Готовя эту небольшую книгу, я несколько лет собирал воспоминания о брате, записывал интервью, поднимал подшивки старых газет, перечитывал письма брата и к брату, обращался к его ученикам, его друзьям и коллегам по спортивной и тренерской работе.

Воспоминания, интервью, разные другие тексты приведу дальше, конечно, сокращая, но в остальном почти не изменяя ни содержания, ни стиля речи моего собеседника. Не исключаю, что эти документы ценны как таковые в книге о Марке.

ВИТАЛИЙ АНДРЕЕВИЧ АРКАДЬЕВ

Один из основоположников отечественной школы фехтования. Неоднократный чемпион Москвы и призер первенства СССР в личных соревнованиях по рапире и сабле, заслуженный мастер спорта и заслуженный тренер СССР. Тренер олимпийской сборной по фехтованию на всех Олимпийских играх с 1952 по 1980 год.

– Марк Мидлер – фантастический спортсмен, прошедший удивительно интересный и успешный путь в большом спорте, он вписал свою индивидуальную страницу в историю мирового фехтования.

Обладая аналитическим характером мышления, он всегда стремился добраться до первопричины и не позволял себе роскоши недоделать или недодумать что-нибудь трудное, отложив это на неопределенный срок.

Вообще, должен сказать, что ко всему, за что он берется, Марк относится с капитальной серьезностью, и вот именно это определение «капитально» очень точно характеризует его как мастера.

ГАЛИНА ЕВГЕНЬЕВНА ГОРОХОВА

3-кратная олимпийская чемпионка по фехтованию на рапире, 9-кратная чемпионка мира и 22-кратная чемпионка СССР, в том числе 7 раз в личном зачете. Галина Евгеньевна заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР, заслуженный тренер России. Названа лучшим представителем российского спорта ХХ века. Президент Российского Союза спортсменов. Самая знаменитая российская фехтовальщица ХХ века.

– Ничего особенного в Марке не было. Человек как человек, обычный: два уха, два глаза, две ноги, две руки, один нос.

– А что-нибудь в этом обычном человеке есть необычное?

– Ну, он сильно работал! Сужу по его результатам. Чтобы держаться на таком уровне… Я не видела, сколько и как он тренируется, поэтому приведу пример из нашей жизни – фехтовальщиц. У нас почти круглый год было по две тренировки в день. Между тренировками мы не уходили домой: отдыхали на раскладушках, которые ставили здесь же, в зале. Это стало у нас традицией.

– Ну и что это за жизнь? Свободное время надо иметь?

– А зачем?

– Кто-то сказал, что человеческое счастье определяется тем, сколько у человека свободного времени и как он свое свободное время использует.

– Не знаю. Я пришла в спорт получать удовольствие, и я его получаю.

– А как Марк вел себя на фехтовальной дорожке? Я сам видел, как он ожесточенно спорил с судьями и с противником, кому засчитать укол.

– А что, ему признаваться: «Я не прав»? Спорил. Ну и что? Во-первых, его нередко засуживали уже потому, что он был первым советским фехтовальщиком, который стал побеждать на международных соревнованиях. Электроаппаратов, которые объективно фиксировали бы уколы, еще не было. Во-вторых, он давал основания для необъективного судейства, часто сам входил в спорную ситуацию. Скажем, делал опасно длинную ложную атаку. Противник давал на ложную атаку рипост, а Марк продолжал атаку. Оба наносили уколы почти одновременно. Марк считал себя выигравшим, а судья склонялся в пользу противника. По правилам Марк проиграл, а по скорости нанесения укола, возможно, чуть-чуть выиграл… Ваш брат начинал дикий базар, спорил яростно, возмущался, доказывал свою правоту, приводил аргументы, кипел, не хотел допустить в споре никакую свою неправоту. И был внутренне – как я видела – абсолютно невозмутим и расчетлив. Не забывайте, какая на нем была ответственность. Он, капитан советских рапиристов, не мог позволить себе проиграть, не имел права пропустить ни одного укола.

– А он использовал в бою запрещенные приемы?

– О чем вы?

– Ну, у вас в репертуаре был такой прием: в ближнем бою вы поворачивались боком к противнику и…

– Уменьшала поражаемое пространство и вполоборота к противнику наносила укол. Удобно!

– Наносили укол, Галина Евгеньевна, правой рукой, а в это время левой отводили клинок соперницы в сторону.

(Даю справку: в 1766 году в Париже преподавателем фехтования Дане был выпущен труд по владению холодным оружием, где Дане напоминал о приемах отвода и захвата оружия противника невооруженной рукой. Книга вызвала скандал. И сегодня, через двести пятьдесят лет после публикации книги Дане, эти приемы в фехтовании считаются запрещенными. – А. М.).

– Это было возможно до введения электрофиксаторов. Сейчас такие номера не пройдут.

– Соревнования закончились. Вы отдыхаете. Ходите по магазинам, в кино. Как проявлял себя Марк не на дорожке, а уйдя с нее в чужом городе?

– Очень экономно. Мы после соревнований устраивали пир. Получали на Олимпийских играх два доллара шестьдесят центов на человека в день. Мизерные деньги. Но мы скидывались и баловали себя вкусной едой, мороженым. Марка, балующего себя таким образом, я не видела никогда.

– Если бы Марк фехтовал сейчас и был в расцвете своего мастерства, он выигрывал бы у современных чемпионов?

– Это вопрос. Дело в том, что, по сравнению с двадцатым веком, увеличилась скорость фехтования…

– Многие спортсмены, в том числе и Марк, когда завершил выступления, с годами все больше жалуются на невостребованность и одиночество.

– Для востребованности и неодиночества надо крутиться. В конце концов, открой свой фехтовальный кружок или, если возможности позволяют, свой фехтовальный клуб и занимайся. Марк, вы говорите, чувствовал одиночество и невостребованность, но он не был одинок и был востребован: пока он мог ездить в спортзал, он тренировал и консультировал. Ему звонили ученики, я звонила тоже, и мы подолгу разговаривали.

ВИКТОР ФРАНЦЕВИЧ ЖДАНОВИЧ

Чемпион Олимпийских игр 1960 года в личном первенстве по фехтованию на рапирах. Заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР. В 1960 и 1964 годах чемпион Олимпийских игр в команде. Введен в Зал фехтовальной славы России.

– Витя, что скажешь о Марке?

– Ты спрашиваешь, что он за человек? Я и сам не знаю, что он за человек… Он хорошо фехтовал. (Из уст Ждановича «хорошо фехтовал» – высшая из возможных похвал. – А. М.). Марк раньше любого фехтовальщика страны снискал международное признание. Авторитет у него был нечеловеческий. И за рубежом, и у нас.

ХУСЕЙН БУРХАНОВИЧ ИСМАИЛОВ

Заслуженный мастер спорта, главный тренер Вооруженных Сил России по фехтованию, старший тренер и начальник команды ЦСКА, начальник Школы Олимпийского Резерва. Двукратный чемпион мира по сабле, пятикратный обладатель Кубка европейских чемпионов, многократный чемпион России. Судья международной категории. Заслуженный деятель науки и культуры РФ.

Мидлер и Исмаилов тренировались много лет в одном зале, и если кто-то из саблистов симпатизировал Марку, то, прежде всего, это был Хусейн Исмаилов. Марк ласково называл его Хусик.

Вот что рассказал мне Хусик.

– В раздражении большинство тренеров кричат, не отдавая себе отчета в том, что кричащего человека, как говорят на Востоке, хуже слышно. Ни разу за много лет нашего знакомства Марк на фехтовальной дорожке в спорной ситуации не повышал голос. Он обладал поразительным терпением, стальной волей и железной логикой. Спектакли, которые разыгрывались на дорожке, когда он хотел показать, что его или его бойца засуживают, были не более чем демонстрацией качеств человека, привыкшего побеждать. Так что, когда кто-то там, даже и олимпийские чемпионы, говорят, что Марк «базарит на дорожке», они не правы. Он не базарил. Он работал с судьей.

– Мне говорили, что Марк был в фехтовании трудоголик, что он изобрел свое фехтование и своими приемами охотно делился.

– Не знаю, кто вам это говорил, но это – полуправда. Правда в том, что он жил в фехтовании. К десяти утра приходил первым, открывал зал, капитально разминался, потом дрался, брал урок, давал уроки и покидал уже опустевшее помещение. Уходил последним. Но помимо адской работоспособности и необыкновенной тяги к поединку, Марк был склонен и к тому, чтобы его находки в искусстве фехтования становились известны тогда и только тому, кому он хотел их передать.

На раздачу бриллиантов кому попало и когда попало Марк Мидлер был скуп. Этому человеку не надо было говорить «не мечи бисер перед свиньями». Он этого не делал. При потенциальных соперниках и чужих тренерах Марк разминался, дрался вполсилы. Не давал и не брал уроков и не фехтовал в полную силу. Он говорил: «Слишком часто я видел изобретенные мной и моим старым тренером приемы и подходы в чужом исполнении. Возможно, другие тренеры и бойцы сами пришли к тому, что мы с Виталием Андреевичем Аркадьевым отыскали. Продолжайте собственный поиск». И как только народ покидал зал, начиналось главное. Начинались настоящие уроки с теми и тем, кому Марк доверял (например, Льву Корешкову, который систематически записывал в зале практически все, что рассказывал и показывал Марк, о чем я написал выше. – А. М.). И развертывались без утайки полноценные бои. Опробовались «фишки». Проверялись «коронки». Тут вопрос в другом: с кем Марк Петрович считал, что нужно быть щедрым.

Петрович обладал огромным чувством юмора и смеялся так искренне, что заражал смехом окружающих. И мог быть… ну, просто лапочка, смотришь, какой милый! Но в глубине души он был жесткий лидер. Не жестокий, но жесткий. Как все в нем совмещалось! Я так скажу: есть люди «А» – которые ведут, и люди «Б» – ведомые. Он был «А».

Пока у Марка был избыток энергии, он круто вел. Когда уровень энергии стал заметно падать, давление его на тех, кто от него зависел, например, на его учеников, и на тех, не учеников, кто считал его бесспорным авторитетом для себя, стало превращаться в подавление.

Но все дело в том, что он был успешный воспитатель. То есть он смог в значительной мере культивировать в талантливых и переимчивых учениках свои черты характера. В конечном счете, коса нашла на камень. Был бы характер, а причина его проявления всегда найдется. Я не знаю конкретных обстоятельств ухода от Марка выпестованного им чемпиона мира в личном первенстве 1995 года Дмитрия Шевченко, те, кто были свидетелями разрыва, квалифицировали это как столкновение сложившихся сильных волевых и гордых людей.

Но что я видел своими глазами, так это горе и слезы Димы, которые он не мог удержать и которые он пытался скрыть, выскочив в коридор на поминках Марка Петровича.

Но я не хочу, чтобы интервью было печальным, поэтому скажу в заключение о «внеспортивной» особенности Марка, которая меня заинтересовала. Будучи совершенно сосредоточен на фехтовании, Петрович в свободное от спорта время, которого, конечно, было мало, блестяще анализировал психологию политических деятелей. Я говорю это как выпускник Дипломатической академии. Я помню, мы с ним говорили о Горбачеве, о Тэтчер… Марк буквально проникал в психологию наших и иностранных лидеров: с его развитым, глубоким интеллектом, с его многогранным даром аналитика он мог бы стать выдающимся исследователем или… успешным контрразведчиком.

ТАТЬЯНА ЛЬВОВНА ЛЮБЕЦКАЯ

Известная писательница, заслуженный мастер спорта СССР. Обладательница главной премии «За лучшую книгу года о спорте в стране». Свою главную спортивную награду – титул чемпионки мира – завоевала в двадцатилетнем возрасте в составе сборной СССР. Победитель и призер чемпионатов России, Европы и мира по фехтованию среди ветеранов.

– Марк был первым нашим рапиристом, достигшим уровня великих артистов клинка. Он показал, как можно победить непревзойденных фехтовальщиков.

– Что было главным и особенным качеством Марка?

– Фехтуя ли на турнире, тренируя ученика, вне дорожки и на дорожке – Марк был интеллектуалом. Апеллировал к интеллекту своему. И своего ученика. К интеллекту собеседника. И – противника. Тренер Мидлера Виталий Андреевич Аркадьев был мыслителем. Марк, вероятно, самый последовательный ученик Аркадьева… В духовном смысле, как Марк ни старался быть своим среди своих, ему было тесновато в профессиональном спорте. В спорте высших достижений фехтовальщик – как гладиатор в Древнем Риме. Можно представить себе гладиатора с серьезной книгой? Можно представить себе профессионального бойца, который нашел силы, желание, способности и время на глубокий анализ самого себя, окружающих и в целом жизни?.. Марк – боец-интеллектуал.

– О нем часто говорили пачкотню. И множество людей, с которыми я разговаривал о Марке, отмечали (по-разному, но, тем не менее, в общем), что Марк – очень конфликтный человек. Насколько это справедливо?

– Глупости! Никакой он не конфликтный. Поязвить любил, чтобы держать собеседника, кем бы тот ни был, в бойцовской форме… Если бы Марк был пачкуном и конфликтным человеком, он не смог бы пятнадцать лет капитанить нашей сборной. Его – при том, что он приносил стране золото, – вышвырнули бы из капитанов… А что до его язвительности, так в ней не было злобы. А что действительно было, так это острое чувство комизма ситуации.

(В подтверждение своих слов Любецкая как раз и рассказала об уже известном читателю походе советской сборной на просмотр эротического фильма в Вене и реакции Марка. – А. М.).

ИЛЬГАР ЯШАРОВИЧ МАМЕДОВ

Окончил Азербайджанский государственный университет и Дипломатическую академию МИД России. Заслуженный мастер спорта СССР, главный тренер сборной России по фехтованию. Участник четырех Олимпиад. Двукратный олимпийский чемпион в команде, чемпион мира 1989 года в команде. Серебряный призер чемпионата мира 1995 года. Четырехкратный обладатель Кубка Европы. Многократный призер и чемпион СССР и России. Обладатель Кубков СССР и России.

Ильгар вырос в Баку в обеспеченной интеллигентной семье. Кроме него, у родителей было еще два сына. Ильгар – средний. Дома стоял черный рояль. В пять лет малыш стал перебирать клавиши на радость маме, которая думала, что ее сын станет незаурядным музыкантом. Музицировал Ильгар до одиннадцати лет, когда папа сказал: «Не получится из тебя композитора. Пойдем-ка в секцию бокса». Мама схватилась за голову: «Мальчика в мордобой?! У него такие тоненькие ручки…» «В боксе они окрепнут. Там быстро становятся мужчинами».

Год спустя Ильгар перешел в фехтование. Мама облегченно вздохнула…

– Как вы оказались у Мидлера? – спросил я Ильгара. – К нему в ученики многие стремились. Очень многие!

– Летом 1985 года перед первенством мира в Барселоне Марк Петрович наблюдал меня на спортивном сборе. Предложил перейти тренироваться к нему. Это не умещалось в моем сознании. Я был динамовцем. Между «Динамо» и ЦСКА – не соперничество. Война!

– Ильгар Яшарович, вокруг Марка сплошь победители – он, его команда, ученики – это на ковре. А что под ковром?

– Я правильно вас понял, вы имеете в виду, с какими подковерными «играми» нам пришлось столкнуться в связи с тем, что Марк Петрович был нашим тренером?

– Как вы угадали?

– Март 1987 года: я занимаю на чемпионате СССР третье место. По Федерации фехтования и по клубам распространяется слух, что я выиграл бронзу нечестно. Что кто-то отдал мне бой без борьбы… Для такого рода затей я был мелкой пешкой. Не Мамедов был мишенью. Мишенью был мой тренер Мидлер. Кланам спортивных деятелей, которым Марк Петрович был не по вкусу, надо было вытеснить хотя бы одного из учеников Мидлера из претендентов на зарубежную поездку сборной команды страны на первенство мира. Нас, учеников Мидлера, вели к поражению в боях. Опять и опять скажу – не мы были основной целью. Мы были пешками, конями и слонами. Съесть нас – значило подобраться к королю. А королем был Марк. Чтобы он получил официальное право сопровождать нас в качестве тренера в зарубежной поездке, его ученики должны были составлять половину состава сборной. То есть из четверки фехтовальщиков, которые входили в основной состав рапирной сборной, двое должны были быть учениками Мидлера. Выбить нас из сборной – значит лишить нашего тренера возможности сопровождать нас на международный турнир. Лишить Мидлера шансов помогать нам в самых крупных и самых сложных состязаниях, где советам хорошего тренера нет цены.

…Меня предупреждали: «На тебя будет оказано давление как на ученика Марка. Проще говоря, тебя будут давить. Мало того, что ты чужак – из другой компании, соперник, ты еще и не просто соперник, но мидлеровский выкормыш».

Но, несмотря на все усилия тогдашнего главного тренера сборной команды СССР по фехтованию Владимира Назлымова, в сборную команду страны по очкам попали сразу три ученика Мидлера. А на сбор, где готовилась команда к первенству мира, ни меня, ни Марка Петровича не вызвали. Исключили из поездки. Я подумал, что в руководстве Федерации мы имеем дело с людьми совершенно неадекватными. По ним «Кащенко» плачет.

Ко мне попытались принудительно приставить другого тренера – Виктора Быкова. По сравнению с Марком Петровичем это был совершенно беспомощный тренер. У беспомощного тренера к сложным боям подготовиться трудно. Июль 1987 года. Быков подходит ко мне и говорит: «Ты должен записать меня как своего тренера. Иначе на чемпионат мира в Лозанну не поедешь».

Поймите! Мне очень хотелось участвовать в первенстве мира. Но предать Мидлера? Говорю: «Дайте мне подумать. Это не простое решение». – «Нет, ответ сейчас!»

Надо сказать, что до этого времени я жил, если можно так выразиться, без жилья, в медпункте МВД. Затем вчетвером в номере гостиницы ЦСКА, где был в конце коридора единственный на весь этаж туалет. Потом маялся в гостинице «Маяк» в Химках: там проживали в трехместном номере впятером, так что мне пришлось спать над расщелиной сдвинутых кроватей. Дальше в аналогичных условиях я существовал в гостинице под трибунами Лужников. В тридцатиградусный мороз шел пешком на дальний стадион. И никому тогда не был нужен. А как результаты появились, стал нужен всем. Я вспомнил это. Встал перед Быковым: «Виктор Харитонович, мой тренер – Марк Мидлер. Моим тренером вы не будете. Никогда!»

Попытки отстранить Марка Петровича от тренерской работы продолжались. Добиться этого тогдашнее руководство Федерации могло только одним способом – опустить нас, учеников Марка, ниже третьих мест. Потому что, заняв места с третьего и выше, мы и наш тренер автоматически должны были быть приняты в сборную команду страны.

Нас предупредили, что если мы на отборочных соревнованиях чемпионата мира не попадем в тройку лидеров, мы никуда не поедем. Мы, то есть мы и Марк Петрович. «Ради нас» было проведено пять соревнований, каждое из которых представляло собой отсев.

Один за другим в четырех турнирах мы заняли первые три места. Главный тренер страны подошел тогда к одному из нас, к Анвару Ибрагимову, и сказал: «Если перед последними отборочными состязаниями не займешь первое место – не поедешь на первенство мира».

Мы с Ибрагимовым разыграли спектакль. Я по очкам в любом случае попадал в сборную команду. Поэтому я отдал ему победу. Он занял первое место, и мы оба вошли в сборную.

Это я все рассказываю вам, чтобы вы поняли, как охотились за Марком Петровичем, чтобы избавиться от него.

– Скажите, а Марк когда-нибудь показывал, что он чувствует, когда против него ведутся подковерные игры?

– Я никогда не видел, чтобы Мидлер был в гневе, в ярости, возмущался, обижался или негодовал. Продолжаю. В сентябре 1987 года на первом же подготовительном сборе к международному турниру мне опять не разрешили тренироваться у Мидлера. Опять прикрепили к тому же Быкову. Он пришел на сборе в мой номер и попросил заполнить анкету. Я заполнил графы имя, отчество, год рождения, возраст и принадлежность к клубу своего тренера по клубу и остановился на графе «тренер по сборной страны».

Быков меня спрашивает: «Что ты замер? Твой тренер Быков». Я отложил ручку и сказал: «Мой тренер Марк Петрович Мидлер. Был, есть и будет».

Быков бросил на стол документы, которые держал в руках, и вышел.

Потом меня поманил к себе пальцем главный тренер страны Владимир Назлымов: «Играешь с огнем». Я ответил: «Мидлера не предам».

Я рассказал об этом Марку Петровичу. Он ответил: «Терпи! Терпи!»

Трижды я пытался уйти из профессионального спорта в более спокойную жизнь, которую обеспечивал мне бизнес. Трижды Марк Петрович меня убеждал вернуться в спорт. Он говорил: «Приходи, мы можем стать чемпионами». И я возвращался и не жалел о возвращении. Он был такой наставник, с которым невозможно не стать классным фехтовальщиком.

В конце 1987 года главного тренера сборной страны по фехтованию Назлымова сняли с должности. Эра полного сумасшествия, длившаяся с 1985 по январь 1988 года, закончилась. Начался нормальный рост. Быстрый рост. В том же году мы, ученики Мидлера, стали чемпионами Олимпийских игр в Сеуле.

Марк Петрович перевернул мою жизнь. Он, конечно, обладал даром необыкновенного индивидуального подхода. Каким-то образом он точно представлял себе, на кого можно кричать, кого можно оскорблять, а кого нужно хвалить и радостно вдохновлять. Конечно, были случаи, когда кто-то из учеников не выдерживал Мидлера, поднимал маску и посылал Марка Петровича на три буквы. Ну, так могу сказать, что он провоцировал ученика нарочно. Он держал в тонусе. Ну и, конечно, после того как СССР перестал существовать и Марк Петрович возглавил сборную России по рапире, начался резкий рост наших успехов.

В 1993 году Марк Петрович позвонил мне: возвращайся в зал. Мы можем выиграть Олимпийские игры. Я подумал: до Олимпийских игр осталось три года. Как можно сейчас говорить о выигрыше? Но слова Марка Петровича сбылись. В 1996 году, в Атланте, мы, его ученики, второй раз стали олимпийскими чемпионами.

В 1999 году Марк Петрович опять вернул меня в спорт. Убедил. Три месяца я бегал вокруг дома, как лошадь, восстанавливал спортивную форму. В финале сиднеевской Олимпиады нашими противниками была команда Южной Кореи. Сильнейшая команда, где был, в частности, чемпион Олимпийских игр в личном зачете по рапире Ким. Последний мой бой был с Кимом. Я буквально разорвал противника на части. Помню только, взял после победы бутылку ледяной воды и вылил ее себе на голову. Я понимал, что выиграл за счет тактических заготовок, которым меня научил Марк Петрович.

Все эти победы не решали бедственного финансового положения. Был конец девяностых годов, у меня родился ребенок. Жена – двукратная чемпионка мира по сабле, тоже зарабатывала немного. Я согласился на работу в Соединенных Штатах. С наступлением двухтысячных годов я стал готовиться к отъезду в США, и вновь раздался звонок Мидлера: «Давай, ты начнешь тренироваться. Поработаешь несколько месяцев, пока тебе будут делать визу». – «Марк Петрович, визу делают не больше двух месяцев». – «Посмотрим», – сказал он. И, как всегда, попал в точку. Визу мне делали больше полугода. За это время опять пошли победы: Гран-при в Португалии, чемпионат России, попал по очкам в число кандидатов поездки на Олимпийские игры. Я осознавал свои тридцать пять лет. Понимал, что мне пора уходить из спорта. Но просто так уходить не хотел.

И ясно сознавал, что многим в жизни обязан Марку Петровичу Мидлеру.

ВЛАДИСЛАВ ЮРЬЕВИЧ ПАВЛОВИЧ

Заслуженный мастер спорта, чемпион Олимпийских игр 1996 года в командном первенстве по фехтованию на рапирах. Серебряный призер чемпионата мира 1995. Чемпион России 1995 года.

– Владислав Юрьевич, вы были учеником Мидлера?

– Я был учеником его ученика, Лыкова. (Юрий Владимирович Лыков – старший тренер мужской сборной команды России по рапире, двукратный чемпион мира по фехтованию. – А. М.). Марк Петрович называл меня внуком. Внучок… Для меня Марк Петрович – ведущий на всем моем пути. Мидлер – это эпоха, символ российского рапирного фехтования. Он мне дал опыт жизненный, спортивный и тренерский. Он заставил меня быть сильнее.

– Владислав Юрьевич, способы, при помощи которых Мидлер как тренер усиливал своих учеников, были жесткие, если не сказать жестокие…

– Спорт высших достижений – жестокая сфера. Он пробивался, как атомный ледокол. Энергия колоссальная. Как капитан талантлив необыкновенно. Дефицитные способности и бойца, и тренера помножены у него друг на друга. Команда подбиралась им самим… Как первопроходцу ему пришлось всю ближайшую к нам половину двадцатого века решать спортивные задачи такой трудности, при которой цирлих-манирлих с окружающими был далеко не всегда уместен. Вот он и был далеко не всегда ласков. В малоласковых условиях советского профессионального спорта Мидлер избрал адекватную тактику жизни как боя.

– Многие говорят, что манера обращения Марка с окружающими провокационна.

– Так общались и нередко так общаются между собой любые единоборцы. Это держит их в форме. Кроме того, скажу, что Мидлер не издевался над людьми. Мидлер смеялся над их недостатками. Это – не одно и то же.

Так или иначе, Мидлер – это целая эпоха в фехтовании. И как спортсмен, и как тренер. В мире, по-моему, никогда не было в избытке лидеров, которые не только выигрывают свои поединки, но придают остальным бойцам сильнейшую энергию, ведут их психологически… Фехтование для него было разновидностью психологии творчества. Поединки он представлял конкретно, как картинки крупным планом.

Однажды, я помню, он разложил передо мной множество апельсинов на две части и сказал: одна кучка – это приемы защиты, другая – приемы нападения. Мне было двадцать лет, и поначалу показалось, что Марк Петрович решил поиграть со мной, как с младенцем. Но когда он на апельсинах показал мне таинственные до этих пор приемы атак и защит, у меня открылись глаза. Я никогда не видел, чтобы сложные вещи объяснялись так просто. В этом смысле он очень помог мне как теоретик. Что касается практики, то за всю свою жизнь я не получил у него ни одного индивидуального урока на дорожке.

– Почему?

– Не знаю…

– У вас с Мидлером были конфликты? Между прочим, он сказал как-то, что Павлович – один из самых интеллигентных его учеников. Это значит, он вас не обижал?

– В 1999 году я шел по своим результатам на четвертое место в сборной страны по рапире. Предстоял международный турнир на Кубе, чемпионат Европы и Универсиада. Марк сказал мне: выбери из этих трех состязаний любые два для себя. Я ответил: хочу на Кубу и на Европу. На Универсиадах я уже бывал. Через пару недель Федерация сократила команду на Кубу, а еще через неделю сократила команду на Европу. И я остался вне поездок. Подошел к Мидлеру и сказал: «Марк Петрович, хочу на Универсиаду». Он мне: «Сам отказался!» Железная логика. Какая тут может быть обида? Мы не дети!

Он приучил меня к мысли, что тренер должен добиваться вопросов от ученика. Если удалось разговорить подопечного, значит, подопечный заинтересован. Сам он блестяще разговаривал во время урока с учеником. Он умел говорить с ними на одном языке. Абсолютно убедительно. Я мог зайти к нему в любой момент в номер и в качестве «внука» разобраться в каком-то вопросе. И сколько раз я это ни проделывал, всегда уходил убежденный в его правоте. Через некоторое время я возвращался в свою правоту, но уже знал, что она сохранится только до следующего посещения номера, где жил Мидлер.

Мне еще было любопытно то, что Марк свободно чувствовал себя в прошлом, настоящем и будущем – во всех трех временах. Он был новатором, чье творчество отвечало и старому, и новому времени.

Свой труд, вложенный в «прямых» – «не внучатых» – своих учеников, он справедливо оценивал очень высоко. Когда чувствовал от них недостаток внимания, сильно переживал.

МАРК СЕМЕНОВИЧ РАКИТА

Заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР. Чемпион Олимпийских игр 1964 и 1968 годов в командном первенстве по фехтованию на саблях. Серебряный призер Олимпиады 1968 в личном первенстве и Олимпиады 1972 в командном. Чемпион мира 1967 в личном первенстве, 1965, 1967, 1969, 1970, 1971 – в командном. Серебряный призер ЧМ 1970 в личном первенстве, 1963 и 1966 в командном. Бронзовый призер чемпионата мира 1962 года в командном первенстве. В составе команды выигрывал Кубок Европы в период с 1967 по 1971 год. Чемпион СССР 1962, 1969 и 1970. Победитель Кубка СССР 1971. Председатель Совета старейшин и член тренерского совета Федерации фехтования России. Введен в Зал фехтовальной славы России.

– Спрашиваете, кто такой Марк Мидлер? Первоначальная закладка идет в семье. Я не знаю, что ему заложила семья, но у него была стальная воля. Все эти чемпионы прошли через его руки. Марк сделал из них команду. Он сумел им передать великолепный фехтовальный интеллект. Они смогли его воспринять. Хотя он своей стальной волей и подначками давил: «Не будешь делать то, что я сказал, пошел вон».

В учениках он хотел видеть непременное повторение своих черт. Они и повторяли эти черты. До поры до времени. А потом происходил слом. Индивидуальность ученика вырастала до масштаба учителя. И в жизнь воплощался один из двух сценариев.

Первый: несмотря на все усилия Марка, ученик не давал нужного результата. То есть не становился чемпионом мира или «хотя бы» чемпионом Европы. Тогда возникал конфликт, суть которого, безотносительно к Марку, сформулировал одной журналистке Эдоардо Манджаротти – итальянец, имеющий самое большое в мире число побед за свои поединки на рапире и на шпаге, спортсмен, признанный Международной федерацией фехтования лучшим фехтовальщиков всех времен и народов. «Почему после того, как вы закончили карьеру бойца, вы не захотели стать тренером?» – спросила Манджаротти журналистка. Манджаротти ответил: «Если уж совсем откровенно, то было бы как-то неловко, если б мои ученики не добились того, что удалось мне. У больших фехтовальных маэстро лучше получалось на дорожке, чем в тренировочном зале. Вы невольно требуете от учеников того, чего добивались сами, а глубокое мастерство дается немногим».

Второй сценарий: когда ученик оправдывал надежды Марка Петровича и становился чемпионом мира. Тогда возникала другая проблема: самооценка ученика возрастала, и он уже не так покорно принимал давление на свою личность.

Мидлер не сразу видел переход лучшими из его учеников чувства меры, когда та же мидлеровская сила воли превращалась у них в непокорство своему учителю, в сопротивление – тем большее, чем сильней он подминал чужую волю под себя. В одном из случаев ухода ученика Марк попытался вернуть «блудного сына», извиниться перед ним, но ученик принял опять-таки волевое решение не возвращаться. Мидлер подминал под себя. Ну и что? Иногда бывали ошибки. Кто не делает ошибок? Он знал, что он давит, не считал это своим плюсом и честно признал это в прессе.

ВИКТОР АНАТОЛЬЕВИЧ РОДИОНОВ

Вице-президент Федерации фехтования России, первый вице-президент Федерации фехтования Москвы, директор Спортивной школы олимпийского резерва по фехтованию, член исполкома Федерации фехтования России.

– Я попал в ученики Марка Петровича после того, как завоевал на чемпионате мира по юниорам, в 1972 году, серебряную медаль.

– Говорят, что Марк берет, по сути, готовый продукт чьего-то многолетнего тренерского труда и, так сказать, рисует завитки на пироге, испеченном чужими руками, делает чемпионов из чемпионов.

– Так в том и дело, что поднять ученика до олимпийского уровня могут немногие тренеры. У нас множество классных тренеров для детей, кадетов и юниоров. А вот чтобы из местного чемпиона сделать лидера мирового фехтования, это по силам единицам. Попасть к Мидлеру в ученики – это значит подняться до национальной сборной команды страны по фехтованию. Как минимум.

ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ СИСИКИН

Заслуженный мастер спорта, чемпион Олимпийских игр 1960 и 1964 годов в командных соревнованиях. Серебряный призер Олимпийских игр 1960 года в личном турнире и 1968 года в командных соревнованиях. Герой Олимпиады 1964 года. Пятикратный чемпион мира. Многократный чемпион СССР и РСФСР, обладатель Кубков Европы, СССР.

Интервью было коротким:

– В фехтовании в первую очередь нужны техника, тактика, выдержка и трудолюбие. Это качества, которые развил у меня Марк Петрович Мидлер.

АЛЕКСАНДР МАРКОВИЧ МИДЛЕР

Старший сын Марка Петровича, мастер спорта СССР по рапире.

– Я видел его в быту немного. Он приезжал с соревнований или со сборов, открывалась дверь, он всегда с радостью, с улыбкой обнимал, целовал… Я был счастлив, поскольку он обращал на меня внимание! Ведь с моего рождения и до семидесятых годов отец все время был на сборах и турнирах, поэтому его появление – счастье. Счастливые моменты были, когда он меня сажал за руль своей машины, сначала на колени, я переключал передачи и рулил… Мы разговаривали…

Бывали ситуации – принципиальные, – когда он прибегал к ремню. Не помню, что я сделал, – он собрался меня учить ремнем. Я попросил прощения, он принял его, но сказал: «Хорошо, что ты понял свою вину. Но все равно ты заслужил наказание». И два раза хлестнул. Чувствительно! Но без всякой злости, без возмущения, просто дал почувствовать. Если был не прав, не уходил от извинений.

Что он любил? Классическую музыку.

Не был чересчур эмоционален. Но когда восхищался чем-то, например, игрой футболистов или классической музыкой, любимое его слово – «потрясающе!»

– Как он относился к тебе как к фехтовальщику? Уроки давал?

– По воскресным дням. Брал с собой пару учеников и меня. Благодаря урокам я стал мастером спорта и членом сборной команды Москвы.

– Помогал как тренер на турнирах?

– Советами. К невзгодам относился так: не психовал, не капризничал, был стоек, но принимал их негативно. Открыто это говорил… Терпеть не мог то, что считал отсутствием здравого смысла. Тут мы с ним расходились в оценках. Вот стакан. Стоит на краю стола. Это я поставил. Он не пройдет мимо. Переставит стакан дальше от края и скажет: «Почему не сделать правильно? Я понимаю, если бы у тебя были руки слишком короткие и ты не доставал бы до середины стола!» Или еще что-нибудь в этом роде. Я знал, что такую, в моем понимании мелочь, отец не оставит без внимания, но, случалось, об этом забывал.

– Почему для него это было важно? У вас дома дефицит стаканов? Или они из саксонского фарфора?

– Нет, папа не видел в моих действиях здравого смысла. Однажды он объяснил мне: «Кто-то зацепит, поскольку стекло стоит на краю, оно упадет, и осколки порежут ногу. Какой смысл?» По сути он был прав. Но нельзя же во всякой мелочи искать смысл! Так я тогда думал. Его стремление упорядочить любой непорядок казалось… ну… не могу найти слово, досадным, неуместным педантизмом…

– Ты побаивался отца?

– Это не то. Мною владела убежденность, что с его умом, если бы он не был великим фехтовальщиком и вообще спортсменом, отец был бы великим ученым и великим кем угодно. Я хотел быть перед папой на высоте.

– Это ответственное заявление.

– Мне так кажется, потому что… Он был необыкновенным аналитиком: очень много знал и, когда объяснял что бы то ни было, видел предмет разговора объемно, в прошлом, в настоящем и будущем и в движении из одного времени в другое. Как это объяснить? Как в стихах Тарковского. Сейчас, дядя Саш, вам прочту. Извините, я не артист: «Я вызову любое из столетий, Войду в него и дом построю в нем. Вот почему со мною ваши дети И жены ваши за одним столом. А стол один и прадеду и внуку: Грядущее свершается сейчас, И если я приподымаю руку, Все пять лучей останутся у вас». Вот эти пять лучей, идущие от его пальцев из прошлого через настоящее в будущее, – по-другому мне трудно передать ощущение.

Но внешне он не демонстрировал никакого романтизма. Даже при слушании классической музыки. Разве что признавался: «Это потрясающе». Во всем остальном бытовой подход. То есть глубоко романтичный внутри, он воспринимался как «просто Марк Мидлер», выдающийся своими фехтовальными победами, познаниями, интеллектом и юмором… Хотя, что значит «просто», когда он обладал необычным, острейшим, я бы сказал, интеллектуально-аналитически-ироническим видением окружающего. Серьезное познание и понимание множества сфер жизни сопровождались у него юмористическим взглядом на мир. Отец анекдоты рассказывал, будучи разбитым инсультом. В таком состоянии рассказывал… до третьего (!) инсульта! Не хочется об этом вспоминать, но его последние слова перед… У него спросили: «Что вас беспокоит?» Он ответил: «Международное положение». В таком состоянии!.. Дядя Саш, сменим тему!

– Ладно, что ты знаешь о конфликтах отца на работе, что там произошло?

– По работе практически ничего не знаю. В свое время он был главным тренером сборной, потом его отстранили. Бедой он со мной не поделился – хотя было видно, что папа сильно переживает… И я за него переживал.

– Он оказался в конфликте с руководством Федерации, с учениками и с друзьями. Что произошло?

– Он был требователен. К себе, к своей команде, к ученикам, к семье, к друзьям и к начальству. Он был талантливей многих. Это приветствовалось далеко не каждым. И отец часто не стеснялся в оценках других людей, в характеристиках. Говорил в лицо человеку то, что о нем думает. Люди не всегда это прощают.

ВАДИМ МАРКОВИЧ МИДЛЕР

Младший сын Марка Петровича, музыкальный продюсер группы «Демо», кандидат в мастера спорта по сабле.

– Отец был человек спокойный, никогда не повышал голоса, говорил тихо. В жизни вне спортивного зала был мягким. Но как тренер с учениками и как фехтовальщик отец не шел ни на какой компромисс. Был крайне жестким… Очень следил за всем новым в фехтовании. Впитывал новое и ставил себе на вооружение: технику, тактику и стратегию боя. Так говорили многие, знавшие его.

Отец был осторожным и консервативным. Он не раз говорил мне: «Двигайся к результату медленно и верно. Добьешься своего рано или поздно». Сам он не торопился и не опаздывал.

– Просил ли он у кого-нибудь когда-нибудь прощения?

– Если считал предмет раздражения не принципиальным, просил прощения, даже когда, на мой взгляд, был прав. Просил, чтобы не было конфликта. Просил прощения у мамы. Не стеснялся. Помню, просил за что-то прощения у Саши. Отец очень любил семью, но жертвовал семьей ради работы. Из сорока с лишним лет моей жизни я видел его считанные месяцы. Мне его не хватало. Вместе с тем он делал совершенно всё: когда мне было девять лет, у меня было заражение крови в комбинации с острым полиомиелитом. Я не мог ходить. Папа таскал меня на шее. Ему тогда было сорок шесть лет. С тех пор прошло больше тридцати лет, он никогда об этом не вспомнил.

Когда он приезжал из-за границы и открывал чемодан – тут были горы подарков для всех нас. Однажды он привез маме чемодан туфель. Маме и нам приходилось систематически раздавать лишнее.

Из-за чего он переживал? Ничего необычного: не дали премию, не взяли на сборы, не поставили визу. Очень переживал, когда сняли по возрасту с должности главного тренера. Но отшучивался.

– Он был обыкновенным?

– Он был великим спортсменом и тренером и обыкновенным человеком. Но до сих пор, когда в квартире раздается телефонный звонок, я долго не поднимаю трубку. Тормозит привычное опасение: это папа. Он опять сейчас будет говорить мне малоприятное, грузить, и вдруг мне сдавливает сердце – некому меня грузить!

ДАВИД АБРАМОВИЧ ТЫШЛЕР

Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер СССР, бронзовый призер Олимпийских игр 1956 года в командном первенстве, серебряный призер чемпионата мира в личном (1958) и командном первенстве (1957, 1958). В 1961–1973 годах – тренер сборной команды СССР по фехтованию на саблях.

– Знакомство с Марком? Сидел в углу тихонько и в соревнованиях не участвовал. Мы оба любили фехтование, любили о нем говорить, тренироваться. Помню его хорошо: Марк ходил в рваной шинели. От отца своего, это в сорок седьмом – сорок восьмом году, может, в сорок девятом… Он первые вещи купил, когда поехал в пятьдесят втором году в Будапешт. Там они плащи себе купили болоньевые.

– А ты его семью хорошо помнишь?

– Конечно, деда помню. Мама была аккомпаниатор. Она в сборной команде по гимнастике играла, когда они вольные упражнения выполняли.

– А дед кто был, знаешь?

– Дед? Не знаю. Был худенький, тихо себя вел, не лез, всегда в сторонке. Семьей не управлял. Деду нравилось со мной беседовать. А я разговорчивый, и он любил от меня все узнать. Я дружил с дедом.

– А бабушка? Манюня…

– Я с дедушкой все больше. А бабушка кормила: чай и кусок хлеба. А в то время знаешь, что такое кусок хлеба. Я даже оставался и ужинал. А картошка была не всегда, это великое лакомство, а мы там и картошку ели. Мы жили очень бедно. И Марк так же. Отец вроде был при погонах, но он бывший футболист, и когда я присутствовал, говорили о спорте, симпатичный, умный, с большой выдержкой. По разговору – образованный.

– От Марка ты что-нибудь слышал о нашей семье?

– Никогда. Мы эту тему не поднимали. О сыне Александре ничего не говорил. Когда Сашка начал фехтовать, мы обсуждали, что он умеет делать и делает. А что ты учился и продвигался, я всегда знал, ты же брат.

– Он меня ругал?

– При мне никогда. Тебя воспитывал, да. А мне никогда тебя ни одним словом… За что я к тебе хорошо отношусь, ты его младший брат. Особые отношения были, потому что я о тебе все знал, знал, что его беспокоит… В спорте разные люди. Многие способны на величайшие жертвенные поступки, они могут, травмированные, рисковать жизнью. Они могут величайшие моральные ценности уважать, как никто, но при этом способны на самые низменные поступки и мысли. Например, шиповкой наступить на ногу, травмировать человека, чтобы выиграть. Сознательно. Боброву ломали ноги по заданию, сознательно, за деньги. Во время матча киевского «Динамо» и московского ЦСКА, не думая, что Бобров – честь Советского Союза в футболе.

– Ну, они – противники…

– Так, значит, надо нарочно сломать ему ноги?..

– А Марк способен был на такие поступки?

– Да что ты! Нет! Но знаю, что в ситуациях экстремальных, где надо за Родину жизнь отдать… Я бывал с ним. Он одной фразой мог дать такую силу!.. Выступая в США, я травмировал левую ногу. Мне напихали иголки – стало немного лучше. Я на одной ноге выиграл шесть боев. И чувствую – не могу драться. Марк меня тащит за трибуны. И массирует. Положил меня на дальнюю скамейку, она пыльная. У меня куртка белая, стала черная. Помассировал меня и говорит: «Ты, конечно, инвалид второй группы, но этого никто не знает, ты дерешься, как раненый зверь». Я взял и всех остальных победил. Шлепнул, как детей! Понимаешь, что такое, когда за бойца взялся Марк Мидлер?

Мир породил и продолжает порождать множество потрясающих фехтовальщиков. Но я склонен считать, что Марк Мидлер, вопреки тому, что в личных соревнованиях он ни разу не был ни олимпийским чемпионом, ни чемпионом мира, – лучший рапирист страны во всей ее истории. Ну, и главное: Мидлер стал по числу проведенных им боев и по сумме результатов, по надежности, по опыту, пониманию фехтования, по воле, по ответственности, по стратегии и тактике поединков, по этому всему, во главе мужского рапирного фехтования СССР.

Марк превратил сборную команду рапиристов страны в кулак, надежно защититься от которого не могла ни одна команда в мире. С середины до конца двадцатого столетия – период побед Мидлера и команды, капитаном которой он был, и затем время побед учеников Марка и учеников его учеников, так сказать, внучатых подопечных Мидлера – это для нашей страны золотой век фехтования в мужской рапире.

Знаешь, в чем особенная особенность твоего брата? Он читал бой, как книгу. Марк по жизни фехтовальщик. Тактическое обманывание, игра и противоборство в основе его личности. В бою ему был нужен не обман как результат боя, а обманывание в процессе поединка как необходимое средство достижения победы… Чувствуешь разницу? «Мессир, я вас убью без всякого обмана», – кто это сказал? Не знаешь? И я не помню! Но Марк помнил все достижения европейского фехтования. Он даже знал удар, которым д’Артаньян убивал людей. Показать? (Показывает).

ДМИТРИЙ СТЕПАНОВИЧ ШЕВЧЕНКО

Заслуженный мастер спорта. Чемпион Олимпийских игр 1996 года в командном первенстве, бронзовый призер Олимпийских игр 2000 года в личном первенстве. Чемпион мира 1989 года в командном первенстве, 1995 года – в личном первенстве. Серебряный призер чемпионата мира 1995 года в командном первенстве. Обладатель Кубка мира 1994, 1996. Победитель Кубка Европы 1992, 1995, 1996. Чемпион Европы 1994 года. С 2000 по 2004 год старший тренер мужской сборной России по фехтованию на рапирах. В декабре 2006 года возглавил мужскую сборную России по фехтованию на рапирах. Главный тренер мужской сборной команды России по фехтованию на рапирах.

– Марк Петрович обижал людей безосновательно?

– Нет, основательно. Не в бровь, а в глаз. Удар бывал жестким – не в меру, но Марк Петрович не умел сглаживать острые углы.

– Не умел или не хотел?

– Думаю, что и то, и другое. И не умел, и не хотел.

– Не улавливаю смысла. Зачем Марку Петровичу восстанавливать учеников против себя?

– Полагаю, что такое общение сформировалось у него под определенную внутреннюю задачу, чтобы жизнь никому не казалась гладкой, как кожаный диван. Именно в этом плане он искал как бы мотивацию дополнительную. Потому что быстро человека засасывает, когда все по шерсти. Его любимые слова – «против шерсти». Он как бы вызывал в собеседнике противника. Искал и находил противника. И говорил, и действовал, словно бы имея перед собой соперника. Даже когда все складывалось хорошо, он умудрялся вставить что-то такое колкое, чтобы ты чувствовал, что в диване есть гвоздь. Колкость, острословие, надменность по отношению к окружающим. Ему по душе было быть лидером всегда. Он, по сути, и был лидером. Но ему хотелось все время быть на острие… Однако воспринимал любые шутки и подколы в свой адрес как должное. Не обижался никогда. Или обида была незаметна. Абсолютно незаметна… Но чтоб человека зря обидеть, такого при мне не было.

(Ничего не понимаю. В итоге мой брат оскорблял, унижал или справедливо наказывал и оправданно иронизировал? – А. М.).

ВАЛЕРИЙ ЛЬВОВИЧ ШТЕЙНБАХ

Доктор исторических наук. Член Союза писателей РФ и Союза журналистов РФ. Мастер спорта СССР. Автор более сорока книг, в том числе по истории Олимпийских игр. Генеральный директор издательства «Спорт».

В. ШТЕЙНБАХ: У меня создалось ощущение, что Марк ставил прозрачную непроницаемую стену даже перед хорошо знакомыми с ним людьми. Несмотря на близкое знакомство на протяжении множества лет, мы с ним были на «ты», но не больше. Я предлагал ему написать о нем книгу. «Да? – сказал он равнодушно. И на этом беседа кончилась. Потом добавил: – Сейчас не надо. Не время…» Не знаю, может, ему не нравилось, как я пишу. Или было много желающих о нем написать.

АВТОР: Нет, он отказывал всем… Какие это были годы?

В. ШТЕЙНБАХ: Восьмидесятые. Может, сам хотел написать… Трудно понять.

АВТОР: Могу выдвинуть предположение: восьмидесятые годы были для него переходными – брат уже перестал быть действующим спортсменом, незаменимым бойцом и капитаном, которому не было равноценной замены (ушел с дорожки в 1968 году), и еще не стал незаменимым тренером. Его положение из неприступного стало относительно шатким. В этой ситуации он не хотел книгой о себе дать недоброжелателям дополнительные аргументы против Мидлера. Тактически это верно.

В. ШТЕЙНБАХ: Не исключено, что вы правы. Во всяком случае, я знаком со многими выдающимися спортсменами, но не знаю ни одного, кто построил бы такую стену между собой и, ну, скажем так, окружающими. Он улыбался, шутил. Но стена ощущалась… Удивляюсь, как мы с ним на «ты» перешли. С такими людьми обычно говоришь на «вы». Мы – давнее поколение, не видим друг друга по многу лет. Но есть встречное тепло. С Марком этого не чувствовалось. Не получалось, при самых внешне добрых, прекрасных отношениях.

Марк был мне непонятен. Непонятны его характер, действия, мотивы. Очевидно было только, что он, как спортсмен и в целом как личность, человек очень высокой пробы, очень ценный для нашей страны. В спорте высших достижений и в элитном фехтовании множество великих спортсменов не показали никаких особенных успехов в тренерской работе. Классический образец – Владимир Назлымов, трехкратный олимпийский чемпион, а тренер никакой… И таких примеров могу привести множество.

Марк относился к исключениям. Он совмещал талант удивительного фехтовальщика и великого тренера, из рук которого выходили чемпионы мира и олимпийских игр. Таких людей, как Марк Мидлер, следует ценить на вес золота, которое они, их ученики и ученики учеников принесли стране.

ЛЕВ ИВАНОВИЧ ЯШИН

Советский футбольный вратарь, олимпийский чемпион, чемпион Европы, пятикратный чемпион СССР, заслуженный мастер спорта, Герой Социалистического труда. Первый и единственный голкипер в истории, получивший «Золотой мяч». Одиннадцать раз признан лучшим голкипером Советского Союза. Лучший вратарь ХХ века по версии ФИФА.

– Вы случайно не родственник Марка Мидлера? – спросил меня Лев Иванович.

– Да, я его младший брат.

– Я знаю Марка. Он – великий спортсмен.

Помолчали. Затем Яшин медленно и задумчиво сказал:

– Мидлер – великая личность.

От себя подытожу:

Мидлер в мужской рапире второй половины ХХ века был первым и наиболее стабильным лидером чемпионов. Вместе с тем, с точки зрения кулуарной, подковерной борьбы, характерной для спорта высших достижений, Марк был, что называется, ни проглотить, ни выплюнуть.

Поскольку он вызывал на себя огонь, это сформировало у Марка определенный характер бойца, который с азартом переживает жизненную борьбу. «Сама по себе жизнь, – сказал он как-то, – это та ценность, ради которой стоит жить. Тем более что я не пассажир в лодке жизни. Я – гребец».