Гений пребывал в мандраже. Его возбужденное состояние объяснялось просто. Он находился у основания пирамиды под названием Успех. Где успех, там известность, там благополучие, в том числе и финансовое. Все это выше по склону. Долго он шел, чтобы оказаться у подножия, учился, набирал знания и опыт, но теперь наконец оставалось только решиться на восхождение. Начав с подготовки моделей к показам в начале девяностых, он довольно быстро вписался в модную тусовку, когда тусовкой еще назывались не праздно шатающаяся молодежь и косящие под нее богатенькие папики, халявщики всех мастей и делающие себе пиар бездари из числа сынков и дочек известных людей, а сообщество профессионалов, на своем опыте познававших законы и тайны работы на подиуме и вне его.

Гений любил дорогие стильные вещи, хотя пижоном не был. Они нужны были ему для поддержания модного имиджа и акцентирования внимания на своем безупречном вкусе. Человек, обладающий способностью одеть себя, вполне может заставить выглядеть стильно и дорого и окружающих, если приложить к этому руку и взгляд. Руку и взгляд Гения. Уже через несколько лет работы стилистом по макияжу, чему, кстати, Гений нигде не учился – Гений же! – он настолько освоился и стал своим в самых разных компаниях, что время от времени к нему стали обращаться как к персональному стилисту, который может и к свадьбе макияж нанести, и посоветовать, какую прическу и у кого сделать, и провести по магазинам, подобрав соответствующую случаю одежду. Те, кому нравилось, как Гений распоряжается их внешним видом, возводили его в ранг ответственного за свой имидж, который в наше время ох как необходим и значим! Заказы, хоть и мелкие, приходили к Гению со всех сторон, и деньги временами зарабатывались так же легко, как и тратились. Он никогда не был скупердяем и всегда готов был угостить друзей и случайно оказавшихся в их компании, организовать праздник для всех, в первую очередь наслаждаясь им сам, так как не мог жить без признания своей роли в создании доброжелательной атмосферы и без самой этой атмосферы, пронизывающей все его существование и служившей краеугольным камнем создаваемых им сюжетов и форм, что составляло вторую, творческую половину его жизни, где царствовали он и его арт-объекты. За это друзьям всего-то надо было выслушать в очередной раз размышления Гения о роли художника и его работ в истории.

Гений не любил слово «творчество». «Я занимаюсь искусством», – говаривал он, повышая тон к концу фразы, что было следствием и малороссийского происхождения, и некоторого волнения, а вернее, возбуждения, которое всегда охватывало Гения, стоило ему начать провозглашать свои принципы. Они были выстраданы и выстроены всем его существованием, поэтому так просто отдать их на растерзание и поругание окружающих он не мог, а был готов защищать, и волновался каждый раз, когда это происходило, до комка в горле. Однако оказалось, что одно дело – зарабатывать на жизнь визажем, другое – стать модным художником, за работы которого нувориши готовы платить тысячи долларов. Надо было на какое-то время сосредоточиться на вдохновении, завязать потуже поясок, не гнаться за копеечными заказами, но привыкшему жить, всегда имея в кармане несколько сотен долларов на расходы, Гению было стремно по доброй воле отказаться от заработков.

Возникла и другая проблема – чуть позже, когда Гений все-таки набрался решимости и на какое-то время пропал с модного горизонта, уединившись для свидания с музой. Ему, как и многим художникам, а вернее творцам, было жаль прощаться со своими работами. Вы наверняка слышали о том, как кто-то когда-то, сделав картину на заказ, потом отказывался отдать ее покупателю. Как ни за какие деньги не удавалось приобрести понравившееся полотно или скульптуру тому, кто готов был выложить за нее подчас баснословные барыши. «Это не продается!» – отвечал автор, и коллекционер оставался ни с чем. И если вы когда-нибудь творили, то вам будет понятно чувство, одолевавшее иногда и Гения.

Но вы вряд ли могли представить, что сотворил он пару лет назад, продав с выставки триптих и получив вперед немаленький гонорар. В день передачи произведения покупателю Гений не пришел на встречу и на связь не вышел. Так велико было его нежелание расставаться с работой. Скитавшегося по каким-то конспиративным квартирам Гения вычислил Принц, с которым они познакомились еще на подготовке презентации «Паруса», где Принц режиссировал показ, а Гений красил манекенщиц. Они сразу понравились друг другу, и время от времени Принц приглашал Гения подзаработать на клубных дефиле, которыми в ту пору жили многие, пока стриптиз и поп-звезды не вытеснили моду и тех, кто ее делал для мимолетного заработка, с площадок развлекательных заведений в большое плавание, оказав тем самым и дизайнерам, и моделям хорошую услугу, так как уже через какое-то время организованные в Москве недели и фестивали моды предъявили и публике, и бизнесу вполне сформировавшееся явление – российскую моду, цена которой возрастала день ото дня.

Правда Гений, наоборот, в этой круговерти и всеобщей эйфории несколько потерялся. Боди-арт, столь любимый клубами на заре модельного бизнеса и освоенный Гением, никого уже не волновал, и лишь изредка его приглашали на какие-то выставки или презентации раскрасить моделей под диких животных Африки или музыкальные инструменты, превратив тела в шкуры, а бедра в деки, покрыв их россыпью черно-белых клавиш или полос. Гений стал перебиваться редкими заказами, поднял все свои знакомства и связи, не прекращая творить и создавая довольно интересные работы, при этом бросался из графики в авангард, из дизайна в символизм, из росписи в аппликацию.

Все это накапливалось в его жилище на Пятницкой, но продавалось очень редко, не потому что работы были плохими, а потому что подача и способы продажи не соответствовали духу времени. Нашему современному коллекционеру и ценителю прекрасного надо либо скандальное, либо что-то известное, чтобы не оставалось сомнений в его собственной крутизне, способности иметь то, что не каждому дано. Гений же все силы вкладывал в воплощение своих фантазий и замыслов, а на реализацию не оставалось ни времени, ни сил. Пытаясь найти себе импресарио (тогда становилось модным иметь так называемых директоров не только поп-звездам, но и фотографам, зарабатывающим себе имя, и писателям, становящимся известными), Гений старался быть на виду, посещать тусовки и презентации, но светская жизнь не влекла его, он мрачнел, чувствовал, что теряет время впустую, а сколько можно было бы создать нетленных произведений!

Тут и произошла печальная история с его исчезновением. Нашедший его случайно Принц долго не мог поверить, что жизнерадостный и любвеобильный Гений превратился в зажатого тисками обстоятельств и собственной исключительности персонажа сказок Гауфа. Слава богу, что история с триптихом мало-помалу затихла, Принц уговорил Гения отдать работу, а самому написать еще сто таких же, даже лучше. Гений отдался воле волн, но без особого энтузиазма. После этого случая что-то надломилось в его успешной карьере, да еще и финансовый кризис, потрясший страну, поставил подножку тем, кто находился на взлете. Гений перекочевал из разряда перспективных везунчиков в категорию забытых гениев.

Был недавно и совсем уж минорный эпизод в его судьбе. Тогда степень пессимизма достигла, казалось, наивысшей точки. Вернее сказать, Гений оказался на самом дне депрессии. Он даже пытался звонить кому-то из знакомых. Нет, не просил помощи или сочувствия, но, набирая номер, ждал какого-то перелома, поддержки свыше, очевидно, подсознательно все же надеясь, что вдруг кто-то из друзей предложит сам какую-то работу или участие в проекте, недостатка в которых не было в послекризисной Москве, несмотря на, казалось бы, совсем не подходящий момент для начинания новых дел. В один прекрасный, а вернее, ужасный момент он набрал номер Принца, и тот, словно почувствовав критическое состояние, в котором находился Гений, позвал его с собой, решив, что оставлять человека наедине со своими мыслями и обстоятельствами в таком состоянии нельзя. Надо было выдернуть Гения из дома, где путь с балкона до заполненной людьми улицы был гораздо короче, чем к мировому признанию.

Гений пребывал в очередной, а точнее сказать, непрерывающейся депрессии, как в запое. Он и не хотел оставаться один. Они подъехали к вокзалу. Принцу надо было встретить Сашу, возвращающуюся от родителей и подросшего сына, и он попросил Гения посидеть в машине, чтобы не закрывать ее. Гений хотел идти вместе с ним, но Принц повторил свою просьбу. Он быстрым шагом направился к зданию вокзала. Вернувшийся с сумками и Сашей Принц застал следующую картину. Харкавший кровью Гений сидел на металлических перилах, ограждавших стоянку.

Оказалось, что, не дождавшись возвращения, Гений, находившийся под воздействием всех разговоров и своего более чем депрессивного состояния, выскочил из тачки и отвязался на ничего не подозревавших кавказцах по полной программе, назвав их черножопыми. Страшнее оскорбления нельзя было придумать. Те наваляли ему по кумполу и смылись, предварительно захватив документы, оставленные Принцем на водительском сиденье.

Самое главное, что обычно рассудительный и даже флегматичный Гений никак не мог объяснить свой поступок. Во-первых, никогда ничего шовинистического не проскальзывало в его отношениях с представителями других национальностей. Во-вторых, состояние, в котором Принц оставил его буквально на пять минут, никак не походило на агрессивное, и как Гений столь легко и быстро мог вызвать ярость иноверцев – не поддавалось объяснению. Принцу вновь пришлось возиться с Гением как с маленьким, несмотря на неудовольствие Саши, которая почему-то не жаловала художника и не была в восторге от его творений.

И вот что-то начинало меняться. Ясон Табагари заинтересовался его работами. Сначала Гению просто повезло. Кто-то из менеджеров компании «Российская империя», с кем его познакомили на одной из тусовок, попросил его разработать эскизы костюмов для девочек-промоутеров, предлагающих сигареты в клубах и ресторанах. Он, уже месяц сидевший без работы, расстарался. Потом Табагари, заехавший на одну из презентаций, где работали промоутеры, похвалил броскую униформу. С этого момента Гений был нарасхват. Сначала он создал еще одну коллекцию – для других сигарет, дистрибутируемых «Российской империей», потом фирменную одежду для мастеров салона красоты Ангелины Вардари, а там, пользуясь рекомендациями самой хозяйки, положившей глаз на перспективного стилиста и художника, набрал заказов на полгода.

Однако Гений не торопился их выполнять. Насытившись немного славой и утолив первый голод хлынувшими барышами, расплатившись за квартиру за год вперед и переведя дух от того, что дамоклов меч больше не висит над ним, он стал с удвоенной энергией творить, создав меньше чем за год две серии картин на библейские темы, где главными действующими лицами были действующие же российские политики, и цикл портретов «Мои университеты» с галереей женских лиц, бывших своих любовниц, среди которых, надо заметить, попадались известные лица – и одной из первых московских красавиц, ставшей теперь актрисой, Ксении Мунтяну, и лидера партии «Всех свободных» Инны Хариузовой. Денежные же, но рутинные заказы пристраивал по друзьям-знакомым, не рассчитывая на воздаяние в виде небольшого процента за посредничество, но тем не менее иногда получая что-то в виде благодарности, то откат в конверте, то любимый виски в подарок. А затем сам Ясон заказал Гению свой портрет в той самой манере и аппликационной технике, которую автор считал своим фирменным стилем и отличительным знаком. Портрет удался, и после этого Гений получил еще несколько больших заказов.

Сегодня Гений договорился о встрече с потенциальным клиентом в ресторане «Тинькофф», недавно появившемся в Москве. Открытый вначале на берегах Мойки и Невы, чрезвычайно популярный в Питере ресторан с новыми (можно не побояться назвать их авангардными) формами интерьеров и обслуживания в Москве превратился в обычную пивную с клубами сигаретного дыма и громкой музыкой, стремящуюся заслужить интерес публики. Однако приглашались на live-sets не вполне оправданные в этой атмосфере джаз-банды, а модно-пафосные зарубежные диджейские проекты и электропоповые группы, что вызывало приток посетителей в день концерта, но не делало место популярным для завсегдатаев именно по причине несоответствия формата заведения и культивируемого им имиджа. Гений давно не был в Питере, но успел подумать, войдя и оглохнув в первый момент от музыкального шума, что в Питере, напротив, не приживутся московские понты. Не просто понты, а именно московские, за которыми стоит уже некоторая история, фабрика пафоса, стремление не быть, а казаться. Питер все ж таки более цельный, выстраданный город, и люди там…

Гений вошел под своды зала и, сопровождаемый пытающейся что-то объяснить официанткой, прошел к столику. Он присел на указанное место, пытаясь сдержать ликование, рвавшееся из него в течение последних недель. Тот, с кем Гений должен был увидеться, подойдет позже. Такие люди не любят ждать и стараются не попадать в ситуации, когда бы им пришлось выглядеть глупо или не по чину. Вот только место выбрано было, на взгляд Гения, странное. Он еще раз огляделся и с удовольствием заказал пиво.

У стойки бара, оперевшись на нее спиной и прогнув позвоночник, стояла очаровательная брюнеточка с розой в волнистых волосах. Это выглядело отнюдь не безвкусно или вызывающе, а просто стильно и придавало девушке богемный шарм, подчеркивало ее принадлежность либо к артистическому миру, либо к шоу-бизнесу. Гений долго смотрел на нее, пытаясь перехватить ее внимание, но Дюймовочка, как он сразу окрестил ее, неотрывно глядела на сцену. Чем-то она напомнила Гению одну подругу, с которой он был знаком еще в самом начале своей деятельности, перебравшись в Москву. Судьба свела их во время съемки, где Гений красил моделей для какого-то каталога, а девушка Галя пыталась заработать, позируя для фотографов не всегда в одетом виде. Но в тот раз была совершенно обычная съемка одежды. На модель Галина не тянула. Ее характерное азиатское лицо не служило образцом фотогеничности. Рыжие волосы, пухлые щечки, задиристые повадки. Девушка явно приехала покорять Москву. «Предки монголо-татары не смогли завоевать, а я завоюю!» – стебалась она. Тем не менее как-то они сошлись. У них не было интима – в тот момент Гению это было не нужно, а Галю поддерживал какой-то банкир. Гений понтанулся по полной программе – рассказал, летая кисточкой по ее лицу, что занимается он задорого созданием стиля для бизнесменов, а тут, мол, так, просто по дружбе попросили помочь на съемке.

– А может, ты и мне стиль подберешь? – немедленно уцепилась Галя за его талант стилиста.

– Легко, – согласился Гений. – А зачем тебе стиль? Красивая женщина – мечта поэта!

– Я скажу тебе. – Галя оглянулась, не слушает ли их кто-нибудь. – У меня друг банкир, но это так… Он мне денег дает, но у него жена, понимаешь? Завтра я ему надоем, и… адью. А меня тут свели с одним нефтяником из Лондона.

– В Лондоне есть нефтяники? Я думал, они только у нас в Тюмени бурят.

– Это не бурильщик, глупый. Он просто владелец акций каких-то транснациональных корпораций.

– И что? Ты хочешь пустить ему пыль в глаза?

– Да нет же… просто там все… может быть очень серьезно, понимаешь?

– Чего ж не понять…

– И мне нужно произвести впечатление. Чтобы не на ночь его заполучить, а по-серьезному.

Гений улыбнулся:

– Серьезные отношения требуют серьезных… гм… инвестиций. Стиль… он не обязательно запредельно дорогие шмотки предполагает. – Гений посерьезнел, почувствовав, что может получиться интересное дело.

– Так мне мой профинансирует. Он же тоже хочет, чтобы я была стильной дэвушкой. – Она рассмеялась.

Гений хорошо запомнил тот диалог. После этого он неоднократно сталкивался с ситуацией, когда подобный разговор приводил к неплохим контактам. Он всерьез овладел искусством шопера. Денег это приносило пока что немного, но давало возможность иногда платить за квартиру и нарабатывать столь необходимые в арт-бизнесе контакты. Книжечка таких контактов за десять лет увеличилась в объемах, но была все та же – серый кожаный переплет, истертый от частого использования.

Он отвел Галину в только что открывшийся тогда торговый дом «Москва», и там они присмотрели ей некоторые аксессуары, в частности дорогущие часы (все же Гений настоял, чтобы были куплены не усыпанные брюликами – денег хватало, – а более скромная модель «SHOPPARD»), а также полный гардероб успешной, воспитанной европейской девушки. Часы ли сыграли свою роль или англичанин поддался на возбуждающие чары Тамерлана, но через какое-то время Галя уже жила в Лондоне, о чем дала знать, прислав e-mail на адрес Гения.

Гений посмотрел на часы – клиент мог появиться в любой момент – и, превозмогая робость, которой, несмотря на перманентный успех у женского пола, он обладал, подошел и встал за спиной у незнакомки с розой в волосах. Та покосилась, но позы не поменяла.

– Простите, вы не скажете, в какой области трудится девушка, одевающаяся столь броско и стильно? – обратился он к Дюймовочке, выждав момент, когда музыка чуть стихла.

Незнакомка смерила его оценивающим взглядом и нехотя ответила:

– Я промоутер.

– О! – Гений поперхнулся от неожиданной удачи. Он только вчера обсуждал проходящую по всей Москве грандиозную акцию, в которой участвовали больше тысячи промоутеров – девушек и юношей студенческого возраста, активно раздающих на светофорах автомобилистам листовки, призывающие к страхованию автогражданской ответственности. – Вы принимаете участие в промоакции «Всех-страхавто»?

– Я клубный промоутер, – засмеялась девушка.

Предположение Гения была настолько чудовищно, что злиться на него казалось Дюймовочке нелепым, тем более что этот парень явно понравился ей, еще когда она заметила его заинтересованные взгляды, которыми он одаривал ее, прячась за бокалом пива. Она попыталась скрыть свой интерес за маской равнодушной особы, которую утомляют назойливые поклонники, но Гений так просто не отступал.

Их беседа только начинала набирать обороты, когда заиграла приглашенная сегодня группа, ради которой, собственно, и собралась модная публика. Вновь образованная пара вышла на крыльцо ресторана в пронизанный жаром неизрасходованного желания московский воздух. К тому моменту Гений всерьез увлекся Дюймовочкой-промоутером, оказавшейся настолько интересной особой, что он немедленно пригласил ее после концерта обмыть его успешную сделку.

– Я не доверяю всему этому бизнесу, в котором ты вертишься и тебе… соответственно… тоже… не доверю… себя… – Дюймовочка говорила распевно, но веско, отбивая смысл сказанного интонациями, как в театральной постановке, но даже это нравилось Гению все больше и больше.

– Так ты сама же практически в нем работаешь, а я ненавижу всю эту гадость, которая сопровождает не только модельный бизнес, но и вообще…

– Это ты просто так говоришь!

– Я ненавижу неджентльменское отношение к женщине, которым полон этот мир, потребительское, пошлое, циничное. Отношение с позиций превосходства мужчин, некоторые из которых, кажется, купили уже все, что только можно.

– А что делать: запретный плод сладок всегда и во все времена…

– Запретный? – Гений поднял брови и округлил глаза. – В том-то и дело, что ценится доступность, вернее, не ценится, а приветствуется. Я за то, чтобы если люди друг другу нравятся, то хоть в первую минуту пусть что-то произойдет, но не дашь на дашь!

– Да… ну это не открытие. Тем не менее девушки многие осознанно хотят пойти в модели ради лучшей жизни… Это так, к слову.

– В том-то и дело! Пойти в модели не для того, чтобы стать звездой и зарабатывать, а чтобы иметь доступ в эти рассадники разврата, наркоты и прочего… Например…

– Поверь мне, я уже столько всего начиталась и пересмотрела взгляды на это дело…

– Первое: что ты читала? И второе: на что пересмотрела взгляды?

– Читала разные публикации о судьбах моделей. Ну а действительно красивые девушки, если они это осознают, знают себе цену, и их ценят окружающие. Неспроста же самые красивые, действительно красивые девушки становятся звездами. Плюс трудолюбие, конечно, и так далее.

– Конечно, просто в модели идут тысячи… и мешают тем, кто действительно мог бы стать звездой. Засоряют эфир. Портят имидж.

– Имидж… имидж – это важно. – Дюймовочка пристально посмотрела в глаза Гению.

– Так давай… Что ты теряешь? Веру в меня как в порядочного человека? Такого удовольствия я тебе не доставлю. – Гений был настроен решительно, хотя встреча с заказчиком еще не состоялась.

Внезапно зазвонил его мобильный телефон. Гений еще на волне первого успеха одним из первых заимел аппарат, который не надо было носить в зарядном устройстве, что требовало немалого напряжения мышц, и с тех пор сменил несколько мобильников, остановив выбор на непритязательных, но функциональных аппаратах фирмы _____________ . Клиент вяло извинялся, что его планы поменялись, и предлагал перенести встречу на другой день. Гений радостно согласился. Перспектива оставить Дюймовочку на время переговоров, как лакомое блюдо, на потребу ушлым до легких знакомств, разгоряченных пивом тусовщиков «Тинькоффа» как-то не улыбалась ему. Однако та согласилась отправиться смотреть коллекцию работ Гения только после долгих уговоров, когда он уже потерял надежду заманить ее в свое логово.

А утром, глядя на тонкие ручки с изящными пальцами и точеный профиль, в котором удивительным образом сочетались и языческие корни бурятских шаманов, и надменная созерцательность вепсовского эпоса (о взрывоопасной смеси хромосом в ее крови Дюймовочка рассказала ему накануне), чувствовал, как нежность затапливает его, и, щурясь на пробивающийся сквозь жалюзи солнечный луч, вспоминал, как они, сначала смеясь, а потом, увлекаясь все больше и больше, старались освоить «сэпун» – искусство поцелуя. До «токудаси» дело не дошло. К счастью. Всему свое время.