* * *

– Какой ужасный шум создают плебеи, когда они счастливы.

– Это еще музыка! Подожди, пока Цезарь не заставит их выть, жаждая нашей крови. Вот тогда ты услышишь кое-что ужасное.

* * *

Не хмурься. Мне это было не в тягость. Я всегда находила что-то извращенное эротическое в маленьких козликах.

* * *

– Правит народ, а не вы, почтенные аристократы.

– Правят солдаты Помпея, а не мы, почтенные аристократы.

* * *

– Если нам угрожает голодный волк, будет неразумно провоцировать зверя, как это предлагает Като. Но также неразумно считать огрызающееся животное другом и предлагать руку, как делает Помпей.

– Может, ты предложишь нам еще забраться на дерево?

* * *

– Дай взглянуть на тебя!

– Уродлив, как всегда.

– Вовсе нет. Годы красят тебя, Брут!

* * *

– У них есть один замечательный обычай – они решают свои политические разногласия одним боем насмерть.

– Отличная идея!

* * *

У низших классов очень грубое чувство верности.

* * *

Твои слуги! Что за суета? Думаю, ты их слишком много кормишь.

* * *

– У меня вкусы попроще: мне нравится убивать врагов, забирать их золото и вкушать их женщин. Вот и всё! Зачем привязывать себя к одной? В чем пикантность? В чем радость?

– Пулло, когда у тебя в последний раз была женщина, которая не кричала и не жаждала оплаты?

* * *

Чепуха! Девушку из хорошей семьи не может обесчестить такой злой маленький плебей, как Помпей!

* * *

– Слушайте! Я приказываю вам меня немедленно развязать!

– Недурно говоришь для раба, далеко с такой болтовней не уйдешь.

– Я не раб! Я Гай Октавиан из рода Юлиев, внучатый племянник Юлия Цезаря!

– Какой Гай?

– Я гражданин Рима знатных кровей! Приказываю тебе разрезать веревки!

– Скажи «пожалуйста».

– Пожалуйста.

* * *

Поскольку Помпей не философ, он примет символическую потерю за реальную слабину.

* * *

– Жрицы Марса требуют точных цифр, когда принимают жертвы.

– На этих козах и вине можно разориться.

* * *

– Это святотатство! Ни один человек чести не пойдет за ним!

– В таком случае я не человек чести. Я так скажу: пусть Цезарь въедет в город и раздавит Помпея и Катона, и кто там еще будет нарываться? И черт с ним, с законом! Вот, что я говорю.

– Ну да, у тебя что на уме, то и на языке. И оба бестолковые.

* * *

– Когда он проснется?

– Сегодня, завтра, а может и никогда. Но ты можешь принести жертву богине надежды, в таких случаях очень помогает заколоть белого кролика.

* * *

– Хорош, да? Настоящий актер!

– Я не специалист по гладиаторским боям, но с виду он на редкость здоровый и злобный малый.

– Семью его матери знают в Остии, они живут там много лет! Отец перегоняет скот и неплохо зарабатывает. У них дом на южном перекрестке.

– Ну конечно! Построенный из коровьего навоза!

* * *

– Генерал Антоний, вопли моей матери не раздражают вас?

– Что-что?

– Когда вы овладеваете моей матушкой, ее крики разносятся по всему дому. Но мне они чрезвычайно докучают. Хочу узнать, а вас они раздражают? Или вы гордитесь, слушая их, как еще одно доказательство вашей мужской силы?

* * *

Цезарь перешел Рубикон. Он на итальянской земле с оружием в руках. Это государственная измена. И всего лишь с одним легионом, ты только подумай! Это уже не просто измена, а самоубийственная измена.

* * *

– Помпейский сброд жаждет крови. Лучше бы залечь и затаиться.

– Залечь и затаиться? Я не ящерица, меня не запугать!

* * *

Как это милосердно! Вместо того чтобы продолжать жизнь, полную стыда и позора, нас изобьют и изнасилуют, а потом ревущая толпа разорвет нас на части.

* * *

– Лучший способ порадовать женщину – преподнести ей теплое и еще бьющееся сердце врага. Они визжат и ругаются, но на самом деле текут от этого, как октябрьское небо.

– Не мой случай.

– Ну, если нет, то просто поговори с ней.

* * *

– Октавиан, кому убить тебя?

– Я уже большой, справлюсь сам.

– Ах ты мой смелый маленький мужчина.

* * *

– Всегда предан госпоже.

– Мне бы хотелось верить тебе Прокулус, но я уже забыла, когда ты в последний раз был на моем утреннем приеме. Ты верно болел. Зоб разболелся, не так ли?

– Да, зоб, как вы сказали.

– Жирные и алчные людишки часто страдают от этого. Я велю заколоть сову, чтобы тебе полегчало.

* * *

– Мои аплодисменты! Ты вот-вот въедешь в Рим как кровожадный захватчик, а выглядишь спокойнее воды в неподвижной чаше.

– Хорошо, что со стороны кажется именно так.

* * *

– Смиренно прошу, чтобы Авгуру провели гадание. Рим должен узнать, что боги одобряют мои действия.

– Ты вторгся в пределы города с оружием в руках. Учти, что результаты гадания вряд ли тебя устроят.

– Боги знают, что я хочу мира. Народ тоже должен узнать об этом.

* * *

Дорогой мой товарищ! С трудом узнал тебя без чертова меча в руке.

* * *

Есть такие невежи, которые уверяют, что появление белой птицы в южном квадранте не предвещает ничего – ни дурного, ни хорошего. Таковы варварские нововведения нашей эпохи.

* * *

– Ты еще пожалеешь, что отпустил его живым. У него злобный и мстительный нрав.

– До того, как со мной будет покончено, я еще не раз пожалею, что много кого пощадил.

* * *

Легионер Пулла! Ты вор. Вор неопытный и недалекий, но в прошлом ты служил мне верой и правдой, так что мы посчитаем твою глупость за некий вид честности.

* * *

– Как его зовут?

– Никак его не зовут!

– Назовем его Рубио, как моего голубя, который умер.

* * *

– Тебе пора учиться всему, что должен уметь мужчина: как сражаться, как обладать женщиной, как драть шкуру со зверя и все такое прочее.

– У меня впереди куча времени, успею.

– Ты кучу времени тратишь на бессмысленные каракули! И читаешь бредни этих старых греков пока кровь из глаз не брызнет! Все равно умнее не станешь!

* * *

Я бы убивал людей без труда, если бы знал, что они не смогут ответить ударом на удар.

* * *

Кладбища кишат незаурядными фехтовальщиками. Лучше уж вовсе не брать меч в руку, чем владеть им не в совершенстве.

* * *

Если ты не можешь не свистеть как бездельник, то свисти хотя бы добрую римскую песенку!

* * *

Твоя жизнь кончилась, вопрос лишь в том, как ты хочешь умереть. Мы хотим услышать правду. Если ты станешь запираться, мы тебя будем пытать, и ты умрешь после многих часов мучений и ужасов. А если скажешь все по-честному, то умрешь быстро и без боли.

* * *

– Пытай его!

– Ну, блин, ты даешь! А я еще думал, брать тебя с собой или нет.

* * *

– Подъем, пора к Марку Антонию!

– Да пошел ты нахер, свинодер.

* * *

– Инициатива первая: сенат утвердит избрание Цезаря как твоего со-консула на следующий год.

– Но он же все равно останется диктатором!

– Но гораздо приятнее звучит, если он будет консулом. Более дружелюбно.

* * *

– Может, мне ее поучить немного, как ты думаешь?

– Да не знаю. Это обычно срабатывает, если ты бьешь ее постоянно. Хорошая порка раз или два в день, пока не станет шелковая. Правда, так можно ей и наружность попортить!

* * *

– Может, ты позаботишься о том, чтобы он убил кого-нибудь?

– Это случится само собой. У нас, Юлиев, всегда под рукой найдется паратройка врагов.

* * *

– Сколько ты просишь?

– Тысячу.

– Ни хера себе! Да за такие бабки я поимел бы половину нарбонских шлюх, не считая их матерей!

– Но мы не в Нарбонии! Где бы это ни было.

* * *

– Цезарь обречен в любом случае, но ты слишком умен, чтобы просто так разделить его участь.

– До сегодняшнего дня я и не подозревал, какая же ты на самом деле ты гнусная и старая гарпия.

* * *

– Что за дерьмо? Я промок насквозь!

– Мы в полной безопасности. Богатые жертвы были переданы в дар Тритону.

– Если Тритон не сможет нас уберечь от воды, то пусть отсосет у меня!

* * *

Сегодня Цезарь на коне, и ты злорадно ликуешь. Завтра он в беде, и я должна унижаться!

* * *

Он был консулом Рима, и погибнуть столь жалким образом, быть расчлененным подобно грязному вору – позор!

* * *

– Таков закон.

– Римский закон!

– Неужели есть иной закон, ты, женоподобная тварь?

* * *

– Ну и дыра! Египтяшкие башки совсем недоумки, коли сотворили такое местечко.

– Не отзывайся дурно о богах на их родной земле.

– Дерьмо! Видел я их богов, Тита Пулла не испугает никакой ублюдок, даже с собачьей башкой!

* * *

– Царица, новости из Александрии.

– Говори, червь!

– Я глубоко сожалею о том, что должен сообщить: пусть царица готовится к путешествию в загробную жизнь.

– Когда?

– Сейчас.

* * *

Вы отлично умеете бить своих рабов, но вы не в силах отказаться от трубки, и вы это знаете.

* * *

– Она принцесса царской крови. Коснись ее и ты умрешь.

– Ну я же не дурак. Я просто говорю, что она меня хочет!

* * *

– Нет причин, чтобы болела твоя совесть. Мы делали только то, что должны были делать.

– Думаю, Сатурн сказал то же самое после того, как пожрал своих детей.

* * *

Уверяю тебя, брат, если я еще когда-нибудь услышу, как твое имя склоняют вместе со слухами о предательстве, я отрублю эти пухлые розовые руки и приколочу их гвоздями к дверям сената.

* * *

Цезарь сорвал осаду и утопил в крови войска Птолемея. Он цел и невредим и повелевает всем Египтом. Ну что за гениальный мужик, а?!

* * *

Ты знаешь, что они спят стоя? Слоны. Потому что если лягут, то снова встать уже не смогут.

* * *

– Веселей! Мы живы!

– Ну да, мы живы.

– А пока есть жизнь, есть и надежда.

– Боюсь, если чего мы и достигли, друг мой, так опровергли эту старую пословицу.

* * *

– Как называется человек, просивший пощады?

– Уверяю тебя, матушка, я понимаю, что мне нечем гордиться, об этом нет речи. Если уж я не покончил с собой по правилам чести, то тебе придется смириться со мной таким, какой я есть.

* * *

– Поэзия может подождать.

– Не стоит ей ждать слишком долго. Стихи – удел юных, ты не согласен?

* * *

– Зачем шапочка?

– День искупления.

– Сегодня что ли?

– И ты еще зовешь себя евреем?

– Ты что, стал мои ребе?

* * *

Я и не представлял, насколько мне не хватало тебя, мрачно расхаживающей по дому.

* * *

– Он пылок. Это меня согревает.

– А не зажечь ли больше светильников, чтобы согреться?

* * *

– Мертвый?

– Похоже на то.

– Что это было?

– Я его убил.

* * *

По воле сената и народа наш любимый отец, Гай Юлий Цезарь, провозглашается диктатором. Пожизненно. Далее: пятый месяц года отныне именуется в его честь июлем.

* * *

– Имена имеют определенный вес, верно?

– Назови кота рыбой, но плавать он не научится.

* * *

Плебеи обожают глядеть на драки себе подобных – обходится дешевле театра, а кровь самая настоящая.

* * *

– Так ты неплох, говоришь?

– Неплох? Я могу добиться оправдания Медеи!

* * *

Если бы ты тогда сказал мне, что намерен пойти в Рим, попросил бы у меня клятву верности, то я бы принес ее. Я бы, конечно, подумал, что ты сошел с ума, но все равно поклялся бы тебе в верности, потому что видел в тебе моего отца. Но ты не спрашивал меня о моей верности тебе. Ты потребовал ее под угрозой оружия. Я ничему не изменял.

* * *

– Опомнись! Ведь на каждой стене ты нарисован с ножом у моего горла! Я был бы дураком, если бы не придавал этому значения.

– Только тиранам нужно страшиться тираноборцев! А ты ведь не тиран! Ты сам столько раз говорил мне об этом.

* * *

Ему нельзя было подниматься, тем более садиться на лошадь. Теперь все его раны раскрылись как кровавые цветы.

* * *

– У меня нет желания сражаться на арене, Цицерон, приходится ублажать народ на другой лад.

– Ну построй что-нибудь еще, храм какой-нибудь, убей кого-нибудь – народ радуется буквально всему!

Мы столько лет вместе, а ты все еще удивляешься, что я способен сам завязывать себе ремешки на сандалиях.

* * *

– Вот странно!

– Неужели?

– С чего это вдруг? Она же меня ненавидит.

– И я тебя ненавижу. Это же дружбе не помеха.

* * *

– Прислушайтесь. Почему такая тишина? Тиран мертв, народ же должен радоваться. Где же ликующая толпа у ваших дверей? Где же возгласы о свободе?

– Народ боится перемен. Уныние вполне естественно.

* * *

– А если мы не захотим мира с тобой?

– Если не будем друзьями, значит, будем врагами, и я пойду на все, чтобы вас уничтожить.

* * *

– Он вульгарный зверь, и без Цезаря он сам себя сведет в могилу. Он гость в моем доме!

– Он не в доме, он на улице.

– И ты, мама!

* * *

– Прошу, вразуми своего сына. Он со своими друзьями должен покинуть город. Я не могу гарантировать им безопасность.

– Не надо так радоваться! Ты лжец. Ты нарушил клятву и поднял восстание. Вот и всё! То же самое мог сегодня сделать и актер.

– Ну тогда хорошо, что это сделал я, иначе ты бы сейчас на коленях отсасывала у этого актера.

* * *

Рим – для сраных римлян!

* * *

Торговля – основа гражданских отношений.

* * *

– Не хочешь получить искупление, центурион?

– Искупления нет.

– Право на искупление есть у всех, Люций. Даже у тебя.

* * *

– Что вы тут делаете?

– Дышим коноплей.

– Я это заметила. Из-за вас весь дом провонял! В будущем, делайте это на улице.

– Да, мама.

* * *

– Ты вчера поздно вернулся.

– Дела.

– И ты по делам напился, проблевался и полез ко мне.

* * *

– Не похож на торговца.

– Ну, мы все не похожи на тех, кем являемся.

* * *

– Скажи, а тебе понравилось спать с моей женой?

– Что?!

– Ты же поэтому мне не рассказал! Потому что ты спал с ней!

– Те переходишь границы.

– Ты спал с моей женой? Я задал вопрос!

– Уйди с дороги.

– Я задал вопрос!

– Какая разница, что я скажу? Ты мне не поверишь.

– Если скажешь правду, я поверю.

– Варен, клянусь костьми матери, между мной и Необи ничего не было. Ничего. Никогда.

– Я тебе не верю! Говори правду!

– Ладно, я спал с ней, ясно?! Спал! И еще половина мужиков со всего холма! Только ты уходишь – опаньки! – ноги врозь и очередь у ворот!

* * *

– Это слова Марка Тулия Цицерона! «В юные годы я защищал нашу республику, и в старости ее я не брошу. Я искренне благодарю Марка Антония, который предоставил мне такую многообещающую тему для обсуждения. Я обращаюсь лично к тебе, Антоний: постарайся выслушать меня как… как… э-э…»

– Продолжай.

– «Постарайся выслушать меня как трезвый и умный человек, а не вдрызг пьяный, помешанный на сексе урод. Ты, конечно, много достиг. Редко кто может похвастаться банкротством, еще не достигнув почетных годов. Ты принес нам войну, чуму и разрушение. Ты для Рима как Елена Троянская, но. но все же.»

– Продолжай.

– Продолжай!

– «Женская роль всегда подходила тебе как нельзя лучше».

* * *

Признание незаконно без пыток.

* * *

– Не падай духом, ты же еще жив!

– Очень надеюсь! Потому что если это загробная жизнь, то я ожидал большего.

* * *

– Что прикажете делать?

– Не знаю. Сделай что-нибудь! Отрежь ей лицо!

* * *

– У тебя нет опыта, нет связи.

– Зато у него есть армия!

* * *

Мне очень нравятся наши беседы в редкие моменты, когда ты не обкуренная.

* * *

– Почему ты бросил меня тут ради Варена?

– Ему нужна была моя помощь. Я не мог это так оставить. Дети.

– Варен. Ты его любишь, а не меня.

– Нет! Я люблю тебя.

– Но его больше.

– Нет. Глупости. Если бы вы оба тонули в реке, я бы спас тебя первой. Без раздумий.

– Клянешься?

– Клянусь! Ты в два раза легче.

– Легче?

– В два раза. Не такая тяжелая, проще спасать.

* * *

– Я была на отличном вечере с Иокастой, а этот дерзкий грубиян похитил меня.

– И принес домой к матери. Странное какое-то похищение.

* * *

– Мне очень жаль. Но, при всем уважении, их возмущение ничем не подкреплено. Что будет, если я не подчинюсь?

– Может быть, они бросят в тебя сандалиями?

* * *

– Куда ты направляешься?

– Не твое дело!

– Да я из вежливости спросила.

* * *

Когда сомневаешься – атакуй!

– Это так несправедливо! Не я убила ее драгоценного сына. Ей надо вопить перед твоим домом.

– Все, что ей надо – это немного внимания. Выйди, дай на себя поорать немного, и тогда она скоро уйдет.

* * *

Боги подземные, я, Сервилия из древнейшего и священнейшего рода Юниев, из чьих костей воздвигли семь холмов Рима, я взываю, услышьте меня! Прокляните эту женщину! Пошлите ей горечь и отчаяние на всю ее жизнь! Пусть не будет она чувствовать ничего, кроме пепла и стали! Боги подземного мира, всё, что у меня осталось, я жертвую вам, дабы вы исполнили мою волю!

* * *

– Мне сообщили, что римские властители не требуют взяток. Требуется подносить взятку как дар. Это так?

– Да. Да, это так. Боюсь, что мы самые ужасные ханжи.

* * *

– И это я слышу от мальчика, чей так называемый отец был объявлен богом!

– Это честь, которую он заслужил.

– Он сделал это только для того, чтобы тебя звали Сыном Бога. У тебя нет собственных достижений, поэтому ты пытаешься позаимствовать славу других.

* * *

Никто не верит тому, что говорят чтецы новостей.

* * *

– Брат!

– Не брат ты мне.

* * *

На заре нашей истории мы, мужчины Римской Империи, были сильными и свирепыми, но при этом неуклюжими и нелюдимыми существами. Только когда у нас появились жены, по-настоящему началось наше восхождение к величию. Именно женщины Рима с их нерушимой добродетелью и строгой моралью завоевали весь мир. Сияние их добродетели освещает нам, мужчинам, рискованный путь к славе. Именно женщины Рима оберегали наш очаг и дом, пока мы, мужчины, сжигали Карфаген. Именно женщины Рима, подобно волчице, вскормившей Ромула и Рэма, вырастили нацию мудрых политиков и непобедимых воинов.

* * *

– Они поверили каждому слову!

– Я сам верю в каждое слово!

* * *

– Вы что-то празднуете?

– Нет, мы просто веселые люди по жизни.

* * *

– Скажи мне, бил ли тебя когда-нибудь твой муж?

– Нет. Надеюсь, я никогда не давала ему повода поступать так.

– Может быть, отец?

– Нет.

– Благочестивая женщина, это хорошо. Это хорошо. Ты должна знать, что когда мы поженимся, я буду иногда бить тебя. Рукой или плеткой. Когда я буду так делать, ты не должна будешь чувствовать себя оскорбленной, я так делаю потому, что это доставляет мне сексуальное удовольствие. Не забывай про это и не расстраивайся.

* * *

Мне дорога моя жизнь. Какой бы она не была.

* * *

– Сэр, ваша жена дала указания передать вам кое-что.

– Да?

– Она дала указания сказать вам, что вы трусливая мразь.

– Так и сказала? А что ты думаешь об этом?

– Здесь не место для моих мнений.

– Ну все равно скажи.

– Это приказ?

– Да, это приказ.

– Ты не трус, но твоя душа тяжело больна. Эта болезнь будет точить тебя до самой смерти.

– В самом деле? И что это за болезнь?

– Не знаю, я не врач.

– Нет, ты не врач. а почему же ты так уверен в своем диагнозе?

– Я узнаю симптомы. У меня та же болезнь.

* * *

– Этого не может быть. Этого не может быть! Что я сделал такого? За что мне такая кара?

– Ах ты эгоистичный ублюдок, это ведь я умираю!

* * *

Он требует сдаться. Да я скорее съем своих собственных детей, нежели сдамся ему!

* * *

Царица должна умереть в одиночестве, таков обычай. Ее последним словом было ваше имя.

* * *

Этот человек превратил преданность в порок.

* * *

– Есть новости о моей матери?

– Она мертва. Убила себя. Самый лучший выход, достойный уважения.

* * *

– Он только предложил сделку, сказал, что во всем был виноват ты, и что мне с ним стоит заключить мир.

– Что ты ответил?

– Ну я ударил головой этого ублюдка и откусил ему язык. Он, наверное, понял, что ты не согласен.

* * *

Всю свою жизнь я боялся проиграть. Но теперь, когда пришел час, все совсем не так ужасно, как я ожидал. По-прежнему светит солнце, вода такая же вкусная, как и раньше. Слава имеет значение, но жить можно и без нее.

* * *

Охрана защищает меня от врагов, но кто защитит меня от друзей?

* * *

Бренная плоть Вашей Божественности уже позеленела.

* * *

Ты не прав. Я не тиран. Я законно захватил власть.

* * *

– За нами Сенат и все высшие сословия.

– А за мной разъярённая толпа, которая поджарит высшие сословия на углях догорающего сената!

* * *

Зачем богам помогать нам, если мы их не почитаем?