В спальне мой воин масаи кладет на кровать чемодан и открывает его. Арчи тут как тут – сует нос, чтобы провести быструю проверку. Когда Доминик в комнате, она кажется меньше. Я смотрю на свою стандартную двуспальную кровать и задумываюсь – как же Доминик поместится на ней? В его чемодане мало вещей, но есть очень большое мачете.

– Как тебе удалось провезти это через систему безопасности? – спрашиваю я.

– Безопасности? – Доминик пожимает плечами. – Не знаю.

Он вынимает мачете из чемодана.

– Ух ты. – Этот предмет выглядит очень опасным. – У нас здесь немного своеобразное отношение к ножам. Ты должен всегда оставлять его дома.

– Но как же я буду убивать нашу еду? Как буду прорубать кустарник?

– Всего этого мы здесь тоже не делаем. – Я беру нож у него из рук и кладу в ящик, который освободила для вещей Доминика. – Сам увидишь. Ты и без него будешь очень хорошо справляться.

По виду Доминика не скажешь, что я его убедила, но, думаю, когда завтра поведу его в магазин и покажу, что вся наша еда уже убита и положена в пластиковую упаковку, то он, наверное, все поймет. А еще он скоро поймет, что самые густые кусты, с которыми он столкнется в Нэшли, – это сильно разросшийся ломонос.

– Я и так не взял с собой копье. Щит, копье и мачете – это знаки достоинства воинов масаи. Мы никуда не ходим без них.

Его щит маленький, овальной формы, и сделан, как я предполагаю, из козлиной шкуры. Доминик гордо держит его перед собой. Не думаю, что щит понадобится ему здесь, но сказать не решаюсь.

Доминик кладет в ящик всего лишь несколько предметов одежды. Кажется, он довел до крайности искусство путешествовать налегке. Потом вынимает из чемодана две нити бус.

– Думаю, мы когда-нибудь поженимся, Просто Дженни, – говорит он. – А пока возьми это.

Он протягивает ожерелья. Они искусно сделаны из огромного количества стекляруса и стеклянных бусин.

– Ты примешь от меня этот подарок?

– Да, – отвечаю, затаив дыхание.

И Доминик надевает мне бусы через голову. Они ложатся на мой джемпер как плоский воротник и свисают к моим ногам.

– Это прекрасно.

– Это ожерелье замужней женщины.

– А это для тебя?

Он кивает и протягивает мне второе ожерелье, которое я надеваю ему через голову. Оно намного короче, но не менее ошеломляющее.

– Теперь мы обручены, – говорю я ему.

– Обручены?

– Это значит, что мы дали друг другу обещание вступить в брак.

Мой воин масаи улыбается.

– Значит, мы с тобой обручены, Просто Дженни.

Доминику по его визе разрешается жить в Великобритании временно, в течение шести месяцев. После этого он либо должен уехать, либо мы можем подать прошение о браке. Еще одна небольшая проблема в том, что ему не разрешено работать здесь в этот начальный шестимесячный период, а значит, может быть немного труднее с деньгами. Но мы справимся. Я уверена, что справимся. Вряд ли Доминику потребуется много денег для жизни здесь. Сначала будут небольшие траты на одежду, да и расходы на овсянку значительно возрастут. Но вряд ли будет что-то еще.

– Хочешь принять хорошую горячую ванну, прежде чем мы ляжем спать?

– Да, Дженни. – Его глаза сияют. – Это роскошь, которой у меня никогда не было. Дома мы должны идти к реке, чтобы набрать воды, и мы не можем расходовать дрова, чтобы просто греть воду для мытья.

– Пойду, приготовлю ее.

Я наполняю ванну и вливаю немного пенящегося геля. И вместо яркого верхнего света зажигаю несколько ароматных свечей.

Доминик подходит к двери и стоит, наблюдая за мной.

– Хочешь попытаться втиснуться туда вместе?

– Туда? – смеется Доминик. – Можно попробовать.

Через секунду движением плеч он сбрасывает shuka, позволяя тому упасть на пол, и перешагивает через край ванны. Я смущенно раздеваюсь и тоже влезаю вслед за ним.

Его длинные конечности заполняют все пространство, пока я сажусь между его ног спиной к его груди, и мы проскальзываем в воду, позволяя пене покрыть нас.

– Это очень цивилизованная страна, моя Дженни, – со вздохом говорит Доминик.

– Надеюсь, ты будешь здесь очень счастлив.

– Если буду с тобой, то буду счастлив.

Потом, прижимаясь друг к другу влажной кожей, мы нежно занимаемся любовью на кровати, а Арчи – с пола, куда был сослан – громогласно жалуется на несправедливость. Кажется, он уже ревнует к тому, какое место я занимаю в привязанностях Доминика.

Мы проскальзываем под пуховое одеяло, и я с улыбкой вижу, что ноги Доминика высовываются и свисают с кровати. Кровать королевского размера просто не поместится в этой комнате, но нам надо будет что-то придумать. Я думаю о деревянном поддоне, который служил Доминику кроватью на земляном полу в manyatta, и надеюсь, что здесь ему все-таки лучше.

– Как твои родители отнеслись к тому, что ты приехал сюда? – спрашиваю я в темноте.

– Они рады, что у меня будет новая жизнь, – тихо отвечает Доминик, – но им грустно, что я покинул их дом. А еще они понимают, что образ жизни масаев не совсем такой, какой был у меня.

– Я изо всех сил буду заботиться об их сыне, – обещаю я.

– Тогда им не о чем больше просить.

– Мы должны послать им немного денег. Как только немножко накопим, так и отправим. Это будет помощью?

– Наверняка. Для лечения они обычно используют свои традиционные средства, но иногда они не помогают, и тогда приходится покупать в аптеке лекарства, антибиотики. Моей семье всегда нужны деньги для этого.

– Тогда мы это сделаем, – уверяю я его. – Как только сможем.

Я прижимаюсь к нему. Доминик щелкает пальцами и говорит:

– Иди сюда, кот.

И я слышу, как Арчи тихо вскакивает на кровать и сворачивается клубочком у плеча Доминика. Я едва могу отвести глаза от моего возлюбленного и не хочу спать, но очень скоро меня одолевает усталость. Погружаясь в сон, я слышу шепот Доминика возле моих волос.

– Я буду беречь тебя, Дженни Джонсон, каждый день моей жизни, – говорит он.

Погружаясь в сон все глубже и глубже, я понимаю, что никогда не чувствовала себя более любимой и более защищенной.