Вернувшись домой, я обнаружила, что до ночи еще далеко. К несчастью, делать мне оказалось нечего. Суккуб без светской жизни. Очень грустно. Но грустнее всего было то, что я могла бы найти себе дело, если бы не сглупила. Даг часто приглашал меня в разные места, однако сомневаться не приходилось: он проводил сегодняшний вечер в компании другой женщины, более сговорчивой. Романа я тоже отшила, несмотря на его прекрасные глаза. Я уныло улыбнулась, вспомнив его добродушное подтрунивание и непринужденное обаяние. Он был ожившим О'Нилом из романа Сета.

Подумав о Сете, я вспомнила, что у него осталась моя книга. Третий день без «Пакта Глазго»… Я вздохнула. Хотелось знать, что будет с Кейди и О'Нилом дальше. Это помогло бы скоротать вечер. Чертов ублюдок! Он никогда не вернет мне книгу. Я никогда не узнаю, что…

Внезапно я застонала и хлопнула себя по лбу. Дура! Разве я не работаю в большом книжном магазине? Оставив машину на стоянке, я пошла в «Изумрудный город», нашла кучу «Пактов Глазго», оставшихся после презентации, взяла один экземпляр и пошла к кассе, за которой сидела моя знакомая Бет.

— Ты можешь ее размагнитить? — спросила я, положив книгу на прилавок.

— Конечно, — ответила Бет, притянув ее к себе. — Давай свою дисконтную карту.

Я покачала головой.

— Я ее не покупаю. Просто беру на время.

— А это можно? — поинтересовалась она, отдавая мне книгу.

— Конечно, — солгала я. — Заместителям заведующего можно.

Несколько минут спустя я показала свой приз Обри, на которую он не произвел ни малейшего впечатления, и начала наполнять ванну. Пока текла вода, я проверила, нет ли мне сообщений. Ничего не обнаружив, я начала разбирать почту, которую забрала по дороге. Там тоже не было ничего интересного. И слава Богу. Я разделась и погрузилась в ванну, стараясь не намочить книгу. Обри запрыгнула на тумбочку, прищурилась и стала следить за мной, явно удивляясь тому, что кто-то может по доброй воле не только погружаться в воду, но и пребывать в ней так долго.

Я подумала, что в качестве компенсации за лишения могу прочитать больше пяти страниц. Когда закончилась пятнадцатая глава, я обнаружила, что начала три страницы следующей. Можно было с чистой совестью дочитать и ее. Когда и эта глава закончилась, я вздохнула и откинулась на борт ванны, чувствуя себя довольной и усталой. Книги — это настоящее благословение. Удовольствия столько же, сколько и от оргазма, но возни меньше.

Утром я пошла на работу счастливая и отдохнувшая. Пейдж нашла меня во время ленча, когда я сидела на краю письменного стола и следила за Дагом, игравшим в «Чистильщика». Увидев ее, я соскочила, а Даг едва успел закрыть игру.

Но до Дага Пейдж не было дела, она пришла по мою душу.

— Я хочу, чтобы ты занялась Сетом Мортенсеном.

Я со стыдом вспомнила свою реплику насчет наложницы.

— В каком смысле?

— Не знаю. — Она неуверенно пожала плечами. — В любом. Он в городе недавно. Еще никого не знает, у него нет никакой светской жизни.

Ничего удивительного. Достаточно вспомнить его холодный вчерашний прием и трудности с общением.

— Я уже провела для него экскурсию.

— Это совсем другое дело.

— А его брат?

— Что брат?

— Я уверена, что они постоянно устраивают вечеринки. Или водят его куда-нибудь.

— Почему ты сопротивляешься? Я думала, ты его поклонница.

Я действительно являлась поклонницей Сета, причем страстной, но читать его книги — это одно, а общаться с ним — совсем другое. «Пакт Глазго» был замечательным, его послание по электронной почте — тоже, но беседа ему не давалась. Конечно, сказать это Пейдж я не могла, поэтому мы еще немного попрепирались. Даг с интересом наблюдал за нами. Наконец, я неохотно согласилась, с ужасом думая о том, что Сета придется куда-то пригласить, не говоря о самом посещении некоего общественного места.

Когда позже я подошла к нему, то была готова к очередному афронту. Однако Сет тут же оторвался от работы и улыбнулся мне.

— Привет! — Его настроение сильно улучшилось, и я решила, что вчера мне просто не повезло.

— Привет. Как идут дела?

— Не очень. — Он кончиком пальца слегка постучал по экрану ноутбука и нахмурился. — С ними трудно. Никак не могу ухватить эту сцену.

Я ощутила интерес. Трудно? С такими людьми, как Кейди и О'Нил? Мне всегда казалось, что общаться с подобными персонажами одно удовольствие. Даже счастье.

— Раз так, нужно сделать перерыв. Пейдж волнует ваша светская жизнь.

Он широко раскрыл свои карие глаза.

— Серьезно? Как это?

— Она думает, что вы не выходите из дома. Потому что в этом городе еще никого не знаете.

— Я знаю брата, его жену и детей. Мисти. — Он сделал паузу. — И вас.

— Это хорошо. Поскольку похоже, что мне предстоит стать вашим постоянным экскурсоводом.

Губы Сета слегка дрогнули. Но затем он покачал головой и снова уставился на экран.

— Очень мило с вашей стороны и со стороны Пейдж, но в этом нет необходимости.

Он не прогонял меня, как вчера, но я чувствовала обиду из-за того, что мое щедрое предложение отвергли. Тем более что сделать его меня заставили.

— Бросьте, — сказала я. — Что вы собираетесь делать?

— Писать.

С этим спорить не приходилось. Такие романы мог писать только Бог. Кто я такая, чтобы мешать их творцу? И все же… Пейдж дала мне указание. Это было равносильно приказу небес. В моем мозгу родился компромисс.

— Вы можете проводить исследование для книги. Убивать двух зайцев одной пулей.

— Все, что требуется для этого романа, я уже исследовал.

— А как насчет развития характеров героев? Можно сходить… допустим, в планетарий. — Кейди обожала астрономию. Она часто наблюдала за созвездиями и составляла из них символы, соответствовавшие замыслу романа. — Или на хоккей. Вам нужны свежие идеи для О’Ниле. Он же у вас болельщик.

Сет покачал головой.

— Не пойду. Честно говоря, я ни разу не был на хоккее.

— Что? Вы серьезно? Ни разу?

Он пожал плечами.

— Если так, то откуда вы берете информацию об этой игре? Из газет?

— Я знаю основные правила. Беру кусочки из Интернета и складываю их.

Я широко открыла глаза, почувствовав себя обманутой. О'Нил фанатично болел за «Детройт ред уингз». Эта страсть определяла его характер и оказывала влияние на все его действия: он был быстрым, искусным и временами жестоким. Зная болезненную страсть Сета к деталям, я не сомневалась, что он тоже поклонник хоккея, раз уж снабдил этой чертой своего главного героя.

Сет следил за мной, сбитый с толку выражением моего лица.

— Мы идем на хоккей, — заявила я.

— Нет, мы…

— Мы идем на хоккей. Подождите минутку.

Я бегом спустилась по лестнице, шуганула Дага от компьютера и получила нужную мне информацию. Все было так, как я и предполагала. «Буревестники» уже начали сезон.

— В шесть тридцать, — через несколько минут сказала я Сету, — встретимся на Ки-арене, у кассы. Я куплю билеты.

Он выглядел обескураженным.

— В шесть тридцать, — повторила я. — Это будет грандиозно. Вы сделаете перерыв и одновременно увидите настоящую игру. Вы же сами сказали, что сегодня вам не пишется.

Но главным было другое. Так я сумею выполнить поручение Пейдж, и при этом мне не придется много разговаривать. Во-первых, на стадионе обычно бывает очень шумно, во-вторых, мы будем слишком заняты зрелищем.

— Я не знаю, где находится Ки-арена.

— Отсюда можно пешком дойти. Ориентир — «Космическая игла». Памятник покорителям космоса и стадион — части городского культурного центра.

— Я…

— Так во сколько мы встречаемся? — Стальная нотка, прозвучавшая в моем голосе, говорила, что мне лучше не перечить.

— В шесть тридцать. — Он скорчил гримасу.

После работы пришлось кое-куда сходить. Продолжать заниматься загадкой охотника на вампиров можно было только после новой встречи с Эриком. К несчастью, суетный мир предъявлял свои требования, поэтому пришлось убить часть вечера на всякую ерунду. Вроде пополнения запасов кошачьей еды и кофе, проверки новой линии губной помады и так далее. Я даже не забыла купить дешевый, легко собирающийся шкафчик для книг, лежавших у меня в гостиной.

Моя активность не знала предела.

Перекусила я в индийском ресторанчике и сумела оказаться у Ки-арены ровно в шесть тридцать. Сета еще не было, но паниковать я не стала. Территория у культурного центра огромная, он наверняка бродит вокруг «Космической иглы» и пытается найти дорогу.

Я купила билеты и села на огромную цементную ступеньку. Вечер был прохладный. Я закуталась в толстый пуховый пуловер, с помощью трансформации сделав его немного плотнее, и начала наблюдать за людьми. Пары, группы молодых людей и дети шли болеть за своих, ожидая захватывающего зрелища.

Когда часы показали шесть пятьдесят, я занервничала. До начала матча оставалось всего десять минут. Может быть, Сет действительно заблудился? Я достала мобильник и позвонила в магазин. Возможно, он еще там? Нет, ответили мне, но я взяла у Пейдж номер его сотового. Набрав номер, я получила предложение оставить голосовое сообщение.

Я с досадой захлопнула телефон и обхватила себя руками, пытаясь согреться. Времени еще достаточно. Сета в магазине нет. Это хороший признак. Значит, он в пути.

Но пробило семь, игра началась, а Сет так и не появился. Я снова набрала его номер, а потом тоскливо уставилась на дверь. Мне хотелось увидеть начало. Сет никогда не был на хоккее, но я любила эту игру и часто ходила. Постоянное движение и энергетика хоккея привлекали меня больше, чем любой другой вид спорта, хотя временами вспыхивавшие потасовки заставляли меня морщиться. Пропускать зрелище мне не хотелось, но что будет делать Сет, если придет и не увидит меня на условленном месте?

Я прождала еще пятнадцать минут, прислушиваясь к реву болельщиков, и наконец, признала правду.

Меня надули.

Это казалось неслыханным. Такого со мной не случалось… больше ста лет. Меня не столько разгневало это открытие, сколько ошеломило. Осмыслить весь ужас случившегося было невозможно.

«Нет, — спустя мгновение решила я, — это ошибка». Идти на стадион Сету не хотелось, но он не отказался. Если бы он передумал, то мог предупредить. А вдруг… вдруг что-то случилось? Вдруг он попал под машину? После смерти Дьюана никто не мог сказать, когда разыграется следующая трагедия.

Нет, пока я не получу дополнительную информацию, моя единственная трагедия — это пропуск игры. Я снова позвонила Сету, на этот раз оставив ему номер своего мобильника и сообщив места на трибуне. Если понадобится, можно будет выйти и забрать его. Я плюнула и пошла смотреть матч.

Но находиться там одной оказалось очень грустно. Другие пары сидели вместе, парни не сводили с меня глаз и время от времени подсылали ко мне очередного желающего пообщаться. Разговаривать мне не хотелось, но со стороны, видимо, казалось по-другому. Я часто отказывалась от приглашений, однако это не значило, что при желании я не могу их принять. Мне не нравилось, когда меня считали отчаявшейся и одинокой. Я достаточно часто испытывала эти чувства и во внешнем подтверждении не нуждалась.

Во время первого перерыва пришлось купить для утешения корн-дог. Разыскивая в сумке мелочь, я обнаружила листок с номером телефона Романа. Во время еды я смотрела на него, вспоминала настойчивость зеленоглазого красавца и ругала себя последними словами. Внезапный удар обострил во мне желание с кем-то встретиться и напомнить себе, что если захочу, то вполне способна общаться с людьми.

Когда я уже приготовилась набрать номер, во мне проснулся здравый смысл. Внутренний голос предупредил, что я собираюсь нарушить старую клятву не встречаться с хорошими парнями, с лишним билетом можно поступить по-другому. Например, позвать Хью или кого-нибудь из вампиров. Это намного безопаснее.

Но… но они относились ко мне как к сестре. Хотя я тоже любила их как братьев, однако в данный момент быть сестрой не хотела. К тому же это нельзя было считать настоящим свиданием. Мы будем просто спутниками. К тому же все предосторожности, придуманные для Сета, будут действительны и для Романа. Все будет абсолютно безопасно… Я набрала номер.

— Алло?

— Мне надоело хранить ваше пальто.

Я почувствовала, что Роман улыбнулся.

— Я думал, что вы его уже выбросили.

— Вы что, с ума сошли? Оно же от Кеннета Коула. Но я звоню не поэтому.

— Это я понял.

— Хотите сегодня посмотреть хоккей?

— Когда начался матч?

— Сорок минут назад.

Последовала пауза в стиле Сета.

— И вы только сейчас решили пригласить меня?

— Ну… Человек, с которым я собиралась пойти, не пришел.

— И решили позвонить мне?

— Ну, вы же очень хотели куда-нибудь сходить со мной.

— Да, но я… Подождите минутку. Значит, я у вас на втором месте?

— Не нужно так говорить. Думайте… ну, я не знаю… что вам предстоит сделать то, что другому оказалось не под силу.

— Как вице-мисс Америка?

— Слушайте, вы придете или нет?

— Соблазн велик, но в данный момент я занят. Хотя мне очень жаль. — Последовала еще одна пауза. — Впрочем, я могу подъехать к вам после матча.

Нет, так не пойдет..!

— А после матча буду занята я.

— У вас и вашего незадачливого спутника есть другие планы?

— У меня… нет. Я должна… собрать книжный шкаф. На это нужно время. Понимаете, работа тяжелая.

— А я как раз мастер на все руки. Увидимся через два часа.

— Послушайте, вы не можете… — Но он уже дал отбой.

На мгновение я от отчаяния закрыла глаза, потом открыла их и снова стала следить за игрой. Что я наделала?

После матча я поплелась домой. Радость, доставленная победой команды Сиэтла, не могла пересилить тревогу от того, что Роман окажется в моей квартире.

— Обри, — спросила я с порога, — что мне делать?

Кошка зевнула, показав маленькие нестрашные клыки. Я покачала головой.

— В отличие от тебя, я не могу спрятаться под кровать. Его этим не возьмешь.

Неожиданный стук в дверь заставил нас обеих вздрогнуть. Долю секунды мне действительно хотелось залезть под кровать, но потом я все же впустила Романа. Обри мгновение изучала его, а потом пулей вылетела из спальни. Видимо, кошка была возмущена тем, что наше с ней одиночество нарушило существо другого пола.

Непринужденно одетый Роман принес шесть банок «Горной росы», два пакета «Доритос» и коробку хлопьев.

— «Лаки Чармс»? — спросила я.

— Настоящий деликатес, — объяснил он. — Подходит для любых строительных работ.

Я покачала головой, изумленная тем, как быстро он сумел пробраться в мой дом.

— Это не свидание.

Он притворился шокированным.

— Конечно. Иначе я принес бы «Каунт Чокулу».

— Я говорю серьезно. Это не свидание, — упрямо повторила я.

— Да-да, понял. — Роман опустил продукты на стойку и повернулся ко мне. — Ну, где ваш шкаф? Давайте начнем.

Я шумно выдохнула, ощутив облегчение от его деловитости. Никакого флирта, никаких заигрываний. Просто честная дружеская помощь. Он соберет мне шкаф, а потом уйдет.

Мы вскрыли огромную коробку и выудили оттуда полки, панели и полный набор винтов и гаек. Инструкции были краткими и состояли главным образом из рисунков со стрелками, показывавшими, что к чему крепится. Несколько минут мы пристально рассматривали детали, а потом решили, что начинать нужно с большой задней стенки. Мы плашмя положили стенку на пол и приставили к ней полки и боковые стенки. Когда стало ясно, что к чему прикреплять, Роман взял винты и гайки и начал искать, куда их вставлять.

Он осмотрел крепеж, заглянул в коробку, а потом уставился на шкаф.

— Странно…

— Что странно?

— Я думал… В большинстве таких изделий отверстия проделывают заранее, а к крепежу прилагают маленькую отвертку.

Я осмотрела доски. Никаких заранее проделанных отверстий. Никаких отверток.

— Нам придется заворачивать их самим.

Он кивнул.

— Отвертка у меня где-то была.

Роман покосился на шкаф.

— Не думаю, что это поможет. Нам понадобится дрель.

Его знания в этой области меня потрясли.

— Ничего такого у меня нет.

Мы понеслись в ближайший хозяйственный магазин и успели за десять минут до закрытия. Раздосадованный продавец показал нам нужную секцию и улизнул, предупредив, что времени у нас мало.

Мы долго смотрели на дрели и сверла, потом я обратилась за помощью к Роману.

— Понятия не имею, — после долгой паузы признался он.

— Кажется, вы сказали, что мастер на все руки.

— Ну… Да. — Вид у него был пристыженный. Впервые за все время нашего знакомства. — Я слегка преувеличил.

— Иными словами, солгали.

— Нет, просто преувеличил.

— Это то же самое.

— Нет. Не то же.

Но мне было не до семантики.

— Зачем вы так сказали?

Он уныло покачал головой.

— Во-первых, потому что мне хотелось вас увидеть. А во-вторых… Не знаю. Наверное, потому что вы сообщили, что это тяжелая работа. И я захотел вам помочь.

— Значит, я девушка, попавшая в беду? — пошутила я.

Он серьезно посмотрел на меня.

— Вряд ли. Но я хотел узнать вас лучше. Хотел, чтобы вы поняли: на уме у меня нечто большее, чем постель.

— Значит, если бы я предложила вам заняться сексом прямо в этом проходе, вы бы отказались? — Игривая реплика сорвалась с языка сама собой.

Это была защитная реакция. Шуткой я хотела скрыть неловкость, вызванную серьезностью его слов. Большинство парней мечтали всего-навсего затащить меня в постель. И я толком не знала, как вести себя с тем, кто к этому не стремился.

Моя неискренность сделала свое дело. Роман тут же восстановил прежнее очарование и уверенность в себе, и я едва не пожалела об этой перемене. Что-то будет дальше?

— Придется вас разочаровать. У нас всего шесть минут. Они закроют магазин раньше, чем мы успеем кончить. — Он с жаром переключился на сверла. — Напрасно вы такого невысокого мнения о моем таланте мастера на все руки. Я очень быстро учусь, так что это не преувеличение. К концу вечера все будет в порядке.

Увы, это оказалось неправдой.

Когда мы купили первую попавшуюся дрель и сверла и пришли домой, Роман начал составлять куски. Приложил к задней стенке полку, отметил дырку и начал сверлить.

Сверло прошло под углом и в полку не попало.

— Сукин сын! — выругался Роман.

Я подошла ближе и ахнула. Мы мрачно уставились на дыру в задней стенке.

— Может быть, ее удастся закрыть книгами, — предположила я.

Роман поджал губы и сделал еще одну попытку. На сей раз сверло в полку попало, но угол все же был заметен. Кое-что получилось только с третьей попытки.

К несчастью, со вторым отверстием история повторилась. Когда я увидела результат, то решила взяться за дело сама. Роман махнул рукой, признавая свое поражение, и отдал мне дрель. Я наклонилась над задней стенкой и правильно просверлила отверстие с первого же раза.

— О боже, — пробормотал он. — От меня никакого толку. Это я девушка, попавшая в беду.

— Неправда. Вы принесли хлопья.

Я закончила прикреплять полки. Наступила очередь боковых стенок. На задней стенке были небольшие отметки, показывавшие места соединения. Я осторожно попыталась совместить края.

Это оказалось невозможно. Вскоре я поняла причину. Несмотря на все мое сверлильное искусство, полки были привинчены неровно, со сдвигом то вправо, то влево. Боковые стенки не совпадали с краями задней.

Роман сел на диван и прикрыл ладонью глаза.

— О боже…

Я съела пригоршню «Лаки Чармс» и задумчиво сказала:

— Ладно. Давайте попробуем выровнять полки.

— Эта штука не выдержит тяжести книг.

— И все же постараемся сделать все возможное.

Мы стали возиться с первой боковой стенкой. На это ушло много времени. Шкаф выглядел ужасно, но все же стоял. Мы перешли к следующей стенке.

— Придется признаться, что эта работа не по моей части, — заметил Роман. — Но у вас талант. Вы настоящая мастерица на все руки.

— Я в этом не разбираюсь. Мой единственный талант не имеет никакого отношения к тому, что я должна делать.

— Вы еще никогда не говорили таким усталым тоном. Неужели дел, которые вы должны делать, так много?

Я едва не расхохоталась, вспомнив, что нужно суккубу для выживания.

— Можно сказать, да. Впрочем, как и всем.

— Да, конечно, но нужно отделить их от вещей, которые вам хочется делать. Не запугивайте себя необходимостью. Иначе жизнь теряет смысл. Превращается в выживание.

Я закрутила винт.

— Господин Декарт, ваше глубокомыслие мне не по зубам.

— Не увиливайте. Я говорю серьезно. Чего вы хотите от жизни на самом деле? Какого будущего ждете? Неужели вы собираетесь работать в книжном магазине до самой смерти?

— Ну, во всяком случае, какое-то время. А что? Вам это не нравится?

— Нет. Просто это не слишком серьезная профессия. Способ убивать время.

Я улыбнулась.

— Нет, это не так. А даже если и так, не слишком серьезные вещи тоже могут доставлять удовольствие.

— Да, но я обнаружил, что многие люди мечтают совсем о других занятиях. О слишком безумных, слишком трудоемких или таких, которыми можно заниматься только далеко от дома. Работник бензозаправки мечтает стать рок-звездой. Бухгалтерша жалеет, что изучала бухучет, а не историю искусства. Люди отказываются от своей мечты, потому что считают это невыполнимым или откладывают на потом.

Роман отвлекся от работы. Его лицо снова стало серьезным.

— Так чего вы хотите, Джорджина Кинкейд? Какова ваша безумная мечта? Мечта, которую вы считаете несбыточной, но продолжаете лелеять в глубине души?

Честно говоря, больше всего на свете мне хотелось любить и быть любимой, безо всех этих сверхъестественных сложностей. «Мелочь по сравнению с его великими примерами», — грустно подумала я. Мечта была не безумная, а просто невозможная. Я сама не знала, почему в последнее время так хотела любви. Может быть, я пыталась таким образом компенсировать неудачу своего брака со смертным, который сама же и разрушила. Или за прошедшие годы пришла к выводу, что любовь может приносить большую радость, чем удовлетворение физиологических потребностей. Впрочем, нельзя сказать, что это занятие мне не нравилось. Вызывать желание приятно, именно этого жаждет большинство смертных и бессмертных. Но любовь и физическое влечение — разные вещи.

Логично было бы вступать в связи с другими бессмертными, однако служители ада не отличались постоянством и надежностью. За прошедшие века у меня было несколько таких романов, но они закончились ничем.

Однако говорить об этом с Романом не имело смысла. Поэтому я призналась в своей второй по значимости мечте, удивленная собственной горячностью. Люди редко спрашивали, чего я хочу от жизни. Гораздо чаще задавали вопрос, какое положение я хотела бы занимать в обществе.

— Ну, если бы я не работала в книжном магазине, хотя мне там очень нравится, то хотела бы стать хореографом и ставить танцы в стиле лас-вегасских шоу.

Лицо Романа расплылось в улыбке.

— Ну, вот видите? Именно о таких невозможных вещах я и говорю. — Он наклонился вперед. — И что удерживает вас от танцев топлесс в костюмах из блестящей мишуры? Риск? Приверженность традициям? Страх перед чужим мнением?

— Нет, — грустно ответила я. — Просто я этого не умею.

— Неумение — это…

— Я не умею ставить танцы, потому что не могу описать их движений. Я пыталась, но ничего не вышло… Я не умею создавать, вот в чем дело. Не умею создавать новое. Творец из меня никудышный.

Он нахмурился.

— Не могу поверить.

— Нет, это правда.

Когда-то мне сказали, что бессмертные вообще не способны к творчеству: мол, это отличает их от смертных, которые должны оставить что-то после себя. Но я знала бессмертных, которые умели придумывать новое. Например, Питеру нравилось готовить. Хью использовал человеческое тело как холст для живописи. А я? Я не умела творить даже тогда, когда была смертной. Так что дело заключалось во мне.

— Если бы вы знали, я пыталась заниматься творчеством… Ходила на курсы рисования. Брала уроки музыки. Но в худшем случае терпела оглушительное фиаско, а в лучшем — слепо копировала произведение какого-нибудь гения.

— Но с этим шкафом вы не ударили в грязь лицом.

— Чужой проект, чужие указания… Это мне по плечу. Я сообразительна, наделена здравым смыслом, понимаю людей и могу с ними общаться. Могу подражать, могу научиться что-то делать правильно. Взять хотя бы косметику. Я умею красить глаза так же, как и остальные девушки, работающие в магазине, если не лучше. Но при этом пользуюсь чужими идеями. Например, иллюстрациями в журнале. Не могу придумать ничего своего. Лас-Вегас? Я могла бы танцевать в шоу, причем очень неплохо. Могла бы стать звездой любого ревю, исполняя танцы, которые поставил кто-то другой. Но сама не в состоянии придумать ни нового па, ни новой комбинации этих па.

С боковой стенкой было покончено.

— Не верю, — возразил Роман. Страстность, с которой он защищал меня от самой себя, была очаровательной. — Вы живая и умная. Очень сообразительная. Вы должны дать себе шанс. Начать с чего-то небольшого, а потом идти дальше.

— Вы хотите сказать, что нужно верить в себя? В то, что совершенству нет предела?

— Нет, я хочу сказать, что уже поздно и мне пора. Что шкаф собран и что я чудесно провел вечер.

Мы встали, подняли шкаф и прислонили его к стене гостиной. Потом сделали шаг назад и молча изучали его. В осмотре приняла участие даже Обри.

Все полки стояли под разными углами. Одна боковая стенка почти совместилась с краем задней, зато вторая отошла от нее на четверть дюйма. В задней панели зияло шесть дыр. Но хуже всего было то, что шкаф заметно дал крен влево.

Я непроизвольно расхохоталась. Через мгновение Роман последовал моему примеру.

— О боже, — наконец проговорила я, вытирая слезы. — Ничего страшнее в жизни не видела.

Роман открыл рот, собираясь возразить, но передумал.

— Вполне возможно. — Он отдал мне честь. — Но я думаю, он выдержит, мой капитан!

Мы отпустили еще несколько добродушных шуток, а потом я проводила Романа до дверей, вспомнив, что должна вернуть ему пальто. Он продолжал острить, но был расстроен неудачей со шкафом сильнее, чем я. Считал, что подвел меня. Почему-то его смущение казалось мне более привлекательным, чем остроумие и очаровательная бравада. Впрочем, они мне нравились тоже. Когда мы прощались, я смотрела на Романа и вспоминала его рыцарство и страстную веру в то, что я должна реализовать свою хрустальную мечту. Страх, который я неизменно ощущала в присутствии нравившихся мне мужчин, слегка утих.

— Но вы так и не рассказали мне о своей безумной мечте.

Глаза цвета морской волны подмигнули.

— Не такая уж она безумная. Мне хочется встретиться с вами еще раз.

«Не такая уж безумная». Я решила прыгнуть в воду.

— Ну, раз так… Какие у вас планы на завтра?

Он улыбнулся.

— Пока никаких.

— Тогда приходите в книжный магазин перед закрытием. Я даю урок танцев. На урок придет множество народу, так что мы оба будем в безопасности.

Его улыбка на мгновение поблекла.

— Урок танцев?

— Вы имеете что-то против? Передумали?

— Нет, но… Это будет как в Лас-Вегасе? В набедренных повязках и фальшивых бриллиантах? Если так, мне нужно будет приготовиться заранее.

— Вовсе нет.

Он пожал плечами и широко улыбнулся.

— Ладно. Прибережем это для нашего второго свидания.

— Нет. Вы забыли, что второго свидания не будет? Только одно. Мы больше не увидимся. Вы сами так сказали. Дали честное скаутское.

— Это тоже можно трактовать как преувеличение.

— Нет. Только как ложь.

— Ага… — Он снова подмигнул. — Значит, это все-таки не то же самое?

— Я… — Его логика заставила меня умолкнуть.

Перед уходом он отвесил мне еще один насмешливый поклон.

— До свидания, Джорджина.

Я вернулась в комнату, надеясь, что не совершила ошибку, и увидела сидевшую на полке Обри.

— Осторожнее, — предупредила я. — Я не уверена, что эта штуковина тебя выдержит.

Было уже поздно, но усталости я не чувствовала. После вечера, проведенного с Романом, мои силы утроились. Я шуганула Обри и начала загружать полки книгами. Казалось, шкаф должен был рухнуть, но этого почему-то не случилось.

Добравшись до пачки романов Сета Мортенсена, я внезапно вспомнила о катастрофе, случившейся сегодня вечером. Во мне снова вспыхнул гнев. За все это время он так и не объявился. Конечно, гипотезу о том, что Сет попал под машину, отвергнуть было нельзя, однако инстинкт подсказывал мне, что дело не в этом. Он просто кинул меня.

Хотелось спустить его книги в мусоропровод, но я знала, что никогда этого не сделаю. Я слишком их любила. Зачем наказывать книги за грехи их создателя? Я с тоской достала взятый в магазине экземпляр «Пакта Глазго». Внезапно мне мучительно захотелось прочитать свои пять страниц. Я бросила остальные книги и села на диван. Обри тут же прыгнула мне на колени.

Добравшись до последней из намеченных страниц, я обнаружила нечто невероятное. Кейди кем-то увлеклась. Это было неслыханно. Поклонник прекрасных дам О'Нил недостатка в романах не имел, но Кейди хранила целомудрие, несмотря на намеки и шутки сексуального характера, которые она отпускала, сидя за столом с О'Нилом. Пока ничего страшного не произошло, однако я уже чувствовала, что случится с Кейди во время расследования в Глазго.

Эта сюжетная линия захватила меня до такой степени, что я продолжила чтение. Чем дальше я читала, тем труднее было остановиться. Вскоре до меня дошло, почему я с таким удовольствием нарушала собственное правило пяти страниц. Мне хотелось как-то отплатить Сету.

Давно миновала полночь. Кейди легла с этим парнем в постель, а О'Нил проявил несвойственную ему ревность и страшно разозлился, хотя сохранил внешний лоск. Чушь собачья. Я встала с дивана, надела пижаму и легла в кровать. Обри последовала за мной. Я снова продолжила чтение.

Я разделалась с книгой в четыре часа ночи. Глаза у меня воспалились, сил не осталось. Во время распутывания очередной тайны — как всегда очень сложной, — Кейди встретилась с этим парнем еще несколько раз. Почему-то линия, связанная с расследованием, стала казаться мне менее интересной, чем развитие отношений героев. Потом Кейди и шотландец расстались, Кейди и О'Нил вернулись в Вашингтон, и статус-кво был восстановлен.

Я вздохнула и положила книгу на пол, не зная, что и думать, возможно, в этом была виновата усталость. Но затем я совершила героическое усилие: встала с кровати, нашла ноутбук, залезла в электронную почту «Изумрудного города» и отправила Сету дерзкое послание.

«Кейди получила свое. Что бы это значило?» А потом добавила: «Кстати говоря, хоккей был отличный».

Удовлетворенная тем, что выразила свое мнение, я быстро уснула… только для того, чтобы через несколько часов проснуться от звона будильника.