Ноттсби!Сент-Джеймс.
Сообщаю Вам, что Ваша дочь покинула штаб-квартиру. Я послал Клобейна проводить ее в безопасности до дома. Ожидаю его отчета о том, как все прошло. Угроза, о которой я не могу говорить, все еще существует. Удвойте свою охрану и отмените все приемы и визиты до моего уведомления.
Первый шаг всегда самый трудный. А дальше она просто позволила ногам нести ее куда глаза глядят. Один шаг, затем еще один – каждый новый шаг уносил ее все дальше и дальше от Фэллона и жизни, которая у них была.
Она провела в его обществе несколько недель, открыла ему свое сердце…
– Я любила… – прошептала она еле слышно и обхватила себя руками. Ей было холодно: несмотря на теплое время года, ветер пробивался сквозь тонкий муслин ее платья и нижней юбки. Но она не может вернуться, чтобы забрать накидку, туда нет возврата.
Она отдалась ему…
Слезы застилали ей глаза, но Изабель продолжала идти. Они должны были пожениться, иметь детей, жить в счастье… по крайней мере, в ее мечтах. Оказалось, у Фэллона на уме было совсем другое. Такой человек, как он, мог никогда и не предложить ей то будущее, которое она хотела. Он все время знал правду, но ввел ее в заблуждение. Она отдала ему все, что у нее было, а он даже не счел обязательным быть с ней честным, как она того заслуживала.
Изабель моргнула, чтобы смахнуть слезы, готовые вот-вот пролиться из глаз. Она должна была знать, должна была видеть, каким человеком в действительности был Фэллон. Но была так поглощена образом, который нарисовало ее воображение, что не видела того, что было на самом деле. Фэллон Сент-Джеймс был плохим человеком, который затевал злодейские делишки и жил с группой жуликов.
– Леди Изабель, – позвал чей-то голос, но она не остановилась. Укрывшись за углом, чтобы ее не заметили, она увидела, как мимо нее проехал на лошади мужчина. Мистер Клобейн. Ее глаза расширились. Мистер Клобейн? Муж Эви. Он тоже замешан во все этом? Все они были злыми. Каждый мужчина, которого она знала. Бедняжка Эви, знает ли она об этом?
Он направил свою лошадь в следующий переулок и скрылся из виду, все еще выкрикивая ее имя.
Она не пойдет с ним. Он отвезет ее обратно к Фэллону – в единственное место, куда она не может пойти.
Повсюду одни негодяи: муж ее подруги Розелин, ее кузины Эви… Неужели нет никого в целом мире с добрым сердцем? Она ошибалась и в отношении Хардеуэя, но истинная природа Фэллона ударила по ней сильнее всего. Фэллон, вопило ее сердце, но ни единого звука не сорвалось с ее губ.
Она слишком поспешила, слишком доверяла ему. Просто была так уверена в нем: в том, кем он был перед ней, что чувствовал к ней… Ее семья была права насчет нее, все были правы: она глупышка.
– Просто глупая девчонка с дурацкими мечтами, – пробормотала она, с трудом выговаривая слова, и пошла дальше по улице.
Она всего лишь хотела любви. Ну неужели она так много просит от жизни? Она вздрогнула, когда из горла вырвалось всхлипывание. Мимо проехала темная карета, но ей было все равно, кто может увидеть ее в таком виде. У нее не осталось ничего, о чем можно было бы заботиться. Фэллон забрал все, а потом даже не пытался остановить ее, когда она вышла за дверь. Она ничего не значила для него. Ее жизнь разрушена. Слезы катились по ее щекам, обдуваемым холодным ветром.
Любви не бывает. Не для нее. На этот раз она уже так надеялась… Он касался ее с такой нежностью. Он держал ее так, как будто держал в руках свою жизнь. Он улыбался и смеялся с ней. Да как же он мог столько скрывать о себе?
Над головой нависли густые облака, их крутил и гнал ветер. Все вокруг было серым и безрадостным. Изабель не знала, где она. Здания вокруг были незнакомыми, улица – чужой, но она продолжала идти. Это все, что она могла делать сейчас.
Идти. Как бы она ни хотела двигаться дальше и найти другого, как делала раньше, она знала, что не сможет заменить то, что у них было с Фэллоном. Так же, как она идет по этой улице с ее истертым серым камнем, который тянулся в бесконечность, ей суждено было прожить холодную и одинокую жизнь.
Мимо проехал еще один экипаж. Или, может быть, это был тот же самый? Кто-то еще был потерян и устал, как она сегодня днем. Изабель потеряла счет кварталам, которые прошла. Осознав вдруг, что у нее нет денег на извозчика и она не имеет ни малейшего понятия, в правильном ли направлении движется, она замедлила шаг. Нет причин торопиться, когда выходишь из ниоткуда и идешь в никуда. Заметив небольшой парк на другой стороне улицы, она заковыляла в том направлении.
Опустившись на скамейку, Изабель уставилась перед собой. Совсем недавно она думала, что темно-зеленая трава будет красиво смотреться на фоне стволов деревьев. Сегодня это только напомнило ей сад на крыше дома Фэллона, пышный, зеленый и наполненный ложными надеждами.
Она фыркнула и вытерла слезы со щек. Противный ветер обдувал лицо. Возможно, она просто останется здесь, пока не погибнет на этой скамейке в парке, со временем превратившись в камень. Дети будут смотреть на нее и удивляться печали в ее глазах. И она останется здесь навеки. Неизменная. Бесчувственная…
– Леди Изабель? – позвал кто-то за ее спиной.
Изабель едва не подпрыгнула от неожиданности. Вдруг мистер Клобейн увидел, как она вошла в парк? Если это так, она расскажет ему, что думает об их тайном клубе и о том, как ее обманули. Она выдохнула и обернулась. От неожиданности ее глаза сузились – она узнала человека, стоящего всего в нескольких шагах от нее.
– Мистер Грейплинг?
– Я так давно не видел вас, – начал он, широко улыбаясь. – Я не… я вам не помешал, надеюсь?
– Нет. – Она смотрела на него, удивленно моргая оттого, что встретила его здесь, сейчас. Ее немного ошарашило то, что пришлось вернуться к обычной жизни так быстро. Ей казалось, у нее будет время, прежде чем придется общаться с кем-то в городе. – Я не ожидала встретить вас, но не прочь поговорить, – сказала она сквозь стиснутые зубы, которые, как она надеялась, изображали подобие улыбки. Зачем же грубить этому человеку…
– Надеюсь, вы без происшествий вернулись в город?
– В город… да, – соврала она. По крайней мере, ее репутация от этой версии не пострадает.
Он обошел скамью. В его одежде сейчас не было тех ярких цветов, с которыми он ассоциировался в ее представлении. Казалось, все изменились, пока она отсутствовала. Уж она-то сама – так точно.
– Я расстроился, что вы так быстро уехали, мы ведь только познакомились.
– Мой отъезд стал неожиданностью для меня самой, – пробормотала она.
– Я рад, что вы вернулись. Вы здесь одна? – спросил он, окидывая парк настороженным взглядом.
– Ха, – резко выдохнула она. – О да, я сегодня совсем одна!
– Тогда вы должны позволить мне сопровождать вас. Вы не можете сидеть сдесь в одиночестве. Не хотите ли увидеть остальную часть парка?
– На сегодня мне достаточно ходьбы. – Она вздохнула и посмотрела вниз, на свои руки, осознав, что устала от общества этого человека. – Я пришла сюда и немного потерялась, но я справлюсь.
– У меня здесь рядом экипаж. Я был… тут недалеко, по делам и решил остановиться на минутку. Вам не придется идти далеко, только до вон той улицы. Я могу отвезти вас домой.
– Это не совсем прилично. Я не могу.
– Я забочусь только о вашем благополучии, леди Изабель. – Он подошел ближе, и она увидела, что глаза мистера Грейплинга светятся каким-то странным нетерпением.
То, что могло быть проявлением беспокойства по поводу ее безопасности, зазвенело тревожным звоночком в ее голове. Ее новообретенное недоверие к мужчинам так же смущает и расстраивает ее, как и этот взгляд мистера Грейплинга.
– Не стóит, – пробормотала она.
– Я настаиваю. – И в следующую секунду она уже была на ногах, ее тащили за локоть к ожидающему экипажу.
Если бы кто-то наблюдал за ними, они бы выглядели в глазах посторонних как прогуливающаяся пара. Если бы только ноги Изабель не оставляли длинные следы на земле, когда она пыталась затормозить, а хватка мистера Грейплинга на ее руке не была просто железной.
– Я сама могу найти свой дом, сэр. В самом деле! Это будет скандал, я не могу.
– Вы должны пойти со мной.
Изабель непонимающе смотрела на мужчину, который когда-то присылал ей драгоценности и цветы. Знала ли она хоть сколько-нибудь этого джентльмена? Правда, она провела большую часть сезона взаперти с Фэллоном, но этот мистер Грейплинг на самом деле был совсем другим человеком. Она пыталась сопротивляться, но он держал ее руку слишком крепко. И ей пришлось идти к его экипажу, нравилась ей эта идея или нет.
– Мне нужно попасть домой, к семье. Я ценю ваше предложение помощи, но я должна отказаться.
– Ерунда. Я даже поеду наверху, рядом с кучером.
– Очень… мило с вашей стороны. Но я должна отклонить ваше предложение.
– Ничего не хочу слышать, леди Изабель. Вы сядете в мой экипаж, или я затолкаю вас туда.
Она ахнула и толкнула его, но он только зашагал быстрее. Как этот человек мог попасть на вершину ее списка идеальных качеств? Она ужасно ошибалась в отношении Фэллона, он тратил свое время, делая ужасные вещи, но он никогда не заставлял ее чувствовать себя в опасности. Если бы он был здесь, он-то уж точно помог бы ей избежать общества этого человека. Но Фэллона здесь не было, и он не придет.
Экипаж, который ожидал впереди, выглядел как тот, что она видела по дороге сюда. Он преследовал ее? Или ее воображение снова разбушевалось? Одно то, что мистер Грейплинг был столь настойчив, еще не означает преследования. «Успокойся. Ты найдешь способ избежать этой ситуации без вреда для себя», – сказала она себе. И она сделает это – только как? Крик вряд ли поможет ей избежать скандала. Да никто и не собирался ее спасать. Наконец, это происходит не в книге со счастливым финалом.
– Мистер Грейплинг, я понимаю, что вы пытаетесь проявить ко мне внимание, но вы должны отпустить меня. Я просто не могу сесть в ваш экипаж. Это вызовет скандал.
– Было время, когда я беспокоился о том, чтобы сказать то, что вы хотели услышать, миледи. Это время прошло. И я ужасно доволен, что мне больше не нужно лебезить перед вами. Теперь я могу относиться к вам так, как захочу, и эта свобода действий мне приятна. Уверен, вы знакомы с сюжетами похищения людей. – Он открыл дверь экипажа и подтащил ее поближе. – Залезайте внутрь!
Теперь она отчетливо увидела недобрый огонь, вспыхнувший в его глазах, и даже успела заметить пистолет в его руке. Спокойно разговаривать с ним – вот единственный выход, хотя это был и не лучший вариант.
– Зачем вы это делаете?
– Потому что сейчас мой ход. – Он толкнул ее внутрь, и тьма кабины поглотила ее.
Она бросилась к дверце, но он преградил ей путь.
– Что значит ваш ход?
Ответа не было, только хлопнула дверца и последовал внезапный толчок оттого, что колеса экипажа пришли в движение.
Через минуту ее глаза приспособились к темному нутру экипажа. Ей нужно выбираться, но они движутся. Она не может выпрыгнуть на ходу. Возможно, будет встречное движение. Всегда бывает какая-то задержка. Должна быть. Она будет ждать.
«Жди подходящего момента», – прошептала она, пытаясь успокоиться. Сиденья в экипаже были покрыты сильно потертой тканью, она скользнула по сиденью ниже – так, чтобы удобно было опустить голову на спинку. Ждать!
Коляска ехала довольно быстро: сила инерции на поворотах на высокой скорости бросала ее из стороны в сторону, так что, подняв ноги на сиденье напротив, она для устойчивости уперлась в край подушки.
Экипаж покатился по более крупному, чем обычная брусчатка, дорожному покрытию, а сиденье под ее ногами подскочило вверх и затем хлопнуло еще раз. Опустив ноги на пол, она осмотрела сиденье и под ним заметила ящик для хранения вещей – может ли в нем быть оружие? Это был бы лучший вариант на данный момент. Она подвинулась вперед и подняла обитую мягкой тканью крышку ящика. Заглянув внутрь, Изабель увидела только кожаную сумку, брошенную в дальний угол. Пистолетов не было. Даже ножа. Да она была бы благодарна и за деревянную палку или любой предмет, который мог бы помочь в такой ситуации, но это была дурацкая сумка! Скорее всего, в ней какие-то деловые бумаги, скучные документы, не более того…
Она смотрела на сумку достаточно долго – экипаж, не снижая скорости, успел проехать мимо двух зданий, – и все-таки открыла защелку на замке и подняла кожаный хлястик: даже если в сумке только одни бумаги, они могут дать некоторую информацию. Вдруг там какой-нибудь документ, который объяснит ей, что происходит? Она всегда считала свое любопытство недостатком, но если бы проявила его немного больше в адрес Фэллона, то могла бы уберечь себя от сильной боли. Больше никогда она не повторит ту же ошибку, ни с одним мужчиной!
Засунув руку внутрь кожаной сумки, она вытащила несколько бумаг и какую-то книгу: несколько официальных документов и лежащий наверху стопки… ее дневник!
Изабель уставилась на обложку. Очевидно, ее ум мог справиться только с определенным количеством информации, прежде чем отключиться. Этого не может быть! И все же…
Она положила дневник на колени и открыла его. Ее почерк. Ее слова. Ее чувства и мысли были открыты для посторонних.
Сердце бешено заколотилось в груди. Откуда у мистера Грейплинга дневник, который она потеряла в начале сезона? Но, может, лучше спросить у него самого, зачем ему ее, Изабель, дневник?
Она посмотрела в окно, все еще сжимая дневник в руке, и поняла, что должна делать. Они приближались к оживленному перекрестку. Экипажу придется замедлить скорость – а даже небольшое снижение скорости будет ей на руку. Изабель открыла защелку на двери. Больше нечего ждать, нужно прыгать!
Забитые улицы Лондона… Они подъехали к уличному торговцу, который, передвигая свои столы для товара, перекрыл дорогу. Экипаж замедлил ход. У нее была только секунда, чтобы прыгнуть! Взмахнув руками, в водовороте юбок она выпрыгнула из экипажа и столкнулась с – о, какое счастье! – крепкой женщиной. Морковь рассыпалась по земле, когда Изабель ударилась о тележку женщины бедром. Изо всех сил пытаясь сохранить равновесие, она сделала неуверенный шаг, все еще отчаянно цепляясь за руку женщины.
– Извините, – пробормотала Изабель на ходу, прикрывая лицо дневником. Она больше не могла задерживаться. Выглянув из-за дневника, она заметила торговца, к которому по настоянию Виктории они однажды заскочили, чтобы купить румяна. Она была так благодарна тогда своей сестре за то, что та привезла ее сюда! Повернув направо, она пошла по пути, которым они шли в прошлом году, вспоминая, как им пришлось скрывать свою покупку от матери. Изабель чуть не рассмеялась: Сью тогда накрасилась ими на тот бал-маскарад в доме семьи Рутледжес…
Дорога петляла, но Изабель знала путь домой отсюда. Она оборачивалась за каждым поворотом: заметил ли мистер Грейплинг, что она убежала из его экипажа? Может, он снова преследует ее? И однажды даже уронила дневник. Подняв книжечку со своими сокровенными записями, Изабель покрепче ухватилась за нее и, не сбавляя шагу, добралась наконец до сада позади своего дома.
Оставив ворота открытыми, она побежала по каменной дорожке, пробираясь сквозь розы, которые знала наизусть. Но чем ближе она подходила к дому, тем ужаснее становилась мысль, что сказать семье. Она остановилась, прижала дневник к груди и посмотрела на свой дом.
– Изабель! – позвал ее отец и побежал к ней.
Как долго она стояла здесь, обдуваемая холодным ветром, и думала, что ей теперь делать, она не знала. Но вот ее отец сделал еще шаг и обнял ее.
– Уже почти ночь! Я отправил всех лакеев обыскивать улицы, они провели на них почти целый день. Небезопасно отправляться в город одной даже в лучшие времена. Тебя могли убить!
– Это почти произошло, – призналась она, не поднимая головы от его сюртука.
– Что случилось? – ужаснулся он, выпуская ее из объятий, и пристально посмотрел на нее, ожидая ответов.
– Меня похитил один человек. Я думала, что знаю его, а оказалось…
Ее голос звучал безжизненно. Она онемела от холода и сковывающего страха, а затем от облегчения, когда избежала опасности. Но больше всего она оцепенела оттого, что осознала: она оплакивала потерю Фэллона весь день, несмотря на все события.
– Сент-Джеймс? Я знал, где ты пряталась все это время, но похищение – это слишком сильное слово, не так ли?
– Нет, все совсем не так. Это… – Она сглотнула и отвела взгляд. Она не может говорить об этом. Не сейчас и, возможно, никогда. – Меньше часа назад я выпрыгнула из экипажа мистера Грейплинга.
– Ты сказала, мистера Грейплинга? Он здесь? В городе? – Отец сильно побледнел, кровь резко отхлынула от его лица.
– Он украл мой дневник. Подозреваю, что несколько месяцев назад, – пробормотала она, будто это как-то объясняло хоть что-нибудь из произошедшего. – Думаю, что именно благодаря ему он так хорошо меня изучил.
– Изучил тебя? – заорал ее отец, но она даже не вздрогнула.
– Да, он пытался ухаживать за мной в начале сезона. – Теперь ей казалось, что это было в другой жизни. Так много всего изменилось, и она тоже. Тогда Фэллон был ее другом, а мистер Грейплинг – ее тайным поклонником. Она посмотрела на отца невидящими глазами и продолжила: – Но все это было фальшивым. Отец, он угрожал мне пистолетом сегодня. Он затолкал меня… – Ее голос оборвался, как и мысли.
– Все закончилось, детка. Иди в дом. Там ты будешь в безопасности. Ты дома. – Он повернулся и повел ее к ближайшей двери – той, которая вела в кухню. – Теперь все будет в порядке, – продолжал он. – Твоя жизнь будет точно такой же, какой ты ее оставила здесь. Вот увидишь. Все будет так, словно ничего не произошло.
Словно ничего не произошло? Возможно ли просто сделать шаг назад, в ее старую жизнь?
Знакомая обстановка дома дала ей понять, как далеко она ушла от своей прежней жизни и насколько сильно изменилась за это время. Когда Изабель, подняв голову и глянув на отца, вошла через кухонную дверь в дом, она чувствовала себя все еще такой же потерянной, как и на той улице, далеко в городе.
* * *
Фэллон перебирал стопки документов на своем столе в поисках отчетов из игорных домов. Безрезультатно. Он, конечно, проверял цифры неделю назад, но с игроками по определению нельзя быть слишком осторожным. Фэллон потер глаза: казалось, в них насыпали песка. Который час? Дни слились в один, без начала и конца, после того как ушла Изабель.
Наконец он нашел отчеты и взглянул на человека, стоящего напротив стола.
– Вентвуд, сегодня к вечеру мне понадобятся бухгалтерские книги пансионатов. Я попросил Лоусона сверить их с нашими отчетами, мы еще не проверяли их в этом году. Я хочу, чтобы это было сделано завтра.
– Сэр, на это понадобится несколько дней, – промямлил тот.
– Тогда я сам это сделаю, – резко отозвался Фэллон, буравя глазами мужчину на десять лет старше его.
Мужчина неловко переступил с ноги на ногу и через пару секунд ответил:
– Я сделаю все, что смогу.
– Так, Портер, – сразу переключился Фэллон на одного из запасных наследников в другом конце комнаты. Тот оборвал тихий разговор и обратил взгляд на Фэллона, стоящего у камина. – Ты принес расчет процентов, о котором я просил?
– Еще нет, сэр, – ответил мужчина, и опрокинул в рот остатки содержимого своего стакана. – Филдз все еще работает над своей частью документа.
– Скажи ему, пусть поторопится.
Фэллон развернул две папки, лежащие перед ним, и его глаза забегали от одной к другой.
– Кто-нибудь слышал о графике выплат от Завода паровых двигателей Кросби? Полагаю, что нет, – сделал он вывод, исходя из молчания в комнате, и записал на листе бумаги: «Связаться с Клобейном».
Секундой позже Фэллон поднял глаза и увидел, что в его библиотеку вошел еще один член Общества.
– Хардеуэй…
– Что, настала моя очередь насаживаться на шампур? – несколько нервно поинтересовался Хардеуэй с поддельным волнением в голосе и прошел вперед. – Я обещаю лучше повертеться над огнем, чем все они. Стану таким сочным и хорошо прожаренным. Мы же не хотим, чтобы мой зад остался сырым, не так ли?
– Ты связался с Филлипсом? – задал Фэллон вопрос по делу, проигнорировав острое словцо новоявленного лорда.
– Да. Условия теперь немного получше.
– Лучшее – враг хорошего, Хардеуэй, – сказал Фэллон и вытащил еще одну папку с отчетами от гавани.
– Все вон, все! – заорал Хардеуэй. – Мне нужно поговорить с Сент-Джеймсом с глазу на глаз.
– Да зачем им выходить? – поинтересовался Фэллон, отрываясь от работы. – Если ты будешь так орать, они услышат тебя и на улице.
– Все равно, на выход! – скомандовал Хардеуэй.
Фэллон откинулся на спинку стула, наблюдая, как его друг выдворяет всех из комнаты. Он теряет время на это шоу, драгоценные минуты, которые нельзя будет вернуть. Он должен сосредоточиться на Обществе запасных наследников, это единственное, что имеет значение.
– Она ушла от тебя, – начал Хардеуэй без всяких предисловий. – Я понимаю. Но ты ведешь себя как последний гад с теми, кто здесь остался. Ты знаешь, что Лоусон не спал вчера целую ночь, работая над твоим чертовым отчетом?
– Что ж, проверка отчетности, – спокойно объяснил Фэллон, – я тоже не спал.
– Это не имеет ничего общего с чертовой проверкой, которую можно не делать еще четыре месяца, и ты это знаешь.
– Лоусон пожаловался, да? – уточнил Фэллон и подумал «Придется поговорить с ним попозже». – После всего, что я сделал для этой организации, всего, что я отдал…
– Мы все еле держимся на ногах из-за этого, Сент-Джеймс. И Лоусон, и Вентвуд, Портер, Эйтон, Клобейн, Дин, я… не делай вид, что ты один такой. Мы тоже здесь, вот они, – проворчал Хардеуэй.
Фэллон издал судорожный вздох, провел рукой по волосам и, поставив локти на стол, скрестил пальцы. Он знал, что все действительно обстоит именно так. Эти джентльмены собрались, чтобы поддержать друг друга. Как они это делали – другой вопрос. Изабель подумала, что он ужасный человек с черным сердцем, и да, скорее всего, таким он и был. Надо быть безумцем, чтобы думать, что она поймет. Вот она и исчезла.
– Она обвиняет меня, – проговорил он вслух, – думает, что я худший из подлецов. На самом деле я злодей и есть – она использовала именно это слово. Я… злодей. Глупо было и думать, что кто-то такой… чистый и милый, хороший… прекрасный… – Слова бледнели в сравнении с тем, какой на само деле была Изабель. – Она права, – устало вздохнул он, – мы почти вне закона. И это была моя идея, мое творение. Общество запасных наследников должно было стать местом, в котором заботятся о тех, кому нет места в обществе, – об отщепенцах.
– Да, это так. Но, Сент-Джеймс, ты много сделал для этого города. Иногда нужно идти к хорошему не совсем традиционными методами. Ты ведь заботишься о целой армии людей. Ты спас многих, не пару человек, направив их к более полезной жизни.
– Полезной? У меня под контролем игорные дома и бордели. А всего пару месяцев назад я привез в город афериста. Ты это называешь полезной жизнью?
– Я называю это жизнью, способной обеспечить семьи. – Хардеуэй сел на стул напротив Фэллона и положил ноги на угол стола. – Во время моей службы в армии…
– Той, что целый год, или будем считать только три месяца за границей? – уточнил Фэллон.
– Заткнись, чтобы я мог тебя похвалить, ублюдок ты этакий! Во время службы в армии я понял, что есть два типа руководителей: хорошие и плохие.
– И почему я подумал, что это будет более поэтично? – развел руками Фэллон.
– Ты сильный лидер, Сент-Джеймс. Наши парни рассчитывают на тебя. Они выполняют твои приказы, не задавая вопросов. Они умрут за тебя. И знаешь почему? Я скажу тебе почему.
– Надеюсь, что скажешь.
– Потому что ты заботишься о них. В конце концов, они знают, что ты делаешь все возможное, чтобы не упустить из виду потребности каждого из них. Ты один из хороших парней, Сент-Джеймс.
Фэллон кивнул, скорее, чтобы положить конец этому разговору, чем в знак согласия. Хотя это было, по правде говоря, лучше, чем он ожидал: Хардеуэй не из тех парней, кто церемонится или бьет вполсилы.
– Поэтому, когда я вижу, что ты ведешь себя как осел и переутомляешь своих людей и себя просто потому, что потерял свою любимую…
– Ну вот! – Фэллон должен был догадаться, что худшее еще впереди. Поэтому-то он и отправляет Хардеуэя разбираться с самыми сложными ситуациями для Общества: светские нравоучения не в его правилах.
– Как твой друг я отвечаю за то, чтобы не дать тебе разрушить все, что ты создал.
– Чем же? Попросив их поработать? – спросил Фэллон. – И какой же вред я причиняю?
– Сент-Джеймс, ты выглядишь как дерьмо и ведешь себя со всеми вокруг как полная задница. Когда ты в последний раз отходил от этого стола, чтобы нормально поесть?
– А, – отмахнулся Фэллон, – еда – для слабаков. Вот что я делаю. Общество – моя жизнь, и мои друзья заслуживают всего моего внимания.
– И я смотрю, ты продвинулся вперед, леди Изабель была всего лишь кратким отклонением от курса. Вот это все, – потряс он руками над столом Фэллона, заваленным бумагами, – это нормально?
– Должно быть, – сказал Фэллон, поправляя стопку бумаг на краю стола.
– Я краем глаза увидел ее, когда относил ее чемодан, – сбавил тон Брайс.
Фэллон замер и посмотрел на Хардеуэя.
– И?
– О, теперь ты хочешь услышать об этом? И тебе не нужно одновременно просматривать три отчета или что-то в этом роде? Поскольку это же нормально и все такое. – Хардеуэй пожал плечами. – Она сидела в гостиной с открытой дверью, когда я приехал. Только мельком взглянула на меня и вернулась к чтению. Ноттсби рассказал, что ей было приятно снова оказаться дома. Сент-Джеймс, ты должен знать, он также рассказал, что по дороге ее перехватил Грейплинг и она выпрыгнула из движущегося экипажа, спасаясь.
– Она ранена? – спросил он, рывком поднявшись на ноги, готовый немедленно послать за доктором.
– Она в по-ряд-ке, – по слогам стал втолковывать Келтон, – дома, со своей семьей. Она там, где должна быть. Жаль только, что Клобейн потерял ее след. Возможно, это было ужасно, но она выжила. Ноттсби сказал, что она молчит обо всем.
Ей спокойно и хорошо оттого, что она дома. Конечно, она с облегчением вернулась к своей семье. В конце концов, там ее место. Все так, как и должно быть. Тем не менее в какой-то мере ему стало больно оттого, что она была так рада оказаться подальше от него. Только вот молчать о произошедшем – это совсем не похоже на Изабель…
– А ты уверен, что видел ее, а не ее сестру?
– Ой, я бы заметил разницу, поверь, – проворчал Хардеуэй. – Той дамочке следует держаться от меня подальше.
Фэллон не должен был желать разузнать больше, но был уверен, что никогда не перестанет осматривать бальные залы, чтобы хоть издалека взглянуть на Изабель, и цепляться за упоминания о ней в разговорах по городу. Это неправильно, но он всегда использовал все возможные способы – это привычка, просто привычка.
– Как она выглядела?
– Как девушка, читающая книгу в гостиной, – пожал плечами Хардеуэй. – Хорошо, как мне кажется.
– Хорошо. Это… хорошо, что хорошо. – Фэллон смотрел не отрываясь на кипу бумаг на столе. Его место здесь, и здесь он и останется. Общество нуждается в нем.
– Оно и к лучшему. Разве это не то, что люди говорят в таких ситуациях? В подобных обстоятельствах я рассказывал Клобейну историю моего дяди, выставляющего всякий хлам по городу, и это, кажется, помогло ему. Я мог бы повторить тебе, это увлекательнейший рассказ.
– Ты о вечере на балу у Райтвортов? – Фэллон удивленно поднял бровь, услышав упоминание об истории, когда Клобейн пытался навредить самому себе. – То, что со мной, и близко не похоже на те обстоятельства. Он просто обезумел и пытался попасть в тюрьму.
– А ты пытаешься зачахнуть, обезумев. Я не вижу большой разницы, кроме комфортной обстановки в доме. Ты закрыл себя в тюрьму, как и Клобейн.
– Вали отсюда, – услышав это обвинение, ощетинился Фэллон.
– Вот и чудненько.
Хардеуэй встал. Какое-то время он поправлял сюртук, наблюдая за Фэллоном. Затем сделал шаг в сторону выхода, остановился и снова повернулся к столу.
– Да, – щелкнул он пальцами, – пока я не забыл: ты все еще хочешь услышать новости об украденных картинах? Их продают сегодня ночью.
От неожиданности Фэллон сжал кулаки и наклонился вперед на стуле.
– И ты тут разглагольствовал о моих привычках в работе, а картины сегодня ночью поменяют хозяина? Да что с тобой, черт тебя побери?!
Хардеуэй усмехнулся.
– Я знал, что ты не будешь слушать все остальное, если я начну с этого. Я тебя давно знаю.
– Ты настоящий ублюдок, – выразился Фэллон, вставая из-за стола. Нужно срочно встретиться со своими людьми, разработать план операции…
– Сент-Джеймс, могу я задать тебе последний вопрос?
– После всего я уже не вижу причины этого не делать, – пробормотал Фэллон, пригладив волосы. «Нужно многое успеть, чтобы подготовиться к сегодняшней ночи», – только об одном думал он теперь.
– Это все для того, чтобы остановить Грейплинга и не дать ему отомстить нам за то, что его бросили в тюрьму? Или для того, чтобы вернуть картины леди Изабель и стать в ее глазах героем?
Насчет Изабель надежды уже нет никакой, игра в героя не принесет пользы. Она ушла и не хочет возвращаться. Как максимум, если он вернет картины и погасит этот скандал с ее участием, то, возможно, увидит в последний раз ее улыбку, когда будет уходить.
– В котором часу встреча?
– Я так и думал. Продажа назначена на девять часов вечера в Рокпорт-билдинг в доках.
Когда Хардеуэй покинул библиотеку, Фэллон положил руки на стол. Вопрос его друга смешон. Реджинальд Грейплинг был наконец в пределах его досягаемости – конечно, это все, что имело значение. Этот урод заплатит за все свои преступления, особенно за то, что посмел обидеть Изабель.
* * *
Изабель часто задавалась вопросом: как должна чувствовать себя леди из романа, в котором она возвращается домой после того, как ее спас от злодея доблестный рыцарь? И теперь она знает. Это было чертовски неудобно.
Возможно, в ее случае разница заключалась в том, что злодей все еще был в ее мыслях, когда она ела, или ложилась спать, или думала о чем-то забавном, что заставило бы его улыбнуться. Слезы наворачивались ей на глаза, что бы она ни делала. Фэллон был повсюду, куда бы она ни смотрела, даже здесь, в ее доме. Вот что случается с девушками, которые влюбляются в злодея, а не в героя. Но под рукой не было ни смелого рыцаря, ни благородного коня, ни любви героя. Были только ее родители, кричащие друг на друга. Виктория держалась на расстоянии, а горничные смотрели на нее так, будто она могла сломаться в любой момент. Ей даже не разрешали выходить за ворота сада. Стены ее дома стали более грозными застенками, чем спальня Фэллона.
– Отец, я думаю, было бы лучше, если бы мы уехали из Лондона. Я была бы в большей безопасности за городом. Мы все будем счастливее, если соберемся немедленно. – Она репетировала эти слова про себя еще раз, спускаясь по лестнице.
Изабель неустанно совершенствовала довольно веский аргумент, который мог бы заставить отца задуматься о том, чтобы вернуться с семьей в загородный дом еще до конца сезона. Теперь осталось самое сложное – убедить отца, изложив свои доводы в пользу немедленного отъезда.
Она не могла вспомнить ни одного раза, когда перечила бы отцу по поводу чего-либо, а не предпочла бы проскользнуть в сад, чтобы дождаться окончания бури. Однако два дня назад она сбежала из плена, сама прошла пол-Лондона и выпрыгнула из движущегося экипажа. Она достаточно пострадала от рук мужчин и теперь может решиться поговорить с отцом.
В любом случае, здесь для нее ничего хорошего уже не оставалось. А когда она окажется за городом, то сможет хотя бы дышать свободнее. Там бы она не чувствовала себя так, будто ее сердце переехал экипаж, запряженный восьмеркой лошадей. Ей ничто не будет на каждом шагу напоминать о Фэллоне Сент-Джеймсе, будь он неладен. Таков был ее план – двигаться дальше. И настало время сделать первый шаг.
Завернув за угол в коридоре, ведущем в библиотеку, она остановилась. И в коридоре, и в библиотеке было пусто. Вернувшись в зал, она заметила проходящего лакея.
– Вы не знаете, где мой отец?
– Он уехал примерно час назад, сразу после того как пришла почта. Упомянул какую-то встречу.
– Спасибо, – обронила она.
Изабель остановилась у двери в библиотеку, постукивая пальцами по дверной раме. Ей пришлось признаться себе, что, когда она была в доме Фэллона, праздное времяпрепровождение не угнетало ее так сильно. Она читала книги, рисовала, мечтала, разбиралась в своей хаотичной жизни. Она даже слегка улыбнулась, вспоминая это. Атмосфера ее дома отличалась от того, что она испытывала там. То, чем она раньше заполняла время, сейчас казалось пустым. Но была же она довольна своей жизнью до того, как Фэллон похитил ее, в конце концов! По крайней мере, так она думала в то время. Ничего, как только она уедет из Лондона, все улучшится. Должно улучшиться.
Библиотека была совсем небольшой комнатой – не такой, как у Фэллона, с ее грандиозными произведениями искусства и высокими окнами, – но она была заполнена книгами. Открыв дверь, Изабель вдохнула запах сотен томов в кожаных переплетах и вошла в комнату. Это была территория ее отца, его укрытие от матери, но сейчас его не было дома.
С утра в камин не добавляли дров, и огонь едва горел. Пламя отбрасывало блики света, которые плясали над двумя стульями и столом, стоящими на толстом ковре. Почта все еще лежала на столе, где отец просматривал письма перед тем, как уехать. Одно было открыто и брошено поверх остальных. Изабель оглянулась на дверь и подняла письмо.
Всего несколько строк, написанных острым наклонным почерком, занимали центр листа. Красная восковая печать была сломана с одного края, но она все же смогла разглядеть буквы, вытисненные том: ОЗН.
– Отца нет дома, – сказал Виктория, стоя в дверях за ее спиной.
– Знаю, я всего лишь…
– …роешься в его вещах. Полагаю, некоторые вещи никогда не меняются.
– Виктория… – начала Изабель, повернувшись к сестре, но замолчала, не зная, что сказать. – Прости. Я рассердилась на тебя, перед тем как ушла, но я не должна была отворачиваться от тебя.
– О да, наша тетя, с которой мы виделись всего один раз, так нуждалась в тебе. Ты вынуждена была немедленно уехать. И не важно, что я должна была выйти замуж за того, кого ненавижу, – наша тетя нуждалась в тебе. Это все вполне можно понять…
– Виктория, это не совсем то, что произошло на самом деле, – тихо сказала Изабель.
Что из всего произошедшего можно рассказать сестре? Родители, очевидно, поведали ей ту же историю, которую распространили по всему городу. То, что сестра старалась держаться от нее подальше с тех пор, как Изабель вернулась домой, теперь вполне понятно: Виктории было больно из-за ее отсутствия тогда, в предсвадебные дни.
– Уверена, что твоя история довольно драматичная – у тебя других не бывает.
Изабель всматривалась в лицо сестры, надеясь, что та поймет, что решение оставить Викторию в день ее свадьбы приняла не Изабель.
– Ты не понимаешь… – начала она.
– Ты права, не понимаю. – Виктория развернулась и вышла из библиотеки.
– Виктория!
Ей нужно будет объяснить Виктории все, чтобы восстановить их отношения, и она сделает это, но не сейчас, и не тогда, когда гнев сестры все еще как оголенная рана. Виктория ни за что не будет слушать ее, как она сама высказалась, драматичную историю, когда она в таком состоянии.
Со вздохом Изабель взглянула на страницу из письма и быстро просмотрела ее до подписи внизу. Сначала она моргнула, думая, что письмо – не более чем плод ее воображения, но оно все сияло черными чернилами.
Сент-Джеймс! Ее сердце забилось, а глаза заметались по строчкам, выведенным на бумаге.
Ноттсби!Сент-Джеймс.
Событие, которого мы ожидали, произойдет сегодня вечером. Ваша коллекция произведений искусства будет продана в девять часов вечера в здании Рокпорта возле гавани. Приходите один.
– Что? – прошептала она и перевернула письмо, надеясь найти что-то еще. Пусто. Ничего больше.
Событие, которого мы ожидали. Слова Фэллона звучали так, будто ее отец тоже был замешан в краже. Этого не могло быть. Ее собственный отец?
Ее ударили по голове и оставили умирать. Она провела несколько недель в спальне мужчины…
Фэллон! Ее сердце все еще кричало его имя даже после того, что она узнала о его истинной натуре. Ей хватило ума, чтобы разобраться в этом злодее и уйти, хотя это убило ее. Наверняка ее отец мог видеть то же самое, что подсмотрела она, стоя в дверях библиотеки Сент-Джеймса, но отец не мог быть связан с таким человеком, как Фэллон. Здесь чего-то не хватало, чтобы понять все. «Почему же он тогда отправил записку отцу?» Голос, который звучал так же, как голос Виктории, эхом отзывался в ее голове.
Изабель не понимала, что происходит, но она была уверена, что ее отец не должен ехать на встречу с Фэллоном один. Ее дыхание ускорилось от мысли о том, что она собирается сделать, но жизнь не оставила ей выбора. Ей нужны ответы! Ее руки уже дрожали, когда она еще раз вчиталась в строки письма.
Бросив письмо туда, где она нашла его, она пошла в зал и, заметив того же лакея, распорядилась:
– Приготовьте экипаж.
– Да, миледи. Куда вы отправитесь сегодня?
– Торнвуд-хаус, – сказала Изабель, схватила шаль с ближайшего стола и набросила на плечи.
– Дом сумасшедшего герцога?
– Да, – подтвердила Изабель. Ее уверенность в разработанном плане росла с каждой секундой.
Младшая сестра герцога, дорогая подруга Изабель, Розелин, наверняка была в отъезде с мужем, лордом Эйтоном. Но сейчас ей нужна не подруга, а ее черное муслиновое платье. То, которое Розелин использовала, чтобы шпионить за своим мужем. Вряд ли она взяла его в свадебное путешествие. А что это за друзья, если не могут одолжить свою одежду в случае необходимости? Этот случай настал.
Впервые в своей жизни Изабель собиралась узнать правду, своими глазами увидеть ее, а не просто какую-то выдуманную версию событий, которые она собрала вместе у себя в голове: сегодня она последует за отцом. Все мужчины в ее жизни держали ее в неведении в вопросах, касавшихся ее непосредственно. Они похитили ее. Они солгали ей.
– Больше никогда! – прошептала она еле слышно. – Девять часов вечера, сегодня, здание Рокпорта. – Она будет там, и точно будет одна.