Руки мои сложены на коленях. Рукава черного платья закрывают запястья, руки от них нестерпимо зудят. Ненавижу шерсть.

– Теперь же необходимо доказать, что колдовство существует! – громыхает голос с подмостков старинной церкви. Тот мужчина из леса. На вид он слишком молод для такого голоса. – Существование этого явления многими отрицается… Главный их довод в том, что они никогда не видели ведьм, а значит, их нет. Так же вы или я можем сказать, что никогда не встречали грабителей на дорогах, а значит, их там никогда и не было.

Я украдкой окидываю взглядом собравшихся, проверяя, считает ли кто-нибудь еще это заявление безумным. Оказывается, церковные скамьи просто ломятся от людей, одетых в такую же ужасную одежду, как и я. И с чепцами на голове, конечно.

– Какого черта? – говорю я.

Все взгляды обращаются ко мне.

– Не взывай к тому, чьего внимания не желаешь, – возвещает мужчина, глаза его буравят меня.

Мужчина делает несколько шагов в мою сторону. Я проталкиваюсь мимо сидящих на скамье людей и кидаюсь в проход. Веревка царапает плечо. Отшатываюсь от нее и поднимаю голову – с потолка свисает петля. Когда взгляд мой вновь падает на мужчину, он всего в нескольких дюймах от лица.

Я резко распахиваю глаза и хватаюсь за столешницу.

– Как приятно с вашей стороны к нам присоединиться, – говорит миссис Хоксли, губы ее сжимаются в тонкую линию, как у рыбы.

Слева от меня сидит встревоженная Сюзанна. Школа. Точно, сейчас утро четверга. Я протираю глаза.

– Извините, – прошу я и опускаю взгляд на книгу о Коттоне Мэзере, лежащую на парте. Не помню, как доставала ее из сумки. Я действительно плохо высыпаюсь.

– Как я говорила, те из вас, кто задействован в исторической реконструкции, на первый урок отправятся в актовый зал. Мистер Уордуэлл и мисс Эдельсон просили напомнить вам об этом. И так каждый четверг следующие две недели.

Не лучшие новости. В приоткрытое окно задувает ветер, принося с собой прохладный воздух с ароматом осени. Звенит звонок. Я снова протираю глаза и надеваю куртку. Наследницы убегают из кабинета, не сказав ни слова. Вот вам и вежливость.

Выхожу в коридор, медленно направляясь к актовому залу. При виде меня народ отшатывается, словно боится коснуться. Чтоб ее, эту сыпь.

– Сэм, – зовет миссис Липпи, которая стоит прямо у дверей актового зала и машет мне рукой. Волосы ее патлами свисают вокруг лица, а на зубах виднеются следы помады.

Только не это.

– Все в порядке?

– Да, прекрасненько. Но нужно, чтобы сегодня после уроков ты зашла ко мне.

– Я думала, до понедельника у нас не назначено встреч. – У меня нет на это времени.

– Как и я. Но получила несколько звонков, и не все они были приятными. – Она поправляет брошку-уточку. – Родители волнуются. Как и все мы. Но некоторые больше, чем другие.

Замечательно. Теперь все станет только хуже. Что будет, когда Вивиан снова вызовут к директору? Если она расскажет правду, меня могут исключить. А судя по тому, как развиваются наши отношения в последнее время, не удивлюсь, если так и будет.

По коридору разносится трель звонка.

– Хорошо, тогда я пойду на занятие.

Я открываю тяжелую дверь и шагаю по длинному центральному проходу к мистеру Уордуэллу.

– Вы опоздали, – возмущается он, протягивая бумаги – судя по виду, сценарий.

Все уже на сцене. А вместе с классом мисс Эдельсон в зале будет вдвое больше человек, наблюдающих, как я запинаюсь, читая реплики. Во рту пересыхает. Многие меряют меня неприязненными взглядами. Кроме Джексона, конечно. Я поднимаюсь на сцену и останавливаюсь рядом с ним. Джексон улыбается.

– В распечатках, которые я вам раздал, содержится весь сценарий и сценические указания. Сегодня мы все прочитаем вслух. Таким образом, если появятся какие-либо вопросы, их можно будет сразу же задать, – с энтузиазмом в голосе рассказывает мистер Уордуэлл, и я могу предположить, что это он написал пьесу.

Мисс Эдельсон подходит к нему. Недалеко от нас с Джексоном стоят Элис, Мэри и Сюзанна в компании Лиззи и Джона. Не знала, что они в классе мисс Эдельсон, но готова поспорить: им было прекрасно известно о том, что я учусь у Уордуэлла. Так вот почему они так невежливо убежали из класса! Потому что не хотели идти со мной! Я покусываю губу. Элис и Лиззи, кажется, о чем-то спорят, но их голоса слишком тихие, не могу разобрать ни слова.

– Все, кто не задействован в проигрываемой сцене напрямую, стоят за кулисами и ждут своей очереди, – скрипуче-писклявым голоском объявляет мисс Эдельсон. – Уборные есть за сценой. Если кому-то понадобится ими воспользоваться – пользуйтесь, только не пропустите свою сцену.

Руки трясутся, пока я листаю первые страницы, выискивая имя Коттона. Его там нет.

– Повтори еще раз, кого ты играешь? – шепчу я Джексону.

– Преподобный Пэррис. Я самый первый, – говорит он с напускным энтузиазмом.

Я сочувствую ему, хоть Джексон и абсолютно спокоен. Мы располагаемся за кулисами, Джексон и еще несколько человек выходят в центр сцены. Ко мне никто не стоит ближе чем на десять футов. Это нечестно. Все шарахаются в стороны, словно у меня проказа, а я всего лишь была единственным человеком без сыпи.

Краем глаза замечаю, что на меня пялится Лиззи. Не могу сдержаться, смотрю на нее. В руках она держит куклу-вуду с надписью «Мэзер», вокруг шеи которой обмотано нечто, отчетливо напоминающее волосы. Могу предположить, что мои волосы. Другие Наследницы этого не замечают, а может, им просто все равно. Возможно, все сказанные Сюзанной слова были лишь для того, чтобы вытянуть из меня информацию. Живот скручивает, и я поворачиваюсь в сторону уборной.

Проскальзываю в зал за сценой. Он тускло освещен и пахнет как старый чердак. Здесь находятся шкивы, контролирующие занавес, и большие металлические полки. Я устремляюсь в сторону коридора в дальнем правом конце зала. Вдруг рот накрывает теплая ладонь, рывком прижимая мою голову к мужской груди. Пытаюсь вырваться, но хватка парня слишком сильна.

– Как легко причинить тебе боль, – шепчет Джон, и шея моя напрягается. – Тебе не следовало приезжать в Салем, Мэзер. Мы все о тебе знаем. Ты задолжала мне за ту сыпь. А Лиззи…

Я со всей силы ударяю его локтем по ребрам. Джон хрипит и слегка отнимает руку, зажимающую мой рот, – достаточно, чтобы у меня появилась возможность ее укусить. Сильно укусить. Джон реагирует не сразу, и я уже пугаюсь, что не больно. Другая рука крепче стискивает мои ребра, не позволяя сделать вдох, но я продолжаю хвататься зубами за его ладонь.

Внезапно Джон меня отпускает. Бросаюсь вперед, прочь от него, и в полутьме зала падаю на регулирующие занавес веревки. Запутываюсь в них и всеми силами пытаюсь выбраться, высвободить ноги. Чтобы устоять, я хватаюсь за одну из веревок.

Когда уже собираюсь повернуться к Джону в страхе, что он снова броситься на меня, перед глазами все чернеет. Я в панике оглядываюсь, но не вижу ни единого уголка зала. Лишь веревку в своих руках – каждый ее перекрученный жгутик – и больше ничего. Паника иголочками пробегает по коже. На верхнем конце веревки висит тело. Девушка медленно покачивается, поворачиваясь ко мне, но лицо ее закрыто волосами.

Спустя пару секунд – или, может быть, целую вечность – я отпускаю веревку. В то же мгновение чернота рассеивается, и взгляду снова является зал за сценой. Но картина, развернувшаяся передо мной, столь же ужасна, сколь вид повешенной девушки. Одна из огромных металлических полок валяется на полу, все ее содержимое рассыпалось по залу. А под ней Джон – лежит лицом вниз, и кровь вытекает из раны на его голове.

Я застываю на месте. Это же то самое видение, которое было в лесу. Зал наводняют ученики. Раздаются крики. Мистер Уордуэлл проталкивается через толпу.

– Мисс Эдельсон, звоните девять-один-один! – кричит он. Потом обращается к паре испуганных учеников: – Помогите убрать полку!

Чтобы поднять ее, требуется пять человек. Джексон среди них. А между тем вокруг головы Джона постепенно образуется кровавая лужа. Лиззи кричит, кидается к нему. Сюзанна, Мэри и Элис ее успокаивают, но я не могу разобрать их слов.

– Разойдитесь все! – вопит мисс Эдельсон. Несколько учеников пятятся еще дальше, Наследницы оттаскивают Лиззи от Джона.

– Сэм, Саманта! – Ко мне подходит Джексон.

Мисс Эдельсон пытается вывести шокированных этим происшествием учеников из зала. Картинка перед моими глазами то расплывается, то снова становится четкой. Время все идет, но я не могу сказать, сколько уже миновало. Кто-то плачет. В зал приходят еще учителя, а вместе с ними и Бреннан. Затем являются работники «неотложки».

– Пульса нет, – говорит один из них.

Джексон встает между мной и телом Джона, закрывая от глаз вид кровавой лужи. Я моргаю. Джексон берет меня за руку и осторожно поднимает. Ноги двигаются, их не стягивают веревки. Он спрашивает, в порядке ли я, но рот отказывается отвечать. Из головы не уходит мысль о видении. Я ведь даже не пыталась выяснить, кого тогда увидела. А теперь уже слишком поздно.

Сколько секунд я упустила, когда мне померещилась повешенная девушка? Я не слышала, как упала полка. Не понимаю, как она вообще могла упасть сама по себе. Единственное, в чем я сейчас уверена: нужно узнать, кто была та повешенная, и рассказать о видении Наследницам.

Поднимаю голову и осматриваю зал в их поисках, впервые действительно замечая творящийся хаос. Я сижу в первом ряду актового зала. Когда только успела сесть?

– Думаю, она в шоке, – объясняет Джексон полицейскому с пышными серыми усами, расположившемуся на сиденье рядом со мной.

– Эй, ты меня слышишь, Сэм? – хриплым голосом спрашивает полицейский.

– Да. – Я встречаюсь с ним взглядом.

Джексон, кажется, вздыхает с облегчением.

– Сможешь ответить на несколько вопросов по поводу того, что случилось?

– Думаю, да, – отвечаю я.

– Я капитан Брэдбери. Мы будем продвигаться по вопросам медленно и аккуратно. Дай мне знать, если нужен будет перерыв, – сообщает он.

Джексон садится с другой стороны от меня.

– Хорошо. – В зале полно полиции, и других учеников тоже опрашивают.

– Как я понимаю, ты была единственным человеком за сценой, кроме Джона, когда упала полка. Расскажешь, что помнишь? – Он облизывает палец и перелистывает страницу блокнота.

– Я пошла за сцену в уборную. – Голос мой дрожит. – Одной рукой Джон зажал мне рот, другой перехватил поперек живота. – Джексон напрягается. – Он шепнул на ухо: «Как легко причинить тебе боль». Мне удалось ударить его локтем по ребрам и укусить за руку. Джон расслабил руки, и я полетела вперед, на веревки. Я запуталась в них.

Брэдбери хмурит брови:

– Хочешь сказать, что молодой человек на тебя напал?

– В каком-то смысле.

– До этого случая были ли у вас с ним ссоры?

– Нет. – Я не могу рассказать ему о шкафчике или о камне, потому что для этого нет никаких доказательств.

– И как же упала полка? – спрашивает Брэдбери.

– Я не уверена. В глазах все почернело, когда я ударилась о веревки. – Повешенная девушка. – А потом он уже лежал на полу.

– Сомневаюсь, что тебе хватило бы сил перевернуть полку… Чтобы сдвинуть такую, потребуются два моих самых крепких офицера. Полагаю, что-то еще должно было случиться. Ты что-нибудь слышала? Видела кого-нибудь?

Он уже успел посмотреть на полки? Должно быть, я долго здесь сижу.

– Нет. Я потеряла сознание.

– Скорее всего, от шока. Так бывает. – Он действительно пытается быть милым. – Если вспомнишь что-нибудь еще, даже через несколько дней, обязательно мне позвони. – Капитан протягивает мне визитку. – Мы могли бы пригласить тебя в участок, чтобы сделать официальные записи.

– Хорошо, – соглашаюсь я, рассматривая карточку с изображением ведьмы и запихивая ее в кошелек.

Брэдбери поднимается и похлопывает меня по плечу.

– Сэм, Джон напал на тебя? – сомневается Джексон.

– Он умер, да? – Но ответ уже известен, и он невыносимо тяжел.

Джексон кивает:

– Я позвоню маме и попрошу забрать нас.

– Где Наследницы? – Я снова осматриваю зал. – Я должна кое-что им сказать.

– Они ушли. Лиззи была в истерике.

Нельзя оставить это видение без ответа. О прошлом я не думала, и вот человек умер. Следующей будет девушка, возможно знакомая мне. Нужно найти Элайджу. Я встаю, Джексон поднимается следом. Ноги подкашиваются, а голова кружится. Я чувствую руку Джексона на своей, и комната расплывается перед глазами.