, а сам он залез в декольте той из девиц, что была в платье, и тискал ее грудь. В другой руке грек держал бокал шампанского. Заметив Марка, он помахал ему рукой с бокалом, капли розовой жидкости выплеснулись на палубу. Марк прокричал ему в ответ приветствие, слова которого заглушил шум подгулявшей толпы.

Марк не знал, насколько правдивы те истории, которые рассказывали про грека. Говорили, что в свои шестьдесят лет он до сих пор может обслужить за ночь трех женщин. Говорили также, что каждую женщину он трахает только один раз и всегда потом вознаграждает ее какими-нибудь роскошными украшениями.

Марк взял у проходившего мимо официанта бокал. Отпивая по глотку шампанское, он искал Бобби Блэк. С того дня, когда Нэн позвонила ему, чтобы сообщить о Нине Бланшар, Марк не видел Бобби и не разговаривал с ней, так что даже не представлял, какой прием его ожидает.

Впрочем, не было никакой гарантии, что она вообще здесь.

Он остановил мужчину, с которым был немного знаком:

– Рик, Бобби Блэк здесь?

– Здесь, старый хрен. Недавно ее видел. – Рик пьяно засмеялся. – Должна быть здесь, если не вывалилась за борт. Она пила как лошадь.

Марк спустился вниз. В салоне и в коридорах толпился народ, за закрытыми дверями кают слышался пьяный смех. Подчиняясь интуиции, он двинулся по коридору к той каюте, которую обычно занимал, и без всяких церемоний толкнул дверь.

Она действительно была там, сидела на кровати в одних трусах. Рядом с ней, наклонив голову, сидел мужчина и сосал ее грудь, одной рукой орудуя ниже пояса.

Когда Бобби увидела Марка, ее глаза сначала расширились от удивления, затем сузились от гнева. Потом, как это нередко с ней бывало, настроение у Бобби неожиданно переменилось, и она весело засмеялась:

– Привет, Мачо. Входи и присоединяйся к нам.

Мужчина повернул голову. На вид ему было лет двадцать пять. Марк его точно не знал. Мужчина был очень-очень пьян.

Марк указал рукой в сторону открытой двери:

– На выход, приятель. Мне нужно сказать пару слов твоей любимой.

– Подожди хоть минуту…

Мужчина встал, пошатываясь. Он бы упал, если бы Марк не схватил его за рубашку. Мужчина вырвался и попытался его ударить. Марк легко уклонился, и соперник завертелся на месте.

Марк обеими руками обхватил его сзади и поволок к двери, вытолкнул в коридор, закрыл дверь и запер ее на ключ.

Когда он повернулся, Бобби уже встала с кровати, глаза ее метали молнии.

– Какой же ты наглец, Марк Бакнер! Врываешься ко мне, как… Ты что, собираешься появляться раз в году, кидать палку, а затем вновь исчезать?

Усмехаясь, Марк подошел к ней поближе.

– Он слишком нажрался, чтобы быть тебе полезным, красотка.

– Нет такого мужчины, который не смог бы быть мне хоть в чем-то полезным, если он способен хотя бы дышать!

Марк расстегнул брюки, они упали к его ногам. За ними последовали трусы. Переступив через упавшую одежду, Марк сделал шаг вперед. Эрекция у него уже была полной.

У Бобби перехватило дыхание.

– О-о, Мачо! – воскликнула она и стянула с себя трусики. Они вместе упали на кровать, причем Марк так и остался в рубашке и туфлях. Они перекатились, и он вошел в нее. Они перекатились снова, теперь Марк оказался наверху и вошел в нее до конца. Обхватив Бобби за плечи, он долго лежал, пришпилив ее к кровати, и усмехался.

– Давай, черт возьми! – закричала Бобби. – Трахай меня!

– Сначала я хочу кое-что услышать… Ты не находишь, что это гораздо лучше, чем возиться с пьянчужкой?

– Да, да! Теперь давай, действуй!

В тот момент, когда он начал двигаться, Бобби кончила, барабаня по его спине кулаками.

На этот раз в их совокуплении не было ничего изысканного, никаких искусных трюков. Только грубый секс, состязание на выносливость, в котором Марк оказался победителем. Бобби кончила еще два раза и лежала, неподвижная и обмякшая, покорная Марку, тяжело дыша широко открытым ртом. Когда он наконец кончил, это был подлинный экстаз, как будто Марк весь выплеснулся в нее.

Он откатился в сторону, сердце его стучало, как молот.

Наконец Бобби зашевелилась и повернулась к Марку.

– О Боже, Мачо! – изумленно проговорила она. – Возможно, ради такого стоит и подождать.

– Я берег силы для тебя, красотка.

– Как же! – фыркнула она. – Но, ты знаешь… я по тебе скучала. Раньше я ничего подобного ни одному пижону не говорила. – Она подняла голову и сердито посмотрела на него. – Если ты когда-нибудь об этом вспомнишь, я тебя убью!

– Даже и думать об этом забуду.

Бобби снова подползла к нему, ее руки задвигались, трогая обмякшие гениталии Марка. Она ласкала его умело. Через некоторое время он снова был готов.

– Ты хочешь убить меня, женщина?

– Может, ты исчезнешь каким-то другим способом? – Похотливо улыбаясь, она оседлала его. – Это будет легко и приятно, Мачо, без всякого напряжения. Я сама все сделаю.

Это было действительно легко и приятно, и когда Марк снова кончил, он излился в нее почти неожиданно. В тот же миг Бобби вскрикнула и упала на него, двигая бедрами.

Если она и сымитировала оргазм, то сделала это очень искусно. Марку было хорошо известно, что ничего подобного до сих пор она не делала. Для этого Бобби была слишком эгоистична, стремясь доставить удовольствие только самой себе.

Тем не менее, когда они, полуобнявшись, уже засыпали, Бобби сонно проговорила:

– Мы с тобой похожи, Мачо, тебе это не приходило в голову? По крайней мере в постели.

– Раза два приходило.

– Ну как же, как же, хитрож…ый! Но я вот думаю… Мы не можем встречаться чаще, чем раз в год?

Марк издал смешок.

– Я буду иметь это в виду. – Он уже почти спал.

Его разбудил телефонный звонок. Стояла кромешная тьма. Бобби беспокойно заметалась, что-то бормоча, и Марк схватился за трубку, спеша избавиться от надоедливого звука.

– Да?

– Босс?

– По крайней мере на этот раз вы позвонили в более удачное время, – пробормотал он.

– Что?

– Не обращайте внимания. – Он встал с постели и немного отошел в сторону. – В чем дело, Нэн?

– Я думаю, вам лучше поторопиться домой.

– Что за ЧП на этот раз?

– Пока ЧП как такового нет, но скоро оно может произойти. Дом Пассаро скандалит и требует встречи с вами.

– Он сказал, чего хочет? – Марк знал, чего он хочет – большая часть долга осталась неоплаченной, к тому же наросли проценты. За всеми событиями последних двух недель Марк совсем забыл о долге. Его уже давно надо было вернуть.

– …буквально, – продолжала говорить Нэн. – Если хотите моего совета, босс, то я бы постаралась от него избавиться. Он отвратительный тип. – Голос ее дрожал.

– Я знаю, Нэн. Если он снова позвонит, назначьте ему встречу… скажем, на послезавтра. Я прилечу в Нью-Йорк завтра.

Он повесил трубку.

– Снова дела? – зашевелившись, сонным голосом спросила Бобби.

– Угу. Но на этот раз мне не нужно так спешить. – Он подошел к постели и протянул руку к Бобби. – Терпит до завтра. – Тут его осенило. – Красотка, а ты не хочешь поехать со мной? Не пора ли тебе вырваться из этого вихря удовольствий? Ты сама сказала, что мы с тобой подходим друг другу. По крайней мере в постели.

Бобби так долго молчала, что Марк уже решил, что она снова заснула.

– Не знаю, Марк. Если мы все время будем вместе, то до смерти надоедим друг другу.

– Год мы почти постоянно были вместе.

– Для нас это было ново. И потом, если ты помнишь, время от времени я все равно убегала.

Марк, вспомнив о своей собственной потребности иногда побыть одному, теперь понял причину ее неожиданных отлучек.

– Но все-таки, Мачо… Давай встречаться почаще, ладно?

– Ладно.

– Положа руку на сердце?

– Положа руку на сердце. – Он угрюмо рассмеялся. – Если оно у меня есть.

 

Глава 20

Марк прилетел в Нью-Йорк поздно ночью, немного поспал и в девять утра уже предстал перед Нэн.

Первое, что он спросил, после того как они обменялись приветствиями, было:

– Наверно, Бэндауэр тут всюду совал свой нос?

– Бэндауэр? – нахмурилась Нэн. Затем ее лицо просветлело. – А, вы имеете в виду этого милого лейтенанта полиции!

– Милого?

– Ну да, – беззаботно сказала она. – Он был очень мил со мной, со всеми нами. Конечно, он находился здесь, но мы почти не замечали его присутствия.

– Он не задавал вопросов обо мне?

– О вас? – Она была удивлена. – Он ничего не спрашивал о вас, Марк. Чего ради он стал бы это делать?

– Потому что он пытается… – Марк осекся, решив не вдаваться в подробности. – Не обращайте внимания, Нэн. Когда приедет Пассаро?

– В том-то и дело, Марк. Он не приедет.

– Не приедет? Но, черт побери, именно для встречи с ним вы вызвали меня домой!

– Вы не поняли: он хочет вас видеть, он требует встречи с вами. Но не здесь. Он напрочь отказывается сюда приехать. Он хочет, чтобы вы пообедали с ним завтра в полдень в… – Она заглянула в блокнот и прочитала название итальянского ресторана, где Марк уже однажды встречался с Пассаро, чтобы подписать долговые обязательства и забрать чек. Марк коротко засмеялся, и Нэн посмотрела на него с удивлением.

– Вот оно что! – пробормотал Марк. – Этот сукин сын боится, что мой офис прослушивается!

– Он что, параноик?

– Боюсь, что это у него профессиональное заболевание.

Нэн передернуло.

– Я никогда не встречалась с ним лично, но этот человек пугает меня, даже по телефону. Да, Марк, – заметив, что он собирается уходить, добавила она, – вас хотел видеть Майкл Карнс.

– Зачем?

– Он не объяснил, сказал только, что это важно и чтобы я дала знать, когда у вас выдастся свободная минута.

– Пусть он зайдет, Нэн.

Майкл Карнс был тем человеком, которого он назначил на место Алекса, и пока тот справлялся со своей работой. Марк надеялся, что с «Мачо» не возникло каких-то новых проблем.

Усевшись за стол, он принялся подсчитывать свои активы и пассивы. Свободных денег оказалось не так уж много, но Марк был уверен, что сможет занять, чтобы наконец избавиться от Пассаро. На сей раз это будет совершенно законный заем.

Марк был все еще поглощен своими расчетами, когда в кабинет зашел Карнс.

– Что случилось, Майк?

Майкл Карнс держал под мышкой объемистую рукопись.

– Вот, Марк. – Он положил рукопись на стол.

Марк ткнул в нее пальцем:

– Что это значит?

Карнс сел и вытащил свою трубку.

Ему было под сорок, и он стремился соответствовать имиджу интеллектуала – трубка, задумчивый вид, неторопливые манеры. Что не мешало ему одеваться в соответствии с последним криком моды.

Марк знал, что он прекрасный редактор. Что еще важнее, Майк безошибочно угадывал запросы читающей публики.

– Это книга, Марк. За последние десять дней я получил от литературных агентов несколько подобных рукописей.

– Но зачем? Будем печатать аннотации?

– Нет, это неопубликованные рукописи. Каким-то образом стало известно, что вы собираетесь заняться книгоизданием, Марк. – Карнс улыбнулся. – А поскольку «Мачо-пресс» пока что не существует, они посчитали логичным направить все это мне. Остальные рукописи – макулатура, я отослал их обратно. Но вот эта… – Он сделал неопределенный жест. – Это совсем другое дело.

Марк снова ткнул пальцем в рукопись:

– Роман?

– Нет, это документальная проза.

– А кто написал? Какой-нибудь известный автор?

– В том-то и дело, что нет, – улыбнулся Карнс. – Это анонимное произведение.

– Анонимное? Вы шутите! Вы предлагаете мне на прочтение анонимное произведение, Майк?

– Почитайте, Марк, и вы поймете, почему оно анонимное и почему я его вам принес. – После долгой возни с трубкой Карнсу наконец удалось ее разжечь. – Я оставляю рукопись вам, – подытожил он, вставая. – Очень интересно, что вы на это скажете.

После ухода Карнса Марк еще долго сидел, глядя на конверт с рукописью и не решаясь его открыть, – как ребенок, получивший неожиданный подарок.

Наконец он вздохнул и вытащил рукопись. Интересно было взглянуть на нее. Сколько же лет минуло с тех пор, как в последний раз на его рассмотрение отдавали рукопись!

И Марк приступил к чтению.

На встречу с Пассаро он намеренно опоздал на несколько минут. Двое мужчин в строгих костюмах, дежурившие у дверей отдельного кабинета, не пропускали его до тех пор, пока он не назвался.

Комната была полна дыма. Пассаро с недовольным видом сидел за столом и курил, возле него стоял стакан с красным вином.

– Вы опоздали! – не поднимаясь, рявкнул он.

– Извиняюсь, – беспечно обронил Марк. – Меня задержали.

Пассаро еще несколько секунд сидел, мрачно глядя на гостя, затем встал и протянул руку.

– Вы хотели меня видеть? – не обращая внимания на протянутую руку, спросил Марк.

Пассаро вновь со злостью глянул на него. Было заметно, что он изо всех сил старается сдерживаться. Переборов себя, он махнул рукой.

– Садитесь, мой друг. Выпейте стаканчик «Даго ред». Сначала поедим, потом поговорим о делах.

– Я редко пью, даже вино. Если не возражаете, я бы выпил стакан диетического безалкогольного пива.

– Безалкогольного пива? – Пассаро, казалось, воспринял это как личное оскорбление. – Ради всех святых…

– И я редко обедаю, так что давайте сразу перейдем к делу.

На шее Пассаро выступили вены. Он осторожно положил в пепельницу до половины выкуренную сигару.

– Отказаться выпить вина и поесть с Пассаро – это оскорбление!

– Мистер Пассаро, вы хотели видеть меня по делу. Вы отказались приехать ко мне, и мне пришлось прийти сюда. Я в вашем распоряжении. – Марк чуть было не добавил, что не обедает с бандитами, но благоразумие все же одержало в нем верх. – Почему бы нам не обсудить наши дела, вместо того чтобы рассуждать, кто кого оскорбляет? Потом я уйду и вы сможете пообедать.

Пассаро пристально смотрел на него сверкающими от бешенства глазами. Наконец он немного успокоился, взял сигару и осторожно стряхнул с нее пепел.

– Сигару, мистер Бакнер? Лучшая из гаванских.

– Я не курю.

– Однако, как понимает Пассаро, вы трахаетесь. Трахаете все, что движется.

– Вы хотите предложить мне женщину? – невинным тоном спросил Марк.

Толстые губы Пассаро хищно изогнулись, он подался вперед, как будто собираясь встать. Но неожиданно тряхнул головой и хрипло засмеялся.

В этот момент дверь кабинета открылась и на пороге появился официант. Не поворачивая головы, Пассаро рявкнул:

– Пошел в задницу! И оставайся там!

Испуганно глянув на него, официант поспешно удалился.

Вновь закурив сигару, Пассаро устроился поудобнее.

– Что ж, поговорим о делах, а, Марк Бакнер?

– Я так понимаю, что вы хотите поговорить насчет долга. Я пришел…

Пассаро вытащил из кармана листок бумаги, сверился с ним и назвал цифру. Услыхав ее, Марк ахнул:

– Дьявольщина, да это чуть ли не столько же, сколько я у вас взял! Я ведь уже вернул вам полмиллиона!

– На сумму долга нарастают проценты, мой друг, – ласково объяснил Пассаро. – Особенно когда вы, как говорят банкиры, задерживаете платежи.

– Ростовщические проценты! – огрызнулся Марк. – Но есть же и такие вещи, как законы о ссудах!

– Не надо угрожать Пассаро. Лучше не пытайтесь совершать безрассудные поступки. Вы поднимете ужасный скандал. А кроме того…

– Вы мне руки и ноги переломаете, верно? – Марк махнул рукой. – Нет, вы правы. Я заплачу, если будет надо, я заплачу даже полтора миллиона – лишь бы от вас избавиться. Я уже договорился о деньгах.

В глазах Пассаро промелькнул страх.

– В этом нет необходимости, я уверен, что мы сможем договориться. К чему вам менять один долг на другой, капиш?

– По нескольким причинам. И главная из них та, что я не хочу больше быть вашим должником. – Он через силу улыбнулся. – Судя по вашим маневрам, вы собираетесь забрать казино. Не выйдет! Я пойду на убытки, но казино закрою. Думаете, я не знаю, чем вы занимаетесь? Я не хочу, чтобы «Мачо» хоть в чем-то ассоциировался с вами.

И снова Пассаро лишь усилием воли справился с собой.

– Я думаю не о казино, – вкрадчиво сказал он. – Мне нужен журнал, капиш?

Марк уставился на него:

– Журнал? Чем вам может быть интересен «Мачо»?

Пассаро объяснил, чем ему интересен «Мачо» и чего именно он хочет, и Марк слушал его как завороженный, не веря своим ушам. В нем поднималась холодная ярость, но, пока Пассаро не кончил, Марк не давал ей выхода.

– Итак, мы будем работать вместе, капиш? – взмахнув сигарой, сказал Пассаро. – И каждый из нас получит то, чего он хочет. Пассаро даст вам столько времени для уплаты долга, сколько потребуется. Больше того – с этого момента никаких процентов.

– Такое же предложение вы сделали Алексу? – тихо спросил Марк.

– Что? – насторожился Пассаро. – При чем здесь Алекс?

– Он послал вас подальше, да? – Марк не мог припомнить, чтобы он когда-нибудь был так разгневан. Не в силах больше сдерживаться, он подался вперед, весь дрожа от ярости. – Проваливайтесь в ад, Пассаро! Ни за что на свете вы не сможете мне диктовать, что помещать в «Мачо»! Я скорее разорюсь дотла, чем позволю, чтобы такое случилось! Мы с Алексом Лавалем, не щадя сил, создавали этот журнал, и Алекс перевернулся бы в гробу, если бы я отдал «Мачо» в ваши загребущие руки! Так что идите, вы, Пассаро… – Он вскочил на ноги.

– Что ты… – Пассаро тоже вскочил на ноги. Его лицо почернело от бешенства. – Никому не позволено так разговаривать с Пассаро! Ты еще пожалеешь об этом, козел!

– Собираешься переломать мне руки? Ну, давай! – Насмешливо улыбнувшись, Марк протянул вперед руки. – Давай!

Пассаро только разевал рот, не в силах выговорить ни слова. Казалось, его сейчас хватит удар.

– Или, может быть, ты хочешь меня убить? – продолжал Марк. – Это тебе больше по вкусу? Так вот слушай… Я собираюсь дать тебе бой по всему фронту. Не забывай, у меня есть трибуна – «Мачо». Думаю, ты не слишком удивишься, если имя Дома Пассаро всплывет на его страницах. Люди узнают, кто ты такой и какими способами действуешь!

Пассаро наконец обрел дар речи:

– Только упомяни мое имя в журнале, и я подам в суд!

– Давай, давай! Ты будешь судиться до посинения, – язвительно бросил Марк. – Каждый раз, когда меня вызывают в суд, тираж «Мачо» подскакивает вверх.

– Убирайся с моих глаз!

– Я ухожу. – Марк направился к двери, но на полдороге остановился. – Вы получите чек самое позднее на следующей неделе. Его доставит курьер. Я хочу, чтобы к тому времени долговые обязательства были подготовлены и на них проставлена отметка об уплате.

Когда за Марком Бакнером закрылась дверь, Пассаро, чтобы не упасть, оперся руками на стол. Ему не хватало воздуха, голова гудела, сердце хотело выскочить из груди. Бессильно свесив голову, он постарался успокоиться. Постепенно гудение прекратилось, сердцебиение пришло в норму, он снова смог дышать. Пассаро рухнул в кресло и залпом выпил стакан вина.

Когда к нему вернулась способность соображать, первым его побуждением было снова позвонить чистильщику и «заказать» Марка Бакнера. Но вовремя одумался.

Пассаро никогда не был особенно суеверным, но в данном случае число «три» могло иметь для него роковое значение. Если за три недели умрут уже три человека, связанных с журналом «Мачо», это может возбудить подозрения.

Да и что это ему даст? Разве что некоторое удовлетворение, но Пассаро никогда не платил за то, чтобы людей убивали ради его личного удовольствия. Он уже потратил шестьдесят грандов – и каков результат? Чтобы убрать Марка Бакнера, вероятно, потребуется повысить гонорар. И все впустую. Если Бакнер умрет, «Мачо энтерпрайзиз» или рухнет, или перейдет к новым владельцам и тогда все придется начинать с самого начала.

Дело того не стоило.

Он проиграл. Одним из самых первых и наиболее трудно усваиваемых уроков, которые за свою жизнь получил Пассаро, было то, что если ты потерпел неудачу, то следует забыть о ней и идти дальше как ни в чем не бывало. Пусть такое случалось не часто, и Пассаро никогда легко не сдавался, тем не менее именно соблюдение этого правила позволило ему достичь нынешнего положения.

Он вздохнул. Он получит чек от Марка Бакнера и постарается обо всем забыть.

Угрозы Бакнера его не беспокоили. Он слишком хорошо защищен, чтобы ему могли повредить журнальные публикации. Пусть этот козел хоть из кожи вон лезет. Пассаро давно уже понял, что люди любят читать и смотреть фильмы о преступниках. Они это жадно проглатывают, а затем почти сразу же забывают. Чтобы собрать против него сколько-нибудь серьезные факты, Бакнеру придется нанять целую армию детективов, потратив на это кругленькую сумму. Но даже если так – что он будет с этими фактами делать?

Немного расслабившись, Пассаро горько улыбнулся. Одна мысль все же не давала ему покоя – он серьезно недооценил как Алекса Лаваля, так и Марка Бакнера.

Наверно, он стареет. Возможно, настало время поумерить аппетит. Черт побери, у него уже сейчас столько денег, сколько он никогда не сможет потратить! Может быть, и в самом деле пора успокоиться?

Он взял стакан и обнаружил, что тот пуст. Бутылка также оказалась пустой. Грохнув по столу кулаком, он крикнул:

– Луиджи!

Когда официант вбежал в комнату, Пассаро заревел:

– Еще бутылку «Даго ред»! И где мой обед? Неси обед, задница!

Когда Марк влетел в свой кабинет, он все еще кипел негодованием.

Но, оказавшись за своим столом, постепенно начал успокаиваться и вскоре вновь обрел способность рассуждать. Многое теперь стало ему понятно.

Алекс оказался препятствием на пути Пассаро. Следовательно, Алекс должен был уйти, и Пассаро его убил. Как это было сделано, Марк не имел ни малейшего представления и сильно сомневался, что, даже если в этом деле появятся какие-либо конкретные факты, можно будет указать пальцем на убийцу. На место встал и следующий фрагмент головоломки. Алекс обо всем рассказал Пегги. Сообразительная Пегги после смерти Алекса быстро сумела догадаться, в чем тут дело. Действуя под влиянием эмоций, как это у нее бывало, Пегги опрометчиво сообщила Пассаро о своих подозрениях. Тогда Пассаро убил и ее.

У Марка не было никаких доказательств, но теперь он был уверен, что именно так все и произошло.

Он застонал. Он сам все это вызвал, связавшись с Домом Пассаро. Марк сознавал, что в смерти Алекса и Пегги есть и его вина, и знал, что это чувство вины будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Зажужжал селектор. Он нажал кнопку:

– Да, Нэн?

– Вас хочет видеть этот полицейский лейтенант, Бэндауэр.

В сердце закрались неприятные предчувствия, но он все же сказал:

– Впустите его, Нэн.

В тот самый момент, когда Марк увидел Бэндауэра, он понял, что на этот раз предчувствия его обманули. В поведении лейтенанта что-то неуловимо изменилось. Исчезла та враждебность, которую он излучал раньше.

Марк жестом указал Бэндауэру на стул, а сам откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову.

– Ну, лейтенант, как подвигается расследование?

– Не слишком успешно, мистер Бакнер. О, я обнаружил пару фактов, но не имею представления, что с ними делать. – Бэндауэр выдохнул облако дыма. – Например, одна из ваших уборщиц имеет пристрастие к вину. Каждую ночь, когда уборщики переходят на нижние этажи, она проскальзывает на сорок девятый этаж и прячется в чулане для швабр, который находится в конце коридора, чтобы капельку выпить. Дверь она всегда держит приоткрытой, чтобы не быть застигнутой врасплох, если кто-то вздумает ее искать. Я поймал ее на этом и допросил…

Весь подавшись вперед, Марк стукнул кулаком по столу.

– Она что-то видела!

Бэндауэр кивнул:

– Она кое-что видела. В ту ночь, когда умер Алекс Лаваль, она видела в помещении редакции человека в черном свитере. В ночь накануне смерти Пегги Чёрч она также видела этого человека. Он соответствует описанию того типа, который подобрал Чёрч в Монтерее.

– Ну и? – нетерпеливо спросил Марк.

– Что «ну», мистер Бакнер? – Бэндауэр недовольно пожал плечами. – Даже если мы найдем того человека, то что это нам даст? Вы представляете себе, что сделает толковый адвокат с показаниями пьяницы? Кроме того, она видела только его самого, а не то, что он делал.

Марк пристально посмотрел на него, затем развернулся вместе с креслом и стал глядеть в окно. Бэндауэр молча курил.

Минуту спустя Марк обернулся к лейтенанту:

– Вы что-нибудь знаете о Доме Пассаро? Я, конечно, понимаю, что он в Нью-Йорке, а вы на западном побережье…

– Естественно, я знаю о Доме Пассаро. Он у них бугор – дон. На западном побережье он известен. Прежде всего Пассаро связан с игорным бизнесом в Вегасе. Ходят также слухи, что он стоит за порно-рэкетом в Калифорнии. – Лейтенант коротко рассмеялся. – У него даже есть совершенно легальный виноградник в Напа-Вэлли.

– Так вот, я думаю, что это он стоит за убийствами Алекса и Пегги. – Марк кратко описал ему свои дела с Пассаро и рассказал о своих подозрениях.

– Скорее всего вы правы. Вероятно, он заказал убийство их обоих. Но как это доказать? Даже если мы возьмем чистильщика, очень сомнительно, что мы сможем связать его с доном. – Бэндауэр вздохнул. – Если честно, я должен вернуться домой, чтобы не потерять работу. Я уверен, что ничего здесь больше не добьюсь.

Марк снова отвернулся к окну и задумался.

– Я должен извиниться перед вами, мистер Бакнер, – проговорил Бэндауэр за его спиной. Голос полицейского звучал смущенно. – Я несколько дней беседовал с вашими людьми в «Мачо». Я наблюдал, как они работают над выпуском журнала и… – Он откашлялся. – Ну, в общем, это честные, преданные своему делу люди. Они верят в то, что делают, и убеждены, что выпускают замечательный журнал.

Марк не пытался скрыть своей насмешки:

– А вы ожидали, что здесь бродят голые бабы, которых трахают, пока фотографы делают снимки?

Бэндауэр смутился еще больше:

– Боюсь, что да, что-то вроде этого. Примерно так ведь и обстоят дела в порнобизнесе. Я прошу прощения за то, что вам наговорил. Черт побери, вы не имели никакого отношения к смерти Чёрч! И пожалуй, я все время об этом знал.

– Вы не из тех, кто часто извиняется, а, лейтенант? – обронил Марк.

– Пожалуй, да, сэр, – озадаченно глядя на него, признался Бэндауэр.

Марк невидящим взглядом смотрел на собеседника и молчал. Бэндауэр выбросил сигарету, пошарил по карманам в поисках новой, очевидно, не нашел и встал.

– Ну, мистер Бакнер, вы человек занятой. Так я пойду…

– Ради Бога, не суетитесь! – раздраженно сказал Марк. – Если, конечно, сможете выдержать несколько минут без сигареты.

Бэндауэр присел, настороженно глядя на Марка.

– Вы женаты, у вас есть семья?

– Нет. Я был женат, но… Нет, семьи у меня нет.

– Вы довольны вашей работой?

– Пожалуй, да. Она имеет свои недостатки, но мне нравится работа в полиции.

– Вы не хотите поработать у меня? Сколько бы вы сейчас ни получали, я для начала буду вам платить на две тысячи в год больше, а потом, если работа пойдет, то и еще прибавлю. Наверняка вы уже знаете, что я щедро оплачиваю хорошую работу.

– Но… – Бэндауэр, казалось, был очень удивлен. – Чем я буду у вас заниматься, мистер Бакнер?

– Тем же, чем и раньше. Во-первых, я хочу, чтобы вы продолжили расследование обстоятельств смерти Пегги и Алекса. Раз возможно найти этого неуловимого чистильщика, сосредоточьтесь на Доме Пассаро и его организации. Я собираюсь опубликовать в «Мачо» серию статей об организованной преступности, сделав особый упор на Пассаро.

– Но я же не писатель!

Марк только махнул рукой:

– Об этом не беспокойтесь. Если вы нароете факты, найти писателя, который их обработает, не составит труда. Ну, так что?

– Я буду на вас работать, мистер Бакнер, – без колебаний ответил Бэндауэр. Глаза его сияли.

Марк откинулся на спинку кресла и засмеялся.

– Люблю людей, которые все решают быстро. – Он нажал клавишу селектора.

– Слушаю, Марк.

– Нэн, не можете ли вы где-нибудь стащить пачку сигарет, пока у Бэндауэра не началось никотиновое голодание?

Он открыл ящик стола и достал рукопись, которую принес ему Карнс.

– Я хочу, чтобы вы это прочитали. Это автобиография чистильщика. Я собираюсь издавать книги, и эта выйдет первой – в память об Алексе Лавале.

Бэндауэр с сомнением посмотрел на рукопись.

– Ладно, только какой из меня критик, мистер Бакнер.

– Меня не интересует ваше мнение о ее литературных достоинствах. Почитайте, может быть, найдете для себя что-либо полезное. Между прочим, я думаю, вам пора называть меня Марк, как это делают все, Бэндауэр. – Он нахмурился. – Кстати говоря, у вас тоже наверняка есть имя. Как, черт побери, вас зовут?