1. Секреты подводных книг

— Библиотека? — переспросил Брайн.

— Угу, — кивнула я, рассматривая проплывающего вдалеке ската. — Раз уж я здесь застряла и, вероятно, надолго, то неплохо бы узнать побольше об этом месте.

— Да, не помешает, наверное, — протянул принц.

Врать я никогда не любила, потому получалось у меня это довольно скверно, но сейчас я убедила саму себя, что не обманываю. В конце концов, в какой-то мере я и вправду хотела узнать побольше о морском дне. Просто интересовали меня некие конкретные сведения.

— Так что, отведешь меня туда? К тому же у тебя тоже появится немного свободного времени, пока я буду сидеть над книгами. А то ведь в последнее время только со мной и носишься, как с тухлым яйцом.

— Я, вообще-то, совсем не против с тобой поноситься, — улыбнулся Брайн.

Я смутилась, будто случайно встретила пробегавшего по городу голого деда Мороза, и поспешила отвернуться, чтобы посмотреть на медленно ползущий по дну морской огурец.

Потянулись дни, которые я с утра до вечера просиживала в библиотеке. Иногда Брайн присоединялся ко мне, и тогда я действительно читала книги, в которых излагались общие сведения об истории подводного мира, тонкостях местной культуры и обычаев, а также о существах, живших на морском дне. Остальное время я выискивала и жадно читала все о Поющих жемчужинах: от детских сказок до научных исследований. Правда, из последнего приходилось довольствоваться научно-популярными книгами, потому что монографии выдающихся чародеев казались мне слишком непонятными.

Я вычитала, что пещера Поющих жемчужин появилась семь столетий тому назад. И виновницей ее появления была юная принцесса Амирес из рода Брайна. Если летописи не приукрашивали действительность, она была очень красива. Но кое-что в ней затмевало эту красоту: ангельский голос. Стоило ей начать петь, и все вокруг замирало, с восхищением ловя каждый звук.

Однако и это не все! Принцесса родилась с силой чародейки и, соответственно, имела сестру-близняшку, Аминес. Вот только чувства, которые та испытывала к Амирес, немного выходили за рамки обычной сестринской любви. Свою близняшку она обожала, боготворила и не желала ни с кем делить. Потому не странно, что Аминес выказывала резкую неприязнь к жениху, которого их отец избрал для ее сестры, а своего и вовсе игнорировала. К счастью для нее, самой девушке жених тоже не нравился. И хоть сестры не были наследницами престола, брачные традиции распространялись на них точно так же, как и на старшего брата.

Тем не менее Амирес и Аминес принимали свою судьбу до одного рокового дня. Того самого, когда принцесса-чародейка влюбилась. Юноша, укравший ее сердце, не был высоких кровей и даже не происходил из богатой семьи. Это был обычный парень, которого девушка полюбила всем сердцем. Долгое время они старались сдерживать свои чувства, еще дольше — скрывали свои отношения. Но в конце концов правда раскрылась. И тогда начался настоящий шторм.

Амирес оказалась меж двух огней. С одной стороны, на нее давил отец, которого не устраивал отказ дочери выходить замуж за выбранного жениха, а связь с простолюдином так и вовсе вгоняла в бешенство. С другой, Аминес не находила себе места от злости из-за того, что обожаемая сестра полюбила кого-то больше, чем ее.

Но король решил, что бунт дочери следует подавить жесточайшим образом, и велел казнить юношу, которого она осмелилась полюбить. Ему отрубили голову публично, а Амирес заставили на это смотреть. Похоже, король действительно рассчитывал, что таким образом сумеет превратить дочь в послушную куклу. Вот только эффект оказался совершенно иным.

Потеряв разум от горя, девушка сбежала с места казни и поплыла прочь, оседлав боевого ската. Когда за ней проследили, то поняли, что она укрылась в глубине пещеры на дне впадины в нескольких километрах от города. Король приказал стражникам доставить принцессу обратно во дворец, вот только ни один не решался войти в пещеру. Они стояли у входа и слушали, как принцесса пела. Пела песню божественной красоты, переполненную такой невыносимой скорбью, что она сводила с ума. В конце концов, король лично прибыл к пещере, но даже он не посмел переступить порог.

Не умолкая ни на минуту, продолжала звучать песня принцессы. Так шел день за днем. Неожиданно стражники заметили, что из пещеры исходит нежное сияние. После этого войти они тем более не решились.

Однажды песня стихла. Вызвав чародея, отряд стражи осмелился войти в пещеру. Но принцессы они там не нашли. Только ее одеяния лежали посреди зала, облепленного алыми жемчужницами. Когда же чародей исследовал пещеру, то огорошил всех известием о том, что принцесса, воспользовавшись чарами, сумела как-то растворить себя и слиться с жемчужницами в этом зале. Заинтересованный, чародей попытался раскрыть одну раковину, но ему это не удалось. Не потому, что створки моллюска были очень плотно сомкнуты, а его раковина — слишком прочной. Просто стоило ему коснуться жемчужницы, и он расплакался, словно ребенок, а руки его задрожали. После того бедняга несколько дней отрешенно сидел на месте, глядя в одну точку и всхлипывая. А когда пришел в себя, не захотел ни с кем обсуждать то, что с ним случилось.

Когда король услышал о судьбе дочери, то закрылся в своих покоях. Но кое-кто отреагировал более бурно.

Узнав, что стало с ее сестрой, Аминес обезумела. Проклиная весь мир, сгорая от ненависти, она воспылала желанием отомстить. И тогда принцесса сделала то, что повергло в ужас все морское дно. Заявив, что никто не прикоснется к ее драгоценной сестре, она жестоко убила сначала ее жениха, потом своего, а потом и собственного отца. Возможно, наследник тоже стал бы ее жертвой, не будь он в отъезде, когда все это случилось. Свершив свою месть, Аминес отправилась в пещеру, легла на входе в зал с жемчужницами и лишила себя жизни.

Новый правитель приказал достать тело сестры из пещеры. Вот только отряд стражи, который вошел туда, несколько минут спустя выбежал в ужасе, и никто не смог ничего толком рассказать. После того в пещеру ступил другой отряд, состоявший из лучших солдат королевской стражи и двух придворных чародеев. Они-то и поведали, что тела Аминес не нашли, как и тела Амирес, только ее одежды с дырой на месте сердца и лежащий в них кинжал. Но это не самое странное, что встретилось им в пещере. По их словам, каждый камушек, каждый полип был пропитан сумасшествием, которое просачивалось в головы. Пещера казалась живой и полной безумной ненависти. Это место отгоняло от себя и ни на шаг не подпускало к залу с жемчужницами.

С тех пор отчаянные смельчаки не раз пытались добраться до заветного зала. И некоторым это даже удавалось. Но впервые извлечь из раковины жемчужину получилось лишь пятьдесят лет спустя. И когда придворные чародеи ее исследовали, то пришли в благоговейный трепет.

Свойства, которыми обладала чудесная жемчужина, поражали воображение. Они держали в руках мощнейший усилитель чар, с помощью которого можно было сотворить заклятия, ранее казавшиеся невозможными. Как выяснилось, чтобы использовать силу жемчужины, чародей должен ее проглотить. И когда один из них сделал это, результаты превзошли все мыслимые и немыслимые ожидания: страшная неизлечимая болезнь, от которой умирал правящий король, отступила за считаные часы, а сам правитель помолодел на несколько лет.

Но что самое невероятное, проглотивший жемчужину чародей утверждал, что когда сокровище оказалось в его теле, он услышал его голос — дивную песнь, завораживающую каждую чешуйку. Это продолжалось, пока жемчужина полностью не растворилась в его животе. Песнь была так прекрасна, что мужчина вскоре и сам отправился в пещеру в надежде добыть еще одну жемчужину. Не ради чудесных волшебных свойств! Просто чтобы еще раз услышать это дивное пение.

Естественно, у него ничего не вышло. Ему повезло, его тело и разум не пострадали. Но мечту проглотить жемчужину еще раз чародей так и не оставил, потому до конца своей жизни предпринял еще несколько безуспешных попыток добыть сокровище, прозванное с тех пор Поющими жемчужинами.

Темные чародеи тоже заинтересовались жемчужинами. И когда им удалось заполучить одну, они выяснили, что тоже могут использовать их для своих заклятий. Но к счастью, добыть Поющие жемчужины им было нисколько не проще, чем светлым коллегам.

Теперь у меня не оставалось никаких сомнений: единственным способом вернуться в свое тело была эта самая Поющая жемчужина. Даже если Клайк каким-то чудом сумеет разгадать ритуал Зайлы, с помощью которого она поменялась со мной телами, без силы жемчужины все равно ничего не выйдет. Вот только я была уверена, что за ней никто не пойдет. Потому что о необходимости этого сокровища для ритуала Клайк в любом случае должен был догадываться, а попыток достать ее для меня, по-видимому, до сих пор не делалось. А значит, мне следует либо принять как факт, что я проведу остаток жизни здесь, либо…

Понимая, что это смертельно опасное предприятие, я в то же время осознавала, что другого выхода нет. Когда же вечером, на выходе из библиотеки, меня встретил Брайн, так искренне мне улыбавшийся, в моей памяти снова всплыла наша прогулка по саду. А еще — ощущение от его пальцев, ласкавших мою ладонь. И следующим утром я принялась старательно изучать все, известное о темных силах, обитающих в пещере.

Мое исследование продолжалось без малого неделю. И вот на восьмой день, попрощавшись с Брайном, я снова забежала в библиотеку. Только на этот раз, дождавшись, когда принц уйдет, я выскочила из здания и на всех плавниках помчалась к ангару, где обитал Малыш.

Да, я все еще боялась этого кракена. Но сейчас выбор у меня был не очень-то велик. Горсти планктона оказалось достаточно, чтобы Малыш довольно прищурился и потрепал меня щупальцем по макушке. А после позволил усесться в седло на своей спине и, медленно поднявшись над морским дном, послушно поплыл под моим руководством на юго-запад: к тому месту, где находился вход в пещеру Поющих жемчужин.

2. Морская песнь

Пещера была не слишком далеко от города, так что на кальмаре я домчала туда довольно быстро. И у этого обстоятельства был весомый плюс: я не успела растерять свою решимость по дороге. Когда Малыш опустился на дно впадины в нескольких метрах от пещеры, я, гордо вздернув нос, слезла со спины кракена и направилась ко входу.

— Ну же, Малыш! — вздохнула я, когда он слегка придержал меня за плечо щупальцем, похоже, не желая, чтобы я шла туда. — Не переживай, я справлюсь…

Обернувшись, я осеклась. Кто бы мог подумать, что в этих глазищах, каждый размером с мою голову, может быть столько умилительной жалости, способной дать фору глазонькам Кота в Сапогах из «Шрека»!

Заколебавшись немного, я подошла к Малышу и погладила его по лбу, на котором продолжали сиять яркие узоры, ставшие сейчас для меня единственным источником света. Если, конечно, не считать клеточки с маленькой светящейся рыбкой, которую я прихватила с собой, чтобы не оказаться в пещере в кромешной тьме.

— Вот увидишь, все будет хорошо! — улыбнулась я, нехотя убирая руку со лба кальмара.

Отвернувшись от этих гипнотизирующих глаз, я решительно направилась в пещеру. Но не успела я сделать и нескольких шагов, как ощутила щупальце на лодыжке.

— Малыш! — строго сказала я… вот только вся строгость мгновенно улетучилась, стоило мне обернуться и снова увидеть эти глазенки! — Послушай, мне правда нужно идти, — вздохнула я, словно обращалась к малому ребенку. Безумно милому малому ребенку. Минуточку, это меня сейчас что, совершенно серьезно умиляет кракен?! — Просто подожди меня немного, ладно? — улыбнулась я и, сняв щупальце со своей ноги, ласково его погладила, прежде чем выпустить из рук.

Набрав полные жабры воды, я решительно зашагала в пещеру. Возможно, Малыш и попытался еще раз меня задержать, но я отрешилась от всего и поспешила пересечь порог, у которого моих ушей достигло эхо дивного, но от этого не менее жуткого пения.

Замерев, я внимательно всмотрелась в черноту, после чего достала из тряпичной сумочки свой «фонарик» и медленно двинулась по темному туннелю.

Свет, вырывавшийся из шарика на голове рыбешки, слабо освещал каменный коридор, играя на покрытых полипами скалах. И этого было достаточно, чтобы призрачные образы стен создали в голове жутчайшие картины. Но, к моему величайшему сожалению, эти образы были не единственным, от чего стыла кровь: с каждым шагом дивная песнь становилась все четче, громче и печальнее.

Каждый камушек здесь казался не просто живым. Я пребывала в искренней уверенности, что древние скалы сейчас придут в движение, крепко-крепко схватят меня и навсегда похоронят в этом жутком месте, оставив мое тело вечно слушать проливающуюся с пением скорбь.

Как вдруг мне стало еще страшнее. Настолько, что я замерла, глядя перед собой, и всерьез задумалась: а не развернуться ли мне, пока не поздно? Когда я шла сюда, мне даже в голову не приходило, что в этой пещере разветвленная сеть ходов. Я наивно полагала, что меня будет ждать просто темный и страшный туннель, пройдясь по которому под разные ужасы, я доберусь до зала с жемчужницами.

Но нет! Держа в руках плетеную клеточку с маленьким удильщиком, я стояла перед развилкой и решительно не знала, что же мне теперь делать. Разумнее всего вернуться и если не оставить эту затею, то хотя бы подготовиться получше и попробовать отыскать какие-нибудь сведения о плане пещеры и том, как же добраться до зала с жемчужницами. Да. Наверное, так и следует поступить.

Неожиданно в канву волшебного пения вплелся голос. Тихий-тихий, он звучал над самым ухом.

— Он всегда будет перед твоими глазами. Каждый день, каждую минуту. Даже когда женится, ты будешь спать в соседней комнате, чтобы находиться под его присмотром. Да-да, именно. Ты будешь лежать в своей постели, одинокая, никому не нужная и всеми презираемая. А он будет спать со своей женой, обнимать ее, ласкать, прижиматься к ее телу, клепая наследничка за наследничком.

Я не знала, кто говорил эти слова — рядом со мной по-прежнему никого не было. Да и… да и бред все это на самом деле! Совершенно ясно, что Брайн никоим образом не будет нянчиться со мной всю жизнь. Однажды король обязательно что-нибудь придумает, отыщет ему замену, и тогда… тогда я его больше не увижу. Возможно, меня даже отправят в какой-нибудь другой подводный город. Все образуется, Брайн просто будет где-то. Я же останусь без него, одна-одинешенька, глубоко на темном морском дне. До конца своих дней, не имея малейшей надежды вернуться в свое настоящее тело, к прежней жизни, где остались все, кто меня знал и любил, где у меня было будущее.

Преодолев дрожь, я сделала шаг и нырнула в темные глубины ведущего вправо туннеля. Идти вперед, просто идти вперед, и поскорее. Казалось, это единственное, что мне оставалось. Сквозь тьму пещеры, спотыкаясь о камни и натыкаясь на скалы, облепленные склизкими полипами.

Чарующее и невыносимо печальное пение не стихало ни на минуту, но мне трудно было судить, приближаюсь я к его источнику или же, наоборот, отдаляюсь от него.

— Ты хоть представляешь, как ей было больно? — снова прозвучал над ухом тот самый голос, когда я замерла перед следующей развилкой. — Жених отказался поцеловать ее перед всем высшим светом! Ее сердечко было разбито, а сама она — опозорена. За что же ты так поступила с хорошей девушкой? За что так обидела и унизила ее?

— Я… я… — сбиваясь, выдохнула я, прекрасно понимая, что мои слова не будут восприняты этим существом.

— Ты такая подлая. Небось, решила, что можешь спокойно отбирать чужого возлюбленного, раз явилась сюда вся такая расфуфыренная — словно героиня какого-то романа. Но ведь ты все равно никогда не получишь принца, его отец этого не допустит. Ты слишком мелкая, грязная рыбешка даже для того, чтобы стать фавориткой. Если же ты не прекратишь, король наверняка найдет способ избавиться от тебя.

— Я ничего не делала! — всхлипнула я, сломя голову помчавшись в левый коридор.

— Неужели? — безумно хихикнул голосок, обдав мое ухо ледяным потоком.

Это ведь просто безумие, чистейшее самоубийство! Почему я поддалась? Зачем сейчас бегу вперед, углубляясь в этот лабиринт? Для чего я вообще сюда пришла? Думала, что справлюсь с тем, что не под силу отважным воинам? Это я-то справлюсь? Я? Слабая, мягкотелая инфантильная плакса? Как такое могло взбрести мне в голову?

Споткнувшись, я потеряла равновесие и, подхваченная водой, мягко опустилась на холодное дно. Клеточка со светящейся рыбешкой упала неподалеку, испуганная малышка заметалась в ней. Я же так и осталась лежать.

— Я не хотела влюбляться в него. Честно, не хотела!..

— Но влюбилась.

Мне показалось, что морское дно стало невыносимо горячим, а сотни иголок, выскочивших из него, пронзили мое тело. Вскочив на ноги, я побежала вперед. Наверное, я бы даже забыла схватить клеточку с удильщиком, если бы без нее здесь не было темно настолько, что нельзя ступить и шагу.

— Твои чувства к нему — чистейший эгоизм, не более, — продолжал шептать голос, от которого мне никак не удавалось оторваться. — Ведь это так весело, крутить интрижку с наследником! Просто как в сказке! Вот только в жизни все капельку сложнее, и мир в два щелчка к твоим ногам не падет, моя дорогая.

— Замолчи! Я просто хочу вернуться в свое тело!

— Врешь, — хихикнул голос, словно ударом плетки остановив меня на месте. — Ты хочешь остаться с ним. Желаешь, чтобы он ответил на твои чувства… просто понимаешь, что этого никогда не будет. Ну конечно, кто бы отказался от сладкой любви с красавчиком-принцем! Это так глупо. Влюбиться в мордашку и титул…

— Заткнись! — неожиданно вспылила я, со всей яростью ударив кулаком по стене, на которую обессилено опиралась. — Закрой свой паршивый рот! Что ты вообще знаешь о Брайне, чтобы так говорить?! Ты провела с ним хоть день, хоть минуту?! Тебе даже представить не под силу, какое у него доброе сердце, какой он хороший, открытый, искренний и честный! И как ему тяжело оставаться таким, будучи окруженным всей той грязью, бурлящей вокруг него! Он прячет бремя, которое несет, за беспечной улыбкой, прикидывается легкомысленным дурачком, чтобы никто не понял, как же ему на самом деле больно день ото дня жить с осознанием того, что все, чем он дорожит, — это лишь воздушные замки, которые его отец в мгновение ока способен смести порывом ветра! Но Брайн не ломается, не сдается, остается собой и не позволяет ничему замутнить чистоту его сердца. И даже если его будут тысячи раз предавать, вонзать в спину сотни ножей, он все равно останется искренне добрым ко всем, никогда не отмахнется от попавшего в беду прохожего, которому сможет помочь. Так что не смей говорить, будто бы все, что в нем есть хорошего, это симпатичная мордашка и титул! А от последнего ему вообще больше горя, чем радости!..

— Какая пламенная речь, — насмешливо прозвучал голос. — Говоришь так, будто уверена, что он услышит тебя, придет в благоговейный трепет от такой чистосердечной преданности и способности разглядеть все его достоинства и в порыве эмоций возьмет да примет твои чувства! Отведет тебя к отцу за руку, скажет, что любит тебя и только тебя, и хочет взять в жены, несмотря ни на что. А король, услышав эти слова, побурчит немного да сдастся…

— Повторяю: заткнись, — выпалила я, сжимая кулаки. — Я знаю, что этого никогда не будет. Но на мое хорошее мнение о Брайне подобное не повлияет…

— Так же, как и на твои безнадежные чувства?

Я не ответила голосу. Только вдохнула полные жабры и твердой походкой двинулась дальше, миновав черт знает какую развилку. Похоже, я безнадежно заблудилась и, скорее всего, никогда отсюда не выберусь. Буду бродить, пока не выбьюсь из сил, а потом умру, и никто не найдет моего тела… если кто-нибудь вообще станет его искать. Ну и пусть. Даже если так, я все равно не сдамся.

— Неужели ты думаешь, что сумеешь уйти от этих наивных чувств, если вернешься на сушу? — злобно шепнул голос.

Я споткнулась на ровном месте и упала. К счастью, я успела выставить руки и приземлилась на них, больно ударившись ладонями о мелкие острые камни.

— Хотя… конечно же, сумеешь! — с издевкой хохотнул голос. — Ведь это всего лишь глупая кратковременная влюбленность. Вы знакомы всего ничего, в глазах сердечки, и вокруг розовые медузы плавают. Как там называют этот период… конфетно-сахарный? Такое обычно проходит быстро. Так что я бы на твоем месте вообще себе голову не морочила! Перестанешь видеть его каждый день, погорюешь немножко, посидишь в печали, а потом забудешь и станешь жить дальше. Словно его и не было в твоей жизни. Со временем найдешь себе другого парня, наверняка тоже душку-красавчика, ну и, конечно же, с добрым, искренним сердцем, куда ж без этого! И даже не вспомнишь о том, что был такой вот принц с морского дна, где ты устроила знатный скандал!

Голос шептал слова, которые я сама старалась повторять себе раз за разом, в которые искренне мечтала поверить. Так почему же слышать их так больно?! Почему каждое слово, сказанное этим голосом, все сильнее и сильнее будило во мне желание сжать руку в кулак и вмазать по роже его обладательнице, во все горло закричав: «Нет, ни за что, не будет такого!»

С силой стиснув зубы, я поднялась, схватила клеточку с удильщиком и пошла дальше. Только не останавливаться, что бы этот проклятый голос ни шептал!

— Ты здесь доставила всем столько проблем, беспокойства, боли, скандалов и бесчестия… — прошептал голос.

Как вдруг я перебила его:

— Нет.

— Что?

— Это не моя вина, — проговорила я, нервно засмеявшись.

— Ты отрицаешь то, что по твоей вине произошел скандал, доставивший кучу проблем королю и оскорбивший леди Милеру?

— Да. Не знаю, в чем там дело и где собака зарыта, но я здесь ни при чем, — выдохнула я, резко оборвав горький смех. — Потому что, как ты сама сказала, Брайн никогда не ответит на мои чувства.

Я ощущала их. Каждую из капелек крови, стекавших по моему сердцу. И просто шла дальше, шаг за шагом… как вдруг замерла, поняв, что оказалась на пороге небольшого зала, стены которого облеплены старыми алыми жемчужницами.

3. Перламутровые слезы

Дивное пение доносилось будто бы со всех сторон. Сделать первый шаг из туннеля и войти в зал оказалось очень трудно. Хоть голос больше и не шептал за моей спиной, безграничная печаль песни проникала в душу и заставляла кровоточащее сердце биться быстрее, с каждым ударом разбрызгивая новые и новые алые капли. Я опомнилась, стоя посередине зала и глядя на стены, до которых едва долетал тусклый свет моей рыбки. Ступая тихо и осторожно — так, словно случайный лишний звук мог стать для меня роковым, — я подошла к противоположной от входа стене. Несколько секунд я пристально рассматривала ее, пытаясь понять, что же меня в ней смущает. Как вдруг взгляд выхватил острые края разбитой жемчужницы, которая безжизненно свисала со стены, словно расколотая фарфоровая чашка. А на дне я увидела перламутровые осколки. Но самое главное, я поняла, что же притянуло меня именно к этому месту: разбитая жемчужница была единственной, от которой не доносилось пение. И казалось, другие ракушки еще не привыкли, что их хор теперь звучит без нее.

Присев, я внимательнее рассмотрела осколки и с болью поняла, что разбили ее совсем недавно. Так значит, именно так тот мерзкий тип достал Поющую жемчужину? Не прикасался к раковине, не открывал ее, просто варварски разбил, уничтожил. А потом вытащил морское сокровище из нежных складок изувеченного тельца моллюска.

От осознания этого стало невыносимо горько, и я, заколебавшись на миг, протянула руку и с жалостью погладила мертвые осколки. А потом поднялась и посмотрела на стену. Возможно, мой взгляд натолкнулся именно на эту жемчужницу случайно, но почему-то мне показалось, что она… смотрит на меня? Должно быть, это прозвучит странно, словно я сошла с ума. Тем не менее я не могла избавиться от ощущения, что эта жемчужница пристально на меня смотрела.

Затаив дыхание, я нежно коснулась шершавой поверхности алой раковины. А в следующий миг меня захватил скорбный водоворот чудесного пения. Одна за другой перед глазами проносились картинки: робкие улыбки, нежные признания, чувственные поцелуи, страстные ночи… крики, слезы, споры и приказы. А после — кровь, обагрившая воду вокруг помоста на центральной городской площади, и хрупкие руки, судорожно впивающиеся в растрепанные светлые волосы.

Но что хуже всего, я не просто видела это. Я как будто сама переживала все эти чувства — безграничную любовь и нежность, которые делали боль и безумную скорбь еще невыносимее. Казалось, я сойду с ума. Логичнее всего было бы сейчас отдернуть руку от старой раковины и помчаться прочь, подальше от нее!.. но я не сделала этого. Пролетали минута за минутой, перед моими глазами раз за разом проносились мгновения, пережитые принцессой семь столетий тому назад, и я снова и снова проходила через все то, через что прошла она.

— Да, вижу, — шепнула я, трепетно проводя ладонью по холодной раковине. — Бедняжка, как же тебе тяжело!.. под этой крепкой раковиной из боли, отчаяния и гнева ты прячешь то единственное, самое дорогое и самое прекрасное: свои чувства к нему. Оплаканные горькими слезами, но по-прежнему чистые и нежные, переливающиеся чудесным перламутром. И сколько бы веков ни прошло, они никогда, ни за что не помутнеют, не померкнут и не покроются трещинами. Как бы ни было тяжело, как бы ни было больно, ты все равно будешь любить его и только его, единственного на всем белом свете. Ведь он — твое самое дорогое сокровище, твое маленькое чудо, сокрытое во тьме океанских глубин!

Раковина раскрылась плавно, осторожно. И розовая жемчужина выкатилась из нее на мою ладонь тихо и неторопливо — словно мышонок, впервые в жизни выползающий из норки.

— Спасибо, — шепнула я, коснувшись губами нежного перламутра.

Замешкавшись на минуту, я положила жемчужину в мягкий внутренний кармашек маленькой набедренной сумки, мысленно попрощалась с опустевшей раковиной и направилась к выходу из зала.

На несколько секунд я задержалась, тяжело втягивая жабрами воду, а после переступила порог и покинула зал с жемчужницами, вернувшись в узкие туннели. Хоть поющая жемчужина теперь и была у меня, я не спешила прыгать, пританцовывая от радости. Мне предстояло выбраться из этой паутины, заново отыскав дорогу, по которой я сюда пришла. А с учетом всех обстоятельств, сделать это будет, мягко говоря, непросто.

То, насколько трудным будет обратный путь, я успела оценить довольно быстро. Наверное, не прошло и получаса, как я покинула зал, а я уже понимала, что не знаю, где нахожусь. Конечно, трудно судить о том, знакомо ли тебе это место, когда речь идет о пещерных туннелях, которые выглядят такими одинаковыми. И все же, мне настойчиво казалось, что этих облепленных морскими огурцами скал я раньше не видела.

Едва не впав в панику, я заставила себя успокоиться и попробовала вернуться к последней развилке. Но, наверное, я сбилась с пути гораздо раньше. Потому что и туннеля, который вел в другую сторону, я не узнавала. А может, у меня в голове все перемешалось, и я ничего не понимаю?

От осознания собственного бессилия мне захотелось сесть на дно, поджав колени, и опустить голову. Но я строго приказала себе не раскисать… как вдруг тот же голос прошептал:

— Ты останешься здесь навсегда. Вместе с тем, что взяла в зале.

Мысленно отмахнувшись от голоса, как от надоедливой мухи, я продолжила поиски.

— Никто не станет тебя оплакивать. Родные думают, что ведьма, занявшая твое тело, это и есть ты. А здесь тем более некому горевать по тебе. Всем просто наплевать. Да, всем. И ему тоже. Только не нужно сейчас возглашать пафосные трогательные речи о том, что твоему принцу будет жаль! Сдается мне, он издохшей рыбешке из королевского сада и то подарил бы больше жалости. Это ведь всего лишь его естественная доброта, не более, — добавил голос со злобным коварством.

Несмотря на то, как сильно меня ранили эти слова, я не стала сбавлять шаг и рассматривала туннели настолько внимательно, насколько могла. Вот только от этого голоса все по-прежнему немело внутри.

— А что, если скалы действительно похоронят тебя здесь? — неожиданно шепнул голос.

И в тот же миг я услышала скрип. А еще — тихий шорох покатившихся камней, долетевший издали. Вот черт! Надеюсь, это совпадение. Потому что иначе мои дела совсем плохи. Но не успела я мысленно себя успокоить, как несколько камней в метре от меня задрожали, словно от землетрясения, и рассыпались по дну. Только никакого землетрясения я не почувствовала — казалось, что-то привело в движение сами камни.

Подобный расклад мне нисколечко не понравился. Я поспешила вперед. Правда, скрыться мне от всего этого было некуда. Выход найти по-прежнему не удавалось, а эта странная волна, заставлявшая дрожать валуны, преследовала меня по пятам. Несколько раз они меня чуть было не пришибли, но мне каким-то чудом удавалось уклониться и бежать дальше.

К сожалению, удача решила, что со мной можно больше не церемониться.

Все произошло быстро, но от этого не менее страшно. Я услышала злобный хохот, и начался обвал. Прикрывая голову, я что есть сил помчалась вперед в надежде добраться до безопасного места. Но безопасного места в этой пещере для меня, похоже, не было: сколько бы я ни убегала, обвал нагонял меня. И вот это случилось: я споткнулась о валявшиеся на полу камни и упала. На меня обрушился град мелких камешков, а потом от стены откололся большой валун и рухнул мне на голень.

Кажется, мне еще никогда в жизни не было так больно. Крича во все горло, я неподвижно лежала на холодном дне — израненная, обессиленная, не способная сдвинуться с места. Даже моя рыбка уплыла, когда клеточка выпала у меня из рук, и один из падающих камней пробил плетеную решетку.

Все, что мне оставалось, это заплакать от боли и обиды. Но почему-то я этого не сделала. Наверное, и слезы кончились. Так что я лишь молча лежала на дне, опустив голову на камни, и боялась пошевелиться, чтобы боль в ноге не усилилась.

Похоже, вот и он, мой конец! Нет, конечно, некоторое время я еще поживу в таком состоянии. Но надолго ли меня хватит? Не буду строить лишних иллюзий по этому поводу. К тому же, я не могу осмотреть свою ногу. А что, если у меня серьезно повреждена какая-нибудь вена, и я вскоре умру от потери крови? Такой вариант ведь тоже нельзя исключать.

Только больнее всего мне было не от этого, а от понимания, что я больше не увижу Брайна. Да, пускай это бред. Пускай это безнадежно, и я не имею на это права, но мне так хотелось еще хотя бы раз увидеть его улыбку.

— Ира! — внезапно прозвучало откуда-то.

В голове стоял гул. Возможно, именно из-за него я не обратила внимания на тусклый свет удильщика, сидящего в плетеной клетке, которую Брайн держал в руках.

— Что? — растерянно шепнула я, пытаясь понять: я действительно его вижу или это предсмертные галлюцинации?

— Ты меня слышишь?! — взволнованно проговорил юноша.

Подбежав ко мне, он поставил клетку с рыбкой на пол и отодвинул валун, высвободив мою ногу. Ах ты ж печень трески, как ему удалось это сделать?! Откуда в его теле столько силы? Или, может, я чего-то не знаю?

— Пожалуйста, ответь! — выдохнул принц, осторожно приподнимая меня за плечи.

— Брайн, я… — слабо шепнула я и замолчала.

Сил у меня оставалось совсем немного, потому последние из них я решила потратить на то, чтобы отчаянно прижаться к его груди. И я ощутила, как его сильные руки бережно сжали меня в уютных объятиях. Эти чувства… пускай они безнадежны, пускай я не имею на них права, пускай мое сердце разрывает невыносимая боль от того, что мне никогда не быть с Брайном. Но отрицать их, врать самой себе я уже не могу.

4. Большой маленький секрет

— Ты как? — тихо спросил Брайн, когда я немного успокоилась и пришла в себя.

— Не знаю, — шепнула я в ответ, не в силах перестать судорожно сжимать его куртку, в которой по-прежнему прятала лицо.

К счастью, тела глубоководных жителей были куда крепче человеческих, так что я, не считая мелких порезов от падающих камней, обошлась переломом и глубокой раной, которую принц хорошенько перевязал, заодно использовав ножны от своего меча как шину. Но будь я сейчас в своем теле, нога была бы всмятку.

— Нужно выбираться отсюда, — сказал он. — Я понимаю, что тебе будет очень больно, но ты должна потерпеть.

— Я потерплю, — кивнула я, через силу улыбнувшись.

Ласково погладив меня по волосам, Брайн коснулся губами растрепанной макушки и, прицепив клетку с удильщиком к поясу, взял меня на руки. Я едва удержалась от того, чтобы закричать. Но стиснула зубы и только застонала.

— Прости. Я постараюсь как можно быстрее доставить тебя к Клайку, — прошептал принц, сильнее прижимая меня к себе. — Отправившись на поиски в пещеру, я, несмотря на ее давление, оставлял отметины, по которым мы быстро найдем обратный путь.

— Как ты нашел меня? — тихо спросила я, надеясь, что разговор поможет хоть немного отвлечься от боли.

— Когда ты уплыла на Малыше, работники кальмарьих ангаров послали за мной. Я сразу почуял неладное, а узнав, в каком направлении вы поплыли, и вовсе потерял покой. Я немедля взял свободного кальмара и, прихватив клетку с рыбешкой, поспешил к пещере. Но то, что я нашел тебя в этом лабиринте, все равно чудо. И я очень рад, что это чудо свершилось. Прости, что оставил тебя одну. Мне нужно было лучше за тобой приглядывать.

На это я ничего не ответила, просто потупила взгляд.

— Знал же, что ты можешь вляпаться в очередную неприятность, — вздохнул Брайн. — Да и понимал, что слова Клайка тебя вряд ли переубедили. Я догадывался, что именно ты пытаешься вычитать в библиотеке. Но мысль, что ты в одиночку отправишься в это место, да еще и решишься оседлать Малыша, которого так боишься, казалась мне слишком нереальной.

— Это потому, что я такая трусиха и плакса? — прошептала я.

— Но ведь сейчас ты не плачешь, — тепло улыбнулся принц.

После того как появился Брайн, я больше не слышала этого жуткого голоса. Не знаю, шептал ли он сейчас принцу, но парень был на удивление спокоен. Если только не считать быстрого стука сердца и того, как он отчаянно прижимал меня к себе — будто боялся, что я выскользну из его рук и исчезну, навсегда растворившись во тьме этой пещеры. Интересно, а что же слышал сам Брайн? Что голос говорил ему? Даже не сомневаюсь, что от этого его душу выворачивало наизнанку. Тем не менее это не помешало ему отыскать меня здесь.

Когда в конце темного коридора я увидела свет, то решила, что умираю. От этого мне стало не на шутку обидно и горько. Ведь мало того, что я так молода, мало того, что мою жизнь украла злобная морская ведьма, а я так и не сумела вернуть свое… Сейчас меня нес на руках самый замечательный парень на всем белом свете, в которого я была влюблена по самые диковинные уши, и на ответные чувства которого не могла надеяться даже в самых смелых грезах! Но… если я все равно умру… может, я успею, хоть перед смертью, просто…

— Брайн, — слабо шепнула я, переведя взгляд на его встревоженное лицо. — Послушай, есть то, что я должна сказать тебе…

Вдруг я осеклась: как раз в этот момент — весьма вовремя, кстати, — принц пересек порог пещеры, и мы оказались у злополучного входа. А в нескольких метрах от нас, глядя большими обеспокоенными, и от того еще более милыми, глазенками, сидел Малыш, на лбу которого ярко светились причудливые узоры. Рядом с ним, рассматривая меня со значительно меньшей озабоченностью, отдыхал второй кракен — похоже, тот самый, на котором Брайн приплыл сюда. Узоры на его голове слегка отличались от тех, что у Малыша, но, в общем, были похожи.

— Ира, что ты хотела сказать? — переспросил Брайн, глядя мне в глаза.

— Забудь, неважно.

Я в панике отвела взгляд и, для пущей убедительности, театрально откинула голову, страдальчески прикрыв веки. Для усиления эффекта «умирающего лебедя» я хотела еще и вывалить язык, издав жалостливый хрип, но благоразумно рассудила, что это будет перебор.

Дав второму кальмару команду следовать за нами, Брайн осторожно усадил меня в седло на Малыше и сел позади, так, чтобы я оказалась в его крепких объятьях, когда он взял в руки уздечку.

— Потерпи еще капельку, скоро мы будем дома, — заботливо сказал он.

Хоть кальмар и пытался плыть мягче, мне все равно было невыносимо больно. Настолько, что я потеряла связь с реальностью и даже не заметила, как мы остановились и Брайн понес меня ко входу во дворец. По пути нам никто не встретился, я лишь заметила издалека нескольких стражников, вяло игравших в кости. Неужели наступила ночь?

Да, определенно, уже ночь. Потому что когда Брайн ногой открыл дверь в спальню Клайка, придворный чародей спал.

— Брайн, какого!.. — раздраженно зарычал мужчина и вдруг осекся, потрясенно воззрившись на меня. — Что с ней случилось?! — в панике закричал он.

— Долгая история, потом расскажу, — напряженно проговорил принц. — Сейчас ей нужна помощь… и, как ты догадываешься, этого не следует разглашать.

Нахмурив брови, чародей приказал Брайну уложить меня на диванчик в своей гостиной, а сам накинул халат и выскочил куда-то. Вернулся он несколько минут спустя, держа в руках чемоданчик, в котором оказался целый набор причудливых штуковин.

— Выпей, это обезболивающее, — приказал чародей, протягивая мне пузырек с зеленоватой жидкостью, напоминавшей масло.

Признаюсь, перенести эту жидкость из пузырька в рот под водой было непросто. Но, к счастью, она оказалась довольно плотной. Так что, выскользнув из узкого горлышка, вязкой каплей потянулась вниз, и мне нужно было просто подставить под нее язык.

— А теперь, Брайн, я попрошу тебя выйти в соседнюю комнату, — строго приказал Клайк. — Мне нужно будет обработать раны Иры, и я не хочу смущать ее еще больше.

Молча кивнув, принц удалился, а я почувствовала, как заливаюсь краской от понимания того, что сейчас Клайк снова увидит меня не совсем одетой. Чародей вел себя профессионально, но мне равно было невыносимо неловко.

— Так что с тобой случилось и почему Брайн принес тебя сразу ко мне, а не в больницу? — спросил Клайк, не дожидаясь конца перевязки и возвращения принца, которого, похоже, собирался подробно допросить. Видимо, чародей хотел меня отвлечь, чтобы я немного меньше зацикливалась на том, что лежу перед ним в одном нижнем белье.

— Я была в пещере Поющих жемчужин, — ответила я.

Клайк замер, едва не выпустив из рук смазанный лекарствами компресс на рану.

— Да ты с ума сошла… — выдохнул он.

— Знаю, — прозвучал мой шепот.

— Ира, это уже не шутки! Ты понимаешь, что могла погибнуть?

— Как видите, — печально вздохнула я.

— Не знаю, что именно и как произошло, но готов поспорить: то, что ты жива и Брайн принес тебя в эту комнату, не иначе как чудо! Теперь-то ты понимаешь, почему Поющие жемчужины так ценятся? Почему не используются чародеями направо и налево, несмотря на их силу? Их невозможно достать из той пещеры! Ты рисковала своей жизнью, зачем понапрасну подставлять себя под удар? Неужели ты думала, что сумеешь достать ее?! Зачем ты полезла туда, почему меня не послушала?!

— Простите, Клайк, но у меня не было другого выбора, — грустно проговорила я. — Я… просто не могу здесь оставаться. С каждым днем становится только хуже, и я ничего не могу с этим поделать.

И когда я случайно посмотрела в глаза чародею, мне стало ясно: он все понял.

— Ох, Ира… — вздохнул мужчина, по-отечески погладив меня по голове, и продолжил перевязку.

Пускай о том, что я была в пещере, не будет знать никто, кроме Брайна и Клайка. Но о том, что мне удалось добыть жемчужину, не узнают и они. Это будет только мой секрет. Поющая жемчужина — единственное, что делает мое возвращение в свое тело возможным, а все мои поступки — осмысленными. Если они не будут знать, что у меня есть этот ключ, то не станут так сильно опасаться того, что я продолжу вынюхивать что-то по крупицам. Все боятся, что если снять печати с воспоминаний Зайлы, я стану ничуть не лучше ее. Так что скажи я сейчас Клайку о Поющей жемчужине, и он отберет ее у меня — якобы для того, чтобы продолжать исследование моей проблемы. Но на самом деле после этого я ее никогда больше не увижу. Значит, я должна действовать тайно, скрывая свои настоящие успехи, чтобы никто о них не догадался и, забив тревогу, не связал меня по рукам и ногам. Иначе… иначе я никогда не избавлюсь от ноши, которая так тяжело давит на сердце в этом подводном мире.