Лиса Алиса куснула булочку и отерла уголок рта от сахарной пудры согнутым пальцем. На твидовый костюм не упало ни крошки. Ее девочки резвились неподалеку в компании ЮрАта (седоватый якут в очках и с огромным перстнем на безымянном пальце левой руки; на правой не хватало мизинца) и Томагавка (один из «крутых» питерских, находящийся в бегах, но, несмотря на это, спокойно посещающий некоторые казино и рестораны города).

С тех пор как Лиса Алиса вышла из камеры предварительного заключения (спасибо старым друзьям – выручили), она стала более цинично смотреть на жизнь. Что она делала раньше… занималась какими-то детскими играми: выставки, показы… Да если бы она не устраивала нужным людям посиделки с девочками, которые вполне могли закончиться и «полежалками» – Лиса Алиса не спрашивала у моделей на следующий день, чем закончился вечер, а клиенты тоже вроде не выражали недовольства, когда она созванивалась через пару дней по поводу спонсорства, – то хрен два бы ее отмазали даже очень верные друзья. Бывали и накладки. Как-то польские нувориши, приехавшие на переговоры, заказали девушек «для подписания контракта». Платить обещали неплохо, и Лиса Алиса ничтоже сумняшеся, хотя гонорар скорее напоминал оплату дорогих проституток, отправила в гостиницу двух «модерновых» моделей. Поляки посадили девиц под ключ в разные номера, приказали ждать и продолжали квасить с новоявленными русскими партнерами. Девушки забили тревогу. Непонятно, на что рассчитывала Лиса Алиса. Может, курнула лишнего до этого. У одной девушки папа был достаточно известным бизнесменом, а у другой имелся бойфренд из «новых русских». Не знать это, будучи директором модельного агентства, невозможно. Бдительность и кокаин подвели Лису Алису. Головокружение от успехов («Модерн» признали лучшим агентством города в одном из журнальных рейтингов) и безнаказанность в предыдущих ситуациях, когда девушки, посылаемые на откровенное блядство, смолчали, сыграли с Лисой Алисой злую шутку. Когда ей пришлось самостоятельно улаживать вопросы с польскими заказчиками, вызванная в гостиницу разъяренным папашей одной из моделек, бледнеющая и заикающаяся, она с трудом восстанавливала события той ночи на следующий день. Сначала ли она отдувалась с двумя поляками, а потом, изможденная, спустилась на ресепшн к устроившему ей выволочку отцу девочки, или он встретил ее в дверях отеля и бесцеремонно устроил разнос, а уж потом она поднялась в номер… Что там происходило, Лиса Алиса старалась не вспоминать, хотя и любила сексуальные забавы. Особенно под коксом. Только вот последнее время на нее не очень-то обращали внимание знатные представители мужского пола. А на ущербных ей не хотелось тратить свое время. Она мнила себя эстеткой. Даже кокс носила в антикварной табакерке, купленной на блошке в одну из первых поездок в Голландию.

Лиса Алиса поежилась. В баре дуло. А девицам хоть бы что. Знай себе ржут плоским шуткам Томагавка. Лисе Алисе были известны все его примочки и анекдоты. Каждый раз в компании новых девиц, которых она вынуждена была поставлять ему регулярно, он изрекал одни и те же шутки, выдавая их за экспромты по тому или иному случаю. Не отойти ли воспользоваться содержимым табакерки?.. Ей было лень вставать с дивана. Обложенная расшитыми подушками, она вспоминала Голландию и трогала набивную ткань, приятно шершавившую ладонь и напоминавшую ей бабушкины гобелены в спальне.

ЮрАт выдал какой-то особо смешной анекдот из своего арсенала. Девки хохотали и закатывали глаза. Толстенные пальцы Томагавка уже начали свой путь по коленке одной из моделек. На ее лице не отражалось ничего, кроме сытого удовольствия от съеденных роллов. Вот так бы всю жизнь прожить – не зная забот о завтрашнем дне, получая подарки и имея лишние карманные деньги, вращаясь в деловых кругах Питера и постоянно получая подачки самолюбию в виде признания и поклонения гладким шелковистым ножкам и смазливой мордашке.

Лисе Алисе хотелось того же самого. Когда она открывала агентство, собирала этих никчемных девиц, становящихся со временем «тварями неблагодарными», ездила осваиваться в Голландию, изучать опыт и пыталась понять, что же им нужно, этим чопорным голландцам, она тоже думала, что жизнь будет безоблачным небосклоном разворачиваться перед ее взором. Ан нет. Обложили, обобрали… Мало того что девки продажные. Она им открывает все пути, а в ответ сплошная неблагодарность. Потом эта история с коксом и… брррр… временным заключением. А теперь и от ближайшей помощницы, правой руки, можно сказать, дождалась сюрприза. Женя, выкормыш, заменявшая ее даже в трудный период отсидки, выкинула фортель. Уже месяца три она в Москве. Пошла на повышение, черт возьми. Каким-то образом про нее прознал Борец и пригласил работать в свое агентство. Поэтому и обнаглела, что за время отсутствия Лисы Алисы вкусила руководящего азарта, власть почувствовала. А после этого трудно, когда тебе твое место указывают. Надо было ей дать полную свободу и управление, но кто же знал, что так получится. А потом… дай свободу, так и денег в кассе недосчитаешься.

Лиса Алиса бросила взгляд на веселящуюся компанию, краем глаза отметив неодобрение, читающееся в напряженных позах и окаменевших лицах сидящих вокруг и ужинающих пар и благочинных семейств. Небось сам-то на молоденькую засматриваешься, ощупываешь жадно взглядом коленки ее и ручки-прутики, грудь, холмиками вздыбливающую свитерок, и откляченную попку. Напустив брезгливое выражение, чтобы жена не взревновала, презрительно осуждаешь малявок, возжелавших красивой жизни. А сюда, на меня, только посмотри, хлыщ позорный, попробуй с осуждением приклеить мысленно ко мне ярлык бандерши – отбрею, мало не покажется!

Лиса Алиса заметила, что наибольший интерес среди моделей, тусующихся на презентации, обычно вызывает самая не то чтобы невзрачная, а такая… неброская, не та, которая одета как шлюха, хотя многие мужчины именно на такую положат глаз. Положат-то положат, а подойдут в первую очередь именно к самой незащищенной вроде бы, выглядящей так, а на самом деле, очевидно, как к более доступной…

И в толпе то тут то там мелькают пары, словно из комиксов Бидструпа: она тоненькая, нарядная, но уже с замутненными роскошью глазами, и он – плешивый, с пузиком, старающийся делать вид, что он еще о-го-го! Как ей не стыдно, думает Лиса Алиса… Ведь всем видно, что она с ним из-за денег. Ласковые взгляды, бросаемые ими изредка друг на друг, кричат о том, что она куплена, куплена, куплена… как кукла. Вопрос даже не в возрасте. Как с ним можно? Она же должна чувствовать эту ситуацию, пытаться сбросить ее с плеч, как купленную им давеча кроличью шубку, покрашенную и выдаваемую за рысь. Он мог бы купить и норку – от этого суть не поменялась бы!

– Ну, может, уже закажем покушать? Рыбный салатик поднимает потенцию… – плел что-то уж совсем откровенное Томагавк.

– Хорошо, что потенцию, а то если он поднимет что-то более… зримое… куда я денусь? – услышала Лиса Алиса реплику ЮрАта.

– Сорвал… сорвал аплодисменты своей хохмой, – ревниво сказал Томагавк.

Он привык всегда быть центром притяжения в компании, даже когда явно уступал внешним лоском и остротой ума. В его окружении, правда, мало кто хотел соревноваться с «законником», оттого его поведение традиционно уже отличалось безоглядной уверенностью в своей значимости, но и без примеси нагловатой бравады, присущей беспредельщикам новой уголовной формации.

Лиса Алиса старалась не общаться с таковыми. Уходила от прямых контактов. Видно, не все мозги еще проел кокс. Понимала, что шутки с огнем приводят к трагедии. Обучала своих моделей поведению на тусовках: «Не груби никому, лучше пококетничай. С тебя не убудет, а проблем можешь избежать больших». И все равно как-то раз в одном из казино недовольный обращением проходившей мимо модели, ответившей недостаточно вежливо на его притязания и приглашения посидеть за столиком, метался по залам со стволом-дрыном в руке, наводя ужас на официантов, изрыгая проклятия, лидер «казаковских». Как сказали потом Лисе Алисе, искал ее, «хозяйку, распустившую своих блядей»… Она к тому моменту уже уехала отдыхать, и слава богу! Что бы было, если бы отыскал ее?! А так утихомирили, успокоили, а через месяц он сам напоролся на смерть, пришедшую из-под днища его бронированного коня, несмотря на частокол охранников и меры предосторожности.

Томагавк неожиданно поднялся, а может, уже стоял несколько минут перед витающей в воспоминаниях Лисой Алисой.

– Поедем мы, душенька, продолжим в другом месте – здесь душно слишком, – подмигивая ЮрАту, промолвил он с одышкой, обнимая за плечи одну из моделек, тогда как вторая гладила его по голове, отделяя седые прядки длинных волос от остальной шевелюры, как будто всю жизнь миловалась с мужчинами старше ее по меньшей мере в три раза.