Найдя на кухню, я тру глаза, щурясь от яркого утреннего света. Кофе уже сварен, в доме стоит тишина. Машины Вивиан нет на подъездной дорожке. Словно теперь она меня избегает. Почему-то от этого становится еще больнее, чем от ее гнева. Это Вивиан продала квартиру и лгала мне; Вивиан дала мне пощечину. Разве справедливо, что вдобавок ко всему она теперь еще злится на меня?

Достаю чашку, наполняю ее кофе пополам со сливками и добавляю щепотку корицы. В мусорном ведре появились новые бутылки из-под вина. Может, Вивиан ждет смерти отца, чтобы просто избавиться от меня? У меня нет семьи, некуда пойти. Почему она перестала обо мне заботиться? Я качаю головой. Нужно прекратить об этом думать.

– Элайджа, – зову я, размещаясь за круглым деревянным столом на кухне.

Он тут же появляется, держа в руках старинную книгу в кожаном переплете. Присаживается за стол и улыбается:

– Отлично. Ты проснулась.

Я мгновенно краснею и утыкаюсь взглядом в чашку кофе. Вид ямочек на щеках напоминает мне о прикосновениях его губ. Перевожу разговор на привычную утреннюю тему:

– Как сегодня папа?

– Все так же.

Сегодня суббота, прошла неделя с тех пор, как мы в последний раз были в больнице, и разлука с отцом вызывает у меня панику.

– Мне так хочется его навестить.

– Ты помогаешь ему больше, оставаясь здесь.

На лице Элайджи читается сочувствие, и я благодарна за эту поддержку.

– Что за книга?

– Старая книга заклинаний. С ее помощью я смогу понять, что за заговор наложен вокруг дома в лесу. На поиски книги, не защищенной какими-либо чарами, у меня ушла вся ночь.

– Удивительно, что духу можно причинить боль. – Впрочем, в этом мире много странного.

– Понимаешь, мое существование как духа не имеет определенных временных рамок. Не хочется провести под заклятием несколько сотен лет по собственной неосторожности.

Мысль о том, что в предметах может содержаться подобная сила, вызывает тревогу.

– Такое действительно может случиться?

– Саманта, смерть доказывает, что этот мир гораздо более фантастическое место, чем ты думаешь. Завеса между возможным и невозможным часто оказывается приподнята.

– Думаю, мне тоже стоит присоединиться к поискам заклинаний. А то я ощущаю себя лишней.

– И как же?

– Ну, у меня еще сохранился тот пергамент с заклинанием. Возможно, удастся найти какие-нибудь раскрывающие личность чары, которые можно будет использовать, чтобы определить, кто сотворил то заклятие. – Если по счастливой случайности это сработает, то сэкономит мне кучу времени.

Элайджа улыбается:

– Хотим стать ведьмой, да?

– Не смешно, – притворно возмущаюсь я. – Так ты выяснил, что означают те камни в старом доме?

– Полагаю, это какие-то связующие чары, которые помогают удерживать что-то внутри или, наоборот, не впускать. Я не уверен. Они также могут использоваться, чтобы скрыть дом от чужих глаз. Я не особо далеко продвинулся в данном расследовании.

Интересно, почему Элайджа использует старую книгу заклинаний, чтобы разобраться с современностью? Я замираю, не донеся чашку до рта.

– Элайджа, как думаешь, есть ли вероятность, что твоя невеста до сих пор может находиться где-то поблизости?

Он сжимает губы:

– Да. Есть. Это самый большой мой страх. Одна из причин, почему я не возвращался в Салем.

– Но ты ее не видел? Так? Ты бы заметил, если бы она была здесь? – Только безумного духа, влюбленного в Элайджу, мне сейчас и не хватает.

– Первые несколько дней после возвращения в Салем я был начеку. Но она не появлялась, и я слегка расслабился. В итоге решил, что она просто отошла в мир иной. Но вчера мои опасения насчет нее вернулись.

Уверена, если бы она знала, где находится его дух, последние три сотни лет стали бы для Элайджи невыносимыми.

– Как ее зовут? Странно продолжать называть ее просто «невестой».

– Как я сказал тебе вчера, в именах содержится сила. Я был достаточно осторожен, чтобы не произносить ее имени вслух все эти годы, и о том же попрошу тебя. Но тебе известно ее имя. Это она обвинила Берроуза и Джайлза Кори… Она свидетельствовала против Сюзанны Мартин…

Солгу, если скажу, что не задумывалась об этом раньше. И его слова только утвердили мои подозрения. Могу поспорить, невесту его звали Анна. Она была главной среди девушек, уверяющих, будто они пострадали от колдовства обвиняемых. Я киваю.

– Я не назову ее по имени. Можно посмотреть книгу?

Элайджа передает ее мне, книга оказывается удивительно тяжелой. Кожаный переплет старый, потрескавшийся, на нем еще видны следы серебряного тиснения. Я осторожно открываю ее, страницы плотные и мягкие, будто ткань. Заклинания написаны каллиграфическим почерком, напоминающим записи Элайджи. Книга дарит какое-то особое уютное ощущение, как и многие другие предметы старины.

Я листаю страницы. Заклинания для любви, защиты, роста и гармонии. Должно быть, книга принадлежала доброй ведьме. Я едва не смеюсь от этой мысли. Наконец я наталкиваюсь на страницу с заголовком «Исток заклятия». Просматриваю текст.

– Здесь говорится, что данное заклинание раскрывает знак ведьмы, таким образом можно узнать, кто твой противник.

Брови Элайджи сходятся на переносице.

– Не знаю, Саманта. Если это сработает, есть риск привлечь внимание ведьмы. Она может почувствовать, что ты ищешь ее. Внимание настолько сильной ведьмы, что смогла сотворить целую эпидемию сыпи, – не то, что тебе сейчас нужно.

Возможно, он прав. Но это наш лучший вариант.

– Может быть. Но я считаю, рискнуть стоит. Кроме того, если это Лиззи, она и так меня ненавидит.

– А что, если не Лиззи? – спрашивает он.

Видение о повешении Берроуза, которое показал Коттон, намекало, что у меня есть тайный враг. Это нечто конкретное, то, что сможет выровнять чаши весов.

– Значит, будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Я и так уже в самом эпицентре… Ты же не считаешь, что это могла быть твоя невеста?

– Нет. Мертвые не могут колдовать. – В его словах слышна категоричность, такая отчетливая, что я даже задумываюсь, а не пробовал ли Элайджа сам колдовать.

Хотя бы ее можно вычеркнуть. Я изучаю список необходимых компонентов, из которых знаю не все. Впрочем, я никогда не была сильна в ботанике. О черт! Сказано, что все волшебные травы должны быть срезаны перед началом колдовства самим творцом заклинания.

Элайджа встает у меня за спиной:

– Как планируешь раздобыть все это?

Без машины и помощи Вивиан выбор невелик. Я выглядываю в кухонное окно.

– Можно попросить миссис Мэривезер. Подозреваю, что в ее огромном саду есть часть – если не все – из этих растений.

Конечно, не хочется приближаться к Джексону, но дело сейчас совсем не во мне и моих желаниях. Плюс к тому миссис Мэривезер любит готовить. Уверена, она сможет рассказать, где достать некоторые травы, если в саду их не найдется. Я беру из ящика кухонного стола бумагу и ручку и составляю список ингредиентов. Элайджа хмурится:

– Мне это совсем не нравится.

– Мне тоже, но нужно постараться сделать все возможное. Ночью заглядывала Сюзанна, рассказала о новых несчастных случаях в Салеме. Наша проблема быстро разрастается.

Судя по взгляду, он со мной согласен. Я заканчиваю список, и Элайджа исчезает, забирая с собой книгу. Это нормально. Наверное, с миссис Мэривезер легче будет поговорить без него. Я делаю последний глоток кофе и ставлю чашку в раковину. Выхожу через кухню и прямо по траве шагаю к дому миссис Мэривезер. Всегда есть шанс, что Джексон еще спит. Я стучусь в заднюю дверь, и уже через секунду меня встречают ее розовые щеки и теплая улыбка.

– Доброго тебе утра, – говорит она с игривым ирландским акцентом.

Я улыбаюсь и переступаю через порог.

– И вам прекрасного дня.

Миссис Мэривезер сияет:

– Как ты узнала, что это правильный ответ?

– Ездила в Ирландию с папой, когда была маленькой. – Я прислушиваюсь, боясь столкнуться с Джексоном, пока иду следом за миссис Мэривезер по коридору, но в доме тихо.

– Входи, присаживайся. – Она проходит через арочную дверь на кухню.

Я занимаю место за кухонным столом, вновь покрытым великолепными десертами. Миссис Мэривезер предлагает угощаться, и я с удовольствием соглашаюсь.

– Я хотела спросить, можно ли взять кое-какие растения из вашего сада? – интересуюсь в перерывах между укусами.

– Конечно же можно! Что тебе нужно?

От ее энтузиазма становится чуточку легче. Я достаю список из кармана толстовки.

– Черемша. Ягоды гаультерии лежачей. Побеги папоротника, – читает она вслух и с любопытством смотрит на меня. – Зачем тебе все это?

– Э-э… для рецепта.

– А ты знаешь, что все перечисленное – исконные растения Новой Англии?

Что абсолютно логично, если книга заклинаний была составлена во времена Элайджи. Ведьма, которой она принадлежала, должна была использовать местные компоненты.

– Нет. Как забавно. – Голос мой звучит выше и писклявей, чем обычно.

– Гаультерия растет в лесу.

Это нехорошо.

– Значит, у вас ее нет?

– Честно говоря, есть, – улыбается она. – Я использую ее для традиционного американского медицинского сбора. Но дело в том, что кроме чая ее ягоды требуются только в единственном рецепте – для приготовления сезонных маффинов.

Миссис Мэривезер знает, что это странный ингредиент. Стоило потратить несколько минут и проверить список, прежде чем наведываться сюда.

– О-о-о…

Она подходит к кухонному уголку.

– Саманта, черемша и гаультерия не могут быть в одном блюде.

Я рассматриваю разнообразные десерты, надеясь найти в них какой-нибудь совет.

– Боюсь, вы посчитаете меня сумасшедшей.

– Ты будешь удивлена, насколько многое я могу принять, особенно если это правда.

Она так спокойна и беспристрастна, что я чувствую себя ужасно. О чем я только думала, когда решила, что такой глупой уловкой смогу обмануть женщину, зарабатывающую кулинарией?

– Это для заклинания.

К моему удивлению, она смеется.

– Ты говоришь прямо как твой отец. Мы частенько совершали набеги на родительские сады, пытаясь смешать какое-нибудь зелье. Подозреваю, именно поэтому он в итоге стал импортером специй, а я – пекарем.

Я едва не давлюсь булочкой. Папа? Смешивал зелья? Казалось, это последнее, чем он мог заняться. Мне он не позволял даже купить предсказание в автоматах на ярмарках. Внезапно папин бизнес открывается для меня в новом свете. Насколько сильно он изменился после смерти матери?

– Зелья хоть раз сработали?

– О нет. Но это не останавливало новых попыток. – Миссис Мэривезер снова смеется. – Не представляешь, как злилась Шарлотта, когда мы утащили из сада всю мяту, которую она любила класть в лимонад.

Теперь я тоже улыбаюсь.

– Значит, вы не думаете, что я сошла с ума?

– Я из Салема. В любом месте этого города в шаговой доступности есть десяток магазинчиков, предлагающих разнообразные тоники, зелья и снадобья для истинной любви и вообще для всего, что только пожелаешь. Все вокруг клянутся, что мои тортики приносят счастье. Ничто так не поднимает дух, как магия тройного шоколада. – Она подмигивает.

Я никогда не задумывалась, что здесь заклинания могут быть частью культуры.

– Извините, что сразу вам не сказала.

– Не беспокойся. Доверие вырастает со временем. Ты еще только сажаешь первые его семена. – Она вытирает руки о фартук. – Ну что, достанем все необходимое?

Я запихиваю в рот последний кусочек халвы с помадкой и корицей. Следом за миссис Мэривезер выхожу на улицу и по узкой каменной дорожке иду к ее огромному саду. Часть растений укрыта в теплице, остальные огорожены низеньким каменным забором. Миссис Мэривезер указывает на него.

– Моя мать всегда говорила, что такие камни – зимний урожай Новой Англии. Потому что каждый год, когда сходил снег, повсюду валялась куча булыжников. Вот из них и строили стены.

Сначала она отводит меня к гаультерии, протягивает деревянную миску, чтобы собрать ягоды, и настойчиво предлагает попробовать одну – она словно лесные ягоды. Мы продвигаемся по списку, и миссис Мэривезер рассказывает о вкусе каждого растения и объясняет, какие из них можно использовать для лечения нервозности, болезней и даже в качестве косметики.

Миска быстро наполняется. Я довольна новым опытом, а поэтому улыбаюсь, когда мы возвращаемся в дом. Теперь понимаю, почему миссис Мэривезер была лучшей подругой папы. Она одна из самых добродушных людей, которых я когда-либо встречала.

– А теперь, Саманта, – говорит она, когда мы заходим на кухню, – не хочешь ли принести сюда рецепт этого заклинания, чтобы я могла помочь тебе его приготовить?

Если варить зелье здесь, не будет риска, что Вивиан внезапно вернется домой и увидит, как я колдую. К тому же инструкции кажутся сложными, помощь будет нелишней. Но тогда придется объяснять, для чего это заклинание.

– Ох, да ладно. Будет весело. А когда Чарли очнется, мы расскажем ему обо всем и хорошенько посмеемся. – Миссис Мэривезер так рада идее.

Замечание о папе решает дело. Сомневаюсь, что история с заклинанием его позабавит, зато мне нравится другая идея: очнувшийся папа, который смеется вместе с нами.

– Хорошо. Сейчас вернусь.

Я отставляю миску и бегу по траве домой. Стоит мне только открыть дверь, за ней уже стоит Элайджа.

– Я слышал, – сообщает он.

Не уверена, хороший или плохой смысл он вкладывает в эти слова. Элайджа отдает книгу. Снова открываю дверь, но дух остается на месте. Я замираю.

– Ты идешь?

– Немного побуду один. Я кое-что ищу.

По смутному ответу понимаю, что это связано с его невестой.

– Ладно. Скоро увидимся. Удачи в поисках, – говорю я и вновь выбегаю на улицу.

Я возвращаюсь к миссис Мэривезер и кладу старинную книгу на кухонную стойку.

– Разве не прелесть? Ей, должно быть, две-три сотни лет. – Она изучает кожаный переплет. – В детстве я бы все отдала за такую книгу!

Она листает страницы, охая и ахая над названиями заклинаний и зелий.

– И какое собираешься делать ты?

– «Исток заклятия», – отвечаю я, но миссис Мэривезер ждет пояснений. Чувство такое, будто с головой прыгаешь в ледяную воду. – Не знаю, рассказывал ли Джексон, но меня обвинили в том, что на вечеринке у всех появилась сыпь. Я пытаюсь выяснить, кто это сделал, уверена – меня подставили.

Я достаю из кошелька небольшой кусочек пергамента и протягиваю его миссис Мэривезер.

– Это нашли на вечеринке.

Она разворачивает пергамент, пока я листаю страницы книги заклинаний.

– А я-то думала, что мы будем варить зелье для заклинания истинной любви, – говорит женщина, становясь намного серьезней, чем мгновение назад. Она изучает выбранное мной заклинание. – Что ж, попробовать определенно стоит.

– Мам… Сэм? – На кухню заходит Джексон, на нем пижама, светлые волосы в беспорядке падают на глаза.

Сердце пускается в галоп, и я инстинктивно закрываю книгу заклинаний от взгляда Джексона. С трудом сдерживаю волну эмоций, грозящих захлестнуть меня. Парень с подозрением переводит взгляд с меня на мать.

– Завтрак? Могу предложить прекрасный киш с брокколи и чеддером, он еще теплый, а твой стаканчик апельсинового сока стоит в холодильнике.

Джексон смотрит на меня:

– Чем вы тут занимаетесь?

– Заклинанием, – повседневным тоном отзывается миссис Мэривезер.

Видеть такой явный шок на лице Джексона немного неуютно.

– Никаких заклинаний на моей кухне, Сэм.

Я вздергиваю подбородок и твердо смотрю на него.

– Если хочешь, помоги нам, милый, – продолжает его мать. – Если же нет, пожалуйста, не сможешь ли ты поесть в другой комнате? Нам не стоит отвлекаться.

– Мам! Я не шучу!

Миссис Мэривезер делает небольшую паузу:

– Ладно, дорогой мой. Что тебя волнует?

– Ты сама знаешь. Столько лет все вокруг думали, что ты сумасшедшая, из-за ее… – Он выглядит недовольным.

– Моей бабушки, – предполагаю я, уже зная, что права. Джексон говорил, что жители города обходили его маму стороной, потому что считали ее безумной. Не только из-за депрессии, но и из-за «иных причин». До сих пор я просто не пыталась сопоставить все факторы.

– Наконец-то все пришло в норму, и что теперь? Заклинания? А ты… – Джексон поворачивается ко мне, но предложение не заканчивает. Во взгляде его осуждение.

Миссис Мэривезер наблюдает, как сын борется с эмоциями.

– Я сейчас на собственной кухне. А тебе не стоит так беспокоиться о том, что подумают окружающие. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что Шарлотта была мне как вторая мать. Я не жалею ни об одном мгновении, проведенном с ней, что бы ни подумали о нас разные глупцы. Не так я тебя растила, будь выше этого.

Джексон снова устремляет взгляд на меня:

– Ты была права. Люди рядом с тобой страдают.

– А сам-то? – Я стараюсь, чтобы голос звучал уверенно, но он дрожит. – Помогаешь Наследницам от меня избавиться?

Он опускает глаза и качает головой:

– Так и думал, что ты решишь, будто это правда. Зачем я только волнуюсь? – Джексон так смотрит в ответ, что я жалею о каждом сказанном слове, а потом разворачивается и уходит.

– Джексон, – зову я, но он не сбавляет шаг.

Миссис Мэривезер успевает перехватить меня, не позволяя броситься за ним.

– Не трогай его пока. Джексон из тех людей, которым нужно все взвесить. Если на него надавить, станет только хуже.

– Простите, миссис Мэривезер.

– Не нужно извиняться. Ты не сделала ничего плохого.

Нет, сделала. Предполагала худшее о парне, который все это время был добр ко мне. Я отворачиваюсь, смотрю на травы, которые помогла собрать миссис Мэривезер, и ощущаю себя мерзким, прогнившим человечком.

– Я пойду.

Выражение ее лица смягчается.

– Никуда ты не пойдешь. Нам еще предстоит сварить зелье. Какой смысл, если все будут несчастны?

– Но как же Джексон?

Миссис Мэривезер разглаживает фартук.

– Знаю, ты беспокоишься о нем. Это так мило с твоей стороны. Мой Джексон, да благословит его Бог, очень практичный и реалистичный мальчик. Прямо как отец. Но иногда людям важнее не чтобы верили в них, а верить самим. Когда-нибудь он это поймет. Просто будь терпелива с ним, Сэм.

Что она имеет в виду? Что ему нужно верить в меня или мне в него?

– Спасибо, что вы так добры ко мне.

– Ладно, милая, теперь к делу. – Она заново завязывает фартук. – Что нужно сделать первым?

Я поворачиваюсь к книге, пытаясь не обращать внимания на грусть.

– Нужно прокипятить ягоды.

Миссис Мэривезер достает маленький, но тяжелый даже на вид котел.

– Это котелок, который использовали для похлебки. Поэтому супы иногда до сих пор так называют.

Она наполовину наполняет его водой и доводит до кипения. Когда мы кидаем ягоды гаультерии, кухню обволакивает аромат мятной жвачки. Вместе мы читаем дальнейшие указания. К счастью, миссис Мэривезер их даже понимает, потому что лично я не представляю, как можно «тщательно измельчить листовую зелень».

Миссис Мэривезер подает мне разделочную доску и нож:

– Сначала отдели корень от стебля. Вот так. Потом раздели по всей длине. А теперь держи пальцами и режь на маленькие аккуратные кусочки.

Скорость ее движений впечатляет. Я беру нож и пытаюсь их повторить, но, увы, я на восемьдесят процентов отстаю от нее по скорости и на все сто по аккуратности. Вместе нам удается привести всю зелень в нужный вид и кинуть листья в кипящий котелок.

– Ух… какой сильный запах! – восклицает миссис Мэривезер, наблюдая, как травы бурлят в воде, словно густой суп.

Я перепроверяю, соблюден ли рецепт, а миссис Мэривезер достает из шкафчика пипетку. Мы расчищаем поверхность стола рядом с котелком, и я осторожно разворачиваю крошечный кусочек пергамента. В том, что мы делаем это вместе, есть что-то захватывающее. Я всегда представляла, что примерно так девочки пекут печенье с мамами.

Делаю глубокий вздох и концентрируюсь на словах:

Я набираю пипеткой немного горячего зелья из котла и выдавливаю на пергамент три капли. Мы смотрим на них, боясь даже моргнуть. Алая жидкость покрывает крошечный клочок бумаги, чернильные символы размазываются, истекают кровью. А потом красное зелье внезапно стекает к центру пергамента и собирается в одной точке. Получившаяся капля принимается кружить по бумаге, словно ведомая невидимой рукой. Спустя несколько мгновений на бумаге появляется изысканное красное перо.

Я пристально смотрю на него, желая увидеть другой знак. Все, что угодно, только не перо. От нервов скручиваются внутренности, и я едва не роняю пипетку на пол.

– Воронья женщина, – тихим голосом выдавливает миссис Мэривезер.

Беру кусочек пергамента за самый край, стараясь как можно меньше к нему прикасаться.

– Прошу прощения, но мне срочно нужно бежать. – Я забираю книгу. Нужно найти Элайджу. Сейчас же.

– Что именно означает этот знак? – Миссис Мэривезер серьезна, от ее прежней бурлящей радости не осталось и следа. – Твоя бабушка говорила…

Прерываю ее на полуслове. Если я сейчас же не уйду, то умру от панической атаки.

– Я не уверена. Если смогу найти объяснение, то обязательно расскажу все вам, обещаю. И еще раз прошу прощения, что вот так убегаю.

Я вылетаю из кухни прежде, чем миссис Мэривезер успевает что-либо ответить.

– Элайджа! – зову я, мчась по траве.

Когда распахиваю заднюю дверь дома, дух стоит в коридоре. Я протягиваю пергамент. На лице его не просто удивление. Там злость.

– Быть такого не может, – уверяет он сам себя. – Разворачивайся, Саманта. Мы уходим.

Раздается хлопок передней двери.

– Сэм? – кричит Вивиан.

Если убегу сейчас, она увидит. И я стою, не зная, как поступить.

– Да?

Элайджа забирает у меня книгу и пергамент в тот момент, когда Вивиан выходит в коридор.

– Где ты была? Я раза три обошла весь дом и звонила тебе на мобильный. Я думала, мы… – Она замечает выражение моего лица и останавливается. – Что-то произошло?

– Э-э… да. – Я прекрасно понимаю, что она ни за что не поверит, будто у меня все в порядке.

– Быстрее, Саманта, – торопит Элайджа. – Если ты не пойдешь сама, я просто унесу тебя отсюда.

Его настойчивость мешает думать.

– Я забыла, что не сделала задание на понедельник.

Беспокойство покидает лицо Вивиан.

– Я подумала, что мы можем навестить твоего отца. И заодно обсудить наши постоянные ссоры, последнее время их стало слишком много. Знаю, тебе было нелегко, да и я была на взводе.

Удивительно. Мачеха никогда раньше не пыталась так решать проблемы. Впрочем, раньше мы и не ругались так сильно. Часть меня искренне желает согласиться простить Вивиан и поверить, что есть какое-то объяснение, что она не просто так скрывала медицинскую страховку. Но сейчас необходимо пойти с Элайджей и выяснить, что означает это перо на пергаменте.

– Мне нужно встретиться с ребятами в библиотеке, – поворачиваюсь я к задней двери. Сама мысль о том, чтобы уйти, убивает меня, но здесь оставаться нельзя.

– Вот ответ на то, что я пытаюсь быть милой, хотя должна злиться из-за твоего поведения! – восклицает она, боль в голосе близка к ярости. – И я не разрешала тебе уходить из дома.

Я хватаюсь за дверную ручку. Бросаю последний взгляд на Вивиан – она кипит от злости – и бегу.

– Не смей убегать от меня! – вопит мачеха так громко, что ее слышно в конце подъездной дорожки.

Я не оборачиваюсь. Слишком поздно отступать. Но где-то в глубине души сидит тревога, что отказ от предложения Вивиан навсегда разрушит наши отношения. Папа всегда смягчал нас с Вивиан, предотвращал трение, как диск между позвонками. Теперь же мы сталкивались самым отчаянным и болезненным образом. Может быть, без него рушится весь механизм наших отношений?

– Сюда! – зовет Элайджа, догоняя меня.