Миченер Джеймс

Гавайи Дети солнца

перевод с английского Алукард С.

Предисловие

Это произведение является романом. Повествование в нем пропитано самим духом и историей Гавайев. Однако действующие лица, династии, некоторые государственные структуры и большинство событий - не более, чем вымысел. За исключением, разве что, учителя английского языка Улиассутая Каракорама Блейка, образ которого действительно привязан к реальной исторической личности, неразрывно связанной с культурным наследием Гавайских островов.

Всем когда-либо прибывшимна Гавайи посвящается

От глубины вечности

Много миллионов лет назад, когда континенты, в общем, уже сформировались, и основная часть суши приняла современный облик, в одной из частей мира продолжали происходить изменения, заставляющие думать, что геологические процессы еще не завершены. Это было огромное водное пространство - постоянно волнующийся, неугомонный океан, раскинувшийся к востоку от самого большого континента. Колоссальный природный резервуар, впоследствии названный Тихим.

Над его тяжелой гладью постоянно в разных направлениях перемещались воздушные массы, вздымавшие грозные валы и превращавшие тихие воды в ревущую вспененную стихию. Она обрушивала их на побережья материков, отрывая целые скалы, разрушая и размывая сушу. В темном чреве океана начала зарождаться жизнь: от ничтожно малых существ к созданиям, сама память о которых давно исчезла. В самых дальних его пределах морские птицы с огромным размахом крыльев находили временное пристанище, чтобы потом продолжить свой путь.

Вздымаемые Луной приливы, куда более мощные, чем нынешние, приводили поверхность океана в постоянное движение. В то время, когда побережья еще не обзавелись обширными песчаными пляжами, воды у границы суши были темны и пугающе глубоки.

Задолго до того как появился человек и попытался преодолеть водную стихию, она широко и вольготно простиралась во всех направлениях и насчитывала больше лет, чем что-либо существующее на планете. И была эта огромная водная среда древнее и значительнее, чем все нынешние моря и океаны, вместе взятые. И была она устрашающа, всеобъемлюща и неизмерима в своей первобытной сути.

И невероятно грандиозна была она! Казалось, сами волны ее видоизменяют Землю! Как непостижимо темна и одинока она была во мраке ночи, и как ослепительно сверкала ее поверхность под лучами тогда еще совсем юного Солнца!

Через повторяющиеся промежутки времени воды океана становились все холоднее и холоднее. У полюсов начали накапливаться льды, подтягивающие для своего образования большие водные массы; таким образом, меняющаяся береговая линия континентов приобретала все более причудливые очертания. В последующие сотни тысяч лет беспокойный океан беспрестанно атаковал сушу, дробя и перемалывая скалы в песок, давая начало новой жизни.

Со временем полярные шапки растают, и образовавшиеся холодные течения смешаются с беспокойными просторами океана, а берега континентов вновь скроются под водой. Беспредельная энергия океана накапливала на его дне илистые отложения, смешанные со скелетами погибших обитателей глубин и солью. В течение долгих лет океан формировал будущую почву, а затем снова возникли льды. Воды опять отступили, образовав обширные отмели. Северные и южные ветры проносились над высохшими пространствами, окатывая вновь образованную сушу волнами. Таким образом, океан продолжал свою то разрушительную, то созидательную деятельность, то уничтожая, то созидая материки.

Властелин жизни, страж берегов, регулятор температуры и архитектор горных массивов, океан продолжал трудиться, не ведая отдыха.

За многие миллионы лет до появления человека центральные области океана, где ныне раскинулись бесчисленные острова, представляли собой безбрежное пустынное пространство. Конечно, в глубинах существовали примитивные формы жизни, но в основной своей массе океан являлся лишь беспорядочным нагромождением волн, вздымаемых волей Луны и ветров. Один за другим бесчисленные темные валы, непостижимые в своем могуществе и одиночестве, катились по бескрайней водной равнине.

Затем однажды на дне образовался разлом, протянувшийся на две тысячи миль с северо-запада на юго-восток и разорвавший базальтовое ложе океана. Произошел великий сдвиг в образовании земли, и из трещин начали изливаться расплавленные до огненно-жидкого состояния породы. Покинув место своего вечного заточения, они соприкоснулись с влажным телом океана. Произошел взрыв, в результате которого с многофутовой глубины устремились к поверхности огромные массы дыма и пара.

С глубины четырех миль мириады пузырьков поднимались вверх, пока не сформировали над океанскими просторами облака. Этим океан давал понять, что начался процесс зарождения острова. С течением времени он должен был превратиться в крошечную капельку новой суши, образовавшейся посреди бескрайней водной пустыни. Тогда еще не существовало никого, кто мог бы отпраздновать это знаменательное событие. Возможно, лишь какая-то крылатая, давно вымершая тварь, заметила с высоты густые клубы дыма и стала единственным свидетелем, устремившимся вниз, чтобы поближе разглядеть происходящее. Хотя, скорее всего, новый остров рождался в темноте, среди беснующихся волн, в окружении великого Ничто.

На протяжении почти сорока миллионов лет - промежутка времени настолько длительного, что сам смысл его теряется - только океану было ведомо, что в его недрах зарождается новый остров, ибо суши как таковой на его поверхности еще не существовало. Все эти сорок миллионов лет из разлома на дне продолжал изливаться расплавленный камень, добавляясь к уже существующим наслоениям, внося свою крошечную лепту к тому, что воздвигалось в морской бездне. Иногда тысячи, а то и десятки тысяч лет проходили, не принося каких-либо видимых изменений. Временами, наоборот, огромное давление в разломе возносило гигантские массы паров и пепла, поднимая их на многие мили в атмосферу. В результате подобных потрясений образовывались колоссальные волны, обегавшие всю землю и сталкивающиеся друг с другом после двенадцатитысячимильного путешествия. Столь мощный взрыв иногда поднимал океанское дно сразу на целый фут.

Однако постепенное излияние расплавленной магмы большей частью протекало спокойно и не сопровождалось столь катастрофическими изменениями. Слой за слоем земная плоть, вырванная из разлома, накапливалась, стекая по склонам недавно образовавшихся под волнами гор, злобно шипя на холодную морскую воду и постепенно затвердевая. Однако строительство нового острова происходило более успешно, когда жидкая порода не взрывалась, образуя крошечные пеплообразные частицы, а просто тягучими оползнями обволакивала то, что впоследствии должно было стать фундаментом суши.

Как непостижимо давно происходило все это! Ведь целых сорок миллионов лет первый остров боролся во чреве океана за то, чтобы появиться, наконец, над его поверхностью. Все это время вулкан, породивший его, продолжал извергаться, надежно укрытый под темными водами беспокойного моря, для которого вся эта бурная деятельность была не более, чем легким раздражением, поползновением, ничего существенного из себя не представляющим.

Но однажды на северо-западной оконечности разлома произошло извержение, совершенно не похожее на все предыдущие. Пользуясь уже проложенными из раскаленного чрева земли путями, все те же расплавленные породы вырвались огромной массой, породив сильнейший взрыв. Но на этот раз энергия его была такова, что магма, наконец, достигла поверхности океана. Мощное извержение подняло на целые мили вверх облака пара. Шипя и потрескивая, на вздымающиеся волны сыпались пепел и пемза. Ударная волна от взрыва сотрясла воздух и эхом раскатилась над бескрайними просторами.

Наконец-то каменные наслоения начали располагаться над поверхностью моря. Остров становился видимым, хотя еще не было глаз, способных лицезреть его; он становился осязаемым, хотя некому было дотронуться до него. И поднялся он из глубин.

Вдумываясь в значение описанного события, человеческий разум (особенно в том случае, если носитель его ступал на землю вышеупомянутого острова), скорее всего, преувеличит масштабы произошедшего. Да, появилась новая земля. Сорок миллионов лет усилий привели к возникновению участка суши размером с человеческое тело. Это верно. С другой стороны, в долгой истории океана бесчисленное множество похожих нагромождений материи исчезло навсегда, скрывшись под волнами, забытое и никем не востребованное. Важнейшим последствием описываемого процесса является то, что новорожденный остров не только удержался на границе разлома, но и продолжал неуклонно расти. С болезненным упорством, дюйм за дюймом, этот клочок суши все увеличивался и увеличивался. Можно сказать, своим конвульсивным рождением он и вызывает такой интерес.

Впрочем, случайное появление данного острова не имело особого значения. Запомните это. Его появление не было сколько-нибудь важным событием. Однако его постоянство и настойчивость в росте говорит об очень многом. Лишь благодаря бесконечным усилиям он отвоевал себе право на существование. Последующие десять тысяч лет были для острова беспрестанной чередой колебаний между жизнью и смертью. Посреди огромного мертвого пространства он постоянно подвергался злобным атакам стихий. Иногда расплавленная магма вновь поднималась по внутренним каналам, отвоевывая у волн несколько дюймов. Тонны и тонны продуктов извержения бесцельно и бессильно шипя, исчезали в пучине. Лишь некоторому их количеству удавалось зацепиться за новоявленную твердь, продолжая увеличивать ее площадь. В такие периоды могло показаться, что остров представляет собой достаточно прочное и надежное творение.

А в это время на юге, в бесчувственных глубинах, уже зародилась огромная волна, начавшая свое яростное путешествие по миру. Ее приближение можно было заметить издалека: ревущим и свистящим чудовищем она обрушилась на крохотное нагромождение еще дымящихся камней и бешено устремилась дальше.

Последующие десять тысяч лет ничто не напоминало о существовании острова. Лишь под водой, готовый в любой момент воспрянуть к жизни, со дна океана на 19 тысяч футов вздымался горный пик. И когда новая серия подземных возмущений заставила извергнуться следующие порции расплавленных пород, образовавшаяся гора продолжала выстраивать себя для новой попытки. Словно извиваясь в судорогах, подводная гора извергала огонь,

дым и плевалась пеплом. Вскоре она снова прорвет поверхность воды, и остров возродится еще раз.

Это была одна из бесчисленных попыток Вселенной: драматизм рождения, бесконечные волнения и отрицание смерти. Каким же многообещающим казалось взаимодействие столь противоположных сил! Борьба острова за собственное рождение: череда трагических исчезновений и торжество новых попыток возрождения! Те, кто впоследствии заселил остров, сами стали свидетелями непрекращающихся, но бесполезных усилий моря уничтожить юную колыбель жизни. Они же хранили в памяти и триумф горы, порождающей все новые и новые скалы, гордо возвышающиеся над волнами.

Следующий миллион лет остров можно было уподобить постоянно подвергающемуся насилию ребенку, пока он, наконец, не укрепился в результате длительного и терпеливого накопления массы. Теперь каждый новый поток лавы имел под собой надежную опору, и его обломки спекались в единый монолит, так что, в конце концов, морские птицы стали издали замечать возникший в океане остров. Это была уже настоящая, пригодная для обитания человека земля, если бы люди существовали в то время. Тут имелись и надежные укрытия для лодок, если бы было кому их сделать, и масса камня для жилых построек и храмов. Именно сейчас новорожденный остров занял принадлежащее ему по праву место посреди великого океана.

Однако прежде чем жизнь смогла бы процветать на этом острове, ему необходимо было обзавестись почвой. Когда раскаленная лава вырывалась в воздух, то она либо превращалась в пепел, либо покрывала огромные площади гладкими каменными слоистыми плитами. И в том и в другом случае, дожди и выветривание при значительной разнице дневных и ночных температур постепенно превращали новорожденную лаву, разлагая ее на составные элементы, в почву. Когда ее накопилось достаточное количество, остров был готов.

Первые живые формы, появившиеся на острове, были представлены примитивными мхами и лишайниками. Их споры разносили ветры, без устали дующие над океаном. С цепкостью и упорством, достойными самого острова, эти маленькие кусочки жизни отвоевывали все новые и новые пространства. Разрастаясь и разламывая камни, они, в свою очередь, увеличивали количество почвы на острове.

А на далеких континентах, берегов которых мог достигнуть только океан, уже сложилась населенная животными и растениями среда. Некоторые ее формы были достаточно приспособлены для освоения нового острова. Единственной преградой для их расселения являлись тысячи миль океанской поверхности.

Следствием этого явилась потрясающая борьба. Задолго до появления человека жизнь на дальних берегах достигла такого расцвета, что ей уже необходимо было предпринимать путешествия для освоения новых территорий. Но тысячи миль бурных соленых вод являлись достаточно серьезным препятствием.

Первыми высшими формами жизни, безусловно, являлись рыбы, для которых водная среда не могла служить преградой. Правда, трудно назвать их принадлежащими к животному миру острова, поскольку они приплывали и уплывали сообразно собственным желаниям. По-видимому, первым неокеаническим животным, посетившим остров, следует считать птицу, прибывшую сюда с севера в поисках пищи. Однако, не найдя ничего съедобного на все еще горячих камнях, она улетела дальше и, скорее всего, погибла далеко на юге.

Тысячи лет ни одна птица не приближалась к этим берегам. Но как-то раз ветры и волны прибили к острову кокосовый орех. Преодолев, благодаря своей прочной оболочке, около трех тысяч миль, он тоже мог бы считаться образцом настойчивости. Однако, не найдя у берега достаточного количества почвы, он так и погиб в соленой воде, хотя его скорлупа и ядро послужили делу формирования новой земли для тех, кто появится здесь позже.

Шло время. Солнце двигалось, подчиняясь своему определенному циклу. Луна прибывала и убывала, вызывая приливы и отливы на всей планете. С северной полярной шапки сползали ледники, на десять тысяч лет покрывшие близлежащие острова, своим весом и мощью дробя скалы и формируя новый облик Земли.

Проходили годы, пустые, бесконечные, исполненные скрытого смысла. И вот еще раз в поисках пищи на остров прилетела птица. Однако теперь ей удалось утолить голод рыбой, найденной на берегу, и птица, словно бы в знак благодарности, опорожнилась на почву острова, извергнув не переваренное в желудке семечко растения, съеденного за много сотен миль отсюда. Семечко пробудилось к жизни и дало росток. Таким образом, по прошествии многих лет на каменистых берегах появилась растительность.

Насколько непостижим промежуток времени между первым и вторым появлениями птиц - целых двадцать тысяч лет! Спустя еще двадцать тысяч лет на острове появилась новая форма жизни: женская особь насекомого, оплодотворенная за много миль от острова накануне ужасного урагана. Захваченная мощными воздушными потоками, она преодолела около двухсот миль до острова, и была выброшена на него. Здесь она и принесла потомство. Так на новом отдаленном острове появились насекомые.

Время продолжало свой неумолимый бег. Другие птицы посещали остров, но они не несли в себе семян растений. Других насекомых приносило сюда ветром, но это были либо не самки, либо они оказывались неоплодотворенными. Но все же каждые двадцать-тридцать тысяч лет (а этот промежуток времени не сравним с историей человечества) какой-то кусочек жизни снова случайно достигал острова и так же случайно утверждался на нем. Вся эта цепь маловероятных совпадений продолжалась непостижимое, с точки зрения человека, время. Так, постепенно, жизнь завоевывала остров.

Одним из знаменательных дней в его истории следует считать тот, когда откуда-то с юго-запада к острову прилетела птица, неся в своих растрепанных ветром перьях семя дерева. Усевшись на скалу, пернатое существо принялось чиститься, и семя упало на ждущую его почву. По прошествии времени на острове выросло дерево. Через тридцать тысяч лет, благодаря такой же абсурдной случайности, флора острова пополнилась еще одним деревом. Итак, после миллиона лет случайностей, пяти миллионов лет штормов, посещений птиц и прибиваемых волнами обломков деревьев, несущих на себе улиток и червей, остров обзавелся лесом, цветами, птицами и насекомыми.

Ни одна из жизненных форм не достигала острова с легкостью. Даже сами устои острова - незыблемые скалы - с силой пробивали себе путь наверх, сквозь огненные каналы в океанском дне, взрываясь в конвульсиях на поверхности земли. Лишайники попадали сюда благодаря бурям, несущим споры. Птицы на ослабевших от долгого полета крыльях с трудом достигали клочка суши. Насекомые появлялись лишь по воле ураганов, и даже деревья обязаны своим рождением птицам, доставившим их семена либо во внутренностях, либо на перьях.

В безвременье бурь, ураганов и голода рождалось плодородие острова. Благодаря новым извержениям росла его территория, обогащаясь минералами, в которые постепенно превращалась излитая лава. В буйстве стихий родился остров и формировался его прекрасный облик.

Берега острова представляли собой нагромождения причудливых утесов, подобно золотым колоннам сверкавших в закатном солнце. Высокие остроконечные горы, снизу покрытые изумрудной зеленью, вздымали в небо ледяные пики. Безмятежные бухты, отражающие всю эту красоту, глубоко врезались в береговую линию. Долины и приятные глазу луга, реки и водопады, лесные поляны, манящие влюбленных, и излучины, удобные для строительства городов, - все это в изобилии присутствовало на острове, как бы приглашая к себе цивилизацию.

Но все эти соблазнительные красоты оставались незамеченными человеком, и не ласкали взор любовников роскошные поляны, поскольку все великолепие острова достигло своего пика задолго до появления на Земле человека. И, достигнув, казалось, полного совершенства, остров начал постепенно умирать. В буйстве стихий он родился, и в буйстве стихий ему суждено было погибнуть.

Произошло великое сотрясение земли, вызвавшее скольжение континентальных плит, опускание почвы, в результате чего и остров осел более чем на тысячу футов над уровнем океана. Никогда больше ледники не будут украшать его горные вершины. Вулканы прекратили свою деятельность, и новая лава уже не стремилась вверх, чтобы восстановить уничтоженное морем. В последующие миллионы лет непрекращающиеся ветры завывали над островом, громоздя друг на друга водяные валы и швыряя их на берег. Скальное основание постепенно разрушалось. Остров начал уменьшаться, распадаясь на части и медленно погружаясь в бездну океана, откуда он и возник.

Прошел миллион лет, потом еще один, и остров, образовывавшийся на юго-западном краю великого разлома с таким упорством и терпением, оказался на грани исчезновения. Птицы, нашедшие себе приют и кормившиеся на его берегах, улетели, унося в себе новые семена. Теперь уже с его берегов шторма уносили оплодотворенных насекомых к другим частям суши, и жизнь продолжалась. Каждые двадцать или тридцать тысяч лет какая-то частица природы исчезала с острова, чтобы возобновить свое существование где-нибудь в другом месте.

Но как только остров оказался погруженным в океан, совершенно другая форма жизни начала свою активную деятельность. В теплых, чистых и питательных водах стали процветать коралловые полипы. Умирая, они оставляли после себя известковые скелеты, скрытые в нескольких футах под поверхностью моря. За тысячу лет они выстроили вокруг погруженного основания острова коралловое кольцо. Годами, слой за слоем, полипы продолжали наращивать его, пока не образовался целый риф.

Но в это же время началось таяние полярных льдов, в морях изменились температура и соленость, что вызвало гибель кораллов. Со склонов гор разных островов в океан устремлялись потоки дождевой воды, неся с собой огромные массы ила, губительного для полипов. Потом таяние сменилось новым образованием льдов на севере и на юге. Этот процесс оттягивал на себя воды океана, обнажая кораллы и тоже способствуя их гибели.

Как и все, связанное с историей образования острова, жизнь кораллов постоянно находилась под угрозой, дававшей им время от катастрофы до катастрофы. Однако в редкие благодатные промежутки крошечные полипы продолжали свою титаническую работу. Таким образом, эти мельчайшие дети катаклизмов выстроили новый остров, полностью заменивший старый, разрушившийся и целиком ушедший под воду.

Как же ужасно это чередование жизни и смерти! Какая несправедливость в том, что исчез прекрасный остров, в таких муках появившийся на свет, столь любимый птицами и богатый растительностью, так желавший служить человеку, если бы тот появился на нем. Какой же бессмыслицей представляется то, что остров, родившийся в конвульсиях, так же и скончался, прежде чем человек смог лицезреть его величие и красоту.

Через миллион, а может и десять миллионов лет, просуществовав в неизвестном море, он погиб, оставив после себя лишь коралловую кайму, дававшую приют пролетавшим птицам да убежище резвящимся тюленям. Бесконечное растрачивание ресурсов и возможностей, неустанные приливы и отливы, расцвет и прозябание океана. Проходит ночь, наступает новый жаркий день, остров ждет, а человек все не появляется. Гибнущий день сменяется новой ночью, исчезают долины, иссякают водопады, но ни один человек не станет свидетелем этого. Все, что осталось - это кальциевое кольцо на поверхности океана, который дал острову жизнь. Памятник, воздвигнутый из скелетов мириадов и мириадов крошечных существ.

В то время, как первый остров то процветал, то погибал, к юго-востоку от него протянулась цепочка будущих островов, точно так же боровшихся за короткое существование, после которого вновь наступало неизбежное небытие. Цикл развития некоторых из них пришелся на тот же миллион лет, что и первого острова, другие запаздывали со своим появлением. Последний из них еще не возник на поверхности моря, когда первый уже бился в конвульсиях агонии. Так что с начала исчезновения первого острова человек (если бы он к тому времени уже существовал) стал бы свидетелем непрерывного рождения и смерти целой гряды подобных островов, появлявшихся вдоль всей двухтысячемильной линии разлома. Повторяя форму самих волн, скалистые острова то поднимались, то опадали. Но если время существования волны длилось самое большее несколько минут, то процесс образования и исчезновения островов тянулся шестьдесят миллионов лет.

Каждый остров в любой момент времени либо переживал период рождения и расцвета, либо вступал в фазу гибели. Вряд ли человек, даже будучи свидетелем этого процесса, смог бы определить, на какой именно стадии своего развития находится тот или иной остров. Однако безликие расплавленные недра обладали этим знанием, они более не посылали острову новых запасов строительных материалов. Понимало это и море, чувствуя, как утесы и скалы становятся более податливыми, постепенно погружаясь в его пучину. Догадывались об этом и коралловые полипы, точно определявшие время начала строительства памятника данному острову, которому вскоре суждено погибнуть... разумеется, через двадцать или тридцать миллионов лет.

Бесконечное чередование возникновения и исчезновения, бесконечная смена жизни и смерти. Как только вулканические извержения прекращались, остров можно было считать обреченным. В окружении спокойных морей ожидание появления птиц, несущих семена, можно назвать приятным, если бы не сознание того, что колыбель красоты изначально предназначена разрушению. Плеск ласковых волн приливов и нежное пение насекомых в ночи прерывались с наступлением нового ледникового периода, который должен был уничтожить все формы жизни. Извечный цикл, извечные перемены.

К концу основного периода рождения и гибели островов, когда на западе они начали исчезать, а на востоке только появляться, над поверхностью океана вознесся новый вулканический конус. Серия титанических взрывов исторгла из недр достаточное количество расплавленных пород, чтобы заложить основание острова, который впоследствии, через много миллионов лет, люди станут считать главным в архипелаге. Его последующая история тем более памятна, что обитаемая земля произошла благодаря "бракосочетанию" двух отдельных вулканических цепей.

После того, как прародитель-вулкан успешно создал этот остров, на его склонах образовалось множество новых кратеров, через которые извергалась лава. Располагавшийся в милях от него более величественный собрат пошел по тому же пути.

Целые эпохи две вулканические системы словно противоборствовали друг с другом, пока первая из них не прекратила деятельность и не начала разрушаться, в то время как вторая продолжала изливать миллионы тонн лавы по своим крутым склонам. Шипя и потрескивая от соприкосновения с водой, камни громоздились на океанском дне, образуя основание будущего вулкана, еще более массивного и могучего.

Шло время, и лава второго вулкана прокладывала себе пути по остывшим обломкам до тех пор, пока не достигла лавовых наслоений первого вулкана, образовавшего старый остров. Теперь водная пустыня, разделявшая оба массива, оказалась заполненной, и две системы слились воедино. Заключившие друг друга в пламенные объятия огнедышащие горы словно вступили в брак, сопровождающийся взаимным перемешиванием извергающихся пород, и приведший к рождению одного огромного растущего острова.

Его почву формировали десятки более мелких вулканов, просуществовавших всего несколько сотен тысяч лет, которые впоследствии угасли и разрушились. Один из них взорвался, образовав в ослепительной вспышке огромный кратер, напоминавший оспину. Другой, находившийся на самом краю острова, откуда открывался вид на бескрайнюю водную равнину, оставил о себе память в виде длинной каменистой гряды, имеющей форму ромба.

Когда новый клочок суши полностью сформировался - о, какой божественной красоты остров получился! - участвовавшие в его рождении природные силы, словно по какому-то сговору, оставили в его чреве неизмеримые богатства. Это не могли быть алмазы, так как из-за своей сравнительной молодости в 250 миллионов лет остров не имел в своей основе отложений древних растений в виде каменного угля, из которого, в результате чудовищного давления, и образуются вышеупомянутые сокровища. По той же причине эти богатства не могли представлять собой и нефть. Не являлись они и золотом, поскольку для образования данного металла не было подходящих условий. Короче говоря, заключенный в недрах острова продукт нельзя назвать богатством в общепринятом смысле. Он был намного ценнее.

Вулканический базальт острова обладал пористой структурой, из-за чего вода, которую бесконечные шторма и грозы обрушивали на его берега, не только текла по поверхности, образуя реки, но и просачивалась в самое сердце суши. Таким образом, миллиарды тонн воды оказывались заключенными в потайных резервуарах острова.

Разумеется, она не задерживалась там надолго, проникая по порам обратно в океан. Однако, если бы животное или человек попали сюда, они могли бы использовать эту влагу, так как весь остров представлял собой огромную дренажную систему, центр которой был наполнен животворной жидкостью.

Но не это было основной ценностью. На других островах, имеющих схожую структуру, человек тоже смог бы добраться до воды. Исключительность этого места состояла в том, что оно содержало дополнительный и практически неиссякаемый источник. Его образование поистине чудесно.

Когда разрастание и таяние полярных льдов заставляло океан то опускаться, то подниматься, когда сам остров попеременно то подвергался воздействию палящего солнца, то вновь нырял под воду, происходило следующее. Когда уровень океана понижался, водные потоки, прорезавшие равнины, несли в себе измельченные частицы пород, откладывая глинопо-добные наслоения. Море добавляло к ним кальций животного происхождения, а шторма, кусок за куском, присоединяли к ним обломки утесов. Иногда этот процесс продолжался сотни тысяч лет, и берег накапливал все эти останки.

Потом уровень моря поднимался, и океан, словно гигантский гидравлический пресс, сдавливал накопившиеся отложения, которые на века оказывались под тоннами темно-зеленой воды. Кроме того, океан сам добавлял к образовавшейся массе отфильтрованные им частицы ила и останки морских обитателей. Таким образом, дары суши и моря связывались воедино, образуя новые породы.

Так, во время катаклизмов остров то выныривал, чтобы добавить к отложениям новые порции наносной почвы, то вновь погружался, продолжая накапливать ил и уплотнять его. Тысячелетиями атакуя берег, океан создавал все новые и новые слои, которые щитом протянулись от подножия гор до самого побережья. Эта шапка новообразований скрыла скальное основание острова и все, что было в нем заключено.

А там, разумеется, находилась вода. Скрытая под видимой поверхностью острова, сдавленная водонепроницаемым куполом, сладчайшая и чистейшая, она была готова к употреблению, если бы только человек обнаружил этот тайник. И не просто готова. Она могла вырваться фонтаном и одарить своей живительной силой любого, кто сумел бы освободить ее из заточения. Практически неиссякаемый источник поддержания жизни ждал своего часа. Целая вселенная воды, сосредоточенная под шапкой отложений, находилась в терпеливом ожидании.

Путешествующие по воле стихий растения и насекомые, которые уже достигли северо-западной оконечности гряды островов, теперь имели в своем распоряжении достаточно времени, чтобы освоить вновь созданные территории. Наверное, потребовался бы не один миллион лет, чтобы какой-то вид травы распространился по всем островам архипелага. Впрочем, торопиться было некуда. Постепенно, с безграничным терпением, деревья, лианы и другие ползучие растения оплетали скалы, разрастаясь все гуще и гуще. А в это же время в других частях света уже народились могучие животные, готовящиеся к экспансии на новую землю.

Прежде чем образованный двумя вулканами остров со своим потайным запасом воды сформировался окончательно, в отдаленных от него областях появился человек. Последний из островов гряды еще только принимал свой современный облик, а в далеком Египте люди уже воздвигали величественные пирамиды и монументы, придя к стабильной форме правления. Они овладели письменностью и могли сохранять для потомков свой исторический опыт.

Вулканы все еще продолжали извергаться на всем протяжении разлома, а в Древнем Китае уже развилась сложная философская система. В Японии тем временем доводились до совершенства художественные принципы, которые впоследствии обогатили культуры всего мира. Пока острова приобретали свой нынешний вид, Христос уже проповедовал в Иерусалиме, а Мохаммед вернулся из пустыни, чтобы рассказать людям о своем понимании Царства Божьего. Никто тогда не знал, что это царство ожидает народы на дальних островах.

И были эти острова самой молодой частью видимой суши, еще грубой и необработанной. Они пустовали в терпеливом ожидании. Книги, которые мы до сих пор читаем, были уже в те времена, когда о существовании новой земли было известно лишь пролетавшим над ней птицам. Песни, которые мы поем и сейчас, были сложены и записаны еще тогда, когда гряда островов оставалась необитаемой. Уже были созданы и Библия, и Коран...

Итак, эти острова, спящие под солнцем и омываемые дождями, ждали.

Поскольку, после того как они уже были открыты, их справедливо стали сравнивать с раем, наиболее полного описания острова заслуживают именно эти последние дни одиночества, эти сладкие и грустные моменты перед самым появлением здесь первых каноэ с людьми.

Острова были прекрасны, это верно. Их горы, покрытые лесами, будто светились от радости, а прохладные водопады, тысячи водопадов, представляли собой незабываемое зрелище. Утесы, там, где беспокойный океан понемногу вымывал края великих гор, тысячами футов своей массы опускались к самому морю, и птицы с удовольствием гнездились на их крутых склонах. Долины рек отличались своим плодородием. Белоснежные берега островов омывали кристально-чистые голубые морские воды. По ночам звезды будто приближались к островам и сверкали бриллиантовыми точками, навсегда определяя местоположение архипелага и обозначая величественный и волшебный путь Луны и Солнца.

Изумительны и бесподобны были эти острова, дышащие гармонией и излучающие безмятежное спокойствие! Стоит задуматься о чистом и нетронутом их величии, не было создано до сих пор ничего более прекрасного. Если представить себе, что рай являет собой исключительно идеальную красоту, то эти острова можно было бы назвать лучшей его частью, которую только удавалось освоить человеку. Море и суша здесь были одинаково восхитительны, а климат - на редкость благоприятным.

Но если понятие "рай" предполагает еще и способность местности поддерживать жизнь, то эти острова в момент своего ожидания первых людей, во времена Иисуса и Мохаммеда, разумеется, вовсе не могли бы показаться небесным садом. Здесь нельзя было найти практически никакой еды. Из всех растений, которые покрывали величественные склоны гор, вряд ли нашлось бы такое, на которое мог бы положиться человек, как на основу своего пропитания. Правда, на островах можно было все же отыскать деревья, плоды которых считались съедобными, и их можно было бы употреблять в пищу, дабы совсем не умереть с голода, а также папоротники, корни которых также считались съедобными. Кроме того, в воде водилась рыба, которую можно было ловить, а в лесах - птицы, на которых стоило ставить силки. Но на этом ресурсы островов и исчерпывались.

Трудно назвать более враждебные и негостеприимные края, чем описанные здесь. Вот небольшой перечень того, что полностью отсутствовало в данной местности: куры, свиньи, любой рогатый скот, собаки, пригодные в пищу; бананы, деревья таро, батат, хлебное дерево, ананас, сахар, гуава, тыква, дыня и арбуз, манго и любые другие фрукты. Здесь не росли пальмы, способные служить источником сахара. Короче говоря, на островах явно не хватало пищи для жизни человека. Тут не росло даже то, что составляет существенную часть выживания человека в тропиках: на островах отсутствовали кокосы. Правда, некоторые орехи все же доплывали до берегов, но они не могли дать всходы на засоленных почвах пляжей.

Поэтому те люди, которые достигали этих островов и собирались начать здесь новую жизнь, должны были позаботиться о том, чтобы привезти с собой необходимое количество пищи. А мудрый человек захватил бы и материалы, которые требуются для поддержания приемлемого существования. Ибо не рос на островах бамбук, из которого строят жилища, и нельзя было найти тут кору тутового дерева, из которого изготавливалась тала - ткань для одежды. Кроме того, тут почти отсутствовали яркие цветы, такие, как гибискусы, кротоны и орхидеи. Вместо перечисленных растений, дающих радость и поддерживающих жизнь, здесь произрастало дерево смерти - сандаловое, полностью бесполезное, если не считать, что в высушенном виде оно сохраняло резкий стойкий аромат. Конечно, само по себе дерево не являлось ядовитым или каким-то особенно опасным, но в том виде, в каком оно позднее стало применяться на островах, в нем таилась неминуемая гибель.

Почва островов также не отличалась качеством. Она не была такой черной и плодородной, которую в те годы уже обрабатывали русские крестьяне, и не такой суглинистой, которую возделывали племена индейцев, обитавшие в Дакоте и Айове. Скорее, земля была красноватой и напоминала песок, очевидно, богатый железом, если учитывать, что он образовался при разрушении базальта. Однако другие ценные составляющие в ней отсутствовали. Если бы земледелец мог добавить к этой почве недостающие элементы и достаточное количество воды, тогда, разумеется, земля стала бы исключительно плодородной. Но сама по себе она оказалась скудной, тут не хватало не только необходимых минералов, но и воды.

Несмотря на огромные массы влаги, которые попадали на острова в виде дождей, они не делали почву более плодородной. Постоянно дующие с северо-востока пассаты несли с собой низкие нависшие тучи, переполненные животворящей водой. Однако именно на северо-восточных берегах островов возвышались остроконечные утесы и суровые горы, и именно здесь выливалась вся драгоценная вода, которой так не хватало именно на юго-западных равнинах с красной почвой. Поэтому-то из всех плоских земель, которые можно было бы обрабатывать, почти три четверти представляли собой пустыни. Если только кто-нибудь смог бы найти способ удержать воду, бессмысленно омывающую горные склоны и уходящую снова в море, и перенести ее сюда, на равнины, тогда человек сумел бы выращивать здесь достойные урожаи. Или же если бы кто-то догадался о существовании тайных резервуаров воды, хранящихся глубоко в недрах островов, он тоже смог бы иметь не только неиссякаемый источник живительной влаги, но и достаточное количество необходимой для существования пищи. Но пока этого не произошло, человеку, обитавшему здесь, всегда недоставало и воды, и продуктов.

Итак, эти прекрасные, но негостеприимные острова все же ждали, когда человек вступит на их землю, неся с собой и еду, и отвагу, и решимость завоевателя. Самое хорошее, что можно добавить к сказанному относительно островов, так это, наверное, то, что здесь отсутствовали и ядовитые змеи, и комары, переносящие лихорадку. Не было тут также чумы и других страшных болезней, оставляющих человека на всю жизнь калекой.

* * *

Существует еще один дополнительный аспект, о котором следует всегда помнить. Из ста растений, которые составляли флору данных островов во времена Иисуса, девяносто пять можно было найти только здесь. В других частях света они просто не существовали. Таким образом, эти острова были уникальными, находящимися как бы в стороне от основного течения жизни на планете. Они напоминали этакую уединенную заводь, созданную самой природой или, если вам понравится больше, самый настоящий природный рай, где каждое растение могло бы развиваться своим собственным, неповторимым путем, в соответствии со своими предписаниями, ограничениями и возможностями.

Помните ту самую птицу, которая принесла на остров в своих внутренностях семя? Вероятно, оно принадлежало траве, чьи братья и сестры (если такие слова вообще применимы к травам) оставались на своих родных землях и развивались по законам, которые присущи их поколениям, одному за другим. Итак, на обычных землях трава вырастала согласно стандартам своих предков, не "рискуя" пойти дальше их, чтобы не породить другую форму той же травы. Если все же возникали травы-мутанты, обычная трава старалась подавить новую форму, и в результате обязательно побеждала, так что натуральная трава продолжала существовать в своем первозданном виде.

На этих же островах, трава, предоставленная самой себе, солнцу и дождям, стала другой, уникальной и приспособленной к существованию именно в данном климате. Когда через много миллионов лет, человек впервые посмотрит на эту траву, он, без сомнения, определит, что перед ним растение, которое происходит именно от того, что имеется в других частях света. Но одновременно с этим от его взгляда не ускользнет и то, что это не совсем обычная трава: она обладает новыми качествами, новой жизненной силой и несет в себе совсем другие, новые ожидания и надежды.

Как часто насекомые с огромных континентов достигали берегов этих островов? В любом случае, когда это все же происходило, насекомое со временем также становилось другим: либо у него отрастали длинные ноги, либо хоботок приобретал иную форму, более приспособленную, скажем, к добыче пищи. Птицы, цветы, черви, деревья и улитки - все они сумели развить на этих островах свои собственные, уникальные формы и качества.

Не было на земле и нет до сих пор такого места, которое могло бы посостязаться с этими островами в своей способности поддерживать природу в ее естественном стремлении развиваться свободно, используя свой наивысший потенциал. Можно сказать, что девять растений или животных из десяти существуют только здесь.

Однако почему все происходило именно так, до сих пор остается неразгаданной тайной. Не исключено, что данное чудо свершилось из-за удивительно сочетания дождей, климата, солнечного света и почвы. А может быть, разгадка кроется в том, что определенные виды растений и животных на многие миллионы лет были предоставлены сами себе, и поэтому сумели каким-то образом достичь совершенства. Возможно, дело совсем не в этом, а имеет значение то, что трава, попавшая сюда, не испытала на себе влияния других трав, и поэтому развивалась независимо от собственных предков и других, схожих форм. Но какими бы ни были причины данного феномена, факты остаются фактами. Именно здесь, на этих островах, появлялись совершенно новая флора и фауна, развивались, крепли и насчитывали все больше видов и разновидностей. Именно эти острова подвергали растения и животных суровым испытаниям, благодаря которым те могли развиться в наиболее совершенной форме.

Итак, имея при себе описанные выше возможности, острова продолжали жить в терпеливом ожидании. Иисус был распят на кресте и умер, а они ждали. Уже образовалась Англия, превратив в единый народ многочисленные ранее существовавшие могущественные расы, а острова все еще ждали своих первых поселенцев. Великие владыки правили в Индии, Китае и Японии, а острова ждали своих повелителей.

Негостеприимное по своей сути, неизведанное райское местечко, почти не имеющее пищи, но обладающее неиссякаемыми ресурсами, оно ожидало своих будущих хозяев. Вулканы, которые все еще продолжали строительство новых горных склонов при помощи жидкой лавы, будто факелы, подсвечивали небеса. И если какие-нибудь люди, отправившиеся в океан на поиски новой жизни, смогли бы заметить озаренные светом дальние облака, то они также вскоре обнаружили бы над волнами и огненную звезду, держа курс на которую, причалили бы к этим островам.

Огромные бакланы и небольшие крачки скользили над водной поверхностью, указывая путь к суше, а птицы-фрегаты будто прочерчивали четкие линии, близкие к тем, по которым ориентируются моряки, и которые ведут из морских бескрайних просторов к центру островов, туда, где и гнездятся эти пернатые. Если бы человек в каноэ увидел такую птицу с ее расщепленным надвое хвостом, смело разрезающую воздушные потоки, он мог бы уверенно предположить, что суша находится именно там, куда вечером, с наступлением сумерек, и стремится эта отважная птица.

Красивые острова, ожидающие появления человека и в зной и в бурю. Как же напоминали они верных женщин, ожидающих своих мужчин после долгого рабочего дня и встречающих их с широко распростертыми объятиями, предлагая свои теплые тела и успокоение! Все, что произойдет потом на этих островах (так же, как и в случае с женщинами), будет диктоваться волей мужчины и порождаться его властью. Наверное, острова всегда знали об этом.

И поэтому все те, кто приставал к их берегам, будь это люди из Полинезии, Бостона, Китая, с горы Фудзи или с Филиппин, они являлись сюда не с пустыми руками. Кроме того, сюда не приплывали люди малодушные или те, кто боялся трудностей и страшился голода. На этих островах нет пищи. Никто не мог быть уверенным в завтрашнем дне. Сюда следовало отправляться со своими запасами еды, со своими богами, цветами, фруктами и даже со своими мыслями и понятиями. Ибо если ты явишься сюда лишенным собственных источников существования, ты попросту погибнешь.

Но если вы прибыли, принеся с собой достаточно еды, семян и добрых идей, если вы не забыли захватить своих богов, которые станут поддерживать вас во всех начинаниях, и если при всем этом вы полны готовности и решимости работать до тех пор, пока не заболят руки и не закружится голова от усталости, тогда вам откроется вход в этот чудесный мир, где природа вольна развиваться в соответствии с собственными желаниями и возможностями.

Итак, острова ждали, заранее предъявляя человеку свои суровые требования.

КНИГА ВТОРАЯ

От покоренной

солнцем лагуны

Как уже упоминалось выше, острова, возникшие вдоль линии великого излома на океанском дне, вовсе не являлись земным раем, хотя на расстоянии всего в две с половиной тысячи миль к югу от них располагался все же один клочок суши, который вполне мог бы заслуживать подобного названия. Он находился к северо-западу от Таити, уже населенного могучим и талантливым народом, и всего в нескольких милях от острова с именем Гавайки, политического и религиозного центра данного района.

Остров, о котором пойдет речь, назывался Бора-Бора, и возник он со дна океана в форме остроконечных гор и мощных утесов. Здесь имелось большое количество бухт, далеко врезавшихся в глубь суши, а густо поросшие деревьями берега сверкали обширными песчаными пляжами. Остров отличался изумительной красотой, и было странно думать о том, что он появился совершенно случайно. Скорее, сами боги сформировали его, и именно они же позаботились о подобном удачном расположении бухт и заливов. Такое предположение усиливал еще и тот факт, что весь остров окружало надежное кольцо кораллов, защищавшее его от вторжения бурных океанских волн, посягавших на территорию мирной и безмятежной зеленой лагуны, в которой рыба водилась в огромных количествах. Да, дикий Бора-Бора по праву считался островом редкой красоты.

Однажды утром, в те дни, когда в Париже сыновья Карла Великого ссорились между собой, споря о том, кто из них и как должен управлять империей, принадлежавшей их покойному отцу, происходило вот что. Быстрое однокорпусное каноэ, в котором находились опытные и сильные гребцы, стремительно неслось к единственному входу в лагуну Бора-Бора, и его треугольный парус гордо покачивался на океанской волне. За ходом судна с берега в страхе наблюдал специально выставленный для этой цели дозорный.

Он видел, как рулевой подал сигнал гребцам опустить парус, и как они повиновались. Дозорный продолжал внимательно следить за тем, как каноэ, ловко поворачивая и лавируя меж огромных водяных валов, пыталось проникнуть в узкий единственный и довольно опасный проход в коралловой стене. Волны, казалось, вознамерились разбить суденышко о рифы, и только благодаря завидному мастерству рулевого каноэ продолжало свой путь.

Навались! - скомандовал он, и все гребцы, отчаянно работая веслами и стараясь отвести лодку от опасных камней, ловко направили в канал. Волны метались в проходе, блестели весла, и каноэ в страстном, неудержимом порыве рванулось на гребне вала в лагуну.

Можно передохнуть, - с видимым облегчением в голосе произнес рулевой. Booдушевленный этой маленькой победой, он искал одобрения единственного пассажира каноэ - высокого мрачноватого мужчины. Чернобородый, с глубоко посаженными глазами, тот сжимал в худых длинных руках жезл, украшенный резными изображениями богов. Однако пассажир не выразил даже намека на похвалу, так как был погружен в собственные размышления о куда более важных делах, не дававших ему покоя. Он смотрел, не замечая ни рулевого, ни гребцов, на высокую скалу, венчавшую остров Бора-Бора.

Именно она являлась наблюдательным пунктом среди отрогов гор, откуда теперь дозорный со всех ног устремился по крутым тропинкам к обиталищу короля племени, крича во весь голос:

Возвращается верховный жрец!

Инстинктивный страх, испытываемый дозорным, настолько явно звучал в его крике, что женщины, заслышав передаваемое им известие, испуганно прижимались к мужчинам, взирая на них с беспредельной нежностью, в темных, крытых пальмовыми листьями хижинах.

Хотя столь важное сообщение касалось всего племени, дозорный желал привлечь внимание лишь одного человека. Задыхаясь, вестник, мчась в тени пальм и хлебных деревьев, взывал к небесам:

- О боги Бора-Бора! Придайте силы и легкостимоим ногам! Помогите мне не опоздать!

Приблизившись к более просторной, чем все остальные, хижине, дозорный рухнул на землю и закричал:

- Лодка верховного жреца уже в лагуне!

Из полумрака входного проема показалось заспанное лицо высокорослого, с коричневой кожей, молодого человека, одного из приближенных короля.

Уже? - с тревогой в голосе спросил он.

Они миновали рифы, - предупредил дозорный.

Почему же ты?.. - первое лицо при королевской особе, юноша взволнованно схватил церемониальное одеяние из талы и, даже не расправив должным образом его складки, устремился к резиденции своего владыки.

Верховный жрец приближается! - выкрикнул он.

Пробежав мимо таких же, как он, придворных, юноша предстал перед королем. Распростершись ниц на мягких циновках из пандануса, покрывавших земляной пол, у ног властителя острова, сановник возбужденно провозгласил:

- Святейший вот-вот ступит на берег!

Тот, кому предназначалось это сообщение, был красивым крупноголовым мужчиной тридцати трех лет. Его коротко остриженные волосы поседели на висках, а в необычно широко расставленных серьезных глазах светилась мудрость. Если король и испытывал при получении известия о прибытии жреца тот же страх, что и его придворные, он искусно скрывал его. Однако молодой сановник заметил в движениях владыки не характерную для того порывистость, когда король, войдя в сокровищницу, облачался в длинную, до пят, светло-коричневую мантию из тапы. Затем он перекинул через левое плечо и обвернул вокруг талии драгоценную ленту из желтых птичьих перьев - символ королевской власти. Его наряд довершал шлем, украшенный перьями и раковинами, а также ожерелье из акульих зубов. В этот же момент высокий сановник подал сигнал, и по берегу раскатилась дробь барабанов, звучавшая в особом, королевском ритме.

Мы отправляемся, чтобы чествовать верховного жреца, - мрачным голосом объявил король, ожидая, пока внушительный отряд загорелых воинов, голых до пояса и в юбках из коричневой тапы, выстроился за его спиной. Почти против воли владыка принялся поторапливать подданных.

Быстрей! Мы не должны опаздывать!

Хотя он и был первым лицом на Бора-Бора, король предпочитал не конфликтовать с человеком, облеченным высшей духовной властью над островом. Особенно теперь, пока оставались неизвестными уклад и требования веры в новое божество Оро. Отец нынешнего короля недооценил власть нового бога, за что во время очередного торжественного собрания был убит. Неожиданно верховный жрец указал на него жезлом, как на вероотступника, после

чего королю вышибли дубинкой мозги, а тело пополнило собой ряд человеческих жертв новому богу - красному Оро, всемогущему объединителю островов.

Несмотря на принятые королем предосторожности, когда процессия покидала дворец, молодой сановник вынужден был напомнить владыке: "Святейший, наверное, уже на берегу!" - после чего вся свита пустилась бегом, придерживая на ходу символы своего сана. Сознавая, насколько смешно и нелепо он выглядит, король злобно сверкнул глазами в сторону юноши, столь поздно доставившего важное известие, но темпа не сбавил. Молодой сановник, с трудом поправляя на бегу свой туалет, обливаясь потом, взмолился богам: "Если будет назначено собрание, пусть выбор не падет на меня!"

Спотыкаясь, король бежал под палящим утренним солнцем, что-то сердито бормоча, поскольку понимал, что его престижу наносится непоправимый урон. Все же ему удалось достичь берега чуть раньше, чем каноэ жреца коснулось песка. Хотя король еще пребывал в полном неведении, его смиренный и смущенный вид сослужил ему впоследствии добрую службу. Еще в лодке верховный жрец с удовлетворением отметил беспокойство владыки, и подобие тонкой улыбки тронуло его губы. Однако он подавил ее и с прежним надменным видом уставился на вершину горы.

С величайшей осторожностью рулевой развернул каноэ так, чтобы никакая случайность не испортила торжественного вступления верховного жреца на берег. Гребцам уже было известно, какие новости принес духовный вождь из храма Оро, и в этот день всем стоило соблюдать предельную аккуратность во всем. Когда каноэ надлежащим образом закрепили у берега, жрец с величественным видом ступил на землю. Его белоснежный плащ, украшенный по краю собачьими клыками, резко контрастировал с длинными черными волосами.

Всем своим видом подчеркивая безграничное могущество Оро, жрец, опираясь на жезл, двинулся навстречу королю. Приблизившись, он преклонил колено, выражая тем признание превосходства последнего. Затем, вновь выпрямившись и приняв гордый вид, жрец мрачно ожидал, пока король Та-матоа, в свою очередь, не отдал ему глубокий поклон, и сохранял эту раболепную позу достаточно долго. Этим он давал понять многочисленным свидетелям происходящего, что каким-то таинственным образом власть верховного жреца становится равной королевской. Затем Таматоа заговорил:

- О благословенный богами! Какова воля Оро?

Собравшаяся на берегу толпа красивых темноглазых мужчин и прекрасных женщин застыла в тревожном ожидании, затаив дыхание. Испытываемые ими мрачные предчувствия были понятны жрецу, и он умышленно тянул время, храня молчание. Верховный жрец выжидал, с наслаждением вдыхая аромат тропической растительности. Легкий ветерок с лагуны шелестел в листве пальм, выстроившихся вдоль берега, и заставлял покачиваться ветви хлебных деревьев. Затем жрец торжественно произнес:

- Назначено великое собрание!

Никто не позволил себе даже вздоха, чтобы роковым образом не привлечь к себе внимания духовного владыки.

А тот, тем временем, продолжал.

- На Таити будет воздвигнут новый храм, и все мы должны собраться, чтобы чествовать бога, который поселится в нем.

Он вновь сделал паузу, во время которой по лицам слушателей проползла тень страха. Даже сам король Таматоа, который, благодаря своему высокому положению, мог считать себя вне опасности, почувствовал, как у него слабеют колени. Сдерживая дыхание, он ожидал услышать страшные подробности, всегда сопровождающие объявление об общем собрании представителей всех островов.

Однако верховный жрец не торопился, давая возможность страху глубже проникнуть в сердца жителей Бора-Бора. Он понимал, что чем дольше они будут оставаться во власти этого чувства, тем большее впечатление его слова о могуществе нового бога произведут на непокорных. Сегодня жрец сам заставит короля обратиться к нему с роковым вопросом.

Мухи, кормившиеся выброшенной на берег лагуны рыбой, теперь обратили свое внимание на полуобнаженные тела собравшихся островитян, однако никто не посмел и шелохнуться. Они опасались в неподходящий момент попасться на глаза. Король ждал, но выжидал и жрец. Наконец, Таматоа приглушенным голосом спросил:

Когда будет собрание?

Завтра! - строго сообщил верховный жрец, и эта новость была принята королем именно так, как и предполагалось. Он подумал: "Если собрание состоится завтра, то, стало быть, это было решено еще десять дней назад! Иначе каноэ никак не смогло бы вернуться вовремя, чтобы завтра уже оказаться на Гавайки. Скорее всего, наш верховный жрец проводил тайные переговоры с остальными служителями Оро в течение всех этих прошедших десяти дней ".

Мухи продолжали безжалостно кусать обнаженные спины собравшихся, однако все затаили дыхание в ожидании следующего зловещего вопроса. Пропгло несколько секунд, прежде чем Таматоа вновь подал голос.

- Сколько человек потребуется для Оро?

Восемь, - ответил жрец, и голос его прозвучал чересчур спокойно, почти равнодушно. Выставив вперед свой жезл, отчего все присутствующие единым движением подались назад, высокомерный смуглый мужчина в переливающемся белом наряде сделал шаг в сторону храма. Но в тот момент, когда со стороны могло уже показаться, что жрец посчитал церемонию встречи законченной, он внезапно резко повернулся и, издав устрашающий горловой звук, жезлом указал на рулевого, доставившего его в безопасную лагуну.

И этот человек будет первым! - почти прокричал он.

Нет! Нет! - взмолился рулевой, в ту же секунду падая на колени в горячий песок.

Но жрец неумолимо навис над ним, продолжая указывать на несчастную жертву.

Когда море стало неблагосклонным по отношению к нам, - почти нараспев провозгласил он, - именно он начал молиться о спасении не Оро, а Тэй-ну! горестно добавил жрец.

О нет! - снова застонал рулевой.

Я наблюдал за движением его губ, - неумолимо закончил жрец. И сразу вокруг рулевого собрались слуги храма, подхватили обреченного и увлекли его прочь за собой, ибо ноги уже не слушались беднягу.

И ты тоже! - продолжал зловещий, безжалостный голос. На этот раз жезл указал в сторону ничего не подозревающего мужчины, стоявшего в толпе. - В святой день в самом храме Оро ты посмел заснуть, и поэтому ты будешь следующим. - И снова слуги подоспели к злоумышленнику и вытащили его из толпы. Однако при этом они действовали достаточно аккуратно, чтобы потом не приносить в жертву Оро человека, тело которого было бы покрыто синяками и кровоподтеками или каким-то еще образом оказалось бы несовершенным.

Жрец с важным видом удалился, и король Тама-тоа остался один перед непосильной задачей назначить еще шесть жертв, которые будут принесены новому богу.

Где мой помощник? - строго спросил он, и из самой гущи толпы, где тот надеялся остаться незамеченным, выступил вперед трясущийся от страха и волнения давешний высокий молодой придворный.

Почему я опоздал на встречу святейшего? - суровым тоном поинтересовался Таматоа.

Дозорный оступился и упал по дороге во дворец. Из-за него и произошла такая задержка, - попытался оправдаться помощник короля.

В толпе тут же раздался возмущенный голос женщины, непроизвольно попытавшейся вступиться за своего мужа.

- Нет, это неправда!

Однако ее супруга, невзрачного и ничем не примечательного мужчину, тут же поволокли к королю. Трясущийся, как лист бананового дерева, провинившийся был брошен к ногам Таматоа, и тот принялся рассматривать несчастного с видимым отвращением.

Он будет третьим, - решил повелитель.

О нет, прошу тебя! - запротестовал дозорный. - Я бежал со всех ног. Но когда я достиг дворца, то увидел, что этот человек спит, - добавил он, указывая на королевского помощника.

Король тут же вспомнил все подробности, связанные с нерасторопностью своего приближенного, и тут же властно объявил:

- А он будет четвертым. Остальных я возьму из рабов. - Закончив с жертвами, он направился во дворец, а дозорный и придворный, уже ловко связанные слугами, лишь безвольно и подавленно смотрели ему вслед, в ужасе сознавая, как они только что, почти случайно, навлекли смерть друг на друга.

Когда перепуганная толпа, каждый в которой был счастлив, что не его предназначили утолить ненасытный голод Оро, рассосалась, на берегу, в тени хлебного дерева, остался молодой вождь. Его одеяние из золотистой тапы свидетельствовало о принадлежности юноши к королевскому роду. Он затаился из страха, так как был выше ростом и мускулистей большинства мужчин племени. Кроме того, юноша отличался храбростью, которая граничила с дерзостью. Молодой человек прятался здесь еще и потому, что ненавидел верховного жреца и презирал нового бога Оро за все новые и новые требования человеческих жертв.

Разумеется, верховный жрец сразу же заметил отсутствие молодого вождя. Он расценил его поступок как проявление неповиновения и был настолько взбешен, что во время всей торжественной церемонии его гневный взгляд перебегал по толпе в поисках дерзкого. В конце концов, жрец заметил юношу, стоявшего в тени хлебного дерева, и оба мужчины обменялись долгими, исполненными неприкрытой неприязни взглядами. И только когда молодая красавица с кожей золотистого оттенка и распущенными волосами с вплетенными в них цветами банана потянула мужа за руку, тот опустил глаза. Церемония встречи жреца закончилась, и теперь женщина умоляла своего супруга:

Тероро, тебе нельзя ехать на святое собрание.

Но кто же, кроме меня, сможет управлять нашим каноэ? - нетерпеливо перебил ее молодой мужчина.

- Неужели это так важно?

Тероро в изумлении посмотрел на жену:

Что значит "важно"? А что же, кроме каноэ, может быть важным?

Твоя жизнь, - просто ответила ему женщина. - Мудрые мореплаватели не выходят в океан, когда сгущаются зловещие тучи.

Тероро не обратил внимания на страхи женщины. Он прошел к поваленному стволу дерева, лежащему у самого берега лагуны и, устроившись на нем с недовольным видом, принялся колотить по серебристой воде загорелыми ногами, словно сейчас ему было ненавистно даже само море. Очень скоро его невозмутимая супруга, прекрасная и источавшая приятный аромат банановых цветов, присела рядом, также опустив в прохладную воду ноги, слегка болтая ими, словно играющий ребенок. Тероро сразу же позабыл о своем плохом настроении. Теперь, даже посмотрев в сторону небольшого мыса, туда, где располагался храм Оро, и где сейчас находились жрецы, безжалостно потребовавшие жертву в виде восьми человек, он уже не испытывал того гнева, которым был охвачен еще совсем недавно. Голос его прозвучал уверенно и спокойно.

Я не страшусь святого собрания, Марама, - твердо заявил он.

А я страшусь за тебя, - ответила супруга.

Ты только посмотри на наше каноэ! - неожиданно отвлекся Тероро, указывая в сторону длинного навеса возле храма, под которым расположилось огромная двухкорпусная лодка. - Ты ведь не допустишь, чтобы им управлял кто-то другой, а не я? - начал поддразнивать он супругу.

Отец Марамы был жрецом, и именно он помогал отбирать священные бревна для строительства этого каноэ. Поэтому женщине не надо было напоминать о том, какое значение имело данное судно. Она удовольствовалась лишь тем, что так же спокойно заметила:

- Мато с севера хороню умеет управлять каноэ. Он справится.

И только тогда Тероро решился рассказать о том, почему ему было так необходимо присутствовать на священном собрании.

Брату понадобится моя помощь.

Но у короля Таматоа окажется достаточно защитников, - возразила Марама.

Без меня там могут произойти страшные события, - упрямо продолжал Тероро, и мудрая Марама (а ее имя означало "луна" - всевидящая и сострадающая), поняв настроение супруга, решила подойтик разговору с другого бока.

Тероро, но верховный жрец подозревает именно тебя в неверности красному богу Оро.

Не более, чем других, - сурово прорычал Тероро.

Но только ты открыто выказываешь свое неверие, - упорствовала супруга.

Иногда мне бывает очень трудно скрывать свои чувства, - вынужден был признать молодой вождь.

Марама опасливо огляделась вокруг, чтобы убедиться, что поблизости нет шпионов, подосланных верховным жрецом. В эти дни они сновали повсюду. Правда, на этот раз никого рядом не оказалось. Тогда она, все еще не вынимая ног из прохладной воды, продолжила разумно рассуждать:

Ты должен пообещать мне, что если все же ты отважишься зайти в храм Оро, то будешь молиться только Оро и думать только об Оро. Вспомни о том, как выдал себя рулевой одним только движением губ.

Я уже присутствовал на трех подобных собраниях на Гавайки, попробовал убедить свою супругу Тероро. - И я знаю, в чем заключается опасность.

Но сейчас там будет подстерегать тебя совсем не обычная опасность, напомнила женщина.

В чем же разница?

И снова Марама осторожно огляделась по сторонам, но, никого так и не обнаружив, заговорила опять:

- Ты не задумывался о том, зачем верховному жрецу понадобилось проводить лишних десять дней на Гавайки?

- Полагаю, что ему потребовалось время для подготовки к собранию.

Нет. Об этом жрецы должны были договориться заранее. Это было сделано для того, чтобы каноэ из Таити и Мурей не успели вернуться на Гавайки раньше завтрашнего дня. В прошлом году одна женщина с Гавайки тайно призналась мне в том, что все жрецы считают нашего наиболее талантливым, и поэтому собираются назначить его главным над всеми остальными жрецами.

Ну, что ж, это было бы неплохо, - сердито буркнул Тероро. - Тогда бы он убрался прочь с нашего острова.

Но они не осмелятся возвысить его до тех пор, пока остров, где он живет, еще не полностью завоеван и покорен.

Постепенно до Тероро стал доходить смысл слов его супруги. Впрочем, так случалось часто в подобные моменты, когда луноликая Марама что-то долго объясняла своему мужу, а тот, поудобней устроившись, вникал в суть ее речи. Итак, она продолжала:

Мне кажется, что во время предстоящего собрания наш верховный жрец попытается сделать все, что от него зависит, чтобы доказать жрецам с Гавайки, что он предан богу Оро даже больше, чем они сами.

Это для того, чтобы убедить их в своей верности и показаться подходящей фигурой для повышения?

Ему это необходимо.

И что же он вознамерился сделать, как ты считаешь? - заинтересовался Тероро.

Марама колебалась. Ей было трудно и страшно произнести следующую фразу. В этот миг неожиданный порыв ветра налетел на лагуну, подняв на ней небольшие волны. Марама вынула ноги из воды и вытерла их руками. Она все еще не нашла в себе силы заговорить, поэтому Тероро решил сам продолжить мудрую мысль своей супруги.

Тебе кажется, что для того, чтобы произвести сильное впечатление на других жрецов, он осмелится принести в жертву нашего короля?

Нет, - поправила его Марама. - Он пожертвует тобой. И твои ноги укажут на радугу.

Тероро потянулся вверх и ухватился за кончик листа хлебного дерева.

И после этого убийства прекратятся? - в задумчивости спросил он.

Нет, - мрачно помотала головой его жена. - Они будут продолжаться до тех пор, пока все твои друзья не покинут нашу лагуну. Только тогда остров Бора-Бора станет безопасным и надежным местом для Оро.

Ты имеешь в виду таких людей, как Мато и Па?

Они обречены, - подтвердила Марама.

Но ты считаешь, что это не король?

Нет, - уверенно произнесла по-королевски красивая и величественная женщина. - Твоего брата очень любят короли Таити и Мурей, но такой опрометчивый поступок мог бы обратить против Оро не только их, но и весь народ.

Однако принести меня в жертву Оро все же будет разрешено? - не отступал Тероро.

Да. Короли, как правило, стараются думать о своих младших братьях только самое плохое.

Тероро повернулся, не вставая со ствола дерева, и, разглядывая красивое лицо жены, подумал: "Я, наверное, недооцениваю ее здравого смысла. А ведь она во многом напоминает своего отца". Вслух же он произнес:

Я просто не думал об этом так долго, как ты, Марама, и поэтому не мог учесть всего. Я предчувствовал, что на этот раз собрание таит в себе особую опасность для нас.

Это все потому, что ты, брат короля, до сих пор поклоняешься Тэйну.

Но это происходит только в моем сердце.

Но если я смогла прочитать все то, что творится в твоем сердце, возразила Марама, - это же сумеют сделать и жрецы.

Однако Тероро на этот раз не успел высказать свои соображения по данному поводу. Его мысли были прерваны появлением посланника. Рука возбужденного мужчины была перевязана лентой, украшенной желтыми перьями, что свидетельствовало о его службе королю.

Мы давно ищем тебя, - сообщил он Тероро.

Я занимался каноэ, - недовольно проворчал молодой вождь.

Король желает видеть тебя.

Тероро поднялся со ствола поваленного дерева, потоптался на траве, чтобы отряхнуть воду с ног, и небрежно кивнул жене в знак прощания. Следуя за посланником, он вскоре явился в резиденцию короля, большое низкое строение, поддерживаемое на столбах из стволов кокосовых пальм, каждый из которых украшали вырезанные изображения божеств. При этом столбы были отполированы с такой тщательностью, что белые вкрапления в древесине почти сверкали. Крыша представляла собой сложное переплетение пальмовых листьев. Полы, стены и окна здесь отсутствовали, их успешно заменяли закатанные циновки, которые в любое время можно было опустить, с тем чтобы создать видимость укрытия от дождя и чужих глаз. В главной комнате находилось множество различных предметов, присущих только королевскому дому: фигуры богов, сплетенные из пучков перьев, акульи зубы с искусной резьбой и огромные раковины, выловленные к югу от острова. Этот дом имел две отличительных и восхитительных черты. Во-первых, из него открывался чудесный вид на лагуну, и можно было наблюдать за тем, как над рифами постоянно образуются серые тучи. Во-вторых, все части здания удерживались вместе при помощи тонкой, золотистой морской плетенки, великолепной веревки, умело свитой из волокон кокосовых орехов. На строительство королевского дома ушло почти две мили этого материала. И там, где соприкасались между собой два куска древесины, обязательно присутствовала гибкая плетенка, надежно удерживая эти части вместе. Человек, находящийся здесь, мог долгое время наслаждаться различными узорами этой веревки подобно тому, как штурман по ночам внимательно и подолгу изучает расположение звезд на небе, или как ребенок без устали наблюдает за волнами, одна за другой набегающими на песок.

Под крышей этого уникального жилища сейчас находился король Таматоа, и лицо его выражало крайнее возмущение.

- С какой целью они назначили святое собрание? - властно вопросил он. Затем, словно боясь услышать ответ, он велел всем слугам удалиться, опасаясь, что кто-нибудь из них мог оказаться шпионом. Придвинувшись поближе к брату, перемещаясь для этого на циновках, которые покрывали весь пол, он положил обе руки на колени и снова поинтересовался: - Что же все это означает?

Тероро, который был неспособен быстро реагировать на полученную информацию, решил, что будет более логично пересказать мысли Марамы, нежели выражать свои собственные, поэтому он дал следующее объяснение:

Мне кажется, что наш верховный жрец старается добиться повышения в храме на Гавайки, но для того, чтобы произвести должное впечатление на других служителей Оро, он вознамерился совершить что-то весьма драматичное. - Произнеся эти слова, Тероро погрузился в зловещее молчание.

Что же, например, он может сделать? - заинтересовался король.

Хотя бы уничтожить последние признаки поклонения Тэйну на Бора-Бора. Он может принести вжертву тебя... в наивысший и самый торжественныймомент священного собрания.

Я боялся именно такого заговора, - призналсяТаматоа. - Если он дождется того времени, когдамы все соберемся в храме, он может неожиданноуказать на меня, точно так же, как когда-то указална нашего отца. - Обеспокоенный Таматоа резкопровел рукой над головой брата и уныло добавил: -И это убийство будет считаться освященным, поскольку так предопределил сам Оро.

Вернее, его верховный жрец, - поправил Тероро.

Таматоа замолчал, словно пытаясь проникнуть в мысли брата, а затем раздраженно бросил:

- И моя смерть останется неотомщенной.

Жалость к самому себе была настолько несвойственна Таматоа, чей боевой дух и мудрое руководство удерживали Бора-Бора от завоевания более крупными соседними племенами, что брат тут же заподозрил: а нет ли здесь какой-нибудь ловушки? Тем не менее, молодой человек убедил себя не делиться с королем пока что своими собственными догадками, а потому просто заметил:

Каноэ отправится в путь в полдень.

Будет ли оно готово к восходу? - поинтересовался король.

Да, но я надеюсь, что тебя на нем не увижу.

Я решил, что обязательно поеду на это собрание, - спокойно ответил Таматоа.

- Но тебя может постичь зло, - напомнил Тероро.Король поднялся с циновок и печально побрел к

выходу из дома, откуда он мог полюбоваться величественными утесами Бора-Бора и залитой солнцем лагуной.

- Я рос в радости, - сказал он. - Я всегда любил гулять в тени этих утесов, когда волны ласковоохватывали мои щиколотки. Я видел и другие острова, и могу признать, что бухты Мурей прекрасны. На Таити коралловая лагуна также ласкаетвзгляд, а длинные песчаные косы Гавайки запоминаются надолго. Но наш остров - это настоящийрай на земле. И если для того, чтобы он находилсяв гармонии с новыми богами и был любим ими, потребуется принести в жертву именно меня, пустьбудет так.

Образы, навеянные подобными воспоминаниями, которые тут же возникли перед мысленным взором Тероро, были посвящены юности обоих братьев, и юноша не выдержал.

Брат, ты не должен плыть на Гавайки! - в запале выкрикнул он.

Почему же? - спросил Таматоа, осторожно оглядываясь вокруг и возвращаясь на циновки.

Потому что, если даже ты отправишься к богам, это не поможет спасти Бора-Бора.

Почему? - вновь потребовал ответа Таматоа,приблизив лицо к лицу брата.

Потому что в тот момент, когда на твою головуобрушится дубинка, я убью верховного жреца. Я стану бушевать и не успокоюсь до тех пор, пока не уничтожу весь остров Гавайки. А тогда другие острова расправятся с нами.

Именно так я и предполагал! - резко вскрикнул король. - И у тебя есть план, как поднять мятеж. О Тероро, это не приведет ни к чему хорошему.Ты не должен ехать на собрание!

Я все равно буду там, - упрямо пробормоталмладший брат.

Король казался удивительно мрачным в утреннем свете, когда он протянул правый указательный палец в сторону Тероро и строго произнес:

- Я запрещаю тебе покидать Бора-Бора.

* * *

В те дни король-воин Таматоа, могущественный и мудрый, был символом абсолютной власти для своего младшего брата. И теперь при виде этого указующего перста Тероро затрепетал. Хотя юноше очень хотелось схватить брата сначала за палец, а потом и за мускулистую руку, чтобы притянуть к себе поближе и вызвать на откровенный разговор, молодой вождь никогда бы не осмелился дотронуться до короля. Он понимал, что король является проводником, через которого боги доставляют ману - духовную освященную энергию небес - на остров Бора-Бора. Поэтому дотронуться до короля или просто пройти по его тени означало, что человек таким образом, отнимал у короля часть его энергии, а поэтому подвергал опасности не только самого властителя, но и все племя.

Однако желание Тероро искренне поговорить с братом было настолько велико, что он распростерся ниц на циновках и подполз к королю на животе, прижав лицо как можно ближе к ногам повелителя, зашептав при этом:

- Давай сядем рядом, брат. Давай поговорим.

И пока в утренней жаре лениво жужжали мухи, братья повели между собой серьезный разговор.

* * *

Это были красивые, сильные мужчины. Разница в возрасте между ними составляла шесть лет, поскольку в этот промежуток времени у них появилась сестра. Каждый из них чувствовал, что у него установилась по отношению к другому особенная связь. Еще когда братья были мальчиками, им вскрыли вены в торжественный день, и они отпили крови друг у друга. Их отец, который был отдан в жертву Оро, назвал первого сына Таматоа, то есть Воин, а когда родился младший, семья восторжествовала: "Какое счастье! Какая удача! Когда Таматоа вырастет и станет королем, его брат будет служить и помогать ему, как верховный жрец". И мальчика назвали Тероро, то есть Ум. Предполагалось, что Тероро должен был предугадывать грядущие события и уметь находить выход из любой ситуации. Однако пока что младший брат, к сожалению, не оправдывал своего имени.

Таматоа же, когда возмужал, превратился в классического воина-островитянина, сурового и мрачного, с широкой костью и крепкими мускулами. Как и его предки, которые были преданы Бора-Бора, он защищал свой остров от любых заговоров и вторжений чужеземцев. За девять лет его правления шесть раз ему приходилось отбивать атаки могущественных агрессивных соседей с Гавайки. Именно поэтому неожиданное превосходство их божества Оро показалось Таматоа таким отталкивающим. Казалось, что

старинный враг вознамерился завоевать Бора-Бора если не силой, то обманом.

С другой стороны, Тероро, так и не оправдавший своего имени, пока что не проявлял никаких признаков того, что ему было уготовано судьбой стать жрецом. Высокий и жилистый, с тонкими чертами лица, он был весьма вспыльчив и импульсивен, но абстрактные идеи доходили до него с опозданием. Однако самым большим его недостатком считалось то, что он никак не мог запомнить ни сложных родословных, ни замысловатых священных заклинаний и песен. Его страстью стало мореплавание. Он мечтал бросить вызов неизведанным морям. Он уже водил свое каноэ до далекого Нуку-Хива, а путешествие до Таити считалось для него детской забавой.

Я боюсь, что боги пришлют радугу для тебя, -зашептал Таматоа.

Мы смогли выстоять против них уже стольковремени! Выстоим и на этот раз.

Но раньше у них были каноэ и копья. Теперьони заменили их на планы и заговоры. Я не оченьнадеюсь на успех.

Тебе страшно? - в упор спросил Тероро.

Да, - признался король. - Новые идеи пришли в движение, и я пока что никак не могу понятьих. Каким же образом верховному жрецу удалосьтак успешно справиться с нашими людьми?

Наверное, это случилось потому, что новые боги всегда привлекают к себе внимание и быстро становятся популярными, - отважился высказать своепредположение Тероро. - Когда люди видят многожертв, они знают, что бог прислушивается к ихмольбам. И от этого начинает казаться, что островобретает большую безопасность.

Король внимательно посмотрел на своего младшего брата и осторожно спросил:

Возможно ли, что ты тоже примешь их новогобога?

Нет, такого не произойдет, - решительно произнес Тероро. - Я был рожден и благословен Тэйном.Мой отец погиб, защищая Тэйна, так же, как и егоотец. Я никогда не стану поклоняться другому богу.

Король сделал глубокий вдох и продолжал:

Мои мысли полностью совпадают с твоими. Ноя боюсь, что верховный жрец разделается с намиобоими, Тероро.

Как же ему это удастся? - дерзко бросил молодой воин.

Путем обмана, уловок и хитрости.

Я сам обману его! - в отчаянии воскликнул Тероро. Ударив ребром ладони себя по колену, он негромко добавил: - Я превращу его голову в кокосовую кашу.

Вот поэтому-то ты и не должен присутствоватьна собрании, - заметил Таматоа.

Тероро смиренно встал перед королем, однако в голосе его звучало упрямство.

Любимый брат мой, именно поэтому я обязательно должен быть там. Затем, пройдясь по циновкам, он пророчески добавил: - Верховному жрецу не удастся расправиться с нами. Если же мы будем побеждены, он погибнет вместе с нами. И тогданаступит конец для всего острова. Брат, я дал клятву нашему отцу в том, что всегда буду защищать иохранять тебя. И я отправляюсь на собрание, чтобыобеспечить твою безопасность. Но я обещаю тебе, чтоне буду поднимать мятеж, если только они не нападут на тебя.

Они не тронут меня, Тероро. Они нападут натебя.

- Тогда им придется действовать со скоростьюголодной акулы, рассмеялся Тероро и с этими

словами вышел в знойный полдень. А снаружи солнце беспощадно палило в небе и, пробиваясь через листья пальм и хлебных деревьев, бросало на пыльную траву затейливые узорчатые рисунки. Нагие дети шумно играли, беспрестанно бегая то туда, то сюда, а рыбаки втаскивали свои каноэ на берег. Усыпляющая полуденная дымка, сотканная из солнечного света и пыли, нависла над островом, и все вокруг казалось сейчас особенно красивым.

Каким мирным и безмятежным был этот миг, когда солнце застыло в небе, и тени исчезли! Лениво жужжали сонные мухи, дремали в тени пожилые женщины.

Тероро неспешно продвигался по жаре к тому самому месту, где располагалось сейчас церемониальное каноэ острова Бора-Бора. Дойдя до него, он громко выкрикнул: "В воду! В воду!".

По его сигналу из разных хижин стали появляться мужчины, на ходу стряхивая с себя сон, облачаясь в одежду из тапы, а кое-кто при этом доедал последние кусочки кокосовых орехов.

- Ступайте за жрецами. Необходимо освятить наше каноэ, - велел Тероро, и скоро к лодке явились четверо святых людей. Лица их светились от удовольствия, ибо нельзя было найти на острове более приятного занятия, чем возвращать церемониальное каноэ в его родную стихию. Тут же были убраны пальмовые ветви, закрывавшие часть навеса, которая выходила к морю, и огромное двухкорпус-ное судно было аккуратно подведено к самой кромке воды. Затем за дело взялся старец-жрец по имени Тупуна. Голову его украшала целая копна белоснежных волос, а длинная борода была разделена специальными заколками надвое. Смотря в сторону лагуны и бескрайнего океана, открывавшегося за ней, он нараспев произнес:

О Таароа, владыка темного моря,

О Таароа, бог бури и штиля,

О Таароа, оберегающий людей

от опасных рифов,

О Таароа! Прими "Ждущего Западного Ветра"

на грудь свою,

И отнеси его на Гавайки, и к Мурее,

и к земле Нуку-Хива,

Пронеси его по спокойному сверкающему морю,

По черной блестящей дороге Тэйна,

По пути Паука,

По начертанному тобой пути, Таароа.

О владыка темного моря,

Ты прими, как дар, эту лодку.

Наступила тишина, и в душевном порыве Тероро убрал последнюю опору, которая удерживала каноэ на суше. Лодка медленно коснулась воды, ее высокая корма в несколько ярусов стала понемногу погружаться в ласковые волны. Постепенно все судно оказалось "на груди Таароа", которая и являлась его родным домом.

Молодые вожди, которым предстояло выполнять роль гребцов в эту ночь, заняли места на обоих корпусах каноэ, устанавливая скользящие сиденья, двигавшиеся в специально вырезанных пазах. Тероро, схватив свое собственное, украшенное изображениями богов, весло и свесив ноги в зеленую воду, мощным толчком отправил каноэ в лагуну.

- Поднять парус! - распорядился он. - Проверим, насколько силен ветер.

Полуденный бриз, дувший с нагретых утесов, наполнил полотнище, и огромная двухкорпусная лодка пришла в движение. Гребцы навалились на весла, и "Ждущий Западного Ветра", ускоряя ход, стрелой понесся по волнам.

Подобно стремительному альбатросу, он, разрезая воду, летел вперед. Каноэ двигалось, словно подхваченный ветром лист хлебного дерева, как молодая женщина, спешащая на встречу с любимым. Казалось, сам Таароа решил проверить бег своих валов. Лодка, уподобившись душе погибшего в сражении воина, отправившейся в путешествие к бесконечным чертогам Тэйна, парила над волнами. Сверкая, как драгоценность, каковой она, в сущности, и являлась, самая быстрая и прекрасная лодка из всех известных к тому времени бороздила морской простор. Огромное, массивное судно в семьдесят девять футов длиной на короткой дистанции могло выдерживать скорость до тридцати узлов и несколько дней двигаться на десяти. С высокой, двадцатидвухфутовой многоярусной кормой, с крепким просторным настилом между корпусами, "Ждущий Западного Ветра" мог с легкостью нести сорок гребцов, сорок статуй богов, запасы пандануса, еды, воды и свиней, надежно укрытых в его чреве.

Название каноэ получило по совету его строителей: "Западный ветер дует стремительно и ровно из самого сердца урагана". На северный ветер полагаться нельзя. Восточный, что дует постоянно, не представляет никакой ценности. А от северного, кроме коротких злых штормов, ожидать нечего. Слишком уж они скоротечны, и трудно надеяться, что, в отличие от тех, что несет западный ветер, они смогут долгие недели нести каноэ к самым далеким берегам земли. Жди западного ветра! Только он дует из сердца урагана. Именно этот ветер достоин столь великолепного судна.

В этот день, однако, дул самый обыкновенный восточный ветер. Некоторые из опытных мореходов могли счесть его за легкий бриз, а для людей с Бора-Бора, всегда мечтавших о мощном западном ветре, который мог бы донести их до далекого Нуку-Хива, сегодняшний ветерок был вообще ничем. Правда, ощущался в нем намек на приглашение к морскому путешествию, и Тероро, охваченный внезапным порывом, закричал:

- В проход между рифами!

Скорость "Ждущего" уже достигла пятнадцати узлов. Более осторожный рулевой предпочел бы подойти к узкому и опасному проходу в рифах более медленно. Однако в этот яркий солнечный день Тероро, не сбавляя хода, повел свое драгоценное судно туда, где лишь узкая щель отделяла спокойные зеленые воды лагуны от грохочущего простора океана.

Каноэ, напрягшись, казалось, с нетерпением предвкушало схватку со стремящимися наперерез огромными волнами. Поймав встречный поток и чуть погрузившись в него, лодка мощным единым броском преодолела проход между рифами. На какой-то момент перед глазами команды мелькнули жестокие коралловые выступы, словно когти, собравшиеся схватить отважное судно. Однако об этой опасности вскоре позабыли, так как "Ждущий" уже вырвался навстречу высоким, как башни, волнам.

Под победный певучий крик паруса каноэ, словно нетерпеливый молодой вождь, энергично, с силой врезалось в водяные валы, чуть зарылось носом, но тут же взлетело на гребень и устремилось в пронизанную ветрами, волнующуюся обитель Таароа.

- Вот это каноэ! - не в силах сдержать восторга,воскликнул Тероро, обдаваемый брызгами, стекавшими по его черным волосам и загорелому лицу.

Зараженные возбуждением вождя, тридцать гребцов наслаждались последними мгновениями свободы, которыми одарил их Тероро. Каждый из них понимал, что с наступлением темноты им предстоит отправиться в совсем иное путешествие: безрадостное, преисполненное тревожного ожидания и пропитанное страхом смерти, нависшей над людьми. Перед их мысленным взором уже возникал залитый жертвенной кровью алтарь, и им уже мерещились страшные дубинки. Но хуже всего было осознание того, что завтра на рассвете, когда "Ждущий" пристанет к берегам Гавайки, один из команды будет потерян навсегда.

Итак, в свете яркого дня, сквозь шипящие полосы пены, сопровождаемые криками морских птиц, гребцы наслаждались мимолетной радостью, искусно управляя своим быстрым каноэ, считавшимся среди знатоков самым лучшим на всех островах. Судно, казалось, отвечало любым желаниям людей, чутко реагируя на малейшие движения весел, особенно сейчас, когда "Ждущий" бороздил свободный и радостный океан. Развернувшись и снова определив направление на проход в рифах, каноэ с тем же изяществом и стремительностью, скользнуло обратно в лагуну и вскоре пристало к берегу. Сколько же мастерства потребовалось островитянам, чтобы выстроить такое прекрасное судно и столь виртуозно управлять им! Каким надежным и послушным их воле было оно!

* * *

С наступлением ночи облик "Ждущего" изменился. Верхняя часть кормы была украшена гирляндами цветов и флагами из желтой тапы. Настил платформы, связывающий оба корпуса, выложили полированными дощечками. В носовой части установили крытое травой святилище Оро, и сейчас туда, сохраняя мрачное и торжественное молчание, двигалась группа жрецов, облаченных в ритуальные одежды.

Верховный жрец, одетый, как всегда, в белый наряд, отороченный по нижнему краю акульими зубами, с маленькой шапочкой из красных перьев на голове, возглавлял процессию. Когда он остановился, все островитяне, от короля до последнего раба, пали ниц, спрятав лица в ладонях. Ибо то, что вскоре должно было произойти, считалось запретным даже для взора короля. Сейчас в специально устроенное на каноэ временное святилище следовало поместить статуэтку Оро, сплетенную из волокон, украшенную разноцветными перьями, со вставленными в голову ракушками, заменявшими божеству глаза, чтобы доставить его на Гавайки. Верховный жрец извлек из широких складок своего одеяния сверток из листьев дерева ти, надежно скрывающий фигуру бога от глаз посторонних, и, держа ее высоко над головой, начал устрашающим голосом читать молитву, а затем опустился на колени и положил фигурку в травяную хижину, выполняющую сейчас роль храма. После этого верховный жрец сделал шаг назад и, ударив о каноэ своим жезлом, возгласил:

- О "Ждущий Западного Ветра"! Доставь своего бога на Гавайки в целости и сохранности!

Собравшиеся на каноэ понемногу начали вставать, и гребцы заняли свои места. Сразу после этого на полированный настил лодки ступили провидцы и толкователи знамений, мудрецы, одетые в балахоны из темно-коричневой тапы и маленькие шапочки, украшенные вшитыми по краю собачьими клыками. Некоторые из них несли с собой тыквы, при помощи которых можно было предсказывать всевозможные явления, другие в это же время внимательно изучали небеса, стараясь отыскать приметы, свидетельствующие о благополучном исходе путешествия. Однако никто из них пока что не торопился делиться с остальными своими наблюдениями.

Тероро, в желтой одежде и боевом шлеме с длинными перьями и акульими зубами, занял свое место на носу лодки, а король, в драгоценном золотистом наряде, закрывавшем щиколотки, расположился в центре каноэ. На судне воцарилась тишина, и в этот миг верховный жрец объявил о том, что он готов к ритуалу жертвоприношения.

Слуги Оро вышли вперед, держа в руках пальмовые листья, которые они выложили в определенном порядке у задней части травяного храма. На листьях вскоре появились необычные дары: огромная рыбина, выловленная в лагуне Бора-Бора, крупная акула, добытая в море, морская черепаха, привезенная с далекого острова, и свинья, которой с момента ее рождения было суждено быть принесенной в жертву великому Оро. Однако эти четыре убитых существа не были сложены рядом друг с другом. Между ними оставались свободные места шириной примерно в восемнадцать дюймов, которые были выстланы двойным слоем пальмовых листьев.

Сейчас наступил тот самый момент, когда жрецы вывели восемь человек, которых должны были принести в жертву Оро, и люди Бора-Бора, затаив дыхание, в страхе наблюдали за тем, как их соплеменники готовятся проститься с жизнью. Они увидели рулевого, который тайно молился Тэйну. Перед их взором появился и неосторожный мужчина, позволивший себе задремать в храме. Были здесь и нерасторопный дозорный, и любивший поспать молодой сановник. С болью в сердце провожали их взглядом жители острова. Далее следовали четверо рабов: существа, лишенные всех прав. Им было запрещено подавать голос, до них не разрешалось дотрагиваться, и даже при жизни они воспринимались остальными как грязные и недостойные существа, почти трупы.

Как только предполагаемые жертвы ВЫПЕЛИ вперед, жена одного из присутствовавших на лодке рабов (если, конечно, женщину раба можно было назвать таким словом) неожиданно издала пронзительный крик. Она принялась причитать, и ее вопли выражали сильнейшие душевные муки.

Этот поступок считался из ряда вон выходящим нарушением всех традиций острова, особенно если учесть ее положение рабыни, и поэтому все, стоявшие на лодке в тот момент, невольно замерли, понимая, что это внезапное проявление чувств не предвещает ничего хорошего.

"Теперь наш остров будет считаться оскверненным, - тут же пронеслось в голове Тероро. - Наверняка после такого события они решатся принести в жертву короля, чтобы как-то успокоить своего бога".

"Ну, а сейчас верховный жрец обязательно возмутится, - подумал Таматоа. - Итак, мой бедный брат обречен".

А у всех тридцати гребцов промелькнула одна и та же мысль: "Скорее всего, завтра двое из нас будут принесены в жертву Оро".

Сам же верховный жрец не успел подумать ни о чем. Он был настолько поражен таким отвратительным нарушением табу, что только непроизвольно указал жезлом на несчастную женщину. Тут же к ней подскочили четверо жрецов и, схватив провинившуюся, сунули ее головой в зеленую воду лагуны. Однако, с демонической силой, неизвестно откуда появившейся у рабыни, та с необычайной легкостью отшвырнула от себя жрецов и, страшно завывая, пророчески провозгласила:

- О горе тебе, горе! О Бора-Бора!

Один из жрецов изловчился и швырнул камень прямо в лицо рабыне. Она пошатнулась, двое других слуг храма тут же навалились на обреченную и на этот раз надежно держали ее голову под водой до тех пор, пока женщина не затихла. Однако такая развязка не полностью компенсировала нарушение табу, и поэтому верховный жрец грозно вопросил:

- Чья это женщина?

Кто-то поспешно указал на одного из рабов, и, заметив это, верховный жрец подал знак своим слугам легким кивком головы.

Тут же с дальнего конца каноэ поднялся дородный мужчина, привыкший исполнять свою нелегкую работу. Одним движением руки он вознес вверх отвратительную дубинку, похожую на те, которые применяются на войне, и в мгновение ока размозжил голову ничего еще не успевшему сообразить рабу. Тело обмякло, но прежде чем кровь хлынула на выложенный досками настил каноэ, труп швырнули головой вниз в море, где его сразу подхватили плывущие за лодкой жрецы, которые впоследствии должны были отнести эту жертву на алтарь храма Бора-Бора. Одновременно с берега был прислан новый раб на замену убитому. И с такими зловещими предзнаменованиями "Ждущий Западного Ветра" приготовился выйти в море. На этот раз, словно разделяя со всеми присутствующими тягостное чувство вины за случившееся, лодка не стала, как совсем недавно, с лихостью преодолевать узкий проход между рифами. Она продвигалась медленно, соблюдая надлежащую осторожность. Поэтому, когда в небе появились звезды, подсказывающие Тероро путь, "Ждущий" сумел проделать лишь незначительную часть пути до храма великого Оро на острове Гавайки.

Перед самым рассветом на востоке появилось созвездие, уже давно получившее название Льва, данное ему астрономами дальних стран. Провидцы, в обязанности которых входило установление времени для церемонии жертвоприношения, глубокомысленно согласились с верховным жрецом. Он также подтвердил, что приближается восход, красный час Оро, считавшийся священным именно для этого божества. Жрец медленно кивнул, и в тот же миг зазвучал большой барабан, на котором кожа была натянута не слишком сильно, отчего дробь получалась приглушенной и разносилась далеко в море.

Мир, казалось, замер вокруг каноэ. Волны притихли и лишь едва слышно плескались о борта лодки, а птицы, которые обычно своими криками оповещали весь свет о наступлении нового дня, сейчас, словно испугавшись могущественного и всесильного Оро, не подавали голоса. Раздавалась лишь торжественная барабанная дробь. Но вот ночь стала бледнеть, и на востоке загорелись красные полосы зари. Именно тогда до слуха Тероро донесся звук второго барабана, а затем и третьего, отозвавшихся откуда-то издалека. Лодки, находившиеся пока еще вне видимости друг от друга, понемногу подплывали к острову, чтобы всем вместе войти в пролив Гавайки. Постепенно барабанная дробь все ускорялась и становилась громче, пока не превратилась в оглушительные раскаты. И вот уже в огненном восходе замаячили у горизонта белые паруса, и можно было различить флаги, безвольно повисшие в полном штиле. Верховный жрец подал сигнал своим подчиненным, и мужчины принялись бить в барабаны с еще большим энтузиазмом, а гребцы в это время уже подводили лодку к месту сбора всех каноэ. Наконец ярко-красное солнце вырвалось из-за горизонта, и одиннадцать лодок, великолепных творений мореплавателей, ярко раскрашенные и щедро нагруженные жертвенными дарами, выстроились в две церемониальные линии, каждая из которых не спеша направилась к храму Оро. Правда, приблизившись к чужим судам и тщательным образом изучив их, Тероро с удовлетворением отметил про себя: "И все же нет лодки, равной нашей".

Внезапно бой барабанов прекратился, и верховный жрец возбужденным голосом принялся нараспев читать молитву. Когда он дошел примерно до ее середины, раздался ужасающий звук, не похожий на человеческий крик и все же леденящий душу. Это вступил особенный барабан, и дробь, которую выбивали на нем, могла показаться сродни истеричному воплю. Когда звук достиг своего наивысшего предела, верховный жрец сам издал оглушительный победный крик, и сразу же палач взмахнул своей страшной дубинкой, а затем опустил ее на голову несчастного сановника, который так опрометчиво задремал в неподходящий момент, и размозжил ему череп.

Тут же прислужники верховного жреца с надлежащей аккуратностью и почтением подхватили мертвое тело, а несколько других слуг убрали пальмовые листья, прикрывавшие дары, предназначенные Оро: рыбу, акулу, черепаху и свинью. Теперь становилось понятно, почему между ними сохранили столь значительные пустые пространства: сейчас на одно из них была помещена первая человеческая жертва.

Вновь зазвучала молитва, а страшная барабанная дробь будто наполняла воздух жалобным причитанием о скорой гибели беспомощного и обреченного дозорного. Точно так же на его голову опустилась дубинка, и тело осторожно уложили между тунгами акулы и черепахи. Еще три раза начинался бой барабана, в кровавом свете восхода отвратительная дубинка трижды опускалась на темя жертвы. Итак, когда день вступил в свои права, в передней части каноэ фигура Оро, принадлежавшая острову Бора-Бора, тщательно обернутая в листья дерева ти и украшенная впечатляющим венком из золотистых перьев, под завывания барабанов молча взирала на предложенные ей тела пяти человек, лежавшие на деревянном настиле вперемешку с другими жертвоприношениями: рыбой, акулой, черепахой и свиньей. На других лодках можно было увидеть такие же подношения беспощадному Оро, и теперь встретившимся островитянам оставалось проделать последние полмили, чтобы очутиться, наконец, в храме Гавайки.

* * *

"Ждущий" уверенно продвигался вперед, и тех, кто находился на нем, мучили самые разнообразные мысли и предчувствия. Но все они соглашались в одном: в дни подобного торжества божество имело полное право требовать от людей подобных жертв. А что касается смерти четверых рабов, то никто и не собирался их жалеть. Дело в том, что рабы с самого рождения предназначались для принесения в жертву. Тем более, после того как на "Ждущем" произошло столь неприятное событие, осквернившее всех жителей Бора-Бора.

Верховный жрец весьма справедливо рассудил в последние минуты перед казнью несчастных, что в связи с глупым упорством племени, выражавшемся в слепом поклонении Тэйну, будет весьма назидательно принести в жертву Оро большее количество жертв. Особенно если учесть, что в их число войдет вчерашний рулевой, уличенный в служении старому богу.

- Уничтожь их, как сорняки, не оставив ни единого корешка, - бормотал жрец себе под нос.

Он не считал, что пятеро принесенных в жертву являются хоть сколько-нибудь значительным числом. Не говоря уже об убитой при отплытии женщине и рабе, которому она принадлежала, еще четырех обреченных на смерть рабов, а также тех, кого принесут в жертву на церемонии освящения храма, жрец не считал все это избыточным для прославления Оро. Новый бог считался самым могущественным, так как был способен на то, с чем не справлялись прежние божества. Он смог объединить и укрепить острова, а значит заслуживал всяческих почестей. Молитвы, уважение и соблюдение установленных табу всегда сопровождали любое божество. Однако главный бог Оро мог претендовать и на особые подношения, такие, как, например, акулы или человеческие жертвы. Не задумываясь о судьбе нынешних жертв, верховный жрец втайне мечтал о том, что когда-нибудь наступят такие времена, когда люди с Бора-Бора смогут путешествовать на дальние острова, откуда начнут привозить с собой по тридцать или даже сорок пленников, которые и будут казнены во время особой грандиозной церемонии. "Необходимо произвести должное впечатление на все острова", - размышлял он.

Что касается короля, то мысли его сильно отличались от чаяний и надежд верховного жреца. Разумеется, Таматоа не испытывал ни жалости, ни чувства вины в том, что потерял одного из неудачливых дозорных и ленивого сановника. Эти двое не оправдали высокого доверия самого повелителя Бора-Бора, и за это, по старинному обычаю, им полагалось наказание в виде смерти. Конечно, не печалился Таматоа и по поводу предстоящей гибели четверых рабов, которые и были специально предназначены для этой цели. Однако он огорчался потому, что одна из рабынь проявила слабость духа и лично оскорбила самого короля своими причитаниями. И все только из-за того, что ее мужчину должны были принести в жертву в день освящения храма. Хотя жертоприно-шение считалось делом обыкновенным, ибо только тогда к королю поступал достаточный запас божественной энергии - маны, все же он чувствовал, что его беспокоит значительное увеличение именно человеческих жертв в последнее время. Теперь при любом собрании или освящении храма требовалось отдать Оро девять человек. Это число считалось обязательным, и кто знает, сколько еще непредвиденных жертв будет принесено на алтарь нового бога за эти три дня. Бора-Бора был небольшим островом. И если до сих пор его обитателям удавалось сохранить свою свободу и независимость, то это только благодаря огромному мужеству и бесстрашию островитян. "Возможно ли, - рассуждал Таматоа, - что столь неожиданный выбор нового бога является лишь уловкой хитрых и дальновидных соседей? Что если теперь они попытаются значительно уменьшить население Бора-Бора обманным путем, поскольку так ничего не сумели добиться силой оружия?" Но на этом его сомнения не заканчивались. Таматоа смущала и другая возможность: "Нельзя ли предположить и то, что ловкие жрецы Гавайки только поддразнивают нашего верховного жреца, обещая сделать его главным среди себе подобных, а на самом деле выполнят свое обещание лишь тогда, когда он разделается и со мной, и с Тероро? " Впервые король облачил свои страшные догадки и сомнения в слова: "Сложно быть королем в то время, когда происходит самая настоящая смена божества".

Тероро смотрел на происходящее проще. Сейчас он негодовал. Все мысли его были ясны и достаточно понятны. Да, с гибелью рабов он был готов смириться, поскольку закон, правящий во всем мире, требовал приносить их в жертву. Так происходило не только на Бора-Бора, но и на всех остальных островах. Но казнить лучших воинов племени за малые провинности лишь для того, чтобы ублажить нового бога, казалось ему не только неправильным, но и опасным. "Нет, вы только посмотрите на тело несчастного Терупе, лежащее между акулой и черепахой! Ведь такого славного рулевого у нас на каноэ никогда не было. И верховному жрецу хорошо известно об этом. А Тапоа, вон он лежит бездыханный рядом с рыбой. Он отличался мудростью, и из него мог бы получиться великолепный советник!" Тероро бушевал. Сейчас ему было страшно встретиться взглядами и с братом, и с верховным жрецом. Он боялся невольно выдать свои чувства. Вместо этого он принялся изучать красивые суда, прислушиваясь к траурному бою барабанов. "Если мы сами не расправимся с верховным жрецом, - размышлял молодой вождь, - в скором времени эти барабаны исполнят реквием и для Бора-Бора". Он хорошо представлял себе и то, что гибель следующих восьми или десяти умелых бойцов племени подорвет могущество острова, и соседи тогда смогут совершить очередную попытку захвата Бора-Бора. "Я обязательно что-нибудь придумаю! Я должен найти выход", - поклялся Тероро самому себе.

Мелкие жрецы с видимым удовлетворением рассматривали подношения Оро и втайне мечтали о новых жертвах, которые должны были быть принесены в ходе церемонии освящения храма. С приходом Оро на острова перед каждым из жрецов встала проблема: "Следует ли мне переметнуться на сторону нового божества или же имеет смысл все же оставаться верным старому Тэйну". Разумеется, каждому из служителей бога было приятно сознавать, что именно он выбрал победителя. Жрецы понимали и то, что на острове Бора-Бора имеет место инакомыслие. Но они заметили также и то, что после каждого собрания, такого, как нынешнее, приверженность Тэйну неизменно ослабевала. "Жертвы помогают значительно привлекать внимание к Оро, - логично рассуждали они. И, кроме того, ведь именно после подношений великий Оро посылает нам потоки маны". Это заключение родилось, наверное, из-за того, что сами они были уверены в собственной безопасности. Их никто не собирался приносить в жертву Оро, чтобы вымолить у того очередную порцию божественной энергии. Роль жрецов в предстоящей церемонии была проста и хорошо известна: поднять жертвы туда, где им надлежало висеть, съесть поджаренную жертвенную свинью, а также вареные бананы, печеные плоды таро и соленую рыбу. После окончания праздника им предстояло бросить человеческие тела в священную яму. Вокруг Оро поднялась известная шумиха, однако теперь жрецы островов были рады, что приняли нового бога одними из первых, навсегда встав на его сторону.

В голове тридцати гребцов назойливо повторялась одна и та же фраза: "Неужели это буду я?"

А вот у троих остававшихся пока в живых рабов уже не было никаких мыслей. То есть то, что теперь творилось в душе каждого из них, было недоступно для всех свободных членов племени. Ведь хотя все рабы еще в детстве понимали, чем закончится их жизнь, они мучились теми же страхами, что и остальные люди. Их сердца терзали те же тревоги, и они также ощущали внезапный прилив пота в подмышках, как и те, кто никогда не принадлежал к рабам. Но понять или объяснить этого, конечно, никто не мог.

Однако трепет рабов длился недолго. Как только Тероро вывел каноэ к суше, и оно коснулось носом земли, дородный палач незамедлительно воспользовался своей дубинкой и быстро прикончил одного раба за другим. Их тела протащили по тому же пути, по которому сейчас нужно было вытягивать на берег "Ждущего". После этого все, кто находился в лодке, включая короля и верховного жреца, согнули свои тела, с тем чтобы участвовать в важном и почетном деянии: они перемещали каноэ на возвышенную площадку, расположенную неподалеку от кромки воды, где судно и должно было пройти церемонию освящения на весь следующий год.

В тот самый момент, когда каноэ, наконец, было водворено на подготовленное для него место, верховный жрец неожиданно резко повернулся в утреннем солнечном свете и указал жезлом на одного из самых преданных друзей Тероро. И прежде чем несчастный успел что-то сообразить, дубинка палача безжалостно опустилась на его голову, размозжив ее. Его тело должно было оставаться на лодке, как бы охраняя ее, на протяжении всей церемонии. Те же, кто остался в живых, ошеломленные происшедшим, а особенно тем, что выбор пал на столь достойного мужчину, теперь стыдливо пытались подавить в своем сердце так же неожиданно возникшую мысль: "Итак, это оказался не я".

Собрание должно было продлиться трое суток. В течение всего этого времени на острове могли обсуждаться только проблемы жрецов. Все остальные дела откладывались. Сборы происходили в просторном храме без крыши, выстроенном прямо в скалах, откуда открывался чудесный вид на океан. Именно оттуда и прибыли люди на своих каноэ. Храм представлял собой невысокое, но внушительное сооружение. Пол его был выложен плитами черной лавы, между которыми пробивались к солнцу упрямые травинки. В одном углу помещения находился маленький внутренний храм, крытый пальмовыми листьями, и именно в нем помещалась святая святых - ковчег самого крупного изображения Оро.

Выставление на свет этого бога, обеспечивающего энергией все острова, считалось настолько священным действом, что лицезреть всю церемонию запрещалось даже королям и, разумеется, их братьям. Во время первого дня собрания, когда изображение Оро вынимали из ковчега, короли и их близкие должны были находиться в другом месте.

Однако свидетели этого священного ритуала, конечно, существовали. Из каждого каноэ в храм было принесено по пять казненных, которых следовало принести в жертву, и еще пять с самого Гавайки. Их свалили в одну внушительную кучу, чтобы Оро смог оценить жертвы. Когда же через своего верховного жреца Оро, наконец, выразил удовлетворение, сам жрец в этот момент успел подумать: "Да, подобное количество тел, собранных в одном месте, безусловно, производит достойное впечатление. Это еще раз доказывает ту простую истину, что острова начинают по-настоящему показывать свою любовь к Оро". Мелкие жрецы выступили вперед с тем, чтобы принять участие в самых торжественных и ответственных ритуалах церемонии.

При помощи длинных костяных игл с продетыми в них золотистыми толстыми нитями жрецы прокалывали левое ухо трупа, затем нить протаскивалась через мозг, а иголку вынимали уже из правого уха. Потом на петлях все шестьдесят трупов были один за другим развешаны на деревьях, окружавших храм. Теперь, в последующие несколько часов, эти несчастные имели полное право наблюдать невидящими глазами то, что было не дозволено даже самим королям.

Таматоа в это время находился в компании других королей. Им было велено молчать в течение семи часов. На острове повсюду сновали шпионы, которые старались выяснить, кто из приехавших не выказывает должного почтения Оро. Правда, такие меры предосторожности были даже излишними. Дело в том, что каждый из двенадцати королей прекрасно сознавал свое высшее предназначение и исключительность. Поэтому для поддержания хорошей формы им постоянно требовалось пополнять запасы маны, а это могло случаться только во время жертвоприношения и молитв. Сейчас весь мир затих, отдавая дань величию происходящего на Гавайки, а божественная энергия потекла и в изображения Оро, и в самих властителей островов.

Однако не везде было тихо. Не повсюду хранили молчание на священной земле храма Оро. И если бы об этом узнали шпионы и прислужники жрецов, то тех, кто нарушил запрет, непременно ожидала бы смерть - их наверняка немедленно принесли бы в жертву. Памятуя об этом, Тероро выбрал для своей беседы с двадцатью девятью оставшимися членами команды отдаленную поляну, надежно защищенную со всех сторон могучими пальмами.

Все ли вы искренне желаете говорить со мной? -сначала спросил он.

А чем мы рискуем? - начал пылкий молодойвождь по имени Мато. - Если мы будем разговаривать, они нас убьют. А если мы промолчим... - И онс силой ударил кулаком по земле. - Так давайте поговорим.

Почему для Оро требуется такое большое количество человеческих жертв? - спросил другойюноша.

Тероро молча выслушал все жалобы и недовольства своих союзников, а затем сказал:

- Я жаждал рискнуть и собрать всех вас здесь, имне не важно, есть ли среди присутствующих шпионили нет. - При этих словах он внимательно всмотрелся в лицо каждого, и лишь потом продолжал:

Но если все же один из вас тайно служит верховному жрецу, тогда пусть передаст своему хозяину то, что здесь произойдет. Надеюсь, это напугает его и не позволит совершить то, что он задумал. А если никто не предаст нас, что ж, тем лучше.

- Расскажи о своих планах, - попросил Мато,живший на северной стороне Бора-Бора.

Тероро, держа в руках небольшой кусок плетенки, которую он беспрестанно теребил, медленно начал:

- Я думаю, что верховный жрец задумал принести в жертву нашего короля, демонстрируя такимобразом свою исключительную преданность новомубогу. Он хочет произвести должное впечатление наостальных жрецов и доказать свою безграничнуювласть над Бора-Бора. Но ему придется для этого самому подать сигнал к расправе, иначе, если он убьет короля тайком, какая ему будет от этого польза?Поэтому наша задача - внимательно следить заверховным жрецом.

Молодые вожди молчали, поскольку каждый из них сейчас понимал: то, что задумал Тероро, чрезвычайно опасно. Затем слово взял менее знатный юноша.

Сегодня у нас нет повода волноваться.

Это верно, - согласился Тероро. - Сегодня всеони заняты другими делами. - И он указал в сторону деревьев, расположенных кругом, на которых покачивались обезображенные трупы.

А как насчет завтрашнего дня, когда начнетсяглавная церемония?

Тероро распутал косичку и рассудительно заметил:

- Если бы я был верховным жрецом и имел подобные планы, я бы нанес роковой удар именно завтра.

Мато пребывал в отчаянии. После того жуткого случая, происшедшего утром, он был уверен, что именно его, Мато, верховный жрец назначит глав

ным палачом, разбивающим черепа всем тем, на кого укажет святейший.

Я считаю, - строго заявил он, - что как только жрец начнет поднимать руку, чтобы указать накороля, мы все должны обступить его и каким-то образом попробовать прорваться к нашему каноэ, даже если для этого нам придется отчаянно сражаться.

Я полностью с тобой согласен! - воскликнулТероро.

Наступила тишина. Сейчас каждый из оставшихся двадцати восьми мужчин рассуждал про себя о том, что же могло последовать после того, как они предпримут столь решительный шаг. Но прежде чем кто-либо из них смог отвернуться, испугавшись предстоящего дня, Тероро швырнул веревку на землю и быстро заговорил:

Чтобы наш план удался, мы должны позаботиться о трех вещах. Первое. Нам надо переместитьканоэ к вершине холма, чтобы мы могли, не снижаяскорости, сразу же спустить его на воду.

Об этом позабочусь я, - пообещал Хиро, новый рулевой.

Каким образом?

Пока еще я и сам не знаю.

Тероро понравился этот честный ответ, однако он приблизился к рулевому и пристально взглянул ему в глаза.

Ты понимаешь, что если каноэ не окажется внужном месте, то нам всем будет суждено погибнуть?

Да, - мрачно кивнул молодой вождь.

Следующее, - продолжал Тероро. - Нам потребуется двое решительных и смелых мужчин, которые будут находиться у скал рядом с выходом изхрама.

Я буду дежурить там, - заявил отважный Мато, - а вторым прошу назначить Па.

Худощавый мужчина с лицом почти без подбородка, отчего его облик напоминал острую голову акулы, выступил вперед и заявил:

Я согласен.

Но может случиться и так, что вам не удастсяпокинуть этот остров, предупредил Тероро.

У нас все получится, - поклялся Мато. - Люди Гавайки никогда еще...

И третье требование, - нетерпеливо перебилего Тероро. - Каждый из оставшихся должен бытьготов убить любого, кто осмелится приблизиться кТаматоа.

Мы знаем всех палачей, - прорычал Па.

Как только мы сделаем первый шаг, путь к отступлению будет отрезан. Нам придется как можнобыстрее доставить Таматоа, окруженного нашимилюдьми, к каноэ. - Он замолчал, а потом тихо добавил: - Конечно, все это может показаться чрезвычайно опасным, но так как мы родились у моря, то"Ждущий Западного Ветра" станет нашим защитником и верным помощником в этом деле.

Они ни за что не поймают нас, - пообещал рулевой.

А если бы даже им это удалось, что они смогли бы сделать? - заносчиво произнес Мато.

Когда начали выступать остальные мужчины, стало понятно, что всем им хотелось побыстрее оказаться в любимом каноэ, где они чувствовали бы себя в безопасности, а не на земле чужого и враждебного им храма.

- И вот какой сигнал к действию я вам подам, -предупредил Тероро. - Вы все будете внимательноследить за мной. Как только я метнусь к королю,чтобы защитить его, рулевой тут же бросится к каноэ, а вы двое проследите за тем, чтобы он смог благополучно покинуть храм.

Кто будет обезоруживать палача? - поинтересовался Мато.

Я, - холодно произнес Тероро и тут же самонадеянно добавил, с тем чтобы подбодрить своих людей: - Ни одна дубинка завтра не сможет оказатьсябыстрее моей руки.

Мужчинам понравилась его уверенность, однако Мато немного остудил пыл вождя, заявив:

В нашем плане имеется один серьезный недостаток.

Какой же? - насторожился Тероро.

Вчера, перед самым нашим отплытием, ко мнеподошла Марама и рассказала вот что: "Мой мужуверен в том, что в планы верховного жреца входитубийство короля. Однако мне почему-то кажется,что сам Тероро намечен жертвой". И я думаю, чтотвоя супруга абсолютно права. Что же нам делать,если она и вправду не ошиблась?

Тероро не знал, что ему сейчас отвечать и как реагировать на слова друга. Перед его мысленным взором ясно предстала Марама, спокойная и волнующаяся одновременно, прохаживающаяся между гребцами, чтобы заручиться поддержкой каждого. Да, она должна была убедиться, что в нужный момент любой из них встанет на защиту ее мужа. Взгляд Тероро упал на землю, туда, где лежал тот самый кусок веревки, который он недавно вертел в руках. Молодой вождь поднял его и засунул за пояс. Немного погодя заговорил Па, мужчина с лицом, напоминавшим акулью голову.

- Марама и со мной успела перекинуться паройслов, - признался он. - И теперь я хорошо представляю себе наши обязанности. Если верховныйжрец осмелиться напасть на короля, мы будем действовать согласно уже обсужденному плану. Но есливдруг они решат разделаться с Тероро, то ты, Мато, со своими людьми бросишься на защиту короля, а я со своими обеспечу безопасность Тероро.

Не такая я уж важная персона, - честно высказал свое мнение Тероро.

Для нас ты очень важен, - дружно загуделисразу все гребцы, и тайное собрание продолжилось.

* * *

Однако в этот вечер разрабатывал свой план мозг человека, более дальновидного, чем Мато и Па, и принадлежал он верховному жрецу. Он много думал во время проведения ритуала освящения храма, а когда, наконец, статуя Оро была снова спрятана в ковчеге, верховный жрец подозвал своих верных помощников, и они устроились прямо на полу в дальнем тенистом углу храма, удобно скрестив ноги. А в это время над их головами раскачивались в ночном воздухе тела тех, кто был принесен в жертву новому богу.

- Вы не заметили сегодня на острове ничегостранного? - без предисловий поинтересовался верховный жрец.

Я еще раз убедился в твоей правоте, - заявилмолодой жрец. - Тероро наш смертельный враг.

Что же заставляет тебя думать так?

Как ты и советовал, я постоянно наблюдал заним, изучая каждое его движение и слово. Четырераза мне удалось застичь его в те самые моменты,когда он пытался противостоять воле Оро, да пустьвнушает страх его имя!

Когда же это происходило?

В основном сразу после убийства сановника короля. Тероро заметно отпрянул назад, словно былнедоволен таким решением.

Я согласен с тобой, - кивнул верховный жрец.

И еще тогда, когда один из его команды был пожертвован для того, чтобы охранять каноэ.

Неужели?

А еще мне показалось, что когда наступиловремя для Тероро увести короля из храма, показдесь присутствовали одни жрецы, лицо его скореесветилось от радости, нежели выражало крайнююпечаль.

И мы тоже это успели заметить, - подхватилисразу несколько жрецов.

Но это только означает, что сегодня днем Тероро должен был собрать где-то своих людей, чтобыразработать план действий.

Это на самом деле так? - раздраженно воскликнул верховный жрец.

Я не могу быть полностью уверен в своей правоте. Ведь, как вам известно, когда мы остались вхраме, я был вынужден прекратить слежку. Нокак только Оро водворили в ковчег, я тут же незаметно выскользнул из храма, чтобы проверить наших людей.

И что же тебе удалось выяснить?

Ничего. Тероро с гребцами исчез.

Каким же образом ему это удалось? - строгопотребовал ответа верховный жрец.

Не знаю, но они действительно словно испарились.

Где в это время находился король? Он тожебыл с ними?

Нет, - быстро доложил шпион. - Он сиделвместе с остальными властителями островов, там,где ему и полагалось.

Но можем ли мы быть уверены в том, что Тероро действительно успел составить план заговорасо своими воинами? Если бы у нас были доказательства...

- Я безрезультатно обшаривал весь остров, - неотступал молодой шпион. - Но глубоко в сердце уменя такая уверенность существует.

Долгое время верховный жрец молчал, обдумывая эту столь неприятную весть. Он нервно проводил пальцами по ритуальному жезлу и время от времени с силой вонзал его в землю. Наконец, он задумчиво произнес:

- Если бы мы были твердо уверены в том, что Те-роро собирал своих гребцов и вел с ними серьезныйразговор, мы могли бы уничтожить целиком весьэкипаж каноэ. Тогда мы бы... - Однако, видимо,тщательно взвесив все последствия таких решительных действий, жрец все же отказался от них, поскольку неожиданно и резко повернулся к своемуздоровяку-палачу и тихо проговорил: - Завтра я повелеваю тебе даже близко не подходить ни к королю,ни к Тероро. Постарайся держаться подальше от нихобоих. А ты, Ререао, - обратился он к шпиону, -скажи мне, так же ловко ты управляешься с ритуальной дубинкой, как и прежде?

-Да.

Ты должен будешь незаметно следить за Тероро и находиться рядом с ним. Постарайся сделатьтак, чтобы на тебя никто не обратил внимания. И попервому моему сигналу ты убьешь его. Кроме того,тебе придется самому принимать решение, если тызаметишь, что он приготовился к действиям, подалсвоим людям тайный знак или что-то в этом роде.

Ив таком случае уже не надо будет ждать от тебя сигнала? - переспросил Ререао.

Нет. Но, в любом случае, в ту же секунду, кактолько ты нанесешь удар, я успею указать на мертвое тело, прежде, чем оно упадет на землю, поэтомуТероро будет обязательно считаться принесенным вжертву Оро.

Затем верховный жрец принялся обсуждать роли остальных помощников, но скоро ему снова пришлось обратиться к Ререао.

- Ты правильно понял меня? Тебе не нужнождать от меня никакого сигнала. Ты убьешь его, кактолько поймешь, что он готов к действиям.

- Да, я все понял.

Собрание жрецов было закончено чтением длинной молитвы, обращенной к Оро. Когда все замолчали, слово снова взял верховный жрец:

- Так или иначе, но завтра мы увидим, что Бора-Бора полностью принадлежит Оро. Старые боги давно умерли, а Оро жив!

Прислужники и помощники верховного жреца взволнованно и часто задышали, ибо их борьба по замещению старых богов Тэйна и Таароа на нового Оро оказалась вовсе не простым делом. Уже в течение долгих месяцев они с надеждой ожидали какого-нибудь торжественного и значительного знамения, которое могло бы закрепить их победу. Их вожак, почувствовав, что его помощники жаждут увидеть нечто особенно эффектное, все же вынужден был предупредить их:

- К окончательной победе ведут множество различных путей, братья мои. И Оро покажет нам много дорог, идя по которым, мы достигнем триумфа.А завтра нам удастся окончательно подчинить себеБора-Бора, но только вам пока что не следует гадать, по какому именно пути мы с вами пойдем. Этоза всех нас должен решить сам Оро.

Сказав это, верховный жрец торжественно сложил руки, потом снял шапочку и склонил голову перед внутренним святилищем бога. Его помощники в точности повторили все действия своего вожака, и в глубокой тишине ночи, едва освещенной далекими кострами и мерцанием звезд, жрецы принялись молиться своему всемогущему богу. Это был торжественный момент, которым и должен был закончиться сегодняшний день. Момент, исполненный значимости, когда все собравшиеся в храме полностью ощутили бессмертие, витавшее над ними. Жертвы находились на предназначенных для них местах, великий Оро наблюдал за своими слугами, и весь мир был будто пленен силой этого божества и поэтому сейчас тихо склонился перед Оро в молчаливом почтении. В такие секунды, когда величие Оро пульсировало в ночи и вибрировало в венах каждого, отдаваясь в сердце сильнее, чем барабанная дробь, для жрецов оставалось непостижимым лишь одно: как можно было продолжать поклоняться старым божествам, когда совсем рядом существовал новый бог, столь могущественный, мудрый и великодушный.

На следующее утро рулевой Хиро проснулся пораньше. Спрятав под одежду внушительный острый камень, он прокрался к каноэ и не без сожаления перерубил несколько веревок, связывающих части лодки вместе. Сразу после этого он бросился к жрецу, отвечавшему за сохранность "Ждущего", и доложил ему:

- Наверное, во время пути мы задели за кораллы.

Жрец поспешил к лодке, которая сейчас находилась под охраной мертвого гребца, несшего свое "дежурство" на корме, и внимательно изучил поврежденные веревки.

- Мы сможем исправить неполадки при помощиновой плетенки, - предложил жрец, надеясь, что"Ждущий" окажется в полном порядке до того, какэто обнаружит святейший и обвинит своего помощника в случившемся.

- Да, - согласился Хиро. - и сделать это надо быстро, пока мы все еще находимся под защитой Оро.

Такое отношение к новому богу понравилось жрецу. Слова Хиро произвели на него должное впечатление. И поэтому сейчас он был готов пойти навстречу гребцу во всех его начинаниях.

Не лучше ли будет пока убрать каноэ с этойплощадки? - предложил Хиро. - Ведь солнце сразу же высушит свежую веревку, и она может уменьшиться в длине. - И каноэ было тут же переставлено именно в такое положение, которое и требовалосьТероро для приведения его плана в исполнение.

Сколько времени займет ремонт? - поинтересовался жрец.

Немного, - убедительно произнес Хиро. - Я нехочу пропустить сегодняшнюю священную церемонию.

Да, я согласен с тобой, - кивнул жрец. Емувспомнились слова святейшего, произнесенные накануне вечером, о том, что именно сегодня Оро укрепит свою власть над Бора-Бора. Теперь же ему показалось хорошим знаком то, что Хиро, один из самыхверных друзей Тероро, только что добровольно выказал свою преданность Оро.

Священное собрание началось с вопиющего и страшного события. Позже все те, кто перебирал в памяти эпизоды дня, сошлись на том, что все должно было случиться именно так; но в те утренние часы никто не мог ожидать подобного поворота событий. Однако мудрые жрецы сумели быстро превратить роковую ошибку в благословение. Собравшиеся расположились на камнях, тянувшихся рядами от главного алтаря, и уже первые две жертвенные свиньи были выпотрошены, когда в храм неожиданно вбежал перепуганный мальчик лет семи и, плача, бросился к своему отцу, который сидел тут же, поблизости от алтаря.

- Отец! - возбужденно вскрикнул потерявшийся ребенок.

Мужчина, а им оказался один из мелких вождей Гавайки, в ужасе наблюдал за приближением своего сына, поскольку сейчас ребенок совершал такой страшный грех, которому не было прощения. Ни женщина, ни ребенок, ни животное до сих пор еще не заходили в храм. Руки отца задрожали, и он прижал к сердцу своего симпатичного отпрыска.

- Я везде искал тебя, отец! - все еще хныча, объяснил потерявшийся мальчуган.

Наступила зловещая тишина. Жертвоприношение Оро было прервано, и теперь глаза всех присутствующих были обращены на незадачливого отца и его провинившегося ребенка. Отец, прекрасно понимавший, что его семья осмелилась нарушить табу, все еще колеблясь, поднялся со своего места, продолжая держать мальчика на руках. Но неожиданно, словно в порыве искренней и всеобъемлющей любви к Оро, он протянул ребенка в направлении алтаря, и при этом длинные волосы малыша свесились с левой руки мужчины.

Голос отца прозвучал взволнованно, но крайне убедительно.

- Возьмите этого ребенка и принесите его в жертву Оро! Ибо он нарушил церемонию освящения храма, и наша связь с великим Оро была ослаблена. Этомой сын. Я породил его. Но я не буду оплакивать егогибель, поскольку он посмел возмутить Оро.

Поначалу жрецы проигнорировали это заявление, и несчастный мужчина продолжал стоять в стороне с ребенком на руках, а они с надменным безразличием, как ни в чем не бывало, продолжали резать свиней. Затем руками, запачканными свежей кровью, двое жрецов выбрали пару толстых бамбуковых палок. Держа их концы вместе таким образом, что у них получилось некое подобие гигантских щипцов, они ловко расположили их над головой ребенка, а затем одна палка уперлась мальчику в основание черепа, а другая крепко надавила на горло. С безжалостной силой клещи сомкнулись, и жрецы держали их так до тех пор, пока мальчик не задохнулся. Затем одним движением ножа верховный жрец вспорол жертве живот и, вынув внутренности, с почтением возложил труп на высокий алтарь между свиных туш.

- Этот отец поступил разумно, - нараспев затянул жрец. - И все будут поступать правильно, если будет почитать Оро, великого Оро, несущего нам мир и спокойствие.

Это происшествие сильно расстроило Тероро, и он расценил его как дурной знак для столь важного дня. Однако он не знал, как трактовать случившееся, и в замешательстве молодой вождь на какое-то время даже позабыл о своем брате и о том, что сам он явился в храм для того, чтобы охранять Таматоа и защищать его в случае опасности. "Что может означать происшедшее? " - упрямо задавал он себе один и тот же вопрос, но ни один ответ не устраивал его. Поэтому Тероро лишь глубоко вздохнул и вновь принялся наблюдать за происходящим в храме. Но когда он поднял глаза, чтобы посмотреть, на месте ли находится их рулевой Хиро, то тут же заметил еще один знак, который показался ему пугающим: нынешний рулевой сейчас находился как раз под раскачивающимся телом бывшего рулевого, казненного исключительно по прихоти верховного жреца, и раздутый труп, который уже начал разлагаться под воздействием тропической жары, зловеще нависал над сообщником Тероро.

Молодой вождь был настолько растерян, что, позабыв обо всех предзнаменованиях сразу, взглянул сначала на верховного жреца, а затем на короля, поскольку сам он был настроен решительно, готовый бросить открытый вызов самому Оро, и ему было все равно, даже если этому суждено было случиться в самом храме нового бога, в том месте, где он обладал наибольшей силой. Однако Тероро не был готов противостоять стратегии верховного жреца и уж никак не мог предполагать того, что случится дальше. Неожиданно верховный жрец резко повернулся и указал своим жезлом на одного из членов экипажа каноэ - мужчину наименее агрессивного и одного из лучших воинов.

- Он съел кусок священной свиньи Оро! - прокричал обвинитель. Правда, молодой вождь так и неуспел узнать, за что же его приговорили к казни, потому что все тот же здоровенный палач, предвидевход событий, уже успел размозжить бедолаге череп.

Жрецы с других островов возрадовались тому, что Оро так оберегаем от отступничества, и поэтому хором пропели:

- Всемогущий Оро, несущий нам мир и спокойствие! О великий Оро, покровитель объединенныхостровов!

Пока продолжалась молитва, Тероро сидел молча, сраженный увиденным. Молодой вождь, только что потерявший жизнь, был его близким другом и очень скромным человеком, который никак не мог себе позволить совершить такой грех, как попробовать священной свинины. Но почему именно он был выбран в качестве жертвы? Тероро никак не мог сосредоточиться и найти ответ на этот вопрос. У молодого вождя имелся отличный план, как защитить старшего брата, а если он сам попадет в беду, то о его безопасности позаботится Мато со своими людьми. Но Тероро никак не мог даже подумать о том, что верховный жрец поступит настолько хитро и начнет вершить расправу над менее ценными членами племени Бора-Бора.

В ужасе Тероро взирал на своего рулевого Хиро, и получал в ответ такой же испуганный взгляд. Говорить здесь было запрещено, и Тероро постарался хотя бы по глазам понять настроение Мато и Па, карауливших выход из храма. Но те сейчас были поглощены происходящим у алтаря, где теперь лежало тело их товарища, не в силах думать ни о чем больше. Остальные члены команды Тероро было ошеломлены поведением верховного жреца не менее самого их вождя. Смятение нарастало, и теперь Тероро принялся молча разглядывать отполированные камни площадки, на которой сегодня собрались все, кто приехал на Гавайки.

И лишь один человек из племени Бора-Бора сохранял ясность ума в создавшейся ситуации. Таматоа, как и многие процветающие короли, был наделен не столько острым умом, сколько удивительной способностью интуитивно постигать суть самых сложных вещей. Сейчас он сознавал, что верховный жрец принял решение не трогать ни короля, ни его брата, но избавиться от них другим путем. Таматоа и Тероро в любом случае придется убираться с острова, поскольку на них отныне будет оказано постоянное давление со стороны верховного жреца. "Он постарается избежать прямой конфронтации, - справедливо рассуждал король. - Никаких войн и битв не предвидится. Он с удивительным спокойствием и постоянством будет стараться сделать все, чтобы мой народ стал считать меня своим врагом. Он запугает все племя, и мы будем вынуждены исчезнуть с острова".

Вскоре предположения Таматоа полностью подтвердились. Верховный жрец указал своим жезлом смерти еще на одного члена команды Тероро, и снова роковая дубинка обрушилась на невинную голову. С болью в сердце Таматоа поглядел в сторону брата и заметил, что тот сейчас словно потерял рассудок и был сильно расстроен, очевидно, что-то обдумывая. "Скорее всего, он уже разработал какой-нибудь грандиозный план на сегодняшний день, чтобы спасти меня, - промелькнуло в голове короля. - Не исключено, что шпионы верховного жреца успели все выведать и доложить своему хозяину. Несчастный молодой человек!"

Проникнутый любовью к брату, король так и не сводил глаз с Тероро, пока тот, наконец, не почувствовал на себе его взгляд и, все еще находясь под впечатлением произошедшего, поднял голову. Почти незаметно старший брат качнул головой, подавая сигнал молодому вождю не предпринимать никаких действий. Уловив его жест и поняв смысл, Тероро продолжал сидеть на камне, беспомощный в своей ярости.

И вот именно в этот момент, в самом священном храме Оро, окруженный трупами своих лучших воинов, одни из которых были уже развешаны на деревьях, а другие просто свалены на алтарь, именно тогда король Таматоа проговорил про себя: "Итак, Оро, ты победил! Ты действительно оказался самым могущественным богом из всех существующих на свете, а я бессилен противостоять тебе". Как только он произнес эти слова раскаяния, на него СОПЕЛО умиротворение, и он увидел, как наяву, насколько глупо было с его стороны сопротивляться неизбежному. Ведь рождались новые боги и побеждали старых, и так было всегда. Таматоа пока что не осознавал только одного: радость, которую он сейчас испытывал в душе, на самом деле являлась лишь предпосылкой к тому самому решению, к которому он стремился вот уже в течение нескольких месяцев, но каждый раз откладывал снова и снова. Теперь, когда Таматоа был вынужден признать очевидное - а именно, тот факт, что Оро все же победил, - следующее, не менее очевидное заключение, было уже не за горами. И в утренней тишине Таматоа впервые высказал те самые роковые слова, после чего сразу почувствовал, как тяжелейший груз свалился с его сердца. Он сказал: "Мы уедем с Бора-Бора и оставим его тебе, Оро. Мы поплывем по морю и найдем для себя другие острова, где мы сможем поклоняться своим богам".

Церемония продолжалась, но Таматоа не торопился делиться своим решением ни с одним человеком, даже с собственным братом. А если говорить начистоту, то он даже побаивался реакции Тероро, вспыльчивого и безрассудного, горячего молодого человека. Тем не менее, король подозвал к себе Мато и коротко объяснил, что он ожидает от него:

- Ты целиком и полностью отвечаешь за жизньмоего брата, Мато. Если Тероро замышляет какой-нибудь заговор, я уверен, что ты также участвуешь внем. Тероро не должен умереть, даже если для этоготебе придется привязать его к каноэ. Помни: он недолжен умереть. Сейчас он мне нужен, как никогдараньше.

Поэтому, когда Тероро снова созвал своих единомышленников с тем, чтобы разработать очередной фантастический план, первым из собравшихся заговорил Мато.

Нам необходимо вернуться на Бора-Бора и тамдумать о том, как мы сможем отомстить.

Мы обязательно вернемся на свой остров и придумаем план мести, подхватил эту мысль Па, человек, лицом напоминавший акулу.

Такое же решение крутилось и в голове самого Те-роро, и он мог только негромко пробормотать, соглашаясь с товарищами:

- Мы обязательно отомстим! Во что бы то ни стало! - И, думая лишь о тех разрушениях и несчастьях, которые он сможет принести врагам, Тероро решил выжидать.

Когда священная церемония, наконец, закончилась, жрецы мудро удалились, дабы предоставить остальным возможность снять нервное напряжение, отдавшись дикому, стихийному празднеству, которое, бывало, продолжалось по трое суток. Теперь женщины смогли присоединиться к мужчинам, а музыканты наполнили ночь звуками своих инструментов. Прекрасные девушки, блестя загорелой кожей, одетые в юбки из ароматных листьев, исполняли танец под названием "хула", соблазнительно изгибаясь перед мужчинами, прибывшими с других островов, словно бросая им вызов: "А у женщин на Таити такие же мягкие груди, как у нас? Они умеют так же ритмично двигаться, как и мы?"

Но один из вождей, наблюдавших за танцем, сквозь зубы пробормотал:

- Да будут прокляты женщины Гавайки!

Тероро не собирался участвовать в празднестве. Ни магическая дробь барабанов, ни сладкие голоса поющих любовные песни женщин, ни пленительная красота девушек не побуждали его присоединиться к веселью.

Когда же группа самых прекрасных девушек, окутанная дымом костров, где жарились свиньи, и освещенная факелами, скрученными из пальмового волокна, закружилась возле Тероро, приглашая к танцу, он лишь уставился в землю и упрямо твердил сам себе:

- Я уничтожу этот остров. Я перебью всех жрецов Оро. Я сделаю его необитаемым.

Однако его единомышленники не могли сохранять такое же спокойствие и решимость. Один за другим молодые вожди побросали свои копья, вытерли ладони об обнаженные торсы и бросились в круг танцующих, задорно крича и кружась в диком ритме зажигательной хулы. Когда кто-то из них начинал входить в экстаз, он принимался высоко подпрыгивать вверх, хлопать по бедрам и, пружиня, снова опускаться на землю перед своими не менее возбужденными товарищами. Затем каждый из них застывал на мгновение, изумленно смотрел на остальных, и все кончалось веселым взрывом смеха. В это же время девушки начали с показной беззаботностью уходить из круга под тень кустов, а за ними так же беспечно следовали их партнеры по танцу. Через некоторое время очередная молодая пара издавала радостный крик и скрывалась в темноте какой-нибудь защищенной деревьями поляны.

Когда, таким образом, молодые пары понемногу исчезли, пожилые женщины, до сих пор распевавшие любовные песни, теперь принялись выкрикивать всевозможные насмешки в адрес удалившихся, чаще всего достаточно непристойные, которые оставшиеся воспринимали с большим одобрением.

Да этот парень сразу же устанет, не успев ничего толком начать! предсказывала одна бойкаяженщина.

Покажи-ка ему, Рере, чем славятся девушки сГавайки! - пронзительно выкрикивала другая.

И не позволяй ему останавливаться, пока невзмолится о пощаде! советовала первая.

- Да-да! - смеялась вторая. - И пусть лунастыдливо спрячет свое лицо, если вздумает полюбоваться на вас!

- Помни, чему я тебя учила, - не сдавалась первая хохотунья. - Не допусти того, чтобы он всю работу взял на себя!

Когда рекомендации женщин стали совсем уж вульгарными, всех оставшихся охватила волна всеобщего дикого веселья. Музыка прекратилась, и люди повалились на землю, сплетясь в каком-то животном экстазе. Сколько наслаждения доставляла эта дикая примитивная любовь! Затем зазвучал самый маленький барабан, сделанный из выдолбленной ветки дерева - не более восьми дюймов в диаметре. В него ударяли такой же миниатюрной палочкой. Однако ритм его был настолько зажигательным, что мог заставить заплясать любого. Его задорный звук был подхвачен другими, более крупными инструментами. Еще несколько друзей Тероро не выдержали испытания и, подключившись к танцующим, вскоре также один за другим удалились в темноту, прихватив с собой местных девушек, под непристойные комментарии веселой пожилой женщины. Все это происходило естественно, потому что хула считалась бессмысленным занятием, если каждый раз не заканчивалась вполне логичным совокуплением желания мужчины и женщины, предназначенного им природой.

И только Тероро не был захвачен волшебством и радостью этой ночи. Он даже не повернулся в сторону хитрой подстрекательницы, когда та выкрикнула:

- Я всегда считала, что с мужчинами на Бора-Бора что-то не так! Тетуа, милая, потанцуй, пожалуйста, вон там, а потом скажи мне, способен ли он вообще хоть на что-то?

Обворожительная молоденькая девушка лет пятнадцати принялась вытанцовывать рядом с Тероро, чуть не наступая ему на пальцы ног, стараясь как можно ближе придвинуть свое очаровательное тело к мужчине. Но молодой вождь никак не отреагировал на ее явное предложение, и тогда девушка, рассмеявшись, подбежала к кругу женщин, сидевших у костра, и громко заявила:

- Он ничего не может!

Старая женщина хрипло расхохоталась, заглушая смехом бой барабанов:

- Меня до сих пор удивляет, откуда берутся детина Бора-Бора! Наверное, ночью к ним приплываютмужчины с Гавайки!

Услышав такую остроумную реплику, Тероро не мог не посмотреть на женщину, и теперь ему пришлось против собственной воли добродушно улыбнуться ей. Островитяне ценили тонкий юмор, даже если шутки были направлены против них самих. Старуха же, заметив, что ей, наконец-то, удалось растопить безразличие Тероро, страстно выкрикнула:

- О! Если бы я смогла сбросить годков двадцать,я с радостью бы показала тебе сейчас, для чего былисозданы вы, мужчины! - Когда толпа встретила этозамечание новым взрывом смеха, женщина добавила: - Да я и сейчас, наверное, сумею тебе все растолковать!

С этими словами она вышла вперед и принялась выплясывать безумный танец, придвигаясь все ближе к Тероро. Ее белоснежные волосы развевались в ночи, а воспоминания о былых любовных подвигах заставляли ее бедра двигаться все быстрее. Еще немного, и она могла бы выставить Тероро на посмешище перед всеми собравшимися здесь, но как раз в этот момент один из самых влиятельных вождей Гавайки, толстяк Татай, охранявший храм Оро, возник из темноты и тихим голосом обратился к высокому гостю:

Мы хотели бы пригласить тебя к себе на ужин,Тероро. - И с этими словами он увел молодого человека от костра, хотя ядовитая старуха все же успелавыкрикнуть вслед двоим удалявшимся вождям:

Ну, теперь мне все понятно! Ему нравятся мужчины!

Толстяк Татай весело рассмеялся и заметил:

- Ее язык сможет заставить замолчать толькосмерть.

Он провел Тероро на окраину деревни, где располагалась принадлежавшая его роду земля, огражденная с трех сторон невысокими, всего в человеческий рост, каменными стенами. Четвертая сторона просторной территории выходила к океану. Оказавшись за оградой из скал, Тероро смог различить невдалеке восемь или девять хижин и сразу же определил назначение каждой: это главная спальня, это женская хижина, а те принадлежат любимым женам Татая. Вождь повел гостя на мужскую половину. Именно здесь, в лунном свете, под ласковый плеск океанских волн, полным ходом шла веселая пирушка.

Тероро не успел еще облизать застывший свиной жир со своих пальцев, как к западу от владения Татая барабан начал призывный танцевальный ритм. Это был маленький барабан, в который надо бить деревянной палочкой, но его звуки тут же подхватили более крупные, и целых хор разнокалиберных барабанов принялся наперебой приглашать гостей к танцам. "Интересно, с какой стати Татай затеял ради меня такой праздник?" - размышлял Тероро, отрываясь от еды. Он направился к костру, где расположилась группа женщин, и стал, как бы между прочим, всматриваться в фигуры сидевших, понемногу начинавшие вырисовываться в ночной темноте. Это были жены вождей Гавайки. Теперь голосами, не такими хриплыми, какие Тероро недавно удалось услышать на деревенской площади, они затянули старинную местную песню о любви, которая вызывала в сердце грусть и печаль:

Когда волны морские И луна в небесах, И листья деревьев, И белая быстрая птица, И даже ленивая рыба - Когда все говорит о любви Я одна только плачу в ночи: Приди ко мне, о любимый!

И под тягучий напев этой томной истории любви Тероро увидел, как к нему приближается, исполняя хулу, которую танцуют только вожди, стройная тонконогая девушка четырнадцати лет с волосами черными, как сама ночь, доходящими ей до колен. Она тихонько покачивалась из стороны в сторону, уставившись своими темными глазами в землю, но когда жалобная песня закончилась, она указала пальцем правой руки на место двумя дюймами выше своей юбки из листьев дерева ти, подавая, таким образом, музыкантам сигнал задать бойкий ритм для веселого танца, и они тут же радостно повиновались ей.

Теперь девушка легко танцевала, стоя на цыпочках, вывернув локти и колени так, что поза ее стала неудобной, но она ловко вертелась, а листья юбки колыхались в такт музыке вокруг прекрасных ног танцовщицы. В порыве экстаза она позволила Тероро разглядеть свое лицо, и оно оказалось на удивление красивым, а когда девушка придвинулась ближе к молодому вождю, ее полные груди почти коснулись его рук.

Противясь собственной воле, Тероро еще раз взглянул в ее темные бездонные глаза, и в этот момент он был готов вскочить со своего места и присоединиться к этому огненному танцу. Но он тут же напомнил себе, что обязан презирать женщин Гавайки и не обращать на них внимания, поскольку уже поклялся рано или поздно уничтожить весь этот остров. Сейчас Тероро не испытывал жгучего сексуального влечения, поскольку у себя на острове он давно привык к тому, что ему не могла отказать практически ни одна девушка, которую бы он возжелал. Как это случалось со всеми молодыми вождями, к моменту полового созревания Тероро препоручили женщине старите его годами, которая обучила его, как следует вести себя в интимных отношениях, и объяснила, что именно нравится женщинам, и эта наставница сама подобрала ему четырех первых партнерш. Позднее, посоветовавшись со знатоком генеалогии, эта же женщина-учитель пришла к выводу, что луноликая Марама больше всего соответствовала роли жены Тероро. "Она подходит тебе во всех отношениях", - решила опытная женщина и не ошиблась. Впоследствии у Тероро, разумеется, были и другие девушки, и он умел предаваться чувственным наслаждениям. Каждый опыт был для него такой же естественной потребностью, как плавание в океане. Однако сейчас, когда он проявил пренебрежение по отношению к танцующей перед ним красавице, он испытал целую гамму чувств. Он оценил горькое разочарование на юном личике, вызванное невниманием, и, устыдившись своего поведения, забыл о своих клятвах и обещаниях, и еще раз взглянув на нее, ласково улыбнулся. И в этот момент он увидел, как прекрасно она смотрится на фоне изящных пальм, как блестят ее длинные черные волосы в свете костра, и, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Тероро все же вскочил на ноги, в один миг очутился в круге для танцев и предстал перед девушкой, покачиваясь всем телом, принимая самые замысловатые и немыслимые позы той самой эротической хулы, которую принято исполнять на Бора-Бора.

Теперь молодая танцовщица повела себя так, будто впервые увидела юношу. Она танцевала, как будто только ради собственного удовольствия, с отрешенным взглядом, но она заставляла барабаны играть все быстрее и быстрее, пока ее тело не задрожало в бешеном ритме, а ее золотистая загорелая кожа не заблестела от выступившего пота. Девушка встала на колени, и теперь танцевала, низко пригибаясь к самой земле. Затем она перешла к той части хулы, которая была столь популярна на Гавайки: красавица широко расставила колени, словно готовясь удовлетворить мужчину в любви, а барабаны замедлили свой ритм. И движения девушки стали более плавными и на удивление зовущими. В довершение ко всему, она закрыла глаза и откинула голову назад, при этом одной рукой ухватившись за прядь своих длинных волос и зажав ее между зубами.

До безумия возбужденный Тероро продолжал исполнять свой танец и, наконец, он подпрыгнул высоко в воздух, опустившись на землю всего в нескольких дюймах от девушки. Он также изогнулся, расставив колени, и в течение целой минуты два бронзовых тела раскачивались в унисон, пока какая-то женщина не издала громкий крик, и тогда, под ускоряющийся рокот барабанов, танцоры закружились в финальной части хулы.

Но внезапно, как по волшебству, все смолкло. Наступила мертвая тишина, и юная девушка, медленно вышагивая вперед, подобно морской богине, поднявшейся из океанских волн, скромно двинулась в сторону тенистых деревьев, туда, где располагались хижины общины. Как только она исчезла в тени, Те-роро, приняв самый безразличный вид, подошел к костру и подбросил в него несколько поленьев. Затем, все еще медля, словно мальчик, которому впервые предстояло войти в храм, он начал потихоньку отступать в сторону деревьев. Заметив это, одна из женщин вождя не выдержала и яростно воскликнула:

- Сними юбку, Техани, я не стану делать тебе новую.

Тероро отыскал девушку в дальнем углу владений Татая. Она стояла перед небольшой хижиной, которую ее родители подарили дочери по случаю ее тринадцатилетия. Родители поощряли своих дочерей вступать в связь со многими молодыми людьми, чтобы и те, и другие хорошенько овладели искусством любви. К тому же потенциальные женихи, как правило, выбирали в пару тех молодых девушек, которые уже успели доказать на деле, что способны беременеть и рожать детей.

Вот мой дом, - просто объяснила красавица.

Как тебя зовут?

Я Техани, дочь вождя Татая.

Техани? - удивился Тероро. - Это же означает "маленькая прелестница".

Девушка нервно рассмеялась и объяснила:

- Моя мать в молодости была очень красива.Быстро обхватив Техани за талию, прикрытую

длинными волосами, он легко поднял девушку на руки и отнес в дом. От радости та лишь спутала непослушные пряди на лице, а затем прижалась губами к губам мужчины. Когда Тероро уложил девушку на мягкие циновки из пандануса, она сняла юбку из листьев дерева ти и пояснила:

- Это мать предупредила меня, чтобы я была аккуратна с юбкой.

Затем она привлекла Тероро к себе, обхватила его обеими руками и начала извиваться, прижимаясь к нему все плотнее. Но уже позднее, когда он отдыхал при свете звезд, проникавших через дверной проем, Тероро снова поклялся себе: "Я уничтожу эту землю... весь остров".

Однако утром, когда он позавтракал в доме для мужчин (где его приключение с Техани не вызвало никаких комментариев), Тероро вернулся в уединенное жилище девушки, и через некоторое время двое влюбленных решили развлечь себя старинной игрой в шлепки, весьма популярной на Гавайки. Распевая какую-нибудь известную древнюю песню, они начинали ласково пошлепывать друг друга сначала по кончикам пальцев, потом по плечам, затем по бокам и бедрам. Игра продолжалась, и шлепки становились все более энергичными, и вдруг неожиданно, наперекор игре, влюбленные переходили к нежнейшим ласкам, и любое движение, которое поначалу напоминало шлепок, превращалось в долгие горячие объятия. Наконец, Техани так долго тянула с очередным шлепком, что Тероро успел ухватиться за юбку и стянуть ее с девушки. Полностью нагая, она все же продолжала игру, напевая какие-то отрывочные слова из разных песен и пошлепывая партнера. Уже возбужденная и задыхающаяся, Техани издала победный крик и, подчиняясь правилам игры, перекатилась в объятия Тероро, подтолкнув его к циновкам.

- Вот так мы сражаемся на Гавайки, - уже позднее прошептала она. Когда Тероро рассмеялся, она спросила его: - А девушки на Бора-Бора умеют так же справляться со своими мужчинами? - Этот вопрос не понравился Тероро, и хотя Техани сразу же почувствовала его раздражение, она продолжала: - А это правда, что на крошечном Бора-Бора вы до сих пор продолжаете молиться Тэйну? - Тот тон, которым она произнесла слова "крошечный" и "Тэйн" сразу же выдали презрение, с которым люди на ее острове всегда относились к своим соседям на Бора-Бора.

Но Тероро не стал унижаться и проявлять свое негодование. Он вежливо ответил ей:

- Мы молимся Оро, и поэтому, хотя наш остров иневелик, он всегда побеждал Гавайки во время войн.

Техани вспыхнула, вспомнив, как привыкли унижать соседей ее соплеменники, и спросила, сменив тему:

Тебя не удивило то, что мой отец привел тебя ксебе? Или хотя бы то, что я решила пригласить тебяна танец?

Да, я уже думал об этом. Мне показалось, чтовсе было вами решено заранее.

И даже то, что я заманила тебя сюда?

Когда мужчина впервые занимается любовью,его удивляет и озадачивает очень многое, - вздохнул Тероро. - Во второй раз он уже ни на что не обращает внимания.

А в третий, - страстно зашептала Техани, -он решает остаться с девушкой, чтобы сделать ее домсвоим и стать мужчиной Гавайки.

Тероро отпрянул:

- Для настоящего мужчины существует толькоодин дом. И это Бора-Бора, - решительно произнес он.

По старинному обычаю, существовавшему на многих островах, высокорожденная женщина имела право сама выбирать себе мужа, и сейчас Техани как раз решила устроить свою судьбу:

Умоляю тебя, Тероро, останься со мной.

Если ты так хочешь стать моей женой, - упрямствовал молодой вождь, тебе придется отправитьсявместе со мной на Бора-Бора.

- Но у тебя там уже есть первая жена, Тероро.Живи здесь, а я стану твоей первой женой на этомострове.

Молодой мужчина немного отстранил девушку от себя и принялся изучать ее прекрасное лицо.

- Зачем ты просишь меня об этом, Техани? Ведьлюбой мужчина на Гавайки может стать твоим.

Некоторое время девушка колебалась, будто не зная, что ответить, но затем все же решила раскрыть своему возлюбленному правду:

- Твой остров обречен на гибель, Тероро. Тебенужно уезжать оттуда. Оставайся со мной и будьпредан Оро. Мы могли бы хорошо и дружно житьздесь.

Это твой отец предложил такой план?-Да.

Какое же зло он задумал?

Я не осмеливаюсь рассказать тебе, - потупилавзор Техани. Она взяла в руки ладони Тероро, встала перед ним на колени и тихо произнесла: - Я пыталась показать тебе, как хорошо может быть тебена Гавайки, потому что хочу спасти тебе жизнь.Здесь ты сможешь стать могущественным и влиятельным вождем. Мой отец владеет огромными землями, а Оро всегда был благосклонен к таким отважным воинам, как ты.

Я принадлежу Бора-Бора, - со страстной убежденностью в голосе заговорил Тероро. - И я никогдане покину свой остров. - Сказав это, он решительнонаправился к выходу, чтобы вернуться к своему каноэ, но Техани обхватила его ноги и не спускала сюноши умоляющего взгляда до тех пор, пока он несогласился остаться с ней еще на одну ночь. А на следующее утро, когда трубный звук морских раковинвозвестил об отплытии каноэ, Тероро очень не хотелось уезжать с Гавайки.

Таких женщин, как ты, на Бора-Бора не было и нет, - вынужден был признаться он.

Так оставайся со мной, - снова взмолилась девушка.

В этот момент Тероро чуть было не решился рассказать ей о том, что он поклялся уничтожить ее родной остров, но он переборол себя и тихо сказал:

Если бы я когда-нибудь вернулся на Гавайки,ты обязательно стала бы моей женщиной. Мужчинаможет по-настоящему наслаждаться тобой.

Тогда возвращайся скорей, Тероро. Помни: Бора-Бора обречен.

Когда, наконец, одиннадцать каноэ, покинув Гавайки с его храмом, разошлись в океане, направляясь каждое к своему острову, стало ясно, что дни величия Бора-Бора уже закончились, ибо группа унылых людей на "Ждущем" выглядела достаточно безрадостно. Король Таматоа с горечью в сердце вынужден был признать, что в борьбе за власть он, конечно, проиграл. Все могущество и влияние теперь принадлежало, безусловно, верховному жрецу, и королю оставалось выбрать единственный разумный путь - покинуть свой остров навсегда. Тероро, поглядывая на воинов, уменьшившихся в числе, размышлял о плане мести. Однако и он вынужден был отдать должное хитрости и уму верховного жреца. Ведь тот поступил крайне мудро, нанеся внушительный удар по воинам и деморализовав тех, кто пока оставался в живых. Команда чувствовала, что их вожди пребывают в растерянности, и что последнее слово все же осталось за верховным жрецом, но им не было известно, какую еще уловку изобретет этот хитрец, чтобы официально захватить власть над островом. Младшие жрецы были настолько возбуждены очевидной победой Оро, что, еще находясь на Гавайки, высказывали добровольное желание убить и Таматоа, и Тероро, чтобы раз и навсегда избавиться от ненужных проблем на острове.

К их великому удивлению, верховный жрец отказался от столь жестокого плана. Он даже осудил рьяных сторонников казни короля и его брата, логично объяснив:

Если мы избавимся от них таким способом, каквы предлагаете, простые люди начнут оплакиватьих кончину, а могут даже восстать против нас. Но если мы будем продолжать действовать так же, как ипрежде, племя само вскоре обнаружит, что корольбессилен перед волей Оро. Вот тогда они либо заставят его силой подчиниться новому богу, либо перестанут доверять королю, и он останется в полномодиночестве.

Но что случится, если король заупрямится? -спросил один старый жрец, которому вспомнилсяотец Таматоа, против которого много лет, объединившись, безуспешно вели войны Гавайки, Таити иМуреа.

В тот вечер верховный жрец внимательно посмотрел на жертвы, покачивающиеся в лунном свете на деревьях, и заметил:

- Таматоа может проявить упрямство, но его люди - нет. Вы все, наверное, уже обратили вниманиена то, насколько они смущены и растеряны? Ну игде сейчас находится их вожак Тероро? Прохлаждается в хижине у Техани!

Однако старый жрец, не уверенный в том, что Таматоа добровольно отречется от власти, продолжал:

- Кого же мы выберем правителем Бора-Бора, если все же решимся свергнуть короля?

Верховному жрецу очень не хотелось, чтобы этот вопрос возник у его помощников. Ведь если сейчас он расскажет им все, то создастся впечатление, что он сам все придумал, и план этот не является плодом совместного решения жрецов остальных островов. Поэтому он ответил уклончиво:

Оро уже назначил преемника.

Кого же? - не унимался старик.

Он выбрал отца Техани, великого вождя Татая.Наступило долгое молчание, поскольку величие

подобного решения произвело сильное впечатление на жрецов. Все они были рождены на Бора-Бора, а объявить королем человека с другого острова означало ничто иное, как подчинение их родины правящему дому Гавайки. Никогда еще в истории Бора-Бора ничего подобного не совершалось. Ни осада, ни война, ни заговоры не могли сломить отчаянных островитян. Верховный жрец прекрасно сознавал, что такое известие поначалу вызовет возмущение, поэтому, прежде чем кто-либо из его помощников успел выразить свое мнение, быстро добавил:

- Помните, что Татая выбрал сам Оро!

Одно только произнесенное имя Оро, бога, ради которого погибло столько людей, тут же предотвратило любые словоизлияния по поводу услышанной новости, и тогда верховный жрец уже спокойно продолжал:

- Вот почему Татай убедил свою дочь сделатьвсе, чтобы стать женой Тероро. Он уедет на Гавайкии заберет с собой всех своих яростных последователей, которые в скором времени растворятся в местном мужском населении. Татай же, став королем Бора-Бора, бросит своих жен на Гавайки и выберет новых из числа наших женщин. Таким образом, Ороснова победит. Правда, верховный жрец не сталдобавлять, что после того, как все это свершится,сам он намерен переехать на Гавайки, в храм Оро, ивзять с собой тех помощников, которые наиболеепреданы ему и помогут привести этот план в исполнение. Хотя никому из слушавших святейшего этого говорить было и не нужно. Такие мысли роились в голове у всех жрецов в то время, когда они возвращались к себе на Бора-Бора.

Двадцать семь оставшихся в живых гребцов едва ли вообще могли о чем-либо думать. Они беспомощно наблюдали за тем, как, благодаря всесильному Оро, уменьшалась их численность, и были растеряны не меньше, чем их предводители. Однако, в отличие от верховного жреца, они даже радовались тому, что Тероро счастливо провел время с Техани, поскольку Мато доходчиво объяснил каждому, что Тероро должен прибыть домой в целости и сохранности. Гребцы подозревали, что у Таматоа уже родился план мести, и каждый мечтал участвовать в его воплощении. Однако далее слепой животной мести никто из них не шел.

Но существовало одно общее радостное чувство, которое разделяли все, плывущие в лодке. В конце дня, как раз перед тем, как войти в лагуну, путешественники наблюдали за солнцем, склонявшимся к западу и бросавшим золотистые лучи на волшебный остров. И тогда каждый, вне зависимости от своих планов и тайных мыслей, инстинктивно почувствовал: "Да, этот остров удивительно красив! Это то самое место, о котором особенно позаботились боги".

Ибо тот, кто видел Бора-Бора в конце долгого путешествия, когда закат окрашивал его горные вершины, когда темная ночь путешествовала по его долинам, когда морские птицы возвращались домой, тот человек, несомненно, познавал истинную красоту. Как приятно наблюдать за пурпурными красками заката, которые опускаются по горным склонам все ниже и ниже! Так и хочется воскликнуть от всего сердца: "Погоди! Пусть день немного продлится! Подожди еще немного, пока моя лодка не коснется берега!" Как восхитительно услышать радостные крики детей, играющих у лагуны! И тогда кажется, что отовсюду звучит призыв твоего родного дома. А там, за рифами, продолжает реветь вечный океан. Какое счастье - знать, что вся красота острова Бора-Бора принадлежит тебе!

Таматоа пребывал в угнетенном расположении духа, когда пригласил к себе Тероро. Он велел брату устроиться поудобней на мягких подстилках из пандануса, а сам сначала осторожно опустил циновки, служившие стенами, и лишь обеспечив таким образом защиту от посторонних ушей и глаз, подвинулся поближе к брату. Только теперь, и то очень тихо, он решился передать Тероро слова, которые должны были потрясти молодого вождя.

- Я принял решение. Мы должны оставить Бора-Бора, - коротко сообщил он главную весть.

Тероро был поражен услышанным. Никогда в жизни он даже не мог предположить самой возможности покинуть остров. До сих пор он не желал мириться с тем, что сейчас и он, и его брат оказались в таком положении, что жизнь на Бора-Бора стала для них небезопасной.

Зачем же нам уезжать отсюда? - чуть не задохнулся он.

Здесь для нас больше нет места.

Мы умеем драться! Мы можем убить...

С кем ты собрался сражаться? С нашими подданными? Или с другими островами?

Но мы могли бы...

Мы ничего не можем сделать, Тероро.

Но куда нам скрыться?

Мы отправимся на север.

Эта простая фраза несла в себе сложный подтекст, который поначалу Тероро никак не мог ухватить, и, в то время как разные мысли и догадки посещали его голову, он только удивленно повторял такие понятные и одновременно пугающие слова брата: "На север" . Он вспомнил рассказы о том, что столетия назад другие каноэ уже отправлялись на север, легендарные каноэ. Но они не возвращались. Существовала, конечно, старинная песнь, слова которой должны были подсказать мореплавателям направление к далекому острову, к земле, лежащей под Семью Небесными Очами, священным созвездием, чье появление возвещало наступление нового года. А кое-кто утверждал, что раз существует такая песнь, значит, хотя бы одно из каноэ достигло тех мест и вернулось обратно. Тероро вспомнились слова этой песни:

Плыви на Семь Небесных Очей, К земле, что они охраняют...

Но когда он заговорил, то почувствовал, что начинает сердиться. Тероро не мог даже представить себе, что он когда-нибудь покинет свой родной остров.

Но почему мы должны спасаться бегством? -бушевал он.

Никогда не прибегай к пустым словам, - нетерпеливо бросил король. Когда ты сам плавал кНуку-Хива, ты знал о существовании каких-нибудьканоэ, которые бывали там до тебя?

Нет.

Насколько я помню, есть особая песнь мореплавателей...

Никто не может сказать наверняка, как онавозникла.

О чем там поется?

Если не ошибаюсь, в ней говорится о том, чтонадо плыть до тех пор, пока не достигнешь земли,которая лежит под Семью Небесными Очами.

Сколько дней на это потребуется?

Одни говорят - тридцать, другие - не меньшепятидесяти.

Тероро, если мы решимся отправиться в путьсо следующей бурей, которая принесет нам западный ветер, сколько человек сможет взять наше каноэ?

Неужели ты думаешь, что нам разрешат забрать "Ждущего"?

Если нет, то мы будем сражаться за него.

Хорошо! - довольно прорычал Тероро. Сейчас,по крайней мере, он видел в планах на будущее какие-то реальные действия.

Так все же, сколько людей мы сможем забратьс собой? - не отступал Таматоа.

Около шестидесяти.

Включая все необходимые запасы?

Абсолютно все.

- И храм для наших богов?-Да.

Так братья лежали на циновках на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и перешептывались. Наконец, Таматоа спросил:

- Кто достоин присоединиться к нам?

Тероро сразу же начал быстро перечислять имена лучших воинов.

- Хиро, Мато, Па...

- Но мы не собираемся на войну, - поправил егостарший брат. - Мы отправляемся на север... навсегда.

В тишине комнаты смысл этих слов слишком быстро дошел до Тероро.

- Покидаем Бора-Бора навсегда? - Он вскочилна ноги и воскликнул: - Да мы сегодня же ночьюможем разделаться с верховным жрецом!

Таматоа ловко ухватил его за ногу и повалил на циновки.

Сейчас нас должно больше волновать великоеморское путешествие, а не возмездие.

Во время собрания и я, и мои люди были готовы сражаться со всеми островами сразу, если кто-нибудь осмелится дотронуться до тебя, Таматоа! -продолжал кричать молодой вождь. - Мы бы устлали трупами весь пол их храма. И сейчас боевой духне угас ни в одном воине!

Таматоа улыбнулся:

- Однако верховному жрецу все же удалось перехитрить тебя, не так ли?

Тероро сжал кулаки и пробормотал:

Но как же это у него получилось? Мне казалось, что наш план безупречен.

В итоге Оро восторжествовал, - грустно констатировал король. - Так что нам лучше забрать наших богов и уплыть отсюда.

Тероро злобно зарычал:

Мне хотелось бы на одну ночь до нашего отплытия посетить Гавайки. Они запомнили бы мое появление навсегда.

Скажи мне, есть ли на Бора-Бора хоть одинчеловек, который знал бы точное направление ксеверной земле?

Hani дядюшка. Ведь это он мне рассказал онем.

А как он относится к Оро? - поинтересовалсякороль.

Он ему верен, но я полагаю, что тебе он тожепредан.

Это невозможно, - возразил король.

Для мудрых стариков, таких, как наш Тупуна,многие вещи становятся возможными, - рассмеялся Тероро. - Ты хочешь, чтобы я позвал его?

Подожди. Может быть, он сейчас не один.

На него теперь почти не обращают внимания, -пояснил Тероро. - Хотя и подозревают, что он предантебе.

Нельзя рисковать и отправляться в столь дальнее путешествие без жреца, - мрачно произнес Та-матоа. - Мы же будем совершенно одни в океане целых пятьдесят дней.

Мне бы тоже хотелось, чтобы рядом находилсяжрец, - согласился Тероро. - Иначе кто будет толковать нам знамения? - И он велел посланникунайти и привести старого Тупуну.

Тем временем братья устроились поудобней и возобновили свой разговор.

Сможем ли мы собрать все то, что нам понадобится? - задал вопрос король.

Мы возьмем копья, шлемы...

Брат! - перебил его король. - Я последний разнапоминаю тебе, что мы отправляемся в путь не на поиски приключений. Я имел в виду другое. Например,можешь ли ты раздобыть побеги хлебного дерева, которые выживут во время пути? А кокосы? Или хороших свиней и собак? Кроме того, нам понадобится неменьше тысячи крючков для ловли рыбы и две тысячи локтей веревки. Ты сумеешь достать все это?

Обязательно достану, - уверил брата Тероро.

Еще раз хорошенько подумай о том, кого мывозьмем с собой.

Тероро вновь принялся быстро перечислять имена своих воинов, и опять королю пришлось остановить его:

- Найди мне человека, который умел бы изготавливать ножи, еще одного, кто хорошо обдирает кору с деревьев, и того, кто ловко делает рыболовные крючки.

Ну, если мы возьмем с собой шестьдесят опытных мужчин, то среди них будет достаточно легко...

Я уже мысленно пересчитал все места, - задумался Таматоа. Получается, что мы можем забрать только тридцать семь мужчин, шесть рабов ипятнадцать женщин.

Женщин?! - удивленно выдохнул Тероро.

А ты представь себе, что та земля на севере окажется необитаемой, рассуждал Таматоа. - Вообрази, что там вообще не будет женщин. И нам придется наблюдать за тем, как все наши друзья, одинза другим, начнут уходить по радуге, и никто не сможет заменить их, потому что детей у нас не будет.

Ты возьмешь с собой жену? - поинтересовался Тероро.

Из своих нынешних жен я не возьму никого, -ответил король. - Со мной поплывет только Натабу,чтобы в нашем племени не угасла королевская кровь.

Тогда я возьму Мараму.

Король секунду колебался, а потом взял брата за руки и серьезно заявил:

Марама не сможет плыть с нами. Мы возьмемтолько тех женщин, которые способны рожать детей.

Но без Марамы мне не захочется ехать, - возразил молодой человек. Она - моя мудрость.

Прости, брат, - сказал Таматоа тоном, не терпящим возражений. - Ты сможешь взять только туженщину, которая может рожать.

Тогда я не поеду, - грустно вздохнул Тероро.

Но ты мне очень нужен, - возразил король. -Неужели у тебя нет молодой девушки, которую тыхотел бы забрать с собой?

Но прежде чем Тероро успел ответить, циновки, выполнявшие роль дверей, раздвинулись, и его дядя Тупуна, старик с пучком белоснежных волос на голове и длинной бородой, вошел в жилище короля. Тупуне было почти семьдесят лет. Люди такого возраста редко встречались на островах, ведь даже король в свои тридцать три года уже считался чуть ли не пожилым мужчиной, поэтому Тупуна сразу заговорил тоном человека, пользующего непререкаемым авторитетом.

- Я пришел к сыновьям моего брата, - начал он,занимая место на циновках рядом с мужчинами. -Значит, я пришел к своим собственным детям.

Король внимательно вгляделся в лицо старика и тихо заговорил:

- Дядя, мы доверяем тебе свою безопасность. Теперь она полностью в твоих руках.

Голос Тупуны был поразительно мягким. Таким его сделали годы и удивительная мудрость этого человека.

- Вы собираетесь покинуть Бора-Бора и хотите,чтобы я присоединился к вам, - просто сказал он.

Братья чуть не задохнулись от удивления и принялись оглядываться по сторонам, опасаясь увидеть шпиона, подслушивавшего их секреты, но дядя тут же успокоил их.

Все жрецы уже знают о том, что вы решили уехать отсюда, - великодушно сообщил Тупуна. -Кстати, мы только что обсуждали это.

Но мы сами еще не были уверены в своем решении час назад, - возмутился Тероро.

Это будет самый разумный поступок, - отметил Тупуна.

Так ты присоединишься к нам? - напрямуюпоинтересовался Таматоа.

Да. Я уже сказал остальным жрецам, что япредан Оро, но я не могу допустить того, чтобы члены моей семьи отправились в путешествие, не имея в лодке посредника, который мог бы общаться с богами.

Мы действительно не могли бы уплыть без тебя, - подтвердил Тероро.

Но разрешат ли они нам забрать " Ждущего Западного Ветра"? насторожился король.

- Да, - кивнул старик. - Я особо просил обэтом. Ведь это именно я, когда был много моложе,помогал освящать те деревья, из которых было выстроено каноэ. И я буду счастлив, даже если оно станетмоей могилой.

Могилой? - удивился Тероро. - А я рассчитываю доплыть до земли! Ведь она существует где-то!

Все люди, отправлявшиеся в подобные путешествия, надеялись на то, что они достигнут дальнихберегов, - снисходительно усмехнулся старик. -Но никто из них так и не вернулся.

Тероро только что рассказывал мне о том, чтоты знаешь направление, в котором нам следуетплыть, - запротестовал король. - Значит, кто-товсе же должен был возвратиться.

Да, указание на такое направление существует, - вынужден был признаться старик. - Но откуда эти сведения ДОПЕЛИ до нас? Может быть, это только древняя мечта? Ведь в песне говорится только отом, что плыть следует к земле, охраняемой СемьюНебесными Очами. Может быть, эта песнь была сложена на основе мечтаний всех тех, кто считал, чтогде-то далеко обязательно должна существовать земля лучшей жизни.

Но тогда получается, что нам ничего не известно о подобных путешествиях? - перебил его Таматоа.

Ничего, - согласно кивнул Тупуна, но сразуже поправил себя: - Мы знаем только одно: это будет лучше, чем остаться здесь.

Наступила недолгая пауза, затем Тероро удивил короля, задав следующий вопрос:

А согласны ли жрецы отдать нам наших богов,Тэйна и Таароа?

Да, - ответил старик.

Что ж, я рад, - улыбнулся Тероро. - Когда человек отправляется в океан... когда он действительнособирается предпринять подобное путешествие...

От волнения он не мог закончить фразу, но за него стал говорить Тупуна. Глубоким пророческим голосом он произнес:

Встретим ли мы людей там, куда прибудем? Этоникому не ведомо. Будут ли жить на той земле прекрасные женщины? И этого никто не знает. А сможем ли мы найти там таро, хлебные деревья и жирных свиней? Все, что нам известно, сыновья моегобрата, что если мы будем находиться в руках богов,то даже если мы погибнем в великом океане, нашасмерть не останется незамеченной.

Нам известно и еще кое-что, - подхватил король. - Если мы останемся здесь, то нас, одного задругим, постепенно принесут в жертву. Всех: и членов нашего рода, и наших друзей. Так желает Оро.Он победил.

- Можно мне рассказать об этом верховномужрецу? Тогда это ускорило бы наш отъезд и облегчило бы его положение.

Полностью смирив свой дух, Таматоа покорно произнес:

- Да, ты можешь рассказать ему об этом.Неожиданно с берега донеслись такие звуки, от

которых трое заговорщиков затрепетали, как малые дети, которыми они, по своей сущности, до сих пор и являлись. Сейчас у каждого из них при звуке услышанного сигнала глаза расширились от восторга, и все трое, позабыв о своем ранге и величии, бросились к двери, чтобы быстрее выглянуть в звездную темноту. Да, сейчас каждый из них испытывал ту самую трепетную радость, которую познал еще будучи мальчиком.

А там, у самого берега лагуны, в этот полуночный час жители Бора-Бора, в отсутствие короля и жреца, собрались сами и под звуки барабанов и носовых флейт затеяли веселое празднество. Закончились все волнения и тревоги, связанные со священным собранием, и снова на острове стала править ребяческая беззаботная радость. На берег пришли только простые люди, и теперь туда же радостно спешили Таматоа, Тероро и Тупуна, потому что во время такого пира все становились равными. Как только трое заговорщиков прибыли к морю, они сразу же услышали, как какая-то женщина хриплым голосом заявила:

- Позвольте, я покажу вам, как наш славныйкормчий Хиро управляет каноэ!

И, прекрасно владея мимикой, она тут же на глазах у зрителей превратилась из беззубой старухи в пародию на молодого Хиро, управляющего каноэ. Она умело подчеркивала все типичные жесты и телодвижения рулевого, изображая, как он всматривается в море и с каким самодовольным видом стоит в лодке. Правда то, чем он управлял, был вовсе не руль судна, а воображаемые мужские гениталии, изображать которые помогала еще одна старуха, взявшая на себя роль самого каноэ. Когда эта смешная сценка закончилась, первая женщина задорно выкрикнула:

- Он очень сообразительный малый, наш Хиро!Толпа взревела от удовольствия, особенно, когда

веселящиеся увидели, что и сам Тероро отчаянно аплодирует талантливой старухе, так точно изобразившей его рулевого.

Могу поспорить, что она и вправду умеет управлять лодкой! - воскликнул молодой вождь.

Ты удивишься, когда узнаешь, что я еще умеюделать! - тут же нашлась похотливая старушка. Нотолпу уже перестали занимать ее ужимки. Теперьвсе внимание было перенесено на грубоватого Мало.Тот неожиданно обмотал вокруг плеч кусок желтойтапы, изображая собой толстяка Татая с Гавайки.Мало смешно выплясывал под музыку и забавноподражал высокомерному вождю во всех движениях. К великому удовольствию собравшихся, корольТаматоа сам проворно выпрыгнул на затянутую дымом площадку и очутился рядом с Мало. Теперь онивдвоем наперебой кривлялись, стараясь переигратьдруг друга и пытаясь как можно больше походить наТатая. Очень скоро они так вошли в роль, что со стороны уже было сложно определить, кто из них -Мало, а кто - король. Этот довольно глупый танецзакончился лишь тогда, когда обессилевший Таматоа уселся прямо в пыль, не в силах больше плясать,и от души рассмеялся, словно на это время все заботы действительно оставили его.

И опять внимание толпы переметнулось к следующему артисту. На этот раз Па, человек с лицом, похожим на голову акулы, схватил в руки юбку из листьев и тоненьким голоском пронзительно воскликнул:

- Зовите меня Техани!

И он принялся кружиться с удивительной легкостью, подражая девушке с Гавайки, да так мастерски, что Тероро невольно был вынужден спросить себя: "Когда же он мог видеть, как она танцует?" Но вскоре он отвлекся от зажигательного танца Па, потому что в круг вышла его собственная жена, Мара-ма, с доброй насмешкой изображая своего мужа.

- Да это же Тероро! - тут же угадали зрители, иловкая женщина принялась беззлобно высмеивать супруга. В ее движениях проступала любовь и нежность, и одновременно тонкость чувств. Она продолжала танцевать рядом с Па, а Тероро задумался уже во второй раз: "Кто же рассказал ей о Техани?"

Марама и Па стали лучшими артистами вечера. Па был достаточно некрасивым мужчиной, но имел такие нелепые черты, что смог бы изобразить кого угодно. Одновременно он умел становиться нежным, как, например, изображая Техани, или, напротив, жестоким, когда в следующей сценке он показывал верховного жреца. Надев на голову кусок черной тапы вместо парика и взяв в руки ветку хлебного дерева, изображавшую жезл, Па начал безумно кружиться, беспрестанно указывая "жезлом" то на одного островитянина, то на другого. Вслед за Па, с мешком, набитым перьями, двигалась Марама. Теперь это был известный всем палач-здоровяк, и этим мешком она "казнила" каждого, на кого только успевала указать палка-жезл Па. Наконец, в порыве экстаза, совсем обезумевший танцор указал на самого Таматоа, и Марама, послушно кружась, взмахнула мешком с перьями буквально в дюйме от королевского лица. Жертва тут же свалилась на землю, изображая труп, одновременно продолжая хохотать, не в силах остановиться.

Праздник продолжался. И изобретательные шутники успели, наверное, высмеять все события, происходившие на острове за последнее время, причем каждый раз зачинщиком выступал Па. Он обладал тем качеством, которое особенно ценилось на острове: человек с лицом, напоминавшим акулью голову, верил в волшебство, что свойственно каждому ребенку. Островитянам доставляло особое удовольствие наблюдать за тем, как его остренькая физиономия буквально сменяла одно лицо на другое. Уже ближе к восходу, когда все страхи последних недель окончательно рассеялись, группа пожилых женщин подошла к королю и принялась умолять его о чем-то, видимо, прося даровать народу нечто особенное. Наконец, Таматоа поддался уговорам и дал свое согласие на заключительное развлечение. Тогда женщина, возглавлявшая просителей, подпрыгнув от радости и продемонстрировав при этом свои дряблые морщинистые ноги, ворвалась в середину толпы, во весь голос объявив добрую весть:

- Hani щедрый король сказал мне, что сегоднямы будем играть с тыквой!

Возбужденные мужчины и женщины притихли и разделились на две группы, встав лицом друг к другу. В это же время король Таматоа торжественно бросил в сторону мужской половины небольшую тыкву, украшенную перьями, которая тут же вызывающе сверкнула в свете костров. Один из вождей проворно перехватил ее, проделал несколько ритуальных па и послал тыкву по большой дуге группе страждущих женщин. Одна молодая девушка, которая давно мечтала об этом вожде, высоко подпрыгнула и ловко завладела тыквой, после чего стремительно рванулась к мужчине, который только что перебросил тыкву женщинам. Обхватив предмет своего вожделения за талию, она страстно потянула его в кусты, а тыква уже быстро летала туда и обратно, таким образом, определяя партнеров на эту безумную ночь.

Хотя Тероро мог бы выбрать любую из женщин острова, он все же предпочел остаться со своей собственной женой - Марамой, остроумным клоуном и умелой насмешницей. Когда они успокоились в свете серебристо-серого начинающегося восхода, под звук бесконечных плещущихся волн лагуны, царствующих над всеобщим весельем, Тероро признался:

- Таматоа принял решение оставить этот остров.

Я предчувствовала, что он уже сделал какой-тоочень серьезный выбор, понимающе кивнула Ма-рама. - Уж слишком сильно ему хотелось сегодняразвлечься.

Я не понимаю только одного: почему верховный жрец так спокойно отпускает с нами Тупуну. И,кроме того, разрешает забрать "Ждущего".

Марама легко объяснила и это:

- Он очень мудрый человек. Он понимает, что островитяне всегда стараются избегать прямых конфликтов и не хотят унижать других людей. Это хорошие традиции.

Однако ее слова никак не соответствовали планам мести Тероро, и поэтому он спросил:

А что ты скажешь по поводу того унижения,которое мы переживали на Гавайки? Ты готова забыть о нем тоже?

Я бы забыла, - твердо произнесла Марама. -Когда мы окажемся в безопасности на каком-нибудьдалеком острове, где сможем позволить себе забытьпро Гавайки навсегда.

Тероро попытался было объяснить супруге, что она-то никак не сможет принять участия в этом путешествии, но не находил нужных слов. Смалодушничав, Тероро попросту заснул, правда, через некоторое время проснулся, и еще полусонный, пробормотал:

- Ты сегодня так забавно показывала разных людей, Марама! Ты была просто неподражаема.

* * *

Когда слухи о решении короля и его брата уехать с Бора-Бора стали шепотом передаваться от одной деревни к другой, остров превратился в весьма забавное место. Все уже знали о том, что задумал Таматоа, но вслух никто не решался говорить об этом.

Верховный жрец продолжал все так же усердно платить дань уважения королю, а старик Тупуна так же ревностно совершал ежедневное богослужение Оро. Молодые вожди, те, которые согласились присоединиться к заговорщикам, сейчас особенно нежно обнимались со своими женами, которым, по всей видимости, было суждено остаться на острове. Однако под этим напускным безразличием скрывалась бурная деятельность островитян. Все они были заняты собиранием того, что впоследствии должно было стать грузом каноэ, отправляющегося в путешествие.

Особое внимание уделяли запасам продовольствия. Еду, которую люди станут потреблять во время пути, заготовить было сравнительно просто: продукты сушили на солнце, и когда они сжимались и усыхали, их заворачивали в листья дерева ти. Однако следовало хорошенько продумать, какие корни и саженцы необходимо взять с собой на новые земли. Специалисты искали корни таро с серовато-голубыми клубнями, потому что именно из этого сорта растения получалось самое изысканное кушанье "пой". Кокосы отбирались только с самых сильных деревьев. Хлебные деревья не должны были вырастать слишком высокими, а их плоды, наоборот, должны были отличаться большими размерами и содержать много крахмала и клейкого сока. Седовласый Тупуна потратил целых три дня, отбирая наиболее мясистых кур и съедобных собак. Старик постоянно напоминал всем остальным о том, что земли, куда они направляются, скорее всего, окажутся бедными и пустынными.

Затем наступил день, когда долее скрывать отъезд стало невозможным. Именно в этот день Тероро при помощи пилы, изготовленной из крупной морской раковины, с бодрым видом отделил по одиннадцать футов от каждой части высокой кормы каноэ.

- Мы не можем рисковать и отправляться в дальнее путешествие с таким высоченным украшением, -пояснил он свои действия.

Увидев то, что стало с любимым на острове судном, мужчины и женщины горестно закричали:

- Великое каноэ Бора-Бора осквернено!Тероро же с великой осторожностью опустил на

землю отрезанные части кормы, украшенные резьбой с изображением богов, и жрецы унесли их в храм. Толпа на берегу продолжала наблюдать за молодым вождем. Тероро аккуратно обрабатывал края лодки высушенной акульей кожей, повернувшись спиной к зевакам. В это время он негромко молился, но так, чтобы его слова не долетали до других.

- Прости меня, о "Ждущий Западного Ветра", зато увечье, что я тебе нанес.

И то, что Тероро пришлось испытать большое унижение из-за того, что он изуродовал свое же собственное каноэ, способствовало возникновению и росту в нем неимоверной ярости. Поэтому его отъезд с Бора-Бора был тем более знаменательным и хорошо запомнился всем жителям острова.

Но его злоба лишь усилилась, когда он покинул свое судно и вернулся в хижину. Там он бросился на пол и некоторое время яростно колотил кулаками по циновкам из пандануса. К мужу тут же подошла Ма-рама и, присев рядом, уверенно произнесла:

- Когда мы найдем себе новое жилище, то наверняка сможем там отыскать и подходящие деревья,из которых можно будет изготовить новые украшения для "Ждущего".

Нет! Теперь все останется так, как есть! Этосимвол нашего позора.

Ты разговариваешь и ведешь себя, как маленький мальчишка, - заворчала женщина, однако лицо ее оставалось на удивление спокойным.

Когда я был мальчишкой, - поправил ее Теро-ро, - никто не смел оскорбить меня. А если все жеэто происходило, то обидчик тут же получал от меняудар по голове. Но вот теперь, когда я стал взрослыммужчиной, Гавайки почему-то осмеливается оскорблять меня без всякого риска для себя.

Тероро! - взмолилась его жена. - Посмотрина вещи разумно. Что на самом деле натворили наГавайки? Они изобрели себе нового бога, и, похоже,всем остальным это понравилось, раз они стали почитать именно его. Они ничего...

Тероро грубо схватил жену за руку.

- Неужели ты еще не слышала того, о чем перешептываются другие? горько спросил он. - Когда Таматоа уедет отсюда, кто, как ты думаешь, станет королем? Толстяк Татай с Гавайки!

Марама чуть не задохнулась от возмущения:

Неужели они посмели зайти так далеко?

Да! - отрезал Тероро. - И ты знаешь, какуюотвратительную вещь они имели наглость мне предложить? Они полагают, что я способен бросить родного брата и уехать с Бора-Бора. По их планам я должен был жениться на дочери Татая... то есть, по сутидела, поменяться с ним местами.

Почему же ты до сих пор ничего мне об этом нерассказывал?

Я только сейчас во всем разобрался, - робко сказал Тероро. И, как всегда бывало в тех случаях, когдаон чувствовал себя униженным, Тероро опять решился на немедленные действия. - Марама, - поспешнозаговорил он, иди за гору и собери всех тех, кто согласился стать гребцами на "Ждущем".

Что ты затеваешь? - с подозрением в голосепоинтересовалась женщина.

Я хочу испытать наше каноэ в океане. Посмотреть, как оно ходит с новой кормой. И если тебя кто-нибудь о чем-нибудь станет расспрашивать, отвечай им так же. Но шепотом добавь каждому из мужчин, чтобы он обязательно прихватил с собой свою лучшую боевую дубинку.

Не надо, Тероро!

Ты хочешь, чтобы мы уползали на брюхе неотомщенными ?

Ну и что? В этом нет никакого бесчестия!

Для женщины, возможно, - буркнул Тероро.

Марама мысленно просчитала все шансы, обдумала возможность смерти многих жителей Бора-Бора, в том числе и собственного мужа. И, конечно, учла то, что Гавайки могут сразу же послать на остров свои каноэ с целью возмездия. Таким образом, весь план отъезда на север ставился под угрозу. Однако через некоторое время она все же согласилась с мужем.

- Поскольку мужчины уж таковы, каковы ониесть, Тероро, тебе не стоит уезжать, не отомстив. Дахранят тебя боги!

Итак, к полудню, за двое суток до намеченного отъезда с острова в сторону Нуку-Хива, пользуясь благоприятным западным ветром, который в скором времени обещал достойную бурю, тридцать решительных и отчаянных гребцов, а вместе с ними рулевой Хиро и штурман Тероро, отправились из Бора-Бора "проверить" свое каноэ. Оно степенно двигалось по зеленым водам лагуны, а затем смело рванулось в темные волны великого океана, подгоняемое ветром. Тероро заставлял судно лавировать, устраивая ему настоящую проверку, после чего был поднят парус, и смельчаки понеслись вперед по ветру. Но лишь каноэ скрылось за рифами от внимательных глаз островитян, Тероро обратился к своей команде с вопросом.

Итак, мы договорились?

Да! - коротко ответил Мато, многозначительно указывая на свою боевую дубинку.

На Гавайки! - крикнул Тероро рулевому, и"Ждущий", вспарывая волны, помчался в просторыбеспристрастного моря, неся на себе усиленно трудящихся и мрачных, как сама ночь, гребцов-воинов.

В течение очень многих поколений Бора-Бора считался среди жителей других островов землей "тихих весел". Поскольку этот островок был самым маленьким, его мужчинам приходилось приспосабливаться к сложной жизни и всегда действовать с осторожностью, при возможности оставаясь незамеченными. Сейчас же, когда убывающая луна еще не взошла, заговорщики остановили судно, чтобы обмотать весла тканью. Теперь они могли плыть совершенно бесшумно, оставляя на воде лишь легкую рябь. Так они и двинулись к земле, на которой стоял священный храм Оро, где всего несколько недель назад их посмели так глубоко унизить!

В полной тишине и с тщательной осторожностью судно коснулось суши, и прежде чем кто-либо смог заметить его, тридцать отважных мужчин, оставив на каноэ двух караульных, скользнули в ночь по направлению к той самой деревне, где спокойно спал Татай, предательски избранный жрецами королем Бора-Бора. Мстители почти ДОПЕЛИ до первых хижин, как вдруг где-то неподалеку залаяла собака, разбудив при этом какую-то женщину, которая тут же злобно закричала:

- Кто это тут собрался красть плоды наших хлебных деревьев?

Она хотела поднять тревогу, но было уже поздно. Воины Тероро успели проникнуть в деревню, и теперь они искали тех, кто оскорбил их, и в особенности самого Татая, названного короля.

Тероро сам провел своих людей к огороженным землям Татая. Как только они оказались за скалами, он вместе с Па ворвался в главную хижину, разбивая и сминая все, что попадалось им на пути. Откуда-то до них донесся тихий, но немного раздраженный девичий голос.

- Его здесь нет, Тероро!

И тут же девушка пронзительно закричала от боли, потому что дубинка Па безжалостно опустилась на несчастную. Повалившись на пол, девушка еще раз простонала: - Его здесь нет!

Па уже собирался нанести второй, смертельный удар по черепу красавицы, но Тероро вовремя остановил его, одной рукой оттаскивая раненую в безопасное место. В свете сигнального факела, зажженного женщиной, волновавшейся за хлебное дерево, Тероро увидел, что сейчас Техани была совершенно нага, если не считать юбки, которую она схватила второпях, но надеть не успела, а смиренно держала перед собой. Молодой вождь снова смог по достоинству оценить красоту юной дочери Татая. Откуда-то издалека до него будто снова донеслись слова брата: "Неужели у тебя нет молодой девушки, которую ты хотел бы забрать с собой?" Повинуясь какому-то импульсу, он приблизил к себе лицо Техани и резко спросил ее:

Ты поедешь со мной на север?-Да.

Ты ранена?

У меня болит плечо.

Оно сломано?

Нет.

- Жди меня возле каноэ. - Он подтолкнул ее всторону берега, затем снова схватил и быстро добавил: - Мы явились сюда для того, чтобы расправиться с твоим отцом. Ты все равно захочешь поехать сомной?

- Я буду ждать возле каноэ, - уклончиво ответила девушка.

В этот момент раздался победный крик Мато:

Мы нашли его!

Оставьте его мне! - взмолился Тероро, отчаянно размахивая дубинкой, но когда он добежал дораспростертого на земле тела Татая, то понял, чтоего успел опередить Па. Сорвав с крыши хижиныпучок травы, он швырнул его на голову трупа:

Вот вам и новый король Бора-Бора! - насмешливо фыркнул он.

Быстро в каноэ! - скомандовал рулевой.

Нет! Сначала я должен смести с лица земли всеэто место! - истошно закричал Тероро, и, выхвативиз руки мертвой женщины еще тлеющую головешку, при помощи которой она собиралась защищатьсвое хлебное дерево, он провел ею по крыше ближайшей хижины. Поднимающийся ветер тут же раздулпламя и понес его дальше, так что очень скоро всясвященная земля Оро и ее окрестности полыхали ярким огнем. И в свете пожаров люди Бора-Бора начали отходить к морю.

Возле самого каноэ уже завязался яростный бой, и только вовремя подоспевшее подкрепление спасло судно. Один из караульных был убит, другой серьезно ранен. Воины Тероро умело отражали натиск врагов и оттесняли их в глубь острова. Затем они сами попрыгали в лодку, и она благополучно вышла в море, но в этот момент от группы пальм отделилась фигура девушки и бросилась к воде.

Тероро! Тероро! - громко кричала Техани.

Предательница! - возопили потерпевшие поражение воины Гавайки, которые при виде девушкипоняли, что у них имеется прекрасное объяснениеуспеху вылазки врага. Они потрясали копьями, и вотчаянии готовы были в тот же миг убить ее, но, завидев свою возлюбленную, Тероро тут же спрыгнул в воду и бросился навстречу Техани, чтобы спасти ее.

- Мы в опасности! - предупредил его рулевой,направляя лодку в узкий проход.

Но Тероро продолжал бежать вперед, пока не подхватил Техани на руки, и, уклоняясь от летящих в него и девушку копий, вскоре снова оказался в воде. Он, наверное, так и не успел бы добраться до каноэ, если бы верный Мато, не раздумывая, не нырнул в воду и поплыл навстречу вождю. Он принял у него девушку, которая из-за поврежденного плеча совсем не могла двигать рукой, и вдвоем мужчины через минуту уже подняли ее на каноэ. Теперь лодка уверенно взяла курс на Бора-Бора, но прежде чем очертания Гавайки скрылись из глаз, Тероро счел своим долгом сообщить Техани:

Мы нашли твоего отца.

Я знаю, - тихо ответила девушка.

Путь домой сопровождался всеобщим ликованием. К нему же прибавлялось и психологическое облегчение - ведь смельчакам удалось нанести серьезный удар по Гавайки и по справедливости наказать чужеземца, который осмелился даже допустить мысль о том, что сможет стать королем Бора-Бора. И еще, как это ни парадоксально, члены команды радовались тому, что прежде чем Гавайки оправится от случившегося и решится ответить напавшим тем же - если они, конечно, найдут в себе столько храбрости - все те, кто участвовал в ночном налете, будут находиться уже вдали от родного острова, в открытом море.

Но более всего их восхищало совсем другое. Дело в том, что пока воины расправлялись с Гавайки, буря, которую так долго ждали будущие мореплаватели,

132

133

уже успела сформироваться, и теперь показывала свой характер, с силой гоняя волны. Островитяне испытывали поистине животный восторг, даже несмотря на то, что этот неожиданно мощный западный ветер значительно затруднял их возвращение на Бора-Бора. Зато этот шторм означал, что одно из главнейших и самых необходимых для путешествия условий уже было создано самой природой.

- Теперь это ветер не поменяет направления в течение долгих дней! - с уверенностью сообщил Теро-ро своим товарищам.

На рассвете у каноэ появилась возможность сделать нужный поворот и благополучно зайти в лагуну. Как только заговорщики оказались в безопасности родных мест, Тероро научил всех членов команды, что именно они должны будут говорить на берегу. Легенда звучала так:

Мы отправились на "Ждущем", чтобы испытать его ход с новой кормой в открытом море. Неожиданно началась буря. Мы сразу поняли, что не сможем вернуться назад, как предполагали. Поэтому мыпоплыли в сторону канала Гавайки и там переждалишторм. - Тероро еще раз повторил эту историю и добавил: - В такое ненастье ни один человек из Гавайки не осмелится добраться до нас, чтобы рассказатьвсю правду о случившемся.

А как мы поступим с девчонкой? - насторожился Па.

Все головы повернулись в сторону жалкого мокрого существа, сжавшегося комочком в углу одного из корпусов. Было совершенно очевидно, и в особенности для самой Техани, что наилучшим способом отделаться от ненужных сложностей стало бы самое простое решение: ударить ее по голове чем-нибудь тяжелым и выбросить за борт. Па как раз собирался заняться этим, но Тероро остановил его.

Это моя девушка, - сходу заявил он. - И я заберу ее в свой дом.

Она предаст нас.

Нет. Но мы должны сказать, что пока находились в канале Гавайки, я специально отлучался наберег, чтобы забрать ее. Она поедет со мной на север.

Ты и в самом деле собираешься взять ее с собойк новой земле? изумился Мато.

Да. Она моя девушка, - упрямо повторил Тероро.

А как же насчет твоей жены Марамы?

Она не может рожать детей и поэтому никудане поедет.

- Но эта нас может предать! - предупредил Па.Тероро наклонился к девушке и силой заставил ее

подняться на ноги. Приблизив ее лицо к себе, он заговорил:

Пока мы не покинем Бора-Бора, ты никому ничего не скажешь об этой ночи. Ни единой живой душе.

Я все поняла, - кивнула девушка, снова опускаясь на корточки.

А вот я тебя возьму с собой на север, - пообещал Тероро.

Когда каноэ подходило к берегу, Мато воскликнул во всеуслышание:

- Вот так буря! Нам пришлось плыть почти до самого Гавайки!

Из всех тех, кто собрался на берегу встречать лодку, только Марама поняла истинный смысл этого заявления. Она догадалась, что воинам удалось нанести Гавайки серьезный удар и, таким образом, отомстить за себя. Женщина быстро пересчитала людей, и скоро заметила, что на лодке не хватает юного Тами.

А где Тами? - громко выкрикнула она с берега.

Он погиб, убирая парус во время шквала, -тут же солгал Па.

- А зачем вы поплыли к Гавайки? - поинтересовался какой-то любопытный мужчина.

И снова заговорил находчивый Па:

- Тероро нужно было сойти на берег, чтобы забрать с собой девушку, которую он хочет увезти насевер.

И тогда из своего укромного местечка, где она пряталась до сих пор, медленно поднялась Техани. Вот так Марама узнала, что не она будет сопровождать своего мужа в долгом и опасном путешествии, а в это время в лицо ей задувал безжалостный и такой долгожданный западный ветер. Но ни единого звука не слетело с ее губ. Она стояла на ветру, прижав руки к телу, а ее длинные волосы развевались во все стороны, и их мокрые пряди хлестали ее по плечам. Лицо Марамы, прекрасное как луна в тринадцатую ночь, оставалось удивительно спокойным, когда она внимательно рассматривала незнакомку, так неожиданно оказавшуюся на каноэ.

Вот какие мысли сейчас мучили Мараму: "Один человек погиб. Значит там, на Гавайки, произошло нечто страшное, и теперь это событие будет долгие годы отравлять жизнь и спокойствие всех остальных островов. Храбрые, но неразумные люди, такие же, как мой муж, все же добились своего и отомстили. И вот теперь, в довершение всего, юная чужеземка займет мое место в каноэ". Она еще раз спокойно оглядела незнакомку и подумала: "Она красива и великолепно сложена. Скорее всего, она может рожать детей. Что ж, наверное, так будет даже лучше". Но затем она подняла глаза на Тероро, и сердце ее оборвалось.

Изо всех сил пытаясь спрятать от посторонних глаз наворачивающиеся слезы, Марама повернулась, чтобы уйти домой. Но ее унижение и горести на этом не закончились, потому что в этот момент ее позвал Тероро:

- Марама!

Когда же она подошла к каноэ, он велел ей:

- Отведи Техани в дом.

Марама взяла девушку за руку и повиновалась мужу.

Во вторую ночь шторм усилился настолько, что стал непосредственным препятствием к отплытию в намеченный день. Ветер завывал без устали, и те, кто собирался отправиться в дальний путь, получили несколько дополнительных часов для отдыха и сновидений. Тероро спал беспокойно, и перед самым рассветом ему привиделись две женщины, стоявшие возле "Ждущего", при этом на каноэ почему-то не было мачты, на которой можно было бы укрепить парус. Молодой вождь в страхе проснулся и принялся отчаянно мотать головой. Спустя некоторое время к нему пришло осознание, что этими женщинами были Марама и Техани, а то, что они стояли возле каноэ, означало лишь, что обе мечтали уплыть на север вместе с Тероро. Поэтому он тут же разбудил Мараму и объяснил ей:

Король разрешает мне взять с собой только одну женщину, Марама, и он настаивает на том, чтобыя выбрал ту, которая моложе.

Я все понимаю, - уныло отозвалась супруга.

Но это вовсе не означает, что я устал от тебя, -прошептал Тероро.

Тупуна мне уже все объяснил, - так же спокойно ответила женщина.

Но ты же можешь понять, почему так произошло, - умоляющим голосом протянул молодой вождь.

Я понимаю, ведь за все время я не подарила тебе ни одного ребенка.

- Ты всегда была хорошей женой, Марама, нокороль...

Тероро заснул, но еще до того, как запели птицы, он снова увидел тот же сон, где присутствовало его каноэ без мачты, только на этот раз женщины заговорили. Марама низким голосом прокричала: "Я - Тэйн!", а Техани весело пропела: "А я - Таароа!"

Тероро проснулся, весь дрожа, и чуть не плача.

- Почему вдруг боги решили заговорить со мнойв такую ночь?

Долгое время он пытался самостоятельно разобраться в этом непонятном видении, поскольку прекрасно понимал, что накануне каждого ответственного путешествия сны обязательно должны были что-то означать, но он не мог найти никакого разумного объяснения. Поэтому он поднялся, когда заря только еще занималась, а ветры и дожди продолжали бушевать на острове и, почти не одеваясь, поспешил к хижине старого Тупуны.

Что бы мог означать такой сон? - с мольбой вголосе потребовал он ответа у дядюшки.

Скажи мне, звучали ли эти голоса так, будтоони и на самом деле принадлежали богам? - первым делом поинтересовался старец.

Не совсем. Это были женские голоса, но Тэйнговорил басом, как ему это и положено, а голос Таароа оказался высоким и пронзительным, как войштормового ветра.

Старик задумался, призвав на помощь всю свою мудрость, прислушиваясь к ревущему ветру, который вскоре должен был направить беглецов на верный путь. Наконец, он объявил:

- Все предельно ясно, Тероро. Тэйн и Таароа обращаются с наиболее важными откровениями именно во время сильного ветра. Ты должен повиноваться им.

Что же они хотят от меня?

Ты говорил, что в твоем сне у каноэ не было нимачты, ни паруса?

Да, их не было вовсе.

Тогда все просто. Боги хотят, чтобы ты убрал сканоэ эту единственную мачту и заменил ее двумя,поставленными на каждый корпус.

Объяснение оказалось столь очевидным и логичным, что Тероро рассмеялся:

А ведь мне приходилось видеть такие лодки.Одна из них приплывала к Нуку-Хива с юга.

Что ж, это вполне естественно, - пояснил Ту-пуна. - Когда Тэйн, повелитель земли, и Таароа,повелитель моря, говорят с мореходом вместе, тоони имеют в виду стихию, которая принадлежит имобоим, то есть, ветер. Они хотят, чтобы ты воздвигдве мачты и смог легче улавливать его дуновениядвумя парусами.

Я так и поступлю, - пообещал Тероро. Позжеон собрал своих людей и, несмотря на то, что отплытие было уже не за горами, все же избавился от старой мачты. Потом он нашел подходящее дерево ивоздвиг две новые. Ту, что поднялась в правом корпусе, он назвал "Тэйн", а другую, занявшую свое место в левом - "Таароа". Затем он обтянул их канатами из плетеного волокна, чтобы с наступлениемтемноты любой мог без труда взобраться на самыйверх. Иначе и быть не могло: ни один опытный мореход не осмелился бы проигнорировать волю богов.

На третью штормовую ночь настала очередь короля увидеть необычный сон. В нем он стал свидетелем странного и пугающего явления: две планеты в западной части неба бешено метались рядом с солнцем, словно что-то искали. При этом одна из планет быстро передвигалась с востока на запад, а другая, соответственно, с севера на юг и обратно. Этот сон показался Таматоа настолько зловещим, что король немедленно, среди ночи, вызвал к себе дядюшку и, лежа перед ним на циновках, стал умолять дать ему добрый совет.

Может быть, это означает, что наше путешествие будет неудачным, и мы все обречены? - расстроенным голосом поинтересовался король.

Которая из блуждающих звезд перемещалась свостока на запад? - сразу же задал вопрос Тупуна.

Великая вечерняя звезда.

И они обе блуждали туда и обратно?

Как собака, которая бегает по берегу, или женщина, потерявшая любимую вещь.

Это недобрый знак, - мрачно констатировалТупуна.

Может ли мой сон означать... - начал было король, но сама мысль, которая сейчас закралась в егоголову, оказалась настолько пугающей, что он несмог облечь ее в слова.

Полная неудача? - резко спросил Тупуна. -Ты полагаешь, все это должно значить, что наше каноэ будет тщетно плыть на то север и юг, то на запади восток, и, в конце концов, все равно погибнет?

Да, - с трудом вымолвил Таматоа.

Нет, это неправильное толкование, - утешилплемянника старик, - потому что и Тэйн, и Таароасами разговаривали с Тероро прошлой ночью, а онповедет наше каноэ.

Однако эти слова ничуть не успокоили Таматоа, потому что он сразу же признался.

У меня есть еще одна догадка, но она, пожалуй, не лучше первой.

Какая? - заинтересовался старик.

Я подумал еще, уж не представляют ли эти двезвезды Тэйна и Таароа, а то, что они так тщетно пытаются отыскать на небе, возможно, и есть Оро? Мо

жет быть, они признают превосходство Оро над собой и не хотят отправляться в путешествие до тех пор, пока Оро тоже не будет присутствовать на судне? Король уныло опустил голову и пробормотал: - Дядя, я уже устал бояться. Мне почему-то постоянно кажется, что мы что-то делаем не так.

Успокойся, - твердым голосом произнес Тупуна. - Я уже изучил все знамения. Но ни в одном изних я не увидел и намека на то, что нас ждет большаянеудача. Вспомни хотя бы о том, что Тэйн и Таароауже пришли к нам на помощь с ценным советом, имы установили две мачты вместо одной. Неужели боги стали бы играть с нами или так зло шутить?

Мне не дают покоя эти две звезды, которыечто-то ищут и не могут найти.

Я снова повторю, что это недобрый знак. Но яуверен, что этот сон означает лишь следующее: наши приготовления к путешествию оказались незавершенными. И ты упустил что-то весьма существенное.

Что же мне теперь делать?

Тебе придется распаковать все, что мы уже приготовили, и уложить вещи заново. Когда эта работабудет проделана, ты поймешь, что же ускользнуло оттвоего внимания, и что вызвало у богов такое неудовольствие.

Таким образом, на третий день шторма король Таматоа сделал то, чего никогда раньше на острове не происходило: он на время снял все запреты, касавшиеся его жилища, для членов команды лодки. В королевском дворце, на тех самых циновках, дотронуться до которых еще вчера грозило бы каждому неминуемой смертью, сейчас было собрано все то, что должно было представлять собой груз, который отправится на север. Перед внимательным взором короля предстали самые разнообразные богатства, которые распаковывались, тщательно осматривались и упаковывались снова с той же осторожностью.

- Покажите мне наши инструменты, - потребовал Таматоа, и его воины вынесли вперед базальтовые жернова и камни для приготовления пищи, а затем и песок. Они показали королю связки палок: некоторые из них были твердые, некоторые губчатые, они применялись для разжигания костров. За ними следовали лески для рыбной ловли, изготовленные из плетенки, крючки из перламутровых раковин, сети и копья для акул, и все оказалось в полном порядке. Здесь были голубовато-зеленые тесла, каменные зубила, ступки и пестики для измельчения таро и все необходимое для изготовления ткани. Кто-то из вождей продемонстрировал палки для копания земли, которые оказались крепче камня. Некоторые из них даже были освящены, поскольку ими пользовались уже многие поколения для возделывания земли и культивирования таро. Здесь была всевозможная посуда из выдолбленных тыкв, а также бутылки и кубки. Мужчины с особой гордостью показывали луки и стрелы, а также пращи с мешочками, наполненными камнями. Имелся у них и высокий шест, обмазанный липкой жидкостью, напоминающей смолу, который применялся для ловли птиц, раковины, трубный звук которых созывал на молитву, а также четыре тяжеленных камня, исполнявшие роль якорей. Женщины, которые были выбраны для участия в путешествии, также с удовольствием похвастались великолепными циновками - некоторые из них были сплетены так туго, что казались водонепроницаемыми. Не были забыты и черпаки, которыми следовало удалять воду из каноэ, дополнительные весла, чтобы придавать судну скорость, и специальные полотнища, которые можно было бы применять в качестве

парусов. На протяжении тысячи лет этот народ, кочующий с одного острова на другой, смог усовершенствовать многие инструменты своей незамысловатой цивилизации, не зная при этом ни металла, ни глины. И теперь эти смельчаки были готовы увезти все плоды своих достижений на одном двухкорпусном каноэ, чтобы перенести свою цивилизацию на неведомый далекий остров. Король остался доволен.

- Как обстоят дела с растениями и животными? -Именно таков был второй вопрос Таматоа.

С особой осторожностью земледельцы, присутствовавшие во дворце, предъявили драгоценные свертки и принялись их распаковывать. Здесь хранилось то, что впоследствии должно было поддерживать жизнь на новой земле. Клубни луковицы таро содержались в высушенном виде и были временно помещены в свертки из листьев пандануса. Они ждали своего часа, когда будут посажены во влажную, мягкую землю, чтобы дать всходы. Кроме того, тут были банановые побеги. В дальнейшем бананы приносили бы частые урожаи, а пока их обернули во влажные листья и держали в прохладе, в отличие, например, от кокосов, которые не боялись засухи. Напротив, при излишней влажности они сразу бы могли дать ростки, а это пока что было нежелательно. Всеми любимый сахарный тростник был аккуратно нарезан на части и прекрасно чувствовал себя в темных оболочках из широких листьев.

- А где хлебное дерево? - заволновался Таматоа,и четверо мужчин тут же втащили на циновку огромный куль из листьев, внутри которого находиласьвлажная почва с живыми саженцами хлебного дерева. Пожалуй, с этим грузом следовало быть особенноосторожным, тем более, что островитяне очень ценили плоды этого растения. Когда листья развернули,и саженцы предстали перед королевскими очами,

Таматоа попросил своего дядюшку еще раз благословить их, а все присутствующие хором помолились за то, чтобы эти маленькие деревца успешно перенесли путешествие.

После того как церемония закончилась, в комнату втащили визжащих и упирающихся свиней.

Они были покрыты? - на всякий случай поинтересовался король.

Да, причем самым лучшим боровом, - кивнулодин из присутствующих и, как бы в подтверждениесвоих слов, втолкнул в помещение прямо под ногиавгустейшей особе омерзительное протестующее существо. Вслед за ним перед королем провели двухсук и огромного кобеля, а потом показали двух кур ипетуха.

Вы позаботились о корме для всех этих животных? - осведомился король, и ему сразу предъявили мешки с сушеными кокосовыми орехами, бататоми вяленой рыбой. - Теперь еще раз поставьте всехживотных передо мной, - велел Таматоа. - И пустьмешки с кормом тоже находятся здесь. - Когда всебыло исполнено, он закричал устрашающим голосом: - Табу! Табу! Табу!

И все, кто присутствовал во дворце, нараспев торжественно повторили:

- Табу!

Затем вперед выступил Тупуна и благословил всех животных, прося богов даровать им плодовитость, и под конец еще раз предупредил уже от себя:

- Табу!

И вся церемония, а также повторяющееся слово были не просто знакомым обрядом - это было божественное запрещение. Оно означало, что даже если мужчина во время путешествия будет наблюдать, как умирает от голода его женщина, он и в этом случае не имеет права передать ей даже крошку из того,

на что наложено табу. Не может он взять ни единого зернышка из тех запасов и для себя, потому что без приготовленных для посева семян погибнут те, кто доживет до конца путешествия и окажется на новой земле.

После этого Тероро показал королю продовольствие: плоды хлебного дерева, частично высушенные, а частично в комках, готовых для брожения, муку из пандануса (для этого пришлось испечь и перемолоть не слишком приятные на вкус плоды). Эта мука, конечно, отнюдь не являлась деликатесом, но была весьма полезной при длительных путешествиях. Кроме того, здесь был сухой батат, съедобные моллюски, мякоть кокосов и восемь десятков орехов с соком, заготовленных как питье, а также бамбуковые цилиндры, наполненные водой. Когда все эти запасы пищи и воды были сложены у ног короля, то все увидели, что их не так уж много. Таматоа принялся внимательно изучать то, от чего путешественники должны были зависеть столь долгое время.

Вы считаете, что этого достаточно? - с сомнением в голосе поинтересовался он.

Hani народ привык голодать неделями, - быстро ответил Тероро. - Мы можем существовать чутьли не на одном воздухе.

И пьют наши люди тоже очень мало?

Самое большее - чашку воды в день.

Готовы ли рыбаки добывать еду во время пути?

Они усердно молились Таароа. Рыбы должнобыть в изобилии.

- Тогда давайте благословим эти запасы, -предложил Таматоа, и Тупуна прочитал длиннуюмолитву, в которой говорилось о том, что вся пища ивода была посвящена богам. Он надеялся, что божества позволят его товарищам пользоваться этими запасами, пока они будут искать новые земли, а если

путешествие окажется удачным, то богам обещалось щедрое вознаграждение в виде большого количества свиней.

- А теперь давайте проверим каноэ, - приказал король, выводя своих подданных в бурю, бушующую за стенами дворца, где под ливнем и ветром была тщательно исследована каждая снасть "Ждущего". Два корпуса были изготовлены не просто из двух выдолбленных стволов деревьев, при строительстве использовались три отдельные секции, затем соединенные вместе. Каждая из них имела в длину двадцать пять футов. Это означало, что в местах стыков секций их надо было как-то закрепить, и для этого применялась плетенка. Здесь-то и проявилось великое мастерство судостроителей Бора-Бора, поскольку секции были так надежно связаны, что могло показаться, будто каноэ состоит из цельного куска дерева. Но это было не так, и сейчас король проверял именно места соединения различных частей лодки. Разумеется, туда просачивалась вода, и если бы ее постоянно не вычерпывали, судно рано или поздно обязательно затонуло бы. Однако течь эта была несущественной. Пояса наружной обшивки, составляющие бока обоих корпусов, также были надежно связаны и тоже практически не пропускали воды. Оба корпуса удерживались вместе на расстоянии четырех футов друг от друга при помощи одиннадцати внушительных балок, проходивших через внутренние боковые стенки корпуса, и тоже закреплялись на местах при помощи плетенки, а на них уже была установлена длинная прочная платформа, на которой и предстояло путешествовать людям и богам. При этом в каждом корпусе оставалось узкое пространство между краем платформы и внешним краем корпуса, где располагались гребцы на небольших подвижных сиденьях. Для того чтобы

устроиться удобнее, гребцу приходилось сначала перемещаться вместе с сиденьем взад-вперед, пока он не находил такого места между тюками и свертками груза, чтобы ноги надежно упирались в дно корпуса лодки.

Каноэ в отличном состоянии, - убедил Тероросвоего короля, после чего все присутствующие притихли, а оба брата и их дядюшка принялись присматриваться к буре. Наконец Таматоа произнес:

Если все знамения окажутся благоприятными,мы отправимся в путь завтра же с наступлением сумерек. Мы должны выйти в море, как только поднимутся звезды.

Когда все разошлись по домам, Таматоа снова повел Тупуну к себе во дворец и усадил его на циновки. Король никак не мог успокоиться.

Так что же мы все-таки упустили из виду? -волновался он.

Я ничего не заметил, - признался старик.

Но возможно ли, чтобы мы все же забыли что-то весьма существенное, Тупуна?

Мне ничего такого не бросилось в глаза.

Что же все это может означать? - воскликнулкороль, измученный собственной растерянностью инеуверенностью. - Я так отчаянно пытался выполнить все, что ты велел. Где же я потерпел неудачу?

Я обратил внимание вот на что, - успокаивающим тоном начал старик. Когда мы проверяли вещи, после просмотра каждый завязал свой узел чутьпотуже. То же повторилось и при осмотре каноэ: плетенку затягивали намного аккуратней. Может быть,как раз этого и хотели от нас боги? Чтобы мы не забыли перепроверить все перед самым отплытием. Этопоследнее условие, которое обеспечивает успех.

Ты считаешь, что они напоминали нам именнооб этом? - воодушевился король.

- День сегодня выдался чересчур длинным, - уклончиво ответил старик. Давай устраиваться на ночь. Пусть нам приснятся сны, и если все знамения будут благоприятными, значит, боги хотели именно этого.

Наконец, в четвертый вечер разыгравшейся бури, все мужчины, которые должны были отправиться в путешествие, в соответствии с древней традицией, собрались в храме. Это предпринималось для того, чтобы, получив последний приток маны, забыться в тревожных сновидениях в ожидании знамений, ниспосланных богами. И вновь Тероро посетило видение, где Марама говорила с ним от имени Тэйна, а Техани выступала как Таароа. Перед самым пробуждением Тероро обе женщины превратились в мачты, из чего следовало, что знамение несет в себе добрые надежды. Молодой вождь был настолько обрадован, что, нарушив строжайшее табу, незаметно покинул храм, чтобы провести ночь в постели Мара-мы. Лежа рядом с ней в последний раз, Тероро убеждал жену, что лишь по воле короля оставляет ее на острове, и шум бури за стенами хижины смешивался с рыданиями Марамы. Чтобы успокоить ее, он достал из мешка локоть плетенки, похищенной из храма на Гавайки, и, выйдя вместе с женой наружу, спрятал веревку под большой тяжелый камень.

- Когда минет год после отплытия, - обратился Тероро к супруге, переверни камень, и ты узнаешь, жив ли я.

Согласно поверью, если веревка оставалась прямой, то это означало благополучный исход морского путешествия, если же она оказывалась перекрученной...

Король Таматоа проснулся в радостном возбуждении и принялся с силой колотить кулаками по циновкам. Каким бы невероятным это ни казалось, но он увидел во сне Семь Небесных Очей! Он увидел их, как наяву! Они зависли над Бора-Бора, а потом стали перемещаться по небу туда, куда направлялось каноэ.

- О благословенный Тэйн! - кричал король, позабыв обо всем на свете.

Больше он не мог заснуть и весь остаток ночи простоял у входа в храм, наблюдая за бурей. Дождь беспощадно хлестал ему в лицо, но Таматоа словно не замечал его, ибо теперь он познал самое главное: "Наша лодка нагружена правильно и всем самым необходимым. У меня превосходная команда, мой брат хорошо знает море, а дядюшка умеет читать молитвы и заклинания. Сегодня же мы и отправимся в путешествие".

Но тот сон, который действительно стал чем-то вроде дополнительного побуждения к отплытию, приснился дядюшке Тупуне в его маленькой хижине. Ему привиделось, будто как раз по тому пути, куда следовало плыть каноэ, пролегла божественная радуга. Казалось бы, хуже приметы быть не могло, но пока Тупуна наблюдал за этим явлением, с небес спустились Тэйн и Таароа и, аккуратно приподняв радугу, перенесли ее за корму лодки, где она и продолжала сверкать, расцвечивая воды океана. Теперь знамение стало противоположным: зло сменилось милостью богов, и это было настолько ясно и очевидно, что старик даже не счел нужным просыпаться, чтобы хорошенько обдумать этот сон. Утром же, весь светясь от радости, он доложил королю:

- Нечто восхитительное свершилось нынешнейночью. Я уже точно не помню, что это было, но сегодня вечером мы обязательно отплывем!

Он подошел к алтарю и забрал оттуда последние предметы, необходимые для благополучного путешествия: черный камень с белыми прожилками и желтыми крапинками, круглый, размером с кулак - он символизировал Тэйна. Второй камень - тонкий, вытянутый, зеленоватого цвета - считался воплощением бога Таароа, повелителя морских пучин, от которого, в общем, зависел успех всего предприятия. Тупуна осторожно завернул каждый камень в материю, свитую их желтых перьев и, прижимая к себе божества, отправился к каноэ. В маленьком травяном храме, поставленном возле мачт, он разместил камень-Тэйн в направлении правой мачты, а камень-Таароа - ближе к левой. Теперь можно было заняться и погрузкой самой лодки.

Позади храма оставалось пустое пространство, которое должен был занимать Тупуна на время всего путешествия. Ему полагалось находиться рядом с богами и по мере необходимости заботиться о них. За ним располагались места отдыха для тех членов экипажа, которые не были заняты в гребле, еще дальше высилась хижина из травы, построенная для двенадцати женщин, отобранных для участия в путешествии. Еще дальше восседала Натабу, молчаливая и священная жена Таматоа. Рядом с ней должна была находиться супруга Тупуны, старуха Теура с красными глазами, мудрая провидица, которая не хуже своего мужа разбиралась во всевозможных приметах и знамениях. В задней части их домика в полном одиночестве располагался Таматоа. Он устроился у двери, через которую было удобно наблюдать за звездами, а заодно и проверять рулевого. Капитаном каноэ считался Тероро, который сейчас стоял в самой передней части судна рядом со своей избранницей Техани. Но, конечно, все путешествие зависело единственно от короля. Толь

ко он мог приказать плыть вперед или поворачивать обратно.

День был уже в самом разгаре, и казалось непостижимым, что кто-то мог отважиться в такую погоду проходить через рифы. Но все хорошо понимали, что только при сильном западном ветре каноэ могло взять правильный курс, чтобы рассчитывать на успех путешествия. Поэтому сердца отважных мореплавателей были полны надежды и крепки, как сам западный ветер. Весь день ушел на молитвы и погрузку каноэ. Рабы, животные и самые тяжелые тюки груза были отправлены в левый корпус, где главным гребцом считался Мато. Именно от него зависел ритм работы всех остальных гребцов. В правый корпус поместили продовольствие, растения и дополнительные циновки. Здесь среди гребцов командовал Па. И в самом конце этого корпуса, наискосок от Мато, находилось место рулевого Хиро.

Время шло, и настала пора команде прощаться с женами, которые не могли принять участия в путешествии, а также с детьми. Тероро отправился к мрачной Мараме в маленькую хижину, где они были так счастливы. Женщина нарядилась в свою самую лучшую одежду, обмотав точеную фигуру ярдами тончайшей талы. В волосах женщины пестрели цветы.

Уверенно веди вперед свое каноэ, Тероро, -тихим голосом произнесла Марама. - Я буду молиться за тебя.

Ты навсегда останешься в моем сердце, - пообещал молодой вождь.

Нет, - так же негромко возразила она. - Когда вы уплывете, ты должен будешь забыть обо мне,иначе это будет несправедливо по отношению к Техани.

Но ты всегда помогала мне своей мудростью, -грустно промолвил Тероро. - Когда мне все вокруг

становилось понятным, это значит, что ты подсказала мне, как себя вести. Ты всегда была мне нужна.

Успокойся, Тероро. - С этими словами женщина усадила мужа на циновки, чтобы побыть с нимвместе в последний раз. И она начала рассказыватьему все то, что, как ей показалось, являлось оченьважным, и что она еще не успела объяснить. - Никогда не пренебрегай советами Мато. Он временамикажется глупым, потому что мы так привыкли думать о всех тех, кто родился на севере острова. Доверяй ему. Если придется ввязаться в бой, полагайсяна Па. Мне нравится Па. Тебе больше по душе Хиро.Он занятный человек, но сможешь ли ты полностьюположиться на него в минуту опасности? Прислушивайся к словам своего дядюшки Тупуны. Его зубыпожелтели от мудрости. И, Тероро, никогда большене отправляйся в путешествие только потому, чтотебе хочется кому-то отомстить.

Неужели бы ты сама позволила, чтобы мы таки уехали, унося с собой чувство стыда в сердце? -парировал Тероро.

Дело в том, - вздохнула Марама, - что одному человеку все равно не под силу наказать Гавайкив достаточной степени. - Затем она затаила дыхание и все-таки созналась мужу: - Было бы простоневыносимо терпеть на Бора-Бора короля родом сГавайки. - Затем она поспешно добавила: - Нослепая месть это не выход. Особенно, если учитывать, что король не давал на эту вылазку своего согласия. Ну, теперь все в прошлом.

Марама в последний раз имела возможность поговорить с собственным мужем, и когда настало время прощаться, она подумала: "Как многого он еще не знает!" Тероро сделал шаг к выходу, и тогда женщина упала на циновки и принялась целовать ему щиколотки. Запинаясь, Тероро заговорил:

Марама, когда каноэ будет отплывать, прошутебя, не выходи на берег. Я этого не вынесу. - Услышав это, женщина выпрямилась во весь рост ирасплакалась:

Я?! Как я смогу оставаться здесь, закрыв двери, когда мое каноэ будет покидать родной остров!Ведь это мое каноэ. Я сама и дух парусов, и силагребцов! Я принесу тебя к новым землям, Тероро, потому что я и есть сама лодка!

Когда мужчины поднялись на борт "Ждущего", Марама, с развевающимися на сильном ветру длинными волосами, благословила их, наделив своим духом, и на прощание напутствовала юную Техани:

- Хорошенько заботься о нашем муже. Наполниего жизнь любовью.

Однако в самую последнюю минуту ей пришлось посторониться из-за совершенно неожиданного визита. На берег прибыл сам верховный жрец. Он подошел к каноэ в сопровождении длинной вереницы своих прислужников и прокричал:

- Великий Оро желает вам безопасного и удачного путешествия!

Он взошел на борт судна, держась при этом за мачту по имени Тэйн. Встав на колени перед храмом для богов, он приоткрыл травяную дверцу и поместил внутрь освященную фигурку Оро, свитую из плетенки его же собственными руками и украшенную перьями. Устрашающим тоном, который надолго запомнился отплывающим, верховный жрец воззвал, перекрывая грохот шторма:

- О великий Оро, благослови это каноэ!Однако, как только жрец сошел на землю, Тероро

заметил, что на лице его новой жены Техани появилась улыбка неимоверного облегчения. Она и так готова была отправиться в неведомое путешествие в компании чужих богов, но теперь, когда на борту

оказался сам Оро, она была уверена, что их ждет удача.

Итак, двухкорпусное каноэ "Ждущий Западного Ветра", полностью нагруженное и поскрипывающее, несущее на себе и короля, и рабов, и богов, взаимно отрицающих один другого, полное страха и надежды, отправилось, наконец, в путь. На его носу стоял Тероро, так неудачно названный "мудрым". Правда, в этот исторический и судьбоносный момент ему все же хватило ума не оглядываться на Бора-Бора, поскольку это было бы не только дурным знаком, но и просто глупостью. Ибо тогда он обязательно увидел бы на берегу Мараму, а этого зрелища он бы не вынес.

Когда "Ждущий" достиг рифов, он на минуту остановился, словно продлевая этот приятный момент, когда находишься в таких податливых и послушных водах родной лагуны. Все, кто находился в лодке, переживали страшное волнение, поскольку там, за коралловым барьером, бушевал самый настоящий шторм, и всех ждали накатывающиеся одна на другую волны и бесконечные водные просторы. В это мгновение Мато, ведущий гребец левого корпуса, почти неслышно прошептал:

- О великий Тэйн! Вот это волны!

Тем не менее, он с удивительной ловкостью тут же задал ритм такой силы и частоты всем своим гребцам, что судно безо всякого труда вскоре очутилось в самом сердце бури. "Ждущий" то высоко поднимался на гребнях, покачиваясь наверху под свист и завывание ветра, то опускался в глубокие провалы между волнами. Брызги фонтанами обдавали путешественников, и какое-то время даже казалось, что корпуса не выдержат натиска ветра, и разойдутся в разные стороны. Свиньи отчаянно визжали, перепуганные собаки лаяли до хрипоты, а женщин, сбив

ПЕИХСЯ кучкой в травяном домике, терзала только одна мысль: "Это наша погибель!"

Но очень скоро мощное судно удачно поймало ритм волн, нашло себе подходящее место, и теперь легко понеслось прочь от Бора-Бора, острова "тихих весел", все дальше и дальше от мирной уютной лагуны по беспокойному морскому пути, который вел в никуда.

Вот в такую бурю король Таматоа увозил своих людей в изгнание. Они уплывали без ликования. Не было триумфа в их глазах, не реяли по воздуху праздничные флаги. Люди бежали ночью, и бой барабанов не провожал их. Они не везли с собой накопленные богатства. Их попросту вытолкнули с родного острова, поэтому они смогли взять с собой ровно столько еды, чтобы не умереть с голода во время пути. Будь они немного умнее, они смогли бы постоять за свою родину. Но они были такими, какими родились, и поэтому были вынуждены уступить и убраться с острова подобру-поздорову. Если бы только они могли воспринять более глубокую природу богов, они никогда бы не позволили себе становиться жертвой дикого божества, которое столько времени мучило их и издевалось над ними. Но они были больше упрямы, нежели мудры, и поэтому ложный бог с такой легкостью сумел выдворить их прочь.

В более поздние времена этих людей будут описывать как настоящих мудрецов и героев. Их выставят великими искателями приключений и первооткрывателями новых неизведанных земель. Но такие легенды ошибочны. Ни один нормальный человек не покинет своего насиженного места и не станет кидаться в неизвестность, если только у себя на родине

он не потерпел какой-либо неудачи. Но вот если он действительно в чем-то проиграл и был вынужден уехать, тогда можно надеяться на то, что в следующий раз он будет действовать более мудро.

Но одна главная отличительная черта объединяла всех этих людей, потерпевших поражение и вынужденных бежать в штормовую ночь: они поистине обладали недюжинной храбростью и отвагой. Если бы они смалодушничали, то наверняка смогли бы проглотить свое унижение и остаться на Бора-Бора. Но такой путь был для них неприемлем. Да, они действительно должны были скрываться в сумерках наступающей ночи, но каждый при этом нес в своем сердце, как самое дорогое, собственного бога смелости. Для Тероро его символизировал могучий альбатрос, силой своих крыльев покоряющий дальние морские просторы. Для короля Таматоа это оказался ветер, который разговаривал с ним на языке бурь. Тупуна считал, что это дух лагуны, которая дарила им рыбу, а его древняя супруга Теура со слезящимися глазами, хранительница и толковательница всех знамений, полагала, что бог этот настолько древний и могущественный, что не осмеливалась даже произносить его имя вслух. Но оно всегда следовало за ней в море, ее великое, всесильное и милое сердцу божество, ее смелость по отношению к неизведанному.

Когда судно достигло за достаточно короткое время той точки, где можно было бы повернуть к северному побережью Гавайки, Тероро прокрался к тому месту, где греб Мато, и заявил:

- Я собираюсь поговорить с королем относительно того, что мы сейчас переживаем. Ты должен пообещать мне, что готов поддержать меня.

- Обещаю, - без колебаний произнес верныйМато.

Даже если то, о чем пойдет речь, может обречьнас на смерть?

Даже и в этом случае.

Все же решив рискнуть, Тероро направился к брату, чтобы обсудить с ним наболевшую проблему. Добравшись до места, где находился Таматоа, он сразу же буквально ошеломил его своей просьбой.

Я не могу плыть на каноэ, пока на нем присутствует Оро. Позволь нам выбросить его в океан.

Бога?!

Но я не могу плыть вместе с ним.

Таматоа велел позвать к себе Тупуну. Старик с трудом добрался до короля и присел рядом с братьями.

- Тероро хочет выбросить Оро в океан, - объяснил Таматоа возникшую проблему.

Эта мысль показалась старику даже более отвратительной, чем королю, и он взволнованно попытался доказать молодому вождю, что такие поступки недопустимы. Никто еще не осмеливался на подобное. Но Тероро был непреклонен.

Мы и без того достаточно настрадались от Оро,и мои люди отказываются плыть с таким тяжкимгрузом на борту.

Ну, если бы мы находились на суше, тогда быеще можно было... запротестовал Тупуна.

Нет! - твердо произнес король. - Это невозможно.

Но Тероро было не так-то просто сломить. Он крикнул Мато, и вскоре тот предстал перед совещающейся троицей.

Тероро хочет выбросить бога Оро в океан, -объяснил Таматоа еще раз вновь прибывшему.

Но этого нельзя делать! - успел предупредитьТупуна.

Пусть говорит Мато! - потребовал Тероро.

Тероро прав, - пробурчал мускулистый воин. -Мы познали только страх и ужас от этого кровавогобога. Глубокий, унизительный страх.

И все же он при этом остается богом! - напомнил Тупуна.

Мы не должны принести его ядовитую сущность на новую землю, - не отступал Мато.

Но если вы поступите так, как предлагает Тероро, - назидательно заговорил Тупуна, - можетслучиться беда. Ветры разгневаются и расколют наше судно надвое. Океан распахнет свои глубины ипоглотит нас. И водоросли оплетут наши волосы.

Я скорее соглашусь погибнуть, - в запале выкрикнул Мато, - чем допущу, чтобы Оро стал править и на новой земле тоже.

В этот момент Тероро повернулся лицом к старику и категорично заявил:

- Так ты утверждаешь, что Оро нас накажет? Таквот теперь я буду говорить с самим Оро! - Он откинулголову назад и принялся кричать наперекор ветру: -Оро, всеми священными свиньями, всеми банановыми побегами и всеми телами тех умерших, которыебыли отданы тебе в жертву, я проклинаю тебя и объявляю ничтожеством. Я осыпаю тебя последней бранью и швыряю навоз и кал тебе в лицо! А вот теперьпопробуй поразить меня! Если уж это ты управляешьбурей, тогда подними свои руки, запачканные невинной кровью, и порази меня!

Он застыл и не двигался некоторое время, а остальные в ужасе ожидали, что сейчас случится что-то страшное. Но ничего не произошло, и тогда молодой вождь рухнул на колени и зашептал, но так, чтобы было слышно и всем присутствующим:

- О, милостивый и справедливый Тэйн, если этоты управляешь нашим судном, и ты, могущественный Таароа, если эта буря подвластна твоей воле,

простите меня за то, что я только что сказал. И в особенности я прошу простить меня за то, что я собираюсь сейчас сделать. Но я просто не смогу плыть дальше, зная, что на этом каноэ присутствует Оро.

Он поднялся, словно во сне, низко поклонился старшему брату, не забыв отдать дань почтения и жрецу.

- Простите меня, - начал он, почти задыхаясь. -Если через несколько мгновений нас поглотит пучина,простите меня.

Покачиваясь от ветра, он начал пробираться вперед, но когда достиг травяного храма, то оказалось, что у него не нашлось сил приоткрыть заветную дверцу. Страх перед богами, который передавался по наследству от поколения к поколению, и воспоминания о тех временах, когда его самого подготавливали к будущности жреца, сделали свое дело, и Тероро отступил.

Я не могу ничего предпринять без твоего согласия и одобрения, брат, признался он. - Ты мойповелитель.

Но мы погибнем, если уничтожим бога! - в отчаянии воскликнул Таматоа.

Тероро упал ниц на платформу и ухватился за щиколотку брата.

Прикажи мне расправиться с этим злом!

Нет, Таматоа, не вздумай делать этого! - предупредил дядя.

В этот момент, когда молодым вождем овладела нерешительность, а великие ценности оставались доступными любому, находившемуся на палубе, действовать пришлось Мато. Он громко произнес:

- О, король Таматоа, если мы возьмем с собойОро, то когда прибудем на новые земли, ты начнешьубивать множество людей, чтобы насытить его, потому что будешь полагать, будто это именно он помог нам добраться туда. И раз начав, мы не остановимся, а будем продолжать приносить ему все больше и больше человеческих жертв. Ты, Тупуна, любишь всех богов, но мы должны спасти тебя от соблазна полюбить именно этого!

С этими словами он бросился к маленькому храму, развернул фигурку жестокого бога, сделанную из веревок и перьев, и поднял ее высоко над головой:

- Возвращайся назад на Гавайки, откуда и явился! - закричал Мато. - Мы не хотим тебя. Ты пожрал наших людей. Ты изгнал нас из домов нашихпредков. Убирайся! - И, размахнувшись, он забросил Оро далеко в морскую пучину.

Но фигурка попала в струю ветра, и на несколько устрашающих секунд, зависнув в воздухе, продолжала следовать за каноэ.

Жрец испуганно запричитал:

- О горе нам! Посмотрите, Оро не отпускает нас!Король Таматоа, увидев такое чудо, упал на

платформу и начал молиться, однако Тероро, очнувшись от бездействия, быстро подхватил копье и запустил в надоедливого бога. Копье просвистело мимо, но поток воздуха был нарушен, и Оро упал в бунтующий океан. Затем молодой вождь спокойно повернулся к распростертому на циновках королю и произнес:

Я убил этого бога, и теперь ты волен поступатьсо мной, как пожелаешь.

Иди на свое место, - пробормотал перепуганный Таматоа.

Когда Тероро пробирался вперед по каноэ, ощущая, что бремя лодки заметно уменьшилось, ему даже показалось, что судно полетело по волнам с большей силой и энергией. Опоры пели сладкую морскую песню, а по улыбкам мужчин он понял, что все они обрели новую уверенность. Однако,

проходя мимо храма, он вспомнил, как совсем недавно, в такую важную минуту, он вдруг стал бессилен. Тероро взглянул туда, где Мато упрямо греб веслом, стараясь, чтобы каноэ ПЕЛО как можно ровней, и молодому вождю захотелось сжать этого отважного мужчину в братских объятиях. Но сейчас Мато был занят, свободными оставались лишь плечи, а ни один мужчина не осмелился бы дотронуться до плеч другого, ибо они были предназначены для богов, которые, устраиваясь там, одаривали человека храбростью. Поэтому Тероро просто громко шепнул товарищу:

- Ты вел себя очень храбро, Мато.И могучий гребец ответил:

- А ведь каноэ действительно стало легче.

Когда Тероро окончательно пришел в себя, то застал Техани, истинную дочь Оро, всю в слезах. Он встал на колени рядом с ней и негромко заговорил:

- Ты должна попытаться простить меня, Техани.Сначала я расправился с твоим отцом, а теперь погубил и твоего бога. - Он взял ее ладони в свои и поклялся: - Больше я никогда не позволю себе обижать тебя.

Ослепительная девушка подняла глаза на мужа, не обращая внимания на сильный дождь и ветер. Ее лишили самого главного в жизни, и она, как ни старалась, не могла заставить себя вымолвить ни слова. Но с этого дня Тероро всегда обращался с ней с исключительным вниманием и добротой.

Вскоре наступил такой момент, когда все те, кто управлял судном, воспряли духом. Тэйн и Таароа, словно сговорившись, преподнесли мореплавателям такое знамение, от которого все воспоминания о недавнем происшествии были напрочь вычеркнуты из сердец. Дождь превратился в настоящий ливень, отчаянно хлеставший по палубе с четверть часа, после чего ветер заметно усилился и, словно устав гонять тучи, неожиданно раздвинул их так, что в одно мгновение все небесные звезды отчетливо предстали перед глазами путешественников.

И вот тогда стала очевидной мудрость старого Тупуны, который настаивал на том, чтобы каноэ отплыло именно в сумерки нового дня месяца. Сейчас в восточной части неба, при полном отсутствии луны, засияло созвездие Семи Небесных Очей. Это было его первое появление в году, несшее уверенность в том, что мир еще будет существовать, по крайней мере, целых двенадцать месяцев. Какой же радостью было встречено загадочное мерцание звезд! Женщины выбрались из своего убежища, и в сердца их снизошел мир и покой. Те мужчины, которые без устали трудились за веслами, почувствовали прилив новых сил в уставших мышцах, а Те-роро понял, что он направляет каноэ по верному пути.

Затем, когда все налюбовались этим чудом, Тэйн соизволил снова собрать тучи вместе, и шторм продолжился. Но в каноэ уже установилась атмосфера уверенности и спокойствия, поскольку каждый смог воочию убедиться в том, что их лодка движется в соответствии с божественным предопределением. И вой ветра казался сейчас сладкой песней, а движение волн, несущих судно в неизвестность - умиротворяющим. Похоже, весь мир снова стал правильным, и все в нем было упорядочено и безопасно. На каноэ, этом отважном крохотном куске дерева, перевязанном веревками, все сердца будто бились в унисон. Воцарился мир, и радостное ожидание прекрасного будущего проникло во все части судна. Поэтому, когда старый Тупуна занял свое почетное место позади храма, он тихонько обратился к Тероро, стоящему впереди:

- Король доволен. Судя по знамениям, Оро был подхвачен силой Таароа и в безопасности доставлен назад на Гавайки. Все закончилось благополучно.

И с этой доброй вестью каноэ продолжило свой путь.

Самый важный момент в любом морском путешествии наступает за полчаса до восхода. Если в это время мореплаватель не сможет увидеть знакомые звезды, по которым следует ориентироваться, то в течение всего дня у него останется в качестве помощника только ненадежное солнце. И хотя, конечно, такие знатоки астрономии, как Тероро и Тупуна, прекрасно понимали каждое движение солнца и могли бы рассчитывать и на него, все же они бы не стали полагаться только на дневное светило, чтобы определить, например, долготу, на которой находится их каноэ. Для этого нужны были звезды, их неизменные небесные пути напоминали о том, какие звезды достигают наивысшей точки над разными островами. Вот поэтому не увидеть ни одной звезды перед рассветом считалось не только плохим предзнаменованием. При этом подтверждались сложности, возникшие при ориентации, а если такое положение длилось несколько дней, то могла наступить и самая настоящая катастрофа.

Вот и теперь, после того как в небе на небольшое время показались Семь Небесных Очей, Тероро и его дядя с нетерпением ожидали появления Троих-в-Один-Ряд, созвездия, которому другие звездочеты, живущие в далеких пустынях, уже дали название Пояса Ориона. Судя по старинным сказаниям, именно эти звезды светили над Нуку-Хива. Этот остров принадлежал им. Но за всю ночь Трое-в-Один-Ряд так и не взошли на небе, и Тероро пока что не смог определить местонахождения каноэ. Звезды прятались где-то в вышине, и это сильно беспокоило мореплавателей.

Правда, из опыта своих морских путешествий Тероро знал особенность океана. Бывало и так, что в последние минуты перед восходом какая-то особая звезда, словно решившись помочь путешественникам, неожиданно раздвигала облака и показывалась перед глазами. Поэтому Тероро все еще надеялся, что время для этого чуда у природы пока оставалось.

- Трое-в-Один-Ряд должны появиться где-тоздесь, - с уверенностью произнес Тупуна, но Теророуже подумывал о том, не мог ли столь сильный ветеротнести каноэ немного севернее того места, о котором сейчас рассуждал дядюшка.

- Нет, скорее, они будут ближе вон к той туче, -высказал предположение молодой вождь.

Однако истину им выяснить так и не удалось, потому что облака не переставали плыть, появляясь на западе и направляясь прямо на солнце, встающее с другой стороны океана. В этот день утренняя заря не принесла ни вдохновения, ни бодрости. Солнце лениво пыталось пробиться через многочисленные слои туч, лишь слегка расцвечивая океан унылыми серыми красками. Оно словно еще раз доказывало путешественникам, то, о чем они и сами догадывались: никто не знал, где они сейчас находятся.

Тероро и Тупуна, исполнив свои обязанности до конца и сделав все возможное, тут же повалились на циновки и заснули глубоким сном под завывания ветра. И вот тогда за дело взялась мудрая красноглазая Теура. Выбравшись из травяного домика и наскоро умывшись морской водой, она протерла блеклые глаза и, откинув голову назад, принялась изучать знамения. Прожив вместе с богами почти две трети века, она научилась разгадывать многие их фокусы. Сей

час она наблюдала за тем, как Таароа передвигает волны, каким образом поднимается пена на гребнях, как опадает волна, снова превращаясь в водную гладь. Теура подмечала все: и цвет воды, и форму подводных вздутий, лежащих внизу, под теми волнами, которые привык наблюдать простой человек.

Через несколько часов Теура приметила береговую птицу, очевидно, поднявшуюся с Бора-Бора, и по ее полету смогла определить, как птица рассчитывает продолжительность бури. Выяснилось, что расчеты самой Теуры полностью совпадали с птичьими. Особенный интерес вызывал у пожилой женщины кусок коры, плавающий в воде и пригнанный сюда с берегов Гавайки. Это еще раз доказывало, что океан все же несет судно на север, что было не очевидно, если судить только по ветру, который сейчас дул в направлении северо-востока.

Но внимательнее всего слезящиеся глаза Теуры следили за солнцем. И хотя оно надежно пряталось за многочисленными облаками, опытный взгляд женщины улавливал каждое движение светила. "Такие люди, как Тупуна и Тероро привыкли к звездам. Они не слишком хорошо думают о солнце", - презрительно фыркнула Теура. Однако после того как она сравнила движения солнца со всеми другими приметами, собранными ею в течение всего утра, она сделала следующее заключение: "Да эти мужчины и понятия не имеют, где они находятся! Мы заплыли дальше на север, чем должны были, если судить по солнцу!"

Однако больше всего Теура ценила те неожиданные послания от богов, которые имели значение только для знающих и понимающих. Например, альбатрос, некрупный, а потому не представляющий ценности для охотника, внезапно пролетел мимо каноэ. Женщина тут же с удовлетворением отметила про себя, что птица направлялась влево, то есть полетела по пути Таароа. А так как альбатрос считался птицей именно этого бога, такой знак оказался благоприятным. Правда, когда птица через некоторое время вернулась к каноэ, причем опять с левой стороны, и, в конце концов, уселась на мачту Таароа, это уже не могло считаться простым предзнаменованием, а тем более совпадением. Совершенно очевидно, что бог океанов передавал послание старой женщине, которая почитала его всю свою жизнь. Сейчас Теура взглянула на море с новой любовью и нежно пропела:

О Таароа!

Властитель бездонных глубин,

Хозяин могучих волн

И темных водных просторов,

Тебе доверяем мы лодку свою,

Тебе доверяем мы жизни свои.

Довольная результатами, женщина еще раз мысленно перебрала все знамения, и все они оказались благоприятными. Мужчины на каноэ могли потерять надежду, звезды могли продолжать скрываться от человеческих глаз, шторм мог длиться еще долгое время, но если Таароа был вместе с путешественниками, значит дела ПЕЛИ хорошо.

Ближе к вечеру, прежде чем занять свои места, Тупуна и Тероро подошли к Теуре, дежурившей на корме, чтобы узнать у нее о местоположении их судна. Старуха объяснила им, что каноэ заплыло гораздо северней того места, куда они направлялись.

Этого не может быть, - наперебой принялисьпереубеждать ее мужчины. Нам приходилось бывать на Нуку-Хива. Судя по указаниям, нам еще рано сворачивать.

Плывите на то место, откуда восходят Трое-в-Один-Ряд, - упорно настаивала женщина, - или

мы проплывем мимо Нуку-Хива, так и не увидев острова.

- Давайте немного подождем, пока покажутсязвезды, - предложил Тероро. - И тогда мы убедимся, что находимся на верном пути.

Теура не могла спорить с мужчинами. Для нее все проблемы решались достаточно просто: либо боги разговаривали с ней, либо нет. Если же они соглашались общаться, то было бесполезно объяснять кому-либо несведущему, как именно было получено то или иное послание.

Мы заплыли слишком далеко на север, - резко бросила старуха. Сворачивайте.

Но откуда нам это знать? - взмолился Тероро.

Так мне сказали боги, - напоследок проворчала женщина и отправилась спать.

Когда она ушла, двое мужчин принялись еще раз перебирать в памяти все те знамения, которые удалось рассмотреть Теуре, но единственное, на что они могли бы положиться, так это присутствие альбатроса.

Нельзя придумать более благоприятной приметы, чем появление такой птицы, - резонно заметил Тупуна.

Если Таароа на нашей стороне, - заключилТероро, - значит, мы находимся на верном пути ипока что не сбились с курса.

Из травяного домика высунулась голова Теуры, и неугомонная старуха снова напомнила о себе:

- Я заметила и то, что Таароа остается на той стороне каноэ только в том случае, если оно не сбивается с курса. Поворачивайте.

Но в ту ночь невозможно было проверить, права Теура или нет, потому что на этот раз звезды на небе не появились вовсе: ни в полной темноте, ни при восходе, и Тероро пришлось вести судно, ориентируясь исключительно по ветру. Была поднята только небольшая часть паруса, и оставалось верить в то, что ветер дует в одном и том же направлении, а не кружит, то и дело сбивая судно с выбранного пути.

* * *

На третью ночь, когда звезды снова надежно спрятались за облаками, каноэ стала угрожать реальная опасность. И тогда Тероро принял серьезное решение. Посоветовавшись с Тупуной, он изрек:

Нам остается только поверить в то, что ветернас не подведет. Будем рассчитывать на него.

И лучшим доказательством тому служит появление альбатроса, - отметил старик.

Тогда, я полагаю, надо использовать этот ветеркак можно лучше.

Ты считавшь, что нам следует поднять все паруса?

Да. Если боги посылают нас вперед, значит,нам надо быстрее оказаться в тех местах, куда онинас направляют.

Когда старик и Тероро предстали перед королем со своим предложением, Таматоа первым делом выразил свою озабоченность по поводу отсутствия звезд. Затем он обратил внимание на то, что расчеты команды о местонахождении судна не совпали с тем, что говорила Теура. Но, в общем, предложение брата ему понравилось, и он тут же нашел в нем здравый смысл:

- Этот альбатрос произвел на меня сильное впечатление, - признался Таматоа. - Но Теура по секрету рассказала мне еще кое о чем, что она скрыла отвас. Когда птица вернулась к каноэ, а потом уселасьна мачту Таароа, у нее была вытянута левая нога.

Оба астронома даже присвистнули от изумления, поскольку такой знак явно свидетельствовал о том,

насколько Таароа был благосклонен к мореплавателям.

- Из всего этого я могу сделать вывод, - справедливо заметил король, что Таароа сам, по причинам, нам неведомым, прислал эту бурю. Я полностью согласен с Тероро. Поднимайте паруса.

Итак, Тероро послал Мато и Па наверх, на мачты, и в полной темноте, пока каноэ и без того неслось вперед со значительной скоростью, молодые вожди ловко распустили крепкие полотнища из плотной рогожи и с победными криками спустились вниз. Здесь они еще немного повозились с парусами, пока те не подхватили поток ветра, и подстегиваемое им судно рванулось вперед. В остаток ночи и в начале нового дня каноэ развило скорость, доселе неведомую ни одному человеку. Король Таматоа к этому времени был уже твердо убежден в том, что во время любого морского путешествия наступает такой момент, когда человек и его каноэ должны довериться воле богов и просто плыть вперед, удовлетворяясь тем, что паруса поставлены безукоризненно, а курс, насколько это возможно, верен. Но когда все попытки определить местоположение терпят неудачу, следует положиться лишь на волю ветра.

Как только рассвело, снедаемые беспокойством и неопределенностью мужчины отправились спать, а старая Теура вновь вышла наблюдать за всевозможными предзнаменованиями. Белобрюхая крачка покружилась в небе, но ничего толкового своим появлением не принесла. Рыбакам удалось поймать крупную пеламиду, которая помогла сэкономить продукты, но тоже оказалась совершенно бесполезной в предсказании местоположения судна. Волны пригнали несколько бутылочных тыкв, которые годились в качестве посуды для питья, и более ничего.

В полдень, когда Теура доложила королю о том, что дела их идут совсем неплохо, он задал женщине вполне логичный вопрос:

Появились ли какие-нибудь знаки, говорящиео том, где мы находимся?

Никаких, - коротко ответила старуха.

Что ты можешь рассказать мне об океане?

Никаких признаков земли. Островов поблизости нет, а шторм не утихнет еще пять дней.

В своем коротком отчете Теура подытожила все знания своих предков, которые они накапливали в течение двух тысяч лет. Если бы сейчас ее спросили, по каким именно приметам она определила, что впереди нет земли, она и сама вряд ли смогла бы ответить на этот вопрос. Но суши действительно не предвиделось, и в этом Теура была абсолютно уверена.

Не возвращался ли альбатрос? - с надеждой вголосе поинтересовался король.

Никаких подобных знамений не было, - повторила Теура.

Сегодня исполнялось семь дней с того момента, как началась буря. Это произошло в ту памятную ночь, когда воины с Бора-Бора отправились мстить жителям Гавайки. Вот уже трое суток каноэ бороздило океан, но ко всеобщему удивлению и согласно предсказаниям Теуры, ветер не стихал. Когда же наступил вечер, и пришло время новой смены, старая женщина и король уже подумывали о том, не стоит ли опустить паруса, поскольку появления звезд сегодня ждать опять не приходилось. Но во время совета Тероро заявил:

- Я уверен, что мы движемся в верном направлении.

И поскольку никто не обладал достаточными знаниями, чтобы опровергнуть его уверенность и доказать обратное, Таматоа только спросил:

Ты намерен нынешней ночью опять плыть приподнятых парусах?

Обязательно!

И всю ночь, во время которой звезд действительно не было видно, а потом и во время рассвета, судно продолжало мчаться вперед по ветру, словно оправдывая свое имя. Более века назад какой-то мудрец назвал одну из своих лодок именно так: "Ждущий Западного Ветра", поскольку по его наблюдениям получалось, что если жители Бора-Бора выходили в море при западном ветре, такие путешествия оказывались удачными. И пока звезды не рассказали о том, что Тероро заблуждается, молодой вождь твердо решил придерживаться этой старинной мудрости.

Однако на пятую ночь он и сам всерьез разволновался, особенно когда услышал, как старый Тупу-на, пробравшись к нему в носовую часть лодки, заявил:

- Никогда еще мне не приходилось видеть, чтобы буря, вызванная западным ветром, длиласьстолько времени. Сегодня будет уже девятая ночь.Наверняка ветер успел поменять направление.

Наступило тяжелое молчание. В темноте Тероро уставился на изящный силуэт своей жены, устроившейся на ночь возле мачты. Сейчас он размышлял о том, что бы женщина сказала по поводу возникшей проблемы. Но это была не Марама. У юной Техани в голове вообще не возникало никаких мыслей, поэтому Тероро пришлось напрягать свой собственный мозг. Сейчас его стало раздражать буквально все, и в особенности Тупуна, когда тот настойчиво спросил:

А ты можешь припомнить, чтобы ветер постоянно дул в одну сторону столько времени?

Нет! - огрызнулся Тероро, и на этом мужчинырасстались.

Однако перед рассветом пятого дня, когда - уже в который раз! - на небе опять не появилось ни единой звезды, Тупуна по-настоящему испугался:

- Надо опустить паруса. Мы не знаем, где находимся.

Он настоял на том, чтобы был проведен общий совет при участии короля и Теуры. И тогда при трех голосах против одного голоса Тероро было решено, что судно заблудилось, и упорно продолжать движение вперед, не получая подтверждения от звезд, было бы полной глупостью. Но на Тероро не действовали никакие доводы.

Ну, хорошо, допустим, что мы сбились с курса, - предположил он. - Но ведь Таароа присылалнам птицу во время шторма, верно?

Да, - вынуждены были признаться остальные.

А эта буря не совсем обычная, - продолжал отстаивать свою точку зрения молодой вождь. - Этонебывалый ветер, который был специально создандля каноэ с Бора-Бора. Как назывались наши лодкис давних времен?

Но мы заблудились! - в отчаянии воскликнулкороль.

Да мы заблудились уже в ту минуту, когдатолько тронулись в путь! возразил Тероро.

Нет! - отрезал Таматоа. Сейчас ему не хотелось вникать в тонкости ораторского искусства и полемики, которыми владел его брат. - Мы должныбыли достичь берегов Нуку-Хива с тем, чтобы пополнить запасы пресной воды и разжиться какими-нибудь продуктами.

И еще раз спросить у жителей о том, что им известно о старинных морских песнях, в которых указывается направление к новой земле, - не забыл напомнить Тупуна.

- Нам нужно опустить паруса и выждать, -твердо произнес король. - И только тогда, когда мыувидим звезды Трое-в-Один-Ряд, мы сможем определить, где находится Нуку-Хива.

Лишь при таком сильном давлении Тероро решился огласить свой смелый план. Он заговорил тихим голосом, воздерживаясь от жестикуляции.

Я не заблудился, брат, потому что повинуюсьжеланиям Таароа. Я следую по ветру вместе с бурей,и она восхищает меня.

А ты знаешь, как нам поскорей добраться доНуку-Хива?

Тероро внимательно посмотрел в глаза каждому из собравшихся и только после этого продолжал:

- Если нас заботит только путь к Нуку-Хива, тоя вынужден признать: да, судно заблудилось. Еслимы направляемся на Нуку-Хива, чтобы пополнитьзапасы еды и пресной воды, то, повторяю, судно заблудилось. Но если посмотреть на вещи более широко, брат, так ли уж нам необходимо приставать к берегам Нуку-Хива?

Он замолчал, ожидая, когда смысл его пламенной речи дойдет, наконец, до сердец его товарищей-мореходов, и очень скоро понял, что использовал правильные и нужные слова. Поэтому, прежде чем кто-либо успел ответить ему, он быстро добавил:

- Зачем нам так уж понадобился Нуку-Хива?Когда мы будем забирать пресную воду, нам обязательно придется вступить в бой с местными жителями, и тогда не исключено, что кого-то из нас убьют всхватке. Неужели нам так нужна вода? А уж чтобыдобыть продовольствие, придется идти на серьезныйриск. Представьте себе, что кого-нибудь из нас поймают, и тогда уж обязательно сварят и съедят. Неужели у нас так катастрофически не хватает еды?Не присылает ли нам Таароа рыбу в изобилии? Мы давно уже приучили себя питаться так, как не умеет никто, довольствуясь лишь крошками. Брат Тама-тоа, если буря на нашей стороне, что еще нам может понадобиться?

Король попытался не обращать внимания на красноречие брата и потому лишь коротко спросил его:

Выходит, ты действительно заблудился. Значит, ты не можешь доставить судно к берегам Нуку-Хива?

Нет, я не могу доставить вас к Нуку-Хива, нозато я могу привести судно на север.

Как будто в подтверждение его слов, неожиданный порыв ветра с новой силой наполнил паруса, и каноэ рванулось вперед. Взрыв водяной пыли обдал всех собравшихся на палубе. Итак, наступал новый день, и восход снова надежно спрятал все звезды от глаз жителей Бора-Бора, а вместе со звездами знания и уверенность в том, что они все-таки плывут по верному пути.

- Мы одни в море, - торжественно произнес Тероро. - Мы отправились в особое путешествие, и если мы проплывем мимо Нуку-Хива, так и не увидевего, я скажу: что ж, пусть будет так. Безо всякого сомнения, сами боги поторапливают нас и велят плытьдальше на север. Брат, я умоляю тебя, не приказывай опускать паруса.

Король не стал выносить это предложение на общее обсуждение, поскольку заранее знал, что осторожные старики Тупуна и Теура наверняка воспротивятся ему, а самому королю почему-то показалось, что сейчас осторожность будет излишней. Взвесив все возможности, он отозвал в сторону брата и тихо сказал ему:

- Нам надо хорошенько выспаться.

В течение двух последующих ночей, шестой и седьмой от начала путешествия, каноэ неслось вперед, отдавшись на волю могучего Таароа, и в эти мрачные решающие дни глаза всех мореплавателей были устремлены на левую мачту. Сейчас каждому стало ясно, что лодкой управляет и командует не человек по имени Тероро, а сам бог Таароа. И вот, наконец, ближе к вечеру седьмого дня красноглазая Теура обратила внимание на очередное знамение. С левой стороны к каноэ подплыла группа из пяти дельфинов. Само число пять считалось благоприятным, но после визита дельфинов в небе появился альбатрос. Эти существа, по всем поверьям принадлежавшие Таароа, явились сюда, чтобы отпраздновать вместе с людьми благополучное избавление каноэ от бури. Однако прежде чем Теура успела разбудить мужчин и рассказать им о своих наблюдениях, свершилось еще одно знаменательное чудесное событие. Недалеко от каноэ появилась акула и некоторое время лениво следовала за судном, будто пытаясь привлечь внимание Теуры. Когда же старуха заметила рыбу, ее сердце переполнилось радостью, поскольку это могучее голубое морское животное уже долгое время считалось ее собственным богом. И вот теперь, пока все остальные были заняты своими делами, не замечая ничего вокруг, рыба спокойно плыла у левого борта, приподняв голубую голову над водой.

Вы заблудились, Теура? - тихо поинтересовалась акула.

Да, Мано, - так же негромко ответила женщина. - Мы заблудились.

Вы ищите путь к Нуку-Хива? - продолжалаакула.

Да. Я уже говорила, что...

Вам не суждено увидеть Нуку-Хива, - пророчески заявила рыбина. - Этот остров остался далеко на юге.

Что же нам теперь делать, Мано?

Сегодня ночью появятся звезды, Теура, - ужешепотом заговорила акула. Все те звезды, которые вам нужны.

Полностью удовлетворенная такими ответами, старая женщина закрыла усталые глаза.

Я ждала тебя много дней, - нежно произнеслаона. - Но я не чувствую, что мы заблудились настолько, что должны погибнуть. Мано, я всегда знала, что ты неустанно наблюдаешь за нами.

Я следовал за вами, - подтвердил Мано. -Мужчины на каноэ проявили достаточно мужества,Теура, раз до сих пор не опустили паруса.

Теура вновь открыла глаза и улыбнулась акуле.

Мне стыдно признаться в том, что я-то как разбыла против этого.

Мы все можем совершать ошибки, - утешилоее голубое морское существо, но вы находитесь направильном пути. Впрочем, вы вскоре сами в этомубедитесь, как только в небе появятся звезды. -И, произнеся эти обнадеживающие слова, Мано поплыл прочь.

Акула! - тут же выкрикнул один из гребцов. -Скажи, Теура, это хороший знак?

Таматоа, - обратилась старая женщина к королю, - сегодня ночью появятся звезды. - Когдаона говорила это, над каноэ пролетели две береговыептицы с коричневыми кончиками крыльев, целеустремленно направляясь к югу. Увидев их, Таматоазабеспокоился.

Уж не означает ли это, что земля, которую мыищем, осталась на юге?

Мы никогда не увидим Нуку-Хива, Таматоа,но мы находимся на верном пути к своей конечнойцели.

Ты уверена в этом?

Ты сам убедишься в этом, как только появятся звезды.

* * *

С каким нетерпением и волнением ждали наступления сумерек Тупуна и Тероро! Они понимали, что когда над горизонтом, в восточной стороне, появятся Семь Небесных Очей, курс лодки станет неоспоримым. И когда, наконец, долгожданное созвездие засверкает на небе, мореплаватели в тот же момент узнают, где же находится недосягаемый Нуку-Хива. Время шло, и напряжение ожидания все усиливалось.

Как и предсказывала Теура, ближе к вечеру облака рассеялись, и даже ненадолго выглянуло солнце. Когда оно опустилось, приятное возбуждение охватило всю лодку, поскольку вслед за солнцем в небе появилась яркая вечерняя звезда, видимая даже на закате. Вскоре ей составила компанию вторая блуждающая звезда, не уступающая первой по яркости, и подобно двум богам, от которых зависела судьба каноэ, обе звезды начали торжественный поход к самому краю океана, где они и исчезли в своих небесных жилищах.

На лодке старый Тупуна призвал всех путешественников соблюдать тишину, а затем откинул назад седую голову и начал молитву.

- О великий Тэйн! Мы были настолько увлечены бурей, которую послал нам твой брат Таароа, что, возможно, не вспоминали о тебе так часто, как должны были бы. Прости нас, о великодушный Тэйн, потому что нам приходилось отчаянно бороться, дабы спасти свои жизни. Теперь же небеса успокоились, и мы вспомнили о твоей вездесущей доброте. Мы просим тебя смилостивиться над нами. О великий Тэйн, освети небеса так, чтобы они стали видны нам. О великий Тэйн, укажи нам верный путь!

И все принялись молиться Тэйну, ощущая, как на каждого с небес нисходит божественное великодушие.

Затем, когда темнота окутала успокоившийся и тихо вздымающийся океан, а ветер стих, и величавые паруса сникли, там, наверху, начали появляться звезды. Сначала это были яркие золотистые созвездия юга, такие знакомые теплые маяки, указывающие путь на Таити, а за ними вспыхнули и голубые северные звезды, искрящиеся на своих неизменных местах и соперничающие по яркости с четвертью поднявшейся луны. Как только каждая звезда окончательно заняла свое место, почитатели небесных тел, находившиеся на каноэ, радостно приветствовали их бурными выкриками. Наконец-то к путешественникам вернулась уверенность, которой им так не хватало все последние дни.

Правда, самые главные звезды еще не поднялись, поэтому, помимо восторга, мужчин еще одолевали и вопросы, которые, вполне естественно, всегда тревожат тех, кто решился отправиться в море: "А что если мы уплыли так далеко, что попали под незнакомые небеса? Что, если Семь Небесных Очей здесь вообще не видны?" Но вскоре медленно и как-то не слишком уверенно потому что это созвездие не входило в число самых ярких - показалась на небосводе священная группа звезд, причем именно на том самом месте, где ей и полагалось находиться, выбравшись точно из своего небесного убежища.

- Смотрите! Семь Небесных Очей снова с нами! -воскликнул Тупуна, и король поднял голову, чтобыпомолиться небесным хранителям, центру вселенной, вокруг которого выстраивался весь мир.

После этого звездочеты собрались вместе, чтобы обсудить все то, что им довелось наблюдать на небе. Выяснилось, что ветер, как ни странно, с завидным постоянством все это время дул именно с запада. Но, скорее всего, на движение каноэ повлияло, как предположила Теура, определенное морское течение, поскольку Семь Небесных Очей появились все же намного выше, чем их привыкли видеть мореходы в тех случаях, если нужно было вести судно на Нуку-Хива. Правда, сказать, насколько серьезно отнесло в сторону "Ждущего" это течение, было пока невозможно: оставалось только ждать, когда в небе засияют звезды Трое-в-Один-Ряд, а до этого оставалось еще часа два.

Итак, все ждали появления этих звезд, и когда, наконец, они возникли на небе, всем стало совершенно очевидно, что судно заплыло гораздо дальше намеченной точки. Нуку-Хива оставался где-то позади, а путешественники находились в совершенно не известном им море. Выходило так, что запасы воды и продовольствия им пополнить уже никак не удавалось. И тогда троица знатоков небесных светил отправилась со своими наблюдениями и выводами к королю.

- Буря увела нас вперед даже еще быстрей, чемпредполагал Тероро!

Король не мог скрыть своего разочарования.

- Значит, мы окончательно заблудились?Вперед выступил дядюшка Тупуна:

Мы уплыли далеко от Нуку-Хива, и известныхнам островов больше поблизости нет.

Так, значит, мы все-таки заблудились? - неотступал король.

- Нет, мой племянник, - осторожно произнесТупуна. - Правда то, что нас унесло в дальниекрая, но эти места находятся по нашему курсу. Мыищем земли, которые лежат под Семью НебеснымиОчами, а сегодня мы подошли к ним ближе, чеммогли даже предположить. Если мы будем экономить еду...

Хотя сам Таматоа дал разрешение поднять паруса и, таким образом, уже знал о том, что судно может миновать Нуку-Хива, все же он тайно надеялся на то, что они каким-то образом все-таки натолкнутся на этот остров. Не исключал он и того, что, отправившись за пополнением запасов, люди могли посчитать эту землю вполне пригодной для жилья и - кто знает? - они могли бы остаться на Нуку-Хива и построить там себе жилища. Теперь же король понял, что им предстоит плыть до победного конца, и ему стало немного не по себе.

- Давайте все же изменим курс и отыщем Нуку-Хива, - предложил он.

Тероро промолчал. Сейчас он рассчитывал на то, что старый Тупуна сможет найти аргументы, чтобы переубедить короля. И старик твердо произнес:

- Нет, мы находимся сейчас на верном пути.Тупуна вспомнил ту единственную песню из тех,

что касались усилий мореходов в поисках северной земли. Он нараспев продекламировал:

- Веди каноэ по ветру, пока он не прекратится.Затем поверни туда, где море мертво от безветрия.Туда, где кости гниют от жары. Греби же к новойзвезде, а когда поднимется ветер, тот, что приходитс востока, направь свое судно на запад, пока не найдешь ты ту землю. Землю, хранимую Семью Небесными Очами.

Король и сам неплохо разбирался в звездах. Сейчас он указал на север и спросил:

Значит, земля, которую мы ищем, находится втой стороне?

Да, - подтвердил Тупуна.

Но нам нужно будет плыть вон туда? - И онуказал на восток, куда их лениво влек почти затихший ветер.

-Да.

Этот курс показался королю исключительно неправдоподобным. Как же можно доплыть до желанной земли, если удаляешься от нее? И Таматоа недовольно воскликнул:

- Мы можем быть уверенными в том, что не ошибаемся и идем по правильному пути?

Нет, - вынужден был сознаться старик. -Сейчас мы ни в чем не можем быть уверены.

Тогда почему?

Потому что единственное указание, котороемы имеем, велит нам действовать именно так.

Король, никогда не забывающий о том, что он несет ответственность за жизни пятидесяти семи человек, схватил Тупуну за плечи и напрямик спросил его:

- Что ты сам думаешь по поводу той самой земли, которая, по слухам, должна находиться под Семью Небесными Очами?

Старик ответил ему:

Я знаю, что многие каноэ побывали там. Некоторых увлекали за собой бури, другие бежали изродных мест, подобно нам, но никто из них так и невернулся. Достигли ли земли эти лодки или нет, намнеизвестно. Но какой-то мудрый человек, обладавший даром предвидения, все же сочинил эту песнь.

Тогда получается, что нашим путеводителемявляется лишь мечта? удивился Таматоа.

Да, - кивнул старый жрец.

Но отчаянию и унынию не было суждено восторжествовать на каноэ. Появление звезд после столь долгого перерыва вызвало радостное возбуждение и у гребцов, и среди женщин. Даже сейчас, пока звездочеты собирались на совет и обсуждали положение дел, Па, человек с лицом, напоминавшим акулью морду, на время передал свое весло товарищу, а в то же время снял кусок тапы, прикрывавший его плечи, и быстро замотал себе голову. Теперь, двигаясь подобно неуклюжему толстяку, он принялся нелепо прыгать по палубе, то и дело выкрикивая:

Кто я? Кто я?

Да это же безголовый король Бора-Бора! - рассмеялся Мато.

Вы только посмотрите на толстяка Татая! Онхотел стать нашим королем, а у самого головы нет!

После этого, не переставая смешить людей, Па изобразил коронацию "будущего" безголового короля. Гребцы оставили свои весла и принялись выбивать барабанную дробь, стуча ладонями по доскам, а какая-то женщина раздобыла самый настоящий маленький барабан с металлическим звуком, и началось безумное веселье.

Что это за танец? - поинтересовался Таматоа.

Никогда не видел раньше ничего подобного, -вынужден был признаться Тупуна.

Может быть, ты нам объяснишь, что он пытается изобразить? - попросил король Тероро.

- Да, - неохотно начал младший брат. - Пасейчас показывает... Ну, в общем... После того какмы уехали с Гавайки, до нас ДОПЕЛИ слухи, будто толстяка Татая хотят сделать королем.

Таматоа еще раз внимательно вгляделся в "безголового" танцора и спросил:

- Значит, ты тайком пробрался на Гавайки, захватив с собой своих верных...

-Да.

Ив результате Татай остался без головы.

Ну, да. Понимаешь, мы почувствовали...

Но ты ведь ставил под угрозу все наше путешествие. Ты это понимал?

- Такая возможность, конечно, существовала,но мы подумали, что люди из деревни Татая не смогут очень быстро оправиться и приплыть на Бора-Бора.

Почему?

Ну, когда мы отплывали, деревни уже не существовало.

В свете луны король Таматоа некоторое время молча смотрел на своего отчаянного брата. Ему хотелось многое сказать сейчас этому молодому человеку, но знакомый звук древних барабанов изгнал из его головы способность рассуждать логично. Поэтому, неожиданно прыгнув в сторону, король ринулся к тому месту, где кружился Па, и сам присоединился к ритуальному танцу королей Бора-Бора. Как расшалившийся мальчик, он кривлялся и вертелся, выкрикивая какие-то неприличные слова, а под конец сорвал тапу с Па и, накинув ее на свою голову, сам стал исполнять пляску безголового короля с Гавайки. Когда звуки, имитирующие барабанную дробь, достигли наивысшего темпа, он сбросил с себя ткань и, выпрямившись во весь рост, вдохнул полную грудь ночного прохладного воздуха и возликовал:

- Мы не уплыли с острова как трусы! Я, король,сам боялся нанести удар этим зловонным червям,этим омерзительным мордам, этим тухлым рыбинамв их вонючей лагуне! Я боялся, что это поставит подугрозу все наше путешествие. Но вот Па, стоящий здесь перед вами, не испугался. И Мато тоже не испугался. И мой брат... - Король бросил взгляд, полный искренней благодарности, в сторону кормы, туда, где сейчас в темноте стоял Тероро. Но Таматоа не смог закончить фразу. С какой-то неудержимой демонической энергией он принялся исполнять победный танец, воскликнув при этом: - Я танцую в честь храбрецов! Давайте же отпразднуем вашу победу, потому что не было у нас такого праздника! - И он тут же приказал выдать каждому дополнительную порцию пищи и вволю воды. Кроме того, были принесены настоящие барабаны для славной пирушки.

Как дети, позабыв о восходе, они веселились всю ночь напролет, они опьянели от смеха и, не заботясь о будущем, с удовольствием расходовали драгоценную еду, которую следовало бы поберечь. Это была дикая, восхитительная ночь, посвященная победителям, и через каждые полчаса кто-нибудь неизменно выкрикивал:

- Па! Покажи еще раз безголового короля!

И сразу же один за другим, в грубом, первобытном экстазе, гребцы поднимались и вспоминали самые грязные ругательства, принятые на острове, оскорбляя побежденных.

От Гавайки несет протухшим мясом!

На Гавайки не люди, а мусор, и им нравитсябыть опозоренными!

Толстяк Татай трепещет в страхе! У него дажеволосы на голове шевелятся! Он уползает в ужасе ипрячется от людей, как курица!

Все воины Гавайки - только пена, которая исчезает! Этим соплякам только играть в шарики изгрязи!

Тероро, поддавшись всеобщему разгулу, в запале закричал:

- Татай - трусливый щенок, кусок навоза!Когда его голос зазвенел на ветру, Тероро случайно

бросил взгляд туда, где, сжавшись у мачт, рыдала его красавица-жена, слушая, как все вокруг оскорбляют ее отца. Но затем к ней из левого корпуса перебрался Мато и тихонько дотронулся до руки несчастной девушки:

- Так всегда поступают те, кто одержал победу.Ты должна простить нас.

Откуда-то из задних рядов послышались новые ругательства, и барабаны снова застучали в бешеном темпе.

Разумеется, при дождливом рассвете король Таматоа, немного остыв от празднества, прикинул, во что ему обошлась эта ночь, и подумал про себя: "Какие же мы все-таки, в сущности, дети! Сначала мы понимаем, что заблудились в океане, а через полчаса беспечно съедаем продукты, которых нам бы хватило на неделю пути". Раскаявшись, он тут же отдал суровый приказ отныне строжайше экономить еду и воду. "Даже если у нас пока что много воды, - предупредил он, - каждый имеет право выпивать только одну чашку в день".

* * *

Итак, оставив бурю позади, с сердцами, переполненными гордостью и торжеством, путешественники поплыли на восток. Миновала девятая ночь их пути, и десятая, и пятнадцатая. Их быстрое каноэ, самое проворное и вместительное, которое когда-либо бороздило воды океана, в среднем делало двести миль в сутки, то есть более восьми миль в час. И так продолжалось день за днем. Они проплыли большую часть пути до тех земель, где ацтеки сооружали свои грандиозные храмы, и были на подходе к тем берегам северной стороны, где чаиенны и апачи вовсе ничего не возводили. В том направлении, куда они плыли сейчас, они не должны были встретить ни единого острова, разве что только сам континент. Правда, прежде чем это произошло бы, они, разумеется, все погибли бы от голода, жажды и всеобщей подавленности. Но пока что они продолжали свой путь в полном соответствии с планами Тероро. Каждый день на восходе их охватывал страх, и каждую ночь они радовались, завидев звезды, которые говорили им о продвижении судна. День для этих людей был врагом, ибо каждый час они напоминали себе о своем полном одиночестве в океане, и в душе каждого таилась неуверенность в благополучном исходе этого путешествия. Однако ночь неизменно приносила утешение и успокоение. Звезды наполняли их сердца надеждой, равно как и луна, то убывающая, то прибывающая, и дальние крики невидимых птиц. Каким же великим и значимым казалось завершение каждого дня, когда непостоянное светило скрывалось за горизонтом, а вместо него на западе возникала вечерняя звезда вместе со своей блуждающей спутницей. Как торжественно и величественно было появление в бесконечном небе Семи Очей, которые будто всматривались в путешественников и своим сиянием пытались передать им послание: "Вы подплываете все ближе и ближе к той самой земле, которую мы храним". Как прекрасны, какие обнадеживающие были эти ночи!

Когда каноэ взяло курс на восток, а буря прекратилась, и ветер утих, ежедневные обязанности путешественников стали более четко разграниченными. На восходе солнца шестеро рабов прекращали вы

черпывать воду и приступали к уборке судна. Те, кому был поручен уход за животными, совершали утренний обход и задавали корм своим подопечным. При этом свиньям и собакам доставалась только что выловленная рыба. К этому добавлялся давленый батат и та вода, которая скапливалась с ночи в складках парусов. Кур кормили сушеными кокосами и мелкой рыбешкой, которую птицы клевали с большим удовольствием. Если же случалось так, что у кого-то из животных утром отсутствовал аппетит, из щелей между тюками тотчас выпрыгивала тощая темная тварь, невидимая для рабов, и уносила еду прочь. Как при любом морском странствии, на лодке присутствовали крысы. И в том случае, если бы путешествие оказалось неудачным, эти создания умерли бы последними... поскольку поддерживали бы свое существование, поедая всех тех, кто не выдержал и расстался с жизнью.

После того как в травяном домике просыпались женщины, туда заходили рабыни. Они выносили помои и выполняли другую работу по уборке помещения. В частности, особенно чистым держали тот отгороженный тапой угол домика, куда переходили женщины, страдающие своей женской болезнью. По законам острова под страхом смерти запрещалось любое общение между мужчиной и женщиной в такие дни.

В общем же, все те запреты, которые строго соблюдались на суше, здесь, на переполненном людьми каноэ, были немного смягчены. Например, если бы на острове кто-нибудь из гребцов осмелился подойти так близко к королю, как это часто приходилось делать сейчас, или же наступил бы на его тень, или даже тень его одежды, его тотчас бы казнили. Но теперь, в каноэ, это табу было упразднено. Иногда случалось даже так, что при передвижении короля некоторым мужчинам приходилось касаться его. Они привычно отдергивали руки, как обреченные на смерть, но сам Таматоа быстро привык к этому и не воспринимал чужое прикосновение как личное оскорбление.

Запреты, касавшиеся принятия пищи, также нельзя было соблюдать в данных условиях, потому что на борту не нашлось человека такого положения, который, согласно традициям острова, имел бы право готовить пищу для короля. Также не принимал участия в путешествии человек, специально приставленный следить за горшком короля. Вместо этого королевские отходы выбрасывал в море простой раб, который, правда, сам был перепуган до смерти тем, что ему поручили такое ответственное занятие. В обычное время, на острове, продукты жизнедеятельности королевской особы тайно закапывались ночью в специальной освященной рощице, чтобы враги не могли выследить это секретное место. Иначе они могли бы воспользоваться своими знаниями и при помощи особых заклинаний наслать на короля смерть.

Женщины во время подобных путешествий питались крайне скудно. В основном, пища, конечно, предназначалась для мужчин, которые выполняли тяжелую работу гребцов. Свиньи и собаки также должны были получать достаточное количество еды, так как им предстояло положить начало своему роду на новой земле, и поэтому их следовало поддерживать в хорошем состоянии. А уж на долю женщин оставалось совсем мало и продуктов, и пресной воды. Вот почему при каждом удобном случае женщины сами забрасывали лески с крючками и внимательно следили за ними. Первая пойманная рыба всегда отдавалась королю и Тероро, следующая - Тупуне и его жене, еще четыре доставались гребцам, седьмая и восьмая уходила свиньям, девя

тая предназначалась собакам, десятая - курам и - увы! - крысам. Если рыба после такой дележки все еще оставалась, то ее могли забрать себе женщины.

* * *

С величайшей тщательностью отмерялись порции продуктов и выдавались путешественникам по кусочку. Правда, когда они попадали в руки страждущих, то вкус еды казался во много раз лучше. Мужчина получал свой тоненький брусочек жесткого и кисловатого плода хлебного дерева и, медленно пережевывая его, вспоминал о тех беззаботных годах, когда он попусту тратил свое время, устраивая ни к чему не обязывающие праздники. А сколько таких вот плодов хлебного дерева, свежих и сладких, было просто выкинуто на съедение животным! Но самая вкусная еда, которая доставляла наибольшее удовольствие, любимое кушанье всех островитян, приходилась на долю путешественников только тогда, когда король приказывал откупорить несколько цилиндров бамбука, где хранился сушеный пой. Затем темно-сиреневый крахмалистый продукт выдавался каждому гребцу, и когда лакомство начинало таять и склеиваться во рту, мужчины улыбались от наслаждения.

Но вскоре запасы поя иссякли, да и связки высушенных плодов хлебного дерева тоже уменьшились. Прекратились дожди, и королю пришлось снова урезать пайки. Теперь члены команды получали по пригоршне твердой пищи и по две порции воды в день. Рабам и женщинам полагалась половина этой нормы. И если рыбакам не везло с пеламидой, а в складках парусов не скапливалась вода, то, можно сказать, путешественники существовали на минимальном рационе пищи и воды, необходимом для выживания.

В самом начале этого засушливого периода путешествия король и Тероро сделали открытие, мучительное и обезоруживающее, которое в свое время точно так же совершали и другие мореходы. Состояло оно в следующем. Когда у человека пересыхает язык, а кожа обгорает от жары, когда весь организм просит воды, неожиданные дожди и шквальные ветры, несущие ливни, проходят всего в миле слева или справа от судна. Невероятное количество пресной воды бесцельно сбрасывается в море, но вы не можете достать ее. И бессмысленно стараться грести и достичь того места, где проливается дождь, потому что как только каноэ доберется туда, тучи успеют отодвинуться, оставляя вас с еще большим желанием напиться свежей воды. Даже такому опытному мореходу, как Тероро, оказались неподвластны эти капризы ветра и дождей, и ему никак не удавалось перехватить их. Приходилось продолжать упрямо двигаться вперед, чувствуя, как спекаются и сохнут губы, а глаза в это время вынуждены не обращать внимания на проходящий рядом живительный, но недоступный поток влаги. Оставалось только молиться и надеяться на то, что если следовать по курсу, как это и положено настоящим мореплавателям, то рано или поздно ветер и ливень сами настигнут вас.

Во время столь длительного и сложного путешествия, как это, все половые контакты были, разумеется, запрещены. Но это не мешало королю частенько заглядываться на свою красавицу-жену Натабу. Старик Тупуна заботился о том, чтобы его супруге доставалась часть его собственной порции еды. А в середине дня Техани обычно окунала длинную полоску талы в морскую воду, отжимала ее и прикладывала влажную прохладную ткань к телу спящего мужа. Ночью же, когда в небе появлялись звезды, после того как уста

навливался курс каноэ, Тероро нередко присаживался рядом с девушкой, которая тут же оживала, и вел с ней беседы о далеком Гавайки. Иногда он рассказывал ей о своем детстве, и хотя ей нечего было поведать ему в ответ, оба супруга постепенно научились уважать и ценить друг друга.

Но самые занятные мысли сейчас роились в головах двенадцати никому не принадлежащих женщин и тридцати четырех пока что еще ничьих мужчин. Наверное, словосочетание "никому не принадлежащих" было не совсем справедливым определением по отношению к женщинам, поскольку на Бора-Бора некоторые из них являлись женами вполне определенных мужей. Однако в таком путешествии всем становилось понятно, что после того, как новая земля будет найдена, каждая женщина должна будет принять в семью двух или трех дополнительных мужей, которым не достанутся жены. И никому такое положение дел не казалось странным или неприемлемым. Поэтому во время столь долгого пути мужчины, не имевшие жен, начали осторожно проводить следующую тактику: они заводили близкую дружбу с женатыми мужчинами, формируя подходящее и совместимое сообщество из трех-четырех мужчин, которые могли бы впоследствии делить одну жену. Другие старались поближе познакомиться с незамужними женщинами, чтобы определить, какая из них больше бы подошла в дальнейшей жизни, если учитывать, что мужей у нее в любом случае будет несколько. Не прошло и половины месяца со дня отплытия каноэ, как подобные союзы уже начали выкристаллизовываться. И хотя никто из путешественников ничего конкретного не говорил и не предлагал, уже становилось ясно, что именно эта женщина и вот эти трое мужчин выстроят дом и будут все вместе воспитывать общих детей. Или: вот эти муж и жена примут в свою семью двух друзей мужа, чтобы в их семье восторжествовала любовь и гармония, и население острова при этом увеличивалось. Кроме того, все отлично понимали, что пока женщина не достигнет возраста, когда уже не сможет рожать, она будет постоянно ходить беременной. То же самое, разумеется, касалось свиноматок и сук, поскольку главной задачей перед всеми представительницами женского пола было населить пустующую новую землю.

На одиннадцатую ночь произошло событие, столь важное для людей, которые привыкли жить по законам звезд, что оно казалось несравнимым ни с чем. Это был эмоциональный взрыв небывалой силы, намного превосходящий, например, случай с расправой над Оро.

В то время как "Ждущий Западного Ветра" уверенно продвигался к северу, звездочетам стало совершенно очевидно, что им придется навсегда расстаться со многими знакомыми и столь милыми глазу созвездиями, которые располагались ниже той группы звезд, которую позднее астрономы назовут Южным Крестом. С горечью в сердце, а иногда и со слезами на глазах Тупуна провожал те звезды, которые он так любил, еще будучи мальчиком, наблюдая за тем, как они скрываются в своем небесном жилище, там, откуда больше для старика уже никогда не появятся. Целые созвездия словно смывались волнами океана, чтобы больше уже никогда не порадовать своим блеском путешественников.

Но даже если подобные события вызывали грусть и сожаление, никто особенно не тревожился, поскольку жители Бора-Бора неплохо разбира

лись в поведении звезд. Из их тщательных наблюдений следовало, что год состоит из 365 дней, но для того, чтобы времена года были четко выражены, иногда требовалось добавлять в год по одному дню. Ритуальная жизнь острова была устроена в соответствии с лунными месяцами длиной в двадцать девять с половиной дней каждый. Островитянам было довольно легко составить календарь, однако их система из двенадцати месяцев все же базировалась на поведении солнца, что оказалось более правильным подходом. Эти люди умели с точностью предсказать появление и движение блуждающих звезд, а мимолетный взгляд на луну тут же говорил им о том, в какой фазе находится это ночное светило. Кроме того, каждая ночь в лунном месяце имела свое имя, в зависимости от того, прибывала луна или убывала. А такие знатоки, как Тупуна и Тероро, просчитывая дни на полгода вперед, могли определять, в каком именно созвездии находилось в данный день солнце. Поэтому они знали, что, уплывая на север, им придется распрощаться со многими знакомыми созвездиями. И, наоборот, они предвкушали радостную встречу с новыми, ранее неведомыми звездами. Но, тем не менее, несмотря на всю мудрость этих ученых мужей, они не были подготовлены к тому, с чем им пришлось столкнуться на одиннадцатую ночь путешествия.

Установив новый курс, они внимательно изучали северные небеса, и вдруг старик обратил внимание на мерцающую над волнами новую звезду. Она не отличалась такой яркостью, которой славятся бесчисленные звезды-маяки в южном полушарии. Путешественники уже с сожалением отметили, что северные звезды не могли состязаться в яркости с южными. Но, тем не менее, эта новая звезда на небосводе вызвала у Тупуны немалый интерес.

- Посмотри, она расположилась по прямой линии с двумя звездами из созвездия Птицы с ДлиннойШеей, - отметил старик, имея в виду те самые небесные светила, которые в других местах было принято называть Большой Медведицей.

Поначалу Тероро никак не мог понять, о чем говорит Тупуна, потому что звезда плясала у самого горизонта, то видимая над волнами, то снова заслоняемая ими. Но вот он заметил ее, яркую и холодную, расположившуюся на пустом местечке неба. Как опытный мореплаватель, молодой вождь тут же заявил:

По такой звезде будет легко вести судно, когдаона поднимется немного повыше.

Теперь давай внимательно следить за ней, -предложил Тупуна, - и через несколько ночей мыбудем точно знать, где находится ее небесное жилище.

Таким образом, всю двенадцатую ночь путешествия оба мужчины изучали поведение этого нового небесного указателя. Однако когда пришло время восхода, каждый из них боялся рассказать другому о том, к чему привели эти наблюдения, ибо и Тероро, и Тупуна узнали о звезде нечто такое, о чем было страшно говорить вслух. В течение последних минут темноты оба звездочета смотрели на новый сверкающий маяк с мрачным предчувствием, граничащим с паникой, и когда, наконец, дневной свет прервал их вахту, оба тревожно облизнули пересохшие губы и отправились спать, прекрасно сознавая, что теперь-то уснуть они уже не смогут.

Но еще до наступления полудня оба мужчины снова встретились на палубе, чтобы продолжить свое наблюдение за небесами:

- Звезд не будет видно еще долгое время, - осторожно начал Тупуна.

- А я смотрю за солнцем, - солгал Тероро. Когдаже Техани принесла ему положенную порцию воды иласково улыбнулась, стоя у мачты Тэйн, ее муж былнастолько захвачен своими мыслями, что даже неудосужился ответить на эту приветливую улыбку.Немного постояв, разочарованная Техани была вынуждена удалиться к другим женщинам на корму.

В шесть часов вечера, достаточно быстро, без излишней медлительности, которую солнце проявляло на Бора-Бора, дневное светило ушло за горизонт, и на небосводе стали появляться звезды. Мужчины увидели такие милые сердцу Семь Небесных Очей, благословляющих каноэ, чуть позже - Троих-в-Один-Ряд, теперь находящихся ближе к югу, и очень яркие звезды Таити. Но все внимание их было приковано к той странной новой звезде. В течение девяти часов два звездочета внимательнейшим образом следили за ней, боясь признаться в том страшном заключении, к которому пришли уже оба. Но когда, проверив и перепроверив всеми известными способами свою пугающую догадку, они поняли, что сомнений быть уже не может, им пришлось поделиться друг с другом своими выводами. Первым заговорил Тупуна:

Эта звезда не перемещается по небу.

Новая звезда стоит на одном месте, - согласился Тероро.

Эта фраза была использована в новом значении. Раньше дядя и племянник часто обсуждали различные яркие звезды, которые входили в созвездие, а затем покидали его, как поступает девушка в танце, входя в круг, а затем выходя из него. Эти звезды они противопоставляли другим, которые предпочитали держаться одного места, однако оба знатока понимали, что в более широком смысле и эти звезды, разумеется, тоже перемещались по небу, поднимаясь из своего особого места на востоке, а затем исчезая снова в своей особой точке - на западе. Некоторые звезды, которые перемещались в области Южного Креста, очень быстро совершали свой переход, а встречались и такие небесные светила, которые вообще никогда не скрывались за горизонтом. Но, тем не менее, все они перемещались по небосводу. Новая же звезда упрямо оставалась на своем месте.

Нам лучше посоветоваться с королем, - предложил Тупуна, но когда они двинулись к корме, тообнаружили, что Таматоа спит, а ни один мужчинане осмелился бы неожиданно разбудить другого,иначе дух спящего, путешествующий в это время повселенной, не успел бы вовремя вернуться в тело,войдя в него через уголок глаза. А человек без духастановился сумасшедшим. Однако Таматоа не торопился просыпаться, и его дядюшка начал нервничать, едва удерживая в себе зловещие новости о необычной звезде.

Ты не мог бы кашлянуть? - попросил он Теро-ро. Молодой вождь повиновался, однако его действия никаких результатов не принесли.

Как бы дать ему понять, что мы ждем его пробуждения? - все больше раздражался Тупуна. Онвышел из травяного домика, взял весло и принялсястучать им о борт каноэ. Король же, как и подобаетвсякому капитану, насторожился, услышав странный звук на своем судне, перекатился с боку на бок ипрочистил горло. Одним словом, дал своему странствующему духу достаточно времени, чтобы тот успелзабраться назад в тело через уголок глаза.

Что происходит?

Мы столкнулись с предзнаменованием удивительной и устрашающей важности, - зашептал Тупуна. Вдвоем с Тероро они указали королю на новуюзвезду, добавив при этом: - Она не передвигается.

Возбужденная троица продолжала наблюдать за звездой еще в течение часа, после чего единогласно было решено позвать на совет Теуру.

- Тэйн установил на небосводе звезду, котораяне передвигается. Что бы это могло означать?

Старая женщина попросила разрешения самой понаблюдать за странным явлением хотя бы час, по истечении которого вынуждена была согласиться с мужчинами. Звезда действительно не передвигалась в небе. Но вот только как следовало интерпретировать данный феномен?

Тэйн является хранителем звезд. Если он переднашими глазами разместил такое чудо, вероятно, онжелает разговаривать с нами.

И что же он пытается нам передать таким необычным способом? заволновался король.

Мне раньше не доводилось видеть ничего подобного, - уклончиво ответила пожилая женщина.

Не может ли это означать, что Тэйн задумалпоставить перед нами преграду, такую же неподвижную и неодолимую? - не отступал Таматоа,ведь именно он отвечал за то, чтобы путешествие непротиворечило воле богов. Если остальным былодозволено, в виде исключения, неправильно толковать различные приметы, то это никоим образом неполагалось королю.

Похоже, что ты прав, - кивнула Теура. - Иначе зачем бы эта звезда застыла в небе, как скала?

Недобрые предчувствия охватили всех четверых. Ведь это означало лишь следующее: если уж Тэйн оказался против морского путешествия, то всем его участникам было суждено погибнуть. Разговоров о том, чтобы повернуть назад, уже и быть не могло.

- И все же, - неожиданно вспомнил Тупуна, -в той песне говорится, что когда стихнет западныйветер, следует грести по тихому морю в направлении новой звезды. Уж не эту ли звезду имели в виду неизвестные мореходы? Ту, которая застыла на месте с тем, чтобы на нее было легче ориентироваться?

Некоторое время звездочеты обсуждали такую возможность, а под конец даже пришли к выводу, что теперь у них появилось новое преимущество. Итак, было решено в течение всего дня двигаться, согласуясь с тем курсом, который им задал западный ветер, а при наступлении сумерек снова собраться вместе, чтобы обсудить дальнейший план передвижения, взвесив все приметы и знамения. Все четверо разошлись по своим местам, и каждый занялся надлежащим ему делом. Только Тероро остаток ночи, заняв позицию на носу, пристально всматривался в новую звезду, и в его мозгу постепенно формировалась совершенно необыкновенная мысль. Сначала она казалась расплывчатой и неясной, а потом будто барабаном застучала в голове все громче и громче.

И он начал медленно рассуждать вслух.

- Если эта новая звезда имеет свое определенное установленное место... А что, если предположить, что она так и висит на одном и том же месте ночь за ночью... Тогда можно сделать вывод, что все остальные звезды каким-то образом располагаются относительно этой неподвижной звезды... - Тут он потерял нить своей ошеломляющей идеи и начал заново: - Если эта звезда не передвигается по небу, она должна располагаться на определенном расстоянии от горизонта... Нет, это неверно. Я, наверное, хотел сказать, что, например, для каждого острова эта звезда находится на вполне определенном расстоянии... Начнем, допустим, с Таити. Мы точно знаем, какие звезды зависают непосредственно над Таити в каждый час каждой ночи года. Ну, а если эта неподвижная звезда...

И снова ему так и не удалось собрать воедино все нити своих рассуждений. Однако Тероро чувствовал, что сейчас он должен постичь что-то очень важное, что великий замысел богов вот-вот откроется ему, поэтому молодой вождь обнял одной рукой мачту по имени Тэйн и попытался полностью сосредоточиться исключительно на этой новой звезде.

- Если она находится на своем месте все время,значит, каждый остров можно рассматривать относительно этого местоположения. Таким образом, получается, что если ты смог определить высоту этойзвезды, ты уже можешь точно сказать, сколько тебепридется плыть на юг или на север, чтобы добратьсядо своего родного острова. Значит, если ты видишьэту звезду, то и знаешь путь домой! Ты уже никогдане заблудишься!

Неожиданно, с удивительной ясностью, Тероро увидел систему мореходства в новом свете, благодаря чудесному дару Тэйна, звезде, не изменяющей своего места. Он подумал: "Для моряков этих мест морское путешествие, наверное, представляет собой одно удовольствие!" Потому что он понял, что у северных моряков было нечто ценное, чего так недоставало южным мореплавателям: звезда, способная в любое время, при одном только взгляде на нее, рассказать о местонахождении судна.

- На небесах существует постоянная звезда, неизменяющая своего положения, - радостно выкрикнул Тероро, ни к кому конкретно не обращаясь.Теперь я смогу путешествовать под этими небесами совершенно свободно!

Он с восхищением посмотрел на запад, туда, откуда ему перед самым рассветом все еще приветливо поблескивали Семь Небесных Очей, и прошептал им:

- Земля, куда вы нас ведете, должна быть великолепной, раз она находится в океане, где царит такой порядок, и под небесами, где существует такая замечательная звезда.

И все оставшиеся дни их путешествия, наполненные неуверенностью, а подчас и отчаянием, Тероро был единственным человеком на всем судне, не испытывавшим и тени страха. Он был уверен в успехе. Он был твердо убежден в том, что Тэйн не случайно поместил в небесах эту звезду. Он это сделал намеренно, и Тероро стал понятен смысл, заложенный богом в это великолепное ночное светило. До сих пор ни один житель Бора-Бора не мог бы сказать, что Тероро заслуженно носит имя, означающее "Ум". Конечно же, вряд ли молодой вождь со временем смог бы стать таким же мудрым жрецом, как, например, его дядюшка Тупуна. И все сожалели об этом, поскольку людям требовались новые жрецы. Не разбирался Тероро и в политике, подобно своему старшему брату, но зато в ту памятную ночь ему удалось то, что было недоступно его товарищам. Он смог внимательно изучить небесный феномен и, логически продумав значение его появления, сделать необходимые выводы, в корне меняющие всю концепцию мореплавания. То, что постиг тогда Тероро, впоследствии было использовано и другими мореплавателями для определения местонахождения всевозможных островов и своих собственных судов. Тероро ликовал, и ему хотелось петь. Как жаль, что он не был поэтом!

Однако даже вместе с радостью победы он испытал чувство пустоты, которое преследовало его вот уже много дней и, казалось, вовсе не собиралось исчезать. Когда молодой вождь, наконец, понял всю значимость сделанного им открытия, ему захотелось немедленно обсудить это событие с Марамой. Но ее не было здесь, на лодке, а говорить о подобных вещах с юной Техани не имело никакого смысла.

Ибо Марама сразу бы поняла, о чем идет речь, а красавица Техани, скорее всего, подняла бы глаза вверх и просто поинтересовалась: "Какая звезда?" Но удивительнее всего было то, что последний крик Мара-мы до сих пор звенел в ушах Тероро: "Я и есть само каноэ!" Каким-то странным образом Мараме на самом деле удалось передать лодке часть собственного духа. Именно ее суровое лицо частенько наблюдал Тероро впереди среди волн. А когда "Ждущий Западного Ветра" все же обгонял необычное видение на поверхности воды, Марама улыбалась, пропуская лодку вперед, и в эти минуты Тероро осознавал, что с ними все будет в порядке.

Итак, "Ждущий" полностью окунулся в засушливую жару экваториальной штильной полосы. Днем солнце безжалостно палило, не подавая никакой надежды на спасительный дождь, а ночью звезды беззвучно посмеивались над путешественниками. Теперь люди были лишены вида даже далеких ливней, идущих где-то в стороне. Каждый понимал, что долгожданный дождь над их судном теперь прольется нескоро.

Тероро спланировал работу гребцов так, чтобы Ма-то и Па, самые надежные и выносливые, не трудились в одно и то же время. Кроме того, он распорядился, чтобы после часовой смены в правом корпусе, когда напрягались мышцы левого плеча, мужчины менялись местами с гребцами другого корпуса, чтобы теперь нагрузка приходилось на другое плечо. При этом во время перемены мест шесть человек удалялись на отдых, а каноэ не останавливалось ни на минуту.

Время от времени за весла брались и самые крепкие женщины, правда, для них смена была укороченной и длилась всего полчаса, а на дне каждого корпуса беспрестанно трудились рабы и ремесленники, вычерпывая воду, просачивающуюся в лодку через места скрепления частей судна.

Как ни парадоксально, но во время шторма, когда пресная вода на каноэ была в изобилии, основную работу выполняли паруса. Теперь же, когда мужчинам приходилось бесконечно напрягаться и трудиться над веслами, теряя жидкость и потея, вода на борту "Ждущего" практически кончилась. Король велел строго следить за иссякающими запасами воды, но получалось так, что чем тяжелее работали гребцы, тем меньше им доставалось воды.

Больше всех, разумеется, страдали женщины, которым она вообще редко доставалась, а рабы находились на грани смерти. Нелегко приходилось и тем, кому была поручена забота о животных. Им приходилось раскрывать рты свиней и вливать внутрь живительную влагу, чтобы животные не умерли от жажды. Хотя самим им вода требовалась, может быть, даже больше. Однако, если бы умер кто-то из заботившихся о животных, то это еще можно было бы перенести, а смерть свиноматки явилась бы для путешественников настоящей катастрофой.

И все же каноэ упрямо продолжало свой путь вперед. По ночам Тероро, мучимый жаждой, с пересохшими губами, выходил на нос лодки и ставил на платформу половинку кокосового ореха, наполненную обычной морской водой. Затем он ловил в воде отражение новой звезды и, когда оно становилось видимым, молодой вождь знал, что судно движется строго по намеченному курсу.

На рассвете появлялась красноглазая Теура. Она садилась на палубе под палящими лучами солнца и начинала рассуждать о тех знаках и приметах, ко

торые ей удавалось наблюдать в ходе путешествия. Проходил час за часом, и она упрямо бормотала себе под нос: "Что же может принести нам воду?" Летящие птицы могли показать местоположение их родных островов, где можно было бы добыть воды, но птицы не появлялись в пределах видимости. "Красноватые клочковатые облака на востоке предвещают дождь", - вспоминала старуха, но таких облаков ей тоже не довелось увидеть. По ночам диск луны ярко сверкал и напоминал полированное дерево, но вокруг него по-прежнему не было кольца, предвестника бури. "Если бы только поднялся ветер, - мечтала старая женщина, - он мог бы принести шторм". Но ветер, похоже, стих навсегда. Нередко старуха начинала тихо повторять заклинание: "Восстань, восстань, большая волна из Таити. Задуй, задуй, великий ветер из Мурей". Но, наверное, в этих морях ее заклинания были бессильны что-либо изменить.

Один жаркий день сменялся другим, таким же знойным, какие не были известны ранее бывшим жителям Бора-Бора. На семнадцатый день путешествия умерла одна из женщин, не выдержав испытания жарой, и ее тело было отдано во власть Таа-роа, бога таинственных морских глубин. Мужчины, которые должны были стать ее мужьями, горько оплакивали смерть своей избранницы. Все оставшиеся в живых мечтали о дожде, вспоминая прохладные долины своего родного острова. Не удивительно поэтому, что многие из них стали падать духом и сожалеть о том, что решились отправиться в подобное путешествие.

Душные ночи сменялись ослепительными днями, и единственной жизнерадостной деталью, присутствующей на каноэ, был тот самый кокосовый орех, в скорлупе которого на воде плясала новая звезда, которую так пристально изучал Тероро. Однажды поздно ночью, когда мореход, как всегда, следил за своей звездой, он неожиданно заметил у горизонта, освещенного луной, дыхание бури. Поначалу движение казалось почти неразличимым, но оно не ускользнуло и от внимательного взгляда Мато, который тут же встрепенулся:

- Это дождь?

Поначалу Тероро ничего не ответил товарищу, а затем ночь огласил его исступленный крик:

- Дождь!

Из травяного домика наружу высыпали его обитатели. Проснулись спящие гребцы, и все принялись внимательно следить за тучами, которые теперь полностью закрыли луну. Поднялся ветер, и в свете звезд засверкала морская поверхность. Становилось понятным, что приближается серьезная буря, а не проходящий шквальный порыв. За таким штормом можно было и погнаться, и все, кто только мог заполучить весло, принялись отчаянно грести. Те, кому не хватило весел, руками помогали судну быстрей продвигаться вперед. Даже сам король, почти потерявший рассудок и отчаявшийся, выхватил из рук раба ведро, которым тот черпал воду, и тоже начал грести.

С какой страстью и рвением они работали, и как издевательски шторм ускользал от них! Весь остаток ночи каноэ летело вперед, и люди падали от жажды и изнеможения, в тщетной попытке нагнать бурю. Они так и не смогли настичь ее, и на лодку вновь обрушился ослепительный день, сначала разогнавший тучи, а потом и вовсе заставивший их рассеяться. Тогда всех на каноэ охватили тоска и уныние. Гребцы, истощившие все силы в ходе бессмысленного преследования, повалились на палубу, отдав свои тела на волю обжигающих

лучей солнца. Тероро был беспомощен что-либо предпринять, старик Тупуна уже почти простился с жизнью, а свиньи отчаянно визжали, требуя свою порцию воды.

И только король оставался способным к действиям. Он сидел на своей циновке, скрестив ноги, и не переставал молиться:

- О великий Тэйн! Ты всегда в прошлом проявлял к нам благосклонность, - льстиво добавлялон. - Ты в изобилии даровал нам и таро, и хлебные деревья. Ты заставлял наших свиней жиреть,а птиц - попадаться в силки. Я бесконечно благодарен тебе, Тэйн. Я навсегда останусь верен тебе. И япредпочитаю именно тебя всем остальным богам. -Так он продолжал в течение долгого времени, икапли пота скатывались с королевского лица, будто напоминая божеству об их тесных и взаимовыгодных отношениях в прошлом. Затем из глубиныдуши вырвалась отчаянная просьба: - О Тэйн, даруй нам дождь!

А в это время впереди, на носу лодки, красноглазая Теура услышала молитву короля и, пробравшись к нему на корму, принесла с собой не долгожданное утешение, а новые волнения, прошептав:

Это я виновата во всем, племянник.

Что же такого ты успела натворить? - прохрипел король.

За две ночи до того, как мы покинули Бора-Бора, я видела сон, но почему-то не обратила на негодостаточно внимания. Мне слышался голос, кричащий: "Теура, ты забыла обо мне!"

Что? - испугался король, хватая свою тетушку за иссохшую тонкую руку: - Мне тоже снилсятакой же сон!

Голос, который кричал о том, что его позабыли? Неужели тебе тоже снилось такое?

Не совсем, - проговорил король. - Я виделдве звезды, пытающиеся что-то отыскать в небесах,нечто такое, что я забыл забрать с собой в каноэ.

И именно поэтому ты решил все еще раз переупаковать перед самым отплытием? - изумиласьТеура.

-Да.

- Но тебе так и не удалось обнаружить, чего нехватало?

- Не удалось, - признался Таматоа. Сейчасдвое мудрых людей, от которых зависел благоприятный исход всего путешествия, сидели рядом, совершенно подавленные. - Так что же мы все-такизабыли?

Пока что ни один из них так и не смог ответить на этот важный вопрос, но каждый прекрасно сознавал то, что путешествие проходит под зловещим знаком. - Что же мы забыли? - молились король и его тетушка.

В страшном отчаянии они смотрели в глаза друг другу, но ответ так и не приходил. В конце концов, Теура, глаза которой и без того были воспалены от бесконечных наблюдений за солнцем, двинулась вперед по палубе, в надежде увидеть какие-нибудь добрые знаки. Полностью отдавшись этому занятию, она даже не сразу заметила, как к каноэ подплыла большая голубая акула и прошептала ей:

Ты боишься смерти, Теура?

Я боюсь не за себя, - спокойно ответила пожилая женщина. - Я уже стара, но мои племянники... Неужели ты ничего не можешь сделать дляних, Мано?

Ты уже давно не смотришь в сторону горизонта, - пожурила женщину акула.

Куда?

Влево.

Взглянув в направлении, указанном акулой, Теура увидела тучу, а затем и волнение на пепельно-серой поверхности моря. Там начиналась буря, сопровождаемая сильным дождем.

О, Мано, - зашептала женщина, боясь поверить собственным глазам. Скажи мне, этот дождьдвижется в нашу сторону?

Смотри внимательней, Теура, - рассмеяласьбольшая голубая акула.

Но один раз нам уже приходилось наблюдатьнечто подобное, - шептала женщина.

На этот раз тебе придется довериться мне, -предупредил голубой хищник, и блестя кожей, погрузился в воду - личный бог и хранитель старойТеуры, ее надежда и спасение.

В ту же секунду из горла женщины вырвался торжествующий крик:

- Дождь! Дождь!

Из дома выбежали все его обитатели, а те, кто спал мертвым сном, мгновенно проснулись, обнаружив, что сильнейшая буря неуклонно движется в их сторону.

Дождь! - проносилось в воздухе столь желанное слово, повторяясь снова и снова.

На нас движется буря с дождем! - ликовал Таматоа. - Наши молитвы услышаны богами!

И только старая Теура, расхохотавшаяся как раз в тот момент, когда первые струйки воды залили ей лицо, увидела в самом сердце этого шторма своего собственного бога, Мано. Еще долгое время его острый плавник прорезал водную поверхность океана.

Словно по команде, умирающие от жажды путешественники принялись, как один, сбрасывать с себя одежду, чтобы божественный дождь омыл их измученные тела. Они поднимали лица вверх, позволяя воде заливать им глаза и рты, они возносили руки вверх, чтобы дождь хорошенько промыл их подмышки. Поднялся ветер, и дождь заметно усилился, но обнажившиеся мужчины и женщины Бора-Бора продолжали веселиться, радуясь этим добрым небесным потокам пресной воды. Были опущены паруса, чтобы не пострадали от порывов ветра мачты, перепуганные собаки жалобно скулили, но люди на каноэ праздновали это великое событие. Они набирали полные рты воды, словно никак не могли напиться, и возбужденно обнимали друг друга. А буря все продолжалась. Она так разгулялась, что временами могло показаться, будто судно готово было разорваться в местах скрепления его отдельных частей, но никому и в голову не приходило просить богов о том, чтобы ветер хоть немного утих. Они боролись с бурей, они впитывали ее, они дышали и жили сейчас ею. Каноэ вплыло в самый центр шторма, и уже ближе к утру, изнуренные своей безумной радостью, люди внимательно смотрели в небеса, и когда тучи немного разошлись в стороны, путешественники обнаружили, что находятся почти под Семью Небесными Очами. Теперь каждому стало понятно, что каноэ должно следовать дальше с восточным ветром, принесшим спасительную бурю. Их конечная цель лежала где-то совсем близко к западу.

Однако им пришлось проделать еще достаточно долгий путь. Почти две тысячи миль они упорно двигались на восток, большей частью успешно преодолевая более ста пятидесяти миль в день. Теперь неподвижная звезда оставалась примерно на одинаковом расстоянии от горизонта справа от каноэ, и они передвигались по пути, близкому к тому, что

проделывают в небесах Семь Очей. На закате Тероро приходилось немного наклонять скорлупу кокосового ореха назад, чтобы поймать отражение звезды, находящейся рядом с Семью Очами на востоке в момент их восхождения. Немного позже, когда то созвездие, которое люди пустынь уже назвали Орлом, покидало небосвод на западе, Тероро продолжал вести судно на свет яркой звезды, немного перемещаясь назад и вперед между ней впереди и Семью Очами, остававшимися сзади, и, таким образом, не сбиваясь с курса.

Именно в это время выяснилось, что суровые приказы Таматоа беречь еду и самым строжайшим образом следить за дисциплиной на борту "Ждущего" смогли спасти людей от гибели. Правда, сейчас запасы пищи были сильно истощены, а рыба, по каким-то неведомым причинам, совсем перестала клевать. Правда, Тупуна объяснил это тем, что жизнь в данных водах шла по законам неподвижной звезды, и рыболовные крючки, изготовленные на Бора-Бора, не подходили для этой местности. Все женщины и те мужчины, которые не были заняты греблей, пытались, как могли, ловить рыбу, хотя пока у них это почти не получалось.

На судне оставались небольшие запасы кокосовых орехов и плодов хлебного дерева. Таро кончилось давно. Теперь голодали даже свиньи, которых следовало кормить как следует: ведь от этого зависело процветание будущего сообщества и новой цивилизации. Однако, как ни странно, в таких тяжелых условиях, тридцать гребцов чувствовали себя сносно. Их желудки сжались и теперь, наверное, напоминали по размеру тугие кулаки, скрываемые крепкими мышцами живота. Их сильные плечи без намека на жировые отложения после месяца упорного труда за веслами, казалось, научились извлекать энергию из пустого пространства. Не имея достаточного количества твердой пищи и довольствуясь малыми порциями пресной воды, эти мужчины практически перестали потеть, а их покрасневшие от воздействия солнечных лучей глаза постоянно всматривались в линию горизонта в надежде отыскать какой-нибудь добрый знак.

Однако первой благоприятное знамение все же заметила старая Теура. На двадцать седьмое утро она обратила внимание на небольшую ветвь, оторванную от какого-то неведомого ствола. Тероро тут же подвел каноэ поближе к ней. Когда кусок дерева втянули на борт, выяснилось, что к нему прилепились четыре небольших червяка, которых тут же скормили изумленным курам.

- Эта ветка плавает по морю не более десятидней, - торжественно объявила Теура. А так как каноэ могло передвигаться в пять или шесть раз быстреекуска дерева, казалось, что в самом ближайшем будущем путешественники отыщут свою землю. ТеперьТеура полностью посвящала все свое свободное времяпребыванию в глубокой сосредоточенности, стараясьуловить мельчайшие приметы и знаки, а затем расшифровать их при помощи древних молитв.

Однако не молитвы и заклинания помогли " Ждущему" найти землю, а простой опытный моряк Ма-то, который однажды ближе к вечеру увидел вдали стаю птиц, целенаправленно летящих на запад.

Там, впереди, должна быть земля. Они летят кземле! - воскликнул он. Тупуна и Тероро не моглине согласиться с таким замечанием, и когда черезнесколько часов в небе появились звезды, Семь Небесных Очей ясно дали понять мореплавателям, чтоих путешествие подходит к концу.

Осталось всего несколько дней, - с надеждой вголосе произнес Тероро.

Через два дня, когда Мато изнывал от голода, он снова заметил птицу, но это существо несло с собой особый знак. Это был баклан, паривший в небе на высоте примерно в семьдесят футов. Неожиданно птица приподняла крылья, вытянула шею вниз и упала в океан, как кусок скалы. Со стороны могло показаться, что она легко разобьет себе череп о поверхность воды, но по каким-то таинственным законам природы этого не произошло, и уже через мгновение птица снова взмыла вверх, держа в клюве довольно крупную рыбу. Затем, ловко подбросив добычу, она отправила ее в глотку, и снова полетела вниз за новой рыбиной.

- Мы, наверняка, приближаемся к земле! - радостно воскликнул Мато. Правда, большинство тех, кто также наблюдал за птицей, посчитал ее не столько вестником близкой земли, сколько просто удачливым охотником, понимающим толк в том, где нужно ловить рыбу.

Ранним утром двадцать девятого дня путешествия мимо каноэ пролетела группа из одиннадцати черных птиц с раздвоенными хвостами. Скорее всего, эта стайка летела на поиски пищи со своего родного острова, который находился совсем рядом, за горизонтом. Тероро с удовольствием отметил и то, что птицы летели точно по курсу каноэ, только в обратную сторону. Пока он наблюдал за птицами, эта стайка встретилась с группой ныряющих бакланов, и когда опытные "рыболовы" взлетели в воздух с добычей, маленькие птички с раздвоенными хвостами начинали бурно атаковать их, заставляя бросить пойманную рыбу. При этом некоторые из них, наиболее удачливые, ловко перехватывали еду прямо в воздухе, после чего поспешно улетали прочь. Присутствие птиц подсказывало, что земля совсем рядом, на расстоянии не более шестидесяти миль. Это предположение чуть позже подтвердили Теура и Тупуна, изучавшие поведение волн. По их наблюдениям выходило, что где-то поблизости часть океана заключена в рифовое кольцо, которое порождает встречные волны. К несчастью, на западе сейчас образовались густые облака, доходящие до самой границы неба и моря, и путешественники никак не могли разглядеть столь долгожданный берег.

- Не стоит беспокоиться! - убеждала людей Теура. - Когда облака поднимутся, внимательно посмотрите на их нижнюю сторону. Во время закатаона станет зеленой, поскольку поймает отражениелагуны острова. - Все это Теура произносила настолько уверенно, что даже выбрала место на палубе, с которого остров будет легче всего наблюдать, сего лагуной, напоминающей ту, которую они покинули вместе с Бора-Бора.

Как она и предполагала, перед наступлением сумерек облака начали рассеиваться, и снова старая женщина первой заметила остров, четко вырисовавшийся вдали. Чуть не задохнувшись от восторга, она громко выкрикнула:

О великий Тэйн! Что же это?!

Смотрите! Смотрите! - подхватил Тероро.

И вот перед путешественниками, вставая из морской пучины, словно неведомое чудовище, поднялась такая огромная гора, какой им еще не приходилось видеть. Вершина ее белела и, казалось, достигала самого неба, взвиваясь вверх, в вечернюю зарю.

Какую чудесную землю нам удалось обнаружить! - восхищенно прошептал Тероро.

Это земля Тэйна! - приглушенным голосом сообщил Таматоа. - Смотрите, горная вершина уходит в небо!

И все те, кто находился на каноэ, при виде этой величественной горы замолчали в благоговейном страхе и отдали низкий поклон этому неведомому острову. Но неожиданно Па воскликнул:

- Посмотрите! Она же дымится!

И когда ночь опускалась на землю, последнее, что увидели бывшие жители Бора-Бора, была гигантская гора, вершиной уходящая в небо и посылающая вверх густые клубы дыма.

* * *

Видение преследовало путешественников, поскольку все посчитали его знамением огромных масштабов, и в тишине ночи старая Теура вдруг закричала во сне и проснулась. Король тут же подбежал к ней, и старуха прошептала ему:

- Теперь я знаю, о чем мы позабыли перед тем,как отправиться в путь.

Они прошли с племянником на корму, где никто не смог бы услышать их разговор, и там Теура призналась:

- Я снова увидела тот сон. И опять чей-то голоспрокричал мне: "Вы забыли меня!" Но на этот раз яузнала голос. Мы позабыли на Бора-Бора свою богиню, которую нам обязательно нужно было забрать ссобой в каноэ.

Король Таматоа почувствовал, как у него неприятно защемило сердце, и спросил провидицу:

- Какую богиню?

Он понимал, что если кто-либо осмеливался оскорбить богиню, то не было предела возможностям ее мести, они были безграничны.

- Во сне я слышала голос Пере, древней богиниострова Бора-Бора, продолжала старая женщина. - Теперь скажи мне, милый племянник, когда в твоем сне звезды беспокойно искали что-то в небе, не сопровождали ли их крошечные вспышки огня?

Король попытался напрячь память и увидеть подробности своего пророческого сна, и неожиданно с удивительной ясностью представил себе все то, что снилось ему в ту ночь.

- Да, - согласно кивнул он. - Там действительно присутствовали небольшие вспышки огня. В основном, в области северных звезд.

Тогда к звездочетам на помощь был вызван Тупу-на. Когда ему поведали о новых подробностях сновидений его супруги и Таматоа, он согласился с тем, что, скорее всего, это и была богиня Пере, которая тоже хотела отправиться в морское путешествие, но была забыта на острове. Король снова поинтересовался:

Но кто такая Пере?

Давным-давно на острове Бора-Бора, - началстарик, когда тонкорогий серп убывающей луны появился на востоке, - тоже существовала гора, извергающая дым. Богиня Пере считалась повелительницей огня и управляла жизнями людей. Современем огонь в горе потух, и люди посчитали, чтоПере покинула их. Из-за этого-то они и пересталипоклоняться красному камню, установленному вхраме.

Я и сама забыла о Пере, - призналась старуха. - Иначе я бы сразу узнала ее голос. Однако сегодня, увидев дымящуюся гору, я вспомнила все.

И эта богиня теперь сердится на нас? - заволновался король.

Да, - кивнула Теура. - Возможно. Но с намиостались Тэйн и Таароа. Они заступятся за нас.

Старые провидцы отправились по своим местам, а король остался в одиночестве, созерцая полоску но

вой земли, едва видимую в лунном свете. Его волновало, что несмотря на все почтение, с которым люди относились к богам, кое-что все равно ускользало от внимания. Он мог тщательно следить за всевозможными знамениями, подчинять им свою волю и жить только согласно желаниям и велениям богов. И все равно всегда получалось так, что возникали какие-то мелочи, которые не только затрудняли спокойную жизнь, но и ставили под угрозу серьезные дела. Вот, например, сейчас, из-за того, что одна старуха не смогла вовремя узнать голос богини, теперь все длительное путешествие может закончиться гибелью судна и всех тех, кто находится на нем. Таматоа знал о существовании камня Пере и сам неоднократно видел его в храме на Бора-Бора. Только почему-то уже никто не помнил, зачем там хранится этот кусок скалы. Забыто было и имя богини и то, чем она повелевала, и что от нее зависело. Более того, уже никто не заботился о реликвии и не украшал ее перьями. Казалось бы: чего уж проще взять с собой этот камень. Но нет! О нем забыли, и вот теперь все путешественники оказались во власти мстительной и оскорбленной богини. И дела усложнялись еще тем, что сама Пере являлась во сне Таматоа и предупреждала его о своем существовании! Сейчас король в ярости ударил кулаком по деревянному шесту, поддерживающему травяной домик, и отчаянно воскликнул:

- Ну, почему каждый раз получается, что мы что-то упускаем и что-то недоделываем?!

Если короля появление новой земли только озадачило, то некоторых пассажиров каноэ привело в трепет. В дальней части левого корпуса, сжавшись в комочек, сидели рабы и боязливо перешептывались. Эти четверо мужчин признавались в любви двум женщинам. Они надеялись, что сейчас их женщины беременны, и что они обязательно родят хороших ребятишек, даже несмотря на то, что эти дети уже с рождения будут считаться рабами. Перепуганные люди вспоминали то доброе, но непродолжительное время, которое им удалось прожить на Бора-Бора. Они вспоминали и тот незабвенный день, когда им удалось найти заблудившуюся королевскую свинью, и они с наслаждением тайно съели ее, потому что съесть ее в открытую означало бы неминуемую смерть. Кто-то вздыхал, когда на память приходили счастливые дни отсутствия на острове всей знати, и вот тогда рабы могли хоть недолго, но свободно дышать. Ночь заканчивалась, и скоро должен был наступить самый страшный день в их жизни, поэтому сейчас они беседовали о любви и других возвышенных чувствах, о страсти, нежности и навсегда потерянной надежде. Эти четверо мужчин хорошо знали о том, что когда судно пристанет к новым берегам, на острове будет сооружен новый храм, и в тот момент, когда выкопают ямы для четырех главных столбов по углам этого храма, в них же заживо похоронят этих четверых, чтобы их дух навсегда остался в храме охранять его. Обреченные люди уже почти ощущали во рту привкус земли, чувствовали ее запах. Они ощущали, как священные столбы понемногу начинают давить на их внутренности. Они уже знали, что смерть для них неизбежна и теперь только ждали, когда это все свершится.

Двух женщин, ранее принадлежавших этим рабам, тоже ждала отнюдь не завидная участь. Они успели познать любовь этих четверых мужчин, они знали, сколько нежности и ласки скрывалось в каждом из них. Эти рабы точно так же любили детей и наслаждались красотой мира, как и все остальные люди. Однако вскоре этих мужчин должны были принести в жертву богам. Женщинам предстояло

поселиться на самой окраине новой деревни. Если впоследствии рабыни рожали мальчиков, то тех бросали под нос спускаемых на воду новых каноэ, чтобы, таким образом, благословить дерево, из которого изготавливалось судно. При этом дети неизменно погибали, разорванные на части лодками. Но на этом беды женщин не кончались. По ночам их могли посещать мужчины, предварительно спрятавшие лица за масками, и проводить с рабынями ночи, а потом так же тихо удаляться. Если в связи с рабыней был бы замечен, например, молодой вождь, его бы ждало суровое наказание. Тем не менее, никто не отказывался от подобных ночных визитов. Правда, когда после таких встреч рождались дети, они тоже считались рабами. Если мальчикам удавалось дожить до юношества, и они не погибали под носом нового судна, тогда их приносили в жертву богам. Девочек-рабынь, как только те становились достаточно взрослыми, ждала череда постоянных изнасилований со стороны скрывающихся под масками мужчин. И так должно было продолжаться вечно, эти люди уже рождались рабами, а значит, другой судьбы у них быть просто не могло.

Как только забрезжил рассвет, стало ясно, что дымящаяся гора и остров, прилегающий к ней, находятся намного дальше, чем на первый взгляд показалось путешественникам, и для гребцов начался последний день голода и тяжелейшей работы. Однако видимая цель придавала сил истощенным мужчинам, и когда наступили сумерки, стало понятно, что на следующее утро путешествие закончится. В эту последнюю тропическую ночь пути команда "Ждущего" ритмично работала веслами, видя перед собой долгожданную цель - светящуюся гору и остров.

Итак, подошло к концу великое переселение храбрецов с Бора-Бора, и теперь было бы вполне логично сравнить его с другими морскими путешествиями, которые совершались в разных концах планеты.

В Средиземном море потомки некогда гордых и отважных финикийцев, которые даже в годы расцвета своего государства редко решались на длительные морские путешествия, теперь плавали, в основном, вдоль побережья. Лишь иногда набирались храбрости и преодолевали внутренние моря, хотя при этом весь путь их составлял от силы две сотни миль. В Португалии мореходы начали собирать информацию об океанах, но они еще не были готовы сами попытаться исследовать большие водные пространства. Пройдет еще шестьсот лет, прежде чем будут обнаружены даже такие недалекие острова, как Мадейра и Азорские. Большие корабли уже подходили к берегам Африки, но при этом почему-то все мореплаватели были убеждены в том, что при пересечении экватора, когда терялась из виду Полярная Звезда, судно и команду неизменно ждала гибель. Либо люди умерли бы от жары, либо корабль упал бы с края света, а могло случиться сразу и то и другое.

На другом конце планеты китайские джонки исследовали берега Азии и перемещались по южным морям от одного острова к другому, но при этом суша всегда оставалась в пределах видимости. Хотя они тоже считали свои путешествия проявлением героизма. Известные купцы из Аравии и Индии предпринимали серьезные и длительные странствия, но и эти люди предпочитали держаться поближе к берегам, а на пока еще не открытых

континентах, расположенных к западу от Европы, люди вообще с неохотой оставляли сушу.

Только на севере Европы отчаянные викинги предпринимали путешествия, отдаленно напоминавшие то, в которое рискнули отправиться люди с Бора-Бора. Но даже они пока что ограничивались короткими морскими переходами, хотя в их распоряжении был уже и металл, и большие суда, и тканые паруса, а также всевозможные ученые книги и карты.

И все же встретиться с океаном один на один и покорить его выпало на долю таких отважных мужчин, как осторожный и предусмотрительный Тама-тоа, а также отчаянный и полный энергии Тероро. Не имея ни металла, ни карт, пользуясь только своими знаниями о звездах да плетенкой, поддерживая жизнь с помощью сушеных плодов таро и твердой веры в помощь своих богов, эти люди совершили настоящее чудо. Пройдет еще семь веков, прежде чем итальянский мореход, плававший под испанским флагом, на трех просторных кораблях, прекрасно оснащенных и пользующихся всеми достижениями цивилизации, отважится на морское путешествие, которое все равно окажется не таким долгим и вдвое менее опасным.

На рассвете Тероро подвел каноэ со стороны юго-восточного берега обширного вулканического острова, который поднялся на юго-восточной оконечности великого разлома на океанском дне. Когда берег стал хорошо виден, путешественников начали одолевать самые разнообразные мысли.

"Сплошные камни, - разочарованно думал про себя Тероро. - А где же кокосовые пальмы? И есть ли здесь пресная вода? "

Мато, который находился, пожалуй, ближе всех к острову, с огорчением отметил: "Хлебных деревьев тут нет и в помине ".

И только Таматоа с благодарностью размышлял: "Вот та самая земля, куда привел нас Тэйн. Значит, она должна оказаться великолепной".

Старый Тупуна прекрасно представлял себе все те сложности, которые обязательно принесут с собой следующие несколько часов. Он трепетал в предвкушении, и говорил про себя: "Сейчас дети моих братьев ступят на новую землю. Все будет зависеть от самых первых минут. Совершенно очевидно, что эта земля подчинена неведомым богам, и нам ни в коем случае нельзя обижать их. Но смогу ли я успокоить их всех?"

Он взволнованно ходил по палубе, пытаясь устроить все так, чтобы как можно меньше обидеть чужих богов.

Не поднимайте никаких камней, - предупреждал он пассажиров лодки. Пока что не следует ломать ветви деревьев и даже есть моллюсков, если онивам попадутся. - Затем он подошел к маленькомухраму и, подозвав к себе Па, вручил ему плоскую квадратную каменную плиту. - Ты пойдешь за мной, -пояснил он. - Потому что ты очень храбрый воин. -Он еще раз осмотрел одеяние короля, поправил перо вего шапочке, передал Тероро копье, а сам дрожащимируками взял богов острова Бора-Бора, Тэйна и Таароа.

Вперед! - громко приказал он, как только носканоэ коснулся суши.

Первым на новую землю сошел Таматоа. Едва он ступил на песок, где оставил свой след, то сразу опустился на колени, набрал полные пригоршни почвы и несколько раз благоговейно поцеловал ее.

- Это земля, - нараспев произнес он со всей серьезностью. - Это дом. Это прекрасная земля, гдеможно обосноваться, добрая земля, где можно будет

рожать и воспитывать детей. Сюда мы привезем своих родителей. Сюда мы доставили своих богов.

Позади него, в передней части судна, стоял Тупуна, выпрямившись и подняв лицо вверх:

- О великий Тэйн, - торжественно начал он, -мы благодарим тебя за безопасное путешествие. -Затем он зашептал, стараясь вложить в голос всепереполнявшие его чувства: - О неведомые боги!О бесстрашные и гостеприимные боги, хозяева этого острова! Великодушные и щедрые боги курящейся горы! О вы, сорок богов, сорок тысяч богов,сорок миллионов богов! Позвольте нам высадитьсяи остаться здесь! Позвольте нам воспользоватьсявашими богатствами, и мы станем почитать и уважать вас. - Он уже собирался шагнуть на землю сосвоими богами в руках, но сама мысль о том, что онвступает на чужую землю, была для него слишкомсерьезной, и поэтому старик еще раз громко воскликнул: - О устрашающие, всевидящие боги,позвольте мне сойти на вашу землю!

Только после этого он убедил себя сделать первый шаг, после чего замер в ожидании увидеть какой-нибудь ужасающий знак, подаваемый новыми богами, но ничего не произошло. Тогда старик обратился к Па:

- Ты можешь отнести камень Бора-Бора в его новый дом.

И человек с лицом, напоминающим голову акулы, выпрыгнул из лодки, держа в руках единственное напоминание о далекой родине: каменную плиту. Когда Па встал рядом с королем, Таматоа приказал:

- Теперь ты, Тероро, выходи со своим копьем!

Когда молодой вождь покидал каноэ, он совершенно не волновался о том, что могут подумать или сделать с ним новые, неведомые боги. Он положил ладони на нос "Ждущего" и нежно прошептал, как будто сейчас обращался к Мараме:

- О красивый, милый корабль! Еще раз прости меня за то, что мне пришлось срезать твою гордость иславу - твою корму. Ты все равно навсегда останешься настоящим королем океана! - И с этими словамион выпрыгнул на сушу и очутился перед братом, держа в руках копье, чтобы защищать короля в следующие минуты, таящие в себе неизвестность.

Тупуна оставил в каноэ трех воинов, которые должны были следить за безопасностью судна, а все остальные выстроились в длинную шеренгу и двинулись гуськом. Эта процессия и должна была исследовать остров. Во главе волнующейся колонны выступал сам Тупуна, и когда на его пути возникал большой камень, старик всякий раз просил бога этого камня позволить ему пройти мимо. Дойдя до рощицы ветвистых деревьев, он выкрикнул:

- О бог этих деревьев! Мы пришли сюда, чтобыпредложить свою дружбу!

Они не успели зайти далеко, когда неожиданно пролетающая мимо туча пролила на шествующих небольшой дождь, и Тупуна возликовал:

- Боги нас приняли! Они благословили нас! Быстрей! Смотрите же, куда указывает конец радуги!

Па, который нес каменную плиту с Бора-Бора, первым заметил то место, где разноцветная дуга упиралась в землю, и указал на него Тупуне. Старик громко объявил:

Вот там и будет сооружен наш храм! - С этимисловами он бросился к указанному Па месту, продолжая кричать на бегу:

О великий Тэйн, если существует здесь какое-нибудь зло, оттолкни его и прогони прочь, именнотут будет выстроено твое обиталище!

Радуга своим концом указывала на симпатичную плоскую возвышенность, с которой открывался великолепный вид на океан, и Таматоа заметил:

- Это и в самом деле благоприятный знак.

Затем он вместе со своим седобородым дядюшкой начал искать высокий камень мужского пола. Они оба знали, что земля сама по себе женского пола, а значит, является грязной по природе, а вот крупные камни - мужского, и, следовательно, чистые. После продолжительных поисков все же король и жрец обнаружили большой вертикальный выступ, выходящий прямо из красноватой почвы, и как только Тупуна обратил на него внимание, то сразу же сказал:

- Вот это будет подходящее место для будущегоалтаря.

Итак, Па поставил на эту скалу каменную плиту, привезенную с Бора-Бора, и это символическое действие должно было означать, что теперь остров занят поселенцами полностью, поскольку на плиту Тупуна с благоговением установил древних богов Тэйна и Таароа. Затем он снова сходил к морю и, набрав воды в скорлупу кокосового ореха, оросил всю площадку, где в дальнейшем должен был располагаться храм. Немного капель этой воды досталось и богам, и каждому человеку из тех, кто прибыл сюда в каноэ, Тупуна окунал в орех указательный палец правой руки и брызгал людям в лица.

- Теперь же давайте очистимся, - велел старики увел за собой к океану все живое: и короля, и воинов, и рабов, и свиней с курами, и даже приказалунести побеги хлебных деревьев. В прохладной морской воде путешественники словно обрели новые силы, а одна женщина, когда церемония завершилась, вдруг выкрикнула:

- А вы знаете, на чем я стояла все это время? Насотнях раковин моллюсков!

И все те, кто уже произвел обряд очищения водой, снова рванулись к берегу и принялись вылавливать моллюсков из воды. Быстро раскрывая раковины, они вынимали сочное мясо улиток и, засовывая его себе в рот, счастливо улыбались.

Когда люди насытились, Тупуна объявил:

- Теперь мы должны заложить основу нашегохрама.

При этих словах четверо рабов задрожали. Старик снова привел всех к площадке, и пока остальные замерли в ожидании, Тупуна вместе с королем обозначили места углов храма. Здесь были вырыты глубокие ямы, а воины принесли и сложили рядом с ямами большое количество камней.

Затем король подал знак своим воинам похоронить заживо четверых трясущихся от страха рабов, но Те-роро выступил вперед и не допустил этого жертвоприношения. Закрыв своим телом рабов, он взмолился:

- Брат, давай не будем начинать новую жизнь наэтой земле с убийства!

Изумленный Таматоа попробовал объяснить брату необходимость таких действий:

Но ведь наш храм кто-то должен охранять!

Тэйн не требует от нас таких жертв! - напомнил Тероро.

Но мы всегда поступали так.

А не из-за этого ли нам пришлось оставить Гавайки и их красного Оро?

Да, но то был Оро, - возразил король, - а я говорю про Тэйна.

Брат! Я умоляю тебя, не начинай с убийства! -Затем, вспомнив о том, как были казнены и принесе

ны в жертву одни из лучших его людей, он предложил: - Спроси у своих воинов!

Но Таматоа не стал советоваться с людьми, так как то, что должно было произойти сейчас, касалось исключительно его взаимоотношений с богами. Возможно, что и вся дальнейшая судьба их путешествия зависела от следующих судьбоносных минут.

- Ты говоришь такие слова не вовремя, - заупрямился король.

Тупуна поддержал своего повелителя, раздраженно проворчав:

С самого начала времен все храмы стоят накостях людей, а их души охраняют эти жилищабогов!

Закопать рабов! - приказал Таматоа.

И опять Тероро распростер руки, закрывая собой несчастных, и опять воззвал к королю:

- О брат, я прошу тебя не делать этого! - Затем вголову ему пришла свежая мысль, и он попросил Таматоа: - Если уж Тэйну так необходимы жертвы,давай отдадим ему борова!

Поначалу эта идея показалась королю заманчивой, поскольку все знали, что Тэйн всему предпочитает именно свиней в качестве жертв. Однако все дело испортил Тупуна:

- Нет, мы не можем трогать свиней, они нужнынам, чтобы получить приплод, - решительно произнес он, и с ним нельзя было не согласиться.

Но и Тероро не уступал. Он решил начать жизнь колонии, установив здесь справедливость, поэтому он тут же выкрикнул:

- Подождите! Помните, давным-давно, когда нанашем острове еще не было свиней, мы приносили вжертву Тэйну самую крупную рыбу, которую моглипоймать.

Таматоа украдкой посмотрел на дядюшку, ища поддержки, и тот утвердительно кивнул:

Да, богам угодна и такая жертва, - согласился он.

Дайте мне полчаса, - попросил Тероро и захватив с собой шесть лучших рыбаков, отправился крифам забрасывать снасти. Молодой вождь усердномолился: - О, Таароа, бог моря и всех тех, кто обитает в нем, пришли нам огромную рыбину, чтобыспасти жизни рабов.

И им действительно удалось поймать восемь замечательных рыб, по две на каждый угол. Когда рыбаки вернулись на площадку, Таматоа оглядел добычу и остался доволен:

Для трех углов мы используем эту рыбу, -распорядился он. - Но самый главный угол храмавсе же должен охранять человеческий дух.

Прошу тебя, - начал было Тероро, но на этотраз король уже не на шутку разъярился.

Тихо! - яростно выкрикнул он. - Ты командуешь всем тем, что касается каноэ, а я приказываюздесь, где будет стоять храм наших богов. Что бысказал Тэйн, узнав, что мы отказываем ему в том,что ему было положено испокон веку?

Возбужденный Тероро резко повернулся и зашагал прочь. Ему было противно оставаться здесь и наблюдать за тем, что должно было произойти в ближайшую минуту. И если бы король и жрец договорились о том, что Тероро следовало бы хорошенько наказать за такое оскорбление богов, то молодому вождю сейчас было это абсолютно безразлично. Найдя большой удобный камень, он присел на него и подумал: "Мы бежали от зла, а в итоге сами привезли его сюда". Горько и тоскливо было на душе в эти минуты у отважного воина.

Когда Тероро скрылся из виду, король велел Мато:

- Закопай рыбу! - И Мато повиновался, засыпавдобычу Тероро землей в трех вырытых ямах.

Затем король скомандовал:

- Мато, приведи сюда одного из рабов!Мужчина подошел к дрожащей кучке людей и, не

глядя на них, произнес:

- Меня прислал к вам король. Нужно выбратьодного из вас, того, кто станет духом-хранителем нашего храма.

И хотя рабы, несомненно, были счастливы оттого, что умереть должен был всего один человек, им стало страшно от одной мысли, что теперь они сами должны были выбрать жертву. Смотря друг на друга, они спрашивали:

- Кто же из нас должен погибнуть за наших хозяев?

Все они теперь плакали в открытую, а один, видимо, старший среди них, наконец, указал на одного мужчину и еле слышно произнес:

- Наверное, это будешь ты.

Тот, на кого указали, затаил дыхание, но сразу же собрался с духом, подготавливаясь к страшному испытанию. Сначала он подошел к старшему рабу, который только что приговорил его к смерти, и потерся с ним носами. Это означало, что он шел на казнь, не держа в сердце обиды и ненависти. Затем он потерся носами с оставшимися двумя мужчинами, говоря при этом каждому из них:

- Все же так лучше, что из нас двоих погибнуименно я. Если бы пришлось решать, ты это будешь,мой добрый друг, или я, то пусть это буду я.

Но когда он приблизился ко второй женщине, которую искренне любил, и потерся с ней носами в последний раз, он не смог вымолвить ни слова, и поэтому просто зашагал к яме, куда его сразу же и сбросили, а потом накидали сверху тяжелых камней и засыпали землей. Так, в полном молчании, раб встретил свою смерть.

Когда освящение храма было закончено, и мана снова щедрым потоком потекла от богов к Таматоа, чтобы он мог действовать как настоящий король, Тупуна организовал еще один поход. В нем участвовали все, кроме четверых воинов, охранявших судно, и, разумеется, животных. На этот раз прибывшие отправились в глубину острова на поиски пищи. Однако путешествие оказалось неудачным: очень скоро выяснилось, что на острове почти полностью отсутствует какая бы то ни было пища. Им удалось обнаружить неизвестный папоротник, но его стебель не отличался хорошим вкусом. Правда, обращаясь к повелителю этого растения, Тупуна все же льстиво заявил:

- О таинственный бог этого сладкого папоротника! Мы очень голодны. Позволь нам позаимствоватьэтот стебель, а мы оставим корни, чтобы он сновасмог расти.

Затем на их пути встретилось очень высокое дерево, каких не встречалось на Бора-Бора, и Па заметил:

- Одного такого дерева вполне хватит для того,чтобы выстроить целый дом.

И снова жрец Тупуна благоговейно принялся молиться:

- О могучее и сильное дерево! Нам очень нужнатвоя древесина, чтобы построить дом. Пожалуйста,позволь нам забрать твою мощь. Посмотри, я закапываю у твоих корней эту жирную рыбу, чтобы тысмогло питаться ею. Но после того, как ты покончишь с рыбой, разреши нам, пожалуйста, прийтисюда и использовать твое тело.

Но даже если путникам так и не удалось найти пищи, они отыскали нечто не менее ценное: просторную пещеру, сухую и надежную, расположенную вне досягаемости прилива. Здесь Тупуна закопал последнюю рыбу и произнес:

- О великие боги этой пещеры! Пожалуйста, заберите отсюда всех темных тварей, которым вы позволили спрятаться здесь. Позвольте мне освятитьэто место водой, чтобы оно стало пригодным для жилья. - Войдя в пещеру, он обернулся и сообщилвсем остальным: - Это и будет пока что нашим домом!

В этот момент с берега послышался веселый смех. Там выпустили свиней погулять, но вскоре стало понятно, что старого кабана до сих пор не слушаются ноги после морской качки. Он делал несколько шагов, чтобы подойти к каноэ и улечься в его тени, но тут же падал. Изумленное животное поднималось снова, с обидой похрюкивая, но, пройдя еще несколько шагов, опять валилось на песок, не в состоянии удержать равновесия. Те, кто сейчас наблюдал за боровом, покатывались со смеху, позабыв о том, что на этом чуждом пока острове их может в любую минуту подстерегать опасность. Разозлившийся кабан вылечил смехом этих уставших и измученных людей, и когда король закричал им: - Переносите все в пещеру! - они с радостью принялись работать, полностью проигнорировав ту угрозу, которая нависла сейчас над всеми прибывшими: ведь здесь, где им предстояло жить, не было еды.

Правда, когда все собрались у пещеры, двое мужчин, занимавшихся свиньями, доложили приятную новость:

- На этом острове очень много разных птиц.

И, как бы в подтверждение этих слов, над головами путешественников пролетела целая стайка крачек, питавшихся чистой рыбой. Поэтому, испеченные или сваренные, вкусом они напоминали немного и цыплят, и сарду. Еще раз взглянув на папоротник, Таматоа заметил:

- Тэйн никогда бы не привел нас сюда, если бы здесь вообще не было никакой еды. Возможно, нам просто пока еще незнакома эта еда, но она тут должна быть. И наша задача - отыскать ее.

Когда начало строительству храма было положено, боги оказались в своем доме, каноэ надежно установлено на песке, а весь бесценный груз сложен в пещере, люди начали понемногу оживать. Изголодавшиеся по ласке мужчины, так удачно закончившие столь длинное путешествие, стали недвусмысленно посматривать на своих женщин. Одна за другой изнуренные, но по-прежнему красивые девушки с длинными черными волосами уходили вслед за мужчинами в кусты, где они ласкали друг друга и нежно любили. Так образовывались странные браки, и новая жизнь понемногу начинала входить в свои права на этом ранее безлюдном острове.

Однако самая красивая девушка пока что никак не могла отыскать своего мужа. Тероро в задумчивости бродил по берегу моря, размышляя о человеческих жертвах и думая о том, что ни к чему хорошему смерть рабов не приведет на этой земле, которая должна была стать его новой родиной. Так и не дождавшись супруга, Техани вышла из пещеры и направилась к морю, отчаянно крича:

- Тероро! Тероро!

Ее призыв услышал Мато, у которого до сих пор еще не было своей женщины. Этот смелый воин во время всего путешествия старался находиться по

ближе к Техани. Любуясь ею, он смог оценить красоту девушки, и теперь, бросившись со всех ног к берегу моря, все же постарался сделать так, чтобы их встреча показалась случайной.

Ты ищешь Тероро? - как бы между прочим,поинтересовался Мато.

Да, но не могу его отыскать.

Наверное, у него появились какие-то срочные иважные дела, - высказал предположение Мато.

Где же?

Я и сам не знаю. Может быть... - Он взял Техани за руку и попытался нежно завлечь ее под сеньдеревьев, откуда только что выбежал сам. Но девушка решительно выдернула руку.

Нет! - жестко произнесла она. - Я дочь вождя и жена вождя.

Так ты жена Тероро? - заворчал Мато.

Почему ты об этом спросил? - удивилась девушка, резко повернувшись к воину, и ее длинныеволосы, сверкнув на солнце, прикрыли нежнуюгрудь.

Я ведь сидел почти рядом с тобой во время всего пути, - пояснил Мато. - И мне показалось, чтоТероро совсем не думал о тебе так, как полагаетсядумать мужу о жене.

Я была объявлена табу, - попыталась оправдать мужа девушка.

Но думать о тебе не было запрещено, - парировал Мато. - Так вот, Тероро ни разу не вспомнил отебе. А я не мог думать ни о ком другом, кроме тебя.

Он снова взял ее за руку, и на этот раз она не стала выдергивать свою ладонь, потому что понимала: этот суровый молодой мужчина говорит правду.

Мне очень одиноко, - призналась Техани.

Знаешь, что мне кажется, Техани? Я думаю,что ты так никогда и не станешь женой Тероро.

По-моему, он все время думает о своей первой жене Мараме и очень скучает без нее.

Так как и Техани думала примерно то же самое, она почувствовала, что ее влечет к Мато. Поэтому она позволила ему увести себя на отдаленную полянку, со всех сторон защищенную деревьями. Когда же он снял с нее юбку из листьев и восхищенно оглядел ее обнаженное тело, она осознала, как ей хочется слиться в экстазе с этим молодым человеком, который испытывал по отношению к ней те же чувства. Мато смотрел на прекрасную Техани, которая во время путешествия казалась ему необыкновенно привлекательной женщиной, и очень сожалел, что она досталась Тероро, человеку, который совершенно не нуждался в ней. Обняв девушку, Мато зашептал:

- Ты моя женщина, Техани!

Но когда она почувствовала его прикосновения и услышала такие слова, то перепугалась по-настоящему. Она понимала, что на самом деле не принадлежит ему, поэтому сразу вырвалась из объятий и снова убежала на берег моря, на ходу надевая и поправляя юбку. Мато не успел обогнать ее, а на берегу Техани увидела Тероро и, подбежав к нему, взволнованно расплакалась:

- Ты должен обязательно помириться со своимбратом!

Они пошли вместе по самой кромке воды, затем миновали место, откуда за ними тайно наблюдал Мато, и вскоре очутились на площадке, где король осматривал примитивное подобие храма. Поначалу мужчины хранили молчание, но Тероро, заглянув за плечи брата, все же заметил груду зловещих камней, лежавших на свежевскопанной земле. Это вызвало в нем волну отвращения, и все же он нашел в себе силы и пробормотал:

- Что ж, пока что и этот храм достаточно хорош, а со временем мы построим еще лучше.

Король согласно кивнул, и только после этого длинноволосая Техани со сверкающими глазами увела своего смутившегося супруга в темноту, в душе прекрасно понимая, что не она сейчас должна быть рядом с Тероро.

Однако интимная жизнь короля была слишком важной и значительной, а потому не могла проходить в темноте и укромных уголках. Поэтому на следующий день, после того как рыбаки принесли с моря богатый улов, а женщины успели сварить не слишком приятные на вкус плоды пандануса, Ту-пуна выступил с важным сообщением. Он доложил королю о том, что по предсказаниям Теуры, сегодня наступил самый благоприятный день для Та-матоа, и он должен будет исполнить супружеские обязанности со своей женой Натабу. После этого из-за деревьев, где она пребывала в уединении, была выведена спокойная и величественная женщина. Очень быстро мужчины соорудили временное супружеское убежище для короля и его жены. В соответствии с древними традициями, это была основа-каркас из веток, накрытая освященными кусками тапы.

Невозмутимая Натабу очень редко разговаривала, но в соответствии с многочисленными знамениями считалась чуть ли не святой среди остальных путешественников. Когда было воздвигнуто некое подобие жилища, Тупуна благословил супругу короля и провел ее в супружескую обитель, где, также согласно древним обычаям, собственноручно расположил женщину на плетеных циновках. Затем был благословлен король, и все прибывшие на остров, включая даже рабов, обступили домик из тапы и принялись нараспев читать молитвы. Затем, под монотонное песнопение всех членов общины, короля провели в освященный домик, вход в который тут же занавесили кусками ткани. В этот момент молитвы зазвучали громче, а кое-кто из певших даже перешел на крик.

Женщина, которая сейчас находилась рядом с королем, была его родной сестрой Натабу. Еще в древние времена кто-то из мудрецов на островах сделал великое открытие: для того чтобы у короля родился достойный наследник трона, такой, который смог бы сочетать в себе все лучшие черты своих предков и в дальнейшем стать почти святым, сам повелитель обязан вступить в связь только со своей родной сестрой. И хотя позднее и король, и Натабу могли брать себе других жен и мужей, их первой обязанностью было произвести на свет потомков истинно королевской крови. А это могло произойти только при соблюдении всех тех условий, которых требовали древние традиции, и обязательно под наблюдением всей общины.

- Да принесет этот союз свои плоды! - громкопроизнесла старая Теура в тот момент, когда ее племянник и племянница расположились внутри маленького домика-навеса из тапы. - И пусть у нихродятся сильные короли и прекрасные принцессы,благословенные богами и несущие в себе кровь, подобную той, которой обладают лишь боги!

Собравшаяся толпа послушно вторила ей:

- Да родится будущий король от этого союза!

И хотя им уже не раз приходилось просить об этом богов и раньше, когда для Таматоа возводился подобный супружеский навес, и все вокруг надеялись на зачатие наследника, все же сейчас люди мо

лились с особой страстью и пылом. Всем было очевидно, что на новой земле необходимость иметь чистокровного наследника была особенно актуальной. Потому что кто бы еще смог представлять всех этих переселенцев перед богами, если бы вдруг с Таматоа случилось несчастье, и он бы умер!

Уже ближе к вечеру, когда король и его сестра покинули наспех сооруженный домик, все собравшиеся провожали их глазами, а пение и молитвы продолжались, и все надеялись на то, что сегодня, в этот благоприятный день, было совершено нечто выдающееся.

Когда же супружеский домик-навес был разобран, а все знамения, связанные со столь знаменательным днем, изучены, короля Таматоа ожидала следующая немаловажная обязанность. Тупуна отвел его на пустошь, куда земледельцы отвели небольшой ручей. Эта местность должна была стать табу для переселенцев, потому что от нее зависело их дальнейшее пропитание. Вокруг нового поля уже были выстроены стены из земли, заключавшие в середине большое количество пресной воды. Таким образом, дно этого поля становилось мягким из-за разжиженной почвы. Встав на край поля, в том месте, где на огороженную площадку вливался ручей, Таматоа громко воскликнул:

- Пусть же мана моего тела пройдет через мои ноги и благословит это поле!

После этого он сделал шаг вперед и вступил по колено в грязно-коричневую воду и начал утрамбовывать почву. Вскоре к королю присоединились Тупуна, Тероро, Мато и Па, мужчины племени, обладавшие наибольшим количеством маны. Час за часом они проходили по полю взад и вперед, утаптывая каждый дюйм, где должно было произрастать таро. Они вбивали ногами грязь в водонепроницаемый бассейн, запечатывая его своей энергией. Когда все было закончено, Таматоа громко объявил:

- Да будет это поле непроницаемо навеки. Теперь сажайте сюда таро!

И в соответствии с обычаями, которым исполнилось уже более двух тысяч лет, люди посадили на этом поле не только таро, но и хлебное дерево, и панданус, и бананы. Однако больше всего они переживали за благополучную посадку и рост кокосовых пальм, потому что уж очень многие стороны их жизни были неразрывно связаны с этим необыкновенным растением. Когда орехи были еще слишком молоды, они служили источником питья, предоставляя людям свой сладкий сок. Созревшие плоды давали драгоценное масло и нежнейшее молоко. Пальмовыми листьями кокосов покрывали крыши хижин. Из твердой скорлупы изготавливали не только чашки, но и самую разнообразную посуду, а волокна кокосовых орехов шли на изготовление веревок. Древесина пальм использовалась в строительстве, кроме того, из нее вырезали изображения богов. Волокнистые лианы, которые росли на верхушке дерева, сплетались в циновки, а высушенные черенки листьев годились для разжигания костра. Из самых острых черенков получались неплохие стрелы. Но, прежде всего, конечно, кокос представлял собой неисчерпаемый источник пищи. В лексиконе островитян насчитывалось двадцать восемь различных терминов, относящихся к разным стадиям созревания кокосового ореха, начиная с той фазы, когда он содержал в себе желеобразную массу, которую ели ложками старики и больные и истощенные люди, до того заветного дня, когда плод превращался в полноценный крепкий орех.

Именно поэтому, когда были посажены кокосы, переселенцы закопали около ореха молодого осьми

нога, чтобы дерево выросло сильным и прямым, и стали взывать к богам:

- Пусть же все дела, совершенные сегодня королем, увенчаются большим успехом!

Когда с посадкой полезных культур было покончено, встал следующий важный вопрос: какое имя дать острову. Воины, которые плохо разбирались в различных предзнаменованиях и приметах, единодушно решили, что ему надо присвоить имя Бора-Бора. Однако их поджидал сюрприз. Тупуна, услышав об их решении, был сильно рассержен:

- Для этого острова существует только одноимя! - высказался он тоном, не терпящим возражений.

Какое же? - поинтересовались воины.

Гавайки, - ответил мудрый старик.

Все переселенцы были против такого предложения. Они стали клясться, что ненавистное название "Гавайки" никогда не будет существовать на земле их нового дома. Король Таматоа и Тероро тоже присоединились к общему хору, но старый жрец с длинной седой бородой, развевающейся при дуновении бриза, начал старинный рассказ об истории своего народа. И даже король не смог перебить его. Тупуна начал объяснять. Слова его были простые, но даже более драгоценные, чем кокосовые орехи. В них рассказывалось об опыте его народа, и в этих словах заключалась душа всех переселенцев. Старик заговорил:

- В древние времена, когда великий Тэйн разделял супружеское ложе со своей богиней, родились люди, плававшие на быстрых каноэ. Тогдаони жили на Гавайки, но это был совсем не тот остров, который знаем мы. Полностью он называлсятак: Гаваики-на-Великой-Земле. Именно оттудапрапрапра- и так далее - дед Таматоа - а было это сорок поколении тому назад - перевез свои народ в каноэ на другой остров, который назвали Гава-ики-Где-Зверь-ПодобенЧеловеку. И там они жили долгое время, пока еще один предок Таматоа - а это было уже тридцать поколений назад - не открыл своему народу новый остров, названный Гаваики-Зеленой-Лагуны.

Возбужденный старик увлеченно рассказывал о том, как его народ перемещался от одного острова к другому, - они всегда искали такое место, где можно было бы жить в мире и согласии, где было бы в изобилии рыбы и росли бы кокосовые пальмы. Но всегда, когда они останавливались у нового острова, лелея свои самые сокровенные мечты, люди называли свой новый дом Гавайки. А когда новый Гавайки обходился с ними жестоко, было вполне разумным плыть дальше и искать лучшее место, точно так же, как поступали их предки много-много раз.

Рассуждая так, он иносказательно поведал своим друзьям о том, как их далекие прародители мигрировали из центральной части Азии к северному побережью Новой Гвинеи, потом через острова Самоа к далекому Таити. Уже позже географы и те специалисты, которые пытались восстановить схему путешествий этих людей, обнаружили более дюжины островов с названием Гавайки, но ни один из них не был так близок к древней мечте, как тот, куда сейчас прибыли люди с Бора-Бора.

- Для нас существует только одно имя, - настаивал старик, ударившись в воспоминания. - Это остров Гавайки, богатый и процветающий, Гавайки отважных и быстрых каноэ, Гавайки могущественных богов, смелых мужчин и прекрасных женщин, Гавайки смелых мечтаний, которые повели нас по бескрайнему океану, тот самый остров Гавайки, которых жил в наших сердцах на протяжении

сорока, пятидесяти и шестидесяти поколений. Этот остров должен называться Гавайки!

Когда старик замолчал, слово взял король Таматоа, который успел позабыть историю собственного рода. Он торжественно произнес:

- Пусть будет имя нашему острову Гавайки, а если у кого-то остались плохие воспоминания, связанные с этим именем, то знайте, что тот остров назывался Гаваики-Красного-Оро, а наша земля будетзваться Северный Гавайки.

Итак, острову было дано название Гавайки, и он стал последним в цепочке своих "тезок".

Однако полностью оценить все великолепие нового острова поселенцы смогли чуть позже, когда Те-роро, в сопровождении Мато, Па и еще троих мужчин, оплыл вокруг Гавайки. На это путешествие им понадобилось целых четыре дня.

- Здесь две горы, а не одна, - объяснял Тероро, -и очень много утесов. На острове множество самыхразных птиц. Реки текут в океан, а некоторые бухтынастолько привлекательны, что могут по красоте соперничать с лагуной на Бора-Бора.

Однако самую ценную информацию сообщил грубоватый Па:

- Похоже, та пещера, которую мы выбрали себедля жилья - самое некрасивое место на Гавайки.

Мрачный Мато согласился с товарищем, но король Таматоа вместе со своими тетей и дядей, оглядев храм и только что засаженное поле, заупрямились:

- Нет, здесь мы решили жить и здесь мы останемся.

Мато и Па только молча переглянулись, но про себя подумали: "Что ж, если здесь все-таки произойдет нечто страшное, мы покажем, где находится по-настоящему красивая земля".

А затем появилась та, о которой забыли. Это произошло в жаркий, ветреный полдень, когда Тероро отправился в лес на поиски птиц. На пути ему попалось большое дерево, и молодой мужчина резко повернулся, чтобы обойти толстый ствол. В этот же момент он увидел женщину, стоявшую прямо перед ним. Она обладала великолепной фигурой и была одета в такую ткань, которой Тероро никогда не видел раньше. Ее волосы тоже казались какими-то странными: они сверкали на солнце и стояли дыбом, как дикая трава. Поначалу Тероро показалось, что женщина принадлежала к его же расе, но, возможно, он и ошибался. Незнакомка уставилась на молодого вождя горестным и укоризненным взглядом и не опускала глаз, пока он не почувствовал, что у него закружилась голова. Женщина молчала. Тероро же, испытав несвойственный ему страх, бросился бежать прочь. Но и женщина погналась за ним. Правда, когда он остановился, она остановилась тоже. Однако всякий раз, когда Тероро делал передышку, неизвестная красавица продолжала с упреком смотреть на него. В конце концов, она так и удалилась, не произнеся ни слова. Тогда Тероро, немного осмелев, помчался за ней, но женщина будто растворилась в воздухе.

Когда мужчина вернулся в поселение, то сильно дрожал, но по каким-то неизвестным даже самому Тероро причинам все же не стал ни с кем делиться мыслями о происшедшем. В ту ночь он так и не смог заснуть: в темноте ему мерещилось, что на него снова смотрят те глубоко посаженные, почти безумные глаза незнакомки. На следующее утро он отвел Мато в сторону и сказал:

- Я нашел место, где водится много птиц. Пойдем в лес вместе.

Когда двое молодых мужчин отправились в путь и прошли уже достаточное расстояние по лесу, Мато поинтересовался:

- Ну, и где же твои птицы?

В то же мгновение мрачная и явно чем-то расстроенная женщина вновь возникла перед ними.

Кто это? - изумился Мато.

Она вот так же появлялась передо мной и вчера, - наконец, признался Тероро. - Мне кажется,она хочет что-то сказать нам.

Но женщина продолжала молчать, довольствуясь тем, что смотрит на молодых вождей с укоризной. Так продолжалось с минуту, а затем Тероро обратился к товарищу:

- Когда мы пойдем вперед, она начнет преследовать нас.

И он не ошибся. Стоило воинам двинуться дальше, как женщина направилась за ними, при этом ее растрепанные необыкновенные волосы все так же сверкали на солнце. А еще через несколько минут, когда мужчины внимательно разглядывали ее, незнакомка внезапно исчезла.

Куда она подевалась? - удивился Мато.

Женщина! Женщина! - кричал Тероро, но ответа не последовало.

Мужчины посовещались о том, стоит ли им делиться своим открытием с другими переселенцами, и было решено, что рассказать об этом странном случае все же стоит. Сначала они пришли к старой красноглазой Теуре и начали свое повествование так:

- Когда мы были в лесу, то там, среди густых деревьев, встретили незнакомую женщину. Волосы еебыли совсем не похожи на наши...

Но прежде, чем друзья смогли закончить свой рассказ, старуха принялась горестно причитать:

- О горе, горе нам! Это была Пере! Она явилась,чтобы уничтожить нас!

На крик супруги вбежал Тупуна, и она пояснила ему:

Они только что видели Пере, повелительницуогня! - А когда на шум явился и сам король, Теуратут же доложила ему: - Та, которую мы забыли,пришла, чтобы наказать нас.

О горе нам! - опечалился король. Именно онлучше других понимал, какую непростительнуюошибку они совершили, не захватив с собой богинюогня. А ведь она предупреждала Таматоа о том, чтотоже хочет сопровождать их в столь ответственномпутешествии. Немного поразмыслив, король решил,что все прибывшие на остров должны немедленнособраться в храме и молиться богине, прося у нее милосердия. Но его планам не суждено было осуществиться, поскольку в тот же момент земля под ногамилюдей начала содрогаться.

Красноватая почва стала каким-то непонятным для пришельцев образом подниматься и опадать, вздыматься и вновь опускаться, при этом повсюду, там, где успели обосноваться люди, образовывались трещины. Свиньи в страхе завизжали, и король в ужасе только и смог выкрикнуть:

- О Пере!

Видимо, эта невысказанная молитва возымела свое влияние, ибо сотрясение земли тут же прекратилось, и перепуганные люди сбились в кучку, чтобы всем вместе обсудить значение этого могущественного явления.

Но и этого сделать им не удалось, в следующие секунды их уже ждало новое, куда более значительное испытание. Из вершины горы, прямо над головами перепуганных людей, начали извергаться столбы огня, а вместе с ними в воздух полетели

камни. Облака пепла опустились на землю, покрыв толстым слоем и голову короля, и только что засеянное банановыми саженцами поле переселенцев. Огонь не утихал в течение всего дня, а ночью нижняя сторона облаков, зависших над островом, окрасилась в багровый цвет, как будто пламя достигло и их тоже.

Это была ночь ужаса, страшная и непонятная, парализующая своей несравнимой мощью. Все переселенцы собрались на берегу, возле "Ждущего", надеясь на то, что если вдруг земля загорится, то они смогут скрыться от катастрофы в океане. Извержение вулкана все усиливалось, и тогда Тупуна настоял на том, чтобы хотя бы король и Натабу были отправлены в море ради их безопасности. Его предвидение и спасло колонию, потому что когда Тероро отправил на каноэ своих лучших воинов - Хиро и Па, и судно удалилось в море на расстояние в милю, внезапно, освещенная огнем горы, с моря пришла громадная волна, накрыв большую площадь на берегу. И если бы судно не успело отплыть в море, оно было бы разбито этой чудовищной волной.

Как бы там ни было, вода прошла дальше на остров, разрушила храм и вырвала с корнями большую часть только что посаженных растений. Когда, бурля и крутясь в водоворотах, волна отошла назад, она увлекла с собой одну из свиней, большое количество банановых саженцев и старую красноглазую Теуру. Богиня посылала ей знамение, но старуха так и не смогла правильно истолковать свой сон. И поэтому, когда пенящаяся вода явилась за ней на остров, чтобы забрать с собой навсегда, и принялась крутить дряхлое тело, женщина не испугалась. Отдавшись полностью на волю богов, она только успела прошептать приближающейся волне:

- О великий Таароа, хранитель моря, ты явилсяза мной, и я готова!

Когда ее протащило за рифы, и зеленая вода накрыла женщину с головой, Теура улыбнулась и расслабилась. Она была уверена в том, что чуть дальше, где-то за кораллами, она обязательно встретится со своим личным богом Мано, большой голубой акулой.

- Мано! - в последний раз раздался крик Теу-ры. - Я иду, чтобы поговорить с тобой!

И вода унесла ее дальше в открытое море.

Когда же наступило утро, и вспышки пламени, сопровождаемые выбросами облаков пепла, так и не прекратились, король Таматоа, внимательно изучив все разрушения, причиненные новому поселению, смог найти единственное объяснение случившемуся. Все то, что произошло, а в особенности гибель только что созданного храма, произошло потому, что в трех углах нового жилища богов не были живьем закопаны рабы. Однако Тероро никак не мог принять такие рассуждения и не согласился со старшим братом.

- Нас наказали за то, что мы забыли о своей самой древней богине, а еще потому, что мы выстроили храм и решили поселиться не в том месте, где бы нам следовало, - настойчиво повторял молодой вождь.

А насколько это место в действительности оказалось неудачным, вскоре подтвердил и Мато. Он примчался, запыхавшись, чтобы сообщить страшную весть: с горы на поселение сейчас медленно наползала целая стена раскаленных огненных камней. С десяток мужчин тут же взобрались на дере

вья и принялись всматриваться туда, куда указывал им взволнованный Мато. То, что они увидели, было поистине пугающим: с вершины горы, не замечая препятствий на своем пути к морю, наползала беспощадная стена жидкой лавы, словно перемешивая сама себя, пожирала по дороге деревья, камни и целые поляны. Ее отвратительное рыло, вздымаясь вверх на тридцать футов, уже не было охвачено огнем и оттого казалось мертвым, пока неожиданно оно не столкнулось со старым высохшим деревом, и тогда в воздухе каким-то таинственным образом поднялась целая туча огненных брызг. Время от времени из этой ползущей массы вырывался вперед язык, но затем его быстро настигал общий фронт, и наступление продолжалось. Очень скоро переселенцам стало понятно, что их новое жилище обречено.

- Завтра наше место будет полностью накрытоэтой огненной лавиной, подсчитали мужчины.

Эти новости немного приободрили короля, а храбрость брата придала свежих сил.

- Сначала мы все помолимся за старую и мудруюженщину Теуру, распорядился он, и сам первымблагословил ее перед богами. Когда эта недолгая церемония закончилась, король продолжал: - Все тедеревья, что мы успели посадить в землю, и которыене погибли, необходимо быстро выкопать и обернутьтканью, даже если для этого вам придется раздетьсяи использовать собственную одежду. - Затем он быстро объяснил рабам, какой груз следует отнести наканоэ, и что именно необходимо спасать в первуюочередь. Когда же расплавленная лава показаласьвозле утеса на расстоянии трех миль от переселенцев, напоминая собой охваченный пламенем водопад, король долго и внимательно наблюдал за ее продвижением. Затем он произнес:

- Сегодняшнюю ночь мы проведем на берегу моря и подготовим все необходимое для того, чтобы утром можно было уйти отсюда. Па сообщил мне о том, что немного западнее он видел прекрасные земли, пригодные для жилья.

Люди работали всю ночь при тусклых вспышках вулкана, а когда рассвело, переселенцы уже были готовы отправиться в путь. Им удалось спасти большую часть своих саженцев, они сохранили своих богов, свиней и свое судно. Забрав с собой это богатство, они вышли в море, и уже оттуда, находясь в полной безопасности, наблюдали за тем, как широкий огненный поток лавы ворвался наконец на выбранную ими площадку, и принялся безразлично уничтожать все, что попадалось на его пути. В одно мгновение скрылась под лавой площадка, где когда-то находился их храм. Исчезли поля, где должен был вырасти богатый урожай, и небольшой участок земли с оставшимися саженцами таро погиб под огненной массой, как и пещера, где устроили свой новый дом люди с Бора-Бора. Затем, покончив с каменной площадкой и всем тем, что находилось на ней, огненный каскад нашел себе путь вниз, к морю, и, набравшись силы, неистово рванулся вниз по выбранному проходу, чтобы вылиться в океан и успокоиться в нем навсегда. Добравшись до воды, он зашипел и застонал, взметнулись ввысь столбы пара, разрывая волны. Возликовала лава, оглашая страшным шумом все вокруг и заполняя небеса пеплом. И затем, охваченная и покоренная бесконечным всепоглощающим океаном, она затихла, проникнув в темноту вод, что свершалось здесь далеко не впервые на протяжении последних тридцати миллионов лет.

Люди острова Гавайки впервые наблюдали за тем, как яростно бушевала их новая земля. Они молча сидели в своем каноэ, охваченные благоговейным стра

хом, и долго смотрели на то, как катаклизм уничтожает их жилище. Затем неожиданным, но достаточно сильным порывом ветра откуда-то с вершины вулкана принесло вниз прядь волос. Будто кто-то невидимый и могущественный нарочно спас эту прядь от огненной стихии. Тероро удалось схватить золотистый пучок. Он поднял его высоко над головой, и когда солнечные лучи попали на волосы и заиграли на нем, молодой вождь понял: эта прядь принадлежала той самой странной незнакомой женщине из леса. Тогда Тероро обратился к своим друзьям:

- Это была богиня Пере. Она явилась не для того, чтобы устрашить нас. Она просто хотела предупредить о несчастье, но мы не сумели правильно понять ее.

Его слова вернули перепуганным людям в каноэ надежду. Ведь если богиня вспоминает о тех, кто совершил ошибку, забыв ее, и пытается сберечь их, значит, она по-прежнему продолжает любить людей. А отсюда следует, что не все еще потеряно. И золотистая прядь волос не случайно попала в руки Тероро: это был талисман, оберегающий он несчастий. Молодой вождь осторожно повязал прядь волос вокруг шеи единственной оставшейся в живых свиноматки. Все понимали: если она погибнет, так и не принеся им поросят, то всем людям придется очень нелегко.

Итак, имея на борту "Ждущего" только половину того груза, который переселенцы привезли на остров, с единственной свиньей, шею которой украшали волосы самой богини Пере, путешественники поплыли к новому дому. Па и Мато оказались правы. Они показали своим товарищам путь к южному берегу острова, а оттуда вдоль западного побережья, пока каноэ не достигло плодородных земель, пригодных для возделывания. Здесь нашлась и пресная вода, и именно на этом краю возникло поселение Гавайки. Были засеяны новые поля и воздвигнут новый храм, но уже без человеческих жертвоприношений. Когда же свиноматка принесла маленьких поросят, король сам наблюдал за подрастающими животными. Настал день, когда самый крупный поросенок достиг приличных размеров. Очень у многих людей при виде его текли слюнки, ведь переселенцы почти забыли вкус жареной свинины. Вот тогда-то король и старый Ту-пуна осторожно перенесли поросенка к новому храму, где и принесли его в жертву Тэйну. С этого дня поселение стало процветать, наслаждаясь миром и спокойствием.

* * *

Когда стало ясно, что островитяне выбрали для жилья удобное и красивое место, Тупуна побеспокоился о том, чтобы селение имело свои границы, о которых бы знали все остальные люди. Как-то раз он обратился к королю со следующими словами:

- Очень скоро я последую за Теурой. Но преждечем мне уйти по радуге, нам нужно защитить нашихлюдей. Нехорошо, когда они бродят везде, где им заблагорассудится, не зная никаких ограничений и запретов.

Услышав такие слова, Тероро воспротивился:

Уж слишком много самых разных запретов получали мы с острова Гаваики-Красного-Оро. На новой родине мы должны чувствовать себя свободно.Мне нравится то, как мы живем сейчас.

Возможно, тебе это будет нравиться и дальше,но только в течение нескольких месяцев, - возразил жрец. - Пройдут года, и если у нас так и не появятся свои законы, которые надо будет строго со

блюдать, и люди не будут знать границ своего дома, жизнь станет невыносимой.

Но это же совсем новая земля, - попыталсяспорить со стариком Тероро.

Вот как раз на новой земле соблюдение законови обычаев становится особенно необходимым, -предупредил Тупуна, и король тут же поддержалего. В результате долгого обсуждения были определены местные законы, правила и табу.

Каждый человек живет между высшими силами, которые наполняют его маной, и низшими, которые вытягивают энергию из него, - объяснял Тупуна, и слова его становились бессмертными. - Такимобразом, человек должен просить высшие силы отом, чтобы они обеспечивали его энергией, и одновременно беречься от низших сил, которые вытягивают из него эту жизненную силу. Вот почему ниодин человек не должен позволять рабу прикасатьсяк его телу, или проходить через его тень, или смотреть на его пищу, потому что раб обладает способностью в одно мгновение полностью отнять ману у любого человека. Сам же раб не обладает собственнойманой.

Для того чтобы человек получил достаточноеколичество необходимой жизненной силы, он должен повиноваться королю, - продолжал старик, -так как только король может поделиться с нимэнергией, полученной непосредственно от богов.Таким образом, никто не имеет права дотрагиваться до короля, до его одежды или каким-либо другим способом отнимать у него ману. Нарушившегоэти запреты ожидает смерть. - После этого Тупунаперечислил еще с полсотни всевозможных табу, которые защищали короля в его непростом положении между высшими силами богов и низшими. Запрещалось, например, касаться слюны короля, а продукты его жизнедеятельности закапывались ночью в особом, отведенном для этого тайном месте. Еду для короля готовил специально выделенный для этого человек. Одним словом, король являлся для своих подданных источником маны, а поэтому считался табу. Король - табу! Король табу!

Мужчинам, обладавшим маной, следовало остерегаться женщин, ибо те были способны осквернить и загрязнить мужчин, так как сами женщины маны, как правило, не имели. Так как мужчины происходили от света, а женщины от темноты, поскольку мужчины обладали силой, а слабые женщины только потребляли энергию, так как мужчины были чистыми, а женщины - нет, и, кроме того, ночной опыт доказывал, что умная женщина может коварно вытянуть из мужчины огромную часть жизненной энергии, в отношении представительниц слабого пола также были определены строжайшие табу. Женщинам запрещалось принимать пищу совместно с мужчинами, равно как и наблюдать за мужчиной в то время, когда он трапезничает. Женщинам запрещалось даже дотрагиваться до пищи, предназначенной для мужчин, и нарушение этих правил грозило смертью. Каждый месяц в определенные дни своей женской болезни женщины запирались в крохотное помещение, откуда им также запрещалось выходить под страхом смертной казни. Женщинам нельзя было потреблять ту пищу, которая добавляла энергии мужчинам: имелась в виду свинина, многие виды рыб, кокосы. Наказанием также была определена смертная казнь.

- А также в связи с тем, что банан из-за своей формы, по всей вероятности, был создан богом, как символ мужской силы и плодовитости, протяжным голосом закончил Тупуна, - ни одной женщи

не да не будет дозволено даже дотрагиваться до бананов. Нарушившая же это табу будет немедленно задушена.

Дни полнолуния, период смены времен года, также время посадки растений будущего урожая - все это тоже считалось табу. Равно как и смех в неподходящие моменты, определенные манеры в половом поведении, ловля и поедание некоторых видов рыбы, а также насмешки над богами или знатью. Табу представлял собой также храм, камни-боги, прядь Пере, растущее кокосовое дерево. В некоторые дни года даже океан считался запретным, и выходить в него нельзя было под страхом смерти.

Таким образом, при абсолютном согласии и одобрении народа, который мечтал стать организованным и иметь свои законы и правила поведения, все эти запреты были оглашены. Теперь каждый человек знал свои права и понимал, что ему дозволено делать, а что - строжайше запрещено. С этих пор та земля, которая раньше была свободным вулканическим островом, неуправляемым и диким, теперь стала местом определенных сводов правил, и всем переселенцам это понравилось. В тот момент все неизвестное и неизведанное превратилось в знакомое и понятное.

* * *

Правда, утверждать то, что все люди остались довольны составленными законами, было бы не совсем верно. Во всяком случае, один мужчина все же не проявил радости, услышав о правилах, по котором теперь нужно было жить. Тероро, как младший брат короля, по древним традициям, должен был стать жрецом после смерти Тупуны. Молодой вождь унаследовал великую святость и постепенно превращался если уж не в талантливого и умного, то, по крайней мере, в способного мужчину. В области знаний, касающихся звезд, не было ему равных, и все понимали, что в свое время именно Теро-ро будет следить за соблюдением табу.

Но сейчас он был далек от того, чтобы с восторгом посвятить себя целиком и полностью этой напряженной работе. В отличие от спокойного и невозмутимого Таматоа, Тероро разрывали противоречивые чувства, и главной проблемой для него стали женщины. День за днем, когда он прогуливался по лесам, молодой вождь часто встречал Пере с растрепанными золотистыми волосами и глубоко посаженными глазами. Она ничего не говорила ему, а лишь следовала рядом, как поступает обычная земная женщина, влюбленная в своего мужчину. Неоднократно после таких встреч вулкан снова проявлял свой норов извержениями, правда, при этом лава всегда извергалась с дальней стороны горы и не причиняла вреда растущему поселению. А там уже образовывались целые стада свиней, росло поголовье кур, а также собак. И все были счастливы, поскольку у Таматоа и Натабу после знаменательного дня родился сын.

Один только Тероро не ощущал радости. Нередко он уходил туда, где его неизменно поджидала молчаливая Пере. Обиженная, осуждающая, но, тем не менее, все равно нежно любящая своего обеспокоенного молодого вождя. И мысли о Пере никогда не покидали Тероро.

Однако его забота и тревога относились не к призрачной богине, а к вполне реальной женщине, его жене, которую звали Марамой, и которая осталась на далеком покинутом Бора-Бора. "Какая же глубокая мудрость содержится в тех ее последних словах перед самым нашим отплытием!" - не раз

вспоминал Тероро. Ибо ему слышался этот голос настолько отчетливо, будто все происходило лишь год назад. "Я и есть само каноэ!" Иногда Тероро казалось, что его жена обладала мудростью, сравнимой лишь с той, которая дана только богам. Как удачно и как справедливо было ее сравнение! Ведь она и в самом деле стала тогда для Тероро его судном. Спокойное лицо Марамы и ее тонкий ум составляли сущность его жизни. Она пронесла свою любовь через все волны и бури бытия. Да, она стала самым настоящим судном! И теперь впервые за все время, прогуливаясь по своему новому далекому Гавайки, Тероро неожиданно осознал, как отчаянно он скучает без этой сильной и умной женщины, с которой связана вся его жизнь. Она стала для него символом земли, движением волн, ночной песней. Он без конца вспоминал ее слова, навсегда отложившиеся в его памяти. Тероро словно наяву видел, как на ветру колышется ее юбка, как она поправляет волосы. Как-то раз, еще на Бора-Бора, Тероро сильно заболел: его била лихорадка, а Ма-рама постоянно омывала лицо и горячее тело любимого, и ему тут же привиделись ее прохладные и нежные руки.

В ужасе он вспомнил, что и Техани на каноэ во время путешествия делала то же самое. Но на этот раз все происходило совершенно по-другому. Тероро вынужден был признаться самому себе, что с более взрослой Марамой он не испытывал и одной пятой того полового возбуждения, которое доставляла ему юная красавица Техани. И тем не менее, он постоянно думал о прежней жене, изводя себя и нигде не находя покоя. Ночью, возвращаясь домой после молчаливой прогулки с Пере, он снова и снова видел Мараму. Во сне она, как когда-то прежде, разговаривала с ним. А уж когда на глаза ему попадался

" Ждущий Западного Ветра", это замечательное и неповторимое судно, то рядом с ним Тероро обязательно замечал Мараму. Ведь это она сказала: "Я и есть каноэ!" И она была им.

Тероро как раз вспоминал Мараму и находился в самом печальном расположении духа, когда однажды утром он вдруг выбежал из своей хижины, где еще мирно дремала Техани, и бросился к Мато, который готовился к рыбной ловле. Схватив удивленного приятеля за руку, он поволок его к своему дому, а затем подтолкнул к его ногам Техани.

Это твоя женщина, Мато! - крикнул он изовсех сил, что было уже излишним.

Тероро! - воскликнула девушка.

Ты больше не принадлежишь мне! - не унимался Тероро. - Я наблюдал за тобой на каноэ. Мато не сводил с тебя глаз. Все в порядке, Мато, теперьона будет твоей. - И он вышел из хижины.

В тот же день, все еще находясь во власти своих переживаний, Тероро отыскал старшего брата и просто заявил ему:

- Мне нужно вернуться на Бора-Бора.

Короля не удивила эта новость. Он уже давно следил за настроением брата, а когда узнал о том, что тот отказался от Техани, попросил объяснений у дядюшки. Старый Тупуна рассказал Таматоа, что его брат нездоров духом.

Зачем же тебе понадобилось уехать? - поинтересовался теперь король.

Мне нужно привезти на остров Мараму, - тутже признался младший брат. Кроме того, нам необходимы саженцы хлебного дерева, собаки, да имногое другое. Нам не хватает людей.

Был срочно созван совет, и мужчины решили, что путешествие назад, на юг, может оказаться полезным, особенно если судно привезет запасы пищи.

Но кого же мы можем отправить в такой дальний путь? - спросил Тупуна, и тогда Тероро заявил,что на "Ждущем" он мог бы обойтись шестью членамикоманды, если, конечно, в команде будут Па и Хиро.

Я тоже поеду, - встрепенулся Мато, но Тероробросил на него сердитый взгляд и заявил:

Нет, мы и без того плохо обошлись с Техани.Ты останешься здесь, вместе с ней. - И так было решено, что лучший друг Тероро не поедет с ним на юг.

После того как путешествие на Бора-Бора было одобрено, переселенцы стали собирать в дорогу путешественникам скудные запасы продовольствия. На этот раз на судно уже не грузили ни сушеного таро, ни кокосов, ни плодов хлебного дерева, ни бамбуковых цилиндров с запасами пресной воды. К счастью, островитяне могли поделиться бананами, хотя и не сушеными. В изобилии была разве что вяленая рыба, но и этого отважным мореплавателям казалось достаточно для выживания.

Когда запасы пищи погрузили на "Ждущего", Тероро рассказал о своем плане товарищам. Нарисовав на песке их прежний маршрут на север, он отметил, что судно заплыло слишком далеко на восток, после чего проделало лишний путь на север, из-за чего было вынуждено вернуться на запад. Перечеркнув эту схему, Тероро заявил:

Теперь мы поплывем строго на юг, и тогда непременно найдем свой остров.

Помни о том, что тебе не будут помогать штормы, - предупредил Тупуна.

Мы используем силу морских течений, - успокоил его Тероро. - Кроме того, мы все время будемгрести.

В последний день перед отплытием Тероро пребывал в одиночестве. Неожиданно к нему подошла одна из женщин и со слезами на глазах попросила:

Когда будете возвращаться, умоляю вас, захватите с собой сюда кое-что и для меня. Если, конечно,в каноэ останется лишнее место.

Что же тебе так понадобилось? - заинтересовался Тероро.

Ребенок, - объяснила женщина.

Чей ребенок? - насторожился вождь.

Любой, - улыбнулась женщина и негромкопояснила: - Страшно и печально жить на той земле, где нет детей.

Тероро понимал, что везти ребенка так далеко было бы опасно, поэтому, объяснив свои тревоги женщине, он отпустил ее. Однако через некоторое время к нему подошла еще одна островитянка и сразу же начала:

- Зачем тебе привозить нам свиней и плоды хлебного дерева, Тероро? Наши сердца плачут и скучаютбез детей!

Тероро задумался, но все же велел и этой женщине уйти.

Однако история на этом не закончилась. К молодому вождю приходили все новые и новые женщины. Нет, они не рыдали и не причитали, но Тероро чувствовал, что каждая из них говорит от души, и в голосах их слышалась искренняя печаль и боль.

Мы понемногу стареем, Тероро. Стареешь и ты,и король Таматоа, и Тупуна, да и все остальные. Конечно, у нас есть младенцы, но нет детей, которыенам так необходимы.

Мы хотим видеть, как они играют на берегуморя, - подхватила другая женщина. - Ты жедолжен помнить, как дети бегали и веселились унашей лагуны! - При этих словах перед мысленным взором Тероро возникла родная лагуна Бора-Бора, вокруг которой бегали сотни смуглых веселыхребятишек. Они бодро резвились в зеленой воде, сме

ялись и брызгались. Именно тогда он понял, почему Северный Гавайки кажется таким мрачным и пустынным.

- Мы все просим тебя, - в один голос взмолились женщины, - привези нам детей.

А в ночь отплытия (Тероро все же настоял, чтобы судно покинуло остров в то время, когда на небе появляются звезды) он успел признаться брату:

- Я еду на Бора-Бора не только для того, чтобывернуться с Марамой. Я привезу с собой камень Пере. Мне кажется, что на нашем Гавайки должныбыть не только боги, но и богиня.

* * *

Во время долгого путешествия на юг, пока члены команды Тероро голодали, а кожа их обгорала в экваториальной штильной полосе, сам младший брат короля сочинил песнь, которая потом еще долго вспоминалась после его смерти. Ее будут петь многие мореходы, и она поможет им отыскивать путь от Таити до нового Гавайки:

Жди западного ветра! Жди западного ветра!

Затем плыви на Нуку-Хива,

Где бухты так темны.

Ты там найдешь на небе

Недвижимую звезду.

Держи свой курс на нее, лишь на нее,

Пусть даже глаза твои устанут от жары,

Держи свой курс на нее, лишь на нее.

А потом Таароа пошлет тебе ветер,

И ты понесешься туда, где ждет тебя Пере,

Смотри на огонь, что шлет тебе Пере,

И скоро сам Тэйн покажет ту землю,

Что названа Северным гордым Гавайки,

И остров сей спит под охраною звезд. Хранят его Семь Небесных Очей.

Однако, закончив сочинение этой прекрасной песни, Тероро вдруг с ужасом обнаружил, что найти свои острова в океане оказалось не так-то просто. С первого раза он проплыл мимо них и достиг самого Таити, прежде чем понял, где находится. Затем, направив "Ждущего" вновь на север, он через некоторое время увидел вдалеке Гаваики-Крас-ного-Оро. И тогда, прямо в море, под нежный плеск волн, бьющих о борта каноэ, семеро мужчин решили держать военный совет. Тероро высказал довольно простое предложение:

Если мы пристанем к Бора-Бора без хорошопродуманного плана действий, то верховный жрец,которому теперь уже все известно о нашей расправенад Гавайки, тут же прикажет своим помощникамубить нас.

И все же придется рискнуть, - заворчал Па.

Мы очень ослабли в пути, - напомнил Тероро.

И все же мы сможем драться с ними, - настаивал Па.

А я предлагаю совсем другое, - начал Теророи, чувствуя, как в голове рождается совершенноновый коварный план, продолжал свою речь: -Так как мы недостаточно сильны для того, чтобысражаться с верховным жрецом и всеми его помощниками в открытую, мы просто обязаны перехитрить их. - И он поведал своим друзьям о том,что им придется говорить и как вести себя на острове. Однако, когда на рассвете вдали появилисьвысокие остроконечные вершины знакомых до боли гор и дикие утесы, спускавшиеся до самой лагуны Бора-Бора, всю команду посетили совершеннодругие мысли.

- Наверное, мы просто СОПЕЛИ с ума, когда решили оставить этот остров и перебраться на СеверныйГавайки, - бормотал Па. И все его товарищи согласились с тем, что было самым настоящим безумиемпроменять этот земной рай на далекий и суровыйклочок суши.

Как только с берега люди заметили "Ждущего", подходящего к западной оконечности Бора-Бора, они начали выстраиваться у воды и радостно кричать, веселясь от того, что к ним возвращаются их соотечественники. Это искреннее ликование добавило Тероро еще десять минут для развития его хитрого плана. Молодой вождь хорошо понимал, что такая радость островитян не позволит верховному жрецу тут же разделаться с членами команды "Ждущего", а потому у него оставалось некоторое время для действий.

Когда лодка вошла в лагуну, он снова предупредил своих людей:

- Говорить буду я, а вы старайтесь выглядетьтак, как положено набожным и благочестивым мужчинам.

Как только нос корабля ударился о песок, Тероро выпрыгнул из лодки и воскликнул:

- Найдите нам верховного жреца! Он нам оченьнужен!

И когда тот появился на берегу - уже постаревший, с седой бородой и, казалось, еще более величественный, чем прежде, Тероро почтительно поклонился ему и громко, чтобы было слышно всем собравшимся на берегу, заявил:

- Мы явились сюда как слуги Оро, и нам обязательно нужно еще одно изображение бога для нашейновой далекой земли. Благослови нас, о святейший,и даруй нам еще одного бога!

Эта просьба очень удивила верховного жреца, ведь Тероро даже не успел ничего рассказать о своем путешествии! Теперь старик не мог скрыть своего удовольствия, и поэтому тот самый жезл, который сейчас мог указывать на членов команды "Ждущего", приговаривая их к смерти, оставался воткнутым в землю. А Тероро тем временем торопливо продолжал:

- С помощью Оро наш остров стал процветать, освятейший! Наше поселение благоденствует. Правда, жизнь там тяжелая, и люди живут далеко другот друга. Вот поэтому твой старый слуга Тупунатребует, чтобы на новой земле присутствовали ещеи другие изображения богов. А когда мы позаимствуем их у тебя, мы сможем отплыть обратно, к своему дому.

Верховный жрец внимательно выслушал молодого вождя, а затем немного отошел в сторону, ибо в этот момент на берегу появился новый король Бора-Бора. Тероро с удовольствием заметил, что это был вовсе не человек с Гавайки, как когда-то было задумано заговорщиками, а один из местных вождей.

О король! - обратился к нему Тероро. - Прости нас за тот ночной налет на Гавайки перед отплытием к неведомой земле! Мы поступили так вовсе непотому, что хотели отомстить великому Оро. Нам нехотелось допустить того, чтобы королем Бора-Борастал человек с Гавайки. Еще раз молю тебя: простинас. - Тероро настолько ослаб, и ему сейчас так требовалось подкрепление в виде еды, что когда онвстал на колени в пыли перед королем и верховнымжрецом, то не удержал равновесия и распростерсяниц. К своей радости, в эту же минуту он услышалмонотонный набожный голос Па, прозвучавший состороны каноэ:

А теперь давайте пройдем в храм Оро и поблагодарим его за наше успешное путешествие!

Когда мужчины торжественно зашагали в сторону храма, Тероро обратил внимание на одну прекрасную женщину, стоявшую в толпе, высокую и невозмутимую. Лицо ее напоминало полную луну, и Тероро больше не мог думать ни о богах, ни о королях, ни о жрецах. Ибо женщиной этой была Марама. Один только их взгляд друг на друга, выразивший всю глубину любви, поглотил в себе расстояние в две тысячи миль. И женщина поняла: муж вернулся с тем, чтобы забрать ее с собой. Поэтому, пока он молился ненавистному им обоим богу, она тихо вернулась в свою хижину и начала собираться в путь.

Когда же молитвы закончились, Тероро присоединился к жене, и они уселись рядом на циновке в своем доме. Хотя супруги молчали, между ними происходило общение: в эти минуты Марама прощала его и утешала. Выяснилось, что обоих пока что ждало разочарование: молодой вождь настолько устал в пути, что сейчас был неспособен заняться любовью. Его мучил самый обыкновенный голод. Марама рассмеялась, затем отошла в дальний угол дома и неожиданно обратилась к мужу со следующими словами:

- А вот посмотри, что произошло после нашей последней ночи любви.

И она взяла из рук служанки, помогавшей ей по дому, мальчика, которому исполнился, наверное, год: чудесного крепенького малыша с большими удивленными глазами и черными волосами, совсем как у его отца.

Тероро взглянул сначала на сына, а затем на женщину, которую он не взял с собой в путешествие только потому, что она считалась бесплодной, и в смущении тоже рассмеялся. Марама улыбнулась и стала поддразнивать мужа:

Ты выглядел очень забавно, когда начал уверятьвсех вокруг, как ты преклоняешься перед Оро. И тыбы видел в эти минуты вытянувшееся лицо Па! "А теперь давайте пройдем в храм Оро!" План ты задумалнеплохой, правда, в нем не было необходимости.

Что ты имеешь в виду?

Разве ты не обратил внимания на то, как сильно постарел верховный жрец? Ему пришлось пережить трудные времена.

А вот это уже добрые вести. Так что же произошло?

После вашего отъезда раскрылся его заговор отом, что он намеревается прогнать тебя и Таматоа,чтобы самому стать главным среди всех жрецов Гавайки.

Ты хочешь сказать, что они просто использовали его? И все это для того, чтобы подчинить себе Бора-Бора?

Да. На самом же деле никто и не собирался выбирать его главой жрецов. А после того, как ты убилотца своей жены...

- Она больше не жена мне. Я отдал ее Мато.Марама замолчала и некоторое время смотрела в

пол. Затем она тихо добавила:

Люди с Гавайки хотели навязать нам своего короля, но мы храбро сражались.

Тогда почему вы до сих пор не разделались сверховным жрецом?

Но нам же нужен жрец, - просто ответила Марама. - На каждом острове обязательно долженбыть жрец. - После этого они некоторое время сидели молча, прислушиваясь к негромкому плескуволн в лагуне, пока, наконец, не заговорил Тероро:

Ты должна подобрать мне дюжину женщин,тех, кто сможет поехать со мной. Помни о том, чтопутешествие предстоит тяжелое. - Затем он доба

вил: - На этот раз мы привезем с собой и нескольких детей. - Тут голос его оживился. - Мы заберем и своего малыша.

Нет, - покачала головой Марама. - Он ещеслишком мал для такого пути. Вместо него мы увезем другого мальчика, постарше и посильней. -Как разрешалось традициями острова, Марама переходила от одного дома к другому, пока не нашлавосьмилетнего мальчугана, который ей сразу же понравился. Она взяла его себе, а его матери, котораятут же согласилась на обмен, передала своего младенца. Когда Тероро увидел своего нового приемного сына, он одобрил выбор жены. После этого мальчика отправили к лодке дожидаться отплытия, амолодой вождь, наконец, крепко обнял жену и прошептал:

Ты - каноэ всей моей жизни, Марама. В тебе япутешествую, как в надежной лодке.

Когда чуть позже происходило освящение нового изображения Оро, верховный жрец настоял на том, чтобы был убит один раб. В этот момент Тероро и его друзья стыдливо опустили глаза. Они-то хорошо понимали, что как только судно скроется за горизонтом, этого идола тут же выбросят в море. И когда верховный жрец передавал освященную фигуру Оро будущему жрецу, Тероро смотрел на нее, не как на идола, а как на причину бессмысленной и ненужной жертвы. И не важно, как относились к Оро и сам молодой вождь, и члены его команды: теперь фигурка была связана с пролитой человеческой кровью. В то же время весь ритуал напомнил Тероро еще об одном важном деле. Ведь ему предстояло каким-то образом забрать из храма красный камень, представляющий богиню Пере, и сделать это так, чтобы не привлечь внимания верховного жреца и не вызвать у него подозрений по поводу истинных целей возвращения

Тероро на Бора-Бора. Для этого он вызвал к себе Па и Хиро, чтобы тайно обсудить план действий.

Ты ведь легко обманул жрецов своими разговорами об Оро, - сразу же высказал свое мнение Па. -Что же тебе стоит обмануть их и во второй раз?

Нет, - отрицательно покачал головой Тероро. - Тогда все ВЫПЕЛО так просто, потому что жрецы были готовы поверить в мою ложь. Если же япросто произнесу имя богини Пере, это вызовет уних подозрения.

Может быть, лучше выкрасть этот камень? -предложил Хиро.

Но мы точно не знаем, где он находится, - возразил Тероро. После этого друзья принялись обсуждать другие возможности и, наконец, остановилисьвот на чем: вернуться на Северный Гавайки без Перебыло бы безумием. Один раз она предупредила их обопасности, наслав огненную стену. Значит, во второйраз рассерженная богиня попросту уничтожит пламенем все поселение. И тогда Тероро предложил: -Я поговорю о наших проблемах с Марамой. Онаочень мудрая женщина.

Он не ошибся, и его супруга очень быстро разработала следующий план:

Все на острове знают, Тероро, что ты вернулсяиз-за меня. Кроме того, люди до сих пор помнят, чтомои предки были жрецами. Когда соберутся всеженщины, которым предстоит принять участие впутешествии, я отправлю двух из них к верховномужрецу, и они объяснят ему, что мы просим отдатьнам одного из древних богов острова Бора-Бора, особенно любимого и почитаемого женщинами.

Неужели он позволит им забрать камень? - ссомнением в голосе спросил Тероро.

Не забывай о том, что он не только жрец богаОро, - напомнила женщина. - Он сам родился на

Бора-Бора и сможет понять и оценить нашу любовь к этой земле.

И действительно, все ВЫПЕЛО так, как и предсказывала Марама. Правда, когда наступило время вынести красный камень Пере, украшенный перьями, верховный жрец не осмелился доверить такое сокровище женщине и настоял на том, чтобы камень взял у него из рук сам Тероро. Когда в ладонях молодого вождя оказалась сама душа Пере, этой дикой, страстной богини огня и матери вулканов, ему захотелось издать победный крик. Но вместо этого он отложил камень в сторону так, словно для него он представлял собой просто женского бога и прихоть собственной супруги. Обман удался, и верховный жрец не догадался о том, что его провели.

Мужчины успели хорошо отдохнуть, а каноэ загрузили продовольствием. Для путешествия к далекому острову отобрали двенадцать женщин, которые тут же перешли на строгую диету с тем, чтобы привыкнуть к скудности пищи. В число путешественников вошла и любимая жена короля Таматоа, потому что все решили так: если король и его родная сестра уже произвели на свет настоящего королевского наследника, то теперь Таматоа заслуживает того, чтобы рядом с ним была, по крайней мере, еще одна любимая женщина. Кроме того, на каноэ взяли саженцы бананов, хлебных деревьев, а также несколько свиней.

- Нам очень недостает сладких плодов хлебногодерева, - объясняли Тероро и его друзья. - Мы такдолго мечтали о них!

Когда судно было готово к отплытию, Тероро в изумлении увидел Мараму, которая волокла к "Ждущему" огромный сверток, упакованный в листья.

- Что это у тебя?! - воскликнул он.

Цветы, - невозмутимо ответила женщина.

А зачем они нам нужны? - недоумевал Тероро.

Я спросила Па, растут ли цветы на вашем острове, и он ответил, что там их почти нет.

Тероро посмотрел на остальных членов своей команды, и только сейчас все они осознали, что на Северном Гавайки, действительно, не растут такие великолепные и яркие цветы, как здесь, на Бора-Бора. Но даже при таких обстоятельствах сверток Марамы казался слишком уж громоздким.

Нет, Марама, так много цветов ты не сможешьзабрать с собой, упрямился Тероро.

Боги очень любят цветы, - напомнила мужумудрая женщина простую истину. - Давай лучшеоставим одну из свиней.

Но и такое предложение показалось мореходам неприемлемым. Правда, они все же оставили на берегу несколько саженцев хлебного дерева, хотя в глубине души все гребцы посчитали жену Тероро немного сумасшедшей.

Затем наступило самое восхитительное и веселое время: отбор детей для путешествия. Мужчины хотели взять только девочек, женщинам же были более приятны мальчики. Никто не соглашался на то, чтобы и мальчиков, и девочек было поровну, хотя такое решение казалось наиболее разумным. Наконец, были отобраны десять детей в возрасте от четырех до двенадцати лет: темноволосые, черноглазые, смеющиеся и белозубые. Само их присутствие на лодке делало путешествие намного легче и приятней.

Однако, когда все взошли на борт, Тероро вдруг почувствовал необъяснимую тяжесть на сердце от того, что ему пришлось совершить. Теперь, уже без всякого лицемерия, он приблизился к верховному жрецу и попросил его:

- Пожалуйста, благослови наше путешествие иустанови табу.

И тогда верховный жрец поставил изображения богов рядом с путешественниками и прокричал, одновременно притрагиваясь к пище и животным:

- Это табу! Это табу!

После того, как церемония была закончена, все почувствовали себя в большей безопасности, и тогда уже судно могло отправляться в путь.

Как только "Ждущий" покинул лагуну, Па, человек с лицом, напоминающим голову акулы, тут же подошел к отвратительному для многих изображению Оро, намереваясь швырнуть его в морскую пучину. Но тут, к его изумлению, Тероро остановил товарища и сказал:

- Это же бог! Мы с почестями доставим его к берегам Гаваики-Красного-Оро!

Он действительно повел свое судно прямо к ненавистному когда-то острову, затем осторожно выбрался на сушу, там, где никто из дозорных не смог бы его заметить, и поместил Оро между камней, сделав ему при этом навес из пальмовых листьев. Здесь он осознал и то, что ему больше не суждено ступить на этот остров, и пока каноэ ожидало своего капитана, Тероро с грустью смотрел на земли своих предков и бормотал кем-то сочиненную песнь о храбрых, но заблудившихся людях с Азиатского Гавайки, которые, раз отправившись в далекий путь, уже больше никогда не возвратились к родным берегам. Тероро прощался с землей и домом, которых он больше уже не увидит.

* * *

Молодой вождь продолжал удивлять своих товарищей. На этот раз изумился Па, когда наступило время брать курс на Северный Гавайки. Тероро запретил так же безрассудно вести каноэ на север, как это происходило в первый раз. Теперь, с большой аккуратностью, гребцы рассчитали маршрут правильно, и через некоторое время прибыли к берегам Нуку-Хива, где успешно пополнили запасы продовольствия и пресной воды для того, чтобы в наиболее жаркий период своего путешествия они уже не мучились от нехватки еды и питья. Особенно это касалось детей, которые плохо переносили жару и никак не могли заставить свои желудки превратиться в крошечные тугие мешочки. Если дети были голодны, они говорили об этом открыто.

Наконец в небесах над путешественниками появились Семь Очей, и тогда каноэ повернуло на запад. Ежедневно Тероро проводил уроки для всех мужчин и мальчиков на судне:

- Вам известно, что где-то впереди находится остров. А по каким приметам вы можете это определить?

Со временем любой представитель мужского пола, которому уже исполнилось шесть лет, стал неплохо разбираться в основах мореплавания. Мара-ма стала преемницей красноглазой Теуры и вместо погибшей женщины следила за знамениями и трактовала их. И вот как-то утром один мальчик заметил в небе черную птичку с раздвоенным хвостом, отчаянно нападавшую на баклана, которому удалось выловить крупную рыбу. Тероро объяснил своим друзьям, как следует по волнам, идущим от невидимого пока что Гавайки, понимать подводное эхо и ориентироваться по нему. Но самый ответственный момент наступил тогда, когда Марама, следившая за облаками, заметила, что их нижняя часть словно горит огнем. Тогда она поняла, что это богиня Пере подает знак путешественникам, и именно на это облако повел Тероро свое судно.

Когда "Ждущий" уже приближался к острову, Тероро пришлось выполнить еще одну ненавистную, но столь необходимую миссию, с которой он успешно справился. Проходя между выстроившихся на палубе мужчин и женщин, он упрямо повторял каждому из них:

- Дети уже не принадлежат только вам. Выдолжны понять, что придется делиться ими с теми,кто ждет нас на берегу, и с этого дня у каждого ребенка будет по несколько матерей.

Воздух тут же наполнился плачем и причитаниями, ведь за время путешествия и мужчины, и женщины успели сильно привязаться к детям, а те уже подыскали среди гребцов и женщин подходящих для себя родителей.

Он мне даже больше, чем сын! - рыдала какая-то женщина, прижимая к груди девятилетнегомальчугана со сломанным передним зубом.

Нет! - упрямо заявил Тероро. - Ведь если быженщины на берегу не попросили меня привезти детей, мне бы и в голову не пришло взять их с собой.Поэтому они тоже должны получить свою долю. Тогда мы поступим по справедливости.

Поэтому, когда каноэ, наконец, достигло острова, все островитяне: и первые переселенцы, и вновь прибывшие, испытали душевную боль. Женщины с берега увидели на судне мальчиков, неловко держащихся за мачты, и девочек, прижимавшихся к гребцам. Но женщины Северного Гавайки не замечали больше никого и ничего: им не было дела ни до свиней, ни до саженцев хлебного дерева. Только дети имели для них сейчас значение, и когда первый ребенок ступил на новую землю, какая-то женщина тут же подскочила к нему и стала так яростно предлагать еду, что малыш в страхе отпрянул от нее.

И тогда Тероро, неся в руках камень Пере, ступил на землю, чтобы превратиться в сострадательного и рассудительного жреца Гавайки. Его нежная и любящая жена Марама стала верной помощницей и провидицей при Тероро, а его наставницей навсегда осталась богиня вулканов и огня. Свиней становилось все больше, хлебные деревья росли в изобилии, подрастали и дети. Цветы, которые привезла с собой Марама, тоже прижились на новой земле и радовали глаз каждого, кто оказывался здесь. Одним словом, теперь остров стал по-настоящему процветать, не зная недостатка ни в чем.

ЧИТАЙТЕ е> следующей

КНИГЕ:

ГАВАЙИ: МИССИОНЕРЫ

В целом высадка миссионеров на берег произошла довольно сумбурно. Не обошлось без неожиданностей и неприятностей. Когда "Фетида" подходила к порту Лахайна, на берегу началось волнение. Миссионеры с ужасом увидели, что множество красивых молодых женщин, скинув с себя одежду, стремительно поплыли к бригу, видимо, хорошо известному им по прошлым визитам. Однако внимание священников от этого зрелища отвлек вид роскошного каноэ, которое, хотя и отчалило от берега позже, вскоре легко оставило позади обнаженных пловчих и поравнялось с бригом. В каноэ находился мужчина, сопровождаемый голой женщиной и четырьмя привлекательными девушками, также без одежды.

Мы уже снова здесь! - радостно воскликнулмужчина, широким жестом предлагая своих спутниц экипажу брига.

Нет! Нет! - в ужасе и смущении закричал Ке-оки Канакоа. - Это прибыли миссионеры!

Мои девочки - хорошие девочки! - не унимался мужчина, подталкивая своих красавиц к борту, как это вошло у него в привычку. - Те девочки,которые плавать, - нехорошие. Болеть можно!

- Боже Всемогущий! - шепнул Эбнер братуУипплу. - Неужели это его собственные дочери?

В этот момент две девушки заметили старого матроса-китобоя, того самого, который спас "Фетиду" от неминуемой гибели у Четырех Евангелистов. Очевидно, они помнили о его доброте и щедрости еще с

273

прошлой стоянки здесь, поскольку тут же подбежали к нему через палубу и, ласково называя моряка по имени, нежно обняли его с обеих сторон. Однако китобой, увидев ужас и негодование на лице Иеру-П1и, тут же отпихнул девиц от себя, как поступает человек с назойливыми мухами, мешающими ему спокойно позавтракать.

Назад! Возвращайтесь назад! - взмолился Ке-оки на своем родном языке. Понемногу четыре красотки и их очаровательная нагая матушка началипонимать, что на этом корабле, в отличие от всех остальных, в их услугах не нуждаются. В смущенииони вернулись на каноэ, приобретенное на те средства, которые таким образом семейство наживало наморяках проходящих судов. Глава семьи, осознав,что сегодня заработка не предвидится, вздохнул, ипринялся грести к берегу, увозя своих "работниц".Когда лодка поравнялась с плывущими к кораблюдевушками, мужчина, все еще не придя в себя от недоумения, крикнул им:

Поворачивайте! Девочки не нужны!

И ватага разочарованных красавиц-островитянок вернулась к берегу, где, не скрывая досады, принялась одеваться.

На борту "Фетиды", никогда прежде не видевший обнаженных женщин, Эбнер Хейл, словно в тумане, обратился к своим друзьям:

- Да, на Лахайне придется здорово потрудиться!

В это время с берега на бриг отправились двое совсем других представителей острова. Поначалу появилось каноэ, что вызвало на берегу новую волну оживления, а Хейл заметил, что на корме и у носа лодки стоят слуги с жезлами, украшенными желтыми перьями. Среди возбужденной толпы неторопливо двигались двое самых огромных людей, каких Эб-неру когда-либо приходилось видеть.

- Это мой отец! - прокричал Кеоки Канакоамиссионерам, а затем, приблизившись к Хейлу, повторил специально для него: - Тот высокий мужчина - мой отец. Он управляющий королевскими имениями.

А я-то думал, что он - король Мауи, - разочарованно вздохнул Эбнер.

Я этого никогда и не утверждал, - ответил Кеоки. - Люди в Бостоне посчитали, что мне нужнотак говорить, чтобы произвести большее впечатление на американцев.

А кто эта женщина? - поинтересовалась Иеру-ша.

Моя мать. Она считается главным вождем всехостровов. Если моему отцу требуется посоветоватьсяс ней по вопросам государственного управления, ондолжен вползать в ее жилище на четвереньках. Также, как и я.

Мы называем ее "Алии Нуи", - с почтением вголосе прошептал Кеоки, немного растягивая титулсвоей матери: "али-и".

Выстроившись у перил брига, миссионеры наблюдали за тем, как огромная женщина наполовину перевесилась через борт каноэ, а толпа почтительных слуг помогала ей переместить гигантское тело в лодку. Мать Кеоки, длинноволосая величественная женщина свыше шести футов роста, благородной осанки, весила более трехсот фунтов. Ее обнаженная рука могла поспорить своей толщиной с телом любого из окружавших ее мужчин, а тело, обмотанное несколькими слоями разноцветной та-пы, скорее подошло бы какому-нибудь лесному гиганту. По одному ее туловищу можно было понять, что эта женщина занимает очень высокое положение в обществе. Однако наиболее ошеломляющее впечатление производили ее груди, свисавшие двумя коричневыми громадинами поверх причудливого красно-желтого одеяния. Мужчины-миссионеры поражение уставились на женщину, а она взирала на них с благоговением.

Огромное каноэ неспешно приближалось к бригу. Желтые перья на жезлах трепетали на ветру, и в эту минуту Хейлы впервые увидели отца Кеоки во всем величии. Он был не такого крупного телосложения, как Алии Нуи, хотя и дюйма на три выше своей жены, но внешность его по-настоящему поражала. Его волосы представляли копну черно-седых прядей, а коричневое лицо прорезали глубокие морщины, свидетельствующие о постоянном напряжении мысли. Под густыми бровями сверкали большие выразительные глаза. Его наряд составляли накидка из желтых перьев и подобие юбки из красной тапы. Особое внимание привлекал его головной убор - гладкая, плотно прилегающая к голове, похожая на шлем шапочка из перьев, украшенная гребнем, тянущемся от затылка до самого лба. То ли по таинственной прихоти истории, то ли благодаря изобретательности человеческого разума, этот шлем в точности копировал те, что венчали в свое время головы великих героев древности Ахилла, Аякса или Агамемнона. Только из-за того, что народ островов еще не знал металла, шлем отца Кеоки был сделан из перьев, а не из сверкающей меди.

Увидев на палубе "Фетиды" высокую фигуру своего сына, великан Келоло проворно ухватился за спущенный ему канат и через несколько мгновений ловко запрыгнул на площадку, приставленную к правому борту брига, а затем так же сноровисто одолел последнее препятствие и очутился на палубе. Эб-нер был потрясен его подвижностью.

- Он весит, наверное, не менее трехсот фунтов, - прошептал он на ухо Иеруше, но она уже не слышала

его. Глаза ее были полны слез. Увидев, как нежно приветствуют друг друга отец и сын, как они трутся носами, обнимаются и искренне плачут, она сразу же вспомнила своих родителей, и поэтому благоразумно держала платочек наготове.

Наконец, Кеоки освободился из объятий отца и заговорил:

Капитан Джандерс! Мой отец желает отдатьвам дань уважения. - И бывалый мореплавательвышел на корму, чтобы выразить и свою признательность приветствиям островитянина. Келоло,гордый от того, что сумел узнать при встрече с другими капитанами о том, как следует достойно здороваться с западным человеком, протянул впередсвою мощную правую руку. И когда капитан Джандерс пожал ее, то сразу же заметил татуировку,идущую от запястья до самого плеча. На руке великана корявыми буквами было выведено: "Тамеха-меха - король".

Твой отец умеет писать по-английски? - удивился Джандерс.

Кеоки отрицательно помотал головой и что-то быстро произнес на гавайском языке. Дождавшись ответа отца, он перевел.

Это сделал отцу в 1819 году русский моряк,когда умер великий король Камехамеха.

А почему же тогда "Тамехамеха"? - не понялДжандерс.

Hani язык только начинает обретать письменную форму, - пояснил Кеоки. - По правописаниюамериканскому, это может считаться и правильными неправильным. Например, вы можете написатьимя моего отца "Келоло", но не будет ошибкой написать его как "Тероро".

Ты хочешь сказать, что истина заключена где-то посредине? - спросил Джандерс.

Кеоки схватил руку капитана и восторженно принялся трясти ее, будто тот изрек нечто, решавшее сложную проблему.

- Да, капитан, - счастливо улыбаясь, закивал молодой человек. - В таких случаях истина действительно находится где-то посредине.