Он воюет – дни уплыли, Год – не едет; знать, в могиле. Панна, жалко юных лет: Выслал свата князь-сосед. Князь пирует неустанно, Слезы льет в светлице панна. Уж зеницы – не зарницы, А Две мутные криницы; Ясный месяц – лик девицы Ныне будто мгла скрывает: Панна чахнет, панна тает. Мать в кручине и в смятенье, Князь назначил оглашенье. Свадьба едет с гудом, с людом. «К алтарю не поведете, На погост меня свезете, А постель в гробу добуду. Если мертв он – пусть умру я, Мать, и ты умрешь, тоскуя!» Ксендз в костеле восседает, К покаянью призывает. Входит кумушка-мегера: «Знаться нечего с попами! Бог и вера – бред, химера! Мы с бедою сладим сами. У кумы найдется в келье Папоротник и царь-зелье [10] , У тебя ж – дары милого Вот и все для чар готово! Змейкой прядь его сплети, Вместе два кольца сведи, Кровь из ручки нацеди, Будем змейку заклинать, В два колечка дуть, шептать, Он придет невесту взять». Шабаш начат – всадник скачет. Сам в проклятье – внял заклятью. Ледяной открыт приют. Панна, панна, страшно тут! Все затихло в замке, спит он. Глаз лишь панна не закрыла. Дремлет стража. Полночь било. Панна слышит стук копыта. Будто силы не имея, Пес завыл и смолк, немея. Тихо скрипнули ворота, Кто-то там, внизу, ступает, В коридорах длинных кто-то Дверь за дверью открывает. Входит всадник в белом платье И садится на кровати. Быстро сладкий час промчался. Ржанье вдруг, совы стенанье. Бьют часы. «Конец свиданью, Ржет мой конь, меня заждался; Или – встань и вместе в путь, И моей навеки будь!» Месяц мглится – всадник мчится, Густ кустарник, ветки бьют. Панна, панна, страшно тут! Мчится полем конь летящий, Мчится чащей – глухо в чаще; Только слышно из-за клена Крик встревоженной вороны, Да зрачками из-за елки Лишь посверкивают волки. «Вскачь, мой конь, во весь опор! Месяц вниз плывет из туч, А пока он в дебрях туч, Одолеть нам девять гор, Десять скал и десять вод; Скоро петел пропоет». «А куда мы едем?» – «К дому. Дом мой на горе Мендога [11] ; Днем доступна всем дорога, Ночью ж – ездим по-иному». «Есть там замок?» – «Замок скоро; Заперт он, хоть без запора». «Тише, милый, я слабею, Придержи коня немножко». «За седло держись сильнее, Что в твоей ладони, крошка? Не мешочек ли с канвою?» «Мой молитвенник со мною». «Нет! Вперед погоня рвется, Слышишь топот? Нас настигнут. Конь у пропасти споткнется, Брось книжонку – перепрыгнет». Конь, избавясь от поклажи, Перепрыгнул десять сажен. По болоту, между кочек, Конь несется что есть силы, От могилы до могилы Пролетает огонечек, Словно верный провожатый, След за ним голубоватый, А по следу – конь проклятый. «Милый, что тут за дорога? Не видать следа людского». «Все дорога, раз тревога, Бегству нет пути прямого. Где следы? В мой замок входа Нет для пешего народа: Богатея – ввозят цугом, Победнее – ноша слугам. Вскачь, мой конь, во весь опор! Загорелся небосклон, Через час раздастся звон. А пока услышим звон Мимо речек, скал и гор Проносись во весь свой дух: Через час – второй петух». «Натяни поводья лучше! Конь пугливо скачет боком, За скалу или за сучья Зацеплюеъ я ненароком». «Что там, милая, надето Шиур, кармашки с ремешками?» «Мой любимый, четки это, Это ладанки с мощами». «Шнур проклятый! Шнур, сверкая; Пред конем моим маячит: Он дрвжит и боком скачет. Бровь игрушки, дорогая!» Конь, избавясь от тревоги, Отмахал пять миль дороги. «Не погост ли это, милый?» «Это замка укрепленья». «А кресты, а те могилы?» «Не кресты, то башен тени. Вал минуем – и дорога Оборвется у порога. Стой, мой конь ретивый, стой! До зари ты миновал Столько рек, и гор, и скал: Что ж дрожишь ты, резвый МОЙ Знаю, маемся вдвоем Ты крестцом, а я крестом». «Опустил твой конь копыта. Веет стужей ветер лютый. Ледяной росой омыта, Вся дрожу – плащом укутай!» «Ближе! Я хочу недаром Лбом к груди твоей склониться: Он таким пылает жаром, Что и камень раскалится! Что за гвоздь тут, дорогая?» «Это крест, что мать надела». «Крестик тот остер, как стрелы, Лоб он ранит, обжигая. Выбрось гвоздик, дорогая!» Крест упал и в прахе скрылся, Всадник панну сжал руками, Из очей блеснуло пламя, Конь вдруг смехом разразился, За стену махнул в мгновенье. Слышен звон, петушье пенье. Ксендз не начал службы ранней Конь исчез и всадник с панной. На погосте тишь царила. В ряд стоят кресты и плиты, Без креста одна могила, И земля вокруг разрыта. У могилы ксендз склонился И за две души молился.