Ночной Швацвальд встретил гостей пустыми улочками и затворёнными ставнями. Дариус, громко цокая копытами по мостовой, катил телегу меж тёмных домов с остроконечными крышами и ажурными флюгерами, поскрипывающими на ветру. Редкие прохожие, кутаясь в плащи, спешили скрыться в проулках. Даже городская стража, казалось, нервничает, совершая обход. Будто сама тьма, опустившаяся на спящий Швацвальд, таит опасность, и неизъяснимое зло кроется за углом.

Из неохотных и сбивчивых разъяснений взяточника на воротах Олег составил в голове схему проезда, по которой и направлял Дариуса минут двадцать… пока, наконец, не был вынужден признать, что заплутал в хитросплетении извилистых улочек.

— Я же говорил, что нужно держаться правее, — ворчал Дик, пытаясь разглядеть данные стражниками ориентиры.

— Спокойно, — Олег провёл ладонью по мокрому от дождя лицу. — Часовню мы проехали. Свернули у кабака налево. Дом с грифонами видели…

— Это были львы, а не грифоны, — скрипнул зубами Миллер. — Почему меня никто не слушает? — У них были крылья.

— Это не крылья, — вклинился в спор Жером, — а козлиная голова. Именно так и изображают химер. Химер, а не львов, и уж тем более грифонов.

— Почему этот чёртов гном просто не нарисовал нам схему? — ни к кому конкретно не обращаясь, буркнул Дик.

— Погодите-ка, — встал Ларс, вглядываясь куда-то поверх крыш. — Смотрите! На фоне чуть просветлевшего неба, в той стороне, куда указывал голландец, чернел крест.

— Ратуша! — воскликнул Жером. — Должно быть, это крест её колокольни. Слава Богу! Разворачивай!

Здание ратуши украшало собою центральную площадь города, в непосредственной близости от замковой стены и рва под нею, отделявших городскую знать от простолюдинов. Внушительное сооружение возвышалось над городом своей мрачной готической помпезностью. Огромные створчатые двери, закрытые сейчас, встречали прихожан резьбой, весьма натуралистично иллюстрирующей ужасы ада. Правда, вместо хрестоматийного образа Сатаны здешний правитель преисподней имел облик, напоминающий женщину. Во всяком случае, о половой принадлежности свидетельствовали полные груди, щедро вскармливающие присосавшихся к ним исчадий самой отталкивающей наружности. Собственно же матерь зла была изображена с вполне человеческой головой, лишённой, однако, лица, и с множеством рук. Верхние пары сжимали рукояти мечей и цепов, средние — держали объёмистые книги, а нижние — подносили адским бестиям части человеческих тел, бывшие обладатели которых корчились на крюках, колёсах и в кипящих котлах, служа жутким фоном кровавой вакханалии. По правую сторону от ратуши располагался внушительных размеров эшафот на семь виселиц, по левую — пять трёхметровых деревянных столбов с небольшими площадками в метре над землёй.

— Никак к празднику готовятся, — сыронизировал Миллер, не вызвав, впрочем, у спутников и намёка на улыбку.

— А вот и летящая дева, — указал Ларс на украшающий одну из черепичных крыш флюгер.

Отсчитав тринадцать домов дальше по улице, Олег остановил Дариуса возле богато украшенных ковкой ворот, слез с телеги и постучал в дверь под фонарём в виде кошачьей головы.

— А если его нет? — выразил опасения Жером. — Что тогда делать?

— Не суетись, — посоветовал Миллер. — В крайнем случае, вернёмся к гному.

— Как хоть зовут этого доброжелателя? — спросил Ларс.

— Не знаю, — Олег снова постучал в дверь и, отступив назад, запрокинул голову, чтобы рассмотреть — не зажёгся ли свет в окнах, но те по-прежнему оставались темны. — Дерьмо. Похоже, придётся ночевать на телеге. Может, к утру этот хмырь осмелеет и рискнёт показаться.

Следующий по соседней улице патруль остановился, и стражники, заинтересованные разговорами и движением, сменили маршрут.

— Кажется, у нас проблемы, — опасливо сообщил Ларс, указывая в сторону четырёх вооружённых алебардами мужчин.

— Этого ещё не хватало, — нащупал Дик рукоять спрятанного под дерюгу меча.

— Оставь, — сделал Олег предостерегающий жест. — Я с ними поговорю.

Патрульные, приближаясь, сняли алебарды с плеч.

— Кто такие? — выступил чуть вперёд один из них, судя по возрасту и манере держаться — главный.

— У нас дело к проживающему здесь господину, — указал Олег на дверь.

— Похоже, он не в курсе ваших дел к нему, — положил стражник вторую руку на древко алебарды.

— Нет же, он ждёт нас. Вероятно, задремал.

— Да неужели? А как по мне, вы — разбойничье отребье, решившее обчистить этот дом. Так что кладите оружие на телегу и марш вперёд!

— Вы ошибаетесь, господа. Мы — законопослушные… — попытался вставить Ларс, но получал древком в живот и сложился пополам.

— Вот дьявол! — спрыгнул с телеги Дик.

— Заплати ему, — дёрнул Олега за рукав Жером.

— Этот не возьмёт.

— Вы пойдёте сами, или я повезу ваши трупы, — прорычал патрульный, направив острие алебарды в сторону возмутителей порядка.

— У нас письмо! — крикнул Олег, пятясь к телеге от наступающих стражников. — Письмо для человека в этом доме!

— Ты даже не знаешь, как его зовут!

— Не знаю. Но Гунон знает.

Предводитель патруля остановился и, помолчав секунды три, протянул руку:

— Дай сюда.

— Я должен вручить его лично…

— Дай это чёртово письмо!

И в этот момент дверь под фонарём в виде кошачьей головы отворилась.

— Остановитесь! — крикнул выскочивший на улицу пожилой человек с растрёпанной шевелюрой, одетый в пёстрый халат. — Остановитесь. Чего вы хотите от этих людей, сержант? — обратился он к стражнику.

— Вы их знаете? — спросил тот, подобравшись и откашлявшись.

— Нет, но я ждал их визита. А вы чуть не сорвали нашу встречу, которая крайне важна для меня!

— Мы приняли их за разбойников.

— Что ж, смею заверить — это не так! Надеюсь, теперь, когда ситуация прояснилась, вы умерите своё рвение и позволите нам заняться делами!

— Да… Разумеется. Доброй ночи.

— Кретины, — прошептал человек в халате вслед удаляющемуся патрулю, после чего вернул своё внимание к четвёрке визитёров. — Давайте ваше письмо. Скорей же!

— Может, пройдём внутрь? — предложил Олег, протягивая бумагу.

Адресат, не удосужившись ответить, выхватил письмо, сломал печать и принялся читать, поднеся развёрнутый лист поближе к фонарю. Пока он читал, морщинистое лицо, обрамлённое всклокоченной бородой и полускрытое копною спутанных волос седой шевелюры меняло выражение от удивлённого к озабоченному, испуганному, восхищённому и, наконец, решительному.

— Да, — утвердительно кивнул он, после недолгого раздумья, сопровождаемого жеванием нижней губы, скомкал письмо, раскрыл оконце фонаря и сунул ком бумаги в огонь. — Вот, — отцепил он со связки ключ и передал его Олегу. — Поставьте коня с телегой на двор и прошу в мой кабинет. Нам предстоит многое обсудить.

Кое-как высвободив Дариуса из сбруи и заведя его в стойло, вся четвёрка проследовала в дом.

Внутри жилища «безумного профессора», как окрестил хозяина Миллер, царил творческий беспорядок. Располагающийся на втором этаже кабинет, со вкусом обставленный дорогой мебелью, утопал под ворохом бумаг. Свитки, книги и разрозненные исписанные убористым почерком листы покрывали каждый квадратный сантиметр многочисленных столиков, трюмо, кресел и скамей. Рабочий же стол — монументальной произведение мастера-краснодеревщика — превратился в фундамент для колоннады из уложенных друг на друга фолиантов, возвышающейся едва не до потолка.

— Присаживайтесь, — очистил «безумный профессор» две скамьи от бумаг, часть из которых сбросил на пол. — Прошу извинить меня за беспорядок. Науке, знаете ли, чужда аккуратность, — всплеснул он руками, виновато улыбаясь. — Но всё же я попрошу быть чуточку внимательнее, — длинный узловатый палец учёного мужа указал на прилипший к подошве Дика листок.

— Извините, — отклеил тот фрагмент научной работы и пристроил к кипе других таких же.

— Итак, — потёр ладони хозяин дома, глубоко вздохнув, — разрешите представиться. Меня зовут Ансельм де Блуа. Городской архивариус, хранитель библиотеки Швацвальда и официальный летописец династии Мартелл, — добавил он с гордостью.

— Весьма польщён знакомством, — поднялся со скамьи Олег и протянул руку: — Олег Александрович Ферт.

Ансельм обронил снисходительный взгляд на раскрытую ладонь и ограничился коротким поклоном.

— Ларс ван дер Гроф, — встал голландец и поклонился, на манер де Блуа.

— Жером Клозен, — последовал его примеру Жером. — Я из Марселя… Не важно.

— Дик Миллер, — вскинул руку Дик, не утруждая себя даже тем, чтобы приподняться со скамьи. — Из династии Миллеров. Ну всё? Протокол соблюдён, теперь расскажите, какого хера с нами происходит. Что это за таинственные письма и прочее шпионское дерьмо? Зачем этот чёртов Гунон нас сюда прислал, и на кой мы вам сдались? И — очень прошу — давайте без долгих витиеватых предысторий. Я устал, как портовая шлюха в расчётный день.

— Что ж, — выдохнул де Блуа после небольшого замешательства, вызванного столь непочтительным обращением, — судя по всему, вы четверо — избранные.

Внимание всех присутствующих вдруг резко сосредоточилось на прыснувшем со смеха Клозене.

— Простите, — поднял тот руку примирительно, всё ещё не в силах побороть рвущееся наружу хихиканье. — Простите меня, любезный… Ах чёрт, не могу… Избранные!!! — разразился он новым приступом хохота. — Это что, шутка такая? — взял он, наконец, себя в руки. — Избранные для чего? Для чего?! Чтобы нас имели все, кому ни лень?! Потому что — открою секрет — третьи сутки подряд именно это и происходит! Я не хочу быть избранным! Я хочу домой! Как мне попасть домой?!

— Извините, — насилу оттащил Ларс кинувшегося к де Блуа Жерома и усадил его обратно на скамью. — Нам всем очень неловко за нашего товарища. Его душевное равновесие сильно подорвано событиями последних дней. Прошу, продолжайте.

— Понимаю, — кивнул де Блуа, на всякий случай чуть отступив. — И, тем не менее, пророчество весьма ясно указывает именно на вас четверых.

— В чём же суть пророчества? — поинтересовался Олег.

— Вам предначертано сокрушить Пожирателей.

— Господи, я больше не могу, — зарыдал Жером, уткнувшись Ларсу в плечо. — Убейте меня.

— И ему тоже? — кивнул Дик в сторону всхлипывающего Клозена.

— Да, — ответил де Блуа. — Всем вам.

— Каким же образом? — спросил Олег.

— Увы, пророчество не даёт подробных инструкций, оно лишь… предсказывает. И вот, что в нём предсказано, — де Блуа взял со стола книгу в красном кожаном переплёте и раскрыл её на заложенной тесьмою странице: — «В год и месяц, когда Кровавое светило обито будет камнем небесным, на изнывающие от бедствий и ужаса земли сойдут четверо. Огненным будет один, и ненавистным. Чёрным будет второй, и преданным. Третий будет нелюбим. А четвёртый — избавлен и сам избавление даровать станет. И пойдут они дорогой мёртвых. И свершат суд над мёртвыми. И смерть принесут смерти не имущим». Так говорит пророчество, — захлопнул де Блуа книгу и уставился на гостей, в ожидании дальнейших расспросов и нервных срывов.

— Так, — поднял указательный палец Олег, нахмурившись. — Во-первых, что за «небесный камень»?

— О, тут всё просто, — всплеснул руками де Блуа. — Речь явно о Луне, закрывающей утезон — Кровавое светило. Нынче как раз месяц затмения. Меня больше волнует фрагмент пророчества, в котором даётся характеристика четверых. Тут — вынужден признать — есть пробелы. Но есть и очевидные моменты. Он, — указал архивариус на всё ещё всхлипывающего Клозена, — чёрный.

— Этот нетолерантный мужик начинает мне нравиться, — оценил смелость высказывания Миллер.

— Он, — перевёл де Блуа взгляд на рыжую бороду Дика, — огненный. Он, — испачканный чернилами палец указал на Олега, — избавляющий. А вот что касается прочих характеристик…

— Им тоже есть объяснение, — невесело констатировал Олег.

— Да, — согласился Ларс. — Боюсь, это про нас.

— Будьте любезны, поясните.

— Меня застрелили две чёрные обезьяны, которые ненавидят белых копов, — взял слово Дик. — Голландца отравила жена. Французскую истеричку предала подружка. А вот про русского я не знаю — от чего он там избавлен.

— Без понятия, — пожал плечами Олег. — Может, благодаря произошедшему, не случилось что-то ужасное?

— А ты оптимист, — шмыгнул носом Жером. — Что может быть ужаснее, чем эта средневековая дыра?

— О, молодой человек, — улыбнулся архивариус снисходительно, — уверяю вас, есть места куда хуже. Я знаю, о чём говорю. Что ж, — хлопнул он в ладоши, знаменуя подведение промежуточного итога, — думаю, с принадлежностью к избранным мы разобрались, и возражений нет.

— У меня есть возражения, — поднял руку Клозен. — Да, и очень большие. Вы все как хотите, а я не подписывался становиться куклой в этом сраном театре и играть по этому сраному сценарию! Да мало ли что написано в этой книжке! Какое мне дело до каких-то Пожирателей?! Почему я должен куда-то идти?! Нет! Я решительно против!

Дик, терпеливо выслушав эмоциональную тираду Клозена, усмехнулся и пояснил де Блуа: — Наш строптивый чёрный друг интересуется — что ему с того будет. Поможет ли покорное следование пророчеству вернуть его чёрную задницу домой? Ну и наши белые задницы заодно. Что скажите, профессор?

— Э-э… Сказать по правде, я не рассматривал ситуацию с такой точки зрения.

— А стоило бы, профессор. Понимаете… пророчества, сокрушение жутких чупакабр и прочая эпическая хрень — это здорово. Но, если честно, я бы с куда большим удовольствием кинул свои кости на любимый диван, взял бы пивка и смотрел бы суперкубок по телеку. Можно это устроить? Ну, после выполнения нашей части сделки.

— Если я верно понял ваш полный витиеватых метафор монолог, вы тоже хотели бы вернуться домой, в привычный вам мир. Да?

— Бинго!

— Чисто теоретически…

— Нет-нет-нет, давайте-ка сразу пропустим эту часть и перейдём к чисто практической. Ведь своими головами и душами мы будем рисковать не в теории. Так что хотелось бы конкретики в вопросе о вознаграждении.

— Но ведь пророчество…

— Да, пророчество, — Миллер поднялся со скамьи и приобнял растерявшегося архивариуса за плечи. — Оно же не даёт подробных инструкций. Оно лишь предсказывает. Вероятно, такая мелочь, как достойное вознаграждение избранных за верную службу человечеству Оша осталось где-то в невысказанных мыслях прорицателя. Тут ведь много чего не раскрыто. Но в целом прогнозы обнадёживают. В конечном итоге мы сокрушаем этих ваших Пожирателей, возвращаемся с победой и под благодарные овации народа отправляемся домой. Можно ли представить более благополучный конец истории? Так что я предлагаю вам разместить пока избранных на отдых, и заняться изучением вопроса — как вернуть героев в их мир. А остальное обсудим утром. Нравится план?

— Что ж… полагаю, вы правы. Стоит обсудить все аспекты этого дела на свежую голову.

— Ещё один момент, — привлёк внимание де Блуа к своей персоне Олег. — Хотелось бы понять, зачем вся эта таинственность? Судя по пророчеству, нас должны были встречать с государственными почестями, а не отправлять ночью на телеге, с легендой про наёмников.

— Да, — вздохнул архивариус. — К сожалению, здесь всё не так просто.

— Кто бы мог подумать, — хмыкнул Жером.

— Пророчество Стефана Анвийского, — продолжил де Блуа, — с давних пор является причиной разногласий теологов Аттерлянда. Часть из них, к которой отношусь и я, считает, что «не имущие смерти» — ни кто иной, как Пожиратели. Но другие, прибывая в плену своих заблуждений, утверждают, будто «не имущие смерти» — это все, кто обладает Великой душой. Все, — добавил он зловещим шёпотом. — Вы понимаете? Бароны, маркизы, герцоги, епископ и даже сам король.

— И как много сторонников вашей теории? — поинтересовался Ларс после долгой молчаливой паузы.

— Увы, гораздо меньше, чем её противников.

— Стало быть, народного ликования по поводу нашего прихода не ожидается? — осведомился Дик.

— Боюсь, если о подробностях вашего пребывания здесь станет известно, и вам, и мне грозит смертельная опасность.

— А какой вам со всего этого прок?

— Лишь мир и процветание в Аттерлянде, — изобразил де Блуа недоумение, вызванное столь абсурдным вопросом.

— Ну да, — кивнул Олег. — Может ли быть иначе…