Лучи полуденного солнца лились через цветные окна часовни, освещая ее фантастическим светом. Здесь Сесиль ожидала свою начальницу.

Сесиль была удивительной девочкой. Природная кротость самым замечательным образом сочеталась в ней с твердостью характера. При этом Сесиль обладала благородной и мужественной душой. Узнав Сесиль, нельзя было не полюбить ее. Отец девочки, полковник Темпл, служил в Индии, мать умерла. Окончив школу, Сесиль должна была ехать к отцу.

Миссис Виллис принимала большое участие в этой девушке и особенно ценила ее возвышенную душу. Сесиль не отличалась блестящими способностями, но благодаря прилежанию и добросовестности всегда стояла во главе класса. Она была очень религиозна, но без всякого ханжества. Она не стыдилась своих убеждений и, когда представлялся случай, мужественно высказывала их.

Миссис Виллис звала Сесиль своим знаменосцем и находила ее влияние благотворным для всего третьего класса, которому уделяла особое внимание.

– Это поворотный пункт, – говорила она. – У девочек в этом возрасте складывается характер, формируются убеждения, которые иногда влияют на всю их жизнь. Хорошая третьеклассница останется хорошей и во втором, и в первом классе. А вот на то, что ленивая шалунья из третьего класса станет образцом всех добродетелей к окончанию школы, надежды мало.

Миссис Виллис вошла в часовню печальная и задумчивая. Если бы столько упорства выказала другая ученица, она бы знала, как поступить с ней. Сесиль же – другое дело, ее неповиновение могло быть следствием только очень серьезных обстоятельств. Директриса была грустна, но не разгневана, когда села возле своей любимой ученицы.

– Меня задержали, дитя мое, – сказала она, – и тебе пришлось подождать. Но это не беда, у тебя было время подумать.

– Я много думала, – тихо ответила Сесиль.

– И может быть, здесь, в тишине и покое, моя дорогая девочка помолилась?

– Я молилась.

– В таком случае Господь не откажет тебе в указании правильного пути. Теперь ты будешь откровенна со мной, Сесиль, не правда ли, дорогая?

– Я просила Бога наставить меня на путь истинный, но я, право, не знаю, что сказать вам. Мне кажется, что гораздо лучше было бы скрыть то, что вы желаете знать. Я глубоко убеждена, что говорить этого не следует. Я знаю, что с моей стороны это страшное непослушание и вы вправе наказать меня самым строгим образом. Миссис Виллис, я готова подвергнуться какому угодно наказанию, но только не спрашивайте меня ни о чем!

– Обыкновенные наказания не годятся для тебя, Сесиль, – сказала миссис Виллис, дружески положив руку на плечо девочки. – Нет смысла прибавлять тебе уроков, лишать полупраздника или отбирать «уголок». Но ты потеряешь нечто, чем, я знаю, ты очень дорожишь, – мое доверие.

– Ваше расположение? – спросила Сесиль, глядя на воспитательницу умоляющими глазами. – О, не может быть, чтобы вы совсем разлюбили меня!

– Разве может существовать любовь без доверия, Сесиль? Я не буду стараться подавить расположение к тебе, но оно ослабеет само собой. Короче говоря: того искреннего чувства, на котором основывалось мое безусловное доверие к тебе, уже не будет.

Сесиль закрыла лицо руками.

– Это очень жестокое наказание, – сказала она. – Оно поражает меня в самое сердце. Но, – продолжала она, и глаза ее засветились энтузиазмом, – я постараюсь все вынести, и придет день, когда вы поймете меня.

– Послушай Сесиль. Ты молилась, прося у Бога указать тебе правильный путь. Помолимся вместе. Я тоже нуждаюсь в помощи Божией, чтобы руководить тобою, как следует воспитательнице и искреннему другу.

Они встали на колени. Миссис Виллис в немногих, но горячих словах просила у Бога поддержки и указания.

– Теперь, Сесиль, – сказала она, когда они опять сели, – я постараюсь убедить тебя в твоей неправоте и именем Господа прошу тебя не упрямиться.

– Я бы от всей души хотела этого.

– Господь даст мне необходимое для этого красноречие. Ты должна верить мне Сесиль. Я всю свою жизнь посвятила воспитанию, много девушек прошло через мою школу. Мне приходилось многое видеть. Посмотри мне в глаза, Сесиль. Я читаю в твоей душе, как в открытой книге.

Сесиль доверчиво посмотрела ей в глаза.

– Причина твоей скрытности ясна для меня, как день. Ты молчишь потому, что не хочешь выдать виновную. Ведь так?

Краска залила бледное лицо Сесиль. Она утвердительно кивнула головой, но говорить была не в состоянии. Губы ее дрожали, и слезы застилали глаза.

– Виновная, которую ты не хочешь выдать, дорога нам обеим. За нее мы молились. Для нее мы готовы на самопожертвование. Это…

– Не называйте ее, умоляю вас. У вас нет оснований подозревать ее.

– Я должна назвать ее, дорогая Сесиль. Если ты подозреваешь Энни Форест, почему же не могу подозревать ее я?

Сесиль уже не могла удержать слез.

– Хорошо. Теперь предположим, как это ни грустно, что виновна действительно Энни. Прикрывая ее, ты наносишь ей ужасный вред. Подумала ли ты об этом, Сесиль? Представь теперь, что Энни удалось бы из трусости скрыть от меня этот проступок. Что бы вышло?

– Ее репутация была бы спасена, – ответила Сесиль.

– Хорошо. Но ее дальнейшее поведение было бы еще позорнее. Выходит, Сесиль, что относительно подруги, которую ты любишь, ты поступаешь, как самый лютый ее враг.

Девочка молчала.

– Это с одной стороны, – продолжала миссис Виллис, – но этот случай может быть рассмотрен и с другой. Ты не принимаешь в расчет, что у тебя есть обязанности относительно других твоих подруг и относительно меня. Если у тебя есть нить, которая поможет мне уличить Энни, ты не имеешь права утаивать ее. Подумай о том, что пока Энни, если она виновна, живет спокойно, другая, совершенно невинная, может быть оскорблена подозрением. Молчанием ты нарушаешь свои обязанности в отношении подруг и, не доверяя мне, грешишь против твоей воспитательницы. Скрывая от меня зло, ты лишаешь меня возможности остановить его в самом зародыше и тем губишь ту, кого защищаешь. Таким образом, ты идешь против Бога и против порядков, установленных Богом. Больше сказать нечего.

Сесиль вскочила на ноги.

– Это никогда не приходило мне в голову, – воскликнула она. – Вы тысячу раз правы, но это так тяжело… Не будьте строги к ней. Ведь это только подозрение. Могу я идти?

И, вынув из кармана изорванную тетрадь, Сесиль положила ее на колени своей воспитательницы и спешными шагами вышла из часовни.