Следующие полгода Чарли и Гертруда чувствовали себя в монастыре как дома.
Мистер Агнус «Гнусный» Гробб отказался от «воспитательных комнат» и отменил наказания – он вообще перестал обращать внимание на воспитанников. Это не могло не радовать. И хотя жизнь здесь менялась, Чарли и Гертруда не верили, что мистер Агнус Гробб когда-нибудь превратится в добродушного старика.
Выход в город был по-прежнему закрыт.
Рождество получилось лучшим за всю историю Монастыря Святой Марии. Благодаря Мистеру С. никто теперь не запрещал выходить на улицу, играть в снежки, кататься на санках. Даже разрешили украсить ёлку возле футбольного поля!
Гертруда не могла поверить – она впервые получила подарок: кто-то сумел достать маленькое зеркальце, аккуратно упаковать его в старую праздничную бумагу и оставить на её кровати. Конечно, утром подарок отобрала настоятельница, ведь зеркала в монастыре по-прежнему запрещены, но Гертруде всё равно было приятно.
Чарли получил книгу Эль Вафью «Как вести себя, если твои вымышленные друзья – иностранцы?». Ещё летом Гертруда нашла её на чердаке.
Даже белки Фундук и Орех (хотя все утверждали, что белки зимой спят) пробрались в монастырь, оставив на подушках Чарли и Гертруды подарки из леса. Видимо, они чувствовали: это – их последнее Рождество вместе.
А ещё под ёлку кто-то положил завёрнутые в прозрачную бумагу книги. Среди них – новые сказки Братьев Гримм, Льюиса Кэрролла, Шарля Перро, Астрид Линдгрен и Памелы Трэверс. Что удивительно, на обложках было написано:
ПРЕМЬЕРНЫЙ ТИРАЖ!
Всемирно известные писатели
в этом году объединились
для специальной рождественской серии!
Гертруда снова играла в футбол. Снова побеждала. Даже несколько раз дралась за мяч. Чарли общался с вымышленными друзьями. Он утверждал, что они его «учат шутить». Жизнь продолжалась. И никто не вспоминал последние месяцы, проведённые в чуланах и на чердаке.
Только смущал какой-то ненормальный старик в рваной одежде. Он забирался на высокую ограду монастыря и кричал, прикармливая воронов:
– Грядёт!! Грядёт грядение!!
* * *
Так прошли январь и февраль…
Март медленно перетекал в апрель. И Чарли с Гертрудой готовились к возвращению домой: собирали вещи, книги, даже завели списки.
Они ещё не знали, что всё это делают совершенно зря.
Медленно, но верно приближалась Вальпургиева ночь.
* * *
В последнее время многие воспитанники монастыря подшучивали над Чарли и Гертрудой. Никто не верил, что их заберёт некий Мистер С.
– Человек в котелке и с бурчащим зонтом? – говорили все. – Неправдоподобно!
Поэтому с Чарли и Гертрудой в тот самый вечер даже настоятельница не попрощалась. И после ужина Гертруда сразу отправилась в спальню для девочек.
Полгода назад – перед Рождеством – Мистер С. обещал, что заберёт их первого мая на рассвете. И что они с Чарли встретятся с бабушкой!
Гертруда решила: если ляжет спать пораньше, рассвет наступит скорее.
В эту ночь ей приснился странный сон. Она увидела освещённую яркой звездой улицу. На ней – родителей. Сначала маму, а прямо у неё за спиной – папу. Они будто и не расставались. Гертруда никогда в жизни не видела лица родителей – даже во сне они были словно в тумане. («Все фотографии семьи Бо́грандов утеряны бесследно», – говорила повариха Пингва Перей.) Гертруда не раз мечтала хотя бы на мгновение увидеть маму. Но что бы она ни делала, вспомнить родителей не могла. Их лица словно ускользали каждый раз, когда Гертруда хотела к ним «прикоснуться».
Вдруг сон изменился. Гертруда увидела невероятно красивую птицу. С пышными белоснежными перьями и длинной шеей, она исполняла жуткую, но в то же время завораживающую песню.
Гертруде казалось, будто она поднялась в воздух. Будто пари́т и видит комнату для девочек; прогуливающих ночной час ребят в коридоре; чистящую рыбу повариху Пингву Перей. И свет, исходящий от центрального входа в монастырь. Гертруда словно почувствовала: кто-то взял её за руку – она будто смотрела в зеркало.
И вновь послышалась музыка. Эта белоснежная птица так завораживающе пела… Гертруда чувствовала себя счастливой. Свободной. А музыка звучала всё громче.
Где-то вдалеке послышался лай. Гертруда была уверена: это пёс Дьякон.
Казалось, она даже слышит голос мамы. Будто та говорит, чтобы Гертруда поторопилась. Или это бабушка?
Услышала, как рвутся нити.
И снова голос:
– Пора…
Она всё ещё лежала с закрытыми глазами, когда почувствовала резкий запах чего-то горелого. Видимо, у миссис Пингвы Перей снова убежало молоко. И вдруг Гертруда вспомнила. Вчерашний вечер, собранные вещи, а потом – странного гостя в котелке, из-за которого перед Рождеством сгорели детские игрушки. Мистер С.!
– О боже! – прокричал кто-то рядом. Послышался топот. – Он ходит! Он ходит! Это чудо! Мой мальчик ходит!
Гертруда открыла глаза. Невыносимый запах горелого! Как оказалось, запах горелой женщины, которая находилась рядом.
– Я не разбудила тебя, дитя? – Лицо и руки женщины были в саже. – Прости. У тебя случайно нет зеркала? Леди должны всегда иметь зеркала, но я запамятовала, куда положила своё.
Женщина показалась Гертруде забавной: она будто провела ночь в грязи – прямо в пышном бальном платье.
– Извините, но зеркала у меня точно нет. – Гертруда приподнялась и проверила повязки на руках и ногах, прикоснулась к повязке на голове и осмотрелась по сторонам. И ничего не понимала. Казалось, она находится будто в тумане – лежит под шерстяным пледом на старой широкой деревянной лестнице в плохо освещённом и жутко холодном помещении. Кажется, лестница двигалась. Куда-то вверх. Рядом не было ни Чарли, ни Мистера С. Только незнакомые люди. Десятки людей. И они (это было видно по их лицам) были удивлены не меньше Гертруды. Казалось, даже не понимали, как сюда попали. Какая-то женщина в розовом платье пробежала по ступенькам вниз в поисках сына. Она спрашивала у других людей, не видели ли они его, но те пожимали плечами. Другой незнакомый мужчина в странном фиолетовом хитоне и гербом в виде букв «СМ-Рт» на груди спускался по лестнице вниз и спрашивал, не нужен ли кому-нибудь плед. А какая-то девочка плакала и звала маму. К ней подошла женщина в фиолетовом хитоне, взяла за руку и повела за собой. Ещё какой-то мальчик радостно кричал, что «теперь может слышать». Двое мужчин и женщина обнимались, радуясь, что «теперь они совершенно здоровы». Со всех сторон радостно кричали:
– Чудо! Чудо!
Кто-то пел, а какой-то старик выплясывал чечётку.
Будто из ниоткуда заговорил странный голос с ужасным акцентом:
– Для вашего удобства предлагаются пледы и подушки. Через несколько минут вы сможете заказать прохладительные напитки, чай, сыть «Сыть», «Крамбамбуле», фирменный «Сбитень по-деревенски» и кофе. А позже – завтрак и обед. Всё путешествие продлится не более двенадцати часов. Сегодня хорошая погода. Солнечно. Временами – туман. Обращаем внимание на временные неудобства: в связи с ремонтом некоторые ступеньки не работают. Будьте осторожны. Благодарим за внимание.
Гертруда испугалась. Осматривалась по сторонам. А старые деревянные ступеньки продолжали медленно двигаться вверх. Рядом стояли коробки со шляпами, лежало несколько книг и малиновый зонтик. Он ворчал, что дождь всё-таки возможен. Гертруда не могла вспомнить, как здесь оказалась. Воспоминания приходили обрывками: они с Чарли куда-то едут; кажется, с ними был Мистер С.; затем они попали в огромное помещение – как библиотека в монастыре, только в сотни раз шире. И повсюду этот туман. Где Чарли?
– Чу! – крикнула Гертруда. – Чуки-чу!
– Ты тут живёшь? – К ней повернулась женщина с сажей на лице. – Я вдруг поняла, что, помимо зеркала, ещё потеряла мужа. Со мной такое впервые, уверяю.
– Вы познакомились? – По ступенькам к Гертруде спускались Чарли и Мистер С. Они несли подушки, шерстяные пледы и чашки с какао (на чашках так и было написано: «Осторожно, какао!»). – Здо́рово!
– Я испугалась! – Гертруда кинулась обнимать Чарли. Тот чуть не выронил чашки.
А Мистер С. улыбнулся и заговорил со странным акцентом:
– Решили не будить тебя. Потому что ты не хотела просыпаться. И у тебя слюна вот здесь. – Он показал Гертруде на подбородок, передавая ей жёлтую подушку. – Это душка-подушка. На ней сидят. Поэтому она называется душкой. Но если ты будешь на ней лежать, я никому не скажу, хотя для лежания есть другая подушка. – Мистер С. был серьёзен.
– Э-э-э, спасибо. – Гертруда села на подушку и вытерла лицо рукой, немного смущаясь. Она снова укуталась в плед. – Я не могу вспомнить, как здесь оказалась. Мы же были в монастыре…
– Ну, мы ведь направляемся домой, где же нам ещё находиться? – Мистер С. произнёс это таким тоном, будто ему пришлось отвечать на самый глупый в мире вопрос. Затем повернулся к женщине с сажей на лице. – И вот ваше зеркало, мадам. Официально заявляю: вы точно сможете вернуться к детям, если у вас остались незавершённые дела. Но не торопитесь с решением! Ведь теперь вас ждёт новый дом! И собственный экипаж!! И Вечер Лавок на Площади Трёх!!! И даже билеты на Главное Событие Года!!!
Мистер С. захлёбывался от радости, торжественно передавая женщине с испачканным лицом небольшое зеркало. Та ахнула:
– Боже, как неприлично! – Она попыталась рукавом стереть с лица сажу. Наклонилась низко к ступенькам. – Грязь повсюду!
Мистер С. повернулся к Чарли и Гертруде:
– Ваше возвращение домой очень важно. Поэтому вынужден предупредить. Сейчас туман. Но когда он закончится, я хочу, чтобы вы надели эти очки. Вас не должны узнать.
– Кто нас должен узнать?
– От любопытства кошка в супе сварилась, дети мои.
Мистер С. передал Чарли и Гертруде клоунские очки с линзами (они делали глаза огромными), клоунскими носами и клоунскими усами.
– Но в них ничего не видно! – проныл Чарли, надевая очки.
– Так и должно быть, – согласился Мистер С. – Меньше знаешь – крепче спишь. Но ты не спи, а то много всего пропустишь!
Внезапно Мистер С. потерял ко всем интерес – он положил на ступеньку свою белую душку-подушку, сел на неё, а потом достал из внутреннего кармана малинового хитона газеты («Предвестник», «Пантеон. Светская жизнь», «Журнал полезных изобретений») и старый радиоприёмник. Когда Мистер С. его включил, диктор предупредил, что уже через пятнадцать минут на «Загр…бном извете» (Гертруда не расслышала названия радиостанции) расскажут о последних новостях. После шипения какая-то дама запела:
Твои крылья холодны как рассвет,
В моей жизни их больше нет.
Неподалёку показался плакат с огромными буквами:
Не пропустите! Великолепное зрелище!
Главное Событие Года!
Хранители тайны, молчите!
– Дурацкие очки. – Чарли уселся возле Гертруды на зелёную душку-подушку и передал ей чашку с гербом в виде золотого щита, на котором были изображены кубок и два скрещенных ключа. Такой же герб, как на их серебряных билетах. – И все тут какие-то странные. Пока мы спускались, несколько мужчин повздорили, кто из них кого сюда приволок. Один из них даже разорвал на себе рубашку – доказывал, что это не его рук дело. А две женщины прямо на ступеньках пьют херес, вспоминая мужей. Но, знаешь, все здесь радостные. А ещё мне кажется, что я слышу музыку. Только напеть её не могу. Руперт тоже её слышит!
– Музыка? – и Гертруда услышала её. Когда начала прислушиваться. Музыка звучала не из радиоприёмника Мистера С., а словно была повсюду. В тумане.
– Господи! – Женщина с сажей на лице вдруг вскочила и с криками «Муж! Мой му-у-уж!» побежала по ступенькам вниз.
Гертруда надела клоунские очки и сделала глоток какао.
Неожиданно ступеньки дёрнулись (от неожиданности некоторые стоявшие люди попадали друг на друга) и со скрипом продолжили подниматься. Будто из громкоговорителя снова раздался голос с ужасным акцентом:
– Держаться за поручни и сидеть на ступеньках – обязанность пассажира. В случае возникновения сложностей в виде тумана пользуйтесь наушниками. Для вашего удобства есть душки-подушки. А также специальные подушки для лежания.
В этот момент Мистер С. повернулся к Гертруде с деловым выражением лица, мол: «Я же говорил. Я тут всё знаю».
Из-за очков у Гертруды и Чарли в глазах всё расплылось. Голос продолжил:
– За травмы, полученные во время движения, «СМ-Рт» ответственности не несёт. Однако любые жалобы могут быть направлены в страховую компанию «Свиньинс и сыновья» или в Верховный СтраСуд. Также напоминаем, что покупка амулетов и других товаров сомнительного качества с рук сомнительных лиц запрещена. Продажа сувениров, подарков и другой продукции осуществляется исключительно представителями компании «Купи-КупиДон». Благодарим за внимание!
– Дома будем чётко по расписанию, – сказал Мистер С., не оборачиваясь. – Бабушка Матильда к вашему приезду уже готовит блинчики с грушевым джемом. Но со вкусом яблок, разумеется. Ваши подарки ещё не доставили. Но зато вы попадаете на сезон Светлых Ночей! Семь Чудес Света! И вас ждёт Таинственная… Ого! Почтовые спички снова подорожали!
Гертруда сердилась, потому что ничего не понимала. Всё вокруг ей казалось нелогичным.
А тем временем движение старых деревянных ступенек немного ускорилось. И душки-подушки были как нельзя кстати – без них двенадцать часов усидеть было бы невозможно.
Чем выше поднимались ступеньки, тем светлее становилось вокруг. Туман рассеивался. Многие люди успели перезнакомиться. Они пили чай (или что-то другое в чашках для чая), пели и радовались. Девочка, которая до этого искала маму, теперь поднималась наверх. Её обнимала женщина в свадебном платье.
И хотя Мистер С. запрещал, Гертруда часто приподнимала очки, чтобы всё рассмотреть. Ей даже несколько раз казалось, будто она видит пролетающие неподалёку самолёты.
Где-то сверху послышался грохот: какой-то мальчик, ровесник Гертруды, тянул за собой огромный чемодан. У мальчика были густые чёрные волосы, фиолетовая рубашка под длинным чёрным хитоном и жёлтая бабочка. На кедах – развязанные шнурки. А чемодан… Казалось, о чемодане он не особо заботился: тот ударялся о ступеньки и не переворачивался только чудом. За мальчиком следовал чёрный пёс.
– Привет. Здесь свободно? – Мальчик указал на одну из ступенек. – А то все места заняты. Везде сидят… м-м-м… люди. В саже. Будто после пожара.
– Да. Свободно, – отозвался Чарли, который до этого разглядывал на ступеньках вырезанную кем-то надпись «С+Л=?». – Если твой пёс не укусит.
– Харгест не кусается. – Мальчик кое-как поставил свой чемодан на ступеньку, рядом бросил рюкзак, достал скейт и уселся на него. Чуть ниже лёг пёс. – Ма запрещает путешествовать без него. Он всегда со мной. Для безопасности.
Гертруде показалось, будто с этим мальчиком она знакома. Его черты лица, широкие зелёные глаза и тёмные волосы. Даже акцент! Она определённо его где-то видела. И чёрный хитон казался знакомым. Её глаза остановились на кедах с развязанными шнурками.
– Никогда не завязываю, – опередил Гертруду мальчик, проследив за её взглядом. – Да. И не падаю. И не спотыкаюсь.
Гертруда сначала подумала, что мальчик прочитал её мысли, но потом поняла: если он никогда не завязывает шнурки, значит, ему постоянно о них говорят.
– Ой, я не представился. Эдвард. Но лучше Эд. Терпеть не могу это имя. – Эдвард протянул Чарли руку.
– Чарльз. Но лучше Чарли, – улыбнулся Чарли, отвечая на рукопожатие.
– Гертруда, – сказала Гертруда.
– Привет, Чарли и Гертруда, – улыбнулся Эдвард Гертруде, погладив Харгеста против шерсти. – Это его бесит, но он слишком воспитан, чтобы рычать на меня. Кстати, у вас забавные очки. Дайте угадаю: несчастный случай в цирке?
Гертруда и Чарли посмотрели друг на друга. И тогда Эдвард продолжил:
– Ладно, я не буду вас отвлекать. Нужно ма отправить «молнию». А то снова будет в ярости.
Эдвард покопался в рюкзаке, достал из него свиток, перо, чернильницу и коробок спичек «Синим пламенем».
Гертруда сделала несколько глотков какао. Вдруг поняла, что продолжает таращиться на Эдварда и, укутавшись в плед, отвела глаза в сторону – к вырезанной надписи на старых деревянных ступеньках «С+Л=?».
Вдруг лестница остановилась. Некоторые люди попадали.
Через громкоговоритель раздался голос:
– Приносим извинения за временные неудобства. Если вы получили травмы, вылетели или свернули шею, – страховая компания «Свиньинс и сыновья» уже ждёт вас! Пока наши специалисты будут заниматься ремонтом лестницы, послушайте прямое включение с концерта Нормы Джин Мортенсон. Благодарим за внимание!
Зазвучала песня. Оказалось, многие люди её узнали, потому что сразу начали подпевать «пу-пу-пи-ту». Все радовались и веселились. Только Мистер С. читал газету, сменив шляпу. Его зонт расстроился, что дождя до сих пор нет. И пообещал отнестись с пониманием, если его заменят на более опытный зонт с рюшками.
Вдруг ступеньки продолжили движение (Гертруда не обращала внимания на скрип). Они поднимались всё выше и выше. К тому времени туман полностью рассеялся.
Чарли открыл рот от удивления. Он ещё никогда такого не видел: несколько десятков «лестниц» переплетались друг с другом.
Какая-то женщина в алом платье гладила себя по лицу, подпрыгивая и радостно всем рассказывая, что теперь она – такая, как все:
– Всё прошло! Невероятно!
Рядом показался рекламный плакат, с которого улыбался весёлый мужчина. Надпись гласила:
Останутся не все. Suum cuique.
– «Каждому – своё», – перевёл Мистер С. с латинского языка.
Подул лёгкий ветерок, где-то из облаков наверху прорывалось солнце.
– Чарли, мы с тобой… Слово не могу подобрать. Вернее, могу, но. Чарли, мы… – Гертруда пыталась сказать слово, которое мучило её с самого начала путешествия.
– Нет. – Чарли улыбнулся. – Я тоже об этом подумал, но потом Руперт всё объяснил.
– Ох, – Гертруда подняла глаза к небу.
– И Мистер С. подтвердил!
– Мистер С.? – отозвался Эдвард, не закончив письмо. – Я слышал о нём.
– Нельзя говорить о ком бы то ни было, когда он здесь. Так рождаются сплетни, дорогие мои, – пробормотал Мистер С., не оборачиваясь. Он продолжал читать газету «Предвестник», одновременно разгадывая кроссворд. По радио диктор что-то рассказывал. Сплошная тарабарщина.
Гертруда проследила за взглядом Эдварда. Тот делал вид, будто не рассматривает её повязку на голове. Стало неловко.
– Хм! – Эдварда будто озарило. – Чарли. Гертруда. До меня только сейчас дошло!
Чарли и Гертруда не ответили. Но это и не потребовалось. Эдвард сиял от счастья.
– Когда Кристофер узнает, он лопнет от зависти! – Эдвард хлопнул в ладоши. Вокруг появился чёрный пух.
Чарли поставил чашку на ступеньку. А Эдвард снова покопался в рюкзаке и достал ещё один свиток. Тут же начал на нём что-то быстро писать. – Кристофер, Кристофер. Никогда не поверишь!
– Эдвард, будь добр! Никаких «молний» до возвращения Чарльза и Гертруды домой! – отозвался Мистер С. – Нам и так уже спутали карты. Всё должно быть секретно, а этому возвращению сегодня посвящена целая газетная полоса. Причём половина – явно выдумка: «Несчастные дети таинственно возвращаются домой», «Их ждут удивительные подарки от тех, кто не терял надежду», «Пятигуз VII Благочестивый подарит детям памятник под названием “Пятигуз VII Благочестивый и дети перемен”». Хотя по «Загр…бному извету» – ни слова. Видимо, готовятся к празднику, ленивцы.
– Генри! Подожди! – по ступенькам вниз бежала-катилась полненькая девочка в коричневом хитоне. Она смеялась, коленками ударяясь о чемоданы: пыталась догнать какого-то мальчика. А тот делал всё, чтобы девочка его не догнала. – Генри! Ну, подожди же!
– Чай, кофе, капучино, какао, молоко? К сожалению, «Крамбамбуле» нет. – По ступенькам спускалась девушка в фиолетовом хитоне с гербом и надписью «СМ-Рт» на груди. Она везла перед собой тележку с чайниками. И вдруг остановилась, увидев Харгеста. – У вас ведь есть «Разрешение на перевозку животных»? Так как, согласно Правилам пересечения гра…
– Разумеется, – перебил её Эдвард. Не поднимая головы, он продолжал что-то писать. – И мне кофе, пожалуйста.
Девушка неискренне улыбнулась, налив в чашки Чарли и Гертруды какао, а Эдварда и Мистера С. – кофе (Эдвард свою чашку достал из рюкзака). Пожелав всем удачной поездки, она продолжила спускаться, делая всем замечания.
Чем выше они поднимались, тем удивительнее Гертруде казалось путешествие. Чарли почти всю дорогу молчал. Но было видно: её брат счастлив. Никакого больше Гробба, никаких Иугий и Пингв. Лишь изредка Чарли бормотал, что больше всего ждал не путешествия, а встречи с бабушкой.
Лестница теперь поднималась не ровной линией вверх, а петляла, порой – даже резко. Все ступеньки (несмотря на то, что они были довольно широкими) теперь были заняты. И девушке в фиолетовом хитоне, спускаясь, приходилось протискиваться между людьми.
Гертруда почувствовала странный запах и обернулась. В руках у Эдварда синим пламенем горел свиток.
– Что ты делаешь? – выкрикнула Гертруда, отодвинувшись от Эдварда подальше – чтобы огонь не перебросился на её плед.
– Э-э-м… А на что это похоже? – не понимал Эдвард. – «Молния» для ма… Ладно. Я пока музыку послушаю.
Эдвард надел наушники, закрыл глаза и облокотился на рюкзак. Гертруда время от времени смотрела на него, а Эдвард словно делал вид, будто этого не замечает. Поведение Эдварда Гертруде казалось странным. Он так обрадовался, что познакомился с ней и Чарли, а теперь делает вид, что спит.
Неподалёку пролетели белые и чёрные вороны.
Харгест сопел. Для него ступенька была мала, из-за чего его лапы постоянно сползали.
Снова показался рекламный плакат:
КНИЖНАЯ ЛАВКА «ПИТ И ПЭТ»
Каждому посетителю – гоголь-моголь в подарок!
С каждой минутой путешествия на душе становилось спокойнее. Многие шутили, играли на Доске Уиджи – пытались так связаться с родными. Дети бегали друг за другом. Кто-то обсуждал подарки, которые вскоре каждый получит. А мужчина с маленькой бородкой рассказывал о родственниках, с которыми давно мечтал встретиться.
Лестница дрогнула. Многие ахнули.
Рядом снова показался рекламный плакат:
НОВЫЕ РАДИОПРИЁМНИКИ ОТ БРАНЛИ И ГЕРЦА
Не только слушайте, но и чувствуйте!
Уже в продаже! Всего 5 с/г!
– Pagan! – Гертруда услышала откуда-то позади неприятный голос и тяжёлые шаги – будто деревья падали или лошадь заблудилась. – Pagan! Расселись. Пускают всех подряд, а потом удивляются. Пятигуз спятил. Блюдолиз!
Толстый круглолицый мальчик в дурацкой шляпке и чёрном хитоне спускался вниз. Гертруда удивилась, что деревянные ступеньки под ним не трескались. Рядом с мальчиком шла худая девочка, укутавшись в зелёный хитон. Она поддакивала ему. И мальчик продолжил:
– И больше их с каждый днём! Едут и едут!
Девочка снова поддакнула.
Мальчик остановился возле Мистера С. Удивился, посмотрел по сторонам. Уставился на Эдварда и на клоунские очки Чарли и Гертруды.
Затем толстый мальчик и худая девочка продолжили спускаться по ступенькам:
– Докатились…
Что-то Гертруде подсказывало: не в последний раз она видит этих двоих.
* * *
Поездка вскоре стала казаться нуднейшей. Хотя всем желающим раздавали утешительные сувениры: маленькие стеклянные яблоки с гравировкой, значки и брелоки в форме змеи; ручки, браслеты, открытки и магниты, а также кулоны и амулеты – на счастье и удачу.
Лестница поднималась вверх уже восемь или девять часов, когда Чарли завыл, что хочет есть. Гертруда тоже была голодна, а Эдвард не признавался. У Гертруды разболелась голова, а повязки на руках постоянно сползали. Пора сменить бинты, но Гертруда не решалась попросить об этом Мистера С.
– Удивительное время. Спасибо, – сама с собой разговаривала бледная девочка, спускаясь по лестнице. Вокруг неё летали разноцветные бабочки. – Меня зовут Линда Глум. Очень приятно.
Солнце уже садилось за горизонт (хотя Гертруде казалось, что ещё не так поздно), раскрасив небо красными тонами. По ступенькам вверх и вниз ходили люди. Видимо, перезнакомившись, они искали компании для общения. Было много людей в хитонах разных цветов. Но не было рядом никого из детей в подобной одежде. Никого, кроме Эдварда.
Неподалёку пролетели светлячки.
По ступенькам вниз спускались девушки в фиолетовых хитонах. Они остановили тележки как раз в тот момент, когда Мистер С. громко выругался. Последние полчаса он читал газету и слушал радиоприёмник, подставив его к уху. Гертруда поняла, что передают спортивную трансляцию, так как Мистер С. кричал: «Ну, куда ты бьёшь?»
– Извините за поздний обед-ужин, – сказала одна из девушек в фиолетовом хитоне, поднявшись к Чарли, Гертруде и Эдварду. – Небольшие сложности. «Гуакамоле», «Сочиво по-деревенски» или стандартный набор? Только не кормите воронов! Это привередливые птицы. Кормите голубей, если вам нужно кого-нибудь покормить. Итак, какие наборы желаете?
– Наверное, обычный, – ответил Чарли.
Девушка достала из тележки три фиолетовые коробки. Гертруда не удивилась, заметив, что Эдвард не спит. Он тоже взял коробку, попросив налить ему чаю. Мистер С. взял для себя детский набор, а также корм для светлячков.
Коробка была необычной: она раскладывалась на четыре части, превращаясь в удобную подставку. На нижней стояла тарелка розового супа, в левой – оранжевое пюре, сосиски и два яйца, в правой – сладкие гренки, пирожные и вишнёвый пирог. А в верхней части находились салфетки, вилки, ложки, ножи, соусы всевозможных цветов и шоколад.
– Какого…!
Гертруда обернулась, услышав за спиной голос Эдварда. Он сидел, глядя на конверт. Тот дымился, лёжа прямо на коробке с его ужином.
– Что-то случилось? – спросил Чарли.
– Ма, – ответил Эдвард, раскрывая конверт. – Ей донесли, что я еду рядом с вами. И вряд ли она поверит, если я скажу ей, что это – случайность.
– Э-э-м, – только и выдавил из себя Чарли.
– Не обижайтесь. – Эдвард читал письмо. – Если я снова с вами сегодня заговорю – меня ждут неприятности. Поэтому рад был встрече. Честно! Но на этом я замолкаю. Обещаю: пообщаемся уже там.
Гертруда обиделась, пообещав в ответ не обижаться. Всю оставшуюся часть нуднейшей дороги она даже не посмотрела на Эдварда. Ну, почти.
Мистер С. справился с детским ужином и радостно заявил, что уже скоро они будут дома. Он сочувствующе посмотрел на Эдварда, а затем – на Чарли:
– «Красно-чёрные» проиграли, – сказал Мистер С. – За двенадцать лет так ничего и не поменялось.
– «Красно-чёрные»? – переспросил Чарли.
– Запомни, Чарльз! – Мистер С. поднял газету и, закрывая заголовки, показал Чарли. – Каждый уважающий себя молодой человек должен разбираться в спорте и спортивных командах. Даже в худших из них.
А затем прошептал Гертруде:
– Не обижайся на Эдварда. Просто играет он… эм… за другую команду.
По ступенькам поднимался мужчина в фиолетовом хитоне и раздавал всем буклеты, памятки и брошюры. Всем, кроме Эдварда.
– Это нужно заполнить до прибытия. – Он протянул каждому по Карте. На обороте был изображён рыцарь с копьём и двумя флагами: белым – в жёлтую полоску, и чёрным – в красную. – Только правдивые ответы. Спасибо, что воспользовались услугами «СМ-Рт». Будем рады видеть вас снова.
– Да Боже упаси! – поперхнулся Мистер С.
Мужчина направился вверх по ступенькам.
Поужинав, Чарли и Гертруда принялись заполнять Карты, записывая о себе всё, что знали (Мистер С. достал чернильницу и три пера). Хотя многие «пассажиры» Карты заполнить не могли – у них не было перьев или ручек.
– А ещё в обязательном порядке нужно выучить правила, – сказал Мистер С. – Так написано на памятках и брошюре. Не знаю, поменялось ли что-то за двенадцать лет, но раньше без Карты и правил никто не мог вернуться домой. Так сказать, ne cede malls, что в переводе с латыни – «не падай духом в несчастье». – Мистер С. записал что-то в своей Карте. – Не переживайте, вы скоро вспомните о правилах и небольших ограничениях. А пока думайте о подарках и торопитесь с заполнением, если не хотите вернуться в монастырь. Но без ошибок. Они непростительны.
Заполнять Карту было не сложно. Мистер С. попросил не указывать город и встречающего. Остальное: имя, фамилию, возраст, размер руки, ноги, пальцев и носа – Гертруда и Чарли заполнили самостоятельно. Хотя Мистер С. помогал.
– Осталось заполнить графу «положение в обществе». – Гертруда оторвала глаза от Карты и посмотрела на Мистера С.
– Пока не заполняйте.
Радиоприёмник на коленях Мистера С. зашипел. И хотя Гертруда по-прежнему не могла разобрать ни одного слова, она поняла: рассказывают что-то важное – Мистер С. поменялся в лице. Он был шокирован тем, что услышал.
– Что-то случилось? – испугалась Гертруда.
Мистер С. молчал. Не мог найти слов. Ответил хриплым голосом.
– Монастырь, – сказал Мистер С. – Наверное, это какая-то… ошибка. По «Загр…бному извету» говорят, что его больше нет. Никого больше нет.
* * *
Впереди оставался лишь туман. Голос по громкоговорителю объявил, чтобы все были готовы и закрыли уши. Мистер С. достал три пары наушников. Он не объяснил, для чего их нужно надевать.
Гертруда почти не слышала завываний и детского плача (через наушники лишь изредка доносился вой, но это продолжалось всего несколько минут). Старалась не думать о монастыре.
А поездка подходила к концу. Лестница теперь освещалась лишь тусклым лунным светом.
– О-о-о! – сквозь ночь послышались восхищённые голоса, когда Мистер С., Чарли и Гертруда приблизились к огромному (похожему на железнодорожный вокзал) зданию с тысячами блестящих золотых окон и дверей. К ним вели десятки (если не сотни) разных лестниц. А цвет сводов и крыш – такого цвета Гертруда никогда ещё не видела. Ослепительный!
Вокруг летали разноцветные дирижабли, у высоких башен кружили сотни белых и чёрных воронов, вспыхивали и тут же гасли миллионы жёлтых огоньков, а где-то далеко за всем наблюдала залитая призрачным светом лунная радуга.
Чарли показал пальцем куда-то вдаль. И Гертруде на секунду показалось, будто она снова увидела белоснежную птицу. На душе была невероятная лёгкость. Всё казалось знакомым и родным.
Ни Эдварда, ни Харгеста рядом уже не было.
– Дом, милый дом! – произнёс радостно Мистер С., взяв в руки коро́бки со шляпами и бурчащий зонт. – Очки не снимайте. Старайтесь не подглядывать и не выдавайте себя. И ещё: я вас умоляю! Прошу! Не бойтесь. Будет ужасно, если они почувствуют ваш страх.