Оставшуюся часть дня и весь следующий все ходят вокруг меня на цыпочках. Кристал делает все, что я ни попрошу, без протестов и жалоб. Она даже сметает волосы прежде, чем я успеваю сказать ей. Им всем, конечно, кажется, будто они имеют дело с психопаткой. Ну и пусть!

В обеденный перерыв я не выдерживаю и делаю попытку примирения, предлагая сбегать за сэндвичами. Я беру ручку, блокнот и встаю.

– Фрукты, – говорит Нина, – любые.

– Ветчина и сыр с салатом. Без майонеза. – Кристал боится взглянуть на меня, как бы я опять не сорвалась.

– Копченый лосось, – произносит Тайрон, для поддержки хватая Клинтона за руку. – Пожалуйста.

– Что-нибудь еще?

Он качает головой, и я делаю короткую пометку.

Он кивает.

– Клинтон?

– Клюква и багет бри, пожалуйста, Дженни.

– Праздничное блюдо, – комментирую я.

– Да, – тихо соглашается он. – Пытаюсь поднять себе настроение.

– Стеф?

– Мне коронационного цыпленка на тосте с салатом.

Я обвожу всех взглядом.

– Это все?

Все молча кивают.

Келли сидит у стойки и подпиливает ногти.

– Что-нибудь принести из кафе?

В ответ она поднимает диетический батончик.

– Все хорошо?

– Да, – говорю я. – Все пришло в норму.

– Тот парень тебе, должно быть, и вправду по душе.

– Да. – Конечно, «по душе» – это преуменьшение. – Уверена, что ничего не хочешь?

– Нет, спасибо, дорогая. Филу не нравится, если я слишком толстею.

Честно говоря, Келли весит вряд ли больше 56 килограммов, да и то, если насквозь промокнет. А ее жирдяй-бойфренд просто гад.

Со списком в руках вылетаю из салона и направляюсь в кафе. Рождественские огни сияют во внутреннем дворе, раскачиваясь под порывами ветра. Опустив голову, я собираюсь перейти переулок, когда кто-то хватает меня за руку и тянет назад.

В двух дюймах от меня – Льюис Моран.

– Привет, бэби, – говорит он, дыша мне в лицо.

Да, именно так и говорит. Я не выдумываю.

– Ты не отвечаешь на мои звонки, – жалуется он. – Не хотелось бы думать, что ты избегаешь меня.

– Но я избегаю вас, – отвечаю я. – Потому-то и уехала в Африку. А это для меня намного сложнее, чем выпрыгнуть из окна туалета в объятия радушных лесбиянок, и все только ради того, чтобы избежать общения с вами.

Он смеется в ответ.

– Посещение другого континента можно считать серьезным способом избегания, – указываю я.

– Я легко не сдаюсь, – продолжает Льиюс.

– А теперь я вернулась и люблю совсем другого.

Я вижу, как в его лице что-то дрогнуло.

– Но мы с тобой созданы друг для друга, – возражает он мне.

– Нет, не созданы. Уж в этом-то я абсолютно уверена.

– Если бы только ты дала мне шанс, то…

– Я так и сделала, – перебиваю я его. – Но вы были ужасны. На самом деле ужасны. Если бы вы хоть чуточку понимали, что происходит, вы бы уже давно сдались.

Он тычет в меня пальцем и усмехается.

– Ты будешь моей, я обещаю.

– А я вам обещаю, что не буду. – Я показываю ему список сэндвичей. – А теперь, извините, у меня важное дело, которым я должна заняться.

Льюис отступает, и я опять пытаюсь перейти через дорогу.

– Я не собираюсь сдаваться, – кричит он вслед. – Вот увидишь.

Но я, кажется, больше не боюсь его. Он просто невысокий, толстый, заблуждающийся человечек, а во мне появилась новая храбрость. Я могу раздавить Льюиса Морана, как надоедливую муху.

В конце концов, я женщина воина масаи!