Итак. Людей с проблемами слуха в России несколько миллионов. Абсолютно глухих — около 200 тысяч. С подобным дефектом человек рождается или приобретает его в результате травмы или приема сильных антибиотиков. Инвалиды по слуху оскорбляются, когда их называют глухонемыми. Они глухие или слабослышащие. Практически все они могут говорить и прекрасно читают по губам собеседника. Семьдесят лет назад сурдологи начали учить говорить глухих детей. Сегодня инвалиды получают от государства не только пенсию, но и слуховые аппараты. Тем, кто не может ими пользоваться, достаются телефоны с текстовым выходом и телевизоры с телетекстом. Но такая техника нужна каждому глухому. А на всех у государства денег нет. Выпускники спецшкол и интернатов могут осваивать многие специальности. Двадцать пять процентов глухой молодежи продолжает учиться после школы. Но только в семи российских вузах и 12 училищах есть группы для глухих. Не хватает и сурдопереводчиков. Их на всю страну 800, а нужно 15 тысяч. В российской глубинке положение инвалидов очень тяжелое. Многие глухие дети остаются необразованными, брошенными на произвол судьбы, мало кто из деревенских имеет возможность возить ребенка в интернат за несколько десятков километров. Для слышащего человека общение с глухим всегда проблема. Именно поэтому последние находятся в постоянном конфликте с окружающим их шумным миром. Глухим сложно найти работу. Еще в 30-е годы ХХ века руководители всероссийского общества предлагали создать под Саратовом рабочую коммуну для неслышащих. Но эта идея показалась вождям пролетариата опасной. Специальные предприятия разбросали по всей стране. У глухих были свои базы отдыха, санатории, мощная система социальной защиты. Всероссийское общество глухих считалось одной из самых богатых организаций инвалидов в мире. В начале 1990-х в одночасье все рухнуло. Перестройка очень больно ударила по самым слабым, и инвалидам по слуху в том числе. Продукция, которую они выпускали, оказалась неконкурентоспособной. Сотни тысяч остались без работы. Государство приняло поправки к закону, обязывавшему предпринимателей трудоустраивать глухих, но это никак не изменило их положения. Особенно оно тяжело в регионах, где с работой совсем туго. И глухие живут только на пенсию по инвалидности. Но даже на эти крохи находятся охотники. Глухие очень сплочены и часто всей общиной становятся жертвами мошенников. Например, сектантов (такую историю мы наблюдали в Ярославской области) или создателей финансовых пирамид (уголовное дело по данному факту недавно завершилось в Москве). Из личного общения с глухими замечу, что они крайне наивны, очень подвержены чужому влиянию, сильно зависят от своей группы, в большинстве своем плохо образованы, но чрезвычайно хитры и превосходно чувствуют изменения настроений слышащего собеседника. Глухой криминал также старается держаться обособленно от слышащих собратьев. Он ведет свою игру и обслуживает только те сферы, которые ему дозволили.

В начале 1980-х в Россию из Афганистана хлынул поток наркотиков. И глухие примкнули к тем, кто занимался их распространением. Наркобизнес по сей день остается одной из основных статей дохода глухого криминала. Использовать слабослышащих в этом деле очень выгодно: в случае ареста они не выдают главарей и подельников — молчат как рыбы. Они уверены, что останутся безнаказанными. Следствие в связи с их речевыми проблемами будет тянуться долго и в конце концов закончится условным сроком, так как подсудимые — инвалиды.

К началу 1990-х глухая мафия начала потихонечку выбираться из подполья. Она оказалась четко структурированной. Пехота, бригадиры, полковники, генералы и даже короли. Интересы последних со временем перестали ограничиваться только наркобизнесом.

Самсон—чернокожий журналист одной из московских газет — ведет нас по Николо-Архангельскому кладбищу, расположенному на окраине Москвы. Мы упираемся в гигантский гранитный монумент. Это могила Левана Джикии — глухого грузинского вора в законе по кличке Лева. В начале своей карьеры он контролировал уличных торговцев сувенирами (так называемых брелочников), воров-карманников и распространителей наркотиков. Как-то, будучи в одной из европейских стран, Лева увидел глухих попрошаек. Тогда-то ему и пришла в голову идея перенести часть бизнеса за рубеж. Наймиты Левы приглашали глухих россиян в дешевые туры по Европе, а там отнимали документы, селили в ночлежках, по утрам выгоняли на улицу, заставляли просить милостыню и заниматься торговлей сувенирами. Одну из таких «туристок» мы пригласили к нам в редакцию. Людмила Широкова плохо слышала, но говорила сносно, то есть понять можно было почти все. В свое время ее под предлогом отдыха также вывезли в Турцию. А дальше произошло то, что произошло. С раннего утра до заката она ходила по офисам, ресторанам и кафе с табличкой «Я инвалид по слуху, купите сувенир и помогите мне выжить». С подобными табличками по зарубежью бродили сотни россиян. И каждый день они отдавали львиную долю своей выручки так называемым бригадирам. Зарплата бригадира составляла около трех тысяч долларов. Все остальное уходило «наверх». Но многие попрошайки, как рассказала нам Людмила, были довольны своим положением. Ведь часть заработка они отдавали бригадирам, а что-то оставляли себе. 3а два года глухой мог наклянчить этого «что-то» на квартиру в регионе. Правда, с поправкой «если повезет». В конце 1990-х в поле зрения полиции Франции и Германии попали несколько сот глухих россиян. Они были арестованы и высланы. На скамье подсудимых оказались только бригадиры. Однако идеолог этого бизнеса Леван Джикия оставался безнаказанным и продолжал сплачивать вокруг себя глухой уголовный мир. Но этого мира ему было мало. Джикия знал, что Всероссийскому обществу глухих в середине 90-х государство предоставило колоссальные таможенные и налоговые льготы на ввоз из-за рубежа акцизных товаров. Многие считают, что это было большой ошибкой со стороны государства — предоставить льготы в той сфере, к которой глухие не имели никакого отношения. Но я назвать это ошибкой не решусь. Это был продуманный закон, под который на пустом месте организовывались общества инвалидов. Они занимались импортом и экспортом всего, что только можно. И если припасть к этому источнику — прибыль уже не сравнить с торговлей сувенирами. Но у общества глухих не было денег на ведение внешнеэкономической коммерческой деятельности. Зато деньги были у этнических преступных группировок, которые хотели через ВОГ отмывать свои капиталы, да еще и зарабатывать за счет льгот. Так началось сращивание общества глухих с бандитским сообществом.

Не только оперативники, но и те, кто раньше служил «глухим чиновником», рассказывали нам, в результате реализации каких цепочек в покойниках оказались не только главари глухой мафии, но и руководители ВОГ. Три убийства и стали стержнями нашего расследования.

Пост председателя Центрального правления ВОГ долгое время занимал Валерий Кораблинов. В начале 90-х представители дагестанской и чеченской преступных группировок постоянно искали с ним встречи. И нашли. Очень быстро основным направлением деятельности общества стала продажа бензина, водки и сигарет. И очень мало из того, что зарабатывали на этих сделках, шло на улучшение положения самого общества глухих и его членов. А инвалиды остро нуждались в слуховых аппаратах, иной медицинской технике. Нынешний председатель ВОГ Валерий Рух-ледев на той памятной встрече сказал мне с ухмылкой: «Да что там Кораблинов заработал — миллиона два, не больше (имелись в виду доллары)». Ничего себе, подумала я, сущие копейки для председателя общества инвалидов. Постепенно члены правления начали понимать, что происходит. Жить в обнимку с криминалом они не хотели, а вернее, просто боялись. Времена-то были лихие, девяностые. Члены правления настаивали на том, чтобы Кораблинов отказался от сотрудничества с бандитами. Но тот был завязан слишком крепко.

Леван Джикия тоже решил предложить ВОГу свои криминальные деньги в обмен на льготы по растаможиванию товаров. Он совершил несколько попыток вступить в контакт с Кораблиновым. Но тот держался осторожно и никак не реагировал на посулы баснословной прибыли. Каждый его шаг контролировали гости с Кавказа, и любая попытка переметнуться в другой стан могла стоить председателю ВОГ жизни. К тому же в 1995 году произошло событие, потрясшее всю страну глухих.

Игорь Абрамов — председатель правления Московской городской организации ВОГ — в начале 1995 года получил от государства таможенную квоту на беспошлинный ввоз телеаппаратуры и оргтехники из-за рубежа. За пять месяцев глухие заработали на этих сделках миллион шестьсот тысяч долларов. В обществе инвалидов сразу же повысили зарплату, стали помогать многодетным семьям. Слух о небывалых прибылях дошел и до гостей с Кавказа. Абрамову звонили какие-то люди и предлагали удвоить заработанное — сначала прокрутить эти деньги в своем бизнесе и лишь после этого использовать их по прямому назначению. Не исключено, что предложения поступали и от Левана Джикии. Абрамов искал любые пути, чтобы уклониться от опасного сотрудничества. Но бандиты сжимали кольцо вокруг московской городской организации. Коллеги Абрамова рассказали нам, что он собирался обратиться в милицию. Но не успел. Вечером 7 сентября 1995 года Игорь Абрамов вышел из своей квартиры. На первом этаже у лифта он был убит выстрелом в голову.

После гибели Абрамова глава ВОГ Валерий Кора-блинов всерьез задумался о собственной безопасности и в конце концов решил ее выкупить. И вот каким образом. Общество глухих имело в собственности здание в центре Москвы на Улице 1905 года. Два этажа этого помещения Кораблинов решил принести в жертву в обмен на спокойствие свое и своих коллег. Долгосрочная аренда здания на 1905 года стала следствием так называемого неофициального договора — мы даем вам аренду на 50 лет по дешевке, а вы оставляете нас в покое. Кораблинов тогда еще не мог представить, что долгосрочная аренда за гроши не принесет желанного покоя. Осенью 1996 года он встретился со своим другом Александром Бочковым — главой правления подмосковного отделения ВОГ и сказал: «Если со мной что-то случится — надо понимать, что это были такие обстоятельства». Что вкладывал Кораблинов в понятие «такие обстоятельства» — знал только он один. Обращение в правоохранительные органы могло усугубить ситуацию и еще больше разозлить обидчиков. Кораблинов не знал, что делать. До его гибели оставалось несколько недель. Первого ноября 1996 года он, как всегда, выехал со своей дачи на работу в Москву.

Вместе с ним были его жена Лариса и водитель. Когда машина притормозила на повороте, из леса выбежали двое неизвестных в масках и открыли огонь. Получила ранения, но выжила только супруга. Кораблинов умер через два часа в больнице. Водитель был тяжело ранен, после чего несколько месяцев находился в коме, из которой так и не вышел.

До сих пор убийство Кораблинова остается нераскрытым, хотя прошло уже 14 лет. Дальнейшие события развивались следующим образом. На пост президента ВОГа был избран Виктор Смальцер, который, памятуя об убийствах и Кораблинова, и председателя московского общества глухих Абрамова, вел себя очень осторожно. Король криминального глухого мира Леван Джикия, он же грузинский вор в законе по кличке Лева, по-прежнему пытался навязать свои услуги Всесоюзному обществу глухих. Но Смальцер даже близко не подпускал его к офису ВОГ. Настаивал вор в законе недолго. Двадцать первого октября 1997 года на выходе из развлекательного клуба у станции метро «Сокол» в Левана Джикию стреляли. Несколько пуль попало в грудь и живот. Его подхватили охранники, уложили в машину и помчались в больницу. Глухой авторитет умер по дороге, не приходя в сознание. Это преступление тоже осталось нераскрытым.

Мы думали, что убийства глухих чиновников и бандитов остались в постперестроечных девяностых. Нет. Еще одно преступление не могло не привлечь нашего внимания. Расследовать его мы отправились в Ростов-на-Дону.

Весной 2004 года УБОП Ростовской области провел операцию по задержанию глухих наркодилеров.

Они торговали героином в баре «Неман». Каждый день сюда приходили не менее 30 покупателей и отдавали по 400 рублей за дозу. Оперативники долго не могли никого взять с поличным, ведь глухие продавали наркотики только своим. В подразделении нашли опера, который вырос в семье глухих и владел языком жестов. Он и был внедрен в шайку. Следствие выяснило, что хозяином героинового бара был криминальный авторитет Леонид Гагулаев по кличке Неман. Но самое парадоксальное, что Гагулаев на тот момент занимал пост председателя общества глухих Ростова-на-Дону. Мы стали расспрашивать, как бандит мог оказаться на такой должности. Оказалось, что в конце 1990-х ростовское общество переживало трудные времена, а Гагулаеву нужно было официальное прикрытие. Рухледев тоже признался мне, что Гагулаев приходил к нему неоднократно и просил достойную должность — взамен обещал вложить в общество несколько миллионов. По всей видимости, уговорил. Рухледев и не скрывал, что был осведомлен о том, что за человек Гагулаев, но региональное отделение уж очень нуждалось в расторопном и активном лидере. И действительно, Гагулаев не подвел, он сразу выделил деньги на благоустройство дома культуры, набрал «новых» людей, которые начали работать по самым отсталым направлениям. Ростовские глухие возрадовались — «Вот это дело!». Аллилуйя! Но каково было происхождение этих денег? Об этом глухие старались не думать. Об этом думал УБОП. В 2004 году все арестованные в баре «Неман» дали показания, что Гагулаев не причастен к наркобизнесу. Приговорили рядовых глухих наркосбытчиков. Гагулаев остался на свободе. Спустя год, в январе 2005 года оперативники ростовского наркоконтроля обнаружили в садовом товариществе «Дон» в автомастерской еще одну точку сбыта. Глухие наркоманы приезжали туда якобы для ремонта машин. Чтобы не спугнуть сбытчиков и взять их с поличным, оперативники под видом пожарных явились в мастерскую, проверили все помещение, выяснили график работы и фамилии владельцев и уже через своих агентов втерлись к ним в доверие. В результате этой операции еще двое глухих получили тюремные сроки. И опять никто не дал показаний против Гагулаева. Оперативники продолжали сжимать кольцо вокруг криминального авторитета, но арестовать его так и не успели. Двадцать первого июля 2006 года он был застрелен. Это преступление также осталось нераскрытым. Но мы продолжали искать доказательства причастности Гагулаева к организованной преступности. Выяснилось, что в оперативной базе УВД Ростова-на-Дону он проходил по нескольким уголовным делам как свидетель. Там же значилась и его кличка Неман. Но ни одной фотографии Немана в милицейской картотеке не было. Члены семьи Гагулаева категорически отказались от интервью. Тогда мы решили приехать по адресу, где Леонид был некогда прописан. За высоким забором красовался роскошный особняк. Конечно, многие в ростовском отделении ВОГ знали, что у Гагулаева такая недвижимость. Они же глухие, а не слепые. Ворота нам открыл юноша и рассказал, что Гагула-ев продал дом еще четыре года назад. Тогда мы отправились на знаменитое (самое большое в Европе)

Северное кладбище, где похоронили главного глухого Ростова-на-Дону. В кладбищенской конторе мы представились родственниками покойного и попросили помочь с поиском могилы. По негласной традиции новой России на центральных аллеях городских погостов хоронят либо выдающихся сынов отечества, либо криминальных авторитетов. Гагу-лаев лежит недалеко от входа. На момент нашего визита на могиле устанавливали многотонный гранитный монумент. А рядом возвышался памятник, с которого на нас смотрел некто Сергей Цололо (он же в прошлом Сергей Юткевич, вор в законе по кличке Юта). Потом в ФСКН нам рассказали, что именно Юта прикрывал Гагулаева. Партнеры и на кладбище оказались вместе. Юта умер своей смертью 27 марта 2006 года, а через четыре месяца был убит и его протеже. Мы отправились по второму адресу прописки Гагулаева, который мы подглядели в кладбищенской конторе, — Казахская, 78. Дверь открыла глухая пожилая женщина. Она оказалась тещей покойного, и, по всей видимости, зятя убили прямо на ее глазах. Она жестами объяснила нам, куда был ранен Гагулаев, и вынесла его портрет. Красивый молодой южанин смотрел на нас с фотографии надменно и холодно. Как человек с таким темным прошлым мог попасть на пост председателя ростовского общества глухих — теперь нам стало понятно. В свое время интересы спортсменов тоже представляли криминальные авторитеты и бандиты. Причем делали это неплохо. А обездоленному, забытому государством спортсмену или инвалиду по слуху не важно, кто протянет ему руку помощи. Правда, бандитская благотворительность не длится долго. Ее традиционно обрывает пуля наемного убийцы...

Всероссийское общество глухих сегодня чувствует себя не лучшим образом. Большинство социальнореабилитационных предприятий ВОГа нуждаются в серьезной государственной поддержке. Многие годы ВОГ добивается придания языку жестов статуса одного из языков народов России. А ведь глухие — это действительно отдельная непризнанная народность со своими законами и системой выживания. У них все свое — и даже конкурсы красоты и вокальноинструментальные ансамбли. Но на самом деле неслышащих в России гораздо больше. Мы и есть огромная страна глухих, где нет места слабым и беспомощным. Где царят жесткие законы, без жалости, понимания и сострадания. Глухие не слышат нас, а мы не слышим их, не стремимся и не пытаемся понять проблемы инвалидов. «Не верь, не бойся, не проси...» — таков девиз тех, кто вступает в нашу жизнь в полной тишине. И в этом есть доля истины — не услышат, не помогут, не простят.

К книжной мафии я подбиралась долго. Мой приятель, борец за права детдомовцев Валера Семенов как-то рассказал мне о нескольких годах жизни издательства «Дрофа». Вернее, об убийствах трех его топ-менеджеров. Мне тогда показалось, что в такой области, как книгоиздание, уж никак не может быть кровавых разборок. Ан, нет. Там, где крутятся большие деньги, резко падает цена человеческой жизни. И что самое интересное, «Дрофа» на тот момент, а речь шла о конце 1990-х, была одним из ведущих издательств, выпускавших школьные учебники. Несмотря на то, что убийства до сих пор не раскрыты, многие связывают эти преступления именно с миллионными госзаказами на учебную литературу. Более того. В тот же период были совершены покушения на вице-мэра Москвы, курировавшего социальный блок, — Валерия Шанцева, главу департамента образования Любовь Кезину. Убитая генеральный директор «Спартака»