Она была безумно робкой, на носу очки,

берет в красную клетку,

синий шарф ни к чему и желтая сумка.

Она его не знала почти,

но смеялась, когда провожал переулком.

Разносились шаги гулко, гулко…

Он был практически ловелас,

много видел и много чувствовал,

он давно просто играл, делал пас,

в мире не жил, а скорее присутствовал.

Его шутки впрочем остроумны,

глаза сини,

бородка клином,

В мире птиц был бы павлином…

Старый город смущался право,

подставляя им новую улицу-линию,

Он хотел повернуть направо,

только город пахнул глицинией.

Оба замерли, плещут волны,

парапеты и крики чаек…

И дыханием воды черной,

старый город их обвенчает…