Сент-Джеймс!

Хардеуэй.

Последнее письмо с признанием наконец найдено во входящей корреспонденции для «Таймс». Кажется, он ждал, пока сможет покинуть Лондон и скрыться, чтобы только тогда эта записка попала в газеты. Конечно, сенсационной статьи не будет. Я оставил записку на твоем столе. Грейплинга упрятали в тюрьму, в другую, с более высоким уровнем охраны и гарантий от побега. У него теперь никаких шансов выйти досрочно. Ему суждено размышлять о своих поступках всю оставшуюся жизнь. Когда ты вернешься в штаб-квартиру, мы сможем обсудить все остальные детали, которые тебя интересуют. До тех пор все мои мысли с тобой, Ноттсби и леди Изабель.

Запах цветов окружал ее, подавляя все остальные ощущения. Сад был одним из тех мест, где она любила проводить время. Изабель положила голову на подушки. Подушки? В каком саду такие мягкие подушки? Она моргнула и, хоть и нечетко из-за того, что все расплывалось у нее перед глазами, увидела множество ярких цветов. Она не может быть в постели Фэллона. Удобная кровать в саду? А может, это все уже на том свете?

– Я умерла? – еле слішно пролепетала она, ожидая услышать какой-то неземной голос.

– Нет, к счастью, нет. – Мужской голос прозвучал откуда-то издалека. Она попыталась повернуться в ту сторону, откуда он раздался, но резкая боль в боку не дала ей сделать этого. – Хотя ты едва не заставила меня так думать.

– Фэллон? – позвала она, и только когда его имя слетело с ее губ, она поняла, что его здесь нет.

Отец подошел ближе, поправляя повязку на ее голове.

– Зачем ты пошла за мной? Это было смертельно опасно.

– Теперь я и сама это вижу. – Губы пересохли. Ее голос звучал хрипло и низко.

Мать тоже была у ее постели. Как долго она проспала? Последнее, что она помнила, это жгучая боль от ножа… и Фэллон. Он держал ее в своих объятьях.

– Слава небесам, ты очнулась! – всхлипнула мать. – Даже доктор не знал, когда это произойдет. – Она стиснула руку Изабель. – И произойдет ли вообще.

Отец продолжал поправлять повязку у нее на голове и так, и эдак, пока не был удовлетворен результатом. Однако голова у нее не болела. А вот бок… Она не двигалась, только смотрела.

– Не думай об этом, дорогая. Изабель полностью поправится.

Дорогая? Изабель посмотрела на своих родителей. Они держатся за руки? Их пальцы переплетены? Возможно, она все-таки не на этом свете? Ее родители нежно воркуют друг с другом, а она сама окружена цветами…

– Мы с твоим отцом не теряли надежды, хоть она была очень слабой.

Изабель чуть подвинулась, чтобы рассмотреть цветы. Они не росли из земли, хоть и были настоящими. Цветами были заполнены все вазы в доме, расставленные по спальне. И эта сцена напомнила ей о другой комнате с цветами…

Ее глаза наполнились слезами – к ней пришло осознание того, что она могла уже… не вернуться.

– Мне так жаль, что я попала во все это безобразие, – повернулась она к отцу. – Не только потому, что пошла за тобой, но и музей, и свадьба Виктории…

– Изабель, ты ни в чем не виновата. – Его глаза были исполнены тревоги, когда он говорил это, под ними залегли морщины, отчего отец выглядел старше своего возраста. – Этот заговор начался задолго до того, как ты отправилась в музей. Это началось, когда вы с сестрой еще учились в школе. Только в конце концов все сошлось на тебе. Один Реджинальд Грейплинг виноват во всем.

Он прямо-таки прорычал его имя, и мать положила руку ему на плечо, чтобы успокоить.

Не обращая внимания на странное поведение родителей, Изабель продолжила:

– Я вообще не должна была обращать внимание на этого человека. В этом сезоне я наделала столько ошибок! Вы, должно быть, очень беспокоились обо мне. Я должна была найти способ написать вам после свадьбы, чтобы вы знали, что я в безопасности… и обо мне хорошо заботятся. – Она всхлипнула, быстро моргая, чтобы смахнуть навернувшиеся на глаза слезы. Нет смысла плакать о том, что было и прошло. Все кончено, что бы она ни слышала в гавани. То, как он смотрел на нее, – всего лишь проявление беспокойства, вот и все. Слишком много всего произошло. Возврата к прошлому нет.

– Мы знали, что ты в самом безопасном месте, – заверил ее отец.

– Знали? Я знаю только, что вы передали мой чемодан с вещами, но вы знали… обо всем?

– Я… – Отец замолчал, подергивая узел своего платка, будто он слишком туго завязан. – Я был на связи с Сент-Джеймсом.

– Ты имеешь в виду украденные картины?

– Не только.

– Ты разговаривал с Сент-Джеймсом обо мне, моем состоянии? Спрашивал, как мое здоровье?

Он вздохнул и, сев на край ее кровати, посмотрел ей в глаза.

– Я получил письмо от одного из его людей через час после твоего прибытия в штаб-квартиру. И с того момента он держал меня в курсе событий.

– Штаб-квартира… Значит, ты знаешь. Ты знаешь, в каком месте меня держали.

– Да. Вполне.

– Нет смысла утаивать это от нее, – сказала мать из-за его плеча. – Она все равно уже почти все знает.

– Я в замешательстве. – Изабель перевела взгляд с отца на мать и обратно.

Значит, это еще не все. Она поняла, что ее отец знает, что Сент-Джеймс управляет секретным джентльменским клубом прямо из своего дома, и он все равно позволил своей дочери остаться там. Она только что очнулась после пребывания на грани жизни и смерти – разве они не могут просто объяснить ей все как есть?

Отец неловко заерзал, привлекая ее внимание.

– Изабель, я не всегда владел титулом, поместьем, доходом, который обеспечил бы твою мать, сестру и тебя. Ты была слишком маленькая, чтобы помнить плохие годы, когда нам приходилось полагаться на доброжелательность родственников. К тому времени, когда вы достаточно повзрослели, чтобы заметить такие вещи, мое положение улучшилось.

– Но мы всегда преодолевали все трудности, – вставила она.

– Да, так и есть. Благодаря Сент-Джеймсу и его организации. Я познакомился с ним, когда он был совсем молодым человеком, энергичным и ловким, и все, что у него было, – эта дикая идея создать секретный джентльменский клуб. Но я последовал за ним, как и многие другие. Я был одним из основателей Общества запасных наследников. И оставался им, пока три года назад не стал лордом Ноттсби. У меня появились титул и наследство, поэтому я отказался от членства в клубе из уважения к нашим правилам, но, если бы не это, я бы до сих пор был членом Общества.

– Что? – хриплым голосом спросила она и уставилась на него в изумлении. Даже ее родной отец? И тогда все части этой истории начали складываться в единое целое. Три года назад… его отказ взять ее с собой в одну из поездок в Лондон. Визиты Хардеуэя в их дом. Прошлая ночь. Отец был связан с Грейплингом и украденными картинами, как и Фэллон, и по той же причине – из-за этого тайного общества. Нет, видно, она снова дала волю фантазии, это не может быть правдой.

– Я никогда не слышала, чтобы ты был причастен к такой группе…

– Джентльменов? – закончил он. – Мужчин, с рождения попавших в ту категорию, от которой отвернулось общество? Без наследства, земли, умения работать руками, в торговле… Не каждый подходит для службы в армии или служения в церкви. Я горжусь своим участием в такой группе. И обязан Сент-Джеймсу своей жизнью. Он дает таким людям, как я, возможность влиться в общество, заработать средства, в которых мы нуждаемся, чтобы обеспечить наши семьи, исправляя положение, которое находится вне пристального взгляда властей.

– Ты утверждаешь, что эта организация вполне благопристойная? Что Сент-Джеймс возглавляет эту группу, как будто он какой-то персонаж типа Робина Гуда? Отец, возможно, он и был на правой стороне в этой ситуации с кражей, но, когда я была там, в штаб-квартире, я слышала… ужасные вещи.

– Только добропорядочный человек… – начал он и замолчал, взглянув на жену. – Я не думаю, что именно мне следует объяснять это тебе. Я скажу одно, Изабель. Нет другого человека, которому я бы доверил жизнь своей дочери. Даже ты признаешь, что о тебе хорошо заботились в его доме.

– Да, – она до боли в руках сжала одеяло, – но ничто из этого больше не имеет значения.

– Неужели? – Он глянул на жену, но Изабель не поняла значения этого взгляда.

Она пристально посмотрела на отца.

– А почему оно должно иметь значение?

Ее отец с минуту смотрел на нее, прежде чем заговорил снова:

– Изабель, у тебя всегда был дар видеть добро во всем вокруг. Эта способность помогала тебе не унывать даже в самых сложных ситуациях, но также лишила тебя способности видеть настоящее зло в мире. А в мире существует не только добро.

– Я уже и сама это поняла, когда такое случилось со мной, – простонала она, почувствовав, как заныла в боку рана от ножа, вспомнив о шраме надо лбом и услышав свое разбитое сердце.

– Полагаю, что так. Я никогда не думал, что ты пострадаешь в результате всего этого. И раны, и опыт личного общения с Грейплингом намного усложняют твое восприятие мира и отдельных вещей в нем. Какими они есть.

– За последнее время я очень хорошо познала реальный мир, если ты это имеешь в виду.

– Я имею в виду то, что мир не сплошь плохой. Сент-Джеймс не так уж плох. И я тоже, хотя я и был членом Общества запасных наследников. Конечно, он живет необычной жизнью. Ты знаешь это лучше, чем большинство людей. Но я также думаю, что ты знаешь, этот человек в душе лучше, чем большинство других.

Жар залил ее лицо, и она закрыла глаза.

– Вряд ли то, что я думаю о нем, имеет хоть какое-то значение.

Говорить о нем с отцом было затруднительно. Разве он не понимает? Возможно, у нее было неправильное представление о складе души Фэллона Сент-Джеймса, но между ними все закончилось плохо. Сейчас уже слишком поздно пытаться вернуть чувства. Она ушла, и он не остановил ее – какие еще нужны доказательства, что он не хотел того, что она отдала ему?

– Мне пора идти дальше и строить свою жизнь, – твердо сказала она. – Я хотела бы уехать из Лондона как можно скорее.

– Изабель, я понимаю твое желание двигаться дальше… – начал отец, повысив голос. Но остановил себя, не переходя на крик.

– Разве это не мудрость, которая есть у меня, как вы всегда утверждали?

Отец тяжко вздохнул, пристально глядя на нее, и продолжил:

– Как ты думаешь, кто наполнил весь наш дом цветами, чтобы ты могла наслаждаться ими, когда проснешься? Ты видела его дом. Ты знаешь правду.

Она огляделась, всматриваясь в буйство красок букетов повсюду в спальне. Ее взгляд остановился на вазе с розовыми розами, ближайшими к ее кровати. Ее любимые – она рассказала ему той ночью, когда он привел ее в сад на крыше…

Но этого не может быть! Она назвала его злодеем, и он не стал спорить. Он позволил ей уйти, как будто ему вообще не было до нее дела. И ее отец был прав: она знала правду.

– Фэллон. – Его имя слетело с ее губ так легко. Ах, если бы все между ними было так же легко!

– Если ты только хочешь увидеть его… Он отказывается уходить и сидит на стуле за дверью твоей спальни, – вмешалась в разговор мать. – Горничные уже начинают жаловаться на его хмурый вид, постоянные вопросы о твоем здоровье и требования принести побольше чаю..

Скорее всего, это горячечный бред. Он пришел к ней после всего, что она сказала и сделала?

– Он здесь? – удивленно спросила она. – Но он… Я ушла, а затем…

Ей нравились его хмурые взгляды и улыбки, которые предназначались ей. Она любит его.

Любит.

И от этого не уйти. И не важно, чем он занимается, она знала его, настоящего Фэллона, который сидел рядом с ней, когда у нее была травма головы, и рассказывал ей истории, когда она не могла спать по ночам.

Мать шагнула вперед, сняла повязку с ее лба и отложила в сторону.

– Итак, – сказала она знакомым учительским тоном. – Он выследил человека, который причинил тебе боль в музее и похитил картины, которые так много значат для тебя. – Она глянула на отца и кивнула, будто проверяя, все ли она упомянула. – Он же послал за доктором, которого держит в штате, чтобы тот мог помочь тебе. Никто другой не поступил бы так. Наконец он принес тебе столько цветов, сколько я и не видела. Забота Сент-Джеймса о нашей дочери не может остаться незамеченной. – Она через плечо улыбнулась отцу, и тот подмигнул ей в ответ.

Наконец Ноттсби поднялся с кровати и взял мать за руку.

– Ей нужно отдохнуть. Мы слишком много наговорили.

– Вы уходите? – спросила она, но они уже были за дверью, когда ее уставший мозг выдал вопрос.

Она вытянула шею, чтобы заглянуть в проем двери. Он действительно там, в коридоре, охраняет ее за дверью?

Ответ на этот вопрос она получила уже секунду спустя, когда Фэллон вошел в ее спальню.

* * *

Четырнадцать часов и двадцать шесть минут, плюс-минус двадцать секунд с того момента, как он последний раз смотрел на часы, – ровно столько он ждал, когда сможет услышать ее голос. Он заказал сорок две вазы с цветами и слишком долго ждал, когда прибудет доктор, вспугнул двух горничных и все время ругал себя за то, что позволил этому ублюдку снова навредить Изабель.

Когда Ноттсби вывел жену из комнаты и она держала его за руку, прикрыв слезы на глазах платком в другой руке, его сердце остановилось, как и прошлой ночью.

Нет. Она должна была выжить. Просто должна! Его ноги налились свинцом, а время замедлилось донельзя, когда он смотрел, как Ноттсби оглядывается на свою жену…

И тут Фэллон услышал голос Изабель. В одно мгновение он вскочил на ноги и ворвался в ее спальню. К черту приличия – эти правила неприменимы к ним.

– Ты проснулась… Доктор… – Он не мог заставить себя повторить тот ужасный прогноз, который ему озвучил доктор. – Вижу, ты получила мои цветы, – только и сказал он и подошел ближе.

– Розовые розы, – прошептала она, слабо улыбнувшись.

– Все бутоны, которые только можно было найти в Лондоне.

Он с минуту смотрел на нее, бледную от потери крови и такую маленькую и хрупкую на фоне подушек. Он хотел исправить это, исцелить ее, но не мог. Выпустив ее судьбу из-под своей опеки, он чуть не сошел с ума. Даже сейчас, когда она пришла в себя, потребность как-то помочь и что-то исправить не покинула его.

– Изабель, зачем ты бросилась под этот нож? Я мог остановить его.

– Он бы попал в тебя, – возразила она.

– Так не должно быть. – Он сел на краешек ее кровати, осторожно, чтобы не потревожить ее, но не мог спокойно усидеть. – Это я должен быть с раной в боку! – вскочил он, едва присев. – Это была моя битва, а не твоя. Я думал, что потерял тебя… – Он опустил глаза на манжеты своей рубашки, покрытые пятнами крови, пропитавшей их, когда он держал ее, умоляя остаться в живых.

– Я тоже думала, что ты меня потерял, – проговорила она и посмотрела на него тем же сияющим взглядом, что и в ту ночь в его спальне. Только сейчас эти глаза были не из воспоминаний – всего, что осталось от нее, когда теплился лишь слабый лучик надежды на то, что она выживет. Она выжила, и это звездное сияние глаз было здесь, с ним, оно реально, и во взгляде ее появилось что-то еще, чего не было раньше.

– Ты же знаешь, что в таких историях положено рыцарю спасать девушку, а не наоборот. – Он бережно убрал прядь волос с ее лица.

– Не в этой истории. – Она почти засмеялась, но сдержалась от боли, и это заставило его сердце взять ее боль на себя.

– Если бы я был благородным, честным джентльменом в одежде ярких цветов, танцевал на балах и улыбался при каждом случае, ты не оказалась бы втянутой во все это. Ты была бы цела и сидела бы в саду, наслаждаясь теплой погодой.

– Звучит не очень похоже на романтическую историю, Фэллон. А где же опасности, волнения? Думаю, я отдам предпочтение версии с коварным пиратом.

Его пульс ускорился, где-то глубоко в сердце блеснула искра надежды. Она имеет в виду его или это еще одна из ее историй? Ему крайне необходимо это выяснить.

– Коварные пираты… мужчины такого рода – опасные существа, Изабель. Они всегда полны злокозненных планов.

– Это уже гораздо более интригующий сюжет, ты не находишь?

– Изабель… – Сейчас не время для такого разговора. Она должна отдыхать и поправляться, но ему так нужно решить этот единственный вопрос! – В этой истории есть кое-что, чего ты не знаешь, а я хочу, чтобы ты знала все. Больше никаких секретов, мы же договорились.

– Мой отец уже все мне рассказал. Мог бы и признаться как-нибудь, что состоишь в союзе с ним.

– Прошу прощения. Я никогда ничего не буду утаивать от тебя. Просто это – секретное общество.

– Еще бы!

Он сглотнул, зная, что собрался прыгать со скалы и можно только надеяться, что внизу будет достаточно глубоко.

– Это все, что он тебе рассказал? А то, что он сам когда-то был членом моей организации? Именно так. И именно здесь он впервые встретился с Грейплингом. Я поставил их работать вместе, наблюдать за одним из дел, которые мы курировали в то время. Уже после я обнаружил, что это был за человек, но к тому времени было уже слишком поздно. Твой отец – его абсолютная противоположность: заслуживающий доверия, добропорядочный, такой, каким и должен быть настоящий джентльмен. Он, случайно, не упоминал что-нибудь еще?

– Есть еще что-то?

– Тебе может даже понравиться эта часть – во всяком случае, я на это надеюсь. Я же знаю, как ты любишь истории, в которых героями являются персонажи из книг или из оперы.

Оставаясь спокойной, она внимательно смотрела на него и ловила каждое его слово. Вот он, момент, когда ничего не остается, кроме как открыть карты, бросить на стол – а там… будь, что будет…

Он сделал глубокий вдох и начал:

– Когда я в тот день привез тебя из музея к себе домой…

– Похитил, – поправила она.

– Хорошо, похитил, – согласился он и улыбнулся. – Я написал твоему отцу.

– Он упоминал об этом. Ты попросил, чтобы он передал мою одежду. Ты говорил об этом за обедом в ту же ночь, помнишь?

– Я не все тебе рассказал, – признался он.

– О! Ну же.

– Я также обещал ему, что, если хоть что-нибудь пойдет не так, если вдруг в обществе узнают, где ты провела это время и твоя репутация пострадает, я… женюсь на тебе.

– Что?

Она попыталась рывком подняться на кровати, но он удержал ее, положив руку на плечо.

– Не двигайся. Рана может открыться. Время, отведенное мне для этого разговора…

Он не успел договорить.

– Ты действительно хотел жениться на мне? – воскликнула Изабель. – Это же было больше месяца назад, Фэллон! Ты держал меня взаперти…

– Ради твоего будущего, а не чтобы сохранить свою холостяцкую свободу, – заверил он. – Я знаю, что ты думаешь о браке, Изабель, и не хотел, чтобы тебя принудили выйти замуж из-за сплетен и слухов. Я хорошо знаю, насколько это пагубно. С тех пор, как свадьба Хардеуэя и леди Виктории закончилась полным фиаско, уж поверь мне. Часть вины за это, признаюсь, лежит и на мне. Я, конечно, пытался замять скандал с пожаром, но где-то в потаенном уголке души был бы рад, если бы Хардеуэй оказался потерян для тебя навсегда. Поверь… – Он заметил, что все еще держит руку на ее плече, но не убрал ее – так не хотел он терять хоть какую-то связь с ней, особенно если это в последний раз. – Поверь, я хотел, чтобы ты была счастлива, и совсем не понаслышке знал, что Хардеуэй не тот, кто может сделать тебя счастливой. Я сам тоже не думал, что смогу. Ведь ты хотела быть с мужчиной, который танцует и носит одежду красного или какого-то другого отвратительного цвета. А я не такой. Я…

– Не злодей. Я не должна была этого говорить, Фэллон. Никогда. Это неправда. Сейчас я это знаю.

– Но я также не джентльмен с бездной свободного времени, который выходит на послеобеденную прогулку в парке и вечно жалуется на скуку. Ты знаешь, чем я занимаюсь. Ты знаешь правду о моем доме и о том, что происходит в нем, и я… не могу это все изменить. Моя жизнь… Изабель, ни одна женщина не хотела бы такой жизни. Вот я и не собирался ее тебе навязывать.

– Навязывать мне? Фэллон, сколько времени мы провели вместе? И ты думал, что это не повлияет на мое отношение? Ко всему. Мы почти месяц делили постель, – прошептала она, мельком взглянув на щель в дверях. – Ты меня целовал, много раз, и мы…

– Я все помню. – Он погладил ее по руке.

Конечно же, он никогда не забудет время, проведенное с ней. Если она откажется его простить, то лишь эти воспоминания и останутся у него, став его самым драгоценным сокровищем. Но он никогда и ни за что не согласится принять поражение, не сделав попытки! Даже если все потеряно, он должен попытаться. Это же была Изабель, его Изабель…

– То есть, для тебя это было не просто развлечение, не так ли? – еле слышно спросила она.

– Нет! – Боже правый, нет! Как же ей это объяснить? – То, что произошло между нами, ни при каких обстоятельствах не должно было случиться, но… это произошло. Ты – то единственное в моей жизни, что я не планировал. Ты появилась в ней так неожиданно, и я… все испортил. Хоть я всеми силами пытался не причинить тебе вреда, Изабель.

В комнате воцарилась тишина. Изабель ничего не ответила, только изучающе смотрела на него. Его рука все еще лежала на ее руке, но она не сделала никаких попыток успокоить его прикосновением. Возможно, уже действительно слишком поздно, он допустил чересчур много ошибок и окончательно потерял ее…

В эти секунды он не смел даже дышать. Пусть она простит меня, пусть я смогу снова удержать ее, Боже! Все его будущее счастье было сейчас в ее руках. Он ждал.

– Почему ты меня остановил? – наконец спросила она.

– Что?

– Когда я сказала, что люблю тебя. Ты остановил меня и оставил одну на два дня. Два ужасно долгих дня! И это после того, как поговорил с отцом! Разве в браке не должно быть любви? Разве любовь – это плохо?

Неужели это просто его глупый страх? Страх, что все, что он построил, должно развалиться, и становится причиной того, что все в конце концов разваливается? Он судорожно вздохнул.

– Конечно, любовь должна быть. Я тоже люблю тебя, Изабель, но именно поэтому я и пытался дистанцироваться. Я не хотел причинять тебе боль. Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя так, будто обязана выйти за меня замуж и жить в штаб-квартире тайного джентльменского клуба до конца своих дней. Я очень люблю тебя и поэтому хочу, чтобы у тебя была лучшая жизнь, чем эта.

– Ты любишь меня… – сказала Изабель так, будто только что получила последнюю разгадку великой тайны.

– Больше всего на свете, – жарко выдохнул он.

Фэллон попытался поймать ее взгляд, заглянуть в ее большие красивые глаза, которые во всем умели видеть любовь: есть ли шанс, что она все еще питает к нему те же чувства, что и раньше?

– И поэтому отпустил меня, позволил мне уйти, да? – Она вздохнула и чуть нахмурилась. – Тебе ли переживать, что не сможешь обеспечить мне стабильную жизнь, Фэллон? Я вот умею вести домашнее хозяйство, ты это видел. А ты глава большой организации. – Она сжала его пальцы, и его сердце забилось чаще.

– Я возглавляю организацию, объединяющую мужчин, которых не приняло общество и которые вынуждены вести такой способ жизни, который некоторые считают порочным. Я ужасно испорчен – злодей, как говорят некоторые, – но я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, вопреки всем логическим доводам! – В его голосе слышалось отчаяние, но ему было уже все равно. – Я знаю, что моя жизнь…

– …захватывающая и волнующая – два моих самых любимых определения. Но ты и так это знаешь.

Да, конечно, она видит все это в таком свете. Она верна себе. Он вздохнул, поднес ее руку к своим губам и поцеловал ладонь.

– Я скучал по тебе. Ты изменила все в моем доме, и теперь я не могу есть, не думая о тебе. Еда на вкус…

– …совсем не как опилки? – спросила она с хитрой улыбкой. Он протянул руку и погладил ее по щеке.

– Я не сплю ночами и свожу своих людей с ума.

– Я тоже изменилась, Фэллон. Мне не место здесь, в доме моей семьи. Уже нет.

– Твое место рядом со мной, – сказал он и пробежал пальцами по ее волосам, не в силах сдержаться, чтобы не прикасаться к ней. Он провел множество переговоров и знал, когда сделка закрыта по всем пунктам, кроме подписей. Когда-нибудь позже, когда все успокоится, он подумает о том, как близок был к тому, чтобы потерять ее, даже после того, как ее жизнь была спасена, но сейчас ему нужно разобраться со всем раз и навсегда. – Ты не против вернуться в мой дом? И на этот раз не как жертва похищения?

– А ты разрешишь мне покидать твою спальню?

– Возможно. Мы можем обсудить условия твоей свободы, – пообещал он, хитро улыбаясь.

– Не могу даже придумать, где бы еще я хотела оказаться. – Она просунула руку под его сюртук. – Я люблю тебя Фэллон. Ты оказался тем, о ком я мечтала: друг, пират, любовник, герой, джентльмен. Я сожалею, что сомневалась в том, что сейчас знаю о тебе наверняка.

Он наклонился вперед и поцеловал ее, благодаря за то, что она есть на свете и умеет так любить. Он не заслужил ее, но он будет стараться.

– Для человека, который может влюбиться два раза в неделю, ты не очень искусна в некоторых нюансах, – поддразнил он, заглядывая ей в глаза.

– Я никогда никого по-настоящему не любила, пока не полюбила тебя, – покачала она головой. – Я рада, что это оказался ты. – Она схватила его за рубашку и потянула к себе, пока их губы не встретились.

Она такая милая, противоположность ему во всех отношениях, и она любит его… Слова, которые когда-то отталкивали, теперь притягивали его.

– Ты забыла один пункт в списке: муж, – напомнил он, отнимая свои губы от ее губ. – Ты выйдешь за меня, Изабель?

– Да, но только если получу титул Благородной матроны Общества запасных наследников. Разве не чудесно звучит?

Он рассмеялся – как смеялся все чаще в последнее время благодаря Изабель.

– Я люблю тебя!

– Я рада, что ты согласился. – Она послала ему ослепительную улыбку. – Мне, вероятно, понадобится трость с драгоценным камнем на рукоятке для эффектного появления в гостиной.

– Титулы и костюмы мы можем обсудить позже – когда ты выздоровеешь. А теперь – как насчет стать миссис Сент-Джеймс?

– Идеально!

Июль 1817 года

Сегодня у меня был самый замечательный день в моей жизни. У меня ужасно болит бок. Был момент, когда я чуть не умерла. Это было настоящее несчастье. А Виктория до сих пор почти не разговаривает со мной. Мне грустно: она все еще считает, что я ее бросила. Но я знаю, пройдет время, и мы помиримся, она же моя сестра. Мы ссоримся и прощаем друг друга – как всегда. Но угроза смерти, боль и затянувшееся чувство раздражения сестры не имеют значения в свете того, что произошло дальше. Я помолвлена и скоро выхожу замуж! Это было самое романтичное предложение. Комната была заполнена цветами, которые он принес мне – моими любимыми цветами. Фэллон, мужчина моей мечты, сидел рядом со мной. И он попросил меня быть его женой. Я сказала «да»… ну конечно, после некоторого обсуждения деталей…

Леди Изабель Фэрлин,

Этот разговор был довольно странным: хотя и достаточно пылкий, однако ни один из нас не сердился на другого, а изо всех сил стремился понять. В нем было место и напряжению, близкому к противостоянию, но оно не привело к крикам и хлопанью дверями. Вместо этого наш диалог привел к тому, что я согласилась выйти за него замуж – к радости и лучшему будущему, с каким не сравнится ни одна книжная история любви. Я влюблена!

будущая миссис Сент-Джеймс,

Когда он поцеловал мою руку, я чуть не растаяла в постели. Он любит меня. Фэллон Сент-Джеймс любит меня! Я проведу всю оставшуюся жизнь рядом с ним, и только счастье будет окружать нас.

Благородная матрона