Суббота. Яркий весенний день. Надо бы радоваться листьям, разворачивающимся на деревьях, зеленым росткам нарциссов, потокам света, которые льются на землю после долгой зимы. Я же думаю, что это идеальный день для поисков Доминика. Мы с Майком много недель искали его изо дня в день, под дождем, градом и снегом. Мы оба работаем, но каждый вечер вместе отправляемся прочесывать окрестности.
Такой день, как сегодня, – все равно, что выигрыш в лотерею. Я уже закутана и жду Майка, нетерпеливо выглядывая из окна. Сколько раз за эти мучительные недели после исчезновения Доминика мы проехали по всем дорогам, какие только нашли на карте, – десять, пятнадцать, двадцать? И будем ездить опять и опять, пока он не найдется.
Когда я, наконец, вижу в окно моего соседа, то открываю дверь прежде, чем он успевает постучать.
– Готова, – говорю я, хватая перчатки.
Майк же входит в гостиную и берет их у меня из рук.
– Вот и все, – печально говорит он. – Мы больше не можем искать его, Дженни. Мы занимаемся этим уже больше месяца.
Нет нужды напоминать мне, как давно ушел Доминик, думаю я.
– Но нам нельзя сдаваться, – протестую я.
– Мы ничего не нашли, – продолжает Майк. – Даже крошечной подсказки. Если Доминик захочет вернуться, то, возможно, надо дать ему самому выбрать для этого время.
Мои глаза наполняют слезы.
– Я тревожусь за него.
Майк обнимает меня.
– Знаю. – Он гладит меня по спине, будто утешает опечаленного ребенка. – Знаю, но это не поможет, Дженни. Посмотри на себя. Столь долгие поиски тебя совсем истощили. Ты должна заботиться о себе…
Майк замолкает, но мне понятно, что должны были прозвучать слова «… а иначе у тебя случится нервный срыв».
Осознание реальности поражает меня так, будто я получила удар в живот. Несмотря на все усилия, нам не удалось найти ни местонахождения Доминика, ни даже его следов. И мне пора признать, что с течением времени он, возможно, уходит от нас все дальше и дальше. Надежда покидает меня окончательно, и я начинаю рыдать в объятиях Майка. У меня льются слезы из-за мужчины, который так внезапно исчез из моей жизни. Мне так тяжко, будто Доминик умер. Горе поглощает меня.
– А вдруг он просто больше не хочет меня знать? – всхлипываю я. – Вдруг он никогда не захочет вернуться? Вдруг он такой, как о нем говорят все?
– Шшш, шшш, – успокаивает Майк, поглаживая мои волосы. – Ты же знаешь, что это неправда, Дженни.
– Но я не знаю, что еще можно сделать. Мы уже везде искали его, и все оказалось без толку. Видно, поискам и вправду пришел конец.
В глубине души я даже испытываю некоторое облегчение, что Майк взял решение на себя, но все равно мне жаль, что мы собираемся прекратить поиски и оставить Доминика совершенно одного, безо всякой помощи.
В конце концов слезы иссякают, и разум берет верх:
– Ты прав. У меня больше нет сил продолжать.
То, чем мы занимались, похоже на поиски пресловутой иголки в стоге сена, и я чувствую, что исчерпала все свои эмоциональные ресурсы. За последние недели я неимоверно устала. Келли временно отстранила меня от работы в салоне – как ради меня самой, так и ради сохранности волос наших клиенток. Но вот сейчас мой лучший друг, помогавший мне изо всех сил, говорит, что пора остановиться. Возможно, я должна последовать его совету.
– Почему бы нам с тобой сегодня не поработать? – предлагает Майк. – Давненько мы не наводили порядок в наших садах.
Должно быть, у меня на лице написано сомнение, поскольку мой сосед настаивает:
– Это было бы очень полезно. Говорят, смена деятельности так же хороша, как и отдых.
Я неохотно киваю, чувствуя себя слабой, как котенок, вероятно, из-за недостатка еды и сна. Конечно, нельзя заставлять Майка ездить со мной каждый день, а у меня нет сил, чтобы продолжать поиски в одиночку. Майк был таким хорошим и неустанно поддерживал меня, но я вижу, что и он дошел до предела.
Он готовит мне чай, а я сажусь за стол и опять начинаю плакать. Он тихонько садится рядом и ждет, пока я не выпью чай и не перестану реветь.
Его рука накрывает мою.
– Стало лучше?
– Да. – Мне удается изобразить что-то похожее на улыбку, но не знаю, буду ли я когда-нибудь опять чувствовать себя по-настоящему счастливой. Доминик неизвестно где. От этой мысли мне очень больно, и я начинаю понимать, что Майк, вполне возможно, прав. Немного работы на свежем воздухе не причинило бы мне никакого вреда.
– Давай покажем этому саду, где раки зимуют, – решительно говорю я.
Остается только надеть ботинки, и можно выходить.
И вот вместо того, чтобы накручивать бесполезные мили в поисках моей потерянной любви, мы будем работать до обеда в моем саду, а после обеда – в саду Майка, если удержится погода.
Арчи сидит на стене неподвижно, будто статуя, и наблюдает за нами, притворяясь, что ему совсем не интересно. Даже проклятый кот уже не тот с тех пор, как исчез Доминик. Арчи неохотно ест, а ведь раньше ничто не могло оторвать это животное от миски с едой. Он вялый, а не просто ленивый, каким был раньше, и даже угощение из креветок, которое я ему иногда даю, не вызывает у него никакого энтузиазма.
Я сгребаю листья, черные и липкие от дождя и холода, и складываю их в кучи. Потом мы вывезем их на свалку. Майк выполняет мужскую работу, то есть такую, которая связана с подъемом тяжестей. Вообще-то, этим должен был заниматься Доминик. Майк отпиливает ветки, хотя сейчас, вероятно, не самое подходящее для этого время года. Моему саду придется выжить после неквалифицированного ухода и явного пренебрежения.
Пока я работаю, мои мысли возвращаются в прошлое. Что еще могли мы сделать? Снова и снова осматривать одни и те же места в надежде, что это может привести к чему-нибудь? У меня все еще нет ни единой подсказки, где может находиться Доминик, и, кажется, поиски в сельской местности ничего не дадут. У меня ощущение неудачи, даже поражения, однако ради собственного душевного здоровья мне, кажется, придется смириться с тем, что Доминик, вполне возможно, никогда не вернется.
Но смогу ли я когда-нибудь двигаться дальше, если он так и не возвратится ко мне? Его приютила какая-то другая женщина? Что он делает сейчас? Он нашел жилье? Работу? Если да, то, возможно, уже скопил достаточно денег на билет домой. У меня в ящике все еще лежит его паспорт, но Доминик, наверное, мог просто заявить о его утрате и получить другой. Возможно, купил фальшивку. Кто знает, в наше-то время. Если бы мог, уехал бы он домой, в Кению? Забыл бы о нашей любви и женился на женщине масаи? Стала бы от этого легче его жизнь? Может быть, он все время только этого и хотел? Не ошиблась ли я, полагая, что мы всегда будем вместе, что он всегда будет здесь, со мной?
Мое сердце не позволяет мне верить в плохое. Если бы не мнение других людей, то Доминик все еще был бы здесь, в этом я уверена. Теперь я начинаю беспокоиться, что ему причинен какой-то ужасный вред, и чувствую бессилие, полную неспособность сделать хоть что-то, чтобы помочь ему. Вдруг он лежит раненый или замерзает в одной из тысяч канав или живых изгородей, которые мы с Майком пропустили и теперь никогда не узнаем об этом? Могли ли мы проехать в нескольких футах, не заметив его?
Вчера я весь день дремала на диване, то засыпая, то просыпаясь. Я даже спала часть ночи, пока в три утра не проснулась, обливаясь потом и мучаясь от желания. Мы с Арчи до рассвета бродили по дому, а я переключала телевизионные каналы, пока не настало время сделать вид, что завтракаю. Меня пугает, что я начинаю забывать Доминика. Все чаще приходится смотреть на его фотографию, чтобы вспоминать тонкие черты его красивого лица. Я боюсь, что со временем ритмичные тона его голоса исчезнут из памяти, а ощущение его крепкого тела, прижатого к моему, станет далекой и расплывчатой тенью.
– Брр, – говорит Майк, врываясь в мои мысли. Он пришел посмотреть, как продвигаются дела.
Я отступаю на шаг, показывая, сколько листьев сгребла.
– Ты много успела сделать.
Правда? Глядя на груду листьев перед собой, вижу, что он, вероятно, прав, хоть я и понятия не имею, что делала в течение прошлого часа. Мои мысли были полностью заняты Домиником. Я вновь переживала наши совместные поездки по Кении, то утро, когда он взял меня полетать на воздушном шаре, те ночи, которые мы с ним провели в палатке в объятиях друг друга.
Майк хлопает в ладоши, чтобы хоть немного согреться.
– Прохладно сегодня, я бы сказал.
Его постоянная поддержка и оптимистическое восприятие действительно помогли мне выжить. Не знаю, что бы делала без него.
Улыбаясь, я говорю:
– Что скажешь о горячем шоколаде?
– Хм. Предложение мне нравится.
– Пойду готовить его. Самое время сделать перерыв. – Я смотрю на часы и, к своему удивлению, вижу, что мы уже два часа возимся в саду. Надо признать, что от работы на воздухе мне стало немного легче. – Придешь через минутку?
Майк качает головой.
– Чуть позже, а пока положу часть веток в багажник моей машины. Если я окажусь в тепле, мне уже не захочется выходить.
К счастью, мусор из сада не нужно тащить через дом, потому что в задней стене есть ворота в проулок.
– Я не буду долго возиться с шоколадом. – Проходя мимо него, я касаюсь его руки. – Спасибо. Спасибо за все.
Майк улыбается.
– Ты же знаешь, что не должна благодарить меня.
По пути к дому я, погрузившись в раздумья, снимаю грязные садовые перчатки. Как бы я справлялась без Майка? Какой была бы моя жизнь без него?