Канунили долго и бестолково и, послушные вождю, ко всему оказались не готовы. Канючили разрешения сбивать или хоть отгонять совсем обнаглевшие немецкие самолеты, подкреплений к границе, повышенной боеготовности, чем-то еще занимались. Чем? Неясно. Видимо, проигрывали варианты. Но не обороны, а нападения: на севере Европы, на западе, на юго-западе. Ди эрсте колонн марширт, ди цвайте колонн марширт…
"Напряжение нарастало. И чем ближе надвигалась угроза военного нападения, тем напряженнее работало руководство Наркомата обороны. Руководящий состав наркомата и Генштаба, особенно маршал С.К.Тимошенко, в то время работал по 18-19 часов в сутки, часто оставаясь в рабочих кабинетах до утра.
13 июня С.К.Тимошенко в моем присутствии позвонил И.В.Сталину и просил разрешения дать указание о приведении войск в полную боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия.
– Подумаем, - ответил И.В.Сталин."
Да о чем думать-то, если Наркомат обороны работает по 18-19 часов в сутки? Он уже воюет!
Не позавидуешь тут наркому и начальнику Генштаба. Они-то знают, что война на носу, а руки связаны. И даже сказать ничего нельзя, не то погибнешь за зря, как погибли только что схваченные соколы-летчики, а до них тысячи достойнейших людей, в свое время учивших наркома и начальника Генштаба ремеслу опережения врага…
До начала Великой отечественной войны оставалось сто шестьдесят восемь часов.
***
Незадолго до роковой даты работница Наркоминдела, она же секретная сотрудница НКВД, миленькая З. Рыбкина (впоследствии, после неизбежной отсидки, детская писательница Зоя Воскресенская) на вечере в германском посольстве тихонько шарила по особняку в поисках укромных мест для размещения подслушивающих устройств. Она отметила исчезновение некоторых картин и декоративных деталей обстановки и с ужасом увидела, что работники посольства пакуют чемоданы.
О замеченном срочно доложено было по инстанциям.
Реакция - ноль.
До начала Великой отечественной войны оставалось еще не менее пятидесяти четырех часов.
***
Шли эшелоны в Германию. Древесина, зерно, нефть, сталь, вереницы эшелонов, один за одним, хоть со своими перевозками не справлялись, но немцам все поставляли педантично, так что иные квази-исследователи усмотрели в этом умысел и даже изложили оный не как собственную гипотезу, а как реально существовавший план: задушить немцев поездами, забить железнодорожные ветки, потом шлепнуть сверху и - все, каюк.
Плохо, если у исследователя мало фантазии. Но если она в таком избытке, то совсем беда. Ведь можно и до того договориться, что массы пленных в начале войны были не взяты вермахтом, а заброшены нами в тыл врага, дабы отвлечь его на конвоирование, заблокировать дороги, внести путаницу, потом шлепнуть и -…
И - долго не получался шлепок.
А времени-то уже нет. Ни двух-трех лет, ни двух-трех дней. Нет и часа. Зерно пошло в солдатские желудки, горючее в баки самолетов, сталь на стволы,а древесина на приклады, разбивающие головы пленным комиссарам.
Война - началась!
***
В три часа утра 22 июня нарком госбезопасности Меркулов собрал в кабинете ответственных сотрудников и сообщил, что СССР подвергся нападению германских войск на всем протяжении западных границ.
Вождь узнал об этом лишь три четверти часа спустя. Да и не от тех узнал, кто первыми получил страшное известие, не от опытных царедворцев, несших владыке лишь радостные вести.
Сталина пробудил Жуков.
В это время ни о чем не предупрежденные, ничего не подозревавшие сыны Отечества в приграничных гарнизонах и даже на заставах мирно спали в своих казармах.
Их будила - смерть.