О море бытия, каким ты страшным стало! Когда я отплывал, твоя сияла гладь, Теперь же ночь кругом и грозный грохот вала! Нельзя ни дальше плыть, ни к берегу пристать: Что толку руль сжимать рукой усталой? Блажен, на чьей ладье за кормчих – Красота И Добродетель! В час, когда вскипают аолны И меркнет день, к пловцу небесная чета Склоняется: в руках у этой кубок полный, Свой чудный лик приоткрывает та.. И с Добродетелью одной к утесу славы Вы сможете доплыть: стоический бальзам Вас дивно укрепит на подвиг величавый; Но если Красота не улыбнется вам, Вы доплывете, пот пролив кровавый. Однако Красота, лик показавши свой, Нередко средь пути коварно улетает, Надежды лживые все унося с собой; О, как тогда душа, осиротев, страдает, Великою охвачена тоской! С небесной Красотой в мучительной разлуке, Бороться с бурею, в кромешной тьме тонуть, Хвататься в ужасе за каменные руки, Валиться замертво на ледяную грудь Кто долго выдержит такие муки? Пресечь их так легко! Одним движеньем я Навек спастись бы мог от бурь и тьмы дремучей… Иль тем, кто брошены в пучину бытия, Ни сгинуть целиком в волне ее гремучей, Ни вырваться из недр ее нельзя? Мне люди говорят, что все живое тленно:.. Но голос веры им во мне не заглушить, Да, звездам духа чужд закон природы бренной, Им до конца времен светиться и кружить По необъятной глубине вселенной. Кто крикнул с берега? Ужели до сих пор, – О братья и друзья, вы на скале стоите? Ужель в такую даль ваш долетает взор ..И до сих пор вы сквозь туман глядите, Как я держусь, волнам наперекор? Коль в бездну брошусь я, отчаяньем гонимый, Упреков тьма падет на голову мою От вас, которым туч громады еле зримы, Чуть слышен ураган, терзающий ладью, И мнится, что гроза проходит мимо. Вам не понять того, что пережито мной Тут, на моей ладье, – под громом, ливнем, градом! Судья нам – только бог: кто хочет быть судьей, Тот должен быть во мне, а не со мною рядом. Я дальше поплыву, а вы, друзья, домой.