Вот уже вторую неделю Яна не находила себе места, и совершенно не понимала себя по этому поводу. Ведь столько месяцев она была уверена, что мечтает только лишь об этом: чтоб Дейрус перестал спать с ней в одной постели и принуждать ее к сексу! Но почему-то теперь, когда это желание осуществилось, на душе было пусто. Особенно когда она вспоминала те жуткие моменты в плену, и мерзкие белые щупальца, которые проникали в нее. Когда эти воспоминания снова накатывали (а они практически не отпускали ее), девушке хотелось лишь обхватить свои плечи, забиться в уголок и плакать. И единственное, что помогало справиться со всем этим кошмаром — это, как ни странно, воспоминания о ночах, проведенных с Дейрусом. Мысли о его ласках и объятиях, вопреки ее собственной убежденности, воспринимались как нечто теплое и приятное, отгоняющее все плохое. Но в то же время они пугали ее. Не из-за того, что она не хотела спать с ним! Просто щупальца Гайлафа, скользившие по ее телу, как будто отравили, пропитали кожу его мерзкой слизью, от которой не удавалось отмыться, как бы она ни терла себя губкой в душе. Ей казалось, что пока она не отмоет себя от этой слизи, то просто не имеет права позволять Дейрусу касаться себя. Но… но разве было в этой проклятой вселенной хоть что-то, способное ее отмыть?!

И что хуже всего, Дейрус был прав. Она ведь сама сбежала от него, сама хотела сбежать, не думая ни о чем, кроме того, как хочет оказаться подальше от него. Так разве есть у нее право теперь винить его за то, что он, все же, решил, наконец, осуществить ее собственное желание? Да и почему ее вообще должна заботить его боль?! Ведь сам он не слишком-то заботился о ее чувствах, когда все это время тащил ее в постель! Просто каждый раз был с ней нежным, страстным и заботливым. И ни разу не связывал, не бил, не брал силой… по крайней мере, физической силой. Сейчас Яна попыталась вспомнить, было ли такое, чтоб она рыдала, умоляя Дейруса не делать этого с ней, а он, получая удовольствие от ее слез, входил в нее своими щупальцами. То принуждение, что он применял к ней, было скорее моральным и работало лишь потому, что саму ее тянуло к нему из-за этого проклятого тела, будь оно неладно!

Поняв, в какую степь ее завели собственные мысли, Яна выругала себя, похлопав ладонями по щекам. Что это она за ересь навыдумывала?! Ведь Дейрус действительно принуждал ее с самого первого дня, хоть она и просила его не делать этого. Ему всегда было плевать на то, чего хочет она! Все, чего желал этот мужчина — лишний раз переспать с телом своей покойной жены. Ему не было дела ни до нее самой, ни до ее чувств и желаний. Потому у нее не было и причин переживать сейчас.

Внезапно ее бесконечные размышления оборвала сирена. Лавочки начали спешно закрываться, а люди, спокойно отдыхавшие минуту назад, сорвались с мест и куда-то понеслись!

— Что происходит?! — испуганно закричала Яна, схватив за руку пробегавшего мимо мужчину.

— На нас напали, госпожа! — отчеканил тот. — Вступаем в бой! Укройтесь в убежище в центральных отсеках!

Перепугавшись, девушка едва не заблудилась. Но, к счастью, найти убежище оказалось несложно. Для этого нужно было лишь следовать за потоками испуганных цивильных. Благо жену капитана в ней признавали если не все, то многие, потому проблем по дороге и при размещении в укрытии у нее не возникло.

Вскоре все, желавшие спрятаться в убежище, оказались внутри, и ответственные за него солдаты закрыли вход.

Здесь было почти темно — похоже, ради экономии энергии во время боя. А еще немного прохладно, несмотря на массу людей, плотно сидевших рядом друг с другом. Даже плед, накинутый на плечи, не спасал. Но что самое жуткое, снаружи постоянно доносились взрывы, удары и толчки, сотрясавшие станы. Вот только все, о чем могла думать Яна в такой ужасный момент, это Дейрус. Ведь… ведь капитан наверняка сейчас в опасности! А что, если он погибнет? Просто возьмет и умрет, ненавидя ее?

От этих мыслей становилось настолько невыносимо больно, что Яна просто чудом удерживалась от слез. Да и то, скорее всего, лишь потому, что не хотела показывать их всем этим незнакомым людям.

Казалось, бой продолжался целую вечность. И когда эта вечность, наконец, закончилась, дверь убежища открылась. Сорвавшись с места, Яна понеслась к выходу, стараясь выскочить наружу одной из первых, пока еще не началась давка. Совсем уж проскочить ей не удалось, но в то же время не пришлось долго стоять в очереди. Так что девушка довольно быстро покинула убежище, и сразу же помчалась на капитанский мостик. Она понимала, что ее туда ни за что не пустят. Да и Дейрус, без сомнений, разозлиться из-за того, что девушка прибежала прыгать вокруг него в такой ответственный момент. Но она просто не могла поступить иначе! Не могла не волноваться, не бояться, не думать о нем!..

Вот только до мостика Яна так и не добралась. Уже на подходе к нему девушка услышала краем уха от солдат, что капитан серьезно ранен и его унесли в лазарет. Эта новость испугала ее настолько сильно, что она едва не потеряла из виду тех самых солдат, от которых та и долетела. Встрепенувшись, Яна догнала их и переспросила, правильно ли все поняла. А получив подтверждение — быстрее ветра понеслась в лазарет.

Как ни странно, он был переполнен, и доктора метались от койки к койке. Яна действительно не хотела мешать, когда происходило подобное, но просто не могла противостоять тому волнению, которое разрывало ее на части! Благо молодой санитар, заметивший ее, сразу признал жену капитана и быстро провел ее к нему.

Дейрус лежал в отдельной палате. К его крепкому телу было подключено множество непонятных приборов, а торс был перевязан, и с правого бока просачивалось небольшое кровавое пятно. Прежде чем уйти, санитар убедил девушку, что опасность для жизни уже миновала. Но глядя на эту картину, Яна все равно не могла не плакать. Подойдя к койке, она встала рядом на коленях и несмело коснулась ладонью бледных щек, покрытых легкой щетиной.

В тот же миг веки капитана вздрогнули, и слегка затуманенные голубые глаза посмотрели на Яну с одновременной нежностью и болью.

— Пожалуйста, не оставляй меня, — выдохнула девушка. Она не отдавала себе отчет в том, что делает. Просто не могла остановиться, замолчать… унять сердце, которое так безумно трепетало. — Я… не могу, прости. Я честно старалась. Прошу тебя, не исчезай. Знаю, я дура, но… Я так люблю тебя, — шептала Яна, гладя черные волосы, целуя его губы снова и снова.