Ничего личного

На недавно прошедшем в Вашингтоне семинаре (организованном Институтом демократии и сотрудничества в Нью-Йорке и Центром национальных интересов в Вашингтоне), который совпал по времени с саммитом G20 в Лос-Кабосе и встречей президентов Путина и Обамы, я еще раз услышал, как мои американские коллеги из разных аналитических и властных структур озвучивали позицию Запада и особенно США в отношении того, что сегодня происходит в Сирии, и давали самые разные интерпретации и объяснения позиции России по этому вопросу.

В первую очередь следует обратить внимание на то, что и в западных политических и дипломатических кругах, и у западной общественности сложилось несколько мифов о том, что происходит в этой стране.

Миф первый связан с тем, что из-за одностороннего освещения западными СМИ событий в Сирии у общественности, да и у части политиков и дипломатов, укоренилось мнение о том, что все сирийское общество выступает против Башара Асада и требует его отказа от власти. На самом деле Б. Асад, как показали парламентские выборы (7 мая 2012 года), пользуется поддержкой значительной части населения своей страны. Мало того, он пользуется поддержкой этнических и религиозных меньшинств и опирается на мощь достаточно многочисленной и хорошо вооруженной по меркам Ближнего Востока армии.

Второй миф, который имеет широкое хождение в политических и экспертных кругах, заключается в том, что Асад полностью зависит от России и Китая, в первую очередь — от России, и если Москва захочет, то может потребовать ухода Асада и он вынужден будет подчиниться этому.

Как уже было сказано выше, Асад имеет собственную базу поддержки. Его зависимость от России не является критической, по крайней мере на данном этапе. На нем замкнуты огромные политические и экономические интересы многих влиятельных групп сирийского общества, и просто так, по требованию Москвы, он не может покинуть свой пост, если бы даже этого захотел.

В ходе упомянутого семинара некоторые американские участники договорились до того, что России стоит осуществить военный переворот, используя собственное влияние и связи с генералитетом сирийской армии, и таким образом решить эту проблему, которая сегодня стала камнем преткновения между Россией и западными странами, и особенно США. Мало того, один из участников семинара, высокопоставленный сотрудник одной из силовых структур США, сказал, что такие предложения были сделаны американской администрацией российским властям.

Очевидно, что люди, делающие подобные предложения Москве, не понимают, что, во-первых, отношения между Москвой и Дамаском не такие, как между Вашингтоном и Каиром, когда по требованию американских военных и Пентагона египетские генералы фактически осуществили переворот и свергли Мубарака. Египетские генералы со времени кэмп-дэвидских договоренностей получают ежегодные миллиардные вливания из Вашингтона и поэтому чрезвычайно отзывчивы к его пожеланиям.

Во-вторых, нет такого массового выступления против Асада, которое парализовало бы политическую жизнь в Дамаске, и нет раскола в армейских кругах.

И третье, что очень важно: Россия не формирует свою позицию по отношению к событиям в той или иной стране, зацикливаясь на конкретном лидере этой страны, иными словами — она не персонифицирует проблему.

Помимо этого, в ходе сирийского кризиса российская сторона пытается призвать своих западных партнеров извлечь уроки из уже произошедших событий «арабской весны» в других странах. Канцлер Бисмарк говорил, что «только дурак учится на собственных ошибках, умный учится на ошибках других». Увы, относительно сирийской ситуации надо сказать, что наши партнеры, американцы, отказываются учиться даже на собственных ошибках.

Когда в начале 2011 года начались антиправительственные выступления в Египте, которые потом завершились свержением режима Мубарака, мне приходилось писать в журнале «The National Interest», что в конечном итоге если Мубарак будет свержен, эти процессы приведут не к тому, что люди из Google и Microsoft придут к власти вместе с либералами типа Ал. Барадея. Скорее всего, эти революционные процессы приведут к двум возможным исходам: к диктатуре армии или к взятию власти исламскими радикалами. И как раз в минувшее воскресенье победу во втором туре президентских выборов одержал выходец из «Братьев-мусульман» Мухаммед Мурси.

Таким образом, когда российская сторона возражает против требования Запада о немедленном уходе Асада, она вовсе не проявляет какую-то зацикленность на том, что именно Асад должен оставаться у власти. Просто российская сторона пытается все-таки придать определенную управляемость этим процессам, с тем чтобы не допустить расширения зоны насилия, хаоса и неуправляемости. Сирия находится в самой чувствительной точке Ближнего Востока, и процессы, происходящие там, легко могут перекинуться на Ливан, Ирак, могут вовлечь в этот конфликт Иран, Турцию, Израиль. Так что это — пороховая бочка, здесь требуется чрезвычайная осторожность, чтобы не подливать масла в огонь. И, конечно же, чрезвычайно важно, чтобы этот процесс происходил в конституционных рамках. Если все же смена власти в той или иной форме произойдет, важно, чтобы она не вылилась в игру с нулевой суммой.

И здесь мы подходим к самому важному, на что мне также пришлось обратить внимание американских участников семинара: как ни странно, не Россия, а именно США и их союзники своими действиями провоцируют рост насилия, хаоса и неуправляемости в этом регионе. Занимая однозначную позицию, сводящуюся к тому, что Асад должен уйти, они, таким образом, способствуют формированию повышенных ожиданий и требований со стороны вооруженной оппозиции. Последняя, зная опыт Ливии, радикализует собственные требования по отношению к режиму. У нее не остается никаких стимулов, чтобы идти на переговоры с существующим режимом и искать компромисса. Она требует от западных покровителей и их союзников в регионе внешней интервенции и свержения силой режима Асада. Таким образом, Запад, не предлагая политического и дипломатического решения проблемы, не предлагая альтернативы поддержанному Россией плану Кофи Аннана, способствует дальнейшей эскалации конфликта.

Вызывает определенный оптимизм то, что в Лос-Кабосе в совместном заявлении по Сирии после встречи президентов Путина и Обамы было сказано, что стороны поддерживают усилия Кофи Аннана и желают решения данной проблемы со стороны сирийского народа через мирный переговорный процесс с участием всех заинтересованных сторон. Будут ли положения этого заявления реализованы в рамках международной конференции по Сирии, предложенной российской дипломатией, покажет время.

 

Гуманитарные интервенции заканчиваются гуманитарной катастрофой

В последние несколько дней мы снова слышим воинственные заявления американских политиков самого высокого уровня, начиная от сенаторов и заканчивая президентом, что сирийские власти якобы применили химическое оружие и это не может пройти безнаказанно, что они перешли красную черту и надо наказать сирийское руководство, чтоб «неповадно было». Потому что иначе, как говорят некоторые американские политики и аналитики, Америку не будут воспринимать всерьез в мире.

Прежде чем говорить о возможных последствиях подобных акций, неплохо было бы проанализировать: а, собственно, к чему приводили предыдущие такого рода вовлечения США в этот регион «во имя спасения человеческих жизней», во имя «высоких гуманитарных целей»?

Начнем с печально известного случая вторжения в Ирак под надуманным предлогом наличия в этой стране оружия массового поражения, поддержки Саддамом Хусейном «Аль-Каиды» и исламских радикальных террористов и готовности этой страны и дальше использовать оружие массового поражения с целью нанесения ущерба Америке и ее союзникам. Всем известны печальные результаты этого вторжения. Оружия массового поражения так и не нашли, интервенцию пытались оправдать продвижением демократии в арабском мире, освобождением иракского народа и человечества от «кровавого диктатора» Саддама Хусейна, утверждением демократии в этой стране и заявлениями о том, что вообще демократию надо будет продвигать по всему арабскому миру.

Что мы имеем в результате? Несколько сотен тысяч убитых иракцев, миллионы перемещенных по территории этой страны лиц, тысячи погибших и десятки тысяч раненых американских солдат и их союзников, страна лежит в руинах, де-факто она распалась на три части: шиитскую, суннитскую и курдскую, ежедневные террористические акции сотрясают эту страну и уносят десятки жизней ежедневно. При этом администрация Обамы заявила, что США выполнили свою миссию в этой стране и должны ее покинуть.

Следующая в этом ряду акция с целью защитить гражданское население, помочь антидиктаторским силам — интервенция в Ливию, страну, которая до начала гражданской войны, по данным ООН, входила в пятерку наиболее успешно и динамично развивающихся государств. В результате вмешательства США и их союзников и эта страна оказалась в развалинах, зверски убит предыдущий руководитель, поставленное оружие в значительной своей части попало в руки исламских радикалов. Зона нестабильности распространилась за пределы Ливии на Мали и другие сопредельные страны. Убиты американские дипломаты, неясна судьба самой Ливии. Опять же, американцы как бы выполнили свою «гуманитарную миссию», в результате которой страна просто в руинах.

Следующая американская акция по продвижению мира и демократии в этом регионе — вовлечение американской администрации в «арабскую весну», а более конкретно — в египетские дела. Когда в Каире демонстранты требовали отставки Мубарака, американский президент со своей стороны потребовал, чтобы Мубарак немедленно ушел, несмотря на тридцатилетнюю дружбу с США и на то, что он верой и правдой служил союзническим отношениям с США, выполнял обязательства, взятые в Кэмп-Дэвиде перед Израилем, и способствовал стабильности в регионе. Вопреки наивным ожиданиям Вашингтона не демократы пришли на смену Мубараку в Египте в результате выборов. К власти пришли исламские радикалы, «Братья-мусульмане», которые за очень короткое время настроили против себя почти все население страны. Начались массовые выступления теперь уже против «Братьев-мусульман», которые пытались монополизировать власть в своих руках.

Армия совершила переворот, все вернулось на круги своя, но в гораздо худшем варианте. Вместо несколько прикрытой гражданскими институтами диктатуры Мубарака сегодня в Египте открытая диктатура военных. Президент Обама забыл, зачем американцы прогнали Мубарака, а Вашингтон вынужден смириться с военным переворотом. Только очень наивные люди могли ожидать, что на смену диктатуре Мубарака в Египте придет демократический режим. Экономика страны находится в плачевном состоянии. Есть угроза длительной гражданской войны между армией и «Братьями-мусульманами» или же перспектива установления генералами жесткой авторитарной власти.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что каждая попытка американской администрации вмешаться с «благими намерениями» в дела тех или иных арабских государств, вместо того чтобы привести эти страны к миру, стабильности и процветанию, наоборот, создает дополнительные колоссальные проблемы, начиная от разрушения государств до полного хаоса и неразберихи.

Такая непродуманная, импровизированная, лишенная всякого стратегического видения политика США в этом регионе естественным образом подрывает доверие к стране как к ответственному участнику событий в этом регионе у ряда ведущих держав мира, которые не числятся в сателлитах США и пытаются вести самостоятельную и ответственную политику в мире. Удивляет то, что американская администрация, неоконсервативные и либерально-интервенционистские «лунатики» как ни в чем ни бывало требуют от других стран, несмотря на свои предыдущие провалы в этом регионе, и сейчас, в случае с сирийским кризисом, встроиться в фарватер уже не раз провалившейся политики Вашингтона. Даже в самих США многим уже ясно, что более чем двухлетняя политика по отношению к сирийскому кризису оказалась провалом.

Для всех уже очевидно, что президент Обама не любит и не понимает внешнюю политику, не имеет ясного представления о роли и месте США в современном мире. К сожалению, это относится и к его внешнеполитической команде. Именно этим объясняются непродуманные заявления Обамы о том, что Мубарак должен уйти, Каддафи должен уйти, Асад должен уйти, странные личные выпады против лидеров великих держав, будто ему уже не придется вообще заниматься внешней политикой и не придется прийти на поклон к тем же лидерам с просьбой о помощи.

Конечно, сегодня вопрос не в том, хороший Асад или плохой, надо или не надо наказать Асада, и даже не в том, кто применил химическое оружие. Все более настойчиво сегодня как в США, так и в остальном мире звучат вопросы, обращенные к администрации Обамы: если вы способствуете изменению режима в разных странах, то знаете ли вы, на что меняете действующую власть? Насколько ответственно относитесь к последствиям своих действий и как это может отразиться на судьбе данной страны, всего региона, а также на системе международных отношений в целом? По всем этим вопросам в Вашингтоне нет ответов. Внешняя политика могущественной державы ставится в зависимость от импровизированных заявлений президента Обамы.

То есть если президент США по той или иной причине что-то заявил, значит, нельзя, чтобы его призывы не были реализованы, а иначе кто будет уважать Америку. И поэтому, когда он сказал, что Мубарак должен уйти, Пентагон организовал переворот в Египте и сверг Мубарака с помощью египетских генералов. Если президент сказал, что Асад должен уйти, то, естественно, о каком переговорном процессе по созданию механизма смены власти может идти речь? Если президент США говорит, что Асад должен уйти, то, естественно, лидеры оппозиции не имеют никаких стимулов сесть за стол переговоров с Асадом, так как они уверены: американцы нанесут ракетно-бомбовые удары и уничтожат режим Асада. Если президент сказал, что использование химического оружия означает, будто Асад перешел красную черту, значит, надо наказать сирийские власти вне зависимости от того, кто применил это оружие, — удар будет нанесен по Асаду.

Нельзя забывать, что в регионе существует довольно хрупкий баланс между шиитами и суннитами. Иран, иракские шииты, Сирия, «Хезболла» и ХАМАС составляют некую неформальную коалицию, противостоящую Саудовской Аравии, Катару, Турции и другим суннитским государствам региона, и нарушение этого баланса может совершенно непредсказуемо сказаться на развитии ситуации как в перечисленных странах, так и во всем регионе. Поэтому странным кажется вовлечение Израиля в процесс по дестабилизации и уничтожению режима Асада, ведь понятный и предсказуемый Асад должен быть намного приемлемее для Израиля, чем непонятные силы исламских радикалов, которые могут прийти ему на смену. При этом нарушение баланса в регионе в пользу суннитских радикалов может привести к тому, что Израиль окажется один на один против более консолидированных исламских радикалов. То же самое может произойти в отношениях этого региона с США и Западом: в результате нарушения баланса между шиитами и суннитами на Большом Ближнем Востоке более воинственный исламский радикализм может стать серьезной угрозой для Запада.

Из сказанного становится очевидно, что сегодня ни Ирак, ни Ливия, ни Сирия, ни Египет не представляют угрозу миру и системе международных отношений. Наибольшая угроза миру и стабильности всей системы международных отношений исходит от гораздо более сильной в военном отношении державы — от США, которая под руководством политиков-дилетантов в международных отношениях, руководствующихся самыми добрыми пожеланиями, вовлекают это государство в решение самых разных вопросов других стран, переживающих внутренние кризисы и конфликты. Очевидно, что у США сегодня нет ни понимания, ни ресурсов, ни желания, да и поддержки собственного населения по вовлечению Америки в этих странах в процесс «нэйшин билдинг» (национального строительства) и «стейт билдинг» (государственного строительства).

В результате такого американского вовлечения локальные конфликты и проблемы становятся глобальными и в результате вообще не поддаются никакому разрешению. В итоге американцы уходят из очередной страны, народ которой хотели «осчастливить», оставляя за собой неисчислимые жертвы и разрушения, а масштабы хаоса и неуправляемости в мире нарастают. Во весь рост встает вопрос как в США, так и в мире: как остановить этот зуд американских гуманитарных интервенций, которые оборачиваются катастрофой для всех? Очевидно, что необходимо как-то обуздать страну, которая обуреваема жаждой «осчастливить человечество» под руководством американских необольшевиков в лице неоконов и либеральных интервенционистов с весьма смутными представлениями о мире и о возможностях США. Одна надежда, что твердая, последовательная и ответственная политика России, Китая, надеюсь, Индии, Бразилии и ряда других стран, наряду с ростом влияния разумных сил внутри США типа сенатора Рэнда Пола и других, сможет минимизировать издержки американских гуманитарных интервенций, оборачивающихся ростом хаоса и неуправляемости в мире.

 

Твердая позиция России по Сирии приносит результаты

Между Москвой и Вашингтоном есть понимание по политическому урегулированию ситуации в Сирии, заявил президент России Владимир Путин по итогам своего визита в Париж и встречи с американским коллегой Бараком Обамой. «Если мы говорим о необходимости политического урегулирования, то нужно работать над новой конституцией, над новыми выборами и контролем за их результатами», — сказал российский президент.

Переговоры лидеров России и США в Париже заранее не планировались, однако все же состоялись и стали уже вторыми за последние две недели. Как и на саммите G20 в Турции, Путин и Обама обсудили ситуации в Сирии и на Украине.

По словам политолога, профессора МГИМО Андраника Миграняна, очень важно, что российская твердая последовательная позиция по важнейшим международным вопросам дает свои результаты.

«Не случайно в Вене (на встрече по сирийскому урегулированию. — Прим. ред.) американцы были вынуждены впервые согласиться с тем, что можно решить проблему сирийского урегулирования без предварительных условий. Притом, что и Керри повторял много раз как мантру, и Обама повторяет, что “Асад должен уйти”. Но это уже не является предварительным условием для начала процесса политического урегулирования. Это означает, что в западных столицах поняли: их линия по сирийскому урегулированию была неправильной — сначала Асад уходит, потом непонятно, кто приходит и с кем договариваться. Поэтому это уже серьезный сдвиг. Теперь вопрос в деталях», — сказал Андраник Мигранян в эфире радио Sputnik.

Он привел слова российского президента о том, что для политического урегулирования в Сирии необходимо работать над новой конституцией и над новыми выборами.

«Не исключено, что Сирия может иметь некую конституцию и властную конфигурацию, которая будет напоминать ливанскую. Там очень четко расписано, какие этнические и религиозные группы могут занять определенные должности для того, чтобы в результате правления большинства не создавались проблемы. Ведь если нарушаются этнические, религиозные, культурные традиции, то люди не принимают правление большинства. И готовы воевать за то, что для них важнее, чем некие юридические нормы, принятые большинством. Поэтому и для Сирии — сначала некие конституционные изменения и потом порядок перехода к новым выборам. Там наша позиция остается прежней — пусть сирийский народ выберет: Асада — так Асада, не Асада — так не Асада. У западников есть определенная аллергия на Асада. Но, как бы то ни было, есть и определенное поле для взаимопонимания. В последнее время позиция Обамы была однозначной — изолировать, наказать Россию. Но реальность оказалась такова, что США, при всем своем высокомерии, не в состоянии игнорировать Россию и то, что без России (и это не фигура речи) ни одно важное решение в мире сегодня нельзя принимать», — подчеркнул Андраник Мигранян.

По его мнению, грядущие выборы президента США также влияют на позицию Обамы. «Конечно, демократы находятся под очень сильной критикой, особенно администрация. Я как человек, который последние семь лет жил в США и следил за политическим процессом, должен сказать: есть устойчивое мнение в американских политических кругах, что Обама не понимает и не любит внешнюю политику, что он — слабый лидер. И что под его руководством Америка теряет свои позиции международного лидера. В последние два-три года усиливается позиция России и особенно российского президента Путина как главного игрока на международной арене.

И здесь надо иметь в виду, что Обама находится под давлением и многие вещи он делает с оглядкой на внутриполитическую ситуацию. Слабость американской внешней политики и американского президента, который представляет Демократическую партию, не может не отразиться на перспективах демократов на этих президентских выборах. Вот почему Обама должен добиться хоть какого-нибудь успеха и какого-то результата. Его обвиняют в слабости, в отсутствии достижений во внешней политике, требуют жесткости и результата. А результат он, как выяснилось, может получить, только если найдет определенное пространство для договоренностей с Россией», — отметил Андраник Мигранян.

По его мнению, действиями в отношении российского Су-24 президент Турции Тайип Реждеп Эрдоган ослабил свои позиции и тем самым поставил себя в зависимость от Вашингтона.

«Наша триумфальная операция в Сирии вызывала очень серьезную озабоченность, и я бы сказал, даже расстройство во многих столицах. Успех России воспринимался как проигрыш Запада. Тем более когда сравнивали результаты действия коалиции под руководством США и действия России со своими союзниками в Сирии. Когда Турция сбила российский самолет, этот инцидент подпортил имидж нашей операции. Но в самом большом проигрыше оказался Эрдоган. Потому что он ранее себя позиционировал как политик, который дистанцировался от Вашингтона. У него возникли проблемы с Израилем, и он использовал сближение с Россией для увеличения капитализации Турции в международных отношениях, в своих отношениях с Вашингтоном и с Брюсселем.

Но, сделав то, что он сделал, он фактически снова ставит себя в очень большую зависимость от Вашингтона и европейских столиц. Потому что, испортив отношения с Россией, он резко уменьшает политическую капитализацию как свою личную, так и Турции в целом. Вот почему мне кажется, что сейчас он будет более зависим от США и Вашингтон в большей степени сможет манипулировать Турцией», — заключил Андраник Мигранян.

 

Россияне понимают: от власти Турции можно ждать чего угодно

Россияне отказываются от отдыха в Турции после инцидента со сбитым над Сирией турецкими ВВС российским бомбардировщиком Су-24. Согласно результатам опроса, проведенного ВЦИОМ в конце ноября, 94 % респондентов не собираются ехать в эту страну. Еще 4 % опрошенных заявили, что планировали поездку, но изменили свое решение.

До этого инцидента Турция была одним из самых популярных направлений для российских туристов. В 2014 году страну посетило 4,5 млн человек. По этому показателю Россия находилась на втором месте после Германии.

Как показали результаты опроса ВЦИОМ, в общей сложности у 73 % россиян отношение к Турции изменилось к худшему после инцидента с самолетом. Ощущения россиян, отразившиеся в результатах опроса, совершенно понятны, считает политолог, профессор МГИМО Андраник Мигранян.

«Мне кажется, что эти результаты были ожидаемы. В сложившейся ситуации трудно найти людей, равнодушных к тому вероломству, с которым мы столкнулись в случае с Турцией. И я думаю, что многие россияне, привыкшие к отдыху в Анталии, сегодня понимают, что можно ожидать любых провокаций и любого нового вероломства. Атмосфера в значительной степени отравлена действиями турецких властей. Поэтому люди считают, что разумным будет воздерживаться от поездки в эту страну. Также, возможно, к этому добавляется мотив как-то экономически наказать тех, кто так поступил по отношению к нашей стране и к нашим людям», — сказал Андраник Мигранян в эфире радио Sputnik.

По мнению политолога, ухудшение связей с Россией ударит в конечном итоге и по авторитету турецкого руководства внутри самой Турции.

«Бизнес, конечно, будет недоволен. Общественные настроения будут меняться не в пользу Эрдогана. Глава Турции будет стараться показать, что он такой “крутой парень” и ничего не боится. Но я думаю, что в долгосрочной перспективе это все сильно ударит по Эрдогану», — считает Андраник Мигранян.

Одной из причин, по словам политолога, является появление все новых данных о личной заинтересованности президента Турции в поддержке действующих в Сирии террористов.

«Брифинг Минобороны России и поднявшаяся после него в международных СМИ информационная волна по поводу связей Эрдогана и его семьи с ДАИШ (ИГИЛ, запрещенная в РФ террористическая организация. — Прим. ред.) по поводу продажи украденной из Сирии нефти также подрывают в значительной степени авторитет и имидж турецкого президента. Я думаю, что совокупность всех этих факторов приведут к ослаблению позиций Эрдогана. В том числе и в отношениях с США и другими партнерами Турции. Если Эрдоган раньше мог себе позволить свободно действовать в каких-то случаях, то сегодня он очень зажат и находится под мощным давлением как извне, так и изнутри страны», — полагает Андраник Мигранян.

 

В ситуации с Су-24 Эрдоган был уверен, что его «прикроют»

К решению турецкого руководства впервые за последние 100 лет бросить открытый военный вызов России, сбив российский самолет над Сирией, мог привести целый комплекс причин — как политических, так и экономических. Вполне возможно, что свою роль сыграли и личностные качества турецкого лидера Реджепа Тайипа Эрдогана, видящего себя неким «неоосманским лидером» исламского мира. Однако решающую роль здесь сыграло другое — уверенность Эрдогана, что его «прикроют» могущественные покровители. В этом убежден политолог, профессор МГИМО Андраник Мигранян.

24 ноября Турция сбила над Сирией российский военный самолет Су-24. Владимир Путин назвал это «ударом в спину» со стороны пособников террористов, а кабинет министров РФ готовит ряд экономических мер в ответ на этот агрессивный шаг Турции.

«Скорее всего, помимо экономического, геополитического и чисто политического интереса, помимо личных амбиций Эрдогана, здесь был один момент, и он стал решающим. Ведь Эрдоган — политик амбициозный, но он не сумасшедший», — сказал Андраник Мигранян в эфире радио Sputnik. Этим решающим фактором, по мнению политолога, были некие внешние договоренности, которыми заручилось турецкое руководство. Мигранян уверен, что решение об атаке на российский самолет принималось не спонтанно.

«Похоже, что турецкая сторона заранее готовила общественное мнение к чему-то подобному. Не случайно они несколько раз заявляли о том, что российские самолеты во время своих операций якобы нарушали воздушное пространство Турции. Я не исключаю, что на каком-то уровне там шли разговоры: почему бы не сбить один из российских самолетов, а может быть, и не один. Ведь как для Эрдогана, так и для некоторых стран Залива, которые стоят за спиной террористов, триумфальная операция российских ВКС в Сирии — это как нож в сердце или, как минимум — как кость в горле… Но эта кость — не только в горле у Турции, но и в горле у Вашингтона», — считает Андраник Мигранян.

По мнению политолога, в этих обстоятельствах желание что-то противопоставить России, а заодно столкнуть Россию и Турцию для Вашингтона могло стать слишком большим соблазном.

«Конгресс, особенно республиканцы, в условиях избирательной кампании беспощадно критикует американское руководство и Обаму, в частности, упрекая их в слабом лидерстве, в неспособности эффективно действовать. Они указывают, что все лавры уходят России и Путину. И в этой ситуации подпортить нам операцию, столкнуть Россию и Турцию — это большой соблазн. Ведь за 100 лет, прошедшие после Первой мировой войны, Турция впервые осмелилась бросить такой вызов России. На мой взгляд, очевидно, что, не заручившись заранее некими договоренностями, Турция на это пойти не могла», — считает Андраник Мигранян.

 

Хроника пикирующего бомбардировщика

К. Затулин, ведущий: — Нападение на российский бомбардировщик в небе над Сирией, перевернувшее вверх дном современные российско-турецкие отношения, поневоле заставило вспомнить их историю во всей полноте. В публицистике на эту тему мелькают разные данные о числе войн между нами в прошлом: в «Википедии», например, их насчитывают 12, начиная с неудачного похода турок на Астрахань в 1562 году и кончая Первой мировой войной, причем здесь не учтены набеги на Москву вассального Турции Крымского ханства, ответное «сидение» донских казаков в Азове и прочее.

Но факт остается фактом: летчик Олег Пешков и морской пехотинец Александр Позынич стали первыми русскими военнослужащими за сто лет с Первой мировой, погибшими в результате турецкого нападения. Далеко не весь этот век можно считать безоблачным для русско-турецких отношений, однако в годы после распада СССР все внешние признаки их расцвета были, казалось, налицо. Много лет в России то ли верили, то ли заставляли себя верить в то, что Турция друг и партнер. А что теперь? Как теперь рассматривать перспективу: Турция в будущем — это партнер или противник?

Сюжет:

«Турция и турецкий народ, будучи виновными в первом в истории XX века геноциде, жертвами которого стали полтора миллиона армян на территории Османской империи, никогда не проходили через покаяние — ни на государственном, ни на общественном уровне. Можно приводить в пример Германию, прошедшую через денацификацию, можно самих себя, неоднократно каявшихся и продолжающих бередить свою душу все новыми и новыми призывами к покаянию, — но не Турцию, где продолжают изгонять и убивать собственных граждан за одну попытку признания преступлений против человечности столетней давности.

Нынешний виток противостояния, привычный для русско-турецких отношений в каком-нибудь XIX, XVIII или XVII веке, был публично анонсирован президентом Турции именно в связи с появлением в апреле Владимира Путина в Ереване в дни траура по жертвам геноцида армян. Турецкий МИД готов наброситься на кого угодно, Путина, Олланда или Обаму, если те позволят себе назвать черное черным, даже оговорив, из политкорректности, что речь идет о преступлениях канувшей в лету Османской империи.

Мы не дождемся извинений от турецкого лидера за смерть наших людей и сбитый самолет — это не в традициях Турции».

Цитата (Ахмет Давутоглу, Премьер-министр Турции):

«Да, мы «новые османы». Мы вынуждены заниматься соседними странами».

Сюжет:

«Надо бы знать, что сулит этим самым «соседним странам», одной из которых является Россия, «неосманизм» или «пантюркизм», о котором пять с лишним лет назад говорил нынешний премьер Турции».

Цитата из текста клятвы неонацистской турецкой организации «Серые волки»:

«Наша борьба будет продолжаться, пока национальная Турция не создаст Великий Туран… Да хранит Аллах турок и возвеличит их».

Сюжет:

«Это те самые «Серые волки», которые расстреляли русского летчика из зенитного пулемета и в течение всех лет правления Эрдогана остаются третьей политической силой в парламенте Турции».

К. Затулин: — А что такое Великий Туран?

Федор Лукьянов, директор по научной работе Фонда развития и поддержки Дискуссионного клуба «Валдай»: — В начале 90-х после распада Советского Союза у Турции появилось новое пространство для деятельности. И у тогдашних президентов Тургута Озала, а потом Сулеймана Демиреля была очень масштабная амбиция — сплотить весь тюркоязычный мир, который стал, так сказать, бесхозным. Это республики бывшей Советской Средней Азии, Казахстан, Азербайджан и часть территории собственно Российской Федерации, где тюркоязычные народы проживают. И турки предпринимали очень масштабные усилия для того, чтобы расширить свое влияние — как экономическое, так и культурно-информационное.

Сергей Михеев, генеральный директор Центра политической конъюнктуры: — Это такая утопия, которая живет, наверное, в головах турецких идеологов и всевозможных фанатиков Османской Империи. Дело в том, что Большой Туран — вещь абсолютно виртуальная, она никогда в реальности не существовала. Если Османская Империя действительно была, то Большого Турана никогда не было. Это нечто абсолютно выдуманное, куда входят страны условно тюркские или условно тюркоязычные. Но представьте себе, в Большой Туран они готовы записывать даже российскую Якутию! Но где якуты, а где турки? Может быть, какая-то десятая капля крови там и есть где-то, но имеет ли это вообще отношение к реальному политическому проекту? Конечно, нет. Говорить всерьез о создании этого большого Турана, я думаю, не имеет смысла.

К. Затулин: — Вот так мы себя успокаиваем. Но на вопрос: что такое Великий Туран? — лучше всех, как мне кажется, ответил наш евразийской союзник Нурсултан Назарбаев в 2012 году в Стамбуле.

Цитата (Нурсултан Назарбаев, Президент Республики Казахстан):

«Между Средиземным морем и Алтаем живет более двухсот миллионов наших соотечественников. Если бы они объединились, мы стали бы большим и влиятельным в мире государством».

Сюжет:

«Участники учрежденной в 1991 году Всемирной Ассамблеи тюркских народов — Турция, Азербайджан, Казахстан и Киргизия — в 2009 году в Нахичевани объявили о создании Тюркского совета и общего флага, который теперь является обязательным для всех стран-участниц после национального».

С. Михеев: — Турки влезли в Среднюю Азию, в первую очередь, информационно и идеологически. Во всех этих странах Средней Азии работают турецкие университеты, они создали систему грантов, подобно американской, для того чтоб студенты этих стран ездили в Турцию, ну а там, естественно, промываются мозги. Была, так сказать, программа по проникновению и в местное духовенство. Турки спонсировали программу возведения типовых мечетей, которые в Средней Азии все, кто там бывал, видели неоднократно. Они серьезное влияние имеют на местное духовное образование. Точно так же в Турцию ездят на учебу в медресе местные священнослужители. Таким образом, да, они влияние на умы получили.

К. Затулин: — Как видим, Великий Туран, порожденный воспоминаниями об Османской империи, изначально мыслился еще шире.

Но если современная Турция решила отказаться от идейного наследства Кемаля Ататюрка, которому в 1920-е годы помогла встать на ноги Советская Россия, и строить Великий Туран или новую Османскую империю путем исламизации государства и претензии на роль лидера всего мусульманского мира (а только ради этого Эрдоган еще 5 лет назад разругался с Израилем), то это и есть прямая и недвусмысленная угроза России, чьим историческим врагом на протяжении сотен лет была Османская империя. Турецкие султаны были по совместительству халифами всех мусульман: так кто же, в самом деле, ближе к идее халифата — проходимец аль-Багдади в ИГИЛ или Эрдоган в Турции?

Сюжет:

«Проводя операцию против ИГИЛ, воздушно-космические силы России нанесли удар по самому сплетению политических и экономических вожделений турецких правящих кругов в Сирии, которая должна была уже пасть первой жертвой нового османского расширения, после подзабытого Кипра. Ответ не заставил себя долго ждать.

Первым предупреждением 31 октября был самолет над Синаем: у нас, конечно, нет прямых улик, но взаимосвязь людей Эрдогана и его самого с египетскими «Братьями-мусульманами», которых он патронирует, широко известна. Взрывная волна опрокинула заодно и туристическую отрасль Египта и не могла не отразиться на планах российско-египетского сотрудничества — долго ли надо искать, «кому выгодно?». Личная креатура Эрдогана, начальник турецкой разведки Хакан Фидан, ошарашивший Европу в ноябре призывом признать ИГИЛ, совсем не кажется в этом вопросе человеком вне всяких подозрений.

Это не все. В августе, на так называемом Всемирном конгрессе крымских татар в Турции, Мустафа Джемилев носился с идеей мусульманского батальона в Херсонской области, чтобы «контролировать сообщение с Крымом». Позже руководитель Федерации крымско-татарских общин Турции Унвер Сель утверждал, что в осуществление этого плана через Турцию на Украину направилась чуть ли не тысяча сирийских боевиков. Украина якобы никак не может найти: кто же подорвал в ноябре опоры ЛЭП, снабжающих Крым электроэнергией? Найти или признаться?»

К. Затулин: — Мы были обречены рано или поздно, в Сирии или в Крыму, на Кавказе или в Средней Азии столкнуться в том или ином виде с новой Османской империей. Однако до истории с Су-24 это далеко не всегда и не всем было понятно.

Ф. Лукьянов: — Буквально полгода назад, 8 месяцев назад, звучали заявления, которые, честно говоря, и тогда немножко смущали, о том, что мы вообще Турцию собирались сделать главным диспетчером всей газовой системы Евразии. С нашей помощью Турция должна была им стать. Это немножко вызывало удивление, потому что какие бы ни были отношения с Украиной, но менять шило на мыло и получать вот такого партнера, которого мы видим сейчас, это, конечно, странновато. В целом мне кажется, такое отношение, которое не учитывало неизбежной геополитической сложности, было отражением общей мировой философии 90-х и 2000-х гг., когда считалось, что экономика все равно возьмет верх над политикой. Сейчас мы видим последние буквально 1,5–2 года ровно обратное: политика ошеломляюще победила экономику.

К. Затулин: — Следует ли считать прежнюю линию в отношениях с Турцией сплошной ошибкой?

С. Михеев: — Я думаю, что у установления хороших отношений с Турцией было рациональное зерно. Мы, во-первых, искали союзников в этом новом мире, и турки, в общем, достаточно долго на роль этих союзников как бы пытались самих себя заявлять. Это раз. Во-вторых, мы искали экономических партнеров, и в определенном смысле экономические связи с Турцией действительно были выгодными, хотя они были выгодны, скажем честно, на фоне того, что мы собственными руками развалили свою экономику и турки заменили ее в ряде секторов, которые мы сами же и уничтожили. Мы пытались сделать то, что вроде бы должны были делать в этом новом мире, да? Искать друзей, и пытаться забыть старые обиды и конфликты, и на этих новых основаниях выстраивать отношения… Мы 20 лет пытались забыть все плохое, что между нами было когда-то, и выстраивать отношения по-новому. А турки, откровенно говоря, на все это просто наплевали. И повели себя так, будто это не имеет никакого значения. Якобы.

К сожалению, это общая ситуация после распада Советского Союза для наших отношений со всем внешним миром. Это так же, как с американцами. Нам все 90-е годы казалось, что мы равноправно с ними сотрудничаем, а американцы просто использовали нас. Вот и все. Я думаю, примерно такая же ситуация была и с турками. Мы считали, что мы ищем новых друзей в новом мире, а турки просто использовали нас, наши слабости для того, чтоб набивать себе карманы, ну и решать свои какие-то геополитические вопросы.

К. Затулин: — Что же, Турция в XX веке на какой-то период перестала быть вечным оппонентом России в регионе?

Андраник Мигранян, профессор МГИМО: — Конечно, всегда Турция была конкурентом, всегда была противником России, и геополитическим, и любым. И только идиоты могли подумать, что вдруг эти несколько сот лет истории с бесчисленным количеством войн и, в общем-то, бесконечных унижений Турции со стороны России, приращений огромных территорий за счет этой турецкой империи, могли бы остаться незамеченными в Турции. Это просто были, в общем-то, у одних — заблуждения, у других — трезвый расчет, если изначально в противостоянии СССР — США Турция однозначно рассматривалась как один из главных форпостов НАТО и главных союзников США против России, против Советского Союза.

К. Затулин: — Все-таки Карибский кризис возник из-за того, что американские ракеты появились в Турции.

А. Мигранян: — Именно, именно. Казалось бы, что после распада Советского Союза уже нет такого противостояния. Но на самом деле Турция разворачивалась не в сторону России, Турция преследовала свой эгоистичный и личный интерес, что нормально для любой страны. Турция становилась большим государством, Турция была на подъеме, экономика росла очень серьезно, Турция получала огромную выгоду от отношений с Россией. Турция, благодаря России, дистанцировала себя от Вашингтона, показывала себя такой самостоятельной, самодостаточной державой. Турция могла позволить себе объявить себя лидером оттоманского мира.

К. Затулин: — У России есть, наверное, тоже сходные мотивы?

А. Мигранян: — Вот, вот. Было бы наивно думать, что кто-то вообще в Кремле думал: «А вдруг Турция воспылала такой любовью к России».

К. Затулин: — Ну, кто-то, возможно, и думал.

А. Мигранян: — Но я думаю, что люди, которые ответственны, они все годы чеченских событий прекрасно помнили, откуда они приходят — эти бандиты и террористы, куда они уходят, откуда получают поддержку и помощь. Но почему Россия молчала? Да потому что Россия тоже использовала Турцию в своих интересах. Но до тех пор, пока Турция не перешла красную черту.

Андрей Епифанцев, политолог: — Я полностью согласен, но я бы хотел немножко по-иному расставить акценты.

Первый этап — это смутные 90-е, когда после распада Советского Союза Россия стала невероятно слаба, когда мы потеряли самих себя в чем-то, и вот тогда, конечно же, в умах турецкой элиты возникли вот эти реваншистские настроения, вот эти пантюркистские настроения. Конечно же, с точки зрения Турции, так сказать, случилась такая прекрасная…

К. Затулин: — Ну, я думаю, в умах-то они всегда присутствовали.

А. Епифанцев: — Да, да. Они активизировались.

А. Мигранян: — Им казалось, что это стало возможностью, реальностью.

К. Затулин: — Так, а это стало возможностью, с учетом того, что все тюркоязычные, в том числе республики Советского Союза, стали самостоятельными, они могли самостоятельно — формально, по крайней мере, выглядело так — определять свою политику.

А. Мигранян: — От Киргизии, Узбекистана, Казахстана до черт-те каких мест, везде, везде стоят здания, роскошные гостиницы, построенные турками. И турецкое присутствие невероятное, плюс привлечение в военные школы, университеты и так далее, и так далее. И вдруг желание возникло — быть старшим братом теперь уже по отношению ко всем этим республикам.

А. Епифанцев: — Когда Россия, как у нас принято сейчас говорить, — мне очень нравится эта фраза, она в какой-то степени отражает реальность, — когда мы начали вставать с колен, Турция поняла, что вот это уже не пройдет. И примерно в то же время у нас начали осложняться отношения с Западом. Да, уже мы стали конкурировать напрямую с Западом, и начался другой процесс — мы стали искать союзника. И вот здесь, на самом деле, Турция нам тогда показалась (и в какой-то степени она, действительно, была), ну, не союзником, но у нас были определенные общие интересы. С той же Турцией, которая и в НАТО играет определенную роль.

К. Затулин: — Элемент игры, элемент маневра.

А. Епифанцев: — Да, но особенно они проявились последние несколько лет, когда мы начали предлагать Турции совершенно какие-то проекты полуфантастичные, которые нам самим были не совсем даже интересны. Посмотрите. Вот эта атомная станция «Аккую», которая ведь на самом деле строится за наши деньги. Там очень долгий срок окупаемости, который мы сможем или не сможем оправдать за 20 лет, по сути дела…

К. Затулин: — 20 миллиардов долларов.

А. Епифанцев: — Да. Это огромные деньги. Да.

К. Затулин: — Вот эта идеология пантюркизма, или неоосманизма, в какой мере эта теория или концепция реальна и в какой мере она противоречит национальным интересам России?

А. Мигранян: — Ну, я думаю, что она, конечно, в значительной степени приходит в столкновение с национальными интересами России.

К. Затулин: — Вот в том, что касается нашего ближнего зарубежья, нового зарубежья, что касается Центральной Азии или Средней Азии, что касается Кавказа и так далее, в какой мере турецкое влияние уступает конкурентам, в частности, российскому влиянию?

А. Епифанцев: — Ну, по крайней мере, говоря о Закавказье, я бы выделил одну страну, в которой это влияние действительно очень сильно. Понятно, что это Азербайджан, это Баку. В Азербайджане, опять же нужно сказать, Турция служит неким противовесом или гарантом со стороны притязаний другого государства, Ирана, с которым у Азербайджана очень непростые отношения. В Грузии ситуация несколько иная. Для Грузии, с одной стороны, Турция является таким экономическим якорем, который очень много вложил в Грузию, особенно в ее южную часть, в Батуми…

А. Мигранян: — Построила турецкие комплексы.

А. Епифанцев: — Это уже, я считаю, азербайджанской частью…

А. Мигранян: — Мусульманской частью Грузии.

А. Епифанцев: — Да. И, кстати, там прошел определенный процесс реисламизации в последнее время.

К. Затулин: — Кто-то, я помню, Абашидзе, кажется, говорил мне, что аджарцев в Турции больше, чем аджарцев в Аджарии. Вот если говорить о таком нашем ближайшем союзнике — члене Евразийского Союза, как Нурсултан Назарбаев, один из наиболее активных певцов, кстати говоря, именно пантюркизма. Это серьезно со стороны Назарбаева?

А. Епифанцев: — Назарбаев тоже пытается каким-то образом балансировать между Россией и кем-то еще, может быть, тюркским миром. И, может быть, в какой-то степени Назарбаев пытается показать своим, своему общественному мнению, что вот он, так сказать, опирается…

К. Затулин: — Видимо, казахскому общественному мнению. Вряд ли русскому о бщественному мнению в Казахстане это понравится.

А. Епифанцев: — Да-да, абсолютно верно. Мы знаем, что весь север, по крайней мере, Казахстана — это русские, казачьи в основном селения. И он пытается балансировать. На самом деле, тут ничего такого страшного нет, если понимать, что это делает политик, но здесь очень важно не заиграться…

К. Затулин: — Реакция России после нападения на СУ-24 — она была адекватной или все же чрезмерной?

А. Епифанцев: — Я думаю, она была выверена абсолютно. Она была точна и выверена. Точна, я бы сказал даже, в трех моментах: первый момент — это действительно очень жесткий, очень жесткий ответ по самолету, вот по этому удару в спину, который был нам нанесен. Действительно, нужно было сделать так, чтобы было понятно, что российские самолеты сбивать нельзя, тем более в той ситуации, когда мы являемся хотя бы формально членами общей коалиции.

А. Мигранян: — Со времен Первой мировой войны впервые турки напали на Россию. Напрямую. С Первой мировой войны, 100 лет спустя.

К. Затулин: — Может быть, поэтому многие горячие головы на разных ток-шоу советовали в ответ напасть на Турцию, на турецкий самолет?

А. Епифанцев: — Не было недостатка в подобных предложениях, если это можно назвать предложениями. Но я рад, что не эти горячие головы определяют, не вот эта «диванная партия» определяет политику страны.

Второй уровень ответа — это ответ экономический…

А. Мигранян: — Эрдоган сам себя таким образом лишил возможности использовать российский фактор для увеличения турецкой капитализации по отношению к Вашингтону. Теперь он в лобовом столкновении с Россией находится и вынужден, хочет или не хочет того он сам и турецкая элита, вернуться на поклон к Вашингтону.

К. Затулин: — Ну, он сделал тур, как мы заметили. Сам поехал в Катар, Давудоглу поехал в Азербайджан, то есть проверяет ближайших союзников…

А. Мигранян: — Это мелочь.

К. Затулин: — Это не компенсация.

А. Епифанцев: — С экономической точки зрения важно отметить, что это действительно был настолько выверенный ответ — ответ, который не закрывает все дороги нашему дальнейшему сотрудничеству. Это ответ, который условно выбрал те направления, которые мы можем прекратить и которые сильно ударят по Турции. Но, с другой стороны, оставил какие-то направления деятельности, которые более выгодны нам.

К. Затулин: — Можно ли рассчитывать, что Эрдоган по каким-то причинам пойдет на попятную и он или руководство Турции принесут свои извинения? Вы в это верите?

А. Епифанцев: Смотрите, при нынешней военно-политической картинке это невозможно. Вы поставьте себя на место Турции, на место Эрдогана. Здесь речь не столько в личности самого Эрдогана, сможет ли он измениться или нет.

К. Затулин: — Значит, в чем состоит наша стратегия? Мы не собираемся с этим руководством Турции идти на какие-то примирения. То есть мы ждем смены руководства Турции?

А. Мигранян: — Я думаю, что, действительно, наша стратегическая линия очень понятная и правильная. Это попытка максимально ослабить Эрдогана.

А. Епифанцев: — Но если мы говорим о том, что хотим, так сказать, убрать Эрдогана или нам выгодно убрать Эрдогана, то тогда возникает вопрос: а кто придет на смену? Не факт, что тот человек, который придет, будет для нас лучше. Скорее всего…

А. Мигранян: — Не только нам… И Вашингтон, и Тель-Авив тоже хотят, чтобы Эрдоган ушел. Потому что — еще раз ссылаюсь на нашего президента — в Турции идет фактически смена парадигмы. То есть светская власть все больше и больше уступает место религиозной, исламской власти. Для нас и для Вашингтона гораздо лучше было, когда все-таки решающее слово оставалось за армией и генеральным штабом, а не за исламским лидером, которым является Эрдоган.

К. Затулин: — Ставки повышаются в этом регионе, в том числе опасности и риски для России в связи с этим поведением Турции?

А. Епифанцев: — Ставки, несомненно, повышаются, мы это видим. Мы видим, что туда приходит больше вооружений, больше самолетов, больше кораблей и так далее. И, главное, все это происходит на фоне того, что до сих пор у всех сторон, у всех трех блоков — Америка и Запад, Турция и Россия — нет единого видения решения ситуации. И здесь возникает вопрос, что будет, если…

К. Затулин: — Единого на всех троих, что ли?

А. Епифанцев: — Единого решения, как решить ситуацию в Сирии. Каким будет будущее Сирии? Здесь может быть очень много опасных моментов вплоть до прямого открытого столкновения.

К. Затулин: — А если иметь в виду то, что происходит на наших собственных границах? В связи с нашим конфликтом с Украиной?

А. Епифанцев: — Конечно. Несомненно. Мы видим сейчас, что как только у нас осложнились отношения с Турцией…

К. Затулин: — Произошел подрыв линии электропередач в Крыму.

А. Епифанцев: — Ну, это немножко не то.

К. Затулин: — Почему «не то»? По-моему, вполне возможно, что как раз то.

А. Мигранян: — Я хочу сказать не только утвердительно, но абсолютно утвердительно, что активизация крымских татар — это дело рук Стамбула и Анкары. И, конечно, огромное количество вот этих лидеров крымских татар живет за счет турецких денег.

Это, во-первых. И, во-вторых, демонстративный приезд министра иностранных дел Турции в Баку и заявление о том, что они помогут решить Азербайджану Нагорно-Карабахскую проблему. Это абсолютно провокационное заявление. И так Эльхам Алиев каждый день говорит о том, что он собирается военным путем решить эту проблему. А теперь Турция еще его подталкивает и провоцирует.

А. Епифанцев: — Я не верю. Все-таки, я думаю, что какие-то остатки здравомыслия остались. Я не верю, что Турция может попытаться начать военный конфликт в Карабахе. У нее и без того сейчас очень сложные отношения практически со всеми своими соседями.

К. Затулин: — Подводя итоги нашей программы, хочу заметить, что, безусловно, проблема существовала вне зависимости от того, что произошло с нашим самолетом на границе Сирии и Турции. Проблема это задана расхождением национальных интересов России и Турции на пространстве, в том числе СНГ и Ближнего Востока. Она взаимосвязана с попытками развалить Сирию, с происками и борьбой с российским, постсоветским влиянием на республики Центральной Азии и Кавказа. И рано или поздно, в какой-то форме, в каком-то виде, но такого рода выяснение отношений должно было произойти. Конечно, никто не желал, чтобы оно произошло в такой именно форме, как произошло.

Поддерживая жесткие меры руководства РФ, я не призываю к какой-то дополнительной эскалации. Убежден, что и русские туристы, и турецкие помидоры скорее рано, чем поздно вернутся на привычные места, хотя мне больше по вкусу помидоры Кубани.

Но от приглашения Эрдогана на открытие Соборной мечети в Москве, как и от трансляции сериала «Великолепный век», наверно, стоило бы отказаться вообще. Как, впрочем, и от турецких инвестиций и строек в Крыму, на Кавказе и в других российских автономиях с мусульманским населением. И от благотворительности при возведении нами АЭС «Аккую» в Турции.

Нам надо внимательнее отнестись к тому, что происходит под боком, в странах СНГ. Азербайджан и Казахстан наперебой предлагают себя в посредники — им не хотелось бы выбирать между Турцией и Россией. А придется. Никакой арки между Украиной и Турцией над Черным морем — это порождает у слабости впечатление силы.

Очевидно, что при нынешнем турецком руководстве, отказывающемся от извинений, при Эрдогане, которого мы обвиняем в торговле нефтью с террористами, никакая «перезагрузка» российско-турецких отношений невозможна. Это, конечно, не означает, что Россия должна пуститься во все тяжкие, чтобы подорвать власть неоосманистов в Турции. И без нас есть кому этим заняться в Турецкой республике.

 

Вмешательство России в сирийский конфликт — беспроигрышное решение

Решение Путина вмешаться в сирийский конфликт является беспроигрышным для него: если российские атаки будут успешными, он продемонстрирует свое превосходство; если они потерпят неудачу, вмешательство устранит много плохих людей, что пойдет на пользу миру, а вина за провал ляжет главным образом на Соединенные Штаты и их коалицию, которые отказались сотрудничать с Россией.

У Путина есть несколько промежуточных целей: укрепление режима Асада; поддержка сухопутных войск Сирии, Ирана и Ирака, которые готовят контрнаступление, и решение проблемы экстремистов из России и бывших Советских стран, которые воюют в Сирии и, возможно, вернутся на родину, чтобы вызвать хаос.

Инициатива Путина идет в более широком формате, подразумевается встреча президента РФ с египетским коллегой Абдель Фаттахом ас-Сиси, иранским генералом Касимом Сулеймани, израильским премьером Биньямином Нетаньяху, турецким президентом Реджепом Тайип Эрдоганом, палестинским лидером Махмудом Аббасом и с иракскими лидерами (через посредников).

В то же время кризис ситуации с беженцами в Европе и обсуждаемые в США действия, касающиеся помощи сирийской оппозиции, показали несостоятельность западного ответа и отсутствие серьезных альтернатив Асаду. Когда есть вакуум в международной системе, кто-то заполняет его. В данном случае это Путин, который, таким образом, стал единственным реальным лидером, действующим на мировой арене.

Тем не менее вмешательство России не противоречит интересам США. Соединенные Штаты не хотят победы ИГИЛ или других джихадистов. Суннитские союзники Соединенных Штатов, такие, как Саудовская Аравия, Эмираты и Катар, являются реальной проблемой, так как они практически финансируют и стимулируют радикальных джихадистов.

Российский взгляд на то, кто в оппозиции является террористом, является довольно широким. Текущая политика России такова: все, кто борется против Асада, должны быть убиты, потому что оппозиция включает в себя очень мало умеренных исламистов.

Предположения о том, что совместная коалиция России и Запада в Сирии будет интерпретирована как война против суннизма, несостоятельны. Поддержка Турции, Египта и исламских лидеров в России показала, что «традиционный ислам» выступает против тех, с кем борется Россия.

Вмешательство Путина также показало несостоятельность двух западных стратегий: изолирование и карательные меры в отношении России и требование отставки Асада в качестве предварительного условия решения кризиса. Тем не менее Россия готова вести переговоры касаемо Асада, хотя его устранение не может рассматриваться как условие.

Существует связь между нынешней ситуацией и политикой России в первые дни конфликта. Тогда Москва предложила провести переговоры о переходе власти, но это предложение не продвинулось вперед, а когда джихадисты начали одерживать верх, Асад стал уже «меньшим из зол».

Настоящая цель вмешательства не заключается в поддержке Асада, это, скорее, усилия по сохранению находящейся под угрозой исчезновения сирийской государственности. Когда эта цель будет достигнута, акцент может сместиться целиком на борьбу с радикальными силами.

Некоторые кандидаты в президенты и в члены Конгресса США призывают к более жесткой линии по отношению к роли России в Сирии. Предложения, включающие в себя создание бесполетной зоны над Сирией, звучат от людей, которые пытаются «заработать очки». Факт того, что чиновники в Пентагоне не говорят того же самого, обнадеживает, вспомним хотя бы замечание президента Обамы, который обвинил критиков его политики в Сирии в попытке создания «хаоса». Тем не менее все это показывает, что Вашингтон еще не принял стратегического решения относительно роли России в Сирии или относительно того, в какой степени они будут сотрудничать или противостоять военным операциям Москвы.

Некоторые аналитики скептически оценивают действия России. В частности, Иаков Хеилбранн, редактор «The National Interest», предположил, что Россия направляется в потенциальное «болото». Но большинство сходится во мнении, что Путину действительно удалось перехитрить Обаму, постепенно подрывая доверие мировой общественности к США.

 

Критика Лондоном действий РФ в Сирии — это «закон жанра»

В Москве считают необоснованной критику в адрес действий РФ в Сирии со стороны главы МИД Великобритании Филипа Хэммонда. Британский министр выразил мнение, что действия России и Ирана в Сирии направлены на сохранение режима Асада. Кроме того, по мнению министра, действия российских военных усугубляют проблему с сирийскими беженцами. Официальный представитель МИД РФ Мария Захарова отметила, что в Москве расценивают такие заявления «как опасные вбросы дезинформации».

Критические высказывания британского министра свидетельствуют об эффективности действий России в Сирии. Я думаю, западной коалиции не очень нравится, что Россия успешно действует в Сирии, что есть перелом, что правительственные войска наступают. Тем более что это происходит на фоне начавшихся переговоров в Женеве. Так что эти заявления — очевидная попытка бросить тень на действия России. Но мы же прекрасно понимаем: это законы жанра, это информационная война и все средства здесь хороши. Тем более со стороны английских СМИ и английских политиков, которые всегда в этом были мастерами. Поэтому все это не должно нас удивлять.

Утверждения, что Россия подрывает попытки мирного урегулирования в Сирии, поддерживая режим Асада, неверны во всем. Россия ничего не подрывает. Россия занимает принципиальную позицию: будут переговоры, будут договоренности, сирийский народ решит — Асад уйдет. Это не проблема для России. Россия в принципе не приемлет внешнее вмешательство в виде смещения тех или иных руководителей государств. Вот наша абсолютно ясная и последовательная позиция.

Совершенно не стоит беспокоиться по поводу подобных абсурдных обвинений в адрес России. Я даже не думаю, что на это надо как-то серьезно реагировать и отстаивать позиции. Наши позиции отстаиваются нашими действиями, а не словами. Негоже вообще на лай Моськи серьезно реагировать.

 

Это Меркель живет «в другой реальности», а не Путин

В Европе крепнет убеждение, что значительная часть ответственности за «кризис беженцев» лежит лично на канцлере ФРГ. И это создает серьезную опасность для политического будущего Ангелы Меркель.

Состоявшаяся в понедельник встреча канцлера Германии и президента Турции стала уже шестой с октября. Однако, как пишет газета «Politico», количество не переросло в качество: ни Эрдоган, ни премьер Турции Ахмет Давутоглу не предложили ничего по существу.

При этом выясняется, что Анкаре недостаточно 3 млрд евро, полагающихся ей за реализацию совместного с ЕС плана по борьбе с наплывом беженцев. В итоге антикризисная стратегия Ангелы Меркель находится под угрозой, пишет газета «Politico».

Критики Меркель называют переговоры канцлера с турецким руководством пустой тратой времени. «Постоянные поездки в Анкару не заменят правительственную программу по борьбе с кризисом, которой по-прежнему нет» — так прокомментировал ситуацию заместитель председателя Европарламента Александр Граф Ламбсдорф.

Канцлер Германии сегодня находится под сильнейшим давлением общественного мнения не только ФРГ, но и других стран ЕС, столкнувшихся с миграционным кризисом.

Мне кажется, что основная тенденция сегодня заключается в том, что европейцы категорически против этой вакханалии. И главной виновницей того, что произошло, оказалась Ангела Меркель. Не случайно у нее сегодня очень низкий рейтинг, ее политическое будущее в серьезной опасности.

Под угрозой находится и личный авторитет Меркель. Европейские издания цитируют мнение немецкого психотерапевта и публициста Ханса-Йоахима Мааца, который считает, что поведение канцлера «абсолютно нерационально» и она «утратила связь с реальностью». И эта точка зрения в Европе достаточно распространена.

Когда-то Меркель имела, как бы это помягче выразиться, смелость сказать, что Путин «живет в другой реальности». Но сегодня мы видим, кто на самом деле «живет в другой реальности». Именно Меркель живет в другой реальности. Поначалу с распростертыми объятиями, как добрая мамаша, всех звала в Германию. Потом выяснилось, что даже богатая Германия не может «поглотить» всех прибывающих. Кроме того, не все беженцы являются людьми, которых преследуют и которые спасают свои жизни. Огромное количество из них являются экономическими мигрантами. Для таких людей существует специальная процедура, они не могут просто нелегально пересекать границы и добиваться того, чтобы их обеспечили всем необходимым.

Конечно, все это у европейцев вызывает раздражение, и не случайно повсюду в Европе идет рост влияния правых партий. И это будет продолжаться и дальше.

 

Обвинения Пентагона в адрес ВКС РФ — это «игра на нервах»

Против действий России в Сирии Запад развернул пропагандистскую кампанию, частью которой является откровенная дезинформация. Но это проигрышная для оппонентов России тактика.

Российская авиация 10 февраля не бомбила объекты в Алеппо, заявления Пентагона об уничтожении там двух госпиталей — «чушь», заявил официальный представитель Минобороны России Игорь Конашенков. Ранее представитель Пентагона Стивен Уоррен заявил, что российские самолеты якобы разбомбили в Алеппо два госпиталя.

«Российские самолеты в районе города Алеппо вчера не работали. Ближайшая цель была более чем в 20 километрах от города. А над самим городом вчера активно летала только авиация так называемой антиигиловской коалиции: самолеты и ударные беспилотники», — сказал Конашенков. Он также указал, что американские штурмовики накануне разбомбили девять объектов в Алеппо, российские военные выясняют назначение зданий.

Против России сейчас фактически ведется информационная война, цель которой — дискредитировать несомненные успехи ВКС РФ в Сирии. Еще одной причиной информационных атак является стремление США заставить всех забыть о том, что американская авиация действует в Сирии фактически незаконно.

США действуют в Сирии незаконно, потому что нет решения Совбеза ООН и тем более нет приглашения официальных властей. В отличие от них, российская авиация действует там строго в рамках международного права и по приглашению официальных властей. Пропагандистская кампания против России развязана потому, что российские ВКС действуют очень эффективно: фактически в войне перелом, правительственные войска добиваются больших успехов. И чтобы бросить тень на действия России, по всему Западу сейчас заявляют, что якобы российская авиация бомбит мирное население. Это часть информационной войны против России.

В сложившейся ситуации Минобороны РФ действует очень грамотно, делая ставку на абсолютную «прозрачность» своих действий в Сирии: на своих брифингах по картам, по данным спутников показывает, какова реальная ситуация и как действуют российские ВКС. Все абсолютно прозрачно. Сейчас западные оппоненты России, видя, что аргументов у них недостаточно, начинают уже прибегать к откровенной дезинформации, но это проигрышная для них тактика.

Это игра на нервах, это повышение ставок, попытка оказать давление через мобилизацию международного сообщества против России. Но наша линия очень последовательная. И я думаю, что чем больше будет прозрачности в действиях нашего Минобороны, тем меньше будет возможностей у наших оппонентов демонизировать Россию и российские действия в Сирии.