Мы сидим втроем за кухонным столом и едим обед, приготовленный мужчинами. Майк открывает бутылку красного вина, которую мы с ним и опустошаем. Доминик очень мудро придерживается своего молока.
– Что думаешь об экстравагантной пасте, приготовленной в домашних условиях Домиником Оле Нангоном? – спрашиваю я. – Причем приготовленной по особому скрупулезному рецепту Майка Пэрри, конечно?
Доминик крутит на тарелке пряную рубленую говядину.
– Очень вкусно, – говорит он с застенчивой улыбкой.
Втайне я думаю, что он очень горд собой и первой едой, которую приготовил.
После того, как все убрано, мы отправляемся в гостиную и рассаживаемся на диваны. Мы с Майком делим газету на части, и я вонзаю зубы в превосходную сдобу миссис Дастон.
– Вот так и проходит традиционное английское воскресенье, – говорю я Доминику. – Ешь слишком много, пьешь слишком много, а остаток дня проводишь, читая газету. За исключением того, что на обед должно было быть жаркое вместо спагетти.
– Это может стать нашим следующим проектом, Доминик, – предлагает Майк. – Полный обед с жареным мясом. – Он гладит себя по животу. – Хотя мне придется увеличить тренировки, если я буду продолжать есть всю эту прекрасную еду.
– Попрыгай со мной, – предлагает Доминик.
Это явно застает Майка врасплох, а я пытаюсь скрыть улыбку.
– Попрыгать?
– В моей деревне мужчины каждый день прыгают вместе. Это очень хорошее занятие.
Майк кладет газету и храбро говорит:
– Я бы попрыгал.
– А вот это я должна видеть, – говорю я.
– Ну, так пошли, – Майк с трудом поднимается с дивана, – пока не стемнело.
– А может быть, лучше подождать, пока стемнеет?
Но прежде чем у Майка появляется хотя бы шанс обдумать эту прекрасную мысль, Доминик успевает встать и уже находится на полпути к двери.
– Похоже, настало время прыжков, – говорит Майк, как-то кривовато улыбаясь.
– Постарайся не увидеть снова свой обед, – предупреждаю я, кладу газету и выхожу в сад вслед за мужчинами.
Сразу чувствуется сырость зимнего вечера. Водянистое солнце низко висит над горизонтом.
– Тебе нужна палка, – инструктирует Доминик.
Я взбираюсь на холодную стенку и смотрю на них.
Майк берет палку от метлы.
– Теперь прыгай, – говорит Доминик. – Будь легким, как гепард. Будь сильным, как лев.
Мой сосед невысоко подпрыгивает, и мне становится смешно.
– Ты был внушителен, как бегемот.
– Не смотри, Джонсон, – учтиво отвечает Майк и подскакивает еще несколько раз.
Я едва не падаю со стены – смеюсь до колик в животе.
Доминик же изящно взлетает в воздух на полметра от земли и при этом поет и кричит.
Майк добродушно пыхтит, сжимая свою палку, и иногда сдавленно взвизгивает.
– Очень хорошо, – ободряюще говорит Доминик. – Ты очень хорош.
– Да, мне нравится, – признает Майк. – Теперь я жалею, что не был панк-рокером. – Пых, пых.
Честно говоря, и я бы хотела присоединиться к ним, но мне хочется, чтобы Майк с Домиником делали вместе что-то такое, что укрепит их дружбу. Если это приготовление пищи или прыжки, то пусть так и будет.
Я смотрю, как Майк с Домиником прыгают вместе, поднимаясь над травой, поют и кричат. За оградой садится солнце, и на окрестности начинает наползать ночь. В домах зажигаются огни.
Доминик, кажется, может прыгать вечно, но лицо Майка становится все краснее и краснее. Со лба у него уже льется пот.
Прежде чем у моего друга случится сердечный приступ, Доминик очень мудро прекращает прыжки.
– Это было прекрасно, – с энтузиазмом говорит Майк, когда снова может дышать. – Я чувствую себя освобожденным. Совсем беззаботным.
Кажется, ему нужно опять отдохнуть на диване.
– У меня многие годы не было такой тренировки, – пыхтит он, носовым платком вытирая пот со лба.
– Пойду, приготовлю чай.
Я спрыгиваю со стены, чувствуя, что замерзла.
– Надо будет повторить, – все еще тяжело дыша, говорит Майк.
– Я прыгаю каждый день, – сообщает ему Доминик. – Я бы счел за честь, если бы ты присоединился ко мне.
– Если ты подождешь моего возвращения с работы, то да, мне бы этого хотелось.
– Тебе было весело? – спрашиваю я Доминика.
– Очень, спасибо.
– Хорошо, поскольку если ты счастлив, то и я счастлива.
Прекрасная улыбка Доминика сияет в сумерках.
– Я счастлив, Просто Дженни.
И вы не поймете, какое облегчение я чувствую, услышав эти слова.