Следующий день проходит так же. Майк заезжает за мной, заставляет съесть завтрак, а тем временем размечает на карте наш дневной маршрут. Но как только мы поворачиваем на выезде из деревни, приходится остановиться, потому что у меня ничего не удерживается в желудке.

Пока я вытираю себя салфеткой, Майк звонит на местную радиостанцию и объясняет нашу ситуацию. Они подробно расспрашивают и говорят, что могли бы что-нибудь устроить, но позже. Потом он обращается в местную телекомпанию. В очень вежливых и взвешенных выражениях Майк просит у них помощи. Если бы говорила я, то уже давно рыдала бы в трубку. Они сразу отказываются что-либо делать, объясняя это тем, что освещают только важные события. Видимо, один человек, затерявшийся среди многих других, для них не имеет значения.

Мы опять колесим по сельским дорогам. Время от времени ставим машину на обочину и бродим по полям, ищем Доминика в живых изгородях. Но его нигде нет. Он будто бесследно исчез с лица земли.

Заезжаем в полицейский участок. Я оставляю фотографию Доминика и заполняю еще одну бумагу. Офицер опять произносит избитые фразы.

Когда становится темно, мы решаем поехать домой, быстро перекусить, а потом еще пару часов продолжать поиски. У Майка есть фонарик «в миллион свечей», как сказано в рекламе. Я всегда поддразнивала соседа из-за этого миллиона. Кто же мог знать, что однажды фонарик нам пригодится?

Лишь только мы входим в «Маленький Коттедж», я вижу, что по переулку к нам направляются дамы из церковного цветочного комитета Нэшли. На них тяжелые теплые пальто, крепкие ботинки и шляпы, похожие на стеганые чехлы для чайников.

– Здравствуйте, дамы, – устало говорю я, когда они приближаются.

– Дженни. – Миссис Дастон, которая сама себя назначила их представителем, кладет руку мне на локоть и обращается ко мне. – Мы услышали о Доминике от миссис Эпплби в почтовом отделении. Как жаль. Ужасно жаль. Мы не можем поверить.

Я тоже не могу.

Они окружают нас.

– Мы ходили на поиски, – продолжает миссис Дастон. – Не можем допустить, чтобы наш лучший мальчик простудился.

В свете уличного фонаря я вижу, как в ее глазах блестят слезы. Мои глаза тоже наполняются слезами. Я потрясена тем, как их волнует судьба Доминика. Хотела бы я, чтобы он был здесь и видел, как сильно все любят его.

– Мы прошли по полям за деревней. – По ее выражению я понимаю, что, как и мы, они его не нашли.

– Это очень любезно с вашей стороны, – с благодарностью говорю я. – Очень любезно.

– Пустяки, – возражает она. – Это самое малое, что мы можем сделать, не так ли, леди?

Пожилые дамы искренне кивают.

– Спасибо. Я очень ценю вашу заботу.

– Завтра мы опять пойдем. Да, девочки?

– О, да, – в унисон отвечают все.

– И послезавтра, – добавляет миссис Дастон. – И каждый день, сколько бы ни понадобилось.

Опять все кивают в знак согласия.

– Он вернется, Дженни, – уверяет она меня. – Он обязательно вернется.

Я очень надеюсь, что ее убежденность основана на интуиции мудрой пожилой женщины. Я же просто слепо верю в это.

Больше всего я боюсь, что если Доминик не захочет, чтобы его нашли, то ему хватит сообразительности устроить это.

– Мистер Кодлинг-Бентем собирается сесть на свой треклятый квадроцикл и тоже отправиться на поиски Доминика, – говорит нам миссис Дастон. – Впервые в жизни я рада, что он у него есть.

– Передайте ему спасибо от меня, – говорю я. – Это очень любезно с его стороны.

– У меня на плите стоит суп, – продолжает миссис Дастон. – Мой прекрасный протертый куриный суп, который так любит Доминик. – Ее голос прерывается. – Он оживит вас. Видно же, что вы оба совсем измотаны.

Конечно, измотаны, думаю я. Мы опустошены и почти не держимся на ногах.

– Я сбегаю и через секунду вернусь с термосом. Уверена, у вас не было времени подумать о еде.

– Не было, – соглашаюсь я. Впрочем, о еде я вообще не думаю.

Однако несколько минут спустя мы с Майком сидим с подносами на коленях у меня в гостиной и едим куриный суп миссис Дастон, – который на самом деле прекрасен! – пока она хлопочет на кухне, заваривая чай. Я чуть не плачу от ее материнской доброты. Как только все будет съедено, мы с Майком снова отправимся на поиски. Фонарик «в миллион свечей» уже ждет нас, и его реклама уже не кажется мне смешной.

Чтобы чем-то занять себя, включаю телевизор и начинаю смотреть местную программу новостей. В кратком содержании первой идет история о том, как какая-то знаменитость, – одна из многих, которые прославились только тем, что обнажали грудь и при любой возможности спали с футболистами, – подписывает экземпляры автобиографии в книжном магазине в центре города. Идут кадры, на которых она кокетничает и прихорашивается перед камерой. Неужели это и есть новость? Неужели это теперь имеет для нас большое значение? Неужели люди действительно больше интересуются такой ерундой, чем пропавшим человеком?

Как ни печально, но, кажется, так и есть.