Глава 1

22 апреля 1886 года. Российская Империя. Симбирск

Владимир пришел в себя так же быстро, как и отключился. Словно просто подали напряжение на обесточенный электродвигатель. Сколько времени прошло? Черт его знает. Он ничего не помнил и не понимал. Да еще эти странные ощущения, словно он перебрал крепленых напитков. Причем изрядно.

Но лежать и ждать у моря погоды было скучно, поэтому он попытался открыть глаза и сфокусировать взгляд. Удалось на удивление легко и просто. Но радости это не принесло, потому что Владимир замер в полном ступоре. Ведь на него со стены смотрели иконы. Иконы! Судя по всему, православные, хотя он в них особенно не разбирался. И это в доме старого еврея-атеиста?!

– Мама! Мама! – вдруг закричала какая-то девчушка откуда-то сбоку. – Вовка проснулся! Мама!

Он повернул голову, чтобы посмотреть на источник шума, и замер. Как же так? Ведь Лева утверждал, будто я ограничусь только ролью наблюдателя. Ни управлять телом, ни общаться с реципиентом будет нельзя. Вообще. Только наблюдать и фиксировать факты, ощущения, чувства. «Тогда как понимать вот это?» – подумал Соловьев и поднял руку, рассматривая ее. Хотя какой он теперь Соловьев? «Маленький Вова нашел пулемет… бедная деревня…»

– Сынок! – бросилась его обнимать уже немолодая женщина. – Я так рада, что ты очнулся. Мы так все переживали.

– Что со мной случилось? – осторожно поинтересовался Ульянов. Да-да, именно Ульянов. Потому что тот «упс» Левы в сочетании с этими странностями предельно членораздельно говорил о том, что он теперь именно вождь мирового пролетариата… в зародыше.

– Ты не помнишь? – с искренним сочувствием поинтересовалась… мама.

– Нет. Просто потемнело в глазах, и все. Ничего не помню.

– Бедненький… – Обняла и стала его вроде как успокаивать эта женщина.

– Мам! – резко произнес Вова, попытавшись вернуть эту женщину в конструктивное русло.

– Люди говорят, что ты остановился, покачнулся и упал. Никогда такое не видели. Трезвый, здоровый, молодой. И на ровном месте такая беда…

– А доктор что сказал? – Вполне состоятельная семья потомственных дворян, к которой он теперь относился, могла себе позволить доктора даже без острой на то нужды.

– Он советовал тебе больше отдыхать. А вечером обещал быть.

– Понятно, – кивнул Вова. – Тогда так и поступим. Только если можно, я хотел бы покушать.

– Марфа, – выразительно произнесла женщина, глянув на служанку, довольно симпатичную, кстати.

– Все сделаю, Мария Александровна, – кивнула она и убежала.

Сразу после этих слов мама шикнула на молодежь и вышла за ними, прикрыв дверь. Покушать ему организовали очень быстро. Мало того, его заинтересованные взгляды находили живой отклик у чуть смутившейся Марфы. И, прояви он немного настойчивости, но чисто мужской интерес был поражен пошлой усталостью, так что, тяжело вздохнув и для порядка шлепнув служанку по упругой попке, отправил ее уносить грязную посуду. А сам завалился спать.

Вечерело.

Шум в гостиной пробудил новоиспеченного Ульянова от легкой дремы. Так и есть. Врач.

– Ну-с, молодой человек, – обратился весьма опрятный мужчина с добрыми, располагающими глазами, – как вы себя чувствуете?

– Все хорошо.

– Ничего не болит?

– Нет, – покачал головой Вова.

– Ну-ка, молодой человек, встаньте. Хорошо. Пройдитесь. Просто по комнате. Так. Так. Хорошо. Вытяните руки…

Доктор немного Владимира погонял и оставил в покое, посчитав, что тот потерял сознание от излишних волнений, вызванных смертью отца. Потому что даже убогое объяснение лучше, чем ничего. Тем более что никаких признаков проблем со здоровьем врач не наблюдал. После чего Иван Сидорович покинул его комнату, порекомендовав пациенту хорошенько выспаться. А сам отправился с Марией Александровной в гостиную, где они болтали еще битые два часа. Он, видно, был ей хорошим знакомым, так что повод поделиться сплетнями имелся замечательный. Впрочем, когда он ушел, наш юный падаван не слышал. Даже не пытался. В конце концов, Мария Александровна была женщина вдовая и какой-никакой, а мужской ласки ей хотелось. Пусть и платонического толка. И кто он такой, чтобы становиться поперек естества? Тем более что Иван Сидорович мужчина был вполне приличный. Самое то, чтобы встретить старость вместе.

Кроме того, Владимиру было не до того. Он лежал на постели в тишине и смотрел на мутноватое стекло окна. Спать совсем не хотелось. А в голове буквально ревел натуральный шторм мыслей. Совершенно неожиданная ситуация с классической формулировкой. Кто виноват – ясно. И даже в глаз не дашь – не родился пока виновник. А вот вопрос «что делать?» был вполне дискуссионный. Убежать в Бразилию и щупать на лианах милых дам? Скучно и противно. Но ведь впереди революция. И не одна. Море крови. Разруха. Голод. Террор. И прочие прелести развитого счастья, в которых Владимиру участвовать совсем не хотелось. Тем более что он хоть и был вождем мирового пролетариата, да притом весьма уважаемым, но это там. В той реальности. А здесь и сейчас ему совесть не позволит встать на сторону революционеров. Он ведь знает, что ничем хорошим их затея не закончится. Да и прекрасно понимает, кто и зачем оплачивает банкет предстоящей кровавой феерии. Этакий большой Майдан всея России с весело сигающими революционерами, стремящимися сжечь и уничтожить старый мир, дабы построить новый. И плевать, что он станет бредовым. Старого-то нет. Сравнивать не с чем будет. Так что сначала разрушить до основания все. Потом любая фигня окажется достижением… В чистом поле-то…

Не добившись от себя каких-либо внятных решений, Вова попросту заснул, решив с этим букетом мыслей переспать. А то и не один раз. Раньше всегда помогало.

– Сынок! Сынок! – его тормошила за плечо… мама.

– А? – ошалело уставился на нее Вова, едва не выдав что-то в духе: «Ты кто?» Хорошо хоть быстро проснулся и узнал эту немолодую женщину. Да и подсознание заворочалось эмоциональными посылами.

– Тебе же в гимназию идти. Неужто забыл?

– Да, да. Уже встаю, – кивнул Владимир, протирая глаза… «Гимназия? Этого мне еще не хватало…»

 

Глава 2

29 мая 1886 года. Российская Империя. Москва

Учеба в классической гимназии в последнем, восьмом классе закончилась для нашего героя очень быстро. Владимиру хватило ровно одного дня на то, чтобы понять – это пустая трата времени и сил… заодно и план действий сложился в единую «картину маслом». Основан он был на том приятном факте, что знания прежнего владельца тела начали постепенно всплывать в его сознании. И особенно быстро и ярко – в те моменты, когда становились критически важны. Начало положил случай перед уроком древнегреческого языка. Кто-то из одноклассников тихо зубрил одно место из «Илиады», и Владимир, совершенно автоматически, вспомнил и эту цитату, и дальнейший текст, и главу, откуда это было взято. Нечто похожее повторилось на уроках латыни и закона божьего – тех предметов, незнание которых превращало в прах его амбициозные начинания. Но теперь… Как говорится, «спасибо мальчику Вове, что так усердно грыз гранит наук». Единственно, «картину маслом» слегка портило полное отсутствие памяти о чувствах и эмоциях, которые испытывал прежний владелец тела к тем или иным людям или событиям. Но и этот факт требовал скорейшей кардинальной смены обстановки, чтобы начать новую жизнь с чистого листа. В общем, Владимир решил ни много ни мало – как можно быстрее получить аттестат зрелости, досрочно сдав экзамены по всем предметам, и ехать «покорять столицу». Мама, конечно, была против. Какой Санкт-Петербург? У него же еще коньки не сношены. Да и мал. Но Вова настоял, проявил совершенно недетское упорство и разумность в подборке доводов. Чем и выбил ее из колеи. Ведь пару дней назад был вполне обычным подростком шестнадцати лет… а тут – раз – твердый, уверенный взгляд, уверенность тона, плавность движений… словно не ребенок, а взрослый, привыкший повелевать. Пришлось ей давать телеграмму брату в Санкт-Петербург и собирать Вову в дорогу.

Все произошло так быстро, что Владимир даже не понял, как оказался на вокзале в Москве, вдыхая теплый, чуть влажный майский воздух. А в его жутком на вид чемодане лежал аттестат об успешном окончании этого крайне важного для дореволюционной России учреждения. Причем за восемь полных классов, так как он смог убедить руководство гимназии принять у него экзамены досрочно. Можно было бы и бросить все, да так уйти. Но Владимир решил реализовывать свои планы аккуратно и бюрократически верно. Чтобы докопаться, если что, не могли. Поэтому кроме аттестата у него имелась и золотая медаль, на которую в свое время вышел его предшественник в этом теле.

Дорога давалась ему тяжело. Ужасное купе совершенно вымотало его молодое тело. Даже жуткие советские вагоны, казавшиеся ему кошмаром, выходили эталоном удобства. Сидеть всю дорогу из Сызрани в Москву на жесткой деревянной лавке оказалось сущей пыткой. Особенно в вагоне, практически лишенном рессор. Да и компания ему попалась неудачная. Столько вздорных, ненужных разговоров он не слышал уже давненько. Но грубить не хотелось. Кто его знает, как жизнь повернется? Начинать свою жизнь в этой древности с хамства незнакомым людям – дурная примета. На его взгляд, разумеется.

И вот перед ним Москва… которая была другой. Совсем другой.

Ради чистого любопытства он взял извозчика и прокатился по наиболее памятным ему местам. Приземистый, неказистый городок. Хоть и изрядного размера. Этакая гигантская деревня, точнее – село, ибо церквей было в избытке. До тошноты. А душа его чуть ли не в голос стонала, видя весь этот кошмар после небоскребов… притом что глаза лихорадочно пытались найти знакомые ориентиры… и не находили.

Пестро, конечно. Просто раздолье для любителей восточнославянского кантри. Но Владимир в своей прошлой жизни был большим любителем стекла, стали и бетона, уважал небоскребы, мечтал о космических кораблях и вообще воспринимал старину как старину, не особенно трясясь над ней. Считая, что жить нужно будущим, а не молиться на руины прошлого.

Во многом из-за неприглядности города для столь техногенного человека экскурсия для Владимира закончилась довольно быстро. Раз, два, три и… он уже сидит в небольшом, но уютном ресторанчике. Еще несколько приседаний – и вуаля: Вова уже снял девочку с номером в отеле. Ну и что, что ему всего шестнадцать лет? Просто так сидеть на попе ровно и ждать поезд было скучно. Смотреть и делать нечего. А деньги были – не из бедноты, маменька в дорогу изрядно наличности отсыпала, по местным меркам, разумеется. Кроме того, ему было просто любопытно, что из всего этого получится. Как-никак чужое тело, чужой век. Вдруг что-то новое и необычное выйдет? Хотя, понимая местные проблемы, он озаботился приобретением «резиновых друзей», которые уже не первое десятилетие стояли на службе человечества…

Садясь спустя семь часов в вагон поезда, Владимир был несколько обескуражен положением дел в сексуальной сфере. Грустно. Уныло. Ему определенно требовалось найти для себя даму сердца и в должной мере ее развратить. Ну и облагородить. «А еще говорили, что при царе стоял разврат…» Ладно, что девица не ухоженная, хотя он выбирал тщательно, так еще и несуразная какая-то, неловкая, неумелая. А ведь еще шутила поначалу, что он о ней станет вспоминать всю жизнь. «Наверное, – думал он, – в высших сферах все намного лучше. Но общий уровень – беда. Ох как не хватает им сексуальной революции и… гигиены».

Опять дорога. Опять пасторальные пейзажи и скука. Ни лоточных торговцев всякой мишурой, ни рекламы, которая раньше так раздражала… ничего. Скучно. Мертвый век.

Владимир откинулся на спинку «дубовой» лавки и попробовал заснуть. Хотя получалось плохо. Тем более что вагон был снова забит до отказа болтливыми путешественниками, которые не давали покоя, делясь впечатлениями и воспоминаниями.

– А вы куда едете, молодой человек? – наконец поинтересовался один из попутчиков, прервав увлекательный монолог о своем семействе. Владимир уже знал их не только поименно, но и даже кто чем болел и в какие пеленки производили дефекацию в крайней юности. Что, само собой, не добавляло ему расположения духа.

– В Санкт-Петербург, – ответил Вова, попытавшись изобразить Капитана Очевидность.

– О! Так я тоже! А у вас там кто-то есть?

– Брат.

– Вы погостить к нему?

– Нет.

– А что же? В Питере сейчас замечательная погода. А скоро начнутся белые ночи. Удивительная вещь, я вам скажу. Неужели вам это не интересно?

– Нет.

– Значит, по делу? – не унимался попутчик, всем своим видом демонстрируя расположение.

– Да.

– Вот как? Очень интересно. И какое же дело вас занимает? Вы такой молодой…

– Хочу стать офицером и убивать врагов Отечества, – предельно холодно и жестко произнес Владимир, у которого уже от этого бесконечного трепа голова шла кругом. Но не помогло.

– О! Похвально! Похвально! В Павловское училище желаете поступить? Так у меня там брат учился. Так его нахваливал.

– Нет.

– А куда же? – не унывал попутчик.

Так и ехали. Особенно тяжело становилось, когда к уже немолодому, но крайне болтливому мужчине присоединялись остальные. Их как будто интриговала манера Владимира. А потому «товарищи» старались не за жизнь, а за совесть, вытягивая из него по крохам биографию. Поэтому, когда они наконец уснули, он понял – счастье есть. На самом деле. И для него человеку нужно не так уж и много… А вокзал Санкт-Петербурга стал для него настоящим счастьем. Глотком свежего воздуха. А шум и гам толпы, в которой ничего толком не разобрать, оказались музыкой для ушей, куда он с радостью окунулся, спасаясь от назойливых попутчиков. Ну и спине с попой получалось наконец отдохнуть. Как-никак почти сутки длилась эта пытка.

«Хотя, наверное, я просто еще не привык…»

– Вовка! Вовка! – раздался смутно знакомый мужской голос, и навстречу к нему ломанулся какой-то парень лет двадцати. Студент.

«Брат, что ли? Точно, он – в памяти всплыли знакомые черты – повзрослел только. Ну, вот и свиделись…»

 

Глава 3

3 июня 1886 года. Российская империя. Санкт-Петербург

Первая встреча с братом прошла довольно спокойно. Он, конечно, тоже увлеченно болтал, и казалось, никогда не заткнется. Но хотя бы не так доставал странными вопросами.

Желание Владимира стать морским офицером произвело на брата неизгладимое впечатление. Ведь Вова никогда ни к чему такому не стремился. А тут – нате на лопате. Однако спорить с братом не стал, как и отговаривать. Ибо у того был такой взгляд, что Александра натурально пробирало до печенок. Словно на него смотрел не брат, а судья, решающий его судьбу. В принципе, где-то так и было. Владимир действительно раздумывал над вопросом, что делать с этим блаженным родичем.

С одной стороны, он брат только этому телу. Так что «ножом по горлу и в колодец» – вполне реальный и разумный сценарий. Ибо получить славу брата цареубийцы – сомнительная перспектива. Пусть и неудачливого убийцы, однако пытаться-то пытался. Значит, и Вова неблагонадежен. Ведь в одной семье воспитывался. С какой стати ему относиться к Его Императорскому Величеству иначе? Особенно после казни Александра. Поэтому доводить до греха нельзя было решительно. Как и сдавать собственного брата жандармерии тоже. Ведь в этом случае слухи могли пойти очень нелицеприятные, только в путь обрубающие ему всю карьеру. В эти дни офицер жандарму руку не подаст. Зазорным для себя считается. Да и не только офицер. Так что еще не известно, что лучше – быть братом врага или предателем брата.

С другой стороны, Александр хоть и сумасбродный идеалист, но умный, упорный и откровенно одаренный. Уже через несколько часов общения Владимир дал ему самые благостные оценки. Королев не Королев, но займись Саша наукой – толк был бы. И не малый. Жаль губить. Конечно, рука не дрогнет. Но «это так непрофессионально», как говаривал старина Мюллер из «Семнадцати мгновений весны».

Дилемма.

Оттого и ежился под его взглядом Александр, чувствовавший себя весьма неловко. До организации террористической организации еще оставалось время. Полгода примерно. Однако Саша был по уши в «неблагонадежных связях», и с этим всем нужно было что-то делать. Губить своими руками такой талант совсем не хотелось.

Но как к нему подойти? Не поймет же. Весь в идеях, как дворняга в блохах.

Впрочем, торопиться не нужно. Время было. Важно парня вылечить. Важно вернуть обществу полноценного человека, избавив его от революционной заразы. А пока Владимиру предстояло прощупать положение дел в Морском училище, которое он планировал сделать своей альма-матер в дальнейшем. Ведь туда принимали по экзамену, для прохождения которого требовалось иметь знания в объеме как минимум трех классов реального училища. То есть в голове должны быть не гуманитарные воздыхания, а конкретные прикладные знания. Пусть и в ограниченном количестве. Поэтому на выпускников классических гимназий смотрели там очень подозрительно. Да и что они могут знать?..

– Гимназия, значит? С золотой медалью? – хмуро поинтересовался дежурный офицер при приемной комиссии. – И хочешь стать военным моряком?

– Так точно, – кивнул Владимир и щелкнул каблуками.

– Похвально, – усмехнулся офицер. – Но ведь для учебы в нашем училище нужны другие знания. Тебе это известно?

– Так точно, – продолжал Владимир выдерживать стиль «лихой и придурковатый». – Я увлекся кораблями во втором классе гимназии, с огромным интересом читая про кампании, что провел Федор Федорович Ушаков. Но бросать гимназию, в которую поступил по настоянию отца, не мог. Посчитал постыдным для будущего морского офицера оставлять незавершенным важное дело только лишь по прихоти. Потому, учась в гимназии со всем прилежанием, занимался самостоятельным изучением математики, физики, химии. Как по учебникам, так и по монографиям. Причем не только по морской тематике, но и смежным дисциплинам. Например, с огромным интересом прочитал и изучил «Курс внешней баллистики» Николая Владимировича Маиевского. Ведь артиллерийского офицера в бою могут убить, и понимать надлежит, что он делает, дабы подменить в случае надобности.

– Очень интересно, – медленно произнес дежурный офицер, оценивающе рассматривая этого странного подростка. – Извольте. Давайте посмотрим на то, как вы самостоятельно учились, – чуть подумав, сказал он и, выхватив из папки чистый лист бумаги, написал на нем задачу для решения. – Вот. Присаживайтесь.

Владимир окинул взглядом текст и буквально за минуту начеркал решение. Да и какие могут быть сложности в простейшей задаче по механике для человека, за спиной которого МАИ? Честно отработанный МАИ. Само собой, решал он не так, как принято в те дни, да и форма записи решений была иной. Но он даже не пытался подстраиваться, ибо в легенду самоучки подобный стиль прекрасно вписывался.

Дежурный офицер глянул на его каракули и с явным удивлением вскинул брови. Однако промолчал. Вместо этого он взял другой лист и написал задачу сложнее. Ему стало интересно, как хорош этот малыш.

Так они и развлекались добрый час.

– Ну что же, – подвел итог впечатленный дежурный офицер, – порадовал. Не ожидал.

– Рад стараться!

– Ну, будет тебе, – махнул рукой, улыбаясь в усы, офицер. – Ты документы принес?

– Так точно. Вот, – произнес Владимир и протянул папку.

– Тогда зайди через неделю. Скажу, когда будут экзамены…

Выйдя на улицу, Ульянов усмехнулся. Еще бы он не порадовал. Некоторые задачи, пожалуй, и выпускники училища решить не могли. Вова за минувший месяц смог полистать учебные пособия и ознакомился с уровнем развития местной науки. Он тут, со своим МАИ, мог сразу метить в академики, причем без малейшего напряжения сил. А потом еще десятилетиями обогревать всех теплом своих лучей, почивая на лаврах светила естественно-научных и физико-математических наук. И это только если учитывать одно МАИ. Но ведь он всю свою сознательную жизнь учился да развивался. Где-то самостоятельно, где официально. Плюс хобби…

Домой идти было рано. Да и незачем. Сидеть в четырех стенах и улыбаться обоям – было крайне скучно. А домашних развлечений в эти дни было немного. Поэтому он решил осмотреться. Мама, конечно, денег ему изрядно отсыпала. Но и свои источники дохода нужно иметь. Не маленький уже.

 

Глава 4

22 июня 1886 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Ранним-ранним утром, когда еще не проснулось даже солнце, Владимир сидел в Александровском саду. Уже в форме слушателя Морского училища. Подсуетился. Благо что экзамены он прошел блестяще, порадовав преподавателей и обнадежив.

Но что делать дальше? Впереди почти все лето. Гулять, кутить? Скучно. Тут ведь и развлечений особенно нет. Скука смертная. Но любой руководитель знает, что если подчиненный не занят делом, то он начинает создавать проблемы как себе, так и окружающим. Безделье развращает, морально разлагает и превращает человека во что-то непотребное. А значит, какой вывод? Правильно. Нужно занять себя чем-то полезным.

Переводы, которыми он попытался подрабатывать, приносили мало дохода, да и ему оказалось сложно выдерживать конкуренцию. Даже владея тремя иностранными языками. Ведь в России тех лет было повальное доминирование гуманитарного образования. А потому в столице люди, владеющие иностранными языками, проживали в избытке. Так что подобный подход позволял разве что на прокорм заработать, причем каторжным трудом. О чем-то большем можно было даже не мечтать.

Владимир задумчиво уставился в пустоту и стал проматывать в голове разные варианты. Но мысли путались. Раз за разом все возвращалось к тому самому эпизоду в лаборатории Левы…

Сколько он так сидел – сложно сказать. Может быть, час, а может, и два. Только из «прострации» его вывел странный звук, напоминающий рвущуюся материю. Он захлопал глазами и огляделся, пытаясь понять, у кого это тут штаны лопнули или пиджак на спине разошелся. Однако вокруг было пусто, тихо и спокойно. Лишь перед ним мерцало пятнышко чего-то непонятного… и Владимир отчетливо слышал, как из этой небольшой дырочки отчетливо доносились причитания Льва Борисовича Вайнштейна, на чем свет костерящего «тот день, когда он сел за баранку этого пылесоса». То есть какие-то электронные компоненты, отказавшие в самый неподходящий момент.

Ульянов усмехнулся и попытался расширить отверстие. Чем черт не шутит? И оно поддалось. Нет, не рукам, разумеется, но усилиям воли. Просто представил, как она становится больше, и она увеличилась как раз то тех пределов, какие ему требовались. Хотя чем сильнее он ее растягивал, тем сильнее чувствовалось некое давление, осаживающее его на землю. Впрочем, особенно раздумывать он не стал и уверенно шагнул навстречу другу, к которому накопилось столько слов…

Шаг.

И вот юный слушатель Морского училища ступил на плитку в подвале Вайнштейна.

Еще шаг.

Он вошел целиком.

Закрывает портал. Ведь это был он, не так ли? Тот охотно поддался.

А дальше Владимир пять минут молча наблюдал. Ему было интересно, как поведет себя его друг в такой непростой ситуации. И, признаться, он оказался впечатлен. Положительно. Так как Лев Борисович честно пытался привести в чувство бездыханное тело, которое уже даже не пыталось дышать. И массаж сердца делал, и искусственное дыхание. Но наконец отчаялся и, обреченно махнув рукой, уселся прямо на пол.

– Ну что, Лева, я умер? – решил подать голос Владимир, от чего Вайнштейн вздрогнул и с выпученными глазами обернулся.

– В-в-вова? – с трудом произнес Лева, медленно и неловко пытаясь встать.

– Он самый, – усмехнулся Ульянов. – Ты даже не представляешь, сколько теплых и ласковых слов я хотел сказать тебе, когда оказался там. Но увидев, как ты пытаешься реанимировать мое тело, передумал.

– Почему ты в форме? – поинтересовался, начав отходить, Лев. – Ульянов же никогда не служил.

– Друг мой, я там уже два месяца как живу.

– Сколько?!

– Два месяца. И успел не только окончить гимназию, но и поступить в Морское училище. Я ведь думал, что все – попал. И начал выстраивать ту стратегию поведения, которая позволила бы мне не только выжить, но и преуспеть. Да и помешать революции по возможности.

– Ожидаемо, – усмехнулся Вайнштейн. – Но почему мне ничего не известно о том, что Владимир Ульянов стал морским офицером?

– Полагаю, что, отправив меня в прошлое, ты, сам того не желая, породил новую ветку развития. Помнишь, ты рассказывал мне теорию об этом?

– Д-да… – охотно кивнул Лев Борисович. – Невероятно! Просто невероятно!

– Сам удивлен, – криво улыбнулся Ульянов. – До недавнего времени я считал параллельные миры уделом фантастической литературы.

– И не говори… А как ты сюда попал?

– Портал открыл, – пожал плечами Владимир.

– Серьезно? Вот так взял и открыл?

– Вполне. Понятия не имею, как это работает. Но один раз получилось.

– А обратно можешь?

– Зачем? Я вернулся. Молодым и здоровым. Что я в той древности забыл? Сам же знаешь, какое там будущее намечается.

– Но ведь мы его можем изменить! Вова! Понимаешь?

– Мы? – удивленно повел бровью Владимир.

– Судьба подарила НАМ такой шанс! Вова! Ведь мы сможем не только спасти Россию от тех чудовищных потрясений, что выпали на ее судьбу в XX веке, но и уберечь от гибели десятки миллионов людей! Ты мне вот тут за столом говорил о том, что у тебя пропал смысл жизни. Так вот он! Чем он плох?

– Ты думаешь, что я один… хорошо, мы вдвоем сможем изменить ход истории?

– Но ведь ты сам говорил о том, что хотел бы помешать революции!

– Хотел. Верно. Но я не верил в успех. Это так – гипотетические разговоры на кухне о судьбе мира. Подумай сам. На одной чаше весов очень мощные финансовые и политические структуры, решившие уничтожить Россию, а на другой – мы. Два маленьких человека. Что мы можем сделать?

– Маленьких? – усмехнулся Вайнштейн, хлопнув себя по увесистому пузу. – Поверь, если ты сможешь хоть изредка открывать этот портал, то маленькими людьми мы там не будем.

– Не боишься, что нас убьют?

– Боюсь. Но это шанс. Как там было? Одна восставшая дизельная лодка против всего американского атомного флота.

Владимир прошелся по комнате в задумчивости. Предложение, которое сделал ему Лев, было очень интересным. Ведь одно дело – пытаться выкрутиться, действуя в одиночку в чужом мире и времени. И совсем другое – если работать командой. Да еще имея связь с миром, который опережает ту древность без малого на полтора века.

– Рисковый ты малый, – наконец выдавил из себя Ульянов вместе с задорной усмешкой.

– Я так полагаю, это и есть твой положительный ответ? – расплылся в улыбке Вайнштейн.

– А ты сомневаешься?

– Тогда звоним Кривенко? Полагаю, он нам в любом случае понадобится.

– Согласен. Но сначала мне нужно отдохнуть. Принять душ. Выпить чашечку кофе. Порыться в Интернете. Да и вообще – отойти немного от конца позапрошлого века…

Пятнадцать часов спустя Владимир решил открыть портал в мир древности. Повторно ему это удалось сделать намного легче, нежели первоначально. Ульянов просто сосредоточился, вспомнив в деталях то место, где сидел в парке. Прошло минуты две-три, не больше. Характерный звук рвущейся ткани – и дыра в пространстве легко растягивается в «небольшое» окошко метра два на полтора. А вот чувство давления, тяжелым весом упавшее на его плечи, осталось тем же. Даже немного увеличилось.

– Ты говорил, что тебе не спалось и ты сидел в парке… – задумчиво произнес Вайнштейн, осмотревшись.

– Да.

– Прошло пятнадцать часов…

– Странно, – медленно отметил Владимир. – Вон тот листик я хорошо помню. Его должны были убрать дворники. Хм. Очень странно.

– А ну-ка закрой портал, – сказал Лев, глядя на часы и сверяясь с теми, что стояли у него на полке в кабинете. – Открывай, – потребовал он спустя пять минут. – Прекрасно…

– Что?

– Очень интересный феномен. Время идет только там, где ты находишься. Или когда открыт портал.

– То есть Вселенная подстраивается под меня? – скептически переспросил Владимир.

– Вряд ли. Думаю, что это как-то связано с якорем переноса. Ты ведь цепляешься за него. Но тут так просто не скажешь, нужно вопрос изучать и экспериментировать…

– А что дальше?

– В каком смысле? – слегка напрягся Вайнштейн.

– Ну вот. Мы экспериментально установили возможность перехода и проноса имущества, в том числе и живых объектов. – Владимир кивнул на Льва. – Причем в целости и невредимости. И что мы будем делать дальше? Ведь ты предлагал действовать.

– Даже не знаю, – несколько стушевался Вайнштейн. – Полагаю, что нам нужно начать с того, что постараться найти как можно больше информации об этой эпохе. Но там, – он кивнул в сторону дыры портала, – время не течет без твоего присутствия.

– Верно, – кивнул Ульянов. – Но лично я хотел бы начать немного не с этого. Брат. Парень он толковый. Если откажется от своих революционных бредней, то нам будет очень полезен. У тебя есть мысли, как это сделать?

– Хм. Придумаем что-нибудь… – улыбнулся Вайнштейн.

 

Глава 5

7 июля 1886 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Александр увлеченно болтал со своим другом Петрухой Шевыревым, когда домой вернулся Володя. Молчаливый, собранный, холодный. Внимательно посмотрев на гостя, он поздоровался кивком и прошел в свою комнату.

– Он всегда такой? – поинтересовался несколько обескураженный Петя.

– Весной ему сделалось плохо. Потерял сознание. Прямо на улице и рухнул. Добрые люди до дома донесли. С тех пор изменился. Сильно.

– А что доктора говорят?

– Ничего. Иван Сидорович посчитал, что он просто переутомился. Да оно и неудивительно. Представляешь, втайне ото всех физику и математику выучил! И недурно так. Задачки, что нам задают, очень ловко решает. И много быстрее наших. Вон в Морское училище поступил чуть ли не с овациями – приемная комиссия была в восторге.

– Надо же… – покачал головой Шевырев. – Ладно, я пойду, – бросил он, выразительно скосившись на дверь, куда удалился брат Александра.

Прошло два часа.

Александр лежал на кушетке и читал книгу, когда к нему в комнату вошел брат.

– Саш, мне нужно с тобой поговорить, – сказал он серьезным тоном.

– Что-то случилось?

– Случилось.

– Ты говоришь загадками. Тебе нужна моя помощь?

– Ты знаешь, с кем недавно беседовал?

– Да. Студент и мой друг – Петруха. А что?

– Петр Яковлевич Шевырев одна тысяча восемьсот шестьдесят третьего года рождения. Безнадежно болен туберкулезом… хм… чахоткой. Активист партии «Народная воля». Одержим идеей убийства царя. Так?

– Так… – несколько опешил Александр.

– Он тебя уже подбивал на создание чего-то вроде «Террористической фракции»?

– Откуда ты все это знаешь? – немного растерялся обескураженный Александр. Они не собирались рассказывать все брату, посчитав его слишком маленьким для их дела.

– Я много что знаю, – смотря в переносицу Саше, медленно произнес Владимир. – Присаживайся, – кивнул он на стул подле себя.

– Володя… что происходит?

– Скажи мне, Саша, только честно, как ты думаешь, чего ты добьешься, убив Императора?

– Я не собираюсь его убивать!

– Не ври. Я знаю о вашей затее.

– Но откуда? Как?

– Итак, – проигнорировал его вопрос Владимир. – Вы с этим болезным убиваете Императора. Что дальше?

– Как что? Империя освободится от тирана… – пожал плечами Александр.

– На его место придет новый?

– Да… – как-то неуверенно ответил Саша.

– Он будет мстить тем, кто убил его предшественника?

– Не знаю…

– Будет. Тебя и всех твоих подельников повесят. А ваших родственников начнут травить, как диких зверей. Все те, кто тебе дорог, окажутся с поломанными судьбами.

– Я… я не думал об этом… – как-то неуверенно сказал Александр.

– Иными словами, ты пожелал принести в жертву своей прихоти не только собственную жизнь, но и судьбы всех своих близких? Прекрасно. Этакое массовое жертвоприношение. Мама будет в восторге. Шутка ли? Ее втихаря возложили на алтарь идолу и собирались прирезать, как овечку. Что еще можно ожидать от любящего сына? Конечно, только такого. Да уж. И ради чего? Гордыня? Тщеславие? Глупость? Что именно тебя заставило пожелать такой участи всем нам?

– Володя!

– Что Володя?! Подумать только! Ты решил сменить шило на мыло, пожертвовав всеми нами! Безумие! Саша, ты действительно настолько глуп или на тебя так этот чудик подействовал? Ему-то терять нечего. Все равно труп. Чахотка в наши дни неизлечима. Он потому и жаждет крови – хочет забрать с собой на тот свет как можно больше людей. Уйти с фанфарами. Но ты, Саша, молодой, подающий надежды ученый… Как ты матери в глаза посмотришь, обрекая ее на эту пожизненную каторгу? Или ты думал, что тебя казнят быстро?

– Но почему каторгу?! – не выдержав, воскликнул Александр.

– Потому что даже если сам Император, новый, я хочу заметить, не пожелает нас всех наказывать, то это сделают чиновники рангом пониже. Чтобы выслужиться. Да и общество нам руки не подаст более. Моя карьера морского офицера закончится, так и не начавшись, ибо на Российском Императорском флоте не место брату такого человека, как ты. Просто заклюют и вынудят подать в отставку. И так далее. Нас всех после твоей выходки ждет травля. На многие годы, а то и до самого конца.

– Как-то все пасмурно выходит… – произнес Саша, почесав затылок.

– Не пасмурно, а глупо. Просто глупо. Ты не соизволил подумать даже на пару шагов вперед.

– Проклятье! Но ведь что же делать?! Володя, ты же видишь, что народ страдает…

– Мы пойдем другим путем, – усмехнулся младший брат. – Кроме того, эмоции, Саша, – это очень плохой советчик. Эмоциями в принятии решений руководствуются только макаки. А люди, в особенности умные и цивилизованные, опираются на способности мозга к спокойному, трезвому размышлению.

– Тебе легко говорить…

– Мне? – усмехнулся Владимир. – Отнюдь. Узнав, чем ты занимаешься, я вообще поначалу хотел тебе ноги переломать. И руки. Уж лучше у меня брат будет калека, чем идиот. Но я взял себя в руки и беседую с тобой. Согласись – довод.

– Мне? Ноги? Но за что?!

– За то, что дурак!

– Володя!

– Сядь на место! Тирана ему убить захотелось. Балбес! Что это изменит? Один уйдет, другой придет. Свято место пусто не бывает.

– Ты забываешь о революции, – сквозь зубы бросил ему брат.

– О да! Ее только не хватало, – усмехнулся Владимир. – Власть народу? Да? Свобода, равенство, братство? Верно? – хохотнул брат.

– И чего тут смешного? – нахмурился Александр.

– А то, что это фикция для наивных простаков. Революция всегда делается иностранными разведками, которые, взывая к чувству справедливости и прочим иррациональным страстям восторженных юнцов, просто бьют по государству изнутри. Исподтишка. Это форма войны. Можно штурмовать крепости пехотой. Это привычно и знакомо, но это очень дорого и рискованно. Можно прикладывать усилия к финансовому разорению и банкротству. Риска меньше, но денег требуется еще больше. А можно сделать так, чтобы государство само все развалилось. Сгнило заживо. Как здоровый организм, пораженный инфекцией. Отравой. А потом сожрать остатки.

– Глупости! Неужели ты считаешь, что все революции делали иностранные шпионы?

– А ты вспомни эти самые революции. В каких условиях они делались и к чему приводили? Лозунги – это простая болтовня. Вон последняя, не так давно отгремевшая во Франции революция. Помнишь, как все происходило? Вот-вот. То-то же. Когда французские войска самоотверженно сражались с германцами, революционеры им ударили в спину предательским кинжалом. Каков итог? Полный разгром Франции. Огромные человеческие жертвы. Потеря земли. Позор и унижение. Чудовищная контрибуция, легшая на плечи простых людей. Простых, Саша. Простых. Контрибуцию всегда платят они. И так далее. Одни сплошные потери. Кто от такой революции выиграл? Государство? Народ? Нет. От такой революции выиграли только враги, которые облегчили себе победу. И какую революцию ни возьми – везде видны уши противников. Всегда. Помнишь дворцовый переворот в России. Ну, тот, в котором убили Павла I. Лично участвовал английский посол. И все это устроено было только потому, что Павел хотел дружить с французами против Великобритании.

– Ты считаешь, что партия «Народная воля» и вся ее деятельность управляется откуда-то из-за границы? – хмуро поинтересовался Александр.

– Не считаю, а точно знаю. Это плод гения Туманного Альбиона, которому она полностью подконтрольна.

– Но зачем это англичанам?

– Ничего личного, только бизнес, – пожал плечами Вова. – Дело в том, что Россия в результате военных кампаний по завоеванию Средней Азии вышла к границам Афганистана. А от них до Индии рукой подать. Поэтому «просвещенные мореплаватели» хотят погрузить нас в хаос внутренних конфликтов. А они, в свою очередь, рано или поздно приведут к тому, что окраины Империи начнут отваливаться. Вот такое простое и дешевое решение.

– Дешевое? Ты считаешь его дешевым?

– Да. Потому что платить нужно единицам. Остальные – сами себя прокормят. Например, грабя банки. Да и подумай о себе. Ты идешь на золотую медаль. Продашь ли ты ее для приобретения взрывчатки для бомбы? Вот! Вот Саша. Для Лондона поддержание в России такой структуры, как «Народная воля», обходится дешевле, чем содержание пехотного батальона. А вреда от нее – как от нескольких дивизий.

– Володя, но ведь демократия…

– Это всего лишь иллюзия! – перебил его брат. – Посмотри на Францию и САСШ. Что – простые люди имеют шанс стать президентом или премьер-министром? Нет. Вообще. Если у тебя нет денег – то ты никто и звать тебя никак. А единственный способ бедняку занять серьезную должность идет через становление «говорящей головой». То есть инструментом для озвучивания мнения тех, кто дал денег на твою постановку. Кто девочку платит, тот ее и танцует.

– Но люди сами выбирают! Или ты считаешь, что выборы тоже покупают?

– Зачем покупать того, кто и сам все сделает бесплатно? – усмехнулся Владимир. – Среднестатистический избиратель ровным счетом ничего не смыслит ни в политике, ни в экономике, ни в промышленности… и так далее. То есть понять степень адекватности предвыборных обещаний он в принципе не способен. Поэтому он реагирует на красивые фразы обычного популизма. Это игра, Саша. Обычная игра. И я тебе даже больше скажу. Нет рабства безнадежнее, чем рабство тех рабов, что себя полагают свободными от оков! Гете уже в те годы понимал эту печальную истину. Тобой просто пользуются. Как куском газеты в сортире.

– Но что же делать? – растерянно и отрешенно спросил Александр после продолжительной паузы.

– Ты хочешь сделать жизнь людей лучше? Так делай. Ты ученый, талантливый ученый. Это твое призвание. Вот по нему и иди.

– Ты считаешь?

– Вольтер в свое время отметил: каждому нужно возделывать свой сад. И вот, – Владимир положил на стол папку. – Это тебе.

– Что там?

– Твой шанс стать человеком, – усмехнулся Вова. После чего встал и вышел из комнаты брата, оставив его наедине со своими мыслями и папкой. О да! Папка. В ней лежала развернутая докладная записка по ДНК и прочим связанным прелестям. Причем не абы как, а с рядом научных методов. В частности, там был изложен довольно подробно способ секвенирования ДНК по Максаму-Гилберту – единственный подходящий для той древности, в которой они жили…

Спустя час Александр зашел к брату с горящими глазами, прижимая к груди папку.

– Откуда все это? – восхищенно спросил он.

– Я привлек твое внимание? – откинувшись на спинку стула, поинтересовался Владимир.

– Еще бы!

– И смог тебя заинтересовать?

– Ты даже не представляешь, какие это открывает перспективы!

– Ты принял решение? – Взгляд Владимира вновь уперся Саше прямо в переносицу. Холодный. Безжалостный. Как будто бы даже неживой. Только десять секунд смог выдержать брат такой игры и, вздрогнув, отвел глаза. – Я спрашиваю тебя, ты принял решение?

– Да. Да! ДА! – нервно закричал Александр.

– Тогда действуй, – уже спокойно ответил Владимир и, улыбнувшись, вернулся к оставленной им работе.

– Но откуда это у тебя?

– Во многих знаниях, многие печали, – ответил он, не оборачиваясь.

– И все же.

– Если ты оправдаешь мое доверие, то расскажу. А теперь, если ты не против, я вернусь к работе. Мне стыдно сидеть на шее у мамы.

На следующий день в университете его окликнул старый друг и соратник по безумию.

– Сашка!

– Петя, привет.

– Ну, что. Сегодня после занятий на старом месте?

– Нет. Полагаю, что подурачились – и хватит.

– Ты чего? – опешил его друг.

– Я больше в этом не участвую.

– Что случилось?

– Ничего. Я просто повзрослел.

– Испугался? Да? Трус! – бросил сквозь зубы Петр и, демонстративно развернувшись, удалился. А Александру потребовалось несколько минут на то, чтобы прийти в себя.

 

Глава 6

2 февраля 1887 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Владимир с самого утра постарался довести свой внешний вид до безупречного состояния. Как-никак добился аудиенции у шефа жандармерии, генерал-майора Петра Васильевича Оржевского. Тут все было важно. И прежде всего внешность. Ибо встречают «по одежке», да и говорит она довольно много о человеке. И уж кто-кто, а руководитель такой организации точно не оставит ее без внимания.

У подъезда его ждала заранее заказанная карета, переставленная по случаю зимы на полозья. Закрытая и неприметная. Специально выбирал. Афишировать этот визит совсем не следовало. Но и идти пешком, дабы взмокнуть и потерять «товарный вид», не хотелось. В конце концов – он – дворянин, причем потомственный. А потому должен выглядеть соответствующе.

Какие-то четверть часа – и вот он уже поднимается по ступеням, сдав верхнюю одежду дежурному.

Легкое волнение, а в руках темно-зеленая папка из картона, полная бумаг…

– Ну-с, господин Ульянов, – с мягкой улыбкой произнес Петр Васильевич. – Входите-входите. Признаться, я не ожидал визита юного слушателя Морского училища. Что вас привело ко мне?

– Дело, не требующее отлагательств, – кивнул Владимир и скосился на папку.

– Я вас внимательно слушаю.

– На какое время для доклада я могу рассчитывать?

– Поясните кратко, в чем дело.

– Наблюдая за бывшими дружками своего брата, я случайно наткнулся на террористическое крыло партии «Народная воля», которая в настоящее время готовит покушение на Его Императорское Величество. В папке собраны все материалы, которыми я располагаю.

– Вы лично наблюдали за братом?

– Никак нет. Я не имею на то возможности. Учеба и работа совершенно не оставляют мне свободного времени. Для наблюдения за братом я организовал несколько дворовых мальчишек. Они каждый день мне тщательно докладывали о маршрутах и встречах. В случаях, если удавалось подслушать, передавали смысл разговора. Им интересно и прибыльно. Да и на них никто внимания не обращает.

– Очень интересно, – вполне искренне произнес генерал-майор. – Признаюсь, вы меня заинтриговали. Рассказывайте с самого начала. Я вас внимательно слушаю.

– Летом прошлого года я заметил, что мой брат стал общаться с какими-то странными ребятами. Очень быстро удалось выяснить, что они замышляли очень недоброе дело. И это мне совсем не понравилось. Пришлось с Сашей провести серьезный разговор.

– И он послушался? – удивленно выгнул бровь Оржевский.

– Вроде бы. У него талант к науке и природная любознательность, поэтому я постарался дать ему материалы, которые смогли его заинтересовать. Ведь матрос, который не занят делом, вечно создает проблемы. Вот я и постарался отвлечь его от всякой вздорной ереси, что лилась ему в уши. Однако, помня старое правило – доверяй, но проверяй, я решил понаблюдать, с кем он станет общаться в дальнейшем. Договорился с дворовыми мальчишками. А сам по вечерам анализировал поступающие от них донесения, составлял маршруты движения, выявлял ключевые места и так далее.

– Вы так следили только за братом?

– Сначала да. Но, выявив круг знакомых, отслеживал и их, потихоньку выделяя устойчивые группы. Поначалу ничего интересного не удалось обнаружить. Александр сдержал слово и всецело отдался науке. Однако меня это не удовлетворило. Меня не оставляли в покое мысли о том дружке, которого я видел у нас дома. Поэтому через несколько месяцев я перевел ребят на наблюдение за ним, оставив за братом только общий присмотр. И это принесло свои плоды. Причем быстро. В папке я указал несколько конспиративных квартир, которые они используют для встреч, и наиболее полная информация по каждому из фигурантов.

– Очень интересно… – произнес Петр Васильевич и полез в папку, дивясь тому, как аккуратно и толково заполнены бумаги. Никакой спешки и нервов. Понятно, что этот юный моряк переписывал документы начисто перед подачей. Но все равно приятно. А вот и досье. – Ого! Вы даже смогли достать фотографии! Поразительно!

– Я старался. Мне совсем не хотелось, чтобы брат из-за этих блаженных погиб или совершил что-нибудь непоправимое.

– И что же? Он сохранил с ними контакт?

– Нет. Хотя они пытались несколько раз с ним восстановить отношения. После этих неудач за ним просто присматривали. Мало ли – побежит к вам.

– Хм. А чем он, вы говорите, сейчас занят?

– Наукой. Пытается найти материальный носитель наследственности на уровне молекул.

– Неплохо, неплохо… – покивал генерал-майор. – Что же, вы проделали огромную работу. Я впечатлен. Не ожидал от моряка такого внимания к нашим делам.

– Говоря по чести, я не понимаю, отчего в нашем обществе к столь важной профессии, как ваша, такое напряженное отношение. Вы ведь стараетесь препятствовать врагам тайным. Это особое поле боя, бросать которое нельзя ни в коем случае. Если, конечно, мы не хотим, чтобы наши противники нанесли через него сокрушительный удар по державе.

– Вы правы, – тяжело вздохнув, согласился генерал-майор. – Работа сложная и важная. Но наши соотечественники считают почему-то ее презренной.

– Мне иногда кажется, что это обычная трусость.

– Трусость?

– Да. Трусость и безответственность. Ведь сотрудничая и помогая жандармерии, можно оказаться в непростой ситуации, когда окажется необходимо выбирать, кто ты – друг врага или предатель друга.

– Хм. Пожалуй, – улыбнулся генерал-майор. – А вы, как я вижу, свой выбор уже сделали.

– Да. Потому что я понимаю: несчастье одного – ничто по сравнению с несчастьем многих. А все эти революционные порывы есть следствие работы иностранных разведок, которые стремятся посеять в России смуту, а если удастся, то и развалить ее.

– Но прибыли вы ко мне тайно, – лукаво подмигнул Оржевский.

– Разумеется. Такая моя позиция, безусловно, вызовет раздражение и неудовольствие в обществе, которое привыкло фрондировать не по убеждению, а по моде. А мне работать с этими людьми.

– Разумно, – кивнул Петр Николаевич. – Однако если то, что вы смогли узнать, окажется правдой, я буду вынужден донести Его Императорскому Величеству о вашей помощи. И уверен, он пожелает наградить вас.

– Если это можно, то мне хотелось бы избежать огласки. В конце концов, я могу подать прошение о рассмотрении какой-либо новинки во флоте. Мне несложно. Идей изрядно. И вот за них можно и награждать.

– Вы так уверены в том, что ваше предложение будет полезно флоту? – по-отечески улыбнулся Оржевский.

– Надеюсь на это. Я могу представить их несколько. В конце концов, если все, что я предложу, окажется вздором, то и награждать за то не стоит. Одно то, что их рассмотрят, будет мне знаком уважения и поощрения.

– Как скоро вы подадите свои предложения?

– Пять уже готово. Я их могу подать хоть сегодня.

– Они у вас с собой?

– Конечно, – кивнул Владимир и извлек из-за пазухи конверт.

– Хорошо. Я проконсультируюсь со специалистами и, если ваши мысли чего-то стоят, дам им ход. А пока ступайте. Если желаете – вас проводят, не привлекая внимания.

– Буду премного благодарен, – кивнул Владимир, вставая…

Проверить предоставленные сведения оказалось несложно. Слишком уж все было сделано тщательно и грамотно. Оно и неудивительно. Ведь вопросом занимались не дилетанты вроде Ульянова со сворой ребят из подворотни, а друг детства Вовы – опытный контрразведчик из далекого XXI века – подполковник Аркадий Юрьевич Кривенко, использующий для этого дела лучшие технические решения далекого будущего. Поэтому у ребят не было никаких шансов. Вообще. Уже через неделю всех участников террористической организации партии «Народная воля» усадили на нары, и они стали давать признательные показания. А еще через месяц на стол генерал-адмиралу Великому князю Алексею Александровичу легли некие листки с неинтересной для него писаниной по улучшению дел на флоте за визой самого Императора, рекомендующего их к рассмотрению.

Так что 5 июня 1887 года слушателя уже второго курса Морского училища Ульянова Владимира Ильича пригласили в Адмиралтейство для торжественного вручения ордена Святого Станислава третьей степени, ну и персональной пенсии в тысячу рублей ежегодно. Последнюю, разумеется, не афишировали. А предложения? А что предложения? Их подписали, одобрили и положили под сукно. Ведь за этим мальчиком никто не стоял. Так и зачем напрягаться?

 

Глава 7

12 сентября 1888 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Вот и минуло практически два с половиной года с того момента, как коренным образом изменился Владимир Ильич Ульянов.

Конечно, мир шел своим курсом, но это не мешало нашему герою работать над тем, чтобы плавно повернуть руль и направить эту махину в новом направлении.

Что было сделано?

Для начала Вова начал с себя. По-быстрому завершив тупиковый путь гуманитарного специалиста, он совершенно неожиданно для всех поступил в Морское училище. И окончил его с золотой медалью. Так что теперь он щеголял в форме мичмана Российского Императорского флота с крестиком Святого Станислава третьей степени на груди. Не самый дурной вариант, ибо многие к восемнадцати ничем подобным похвастаться не могут. Мало того, был уже распределен на новейший крейсер, который достраивался на Балтийском заводе.

Важным моментом было то, что Ульянов не только сразу поступил во второй класс Морского училища и завершил его раньше срока. Почему сразу во второй класс? Потому что у него за плечами был полный курс гимназии с золотой медалью, да и соревновательные экзамены он сдал лучше всех. По второму моменту сказалось многое. И награда, полученная по профилю обучения, и безупречное «изучение» теоретического курса, и ежегодная летняя практика, отмечаемая исключительно высоко. Все-таки Вова был не мальчиком, а опытным, хорошо образованным и весьма толковым мужчиной с богатым жизненным опытом. Так что роль юнца-гардемарина им отыгрывалась очень достойно. Посему руководство училища в лице вице-адмирала Арсеньева решило дать ему шанс держать досрочные выпускные экзамены на звание мичмана. И тот блестяще справился перед лицом высокой комиссии.

Кроме того, Владимир не забывал и о гражданских делах, сумев запатентовать двадцать семь изобретений самого что ни на есть прикладного плана. Мало того – начав активно, а главное, успешно торговать лицензиями на производство поделок, связанных с ними. Что уже принесло больше пятидесяти тысяч рублей чистого дохода. Огромные, просто чудовищные по тем временам деньги! Если для сравнения оценить золотое содержание, то в 2011 году эта сумма была бы сопоставима со ста – ста двадцатью миллионами рублей. Это позволило Владимиру приобрести довольно просторный особняк на окраине Санкт-Петербурга и вложиться в создание небольшой фабрики, производящей шариковые ручки – натуральный хай-тек по тем временам, очень востребованный, довольно дорогой и несложный в производстве. Заодно и легализовал Льва Борисовича, который стал управляющим этого предприятия.

Современное оборудование, конечно, «светить» было пока нельзя. Поэтому пришлось весь производственный комплекс разрабатывать и изготавливать в XXI веке. Под старину. Никакой автоматизации и электроники, зато повальная механизация и качественные сталь, резина, стекло и так далее. Так что на первый взгляд эта небольшая фабрика не вызывала когнитивного резонанса у людей, знакомых с техникой и производством XIX века. Да, они должны были оценить, как все славно было устроено. Но не более того.

При деле были и некоторые родственники.

Александр, окончив с золотой медалью Санкт-Петербургский университет, увлеченно трудился в небольшой лаборатории, которую при особняке сделал Владимир. Там он изучал ДНК вместе с четырьмя ассистентами. Плюс преподавал в своей альма-матер. Его статьи, увязавшие работу Дарвина с трудами Чистякова, Шнейдера, Страсбургера, Бючли и других биологов, были приняты с огромным восторгом профессором Гексли, которого считали «бульдогом Дарвина». В итоге благодаря его протекции имя Александра Ульянова буквально за один год вышло на серьезный мировой уровень, вытягивая за собой вопросы ДНК и всеми связанными проблемами. Генетика, геном, генотип, хромосома… все эти понятия ворвались на просторы научного сообщества словно вихрь. Томас Генри Гексли закусил удила, увидев в Александре продолжателя своих и Чарльза Дарвина дел. А за ним подтянулись и другие.

Старшая сестра Анна стала главным редактором первого научно-популярного журнала «Техника молодежи». Издание получилось очень интересное, став симбиозом «Популярной механики», «Техники молодежи» и «Моделиста-конструктора» по своему содержанию. С поправкой на ветер, разумеется. Первоначально авторами статей стали подставные люди, а тексты сестре приносил Владимир. Но потихоньку удалось привлечь и местных специалистов для сотрудничества. Кроме того, Анна Ильинична Ульянова стала именем нового автора приключенческого детектива. Не сразу, конечно. Но Владимир смог ее уломать. Так что к осени 1888 года за ней уже числился первый роман Акунина о приключениях Эраста Фандорина. Само собой, в определенной редактуре, которую сначала делали в XXI веке, а завершила уже сама Анна.

Младшая же сестренка Ольга увлеклась чистой медициной, пойдя по стопам деда – известного врача-физиолога. Она очень недурно училась на Бестужевских курсах и экспериментировала в небольшой лаборатории, которую для нее организовал Владимир, обеспечив не только оборудованием, но и тематикой. В частности, Ольга пыталась разобраться с грибовидной плесенью, воодушевившись опытом, который ей показал Вова с убиванием микробов. То есть, грубо говоря, пыталась выделить чистую культуру пенициллина. Само собой, не самостоятельно. Брат с «интересом» слушал ее рассказы и старался наводить на нужные мысли. Благо что сам всегда мог проконсультироваться в XXI веке с умными людьми.

Вот так, заняв ближайших родственников полезными делами, он смог увести их от революционной чумы. Да и авторитет семьи поднять. Хотя, надо признаться, кроме них и Льва Борисовича в его окружении уже получилось легализовать еще пятерых гостей из будущего. Это оказалось непросто. Однако удалось. Правда, Аркадию Юрьевичу Кривенко, возглавлявшему службу безопасности этой импровизированной компании, пришлось постараться, зачищая концы… Не всегда получалось работать красиво.

Но Владимир не собирался останавливаться на достигнутом. Предстояло еще очень много сделать. Вот и сейчас он сидел в кресле, рассматривая ползущие по стеклу капли, и думал.

– Ты все переживаешь из-за назначения? – нахмурившись, поинтересовался Вайнштейн, уже добрые десять минут наблюдавший за этой странной медитацией.

– Вероятность назначения меня на «Память Азова» была не такая уж и высокая. Поэтому, планируя свои дела, на этот фактор не рассчитывали.

– Верно. Но тебя туда зачислили. Я уверен, что это Оржевский постарался.

– Ему-то это зачем?

– Ты проявил себя очень толковым парнем, преданным режиму и с головой на плечах. Достаточно развитой головой, чтобы провернуть то дело с народовольцами. Ему будет спокойнее, если такой человек, как ты, окажется в сопровождении Цесаревича. Полагаю, это очевидно.

– Это только догадки.

– Возможно. Но я считаю, что нам нужно учесть этот фактор и оправдать доверие, даже если его нам не оказали, а все это – лишь случайность.

– Поездка почти на год оторвет меня от дел.

– Неверно, – улыбнулся Вайнштейн. – В ходе этой поездки ты сможешь лично познакомиться с будущим Императором и произвести на него благоприятное впечатление. А возможно, если будешь достаточно расторопен, и спасешь ему жизнь.

– Ты имеешь в виду тот инцидент в Японии?

– Да. Если ты будешь поблизости и успеешь пристрелить японца раньше, чем он ударит Николая своей саблей, то для всех ты станешь спасителем наследника. Главное – стрелять в тот момент, когда намерение уже обозначено, но этот клоун еще не успел промахнуться.

– Ну… – задумчиво произнес Владимир. – Это будет непросто. Там густая толпа. Узкий проход. Я если и буду сопровождать Цесаревича, то в своей коляске, плетущейся где-то сзади. Если вообще буду. С какой стати я вообще там окажусь?

– Тут уж я тебе не советчик. Сам думай. Но главное – если ты сможешь спасти Цесаревича, то серьезно укрепишь свое положение в глазах династии.

– А если не смогу?

– То у тебя будет шанс просто завести личное знакомство с будущим Императором, которое, возможно, в будущем окажется тебе очень полезно. Насколько я знаю, у Николая очень хорошая память. Плюс ты сможешь переговорить с Георгием и в момент обострения предложить свои услуги. Дескать, у тебя сестра ищет средство от возбудителей туберкулеза. Есть экспериментальные образцы лекарства, и если Его Императорское Высочество не побрезгует…

– С какой стати ему согласиться? У него наверняка есть врачи, которым они доверяют. А они, безусловно, назовут и меня, и сестру шарлатанами или дилетантами.

– Конечно. Но если они не смогут вылечить Георгия. А они не смогут. То Николай вспомнит о тебе. Я полностью уверен в этом. Особенно, если Оля с нашей помощью сможет получить к тому времени пенициллин и успешно завершит клинические испытания. Там ведь ничего сложного нет.

– А успеет?

– Если после пенициллина сразу займется стрептомицином или изониазидом, то да. Ну и мы поможем, если что.

– Хорошо. Пожалуй, это недурная мысль. Но целый год бездельничать…

– Ох… Вова, чего ты стенаешь? В крайнем случае напишешь книгу.

– Я? Книгу?

– А чего? Твоей сестре, значит, можно передирать тексты из будущего, а тебе нет? Возьмешь «Тайну двух океанов» Адамова. Уберешь несуразности. Поправишь технические детали в соответствии с реальным положением вещей. Например, заменишь это комичное ультразвуковое оружие чем-нибудь более реальным. Например, самонаводящимися по акустике торпедами. Ну и так далее. Отредактируешь имена собственные, обращения, идеологическую составляющую. Я уверен, работы тебе хватит. Ведь не на компьютере же придется работать, а лапками, да по бумаге.

– Ну…

– Что ну? Зато когда ты вернешься, роман окажется очень в струю.

– Если честно, мне все это не очень нравится.

– Почему же?

– Там, – он кивнул куда-то в сторону, – у меня есть шансы получить монаршее расположение. Но это отнимет у меня целый год и ничего не гарантирует. А тут я за это время смогу укрепиться финансово.

– Дурак ты, Вова, – произнес, по-доброму улыбаясь, Лев Борисович. – Одних денег тебе для преобразования страны не хватит. В конце концов, их всегда можно отнять. И не кривись. Если Император скажет «фас», тебе придется уступить, потому что устраивать Гражданскую – не та цель, к которой мы все стремимся. Поэтому?

– Что – поэтому?

– Поэтому, колода ты дубовая, тебе нужно стать национальным героем. Образцом для подражания. Мечтой. Легендой.

– И спасение будущего Императора позволит мне стать им? – усмехнулся Ульянов.

– Нет, конечно, нет. Но я тут подумал. Ты знаешь, это назначение ведь очень удачно вписывается в одну интересную схему. Зачем ты, Вова, пошел в военные моряки?

– Как зачем? – удивился Владимир Ильич. – Самый технически грамотный и элитарный класс общества в Российской Империи. Дворянин и военный моряк как автор технических новинок воспринимается мягче и благостнее всего.

– А если ты построишь чудо-корабль и отвесишь качественных отцовских лещей японцам в ходе грядущей войны? Например, Русско-японской?

– Сдурел?

– У меня есть дружок один – он тебя натаскает по тактическим схемам…

– Тебе явно нужно больше спать, – покачал головой Владимир. – Лева, ну какой из меня военный моряк?

– Слушай, я тут имел возможность пообщаться с твоими коллегами из этого времени… Нормальный. Я бы даже больше сказал – очень неплохой. Поверь старому еврею.

– Не хочется как-то… – поежился Владимир. – И ладно бы под пули идти. Нет. Ты, наглая твоя морда, предлагаешь мне сунуть голову под снаряды морских калибров и торпеды. Ты в себе? Серьезно?

– Риск, конечно, есть. Но поверь, если все удастся, ты станешь национальным героем. Раз. И получишь непререкаемый авторитет на флоте. Два. Ну и если проведешь парочку успешных десантов, то и на суше к тебе станут прислушиваться. Добавь к этому еще личное знакомство с Императором и особые личные заслуги перед династией, а также огромное состояние. Мм? Нравится?

– Впечатляет, – нехотя согласился Владимир. – Но ведь в этом случае мне придется служить все девяностые годы. Сам понимаешь, бизнесу это не поможет.

– Зачем? Спасешь Ники и в отставку. Потом восстановишься. Тут это не сложно. Особенно если за свой счет построишь себе военный корабль для РИФа. Правда, сейчас тебе придется поработать.

– То есть?

– Крейсер «Память Азова» еще достраивается. Это надолго. Он, если мне не изменяет память, только осенью следующего года будет принят в казну. А значит, ты сможешь проявить себя с лучшей стороны – организовать моряков и их учебу. Ведь ты вахтенный офицер. Мичман. Разве командир корабля не отметит твои старание и успехи?

– Старшинство, друг мой, старшинство. За один год лейтенанты из мичманов не получаются, разве что на войне.

– Если ты сможешь ускорить ввод в строй эксплуатацию крейсера и наведешь марафет среди матросов, то я более чем уверен – тебе дадут лейтенанта и поставят старшим вахтенным офицером. Должность собачья, и ты на ней окажешься очень кстати. А может, еще и как наградят. В конце концов, и Станислава второй степени повесят. С них не убудет. Его и за меньшие заслуги дают.

– Оптимист ты, однако.

– Попробовать и можно, и нужно. Такой шанс редко выпадает.

– Ладно. Завтра начну разбираться в этом дурдоме. Но мне понадобятся деньги. Как там обстоят дела с нашим небольшим печатным станком?

– Все нормально. Я воспользовался наработками немцев времен Второй мировой войны. Они отлично описали схему. Маленькие партии фунтов-стерлингов мелкими купюрами уже проходят обкатку. Я отправил их в Лондон с просьбой проверить подлинность.

– Что, прямо в банк?

– Зачем? Вова, я еврей. Пусть по документам и крещеный. Не прошло и двух недель, как ко мне пришли знакомиться. Конечно, я не сказал им «да», но и не отказывал. Мы договорились о взаимовыгодном партнерстве. Или ты думаешь, откуда на нашей фабрике столько квалифицированного персонала? Не кривись. Они устроили детишек на хлебные места, но я пообещал выгнать их взашей, если будут заниматься не тем, чем нужно. Все остались довольны. Ты же знаешь, как сейчас в России тяжело простым евреям, особенно из бедных семей. Жируют богатые, а огребают бедняки.

– А черта оседлости не мешает?

– О ней вспоминают, только если ты кому-то насолил. Просто под зад коленом, и все. А пока все тихо – никому нет дела.

– Смотри у меня, Лева. Я, конечно, не антисемит, но недолюбливаю эти игры.

– Вова, я атеист и далек от игр диаспоры. Но почему нам отказываться от выгодного предложения? Тем более что теперь у нас есть возможность по дружбе проверить деньги. И если таки они скажут за то, что они хороши, то можно будет начинать оплачивать взносы. Разумеется, не здесь, а в лучших домах Парижа.

– Хорошо. Но я хочу знать тех, с кем ты работаешь. Неожиданности мне не нужны. Ты понял меня, Лева? Там умные игроки. Войти в лес по ягодицы мы сможем очень легко.

– Вова, кого ты лечишь? Я знаю, с кем общаюсь. Но если хочешь, то я не буду принимать решения сам. Ты ведь это просишь?

– Да, Лева. Я прошу именно это. В конце концов, это неправильно, когда я узнаю о таких делах вот так случайно. Надеюсь, это единственный сюрприз? – поинтересовался Владимир Ильич, а его глаза стали холодными и жесткими.

– Конечно. И не смотри на меня так. Ты меня знаешь чуть ли не с пеленок. Думаешь, Льва Борисовича так легко купить?

– Я верю тебе. И разделяю твои волнения за нелегкую судьбу русских евреев. Пусть черта оседлости сейчас и носит больше формальную составляющую. Но на будущее, я тебя очень прошу, давай такие вопросы решать вместе. Подчеркиваю – вместе. Хорошо? – спросил Владимир Ильич, продолжая смотреть на Льва ледяным взглядом.

– Больше такого не повторится, – чуть побледнев и подобравшись, ответил Вайнштейн.

Несмотря на определенное раздражение, никаких оргвыводов не последовало. У всех бывают недочеты в работе. И уж лучше так, чем провал в делах. Так что не прошло и пары дней в XIX веке, как Вова открыл портал в далекое будущее – их с Левой ждали дела, не терпящие отлагательств…

Небольшой зал срочно возведенного на даче Вайнштейна ангара был плотно забит людьми. Складные стулья. Узкая импровизированная сцена. Кулеры с холодной и горячей водой. Пластиковые ведра, забитые одноразовыми стаканчиками. Все как обычно. Даже небольшой столик с печеньями, баранками, вафлями и конфетами.

Лев обвел взглядом присутствующих. Сорок восемь уже немолодых мужчин, мягко говоря. И это все, что удалось выбрать из почти трех тысяч претендентов – одиноких профессионалов, тихо доживающих свою жизнь в Москве и Подмосковье. Без дела, без смысла, без надежды.

– Итак, – начал Вайнштейн. – Наш руководитель задерживается. Пробки. Поэтому мы начнем без него. У кого есть какие вопросы? Задавайте.

– Можно любые вопросы? – поинтересовался коренастый мужчина с окладистой, седой бородой. – А то вы столько мистики нагнали вокруг этого дела. Мы уже даже и не знаем, что думать. Даже про разбор на органы думали, только стары мы для такого дела.

– Любые.

– Во время посещения собеседований я видел много стариков. И ни одного из них здесь нет. Мы одна из групп?

– Нет. Вы – те, кто прошел отбор. Остальные отсеяны.

– А по каким критериям отбирали? – спросил кто-то с задних рядов.

– Прежде всего мы старались отсеять радикалов и идеалистов. Дело, которое нам предстоит, требует высочайшего уровня адекватности и предсказуемости от персонала. Сюрпризы нам не нужны.

– А что, в нашем поколении были радикалы? – удивился тот же коренастый мужчина с белой бородой.

– Конечно. Те же истинно верующие коммунисты, а также верные последователи других религий. Любой, кто ставит идею выше здравого смысла, нами отбраковывался. Из-за чего вас и мучили этими многослойными тестами. Мы не хотим, чтобы кто-то из вас в самый неподходящий для дела момент устроил забастовку или диверсию. Дело – прежде всего. Кроме того, нас остро интересовал вопрос предсказуемости поведения. А он у идеалистов и радикалов чрезвычайно проседает.

– А еще? Ведь это не единственный критерий.

– Верно, – кивнул Вайнштейн. – Психологическая устойчивость, сохранение живого и адекватного восприятия новизны, энергичность, решительность, ответственность. Вы все разные, но на каждого из вас можно положиться. Кстати, вот и наш руководитель… – кивнул Лев Борисович на вход, куда несколько секунд назад вошел Владимир Ильич.

Тщательно выбритый, ухоженный, практически лощеный внешний вид. Мундир мичмана Российского Императорского флота, пошитый из дорогой ткани с высоким мастерством. Подтянутый вид с неплохо развитой мускулатурой. В общем, Вова совсем не походил на лежащую в мавзолее мумию.

– Владимир Ильич, – коротко произнес Вайнштейн и кивнул, приветствуя.

Несмотря на резонансное отличие внешности, все присутствующие его узнали. Черты лица ведь никуда не делись. Отчего у них округлились глаза и местами отвисли челюсти.

– Друзья, – произнес Ульянов, забравшись на сцену, – вижу, что вы меня узнали. Но хочу вас расстроить – я совсем другой Ленин. Мало того, этого псевдонима еще нет и, вероятно, не будет.

– Но как все это понимать?

– В ходе одного эксперимента мы с Львом Владимировичем смогли переселить мое сознание в тело молодого Ильича. Только живущего в параллельном мире, который полностью повторял наш, за исключением отставания на сто двадцать восемь лет.

– Ого!

– Да. Прилично.

– Но как вы оказались здесь?

– Побочным эффектом этого переселения стала моя возможность открывать портал. На время. Испытывая нешуточные физические нагрузки. Но это – шанс. Мы с Львом Борисовичем и Аркадием Юрьевичем приняли решение попробовать там, в том мире, помочь России избежать тех бед и трагедий, с которыми она столкнулась в XX веке.

– А мы зачем вам нужны?

– Там, по ту сторону портала, нет людей, имеющих сопоставимый с вашим уровень знаний, умений и навыков. Без вас я потрачу на порядок больше времени для реализации задуманного. Думаю, вы заметили, что на мне военно-морская форма. Это так. Я мичман Российского Императорского флота. И, как вы понимаете, разорваться не могу. Мне нужны помощники-соратники. Именно эту роль я вам предлагаю.

– Вас не смущает тот факт, что мы несколько не в форме? – поинтересовался тот же самый престарелый мужчина с окладистой белой бородой.

– Нет. Портал имеет одно замечательное качество – он нормализует биологическую форму до оптимума. Если по-простому – омолаживает и подлечивает. Не с одного прохода. Но десятка проходов вполне хватит, чтобы вы вновь стали двадцатитрех-, двадцатипятилетними молодцами. Это, как вы понимаете, бонус. Большой такой жирный бонус. Фактически я дарю вам новую жизнь. Кроме него будет оплата труда. Очень солидная.

– А что взамен?

– Преданность и честный, самоотверженный труд.

– Как долго мы должны на вас работать?

– Стандартный контракт – двадцать лет. После чего вы получаете возможность подать в отставку и заняться тем, что вам интересно.

– И нас не станут зачищать? – удивился кто-то с задних рядов.

– Нет. Зачистка предусмотрена только в случае предательства или попытки.

– Но зачем мы будем вам нужны после контракта? Это ведь риск.

– Да. Но вполне оправданный. Чем вы все займетесь после выхода в отставку, имея немалые состояния? Платить я буду вам хорошо, так что, если не пропьете, они у вас будут. Молчите? А я знаю. У вас у всех есть нереализованная мечта. Вполне реальная и доступная, но невозможная к реализации здесь. И из-за возраста, и из-за доступных ресурсов. А там вы сможете их реализовать.

– Но вам-то что с того?

– Своей деятельностью вы поднимете общий уровень научно-технического развития России и мира. То есть продолжите работать на меня, только без зарплаты и графиков. Мне это выгодно. Нам это выгодно. Взаимно. Главное, чтобы вы помнили – бывших чекистов не бывает и болтать не следует. Вообще. До самой смерти, а если что пойдет не так, то и после нее. Я ответил на ваши вопросы?

– Когда мы можем приступить?

– Немедленно, – произнес Владимир и открыл портал прямо перед собой. – Прошу. К работе сразу приступить не получится. Вам надлежит пройти курс реабилитации, чтобы не быть белыми воронами. А также ознакомиться со своими делами, новыми именами, биографиями…

 

Глава 8

1 октября 1888 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

После первого успешного «залпа» Владимир продолжил зарабатывать баллы в глазах династии. Поэтому решил обыграть известную ситуацию с крушением поезда Его Императорского Величества в свою пользу.

– Доброго дня, Ваше Превосходительство, – кивнул от порога Владимир Ильич.

– Рад вас видеть, – вполне искренне улыбнулся ставший уже генерал-лейтенантом Петр Васильевич Оржевский.

– Взаимно, – чинно поклонился Ульянов. – Признаться, я был бы рад встретиться по более приятному поводу, однако меня привела к вам совсем не радостная новость.

– Присаживайтесь, – широким жестом указал он на кресло. – Слушаю вас внимательно.

– Излишняя подозрительность и въедливость никак не оставит меня в покое. Понимаете, в чем дело? Вам, наверное, известно, что я владею небольшой фабрикой по изготовлению шариковых ручек. И работают там в основном молодые люди. Управляющий же, Лев Борисович, держит при ней небольшие классы, в которых натаскивает ребят по физике, химии и математике. Из-за чего вынужден регулярно закупать реагенты для практических занятий. Так вот. В одно из посещений поставщиков он разговорился «за жизнь» и случайно узнал, что не только мы занимаемся подобной практикой. Меня это очень заинтересовало. Домашние уроки химии, на которые уходит столько концентрированной азотной и серной кислоты? Просто удивительно, что я не слышал о них раньше. Все-таки это частные уроки, а не учебное учреждение.

– И вы решили за ними понаблюдать? – мягко улыбнулся Петр Васильевич.

– Да. В конце концов, я решил оставить при себе тех славных мальчуганов, что помогли мне спасти брата. Они же перебивались с хлеба на воду. А тут – какая-никакая копейка. Вот и задействовал их, переведя с внешнего наблюдения за окрестностями моего особняка и предприятия на более важное направление. Нашли они этих любителей науки довольно скоро. Установили надзор. Там действительно шли работы по изучению химии… только очень специфического характера.

– Бомба?

– Она самая. Но небольшая. Вот тут все, что нам удалось собрать, – сказал Владимир и передал папку генерал-лейтенанту.

– И против кого они собираются ее применить? Этого выяснить не удалось?

– В конце этого месяца Его Императорское Величество с семьей собирается возвращаться из Тавриды в Санкт-Петербург. Если верить разговорам, которые подслушали мои ребята, то их сообщник уже устроился на Императорский поезд кем-то из слуг, неприметных, тех, что не на виду. Именно ему эту небольшую бомбу и решили направить.

– Они хотят взорвать поезд? – удивился Оржевский. – Но ведь бомба, по вашим словам, небольшая. Как это возможно?

– Бомба небольшая, именно поэтому ее относительно легко спрятать. А взрыв они планируют осуществить очень хитро. Эти бомбисты где-то прознали, что Императорские поезда постоянно нарушают режимы, установленные для железных дорог как по массе состава, так и по скорости. То есть их сильно перегружают и гонят настолько быстро, насколько это возможно. Поэтому, пользуясь данным обстоятельством, они собираются заложить бомбу с часовым механизмом так, чтобы она взорвалась во время прохождения составом какой-либо низины, вероятно, с некоторым поворотом. На крутом все-таки машинисты сбрасывают скорость, не рискуют. А на пологих продолжают гнать. Это почти наверняка вызовет сход состава с путей и породит весьма масштабную трагедию. Ведь поезд улетит в кювет на солидной скорости и должен, по их расчетам, буквально собраться в одну сплошную мешанину. Но, повторюсь, это только их слова. Хотя с точки зрения физики никаких противоречий – это вполне реально осуществить. Мало того, есть серьезный шанс, что бомбистам даже не понадобится их адская машинка. Ведь чудовищные нарушения техники безопасности, которые совершают из одного лишь желания угодить, сами по себе в любой момент могут привести к непоправимой трагедии. Признаться, я даже и не думал никогда, что кто-то решится так рисковать жизнью и здоровьем не только Его Императорского Величества, но и всей его семьи.

– Да уж, – покачал головой Петр Васильевич. – Действительно, не радужные новости.

– Но это все очень неточно и предварительно. К сожалению, мои возможности очень сильно ограничены…

– Да, да. Конечно. Однако в любом случае я вам очень признателен. Вы даже не представляете, как помогли…

Владимир покинул приемную начальника жандармерии, как и в прошлый раз, через задний двор, где его ждала совершенно ничем не примечательная карета. А Петр Васильевич крепко задумался над целым рядом факторов. Неужели это действительно совпадение? Но тогда это не парень, а находка. Просто золотой человек для его службы. За два года раскрыл два покушения! «Поразительно!» – мелькнула мысль в голове Оржевского.

Впрочем, то дело будущего. Сейчас же ему требовалось действовать. И незамедлительно. Потому что очень уж опасной выглядела ситуация.

 

Глава 9

1 февраля 1889 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Зимний дворец

– Присаживайтесь, Петр Васильевич, – кивнула Императрица Мария начальнику жандармерии…

Тут нужно пояснить очень важную деталь. Что Александр III, что Николай II были очень мягкими и впечатлительными мужчинами. Сын в большей степени, отец в меньшей. Да, Александр III был довольно крупным и сильным человеком, этаким русским медведем. Но совершенно ручным, танцующим под дудку весьма умной, бережливой и властной датчанки. Что, кстати, потом породило неразрешимый конфликт между Марией Федоровной и женой ее сына – Александрой Федоровной, тоже властной, но недалекой и падкой на мистику женщиной.

Поэтому, пока Александр ловил рыбу в пруду и вкушал мороженое, супруга держала руку на пульсе политической жизни столицы. В меру своих не очень больших возможностей, конечно. Ведь статус и публичная власть Императрицы были во многом довольно формальны, из-за чего ей удалось стать лишь одним из факторов влияния на мужа, находясь в непростых взаимоотношениях с тем же Победоносцевым. Однако, узнав в Тавриде подробности дела от Оржевского, она взяла его под свой контроль. Ведь одно дело – когда мужу по дурости голову проломят, а другое – когда всю семью в могилу сведут.

– Я лично проверил все, что вы просили, Ваше Императорское Величество, – кивнул Петр Васильевич и подал ей папку. – Здесь подробный отчет по каждому эпизоду.

– Мое опасение оправдалось?

– За последние пять лет не было ни единого случая, когда все шло строго по правилам. Всегда имело место превышение скорости и массы состава. Иной раз в полтора-два, а местами и в три раза. Учитывая техническое состояние наших дорог…

– Понятно, – оборвала его Императрица. – Вы сообщали о результатах вашей проверки кому-либо еще?

– Никак нет. Сразу к вам, Ваше Императорское Величество.

– Это хорошо. Это очень хорошо, – отметила она прищурившись. – Когда вы докладывали моему супругу, то назвали фамилию одного мичмана. Кто он такой?

– Владимир Ильич Ульянов, семидесятого года рождения. Совсем юнец. Однако очень талантливый. С золотой медалью окончил сначала классическую гимназию, а потом Морское училище. Держит небольшую фабрику по выделке шариковых ручек.

– Так это тот самый Ульянов?

– Так точно.

– Как он связан с этими событиями?

– В бытность слушателем Морского училища заметил интерес брата к революционным вопросам. Смог вразумить, наставив на путь истинный. Но, опасаясь нового вовлечения, решил поставить этот вопрос на контроль. Его отчет об организации службы внешнего наблюдения уже принят на вооружение жандармерии. В итоге он смог вскрыть террористическую организацию партии «Народная воля» в канун покушения. После чего, поняв ограниченность своих возможностей, обратился напрямую ко мне, чем всемерно помог в предотвращении покушения.

– Вот как? Я не знала об этом.

– Владимир очень просил не придавать огласке его участие в данном деле. Опасается, что из-за настроений в офицерской среде это испортит ему карьеру.

– Хм… любопытно. А что с делом железных дорог?

– Так он тоже первым забил тревогу и пришел ко мне. Случайно выяснил, что молодежь опять бомбами балуется, и донес. Кроме того, высказал опасения насчет происхождения аварии по халатности. Я проверил его слова и сразу в Тавриду направился.

– И встретили нас в пути.

– Я не мог докладывать Его Императорскому Величеству непроверенные донесения.

– Чем он сейчас занимается?

– Вахтенный офицер на крейсере «Память Азова».

– Вот как? – Брови Императрицы выгнулись в удивлении. – Это вы постарались?

– Так точно. Мне показалось, что такой преданный трону офицер сможет быть очень полезен в предстоящем походе.

– Однако как офицер он не очень опытен. Едва окончил училище. Вы в нем уверены?

– Юноша со всей ответственностью подошел к своим обязанностям. Командир характеризует его исключительно положительно. Мало того, мне стало известно, что Владимир тайно потратил больше пяти тысяч рублей из своих личных сбережений на ускорение работ по введению в строй крейсера. Радеет за дело. Гоняет и тренирует матросов. Уже сейчас многие приписанные к крейсеру матросы недурно подготовлены. Много лучше, чем по флоту. Также в свободное время подтягивает им чтение, письмо, счет, объясняет устройство и назначение механизмов.

– Его деятельность как-нибудь сказалась на темпах достройки?

– По оценкам представителей Балтийского завода, высоко оценивших деятельность мичмана Ульянова, его усилия позволят сдать крейсер казне на полтора-два месяца раньше без дополнительных затрат. Кроме того, порядка стало больше.

– Этот мичман… он стал проявлять рвение, только когда узнал об особой миссии этого крейсера?

– Никак нет. С первых дней. А зачислили его туда еще осенью минувшего года. Я пообщался с офицером, осуществлявшим распределение. Тот говорит, что Владимир очень расстроился, когда узнал о назначении.

– Вот даже как? Почему?

– Не хотел сидеть на берегу. С этим, вероятно, и связаны его усилия по ускорению ввода в эксплуатацию крейсера. В том числе и траты личных средств. Пять тысяч – это весьма солидная сумма.

– Странно, – покачала головой Императрица. – Он ведь молод. Неужели его не интересуют женское общество, карты, пирушки?

– Мичман Ульянов не употребляет алкоголя, опиума или кокаина, не курит табака. Много времени уделяет самообразованию и науке. В театры ходит не чаще раза в месяц и без удовольствия. Просто из вежливости. Регулярно, но нечасто посещает церковь. Причащается и исповедуется. Но опять без особенного рвения.

– Как-то неожиданно слышать такую рекомендацию о юном офицере, – покачала головой Императрица. – Неужели у него нет никаких увлечений для души, страсти?

– С большой натяжкой таковыми можно назвать стрельбу из револьвера и гимнастику. В первом случае он каждую неделю отстреливает не менее пяти сотен патронов и весьма продвинулся в этом деле. Выработал новую стойку и недурно научился стрелять в движении. Во втором – оборудовал себе специальный зал, где практикует разработанные им самим методы. Очень интересные, надо отметить. Хорошо укрепляют и развивают тело. Это и по нему видно. Плюс регулярно совершает протяженные пробежки. Верст по двадцать.

– А верховой ездой не увлекается?

– Раз в неделю выезжает на конную прогулку. Держится уверенно. Но особой страстью не пылает.

– А женщины? Неужели молодой, здоровый мужчина не стремится к общению с ними?

– Он держится подчеркнуто галантно и обходительно, но не сближается ни с кем. Замечен в обществе нескольких юных актрис. Не скупится, щедро оплачивая эти встречи. Однако никаких намеков на серьезные связи. Хотя, как мне стало известно, к нему есть определенный интерес со стороны ряда семейств.

– Очень интересно… очень, Петр Васильевич. Вы смогли меня заинтриговать. Подготовьте мне записку с самым подробным описанием как самого мичмана, так и его семьи. Если есть – родословную.

– Все сделаю, Ваше Императорское Величество, – кивнул Оржевский с поклоном.

– Не переживайте. Я не забуду вашей помощи трону. И мой супруг тоже. А теперь ступайте.

Оржевский ушел, а Императрица еще долго листала его отчет, внимательно всматриваясь в фамилии и числа. Измена? Нет. Простое головотяпство и воровство, которое могло похоронить ее с мужем и детьми в одной братской могиле. Причем не только минувшей осенью. Но и много раз ранее. И чем больше читала, тем больше заводилась. Оставлять это просто так она решительно не хотела. Поэтому уже вечером того дня Императрица Мария Федоровна устроила мужу грандиозный скандал, который наутро привел к целой пачке отставок. А против некоторых лиц, таких как инспектор Императорских поездов, так и вообще завели уголовные дела.

Но не стоит думать о том, что Императрица забыла о юном мичмане. Нет. Ни в коем случае. Уже через месяц он щеголял с крестом Святого Станислава второй степени при чине лейтенанта Российского Императорского флота, окончательно утвердившись на должности старшего вахтенного офицера крейсера «Память Азова».

Однако за неделю до столь важного для Владимира Ильича события произошел очень неприятный инцидент. Но не для Ульянова, а для Константина Петровича Победоносцева. Фигуры очень своеобразной и неоднозначной. И, безусловно, одной из самых влиятельных людей возле Российского престола в последней трети XIX и начале XX веков. И такое его положение очень не нравилось Владимиру. Опасно держать рядом с впечатлительным, слабым и мягким монархом религиозного фанатика, да еще и консерватора, готового выжечь каленым железом все новые начиная в любом деле. Конечно, от него доставалось и либералам с их деструктивными идеями. Но выли все. Не только они. Так что вред многократно превышал пользу.

Все произошло просто и незамысловато.

Константину Петровичу Победоносцеву пришло письмо с угрозами, отпечатанное на печатной машинке. От него требовали усилить нажим на прогрессивные силы Российского общества, если, конечно, Победоносцев не желает приданию огласки фривольных фотографий, которые с особым цинизмом сделали в XXI веке. Актеры, грим и компьютер с его огромными возможностями дали просто поразительный результат. Чего там только Победоносцев не делал в сексуальном плане. В общем, бедняга захворал в тот же день. А спустя две недели скончался. Сердце старого перечника не выдержало такого издевательства.

 

Глава 10

17 ноября 1889 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Особняк Юсуповых

Императрица, держа на лице формальную вежливость и дежурную улыбку, наблюдала за действом.

– Мария Федоровна, – вежливо поинтересовалась ее начинающая подруга – Зинаида Николаевна Юсупова. – Вас что-то тревожит?

– Да нет, все вздор… – покачала она головой и повернулась к княгине: – А какие новости в столице? Есть что-нибудь интересное? Может быть, пикантное?

– История о юном, но очень удачливом лейтенанте вас заинтересует? – лукаво улыбнувшись, поинтересовалась княжна Юсупова.

– Лейтенант? – переспросила Мария Федоровна с невинным видом. – И что же в ней пикантного?

– О! Тут такие слухи уже ходят… Ведь посудите сами. Мальчик приехал из глухой провинции и за какие-то три года не только стал из выпускника гимназии лейтенантом, но и получил Станислава на шейную ленту. И ладно бы это. Так нет. Этот негодник буквально на глазах обрастает заводами да фабриками…

– И что же о нем говорят?

– Слухов ходит изрядно. Все, как один, сходятся на том, будто он чей-то бастард. Я пыталась узнать, но тщетно. Все тщетно. Однако совсем недавно его видели на кладбище… – Зинаида Николаевна сделала максимально многозначительное лицо и взяла паузу.

– Если он из глухой провинции, то кого же он там навещал?

– Могилу Константина Петровича, почившего совсем недавно.

– Серьезно? – искренне удивилась Императрица.

– Да. Причем на похоронах его не видели. Впрочем, даже посещение кладбища он совершал скрытно – рано утром, когда все еще обычно почивают.

– Очень интересно, – загадочно улыбнулась Мария Федоровна, а сама подумала: «Какой милый мальчик… ведь как все верно рассчитал». Общество не поняло столь стремительной карьеры провинциального дворянина. И это логично, так как ее причины держались в тайне. Поэтому начались попытки объяснить ситуацию с привычной им стороны. Кто обычно так всплывает? Правильно, бастарды. Детей у Победоносцева не было, и об этом все знали. Да и Симбирск в 1869 году он не посещал. Однако легенда прекрасная – ее ведь не нужно доказывать или опровергать. Делай умное лицо и вздыхай. И это даже несмотря на то, что внешне Володя на Константиновича совсем не походил. Максимум в некоторых чертах характера имелось совпадение – такой же упорный, трудолюбивый и методичный.

– Вы что-то знаете… – тихо произнесла Зинаида Николаевна, больше в утвердительном тоне, чем в вопросительном.

– Это не моя тайна, – развела руками Мария Федоровна, но с таким видом, что только плеснула на любопытство княжны Юсуповой даже не масла – бензина. Ведь если секрет простого лейтенанта из провинции известен Императрице и она не решается о нем рассказать, то… Марии Федоровне понравилась идея этого умного и ловкого молодого офицера окружить себя ореолом мистики. Кроме того, он ей откровенно импонировал. Энергичный, собранный, дисциплинированный, уверенный в себе мужчина не мог не привлекать к себе внимание… особенно если, не имея за душой ничего особенного, смог в краткие сроки набрать долгов на два миллиона рублей. Это впечатляло. Ну, как долгов? Кредитов, выданных под промышленные проекты…

 

Глава 1

11 декабря 1890 года. Британская Империя. Индия. Бомбей

Владимир стоял на мостике и с едва заметной грустью наблюдал за тем, как уходит делегация с Николаем Александровичем, которому предстоит увлекательное путешествие по Индии. А он… он вынужден торчать на этом осточертевшем ему корабле и делать всем красиво. Конечно, капитан 1-го ранга Николай Николаевич Ломен был в натуральном восторге от своего старшего вахтенного офицера. Не человек – находка. Но…

– Что, Владимир Ильич, никак сожалеете? – поинтересовался командир корабля, глядя на кислую морду лица Ульянова.

– Конечно, Николай Николаевич. Я ведь из Симбирска. Ничего в своей жизни еще не видел. Только Нижний, Москву да Питер. А тут… Индия. Когда еще мне удастся здесь побывать? Может быть, всю оставшуюся службу проведу на Балтике.

– И что вы хотите предпринять? – улыбнулся Ломен.

– Мы все равно две недели проведем в Бомбее, ожидая возвращения Его Императорского Высочества. Экипаж в увольнительных на берегу. Из работ только загрузка топлива, продовольствия и воды. Так, может быть, вы меня отпустите погулять?

– «Погулять» говорите? – усмехнулся командир корабля.

– Ну, не совсем, конечно. Найму местную лоханку и прокачусь по западному побережью Индии. Посмотрю на города. Виды.

– А успеете за две недели-то?

– Тут меньше семисот миль. Конечно, рассиживаться не получится, но, если одним глазком гляну, уже хорошо. Поговаривают, что у них тут очень красивые языческие храмы. Не поверите – до сих пор чувствую себя очень плохо из-за того, что без дела столько дней простояли в Суэце. Мог бы успеть добраться до Каира, а там и до Долины царей недалеко. Вы вот, Николай Николаевич, когда-нибудь видели пирамиды?

– Признаться, даже никогда и не пытался.

– А зря. Поговаривают – очень впечатляющее зрелище. Выше Исаакиевского собора и значительно крупнее. Да и стоят уже несколько тысяч лет! Вы представляете? Эти камни помнят Александра Македонского, Гая Юлия Цезаря, Наполеона… Эх…

– А если Его Императорское Высочество пожелает вернуться раньше срока?

– Значит, я буду виноват.

– Это будет залет, Владимир Ильич, и очень серьезный.

– Я понимаю, – серьезно произнес Ульянов.

– Ну, хорошо, – после нескольких минут мучительного раздумья ответил Ломен. – Так и быть, я дам вам такую увольнительную. Но с вас сувениры. Что-нибудь необычное. Экзотическое. Такое, что в Бомбее не достать.

– Я вас не подведу, – улыбнулся Владимир.

– Надеюсь. Если Его Императорское Высочество прибудет раньше срока, то по плану мы будем заходить в Мадрас. Это юго-восточное побережье. Если поймете, что не успеваете вернуться в Бомбей к сроку – направляйтесь сразу туда. Постараюсь вас там подобрать. Если и там разминемся, то встретимся в Коломбо. По ожиданиям, мы проведем там целый месяц.

– А что вы скажете Его Императорскому Высочеству, в случае если он не застанет меня на борту?

– Что я вас поощрил за хорошую службу. Тем более что она действительно нуждается в награде. Без вас бы такого порядка и слаженности на корабле не было. А теперь ступайте. Вы можете отправляться немедля.

Владимир не верил своему счастью. Неужели? Вздор какой-то. Он и попросился просто так. Под дурачка. А командир корабля взял и согласился. Что же с этим… эм… счастьем делать? Никакого реального желания путешествовать по местным экзотическим клоакам и набираться духовного просвещения через трудноизлечимые инфекции лейтенант Российского Императорского флота не имел. Но не отказываться же, в самом деле?

Что же делать?

Хоть в самом деле по храмам лазай. Храмам… храмам… Точно! В этот момент лейтенант Ульянов едва не крикнул от того, какая идея его посетила. Ведь он совершенно точно помнил о том, что в 2011 году в одном из храмов в городе с труднопроизносимым названием Тируванантапурам был вскрыт один из самых крупных кладов в истории. Да, пожалуй, и самый «нажористый». И раз уж судьба давала ему шанс, то почему бы не обчистить это гостеприимное святилище?

 

Глава 2

15 декабря 1890 года. Британская Империя. Индия. Княжество Траванкор

Найти судно, способное в кратчайшие сроки добраться до искомого города, оказалось не такой уж и простой задачей. Никто целенаправленно туда не шел. Поэтому нужно было долго и мучительно перескакивать с корабля на корабль, идущих каботажем. Так что Владимир махнул рукой и направился на местную железнодорожную станцию выяснять, сможет ли разрешить его проблему это чудо древней техники. Но и там ему не повезло. Слишком долго было ждать, пересадок много, и по времени выходило еще больше, нежели попутным каботажем. Поэтому Ульянов плюнул на конспирацию и нанял небольшой винтовой пакетбот доставить его в нужное место с наибольшей скоростью, щедро расплатившись фунтами стерлингов. Ему их было не жалко – еще напечатает.

Однако за всей этой суетой он не заметил, как с крейсера сошел один унтер-офицер и осторожно направился за ним. Само собой, предварительно продемонстрировав командиру корабля документ за подписью начальника жандармерии. Петр Васильевич Оржевский не хотел терять из виду этого перспективного юношу, а потому приставил присматривать за ним несколько человек. Это не считая того, что вообще, в совокупности со свитой прикрытия Цесаревича, в путешествие отправились двадцать семь сотрудников этого не любящего излишнее внимание ведомства.

Прибыв в столицу княжества Траванкор, унтер-офицер жандармерии Петр Сергеевич Савичев обнаружил, что да, действительно пакетбот ожидает в порту возвращения нанимателя. Только он сам куда-то запропастился. По словам капитана корабля – отправился в горы, дескать, посмотреть на какой-то древний храм, о котором ему сообщили местные. Но Савичева этот ответ не удовлетворил. Странное ведь дело. Так что он начал рыть носом и с удивлением обнаружил, что никто не видел, как Владимир покидал город. Однако возле храма Вишну он да, крутился. Правда, потом куда-то пропал.

Ничего Петру Сергеевичу не осталось, кроме как ждать.

День прошел. Второй. Третий.

Он расставил по всем ключевым местам местных мальчишек, а сам мирно сидел в теньке и ломал голову над тем, что же на самом деле происходит. Ведь не походил Владимир на шпиона. Какие игры у него могли быть в Индии? Тем более в такой глухой провинции.

В конце концов Петр Сергеевич не выдержал и решил тщательно осмотреть храм. Днем, разумеется.

Местные служители охотно пошли ему навстречу и с радостью провели экскурсию. Однако удовлетворения она не принесла. Савичев нутром чувствовал, что этот странный лейтенант где-то здесь. Но где? Так что пришлось ему возвращаться в храм ночью, потому что днем его не пустили в подвалы. Дескать, там захоронения, склепы и не стоит их беспокоить. А других мест, дабы укрыться, там больше не имелось.

Крался Савичев очень осторожно. Буквально на ощупь. Прижимаясь к стене, несмотря на сплошную мглу, из которой чуть-чуть выбивались небольшие призрачные островки желтоватого огня от факелов и масляных светильников.

Вот он тихо-тихо спустился в подвалы, миновав дремлющего служителя Вишны.

Вот стал углубляться…

Но тут чутье его буквально взвыло, заставив вжаться в одну из ниш и чуть ли не перестать дышать. И не зря. Потому что спустя несколько мгновений в едва заметном отблеске огня от масляной лампы появился силуэт, похожий на человека. Весь в черном, обтягивающем. Даже лицо укрыто маской. А вместо глаз какие-то странные выступы. Причем в руках ночной гость держал что-то, отдаленно напоминавшее Петру Сергеевичу огнестрельное оружие, только чрезвычайно необычное и непонятное, с непомерно толстым стволом.

Тот постоял минуту в тени, тщательно всматриваясь в коридор да прислушиваясь. И лишь после того, как там проскочила крупная крыса, успокоился… произнеся, к удивлению сотрудника жандармерии… по-русски:

– Орел, я Беркут. Отбой.

А спустя несколько секунд:

– Понял.

И удалился, ступая очень тихо. Да и вообще, двигаясь так, словно видел вокруг замечательно. В темноте!

А Петр Сергеевич пытался унять дико стучащее сердце. В эти секунды ему казалось, что оно так громко колотится, что его вполне могут услышать эти странные существа. О том, что ЭТО всего лишь люди, мыслей у него в голове не промелькнуло. Ночью в древнем храме не каждый день встречаешь таких… такое…

Ни малейшего желания продвигаться дальше у него больше не имелось, как и сомнений, что свидетели тут никому не нужны. Поэтому Савичев со всем радением и осторожностью пробрался к выходу из подвала. И в блаженстве растянулся на каменных плитах храма, наконец-то позволив себе дышать по-человечески, полной грудью…

Как он добирался до снимаемого помещения – Петр Сергеевич не помнил. Все как в тумане. Но больше он не предпринимал попыток совать свой нос куда не следует. Слишком от всего этого дела пахло смертью…

Двадцать первого декабря в городе вновь объявился Владимир Ильич Ульянов. Свежий, бодрый и совершенно невозмутимый. А оставленное Савичевым оцепление из мальчуганов, днем и ночью наблюдавшее за храмом, поставило Петра Сергеевича перед пугающим фактором – Ульянов безусловно вышел из храма, причем рано утром и хорошо выспавшимся. «Но… он туда не заходил в последние дни. Значит…» Мысли сотрудника жандармерии путались и прыгали, как пьяные зайчики…

Сев на нанятый винтовой пакетбот, лейтенант Российского Императорского флота направился полным ходом в Бомбей. Опаздывать из увольнительной ему не хотелось, как и давать поводов командиру корабля для неловкостей. Да и площадку для портала они с ребятами подготовили в подвале отличную. Так что теперь он в любое время сможет попасть туда из XXI века.

Однако Петр Сергеевич не последовал за ним. В ближайшую же ночь он вновь отправился в храм, дабы все осмотреть. Теперь он не чувствовал опасности. Но и интересного ничего узнать не удалось. Все выглядело донельзя обычно и рутинно. Даже пыль казалась не тронутой. Поэтому, сделав зарисовки ночного гостя, он постарался расспросить служителей храма, ссылаясь на то, что заснул рядом и видел странный сон. Но те лишь разводили руками. С тем и отбыл.

 

Глава 3

15 апреля 1891 года. Японская Империя. Нагасаки

Угодив командиру корабля тем, что вернулся вовремя, Владимир серьезно поднял свой рейтинг в его глазах. Тем более что и сувенир, который молодой человек купил в нашем времени на Арбате, в отличие от местных, оказался весьма любопытный. Из-за чего отношения их заметно потеплели. Что, в свою очередь, позволило активнее пользоваться своим положением на стоянках. И Владимир всячески демонстрировал свою пытливость, любознательность и непоседливость. При любой возможности уходил в увольнение на берег и изучал местные достопримечательности, как природные и архитектурные, так и женские. Да и сувениры всем офицерам корабля доставал с таких вылазок непременно. Уникальные… из XXI века. И, само собой, без ущерба для работы. Кони, как говорится, стояли пьяны, а хлопцы – запряжены. Так что никто не удивился, когда незадолго до прибытия крейсера в японский порт к Цесаревичу обратился командир корабля Николай Николаевич Ломен. Ему очень тяжело дался этот поход, он серьезно болел большую часть пути, а потому был самым искренним образом благодарен своему старшему вахтенному офицеру за все. Считая, что если бы не он, то этот переход мог бы стать его позором.

– Ваше Императорское Высочество, – тихим голосом обратился уже серьезно занемогший командир корабля. – Разрешите обратиться с личной просьбой?

– Слушаю вас, Николай Николаевич.

– Мой старший вахтенный офицер, лейтенант Ульянов, проявляет особый интерес к жизни людей в далеких странах. Первый раз в таком путешествии. На каждой стоянке, если есть возможность, тратит свободное время на изучение достопримечательностей…

– Наслышан, наслышан, – перебил его Цесаревич. – Очень толковый молодой офицер. Так что же? Вы хотите попросить за лейтенанта Ульянова?

– Да, ему очень хотелось бы посмотреть на жизнь в Японии изнутри, а не с витрины портовых городов. Но иностранцев в глубь страны не пускают…

– Понятно, – кивнул Николай. – А что же он сам не попросит?

– Стесняется. Считает, что недостоин такой милости. Он и меня не просил к вам обращаться, просто поделился сожалением. Но… он столько сделал для корабля и команды в этом походе.

– Хорошо, Николай Николаевич, – мягко улыбнулся Цесаревич. – Я с удовольствием выполню вашу просьбу…

Так Вова попал в делегацию.

На самом деле он уже отчаялся и даже не пытался. Постоянное кольцо сопровождающих Цесаревича людей затрудняло ведение даже тех разговоров, которые Николай Александрович начинал сам. Монополия на информацию. О ней тут если и не знали, то догадывались. Ведь короля играет свита. И эта самая свита плотно крутилась вокруг Цесаревича. Да и подходящих моментов не получалось подобрать. Смешно сказать, но даже намеченный разговор о Георгии не вышел. Сразу оттерли врачи и советчики, как от Николая, так и от его брата… Но командир корабля выручил. Совершенно неожиданно. Благо что Владимир продолжал реализовывать просчитанную модель поведения. На всякий случай. По принципу «делай что должен, и будь что будет».

 

Глава 4

29 апреля 1891 года. Японская Империя. Оцу

Япония Владимиру не понравилась сразу и решительно. Он прямо чувствовал плохо скрываемое напряжение за маской формальной вежливости просто потому, что плелся в глубоких тылах делегации. Из-за чего регулярно замечал, как меняются взгляды местных чиновников, когда они думали, что на них не смотрят.

Была бы его воля – свалил бы на первом же пароходе. А то и на простой шлюпке, загребая руками. Но вежливость заставляла его улыбаться и восхищаться удивительным миром Японии. А вот дело не двигалось вперед совершенно. Делегация смирилась с фактом присутствия странного лейтенанта в своем составе, но не пускала его к Цесаревичу совершенно. Ситуация стала еще хуже, чем раньше. Теперь они не только подозревали, нет – они открыто ревновали.

И как в такой обстановке спасать Николая? Узкие улицы. Толпы народа. И где-то далеко впереди мелькающая искомая коляска. Стрелять в такой обстановке было безумием даже в том случае, если удалось бы заметить момент нападения, что само по себе казалось нереальным. Даже занять второй этаж со снайперской винтовкой бесшумного боя дублеру было нельзя. Они все находились под неустанным контролем местной полиции.

Поэтому Владимир выбрал единственный возможный вариант…

Воспользовавшись желанием «заносителей хвоста» всячески оттеснить лейтенанта от «тела», Ульянов решил отстать от делегации и полюбоваться видами местечка, пока Цесаревич и греческий принц Георгий катались на пароходе по озеру. После чего Владимир Ильич направился как раз к тому месту, где должна была разыграться трагедия. Нашел Цудо Сандо, благо у того имелась фотография, свободно размещенная в Интернете. Осмотрелся. Покрутился. Прикинул расстояния между полицейскими. Все верно, как и в материалах, найденных в будущем, – восемнадцать метров. Просто охренеть! Как при таком оцеплении можно что-то контролировать, Владимир так и не понял. «Потемкинская деревня» во всей своей красе.

Он встал в пяти метрах от Цудо Сандо, избегая встречи взглядов с ним, и стал ждать. Само собой, заняв позицию на той же стороне, что и искомый полицейский, дабы во время нападения ничто не перекрывало линию огня.

Потекли минуты томительного ожидания.

Ужасно хотелось проверить то, как легко выскакивает из кобуры его штатный револьвер «смит-вессон» офицерского образца и двойного действия. С ним он несколько лет и тренировался. На него и надеялся. Но внешне это волнение удавалось пока скрыть. Даже кобуры не коснулся, да и вообще держался неплохо и довольно непринужденно.

Но вот из-за поворота вылетела повозка с рикшей Его Императорского Высочества.

Пять метров до контакта.

Четыре.

Три.

Два.

Рикша пересекает траверз Цудо.

Пошло движение. Полицейский вздрогнул и подался вперед, потянувшись руками к сабле.

Николай с удивлением заметил в передних рядах лейтенанта Ульянова, который напряженно смотрит куда-то в сторону и тянется к револьверу. Его голова непроизвольно начинает поворачиваться туда же. Интересно же. Чистое любопытство. И именно там он встречается со взглядом перекошенного от ярости лица японского полицейского.

…И тут голова бедолаги буквально лопается от попавшей в него тяжелой свинцовой пули калибра 10,67 мм. Да притом еще слегка надсеченной, из-за чего мягкий свинец раскрывается эффектным цветком.

– Цесаревич в опасности! – что есть силы кричит Ульянов, в несколько прыжков достигнув коляски Николая. Револьвер на изготовку. Стволом вверх. Спиной прикрывает коляску.

– Что случилось? – кричит по-немецки греческий принц Георгий, выскочивший из своей коляски, следовавшей второй.

– Нападение на Его Императорское Высочество! – отвечает ему Владимир также на немецком языке.

– Он… он хотел меня зарубить, – тихо произносит сильно побледневший Николай, также переходя на немецкий язык и кивая на практически обезглавленный труп.

В этот момент подбегает японский полицейский, ближайший в линии оцепления. Владимир мягким, плавным движением закрывает своим телом возможную линию атаки, отгораживая его от Цесаревича и перехватив револьвер двумя руками, направляя его на полицейского.

Тот отшатывается и отступает на несколько шагов.

Вид Владимира ну очень грозный и решительный. Настолько, что никто из полицейских даже не пытается приблизиться, отчетливо понимая – пристрелит без сожаления и сомнения. Холодный, жесткий взгляд выглядит подавляюще. Перед ним нет живых людей. Только мишени. Некоторые из них вооружены. Впрочем, весьма адекватно отреагировал и греческий принц. Быстро сориентировавшийся в обстановке, он подхватил саблю поверженного полицейского и занял позицию с другой стороны от Николая с ней на изготовку. Этакая круговая оборона.

Впрочем, такая ситуация продолжается очень недолго. Уже через пару минут прибежал японский чиновник, сопровождавший делегацию, и помог разрешить ситуацию. Владимира, само собой, сразу после этого оттеснила свита, резко раскудахтавшаяся. Ну и так далее. Однако…

– Оставьте нас, – произнес Николай, когда к нему в номер вечером того же дня пригласили лейтенанта Ульянова. – Владимир Ильич, я благодарен вам за спасение. Признаться, я не ожидал, что кто-то посмеет поднять руку на гостя…

– Это мой долг, Ваше Императорское Высочество, – коротко кивнул Владимир. Спокойный, уверенный, твердый взгляд. Никакого заискивания. Настолько, что Цесаревич внутренне хмыкнул. Подобное так разительно отличалось от той атмосферы, которую создает ему свита.

– Владимир Ильич, а как так оказалось, что вы были не в свите?

– Натуральная мистика, Ваше Императорское Высочество. Мне даже как-то неловко.

– Бросьте, – махнул он рукой. – Если эта мистика спасла мне жизнь, то что же в ней плохого? Мне ужасно любопытно. Никто в делегации ничего внятного сказать по этому поводу не смог. Мне даже показалось, что они не меньше меня удивлены.

– Все так, – улыбнулся Ульянов. – Что же до мистики, то у меня был сон, в котором я в детальных подробностях видел это покушение. Все было настолько реалистично, что мне стало не по себе. Но что же делать? Мне бы никто не поверил. Еще и на смех бы подняли. Вот я и решил воспользоваться обстановкой. Остаться в местечке было несложно. Я просто опоздал на пароход, задержавшись в одной лавке. Поэтому японец, приставленный ко мне, охотно согласился на предложение погулять по городу. А потом, идя вдоль будущего маршрута движения делегации, я увидел его…

– Того человека из сна?

– Да. Того самого, который бросился во сне на вас со своей саблей. Ну, я и решил, раз уж все так сходится, то я должен проконтролировать и не допустить трагедии.

– Удивительно… – покачал головой Николай…

В тот вечер им не дали возможности долго беседовать, но Владимир смог заинтересовать Цесаревича своей персоной. И весьма серьезно. Кроме того, в те годы вся Европа была охвачена повальным увлечением всякой мистикой. Знаменитые маги открыто путешествовали и пользовались интересом не только простой публики, но и высокородных персон. Поэтому такое проявление паранормальных способностей легло на весьма благодатную почву. И Николай стал уделять этому странному лейтенанту намного больше внимания и время от времени беседовать с ним в относительно спокойной обстановке.

На самого же Владимира начал проливаться золотой дождь…

Сначала отличился Император Муцухиро, торжественно вручив Владимиру орден Цветов павловнии, являвшийся высшей степенью ордена Восходящего солнца. Потому что Япония хоть и планировала в будущем войну с Россией за господство в регионе, но в настоящее время была к ней совершенно не готова. А то, что русские могут отомстить за гибель наследника престола, никто при Императорском дворе не сомневался. Поэтому Владимиру вручили самый весомый орден из тех, что только можно было ему дать по статусу. Да и вообще – манера поведения этого офицера японцам очень понравилась. В местных газетах его называли не иначе как настоящим самураем, который защищал своего дайме.

А потом пришли сведения из Санкт-Петербурга, куда Николай уже отстучал подробную телеграмму. Причем ее содержание «несколько» отличалось от тех, что отправили свитские. Цесаревич не стал затирать роль лейтенанта в спасении его жизни и описал все в ярких красках.

Так что любящий родитель, Император Российской Империи Александр III, поздравил лейтенанта Российского Императорского флота Владимира Ильича Ульянова званием капитана 2-го ранга и целой россыпью наград. Во-первых, ему вручили «клюкву» на кортик с надписью «За храбрость». Во-вторых, украсили Святого Станислава мечами. А в-третьих, удостоили ордена Святого Владимира четвертой степени и тоже с мечами. Ну и на десерт положили годовую пенсию в три тысячи рублей, правда, в расширение предыдущей, а не сверху. Но и этого было более чем изрядно.

Ну а сверху, для красоты, легли еще две «побрякушки». Сначала по представлению принца Георгия Владимиру вручили рыцарский крест ордена Спасителя. Низшую ступень высшей государственной награды Греческого королевства. Очень уж ему понравилось то, как действовал этот офицер. А потом свое веское слово сказала и датская корона, наградив Владимира рыцарским крестом ордена Данеброг за спасение важного представителя Ольденбургского дома.

Другой вопрос, что для мужчины двадцати одного года от роду без именитых предков за спиной становиться капитаном 2-го ранга оказалось очень неудобно. Да и количество наград казалось чрезмерным. Шутка ли, семь орденов? Таких почестей в мирное время удостаивались только представители правящих династий, да и то не всегда. Поэтому перспективы дальнейшего карьерного роста на флоте для капитана 2-го ранга Ульянова оказались весьма пасмурными из-за недовольства широких масс офицеров. Особенно тех, кто годами по выслуге лет получал свои места.

Оставаться на крейсере «Память Азова» Владимир тоже больше не мог, так как капитан 2-го ранга для старшего вахтенного офицера – чрезмерно высокое звание. Поэтому, спасая положение, Николай Александрович личным распоряжением включил Ульянова в свою свиту до конца путешествия. Само собой, к пущему неудовольствию прочих. Но ничего поделать с этим они не могли, ведь Вова был героем. А потому улыбались, вполне радушно здоровались и вообще вели себя так, словно этот новоиспеченный капитан 2-го ранга для них свой в доску.

 

Глава 5

12 мая 1891 года. Российская Империя. Владивосток

– И чем вы, Владимир Ильич, намерены дальше заниматься? Все-таки капитан 2-го ранга. Кем себя видите? – поинтересовался Николай Александрович во время одной из ставших довольно частых бесед.

– Не знаю, Ваше Императорское Высочество, – честно ответил Ульянов. – Эти награды поставили меня в натурально неловкое положение.

– Любой успех порождает завистников… – философски отметил Цесаревич.

– Все так, и я не ропщу. Просто не понимаю, что мне дальше делать. Смотрите сами. На что я могу претендовать согласно моему новому званию? Во-первых, встать во главе боевого корабля 2-го ранга. Крейсера ли, монитора ли, канонерской лодки ли – не важно. Во-вторых, возглавить отряд миноносцев. В-третьих, старшим офицером на корабле 1-го ранга. Однако старшинство и ценз не позволят мне стать во главе корабля или отряда. А на должности старших помощников кораблей 1-го ранга стоят натуральные очереди куда более опытных и заслуженных офицеров. Не говоря о том, что вряд ли мне пойдут навстречу. Слишком стремительная карьера вызывает раздражение и зависть у тех, кто годами упорного труда шел к своей цели. Грубо говоря, я теперь для Адмиралтейства как чемодан без ручки. И выкинуть нельзя, и использовать непонятно где.

– Да уж, – согласился Николай. – Непростая ситуация.

– Поэтому я и говорю, что не знаю. Пока я склоняюсь к той мысли, что мне придется уволиться со службы и постараться быть полезным России в другой роли.

– Какой же?

– Развивать ее промышленность. В Санкт-Петербурге у меня небольшая компания, которая изготавливает шариковые ручки, механические карандаши, печатные машинки и арифмометры. Ну и другие заводики строятся. Полагаю, что нужно сосредоточиться в этой сфере.

– Но как же флот?

– Если мне не удастся договориться с Адмиралтейством, то я постараюсь быть ему полезным, изготавливая современные силовые установки или пушки. В конце концов, их тоже нужно кому-то делать. А у меня, как мне говорили, талант. Сорок два патента и полная голова идей. Как-нибудь справлюсь.

– Что же, – кивнул Цесаревич. – Тоже верно…

Николаю Александровичу было интересно, как Ульянов выкрутится из сложившейся ситуации, и то, что он ему сказал, оказалось весьма благостно. Наследник престола с удивлением обнаружил, что у новоиспеченного капитана 2-го ранга не только не «сорвало крышу» от удачи и славы, но и, напротив, добавилось здравомыслия. Причем никаких обид. Все понимает и недурно просчитывает.

О чем он отцу и отписал.

За время долгого путешествия из Владивостока в Санкт-Петербург они еще не раз беседовали, обсуждая аспекты судостроительной промышленности. Николаю было ужасно интересно слушать рассуждения своего странного ровесника. Необычный взгляд на привычные вещи. Точность формулировок. Полное отсутствие заискивания при изрядной вежливости, тактичности и недурном воспитании. Все это не могло не располагать. И не раздражать окружение, которое с огромным облегчением вздохнуло по возвращении в столицу. Впрочем, это было уже не важно – задуманное выполнено. Теперь их своеобразная мафия из будущего собиралась перейти к следующему этапу развертывания.

 

Глава 6

5 августа 1891 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Столица встретила Владимира весьма гостеприимно.

Ну как же? Герой.

Не сложно догадаться, что, немного поделившись кусочками презренного желтого металла с кем нужно, Лев Борисович Вайнштейн смог добиться правильного освещения роли тогда еще юного лейтенанта в том событии. А «случайно» оказавшиеся во Владивостоке журналисты смогли с рвением и пристрастием допросить как офицеров, так и матросов крейсера «Память Азова». В общем, все это путешествие оказалось настолько раздуто и раскручено, насколько это только было возможно. Да не просто так, а с применением пиар-технологий XXI века, к которым в конце XIX еще не выработали иммунитета.

«На орехи» досталось всем. Не только Ульянову. Потому что глупо и неправильно делать героя-одиночку в окружении обычных людей. Так что и экипажу сильно повезло, да и Цесаревичу досталось немного этой журналистской славы.

Подобное положение дел раззадорило Адмиралтейство еще сильнее, чем ожидал Владимир. С ним там общались, хоть и улыбаясь, сквозь зубы. Он бесил чиновников Морского ведомства одним своим присутствием. Впрочем, для светского Санкт-Петербурга подобная деталь осталась за скобками. На новоиспеченного «кап-два» стали сыпаться приглашения. Не все, но многие пожелали увидеть юного героя. Тем более такого холостого… и не бедного. Конечно, не титулованный дворянин, но, если не трогать совсем уж бомонд, это мало кого волновало.

Не обошло внимание и их семью.

Незадолго до приезда с подачи Вайнштейна была опубликована статья в Санкт-Петербургских ведомостях об особняке семьи Ульяновых, в которой он подавался как самый передовой во всей России. Электрическое освещение кое-где уже употреблялось. Однако того перечня вполне актуальных новинок в области техники и технологии из числа запатентованных на имя Владимира Ильича не было нигде. Даже приблизительно.

А с осени прошлого года простимулированные Львом Борисовичем журналисты с разумной регулярностью освещали разные вопросы, так или иначе имеющие в контексте кого-либо из Ульяновых. Причем исключительно в позитивном ключе. Так что возвращение геройского «Вовчика» стало вишенкой на большом и изрядно нажористом тортике.

– Лева, зачем? – с плохо скрываемой тоской в глазах поинтересовался Владимир. – Они ведь теперь с меня не слезут.

– Вова, привыкай быть на виду. Или ты забыл, что мы из тебя делаем национального героя?

– Тошно ведь…

– Слушай, да не читай газеты. В чем проблема?

– А ты не думаешь, что такая явная пропаганда сработает наоборот?

– Какая явная? – яко конь заржал Вайнштейн. – Для здешних временных полей столь тонкой и непривычно изящной пропагандой еще никто людей не баловал. Она пока даже на серьезных мальчиков и девочек действует. Мы ведь их слушаем время от времени. Кое-где даже стационарные жучки стоят.

– Вы еще комикс про меня выпустите. Капитан Америка по-русски. Хм. Капитан Сибирь. В шапке-ушанке и изящном ватном костюме.

– Не поверишь – уже рисуют, – совершенно наивно хлопая глазками, заявил Лева.

– Ты серьезно? – не на шутку напрягся Ульянов.

– Конечно. Хотели сделать сюрприз, но раз ты угадал…

– Сдурел?!

– Вова, не бузи! Людям нужен герой. И мы дадим им его. У них от этого замшелого и в корень наркоманского декаданса уже блевотные рефлексы. Но другого ничего пока нет. Еще футуристы там всякие, тоже ни черта непонятные людям. Им что эти томные бабы с усами, что эти двинутые любители безвкусицы и каламбура – один хрен. Чуждые и противоестественные. А местные деятели искусства гонят только эту лажу, словно либеральная интеллигенция девяностых. Или ты думаешь от чего так ударно пошли ура-позитивные мотивы в двадцатые-тридцатые годы? Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц, и в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ, Вова. Скука и уныние шли через весь XIX век. Разве что аристократия бухала по заграницам, томно воздыхая, а потом забывалась за порцией опиума или кокаина. Им и так хорошо. А простым людям, что вкалывают от заката до рассвета, нужно солнышко в окошке. Чтобы не только одни вампиры вокруг с Сальмой Хайек в главной роли. Понимаешь? Им нужны простые и понятные герои. Не накокаиненные Печорины, а нормальные русские мужики. Такие, чтобы в глаз дали и кортик отобрали. А потом догнали и подарили любовь. А потом еще раз. И так до достижения дзена.

– И с какой стати ты решил, что этой чудо-картинкой стану я?

– Так ты же согласился с моей идеей. Вот и клепаем культ личности по классическим канонам. Их, правда, здесь еще не придумали. Но нам с того ни горячо ни холодно. Скорее даже проще. Конкурентов нет.

– М-да, – нервно дернул шеей Ульянов. – И что там дальше по плану? Я загоняю Годзиллу прутиком на водопой?

– Не. Пока люди не оценят. Это будет позже. Но сейчас, получив кредит доверия, ты должен его развивать и укреплять. Люди должны начать ассоциировать с тобой успех и новую жизнь, новые технологии, новые возможности.

– И?

– Самолеты, Вова, конечно, рано запускать. Но первый успешный дирижабль построишь ты. Сейчас этим уже грезят.

– Ты серьезно? – прищурился Ульянов.

– И совершишь десантирование с него – тоже ты. И автопробег, Вова, тоже тебе придется первый по России проводить. Кстати, надо будет тебе безумную девушку в пару подобрать. Чтобы рвала шаблоны и привлекла на твою сторону женщин.

– Лева…

– Что Лева? Для образа герою нужна соратница. Желательно не менее эффектная, чем он. Коня на скаку остановит, изнасилует и дальше пошлет.

– Я так понимаю, у тебя есть кто-то на примете?

– Нет, но концептуально-то ты не против такого поворота событий?

– Смотря что за дама, – неопределенно пожал плечами Владимир. – Про Изабеллу даже не думай.

– Само собой, – серьезно, с хитринкой в глазах кивнул Вайнштейн. – Мы все помним о том, как ты ее боишься. Да и стара она уже для таких акробатических номеров.

– Надеюсь…

В то же время в Зимнем дворце

– …в общем, он очень удивительный человек, – закончил свой рассказ Николай Александрович, завершая свой отчет перед родителями о поездке.

– Ты будешь удивлен, сынок, – начала Императрица, – когда узнаешь, что это не первая его заслуга перед династией.

– Мария, – одернул ее Александр III.

– Нет, милый. Ники должен это знать.

– Что именно? – насторожился Цесаревич.

– Четыре года назад Владимир Ильич Ульянов помог жандармерии ликвидировать террористическое крыло партии «Народная воля». В сущности, он его и вскрыл. И, как ты знаешь, это привело к предотвращению покушения на твоего отца. А еще через два года смог предотвратить покушение на всех нас, организованное кем-то из иностранных разведок.

– Покушение?

– Помнишь тот странный инцидент во время возвращения из Тавриды в Санкт-Петербург?

– Тот самый, когда нам пришлось сильно снижать скорость и ехать дольше обычного?

– Да. Только бдительность Ульянова и распорядительность Оржевского позволили предотвратить трагедию, в которой мы все могли погибнуть.

– Именно поэтому вы так щедро его и наградили?

– Мать хотела больше, – хмуро отметил Император.

– И это было бы не только справедливо, но и разумно. Назови мне хоть одного другого дворянина, что сделал для нашей семьи больше?

– Но не давать же ему за то титул, в самом деле?

– Барона мог и дать, – фыркнула Императрица.

– Успеется. Если он продолжит в таком темпе, то лет через двадцать нам просто нечем его станет награждать. Он, конечно, много для нас сделал, но…

– Кстати… – задумчиво произнес Николай. – Владимир сказал, что, скорее всего, его в Адмиралтействе постараются выжить из флота.

– Вот-вот, – произнес Император. – Не нужно спешить с наградами. У него же еще толком и выслуги нет. Дали бы просто денег.

– Деньги у него и у самого есть. Или ты не читал отчет Оржевского? – парировала Императрица. – Так что же, сынок. Он оставит службу?

– Да, он мне сказал, что ему придется сделать это. И, уйдя в отставку, он собирается заняться созданием в России современной судостроительной промышленности.

– Это требует очень больших денег… – покачал головой Император. – Этот Ульянов богат, но не настолько. Он слишком маленькая сошка для такой игры.

– У него их нет, но он сказал, что знает, где их взять. Но без поддержки с нашей стороны опасается с такими суммами связываться.

– О чем речь?

– У него был вещий сон, сбывшийся в мельчайших деталях, – начал издалека Николай. – Благодаря которому он смог спасти мне жизнь. Судя по тому, что рассказала мама, у него такие сны не редкость. Так вот. Он знает, где лежит большой пиратский клад. Если бы мне это сказал любой другой – я бы подумал, что он сошел с ума или пытается меня разыграть. Но не Владимир… Кроме того, он не просит от нас ничего, собираясь все проверить за свой счет. Мы ему нужны, чтобы добытое золото у него потом не отняли.

– Что же там за клад, что ему требуется поддержка Императора?

– Речь идет о примерно сорока пяти тысячах пудов золота.

– Сколько?! – поперхнулся Александр III.

– Сорок пять тысяч пудов. Он поделился своими планами только со мной. Причем наедине, опасаясь, что в случае придания огласке этой информации появится много желающих клад отнять. Начиная с Королевского флота.

– И как он его собирается достать, не привлекая внимания? – поинтересовалась Императрица.

– Владимир считает, что это скандальное увольнение из Российского Императорского флота очень кстати. И им нужно воспользоваться. Фронда не фронда, но обиженную мину стоит показать, занявшись чем-то демонстративно за пределами России. Для чего он хочет купить у немцев старый лайнер. Переоборудовать его в океанографическое судно и отправиться в экспедицию по изучению Мирового океана. Клад находится на одном из островов у побережья Чили. Он постарается договориться с правительством этой туземной страны о приобретении острова в свою полную собственность, дабы не было потом проблем с законом. После чего тихо откопает клад, погрузит на «океанографическое» судно и вывезет в Россию. На этом этапе ему и понадобится наша поддержка.

– И мы ему ее окажем, – серьезно произнесла Мария Федоровна, глаза которой загорелись тусклым блеском. Ей этот юноша нравился все больше и больше.

 

Глава 7

7 августа 1891 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

– Рад вас видеть, Владимир Ильич, – весьма искренне приветствует Ульянова генерал-лейтенант Оржевский.

– И я вас, Петр Васильевич. Причем особенно отрадно то, что в этот раз я не принес никаких дурных новостей.

– Это просто замечательно!

– Но начать нашу беседу я хотел с другого. Я приношу свои искренние извинения за Петра Сергеевича. Признаться, не думал, что он так напугается.

– О чем вы?

– Петр Васильевич, – мило улыбнулся Ульянов, – но я же взрослый мальчик.

– Хм. И когда вы его вычислили?

– Еще в Санкт-Петербурге. Как, впрочем, и всех ваших людей. И не только ваших. Вот, – Владимир достал из принесенной папки несколько листов и протянул, – тут то, что мне удалось узнать о… эм… необычных членах экипажа.

– Очень интересно, – произнес Оржевский, бегло проглядывая лист. – А что же там произошло на самом деле?

– В храме?

– Да. Петр Васильевич написал таких небылиц, что, признаться, я стал опасаться за его душевное здоровье.

– Ничего особенно страшного там не произошло. Заметив, что он увязался за мной, я попросту решил его разыграть. Пока мы шли на винтовом пакетботе на юг, я успел изготовить костюм и муляж оружия. После прибытия – договорился со служителями храма разыграть друга. Вот и все… – развел руками Ульянов. – А темнота и зловещие ожидания довершили начатое мною дело.

– Да уж… – усмехнулся Оржевский. – Вряд ли он ожидал от вас такого ребячества.

– Перегнул палку. Каюсь.

– Но ничего страшного. Такой урок – тоже неплохая штука. Я передам ему ваши извинения. Однако вы молодец! Признаться, я не ожидал такой прыти. Как вы смогли просчитать ситуацию в Оцу?

– Как это ни странно, но все было на виду. Буквально с первой минуты заметил очень странное отношение местных к нам. В лицо улыбались. Фальшиво, но улыбались. Однако, когда им казалось, что на них не смотрят, эта лицемерная благожелательность уступала место презрению, граничащему с ненавистью. Это и навело меня на мысль о том, что здесь что-то не так.

– И только? – улыбнулся Оржевский. – Это ведь не повод подозревать покушение.

– Само по себе, конечно, нет. Но повысить бдительность вынудило. И в этом плане мне сильно повезло. Свита ревновала мое появление и старательно оттирала от Цесаревича, из-за чего я постоянно плелся где-то в хвосте, а то и вообще отставал. Это помогло мне заметить слежку. С первого дня. Согласитесь – зачем тайно следить за официальным гостем такого ранга, окруженного сопровождающими до такой степени, что он разве что в уборной может быть наедине с собой. И то – все подходы к оной оцеплены.

– Действительно, – кивнул Петр Васильевич.

– Поняв это, я стал пытаться вычислить, кто и зачем пытается следить за Цесаревичем. Именно за Николаем Александровичем. Его свита, и особенно те, кто плелся где-то в хвосте, их не интересовала совсем. Настолько, что я постоянно оттирался в сторонку и уже в свою очередь следил за наблюдателями. Их оказалось немного, что говорило либо о том, что они не умеют грамотно вести, либо у них нет подходящих ресурсов. После некоторых размышлений я остановился на втором варианте.

– Почему?

– Кому потребовалось бы вот так следить за гостем?

– Бандитам.

– Возможно. А зачем?

– Ограбить?

– Вряд ли. При таком плотном прикрытии попытка ограбления обречена на провал. Значит, им что-то нужно. Учитывая, что они стараются скрыть факт своего присутствия, это значит, что-то идет в разрез с официальными интересами страны. А какие они у Японии? Правильно. Они хотят на какое-то время умиротворить… хм… северных варваров.

– Северных варваров? – удивился Оржевский.

– Они нас так называют, – пожал плечами Владимир.

– А почему на какое-то время?

– Это мое предположение…

– И все же.

– Я считаю, что англичане готовят из Японии этакого ручного боевого хомячка, чтобы устроить нам проблемы на Дальнем Востоке. Для чего пользуются гипертрофированными амбициями японцев. Они открыто мечтают о Великой Японии и стремятся к этому. Строят флот. Обучают армию. Рано или поздно мы обязательно столкнемся, потому что Японии нужны земля и сырье, а также рынки сбыта. То есть наши интересы пересекутся в Китае и Корее.

– Но Япония – это маленькая туземная страна! – удивленно возразил Оржевский.

– За спиной которой стоят вся Британская Империя и ее союзники. И она с радостью в подходящий момент даст им кредит, разумеется, под залог будущих концессий в Китае. А потом еще и построит на него им новейшие боевые корабли. И что мы сможем сделать против такого маневра в тех краях? Сможем ли быстро перебросить на Дальний Восток несколько корпусов? Особенно при противодействии англичан? Даже когда завершится ввод железной дороги, наши возможности по противодействию этому ручному бульдогу Лондона окажутся радикально малыми. Войска станут прибывать на Дальний Восток жиденькой струйкой. По частям. Кусками. Что позволит японцам их легко бить. Ведь, несмотря на значительно меньшую армию, они окажутся в нужное время и в нужном месте сильнее. И значительно. Прямо формула адмирала Ушакова. Вся наша промышленность сосредоточена в европейской части. Кто будет там ремонтировать корабли да снабжать войска всем необходимым? Наш ударный флот в основном находится на Балтике и в Черном море. Причем из Понтийской западни его практически не вывести. Турки не дадут. Значит, в наших руках окажется только Балтийская эскадра. Она сильна. Но против современной Японии. А что будет, если в Англии им построят пять-шесть новейших броненосцев? Осилим? А если добавят еще пару десятков крейсеров. Вот-вот. Особенно с нашим отношением. Дескать, японцы, туземцы. Что они могут? Вот мы и разделим силы, чтобы Балтику не оголять. И разобьют нас по частям. Вот, – Владимир передал еще один листок, – это список японских аристократов, которые обучаются в Туманном Альбионе.

– Вы говорите страшные вещи, – нахмурился Оржевский.

– Только то, что заметил. В Японии ударно разворачивают инфраструктуру для поддержки будущей войны. Обучают экипажи. Тренируют армию. Подумайте, с кем они планируют воевать? Ведь реально не с кем. Только с Китаем да нами.

– Хорошо. Допустим, – хмуро произнес Петр Васильевич.

– Так вот. Кто-то попытался сорвать политику Императора Мэйдзи и поссорить Россию с Японией преждевременно. Кто это конкретно – я узнать не смог, но сам факт выяснить удалось. И как это сделать? Поразмыслив, я пришел к выводу, что есть только один безотказный метод – убийство почетного гостя.

– Хм. А как вы поняли, где и когда состоится покушение?

– По поведению наблюдателей. Они пропали. Значит, нужды в них нет. После чего я прокрутил в голове весь маршрут и характер движения Николая Александровича и понял, где узкое место, лучше всего подходящее для засады. Но была сложность – найти исполнителя.

– Почему одного?

– Потому что тот, кто готовил покушение, делал это скрытно и тайно. С одним исполнителем проще. Убили при задержании – и концы в воду. В крайнем случае, сам повесится в тюрьме на собственных кальсонах.

– Любопытно. И как вы его узнали?

– По лицу. Они могли сделать ставку только на человека с яркими, радикальными взглядами, а значит, впечатлительного и живущего под давлением сильных эмоций. Таких людей всегда выдает лицо. Этот полицейский так разительно отличался от своих коллег, что… – Владимир махнул рукой. – Поэтому я занял позицию таким образом, чтобы быть в нескольких шагах от этого «милого» человека. Ну и ничто не мешало мне стрелять в него в момент нападения.

– Очень интересно… – покивал Оржевский, пребывая в глубокой задумчивости и переваривая услышанные слова. – Я слышал, вас очень прохладно приняли в Адмиралтействе. Не желаете перейти в мое подчинение? С сохранением класса. У вас просто талант к нашей работе.

– К сожалению, я вынужден отказаться.

– Почему же? Брезгуете?

– Отнюдь. Вы же знаете мое отношение. Дело не в этом.

– А в чем?

– Анонимно я смогу помочь значительно больше. Ведь о том, что я активно сотрудничаю с жандармерией, никто, кроме ограниченного круга лиц, не знает. А значит, не ассоциируют меня с ней. Я больше вижу и слышу. Мне легче собирать информацию. Кроме того, способности, конечно, кое-какие у меня есть, но настоящий талант у меня совсем в другой области.

– Жаль, конечно, но ваши доводы вполне разумны. Надеюсь, наше сотрудничество будет таким же плодотворным, что и раньше.

– Конечно, – кивнул Владимир.

– Вы ведь принесли что-то еще, – кивнул генерал-лейтенант на папку.

– Да, но как-то разговор не повернулся в нужную сторону.

– Чего уж там, – улыбнулся Петр Васильевич. – Рассказывайте.

– Если вы позволите, здесь я изложил кое-какие свои мысли по организации разведки и контрразведки Российской Империи. Умозрительно, конечно. Я много об этом думал во время путешествия. Хотя, конечно, понимаю, что все это вздор и дилетантство.

– Отчего же? – искренне удивился Оржевский. – Несмотря на то что вы стесняетесь и умаляете свои способности, у вас определенно талант к нашему делу. Оставляйте. Я с огромным интересом почитаю ваши замечания…

Что изложил Ульянов в своих замечаниях? Ничего особенного. Просто структуру нормальной разведки и контрразведки с описанием и пояснением, кто чем должен заниматься. Само собой, упрощенно, на основе материалов по организации такой деятельности в середине XX века.

 

Глава 8

1 ноября 1891 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Особняк Юсуповых

Несколько пробных камерных визитов, в ходе которых новоиспеченного капитана 2-го ранга аккуратно прощупывали, предваряли первый заход на первый светский раут столицы. Весь вопрос был только в том, куда именно его впервые потащат. С одной стороны, вопрос статуса, а с другой – любопытства. Вайнштейн тут уже изрядно журналистов прикормил, так что даже весьма высокородные люди интересовались его персоной.

И вот пришло приглашение. К Юсуповым. Наверное, самая элитная «тусовка» Санкт-Петербурга тех лет. Посещаема Императорской фамилией. Очень высокий входной ценз. Зинаида Николаевна очень тщательно подходила к выбору персоналий. Значит? Правильно. Либо его планируют эффектно и публично унизить в глазах высокородных, либо посмотреть на то, как он себя покажет. Хотя ничто не исключает симбиоза.

На выручку пришел Кривенко, контролирующий уже к тому времени практически все ключевые особняки столицы. «Жучки – наше все!» – как-то заметил он. Поэтому, войдя на крыльцо этого главного столичного «клуба», Владимир был готов к тому, какие «домашние заготовки» ему подготовили.

Его внешний вид, разумеется, был идеален. И разительно отличался от того, каким Ульянов был в той реальности. В конце концов, с ним работали опытные стилисты, а также логопеды, тренеры и так далее. А потому – из тех входных данных, что имелись у его тела, – слепили оптимум, эффектный и в меру брутальный…

«Прием как прием», – мысленно фыркнул Ульянов, раздражаясь от того, что ощущал себя чуждым, инородным телом на этом празднике жизни. И хмурился. Ведь его отвлекли от серьезных дел. От нечего делать он решил пройтись по залу, осматривая зал и пытаясь найти хоть кого-нибудь знакомого. Но тщетно. Да и местное общество старалось его не замечать. Ходят тут всякие. Подумаешь? Вон слуги тоже бродят. Вино разносят. Полы подтирают. И чем больше такое игнорирование продолжалось, тем сильнее ему хотелось уйти…

– Владимир Ильич, – мелодично произнес приятный женский голос, возникший откуда-то из-за спины.

– Зинаида Николаевна, – вежливо поклонился Ульянов княгине Юсуповой.

– Я рада вас видеть у нас, – произнесла она, пристально смотря в глаза этого человека со слегка восточными чертами лица.

– Признаюсь, приглашение стало для меня полной неожиданностью.

– Отчего же?

– Простой офицер… и тут такое внимание.

– Не скромничайте, – улыбнулась Зинаида Николаевна. – Слухами о вас Санкт-Петербург полнится. Столько мистики и тайн.

– Людям нравится выдумывать интересные истории, – пожав плечами, ответил Ульянов. – А тут такой подходящий повод.

– Вы полагаете, что за всеми этими историями ничего не стоит?

– Кто знает? В любой сказке есть только доля… сказки, – мягко улыбнувшись, произнес Владимир.

– В какую игру вы играете? – хитро прищурившись, поинтересовалась княжна.

– Го.

– Простите? – нахмурила лобик Зинаида.

– С виду очень простая игра, но с весьма глубоким стратегическим содержанием.

– Вы любите экзотические игры?

– Только те, в которых побеждают благодаря уму…

– К сожалению, мне нужно идти, – с едва заметным разочарованием произнесла княгиня после небольшой паузы, в ходе которой они с интересом смотрели друг другу в глаза. – Но обещайте, что расскажете мне больше об этой безусловно увлекательной игре.

– С радостью.

– Приятного вам вечера, Владимир Ильич, – сказала Зинаида Николаевна, кивнула и продолжила движение по залу, оказывая внимание всем своим гостям. А Владимир проводил ее долгим взглядом. В ней не было никакой точеной красоты, какой славилось будущее. Но что-то цепляло. Может быть, взгляд?

Эта короткая беседа несколько подняла настроение. И даже оживила ситуацию. С Владимиром начали осторожно здороваться и аккуратно посматривать. Но все равно общая прохлада никуда не делась.

Улучшив момент, к нему подошла и та группа высокородных балбесов, которая задумала высмеять пробелы в его образовании. Дескать, деревенщина. Что с него взять? Дело в том, что абсолютное большинство аристократов тех лет вполне сносно могли музицировать на фортепьяно. Это было чем-то вроде хорошего тона. Этакое статусное умение. Простые люди тоже к нему стремились, но без особенного рвения. Так вот. По официальной биографии, с которой были знакомы аборигены, никаких навыков игры на фортепьяно Вова не имел и никогда уроков не брал. Этим и хотели воспользоваться.

– Господа, чем вам мешает пианист? Играет и пусть играет, – уже минут десять вяло отругивался Ульянов, набивая себе цену и помогая шутникам привлечь к нему больше внимания. Терновый куст должен быть большим и красивым.

– Но мы хотим послушать вас! – не выдерживает наконец один из провокаторов.

– Меня? Вы серьезно?

– Да! По столице ходят слухи, что вы прекрасно играете на фортепьяно.

– А если пойдут слухи о том, что я девушка, вы попросите меня снять штаны? – усмехнувшись, уточнил Владимир.

– Господа! – попытался возмутиться один из провокаторов, но в этот момент подошла Зинаида Николаевна.

– Да, господа, – одернула она их. – Отчего вы пристали к Владимиру Ильичу?

– Зинаида Николаевна, может быть, вас он послушает. Столько слухов!

– Слухов? Серьезно?

– Да! Говорят, что он прекрасно играет на фортепьяно.

Она взглянула Ульянову с отчетливым вопросом в глаза: дескать, не разогнать ли этих оболтусов? Собственно, Вова этого и ждал, а потому едва заметно качнул головой, а потом чуть заметно дернул краем губы, причем так, чтобы увидела только княгиня… и все поняла. А потому мягко улыбнулась и произнесла:

– Владимир Ильич, вы же видите – изнемогают. Может быть, утолите их любопытство? Я, признаться, тоже не против вас послушать. Для меня это новая грань вашего таланта. Неожиданная грань.

– Я не против угодить, но… – чуть помявшись, произнес Ульянов. – Дело в том, что для меня игра на фортепьяно – слишком интимная вещь. Не люблю публики. Да и репертуар весьма неожиданный.

– Мы будем предельно щепетильны, – кивнула она.

– Да! Да! Просим! – тут же загалдели представители золотой молодежи местного разлива, предвкушая эпичный повод для веселья.

Княгиня же, чуть потупившись, обвела их взглядом и задала Владимиру немой вопрос. Дескать, какого рожна? Вы же играть не умеете.

Вместо ответа Ульянов подмигнул ей и направился к фортепьяно, занимая нагретый стул.

Все замерли в ожидании…

И тут нужно отметить, что в детстве, несмотря на сложности, Вова несколько лет отучился в музыкальной школе как раз в классе фортепьяно. В той, другой жизни, до вселения. А когда он вляпался в эту историю, то Лева Вайнштейн, словно старая еврейская мама, стал давить на Владимира, чуть ли не заставляя заниматься танцами, музыкой и прочей шелухой. Правда, на площадке XXI века, что позволяло держать это в тайне от аборигенов, окружающих его в XIX веке. То есть «давить на клавиши» умел.

Владимир сел и замер на несколько секунд.

– С чего бы начать? Хм… – для затравки произнес он и с ходу начал наигрывать довольно популярную в Северной Америке тех лет композицию «О, Сюзанна». Само собой, неизвестную в светском обществе Европы. И да, конечно же, в бодром таком салунном стиле, а-ля Дикий Запад. И вышло у него довольно атмосферно. Не хватало только веселой драки ковбоев и вульгарно одетых девушек.

Все притихли буквально с первых же нажатых клавиш, так он НЕ ДОЛЖЕН был уметь играть. Владимиром интересовались практически все. Как-никак новый игрок. Темная лошадка.

А он, завершив первую композицию, хмыкнул и перешел к довольно популярной в начале XX веке Twelfth Street Rag, впервые прозвучавшей в 1914 году. Ну и так далее. Минут тридцать он давал сольный концерт, перебирая различные бодренькие композиции первой половины XX века. А вокруг – гробовая тишина и вытянутые, слегка ошалевшие лица. Разве что княгиня, прислонившись к колонне, с какой-то загадочной улыбкой слушала музыку, не думая ни о чем. Ее все устраивало. Темная лошадка опять удивила Санкт-Петербург. Теперь уж точно никто в его официальную биографию верить не станет. Вспоминался их небольшой разговор, заигравший совсем другими красками. Да и вообще…

– Ну и напоследок… – произнес Владимир и постарался выжать из себя исполнение темы Пиратов Карибского моря для фортепьяно. То есть лучшее из того, что он к этому времени смог на хорошем уровне освоить и чисто сыграть.

Дабы избавиться от совсем неуместных вопросов, Ульянов, завершив свою последнюю композицию, постарался как можно скорее откланяться. Причем по возможности тихо. Ну, насколько получилось. Дескать, интимная вещь, перенервничал. Нужен отдых. И так далее.

Зинаида не вышла его провожать. Это даже как-то кольнуло. Вроде бы мелочь, а неприятно…

Он остановился у кареты на несколько мгновений и обернулся, глянув на окна второго этажа. Так и есть, чуть удалившись от стекла и приоткрыв штору, стояла она. Местная красавица.

«Красавица и чудовище», – мысленно усмехнулся Ульянов, внешне же сдержал учтивое выражение лица и поклонился ей.

Штора спешно опустилась.

А капитан 2-го ранга залез в карету и направился к себе. Первый его выход в свет подошел к концу и закончился скандалом. Впрочем, так и было задумано.

 

Глава 9

10 ноября 1891 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Выдержав небольшую паузу в неделю с гаком после посещения Юсуповых, Владимир направился в гости к Константину Павловичу Пилкину, вице-адмиралу и председателю Морского технического комитета.

Старый, опытный зубр, на счету которого имелось немало серьезных дел, в том числе фактическое создание минных сил Российской Империи. Именно он фактически дал путевку в жизнь знаменитому адмиралу Макарову. Да и производство торпед или самоходных мин, как их тогда называли, тоже организовал именно он. Так что Ульянов рассчитывал на понимание. Хотя бы в какой-то степени.

Однако ждал его довольно холодный прием.

– У вас ко мне дело? – хмурясь, поинтересовался вице-адмирал.

– Так точно, Константин Павлович.

– И заместители не смогли вам помочь?

– Никак нет. Дело в том, что я хотел бы перейти служить под вашу руку.

– У меня свободных мест нет, – еще больше нахмурился Пилкин.

– Константин Павлович, меня мало интересует денежное содержание. Если оно будет – хорошо, если нет – да и бог с ним. Как и перспективы карьерного роста.

– Оно и видно… – буркнул вице-адмирал, кивнув на погоны.

– То чистая случайность. Уверен, что окажись вы на моем месте, то поступили бы так же.

– Тогда я вас не понимаю, – пожал он плечами. – Посидите дома. Подождите. Год-два – и вас устроят на какой-нибудь корабль. Тем более, насколько я слышал, у вас есть и другие дела. Печатные машинки, арифмометры, шариковые ручки и механические карандаши – это очень полезные вещи. Займитесь ими.

– Константин Павлович, давайте начистоту?

– Ну что же? Если вам так угодно.

– Мой слишком быстрый карьерный рост поставил крест на моей дальнейшей службе в Российском Императорском флоте. Даже несмотря на то, что награждали меня вроде как за дело, это все выглядело очень неправильно в глазах куда более опытных и заслуженных офицеров. По большому счету за Японию мне не нужно было давать капитана 2-го ранга. Ведь одно дело – из револьвера стрелять, а другое – кораблем командовать. Но начальство рассудило иначе.

– Не все так пасмурно, молодой человек, – усмехнулся, но уже беззлобно Пилкин. – Посидите где-нибудь тихо несколько лет, и все забудется.

– Без дела, Константин Павлович. Без дела. А вы сами смогли бы вот так, опустить руки и ждать у моря погоды? Вы уже не молоды, но разве это мешает вам не покладая рук трудиться над укреплением морского могущества Российской Империи? Вот и я не смогу. Характер не тот.

– Ну что же. Это похвально. И что же вы намерены предпринять?

– У меня немало денег. Возможно, я просто везучий, но мне удается их зарабатывать много и легко. Так вот. Понимая это, я хотел начать заниматься судостроительной промышленностью в России. То есть постараться применить эти деньги с пользой для Отечества. Однако не имею никакого представления о том, как делаются дела в этом важном направлении. Ведь одно дело – на корабле ходить, и совсем другое – его построить. Потому и хочу пойти под вашу руку, пусть и без оклада, дабы разобраться в том, что к чему. Проникнуться этой проблемой со стороны флота. Год-другой – и уйду в отставку, полностью посвятив себя промышленным делам. Но этот опыт, на мой взгляд, будет бесценным.

– Признаться, вы меня удивили, – пристально смотря ему в глаза, произнес Пилкин. – Почему вы пришли ко мне? Ведь Василий Иванович в Главном судостроительном управлении вам больше подходит.

– Потому что он ведает больше административными вопросами. То есть какие корабли строить, когда и где. У какого поставщика что заказывать. Ну и так далее. А вы занимаетесь технологией строительства кораблей и их вооружений. Грубо говоря – ведаете фундаментом Отечественного судостроения, без понимания которого ничего не получится.

– Хорошо, господин капитан 2-го ранга, – произнес Пилкин после нескольких минут раздумья, – я удовлетворю вашу просьбу. Но не надейтесь отсидеться, прикидываясь ветошью. Я загружу вас работой настолько, насколько это только возможно. Вы поняли меня?

– Так точно, господин вице-адмирал! – щелкнул каблуками Владимир.

– Что же до оклада, то негоже оставлять офицера Российского Императорского флота без него. Вы получите его в полном объеме.

– Когда можно приступать к выполнению должностных обязанностей?

– Приходите завтра с утра. Пожалуй, Адмиралтейство не расстроится, если я вас возьму к себе. У вас все?

– Так точно!

– Тогда ступайте. У меня еще сегодня много дел.

Ульянов попрощался и вышел на улицу. Вдохнул свежего воздуха. И, взяв извозчика, направился в свой особняк. А в голове крутилась только одна мысль: «Как немного человеку нужно для счастья…» Ведь судостроителей, и особенно технических специалистов при них, считали черной костью Российского Императорского флота. И это в лучшем случае. А бывало и хуже. Не привыкли они к добрым и теплым словам, пусть и даваемым в слегка завуалированной форме.

 

Глава 10

18 декабря 1891 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Зимний дворец

Императрица просматривала документы, поданные ей Оржевским.

– И какой вывод? – наконец не выдержала она. – Из бумаг ничего не ясно.

– Никакого, Ваше Императорское Величество, – нахмурившись, ответил начальник жандармерии.

– Как это возможно?

– Мы опросили всех его знакомых и родственников в Симбирске и Санкт-Петербурге. Узнали даже, какую… простите… шлюху он снял по пути в Москву, и опросили даже ее. Но капитан 2-го ранга Ульянов продолжает удивлять чудесными и совершенно противоречивыми фактами своей биографии. Например, учась в гимназии, он хоть и получал отличные отметки, но никогда не демонстрировал высоких способностей к математике. Скорее напротив. Она ему тяжело давалась. А потом вдруг как по мановению волшебной палочки все переменилось.

– С ним что-то произошло?

– Да. Но что конкретно, никто не знает. Владимир Ильич гулял по улице и вдруг, ко всеобщему удивлению, упал, напрочь потеряв сознание. Врач, обследовавший юношу, констатировал переутомление. По легенде, тот тайно от всех учил математику, физику и химию. Это возможно. Теоретически. Но, во-первых, почему тайно? Во-вторых, зачем тогда он так демонстративно страдал в гимназии? Тот уровень, который Владимир продемонстрировал после странной потери чувств, как минимум соответствует высшему образованию по данному профилю. Если не более того. Кроме того, по словам дежурного офицера приемной комиссии Морского училища, Владимир показал ему ряд весьма изящных решений, о которых он никогда не слышал. Я допустил, что уровень компетенции офицера может быть не высок. Но сохранились черновики решения тех задач. Дежурный офицер оставил их себе, дабы поразмышлять над методами решения.

– И?

– Маститые математики и механики также удивлены и заинтересованы.

– Очень интересно… – задумчиво произнесла Императрица.

– Да и учился он… странно, мягко говоря. С тем же успехом можно было посадить за парту опытного адмирала, каким-то чудом скинув ему полвека, а то и больше. Он честно старался имитировать учебу, но я внимательно просмотрел его письменные работы и просто не знаю, как их описать. Это все что угодно, кроме ученических попыток освоить незнакомый предмет. Кроме того, я поднял заботливо спрятанные под сукно предложения Владимира по Морскому министерству. Те самые, за которые ему Станислава третьей степени дали. И проконсультировался с уважаемыми моряками. Само собой, не говоря о том, кто именно их подал. И вы знаете – тот же эффект. Простые, очевидные решения, легко реализуемые и требующие минимальных затрат.

– Может быть, имеет место подмена? И перед нами не Владимир Ульянов, а кто-то еще?

– Возможно, но никто из родственников ничего такого не заметил. Да и Владимир был все время на виду. Если и оставался в одиночестве, то в пустой комнате, чтобы поспать. Его мать сказала, что после того удара он сильно переменился. Ей даже немного стало страшно. Словно и сын, но… другой. Иные взгляд и манера речи. Походка. Осанка. Ей показалось, будто ее Володя внезапно и сильно повзрослел.

– Кому выгодны его действия? – нахмурившись, поинтересовалась Императрица.

– Как ни странно, но пока все, что он делает, находится строго в интересах России. Даже странный эпизод в Индии, когда Владимир мог совершенно без последствий убить моего человека, сунувшего нос, куда не следует. Вместо этого он его просто напугал и отпустил с миром.

– А что там за история?

– До конца мне не известно. Сам Ульянов решил о ней не рассказывать, придумав правдоподобную легенду. Однако совсем недавно в столице стали всплывать редкие поделки из золота в каком-то индийском стиле. Я уверен, что это его рук дело.

– Вы очень путано говорите, – покачала головой Императрица. – Что конкретно там произошло?

– Прошу прощения, – чуть кивнул генерал-лейтенант. – Эпизод связан с одним древним храмом на юге Индии. Владимир почему-то туда целенаправленно устремился, когда появилась возможность. Мой человек увязался за ним, не зная, что давно раскрыт. Ничто не мешало ему исчезнуть на просторах Индии, но Владимир его просто отпугнул. Аккуратно и красиво. Зачем он сам туда полез, я не знаю. Возможно, это как-то связано с местными легендами о том, что там есть сокровищница.

– Клад?

– Да, я считаю, что он завладел индийским кладом. Только вот его размер оценить не могу.

– Очень интересно… – загадочно улыбнувшись, произнесла Императрица.

– Его финансы увеличиваются очень быстро. Конечно, банкиры стараются такие вещи не разглашать, но по секрету только в этом году за патенты в Московский купеческий банк ему перечислили два миллиона рублей золотом. Согласитесь – много, очень много. И это только в этом банке. А мне известны его контакты еще с десятком.

– Откуда их переводили?

– Со всей Европы. Есть даже платежи из Северной Америки. Но отследить их крайне сложно, не привлекая внимания. Я не исключаю того, что о моем интересе к его деньгам в Московском купеческом банке уже донесли.

– Как интересно… – покачала Мария Федоровна головой.

– Именно так, Ваше Императорское Величество, – кивнул Оржевский. – Еще интересней выглядит его записка об улучшении работы жандармерии. Признаться, я пришел от нее в восторг. Если все это реализовать, то получится вывести на качественно новый уровень работу моих людей. Однако… если он такими вещами делится, значит – не боится. То есть он сам играет серьезнее.

– Может быть, ему нечего скрывать?

– О нет! Этот человек полон тайн. И он нас еще удивит. Вы же знаете, что после возведения его в капитаны 2-го ранга моряки ополчились на него. Как водоплавающие, так и сухопутные. Ревность. Зависть. В середине минувшего месяца Владимир смог убедить Пилкина Константина Павловича взять его к себе. Тот скрепя сердце согласился. Так вот. Я вчера с ним разговаривал. И о чудо! Он отзывается об Ульянове самым радужным образом. Скорость и точность его работы просто поражают. Владимир один за месяц сделал больше, чем все управление. Даже закисшие было дела пошли-поехали. Мистика какая-то.

– Вы считаете? – едко усмехнувшись, поинтересовалась Императрица.

– Я честно пытаюсь найти рациональное объяснение и не могу. Да, Ульянов действует в интересах России. Пока. Но истинные его мотивы и возможности остаются для меня загадкой. Тут во что угодно поверишь.

– Николаю Александровичу он сказал, что ему приснилось, будто на него совершат покушение. Как вы думаете, это так?

– Владимир умеет сказать людям то, что они хотят услышать. Мне он поведал о том, как именно проводил расследование и выходил на исполнителя. Все выглядело вполне логично и трезво. Но это рассказывать долго. Да и деталей там изрядно. Поэтому…

– То есть вы считаете, что он сказал Николаю Александровичу о вещем сне, потому что тот не в состоянии принять и понять факты? – повела бровью Императрица.

– Нет, конечно, нет, – пошел на попятную Оржевский.

– Вы именно это и сказали, – усмехнулась она. – И я с вами согласна. Ники так легче.

– Простите мою неаккуратность…

– Как вы думаете, Владимир может привести внезапно для всех… хм… железнодорожный состав, груженный под завязку золотом?

– Владимир? Не удивлюсь, – усмехнулся Оржевский…

В то же самое время Зинаида Николаевна сидела в кресле возле письменного стола и с некоторым раздражением теребила свое обручальное кольцо, сняв с пальца. Чем дальше, тем больше ее интересовал этот странный мужчина. Он, словно демон, манил ее своей таинственностью и умом. В нем столько всего переплеталось… Любопытство и страх смешивались в ее душе в жутковатую, пьянящую смесь, изрядно дурманящую голову. А перед княгиней лежал очередной исчерканный лист. Она просто не знала, с чего начать переписку. Но продолжала упорно стараться… вторую неделю кряду…

 

Глава 1

3 мая 1892 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Несмотря на ожидания Константина Павловича, распробовавшего взаимодействие с Ульяновым, тот был вынужден отойти от дел намного раньше ожидаемого срока. Пилкин считал, что минимум год-два юноша поработает под его началом. Но не тут-то было.

Наведение порядка в Техническом комитете Морского министерства повлекло за собой ряд неприятных моментов. Можно сказать, скандалов. Владимир Ильич где угрозами, где взятками, а где и просто словами смог заставить работать практически весь Технический комитет. Что вызвало натуральный тарарам по всему флоту. Завыли все. То одно нарушение, то другое всплывало.

И говна стали бурлить. Основательно так, словно вместо пачки дрожжей в Адмиралтейство насыпали пару «КамАЗов» этого чудесного препарата. Из-за чего вся эта будочка стала не просто источать зловония, а натурально шататься, потрясая адмиральскими эполетами.

И, как следствие, травля не травля, но на Ульянова обрушились со всей тяжестью системного гнета. Само собой, оглядываясь на Его Императорское Величество, ведь почетная медаль спасителя наследника престола, позвякивающая на груди Владимира, несколько напрягала. Открыто не ударишь. Вот и давили, пытаясь вынудить самого уйти. А в столичных газетах раз за разом всплывали пикантные подробности из жизни того или иного высокопоставленного офицера Морского ведомства. Без имен, но все и так было понятно. Да и претензии, которые выкатывал Технический комитет, были нешуточные. Ведь когда все честно считаешь – не всегда дебет с кредитом сходится. И возникает масса вопросов. Очень неудобных вопросов, которые так неловко просачивались в прессу.

Скандал нарастал.

Чего добивался этой выходкой Владимир?

Старшие морские офицеры считали его выскочкой. И чем выше был их ранг и, как следствие, возраст – тем сильнее неприятие. Кто-то больше, кто-то меньше. Для молодых офицеров, напротив, Ульянов становился в какой-то мере символом успеха. Простой дворянин приехал из провинции и буквально за несколько лет сделал блистательную карьеру. Этакий д’Артаньян наших дней. Многие слушатели Морского училища и юные мичмана да лейтенанты смотрели на него как на образец для подражания. И не только они. Он вообще с каждым днем становился все более резонансной фигурой.

Так вот. Капитан 2-го ранга Ульянов старался не просто найти повод уйти со службы, но и выиграть с этого. А также подготовить почву для своего триумфального возвращения.

Поэтому он целенаправленно и не только своими руками нагнетал обстановку. И чем дальше – тем хуже. Раз в неделю от него как по расписанию поступал доклад. Очень толковый и здравый. Но Адмиралтейство его неизбежно подвергало критике либо, если это было невозможно, старалось «затерять» в необъятных пространствах под сукном. Однако уже в следующем месяце на страницах стремительно набиравшего популярность журнала «Техника молодежи» выходила развернутая статья Ульянова на основании его предложений. А потом следовала незамедлительная цепная реакция других СМИ. Причем, что любопытно, Владимир упорно избегал резких слов и каких-либо обвинений. Вместо этого опирался исключительно на доказательную базу из области математики, физики и экономики. Упорно, спокойно, методично. В то время как в Адмиралтействе не стеснялись в выражениях. В разумных пределах, конечно. Однако выскочкой, недоучкой и дилетантом Ульянова клеймили постоянно.

Закончилось все тем, что первого апреля 1892 года капитан 2-го ранга был обвинен в превышении должностных полномочий при попытке инициировать проверку соблюдения технологии строительства эскадренного броненосца «Император Александр II». Его как раз только летом минувшего года ввели в строй. Фактически. Официально-то еще в 1889 году. Да и то – так ввели, что вполне можно было описывать этот результат исключительно матом. И не ошибиться, потому что после голословного обвинения в его адрес пошел поток информации, доказывающей правоту Вовы.

Уволить просто так капитана 2-го ранга не могли. Как и перевести командовать брандвахтой на остров Врангеля. Газетная шумиха была изрядной. Но и продолжаться так дальше не могло, поэтому уже третьего апреля его пригласил на приватный разговор генерал-адмирал Великий князь Алексей Александрович.

– Не я начал эту травлю, – пожал плечами Владимир, прямо и спокойно смотря в глаза Великому князю.

– Но вы же понимаете, что она не просто так возникла? – повел бровью Алексей Александрович.

– Понимаю, но разве от меня что-то зависело? – вполне искренне удивился капитан 2-го ранга. – Любой офицер Российского Императорского флота, окажись он там и тогда, поступил так же. Иного я даже помыслить не могу. Нас так воспитывали – служить, не щадя живота своего, Престолу и Отечеству. И вас, и меня.

– И вы не отступитесь? – после минутного размышления и пристального разглядывая этого странного молодого человека, поинтересовался Великий князь.

– Я рад бы, но не знаю, как это сделать.

– Серьезно?!

– Более чем. Видимо, такова моя судьба. Лихая удача изменчива. Я прекрасно понимаю, что создаю массу проблем уважаемым и заслуженным людям. Но пока что – куда ни кинь, везде клин. Отправят в отставку – сделают мучеником. Дескать, Империя не нуждается в молодых и талантливых. Но ведь это неправда! Подам прошение сам – еще хуже. Скажут – затравили. И ведь никому не объяснишь, что это не так. Особенно моим сверстникам.

– Пожалуй, – с интересом смотря на капитана 2-го ранга Ульянова, произнес генерал-адмирал.

– Вот я и не знаю, как быть. Еще и газеты эти масла в огонь подливают. Я уверен: дай им только повод – сожрут заживо. Им, видите ли, нравятся сенсации.

– Вы еще упустили тот момент, что если адмиралы уступят вам, то это станет примером для молодых и горячих. Очень плохим примером.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул Владимир. – И он ничем хорошим не закончится. Бардак никому не нужен. Особенно на флоте, где дисциплина важна радикально.

– Полагаю, что раз вы все понимаете, то думали над сложившейся ситуацией. По старой морской традиции я хочу выслушать сначала младшего по званию.

– Ваше Императорское Высочество, – чуть пожевав губы, произнес Ульянов. – Я не знаю, как без потерь для Морского министерства выйти из этой ситуации. Меня надобно убрать с занимаемой должности, сохранив во флоте, хотя бы формально. Но так, чтобы никто не уличил Адмиралтейство в травле.

– Мне говорили, что вы ловкий человек, но такой наглости даже я не ожидал, – произнес Великий князь, вполне искренне улыбаясь от уха до уха. – Повышение… надо же! Просто поразительно!

– Я понимаю, что мое предложение не совершенно, а потому и не настаиваю.

– Отчего же? – хохотнул генерал-адмирал. – Признаться, такого простого и очевидного решения мне в голову не приходило. Вы мне нравитесь, Владимир Ильич. И я искренне сожалею, что вы попали в эту весьма неприятную историю…

С того разговора прошел месяц.

И вот теперь Владимир Ильич Ульянов стоял на полуострове между Закрытой бухтой и Выборгским заливом, где самыми ударными темпами шло строительство судостроительного завода. Его завода. Да и он сам слегка переменил статус. И серьезно, хотя на первый взгляд неуловимо. Великий князь Алексей Алексеевич оценил знаменитую советскую схему устранения неудобного чиновника путем его повышения. Поэтому Вова теперь был флигель-адъютантом Свиты Его Императорского Величества, в звании капитана 2-го ранга, но уже гвардейского экипажа. Ну и, само собой, с работы в Техническом комитете Морского министерства его убрали, направив по личному ходатайству генерал-адмирала учиться в Николаевскую морскую академию на кораблестроительное отделение. Само собой, с наставлением учиться, учиться и еще раз учиться. И чем дольше, тем лучше. А вообще – желательно дома, заочно и всю жизнь.

Получилось все как в лучших домах Хайфы – и волк обожрался до кишечных колик, и овцы целы.

 

Глава 2

5 июня 1892 года. Российская Империя. Выборг

Владимир смотрел на громаду корабля, совсем недавно имевшего звучное имя Belgic. Выкупить его было непросто. Все-таки относительно свежая машинка – только лишь семь лет «в строю». Но деньги зачастую позволяют убеждать намного лучше, чем талант самого виртуозного оратора. И вот теперь у временного причала еще только создаваемого Выборгского судостроительного завода «Валар» швартовался его первый корабль с весьма колоритным названием «Испаньола».

– Ты уверен, что стоит действовать так нагло? – задумчиво почесав затылок, произнес Кривенко, наблюдавший за суетой у временного пирса.

– Нам нужно легализовать деньги. Много денег. Очень много денег. Ты знаешь другой способ? – усмехнулся Владимир.

– Но ведь нам станут мешать.

– Кто?! – хохотнул Ульянов. – Если мы открыто заявим, что плывем выкапывать сокровища, то это сможет представить интерес только для журналистов. Им сенсации нужны. Взрослые же мальчики в сказки не верят. Сам подумай. Ну кто всерьез воспримет заявление о поиске сокровищ? Тем более в таком антураже.

– Не может офицер Российского Императорского флота заниматься такой ересью…

– Слушай, роман «Остров сокровищ» издался девять лет назад. И весьма популярен. Год назад я поспособствовал его изданию в России на русском языке. Сейчас помогаю протолкнуть в США, Франции и Германии. Приключенческая литература – штука хорошая.

– И что с того? – выгнул бровь Аркадий. – Сколько стоит этот корабль? А остров? Подумать только – русский аристократ выкупает полностью небольшой остров в Тихом океане у берегов Чили. Ведь неспроста же!

– Брось. У острова… эм… Isla Más a Tierra всего неполные сто квадратных километров. Причем почти полностью – горы. Зато там прекрасная бухта.

– Вова, ты заплатил за него сто тысяч фунтов стерлингов! Это огромные деньги по местным меркам!

– Не жадничай. Еще напечатаем, – отмахнулся Владимир. – Не золотом же платили. А подрыв экономики Британской Империи – одна из наших геополитических задач.

– Ты о последствиях думаешь? – покачал головой Кривенко.

– Аркаша, чего ты нагнетаешь?

– Я?

– Да. Ты. Сам посмотри, как выглядит ситуация. Молодой и горячий офицер жаждет реванша. Разве нет?

– Реванша? Ты серьезно?

– Именно так охарактеризовали мое поведение в le Figaro, оценив, кстати, чувство юмора.

– И ты думаешь, что кто-то в это поверит?

– Почему нет, Аркаша? Это ведь очевидно. Богатый, тщеславный и упорный молодой человек не желает отступать перед Адмиралтейством, которое закрыло его на несколько лет в академии. Любой гасконец с детства академик! Или ты забыл об этом? Вот. Поэтому я потратил деньги для организации постоянной стоянки на юге Тихого океана и купил лайнер, чтобы можно было относительно комфортно и спокойно работать во время длительного пребывания в море. Экспедиция с академией согласована и утверждена.

– Что, вот так взяли и согласовали? Ты не говорил об экспедиции.

– Какая им разница? – пожал плечами Владимир. – Я все за свой счет делаю. Да и контр-адмирал с Адмиралтейством будут вполне довольны, так как я на время пропаду из столицы.

– Тогда зачем этот цирк?

– Чтобы клоуны не разбегались, а цирк не уезжал, – улыбнулся Ульянов. – le Figaro же открыто написала – чувство юмора у меня такое.

– Сам придумал?

– Статью? – выгнул бровь Владимир.

– Понятно… – покачал головой Кривенко.

– Кроме того, нам нужно развивать наши отношения с Чили. В прошлом году на нужды революционеров мы перечислили миллион фунтов стерлингов, бумажных, разумеется, отпечатанных нами. И заручились поддержкой ряда структур. Так что для тех, кто совсем умный и имеет нешуточные связи, после некоторых усилий и массы потраченных денег станет ясно, зачем я еду в Чили.

– На кой нам эта… мира? – хмуро поинтересовался Аркадий.

– Во-первых, там много дешевой селитры, которая очень пригодится при развитии Дальнего Востока. Да, не та, которая нужна. Но ведь переделывать селитру проще, чем производить ее с нуля. Во-вторых, там и прочей вкусной сырьевой базы немало. В-третьих, России нужен друг на той стороне Тихого океана. Сейчас туда пытаются вломиться англичане. А мы попробуем их заменить.

– Каким образом? – усмехнулся Кривенко. – Где мы и где англичане.

– Великобритания пытается войти в сырьевой сектор чилийской промышленности. Инвестирует. Но не так чтобы и много. Их интересы и ресурсы довольно ограничены. Экономика Империи, над которой никогда не заходит солнце, уже в надломе и трещит по швам. Не по себе ношу взяли. А этим латиноамериканцам хочется больше, что вполне логично. На этом, кстати, англичане в будущем и прогорели. США их на кривой козе объехали, тупо кинув больше резаной бумаги на откуп алчности. Кроме того, торговый оборот Чили сейчас серьезно затруднен из-за очень неудачного местоположения. Ее товары нужны прежде всего промышленно развитым странам. А они очень далеко находятся. Рядом есть США. Но их западное побережье сейчас считай пустыня в плане промышленности, все или почти все находится в Новой Англии. То есть практически в Европе по плечу логистики.

– К чему ты клонишь?

– Я ведь не только за кладом еду. Перед и после Русско-японской войны нам нужно будет много промышленного сырья для развития Дальнего Востока. В этом плане ключевым партнером я рассматриваю Чили и Перу.

– Именно по этой причине ты берешь с собой несколько чемоданов свежих, ароматных и хрустящих фунтов стерлингов?

– Да, Аркаша. Чили – это бедная латиноамериканская страна. И я везу туда пять миллионов фунтов стерлингов. Для начала.

– А то, что ты на территории Чили выкопаешь восемьсот тонн золота – это ничего? Они на тебя с томагавками не бросятся? Сам же говоришь – страна очень бедная.

– Так кто же тебе сказал, что я буду «откапывать» золото непосредственно на Isla Más a Tierra?

– Экипаж корабля ведь увидит погрузку тяжестей. Восемьсот тонн – это не игрушки. Такое не скрыть? Кстати, а почему ты Николаю назвал меньшую массу?

– На всякий случай. Лучше потом увеличить, чем занижать. А скрыть погрузку не сложно. На корабль будет загружено полторы тысячи тонн «оборудования», девятьсот тонн из которого – обычные ящики с мусором. По пути к искомому острову мы несколько раз произведем выгрузку и погрузку «оборудования», приставая к ряду ничейных, необитаемых островов. На каком именно мы отрыли клад – никто не будет знать. Просто по возвращении в некоторых ящиках с «оборудованием» окажется золото.

– И думаешь, никто не возмутится?

– Возмутятся, конечно. Но кто чего сможет доказать? Лебедь, рак и щука. На каждом острове будет сделан раскоп подходящего размера. А мусор – обычные камни. Вот пусть и гадают, откуда на самом деле мы золото достали. Я буду молчать и улыбаться. К тому же на Isla Más a Tierra я намерен построить себе дачку, так что вряд ли на него подумают. Не потому что она мне там нужна, а потому что нельзя этот остров просто так бросать. Привлечет внимание. Да и останавливаться где-то при посещении этих мест придется. Свой остров в любом случае безопаснее. Не говоря о том, что ты там сможешь развернуть тайный тренировочный лагерь. А то и секретную базу подводных лодок замутить – одна сплошная скала же.

– Вова, ты сумасшедший, – покачал головой Аркадий. Но, впрочем, больше не возражал, поняв, что к чему. Он ведь в подготовке этого дела не участвовал, пропадая на тренировочной базе под Санкт-Петербургом. У него было свое дело – он готовил «охрану» из местных. А потому в прочие дела своего «патрона» он не лез. Не до того было.

 

Глава 3

2 июля 1892 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Особняк Юсуповых

Зинаида Николаевна сидела у окна с совершенно опустошенным видом. Молча. Тихо. В голове у нее прокручивался тот вечер, когда Владимир заходил последний раз перед отправкой в экспедицию. Они мило играли в четыре руки на фортепьяно и обсуждали какой-то вздор. А потом он ушел и начался ад…

Кто-то нашептал Феликсу Феликсовичу небылиц, и тот буквально забурлил и закипел. Была ли это ревность в обычном понимании? Сложно сказать, потому что Зинаида Николаевна никогда не считала себя любимой. Весь ее брак был в сущности фарсом, потому что они не имели ничего общего. Два человека из разных миров. И он давил на нее, регулярно раздражаясь от ее излишней тяги к умным, интеллектуальным людям. Все старое окружение княгини подвергалось постоянной критике и терпелось только потому, что сама Зинаида Николаевна являлась гвоздем светской жизни столицы. А потому имела нешуточное влияние и могла продвигать его по службе. Что, собственно, она и делала.

Так вот. Когда ему рассказали небылиц о том, что Зинаида Николаевна и Владимир Ильич – любовники, Феликс Феликсович откровенно испугался. Ведь перед глазами у него был опыт ее бабушки. А что это значит? Правильно – конец карьеры, ибо сам он не обольщался своими возможностями. Поэтому скандал следовал за скандалом, и конца-края этому было не видно.

Все произошло двадцать четвертого июня в Архангельском, куда по настоянию супруги они выехали всей семьей. Отдохнуть от суеты столицы да мужа увезти подальше от тех шептунов, что отравляли ему жизнь. Однако не тут-то было…

Феликс Феликсович усугублял свое положение тем, что для притупления своих переживаний пил. Фактически запоем. Уже практически третью неделю кряду. Что не могло не сказаться на его здоровье и адекватности восприятия реальности. Вот он и дал супруге оплеуху за попытку его образумить. Крепкий и сильный кавалерист в состоянии практически «белочки» потерял контроль над собой и ударил так, что Зинаида Николаевна упала со стула.

Этого стерпеть она уже не могла.

Молча сверкнув разъяренным взглядом, она велела закладывать карету и уехала к Великому князю Сергею Александровичу, имение которого было неподалеку. День-другой переждать под августейшей защитой, пока супруг успокоится и образумится. Однако уже утром прилетел курьер, доставивший ей ужасную новость… худшую в ее жизни…

– Как вы себя чувствуете? – участливо поинтересовалась Императрица. – Может быть, я могу чем-то помочь?

– Мой мир… моя жизнь… все сгорело там… как он мог? – тихо произнесла княжна. – Я хочу знать, кто во всем этом виноват…

– Петр Васильевич уже работает над этим вопросом. Пока он смог понять, что это кто-то из Адмиралтейства.

– Вот как? – Глаза Зинаиды Николаевны сверкнули, а губы растянулись в кровожадную улыбку.

– Ничего точно пока не известно, – покачала головой Мария Федоровна. – Он думает, что на такой результат не рассчитывали. Вряд ли кто-то мог ожидать от Феликса Феликсовича таких переживаний.

– Но они это сделали… – тихо, почти шипя произнесла княжна. – Известно, чего они хотели?

– Отдалить Владимира Ильича от ваших приемов.

– Так эти злопыхатели все это устроили, чтобы поссорить меня с Володей?

– Зинаида Николаевна, душечка, все не так просто. Твой Владимир смог перепугать лягушек адмиралтейского болота до кишечных колик. Серьезно. И за то, что смог относительно мягко разрешить этот конфликт, мы с мужем ему премного благодарны. Тем более что Саша сейчас неважно себя чувствует и лично участвовать во всей этой суете ему просто вредно. Но разве кто-то Ульянову простил его выходку? Адмиралы, почувствовавшие, насколько легко они могут потерять насиженные места, не на шутку встрепенулись.

– Адмиралы, значит, – прошипела Зинаида Николаевна, прищурившись.

– Кто конкретно, нам пока не известно. Но, поверь, они вряд ли хотели такого исхода.

– Они сожгли всю мою семью! – произнесла, сильно повысив голос, княжна. – Вы не видели их тела… Боже! Они были похожи на маленькие обугленные мумии! – Княгиня вскочила и стала вышагивать. – Я едва рассудка не лишилась, когда их увидела. Безумие! Это же натуральное безумие!

– Вы будете мстить? – чуть выгнув бровь, поинтересовалась Императрица.

– Хуже… – после нескольких минут размышления произнесла уже успокоившаяся Зинаида Николаевна, кровожадно усмехнувшись. – Я напишу Володе. Давно хотела, но боялась и не знала, с чего начать… а тут такая возможность.

– Вы так уверены в его силах?

– Более чем… иногда мне кажется, что он вообще не человек…

 

Глава 4

5 августа 1892 года. Республика Чили. Сантьяго

Владимир сидел в кресле в выделенных ему апартаментах и в который раз перечитывал письмо от Зинаиды. Ее первое письмо. Он ждал его вполне искренне, но даже и подумать не мог, что внутри будет такое ужасное содержание. Княжна не поскупилась и в самых детальных подробностях расписала произошедшее…

Милейший Феликс Феликсович так перенервничал, что в кратчайшие сроки допился до эпичного состояния. Мало того, серьезно помогли врачи, попытавшиеся вывести князя из раздраженно-депрессивного состояния. А как это делали в те годы? Очень просто. С помощью кокаина. Да-да. Именно кокаина, который с середины восьмидесятых годов XIX века активно продвигался в Европе как замечательное средство от депрессии, неврозов, сифилиса, алкоголизма и сексуальных расстройств. И, кстати, знаменитая Coca-Cola содержала в своем составе первоначально именно кокаин, ставший важным фактором продвижения ее на рынок.

Владимир в тихом шоке покачивал головой, читая письмо своей… да, пожалуй, теперь уже своей Зинаиды Николаевны. Много водки в смеси с кокаином. Что может быть лучше для успокоения нервов и вывода из депрессии? Ведь прям натуральный «балтийский коктейль» получался, под который революционеры в Гражданскую устраивали кровавые феерии. Да и не только революционеры. Эта уникальная смесь из крепкого алкоголя с кокаином активно применялась всеми сторонами конфликта. Без нее, пожалуй, столько ужаса и крови не получилось бы. Он читал и вообще удивлялся тому, что Феликс под действием таких «лекарственных препаратов» ее саблей не зарубил.

А потом она уехала, и все, что ей известно, было только со слов слуг. Князь поначалу даже не понял, что произошло, посчитав, что она удалилась в свою комнату. А потом, когда до него дошло, пришел в неописуемую ярость. Начал избивать всех слуг, кто попадался ему на глаза. Кого-то даже покалечил. Детей запер в комнате, забаррикадировав ее. Чтобы не сбежали. Ну и, само собой, продолжил накачиваться «лекарствами».

Что было дальше, никто не знает. Ибо слуги прятались по окрестным кустам и комнатам, в которых или сами заперлись, или их барин заблокировал. Начавшийся пожар никто не смог потушить. Ведь Феликс Феликсович уже носился ужаленным тараканом по Большому дворцу с револьвером и саблей, поэтому слуги просто боялись за свою жизнь. Те, которые могли хоть что-то сделать…

«Душа моя рвется к вам, ненаглядная Зинаида Николаевна, как журавль в небо…» – начал свой ответ Ульянов, стараясь утешить княжну и вселить в нее надежду.

А потом принялся за статью «Кровожадные лягушки» в le Figaro. Кто мог ударить? В принципе это было и не важно. Потому что кто-то действовал во вред, а кто-то преступно бездействовал. Все виноваты. Кроме того, Ульянов решил, что такого спускать нельзя. Ни у кого не должно возникнуть сомнений, будто бы можно безнаказанно нападать на него или людей, близких и дорогих ему. Поэтому позарез была нужна показательная порка. Линчевание. Долгое. Мучительное. Изощренное. Он станет вытягивать из них жилу за жилой. Быстрая смерть? Это еще заслужить нужно.

Конечно, статья у него вышла довольно кургузой, но большего и не требовалось, ведь это всего лишь наброски, которые Лев Борисович по своим каналам передаст друзьям в газету. О да! Там подобным статьям всегда рады. С одной стороны – натуральная сенсация, а с другой – поливание помоями России. Кто и когда от такого в «просвещенной» Европе отказывался?

Ульянову ужасно хотелось воспользоваться порталом и навестить Зинаиду Николаевну. Обнять. Успокоить. Настолько, что приходилось сдерживаться, буквально скрежеща зубами. Впрочем, справился. Нельзя было делать резких движений. Мельтешить. Суетиться.

Владимир выдохнул, откинулся на спинку стула и задумался. Прокручивая ситуацию.

Ударить баллистической ракетой с ядерной боевой частью по Адмиралтейству легко и просто. Но чего он этим добьется? Правильно, ничего хорошего. «Лунный ландшафт» на месте этого гадюшника да полная дискредитация военных моряков в глазах простого народа. А оно нам надо? Нет.

О том, что в этом деле отчетливо просматривались безупречные ушки джентльменов с Туманного Альбиона, никто даже не сомневался. А значит, этот удар направлен на ослабление Российского Императорского флота в канун «грандиозного шухера». То есть Русско-японской войны, в которую уже начали вкладываться. Причем, что примечательно, не своими руками. Хотя это как раз в манере работать англичан не удивляло.

Конечно, в Адмиралтействе откровенного кретинизма и банального воровства хватало в избытке. Но худо-бедно они справлялись со своей работой и заменить их некем. Вот так вот. Вся более-менее адекватная молодежь еще юна и неопытна, а трезвомыслящих адмиралов и капитанов просто не имелось в достатке. Отбор такой. К сожалению.

Поэтому Владимир, чуть-чуть остыв, решил не пороть горячку и не устраивать тотального и изощренного геноцида. Видимо, аукалось наследие тела, в которое Соловьев в свое время вселился. Иногда это прорывалось вот в таких желаниях. Гормональный фон? А черт его знает. Но вестись на посылы этого вечно живого провокатора не стоило решительно. Все, что касается людей, нужно делать не спеша и аккуратно. Иначе ничего хорошего не получится. Да и другого народа у него нет. Поэтому нужно придумывать, как использовать имеющийся ресурс.

Ульянов немного прошелся по апартаментам и, оглядевшись, открыл портал. Быстро скакнул через XXI век в свой особняк. Где оставил Льву Борисовичу и Аркадию Кривенко самые подробные инструкции по действию. Нет. Он не станет своих врагов размазывать по стенке ровным слоем. Ни в коем случае. Зато заставить работать на себя – то да, то дело.

– Ну надо же! – воскликнул с раздражением Лев Борисович, когда вошел к себе. – Ты только погляди! Он уже прискакал!

– Тише ты, – нахмурился Кривенко, тоже не ожидавший от письма Вовы ничего хорошего.

– Как ты будешь этих клоунов зачищать?

– В смысле?

– В прямом. В духе девяностых или тоньше?

– Давай сначала прочтем, что от нас хочет Владимир Ильич. Не ребенок же он в самом деле?

– Аркаша, он любит ее. И ее так унизили, обидели. С одной стороны, он должен радоваться, что теперь она свободна. А вот с другой – мстить ее обидчикам. Ведь они навредили женщине, которую он любит. После гибели жены он стал довольно болезненно на такие вещи реагировать.

– А он кого-то любил с тех пор?

– Нет… – несколько неловко произнес Вайнштейн.

– Читай уже, – усмехнулся Кривенко и решительным движением порвал край своего конверта, извлекая послание.

 

Глава 5

28 августа 1892 года. Королевство Сиам. Бангкок

Второе посещение Владимиром этого замечательного города в Юго-Восточной Азии проходило по куда более насыщенному и интересному сценарию. Хотя бы потому, что его охотно принял король Рама V…

– Ваше Величество, – вкрадчиво произнес Ульянов. – Все прогрессивное человечество, и Россия особенно, желает видеть в Юго-Восточной Азии сильную и независимую державу.

– Это отрадно слышать, – улыбнувшись, кивнул король, славящийся тем, что прикладывал все усилия, и небезуспешно, к укреплению независимости своей державы. – Его Императорское Высочество Цесаревич Николай Александрович говорил мне то же самое.

– Потому я и прибыл к вам. Неофициально, конечно. Россия достаточно далеко, поэтому благополучие и независимость Сиама во многом находятся в ваших руках. Без армии и здоровой экономики вам будет очень сложно устоять.

– И что вы предлагаете?

– Во-первых, инвестиции в экономику. Уже сейчас я привез миллион фунтов стерлингов для развития оловянной промышленности вашей державы. И это не предел. Если мы договоримся об условиях, то речь может идти о двадцати миллионах фунтов стерлингов в течение пяти-шести лет. Плюс оборудование. Плюс специалисты. За мой счет, разумеется.

– Любопытно. А что вы хотите взамен? – хитро прищурившись, поинтересовался король.

– Я морской офицер, однако знаком с первым правилом банкиров. Оно гласит – защищайте свои инвестиции. Я мог бы и просто дать денег, но вы смогли бы гарантировать, что их не разворуют? Я вот – нет. Поэтому я хочу долю, достаточную для того, чтобы контролировать производственный процесс и не допускать воровства. Прибыль меня волнует постольку-поскольку. Главное – создать в Сиаме как можно более мощную экономику в кратчайшие сроки.

– Вы опираетесь только на добычу олова?

– Отнюдь. Но оно – самый простой и доступный способ для начала.

– Двадцать миллионов фунтов стерлингов… – покачал головой король Сиама. – Это огромные деньги.

– России ОЧЕНЬ важно сохранить независимость Сиаму.

– Пожалуй, – мягко улыбнулся Рама V. – А что во-вторых?

– Оружие. Без современной армии вы не сможете выстоять. Десять лет назад отгремела англо-египетская война, в которой относительно небольшой отряд англичан смог легко разгромить египетскую армию. Практически без потерь. А все по той причине, что у нее не было современного оружия, должного количества боеприпасов и понимания, как все это применять в деле.

– И вы нам это продадите? – удивленно выгнул бровь король.

– А если потребуется, я даже кредитную линию открою. Но мне нужно несколько лет для того, чтобы развернуть необходимые мощности…

Так и беседовали.

Владимир пел соловьем, рассказывая о том, как «Новые Васюки станут центром десяти губерний». Само собой, предварительно открыв перед королем кофр с натуральным миллионом фунтов стерлингов. «Для начала». Бедный Рама V смотрел на эти недавно отпечатанные бумажки глазами отца российской демократии, который уже неделю ничего не кушал. Ведь Сиам в то время – ОЧЕНЬ бедная страна. И этот кофр вмещал в себя большую часть их годового ВВП. Конечно, Рама V прекрасно понимал, что его банально покупают. Просто и незамысловато. Как связку бананов. Но какая к черту разница? Ведь гость дело говорит. Ему действительно были нужны армия и промышленность…

В общем, покидал Владимир Бангкок в весьма приподнятом настроении. На груди висел орден Белого слона статуса рыцаря-командора, а в папках – масса очень интересных бумаг. Там был и контракт на реконструкцию столичного порта, и учредительные документы нового акционерного общества цветной металлургии, и так далее. Безусловно, сил и возможностей это сделать самостоятельно у Ульянова не было. Однако он знал, к кому обратиться за помощью. И эта мысль его грела.

 

Глава 6

25 сентября 1892 года. Мировой океан. Пролив Гибралтар

Вот и подходило к концу его кругосветное путешествие. А впереди маячила столица и… Зинаида Николаевна, которая конечно же его ждет… наверное. Мысли о том, что она просто воспользуется им для мести и бросит, удалившись, например, к своей бабке в Париж, его сильно мучили. И переживал Вова настолько сильно, что ходил пасмурным… почти грозовым, хотя радоваться было масса причин.

Прошедшие как по нотам переговоры с хедивом Египта закончились получением права на проведение научно-исследовательских египтологических экспедиций. А все, что ими будет найдено, автоматически становилось собственностью Владимира и дозволялось к свободному вывозу за границу. Хоть камни, хоть мумии, хоть золотые изделия. Дескать, для музея. С чего такая щедрость? Все очень просто. Во-первых, хедив за свою сговорчивость получил кофр с полумиллионом фунтов стерлингов. А во-вторых, были установлены графики и объемы поставок стрелкового вооружения для сторонника правителя Египта. Протекторат-то оно, конечно протекторат, только Аббас II очень хотел настоящей независимости и искал к ней разные пути. И Вова предложил один из них. Причем просто и очень доступно для понимания.

Потом «приключилась» Испания, где он, раздавая куда как скромные авансы по пятьдесят-сто тысяч фунтов стерлингов, завел себе массу друзей. Мало того, удалось даже на самом деле найти общий язык с такими тяжеловесами, как Рамон Бланко-и-Эренас, обговорив с ним массу интересных вопросов по грядущей войне. Да-да. Именно так. Рамон спокойно воспринял совершенно секретные сведения о том, что американцы тайно помогают повстанцам на Филиппинах и Кубе, подготавливая почву для предстоящей войны. Как что-то само собой очевидное. Потому что он и раньше о чем-то подобном догадывался. Все к этому шло.

Так что нужные мосты оказались установлены. Мины заложены еще не все, конечно, но можно было уже начинать работать по-крупному. А в трюме его «Испаньолы» лежало восемьсот тонн золотых изделий, только по весу тянущих на без малого семьсот миллионов золотых рублей. А ведь там не только бруски драгоценного металла, но и куча изящных поделок, имеющих культурную, эстетическую и историческую ценность. Так что два-три миллиарда они гарантировали почти наверняка. В местных ценах, разумеется. Кроме того, в его особняке в Санкт-Петербурге уже скопилось больше ста тонн золотых изделий, преимущественно индийских монет, которые они потихоньку выгребали из храма через портал…

Да еще и станок, отпечатавший двадцать семь миллионов фунтов стерлингов, активно вводимых в оборот. Где-то вот такими кофрами и тайно, где-то через банковские счета. Вова активно делал добрые дела и вполне успешно заводил связи.

Жизнь налаживалась… и единственное, о чем Вова сейчас по-настоящему переживал, – была Зина… Зинаида Николаевна. Нет, в ней не было никакой особой красоты по меркам XXI века. Просто приятная наружность и высокая стойкость к старению. Ну и фигурка держалась на уровне, несмотря на четверо родов. Но глаза, ум и характер совершенно его поражали. Им овладела этакая платоническая страсть и ментальная эрекция. И он страдал. Серьезно. Не подавая вида и сдерживаясь…

В то же время в Лондоне

– А вам не кажется, джентльмены, что прыть этого юноши становится чрезмерной? – спросил пасмурного вида мужчина с седыми волосами и сверкающей лысиной.

– Что конкретно вам не нравится? – возразил министр иностранных дел Арчибальд Филипп Примроуз. – Мальчик набирает вес как может.

– За наш счет!

– Да бросьте! – махнул он рукой. – Что он может нам сделать?

– Куда бы он ни заехал – везде на него вешают ордена или иные награды. Чили, Сиам, Египет, Испания. Иногда мне кажется, что, реши он посетить Лондон, я сам побегу вручать ему что-нибудь.

– Вы?

– Да. Я. Согласитесь – это очень странная ситуация. Да, он спас наследника престола, который, судя по состоянию здоровья своего отца, скоро станет Императором. Но и что с того? Он гвардейский капитан 2-го ранга, что соответствует 1-му рангу в обычных экипажах. Это не мало, но и не много. Почему-то наших капитанов так не встречают в туземных портах. Да и французских тоже.

– Вы забываете о том, сэр, что этот мальчик очень талантлив. Как отметил генерал-адмирал и брат русского Императора, он умеет каждому говорить то, что тот хочет услышать.

– А экспедиция в Египет? Вам не кажется она странной?

– Ни в коем случае, – пожал плечами министр иностранных дел. – Мальчик интересовался древними руинами еще во время первого путешествия на этой каракатице с Цесаревичем. По словам командира его корабля, Владимир искренне переживал, что не смог посмотреть на пирамиды. Да и в Индии с увлечением осматривал древние храмы.

– Кстати, джентльмены, вы слышали, что один из них недавно обвалился?

– В смысле?

– Тот храм, в котором Владимир разыграл шпиона русской жандармерии, недавно развалился во время грозы. Никто не знает почему. По ночам иногда оттуда такие звуки жуткие доносятся. Вой, гул, удары какие-то. Местные к нему боятся подходить на пушечный выстрел. Даже из ближайших домов выселились.

– Очень странно.

– Несколько моих людей пытались узнать, что там происходит. Так пропали без вести. Просто исчезли. Там какая-то мистика, и, признаться, лезть в нее не очень хочется. Кто знает, какие жуткие тайны хранят такие местечки?

– М-да… – покачал головой премьер-министр Гладстон. – Удивительно, но мы отвлеклись от дела. Итак – Ульянов. Что нам с ним делать?

– Ничего, сэр, – пожал плечами министр иностранных дел. – Точнее, придерживаться первоначального плана. Хотя…

– Что?

– Зачем он нам нужен?

– Кто? Ульянов? Чтобы как можно сильнее отравить, а по возможности и вообще парализовать работу Адмиралтейства русских.

– Вот! – назидательно поднял палец вверх Арчибальд Примроуз.

– Не понимаю вас, сэр.

– Вы ведь сами только что подали прекрасную идею.

– Какую?

– Экий вы недогадливый, – усмехнулся тот. – Великобритания – королева морей! Это неоспоримо, надеюсь? Так вот. Как вы думаете, высоко ли ценится в мире наша похвала за достижения в морских делах?

– Проклятье! Арчибальд! Вы серьезно?

– Более чем. Его работы, поданные в русское Адмиралтейство, весьма и весьма здравы. Особенно в том, что касается организации дальних переходов в тропических морях. Сэр, мы уже на практике применяем его предложения, и они приносят пользу Королевском флоту. Не так чтобы существенную, но адмиралы считают ее заметной. Поэтому никакой фальши не будет. Его есть за что награждать.

– Невероятно… – покачал головой Гладстон. – Лучше бы я молчал.

– Нет, сэр. Вы подали прекрасную идею. Обласканный нами, он наберет очень солидный вес в этой варварской стране. У них ведь даже не флот, а одно название. А плавания большинства морских офицеров ограничиваются обычным каботажем что на Балтике, что в Черном море. И тут возвращается он. Успешная океанографическая экспедиция…

– А она успешная? – перебил его Гладстон.

– Да. Мальчик действительно проделал огромную работу.

– Хм.

– Так вот. Успешная океанографическая экспедиция, признанная и оцененная нами. Награды за идеи и предложения, с успехом примененные в Королевском флоте. Может быть… даже в рыцарство его можно возвести. Представьте, какой вес он получит среди этих болотных лягушек? Или вы думаете, зачем он собирает эти побрякушки по туземным странам? Уже обвешан ими, как рождественская ель игрушками.

– Допустим, – после пары минут раздумий ответил премьер-министр. – Но вы уверены в том, что Владимир будет воевать с русским Адмиралтейством?

– Если мне верно донесли мои люди, а в них сомневаться у меня нет оснований, у Владимира и княгини Юсуповой роман. Чувства. Говорят, что он каждую неделю присылает ей письмо, а она с радостью читает его. Отвечает. И ждет нового.

– Ну и что с того? – пожал плечами Гладстон. – Мне кажется, что он, напротив, должен быть благодарен этим лягушкам, что они освободили ему любимую женщину.

– Вы недооцениваете княгиню. Она видела, что Владимир может создать массу проблем русским адмиралам, и постарается этим воспользоваться, чтобы отомстить. Мужа-то она, может, и не любила, но детей… Если бы в том пожаре не сгорели дети, то да, я с вами согласился. Теперь же ее душа жаждет крови. И Владимир, чтобы сделать приятное своей возлюбленной, преподнесет ей головы виновных.

– Говорите, но не заговаривайтесь! – одернул его премьер-министр.

– Извините. Головы исполнителей, – лукаво улыбнувшись, поправился министр иностранных дел. – Даже если их роман для нее – всего лишь легкий флирт, это не имеет никакого значения. Она – вдова. Богатая и имеющая вес в обществе. И красивая. Ей есть что предложить Владимиру и чем его завлечь. Потому что Владимир обладает достаточным умом и изощренной дьявольской фантазией, чтобы превратить в ад жизнь русского Адмиралтейства. Но чем больше у него будет вес бортового залпа, тем сильнее он станет их бить.

– Значит, наградить… – задумчиво произнес Гладстон. – Где он сейчас?

– Пару часов назад пришла телеграмма из Гибралтара о том, что наблюдают «Испаньолу».

– Чертов шутник… – фыркнул Гладстон. – Хорошо. Распорядитесь его встретить и с почестями пригласить в Портсмут. Я поговорю с королевой. Боюсь, что этот цирк без нее нам не провернуть.

 

Глава 7

28 сентября 1892 года. Мировой океан. Пролив Ла-Манш

Владимир стоял на мостике, когда его «Испаньола» пропустила по траверзу Плимут. До Санкт-Петербурга было дня два пути. От силы. И он нервничал все больше и больше. Ибо если кто прознал про золото, то только здесь, в Ла-Манше, его и нужно вязать. Тепленьким.

– Владимир Ильич, – вырвал его из задумчивости голос капитана.

– Что-то случилось? – несколько рассеянно поинтересовался он.

– Бронепалубный крейсер «Блейк», – махнул он рукой вперед. – Идет встречным курсом.

– Этого нам только не хватало, – не на шутку напрягся Вова. Да чего уж там напрягся? Как говаривали в его мире, «в этот момент велосипедист Василий мог перекусить жопой лом». Но то Василий, а Владимир в этой ситуации мог перекусить целую вязанку этих нехитрых приспособлений. Ибо сбывались его самые «лучшие» мечты.

– Сигналят, чтобы легли в дрейф, – нахмурившись, произнес капитан.

– Зачем? Чего они хотят?

– Может быть, почтой обменяться или новостями какими. Кто их знает?

– Очень они не вовремя…

– И что будем делать?

– Исполняйте их просьбу, – сквозь зубы процедил Ульянов. – Петров! – крикнул он бойца личной охраны.

– Я!

– Полная боевая готовность.

– Есть! – козырнул он и убежал. А сам Владимир под удивленным взглядом достал из кобуры не штатный офицерский револьвер, а пистолет Colt 1911A1, проверил снаряжение магазина, передернул затвор и, поставив игрушку на предохранитель, убрал его обратно.

– Владимир Ильич, что происходит?

– Я опасаюсь провокаций со стороны англичан.

– А эти студенты… они какие-то странные, вы не находите?

– Милый друг, – мягко улыбнувшись, ответил Ульянов и посмотрел ледяным взглядом в глаза капитану, – вам просто показалось. Это обычные студенты.

Капитан, видимо, что-то хотел сказать, но промолчал, чуть побледнев. Ибо заметил, как стремительно и ловко «студенты» занимают довольно неожиданные места на корабле, прикидываясь ветошью. А в руках у них просматривается какое-то очень странное оружие. Он ничего подобного никогда не видел. Как и тот пистолет, что имелся у Ульянова.

– И мой вам совет, – продолжил тихо говорить Владимир, – не делитесь ни с кем своими впечатлениями. Это дело государственной важности. Вы поняли меня?

– Так точно! – тихо, но отчетливо произнес капитан…

Сошлись.

Оказалось, что крейсер выслан навстречу Владимиру, дабы пригласить его в Лондон. Его, видите ли, очень хочет видеть королева.

«Видимо, сказать спасибо за золото», – мрачно подумал Ульянов, не подавая, впрочем, вида.

Ну, хочет так хочет. Таким людям, как королева Великобритании, не принято отказывать в подобных мелочах. Тем более что выбора у него все равно не было. Они в виду Плимута. А впереди Портсмут – главная база Королевского флота. Что-что, а мимо нее в случае конфликта проскочить будет нереально. Особенно днем и на его четырнадцати узлах. Поэтому, мило улыбнувшись капитану крейсера, Владимир распорядился двигаться у него в кильватере. После того как тот развернется, разумеется. Как там говорится? «Падая в пропасть, расслабься и получай удовольствие». Вот-вот. Кроме того, он наверняка не знал цели приглашения, а командир крейсера не говорил. Не хотел или тоже обретался в неведении? Кто знает. Но лишних поводов для подозрения он решил англичанам не давать. Вдруг пронесет?

Хотя это не отменяло того факта, что сам Владимир чрезвычайно переживал. Шутка ли? Восемьсот тонн золота…

На берегу его уже ждали.

«Ба! Да это сам Джон Фишер!» – ахнул он мысленно.

Да, это был именно он. Главный новатор Королевского флота и самый толковый их адмирал. После Нельсона, вероятно. Сейчас, правда, он еще вице-адмирал, но не за горами и полный чин. Отец знаменитого Дредноута. Сторонник перевода флота с угля на жидкое топливо. И прочее, прочее, прочее. Да чего уж там – один из самых прогрессивных людей планеты конца XIX – начала XX века в области техники. Не на словах, а на деле.

Они подошли и несколько секунд смотрели друг другу в глаза, изучая. Со стороны это выглядело очень забавно. У Фишера и Ульянова удивительным образом сошлись типажи. И там и там имелось мясистое, тщательно выскобленное бритвой лицо с полными губами и крупные прищуренные глаза. Да и конституцией они походили друг на друга, разве что Вова за счет правильных тренировок и грамотного питания с отдыхом имел значительно более развитую мускулатуру.

Несмотря на схожесть, первый контакт оказался довольно прохладным. Отражение не отражение, но сходство между собой их обоих несколько обескуражило и напрягло. Однако потом, в поезде, по пути в Лондон, они разговорились и достигли удивительного взаимопонимания. В глазах же остальных представителей делегации это выглядело так, словно встретились два фанатика-новатора. Владимир после столь продолжительного взаимодействия с российскими военными моряками, относящимися к артиллерии, машинам и технике в целом самым пренебрежительным образом, был удивлен и до глубины души поражен этим человеком. Причем подобное впечатление было взаимно, так как Джон Арбетнот Фишер, в свою очередь, лбом пробивал косность английских моряков. А потому искренне обрадовался тому, кто по-настоящему может его понять. Считай, два брата-акробата.

Позже, вспоминая этот момент, Владимир считал, что если бы не Джон и его разговор, то он бы обязательно прокололся. А так уже через полчаса он натурально забылся и вполне увлеченно обсуждал с Фишером насущные вопросы военно-морского флота…

А потом Вову представили королеве.

Нет, не в поезде и не на вокзале. Просто в голове отложились только причал, беседа с Фишером и Букингемский дворец.

Владимир Ильич Ульянов стоял в своей парадной форме при полной батарее орденов, которых полагалось носить аж десять штук, плюс уникальная медаль за спасение Цесаревича, отчеканенная для него в единственном экземпляре. Ну и Анненский кортик, который являлся символом одиннадцатого ордена. Натуральная новогодняя елка.

Зачем его пригласили? Он не знал. До сих пор. И с некоторым напряжением вглядывался в лицо приближающейся королевы.

Маленькая, пухленькая и вполне жизнерадостная старушка.

Владимир смотрел на нее, понимая умом, что она враг… но ощутить этого просто не мог. Как такой престарелый колобок может оказаться врагом? Уму непостижимо!

А дальше… дальше для него был шок, к полному удовлетворению стоящих рядом премьер-министра и министра иностранных дел.

Сначала королева Виктория произвела Вову в рыцарское достоинство. Потом на него возложили знак почетного члена ордена Бани и вручили грамоту о признании Ульянова членом-корреспондентом Королевской Академии наук. И все это – за неоценимый вклад в развитие мирового мореплавания и судостроения.

Гвардии капитан 2-го ранга хлопал глазами и пытался сообразить: с какой стати все это? Но отдышаться и обдумать произошедшее ему не дали, потащив сразу на банкет…

Нет, конечно, он человек в этом теле не пьющий. Заботился о своем здоровье. Да и начиналось все вполне прилично – светский прием, кислые лица, изящные костюмы, хрустальные фужеры с дорогими, невкусными винами. Но это только начало было приличным. А потом Фишер предложил уже оставить этих салаг и отпраздновать по-мужски…

Последнее, что он помнил, так это то, как они с Джоном, набравшись рома, орали какие-то песни во вполне респектабельном пабе. Причем в их компании уже имелись и другие моряки. Кто они и откуда взялись, Вова не помнил. Как и то, какого лешего утром проснулся, лежа головой на вполне миловидной даме. Само собой, обнаженной.

«Кто я? Где я? – пронеслось у него в голове. – Бордель, что ли?»

На деле он и оказался. Только элитный. Для офицеров…

– Yo ho ho and a bottle of rum… – мурлыкал себе под нос Владимир, покачиваясь в купе на пути в Портсмут. – Drink and the devil had done for the rest! Yo ho ho and a bottle of rum…

 

Глава 8

14 октября 1892 года. Датское королевство. Копенгаген

Наивно было предполагать, что приключения в Ла-Манше так легко закончатся. Поэтому Вова ожидал чего-то подобного и с нескрываемым отвращением узнал о наличии на борту письма для него. Да не от кого-либо, а от бабушки Зинаиды Николаевны. И так получалось, что та звала его в гости. Хотя бы на денек.

Только вот зачем?

Она, конечно, не королева, но наверняка имела влияние на внучку, к которой Вова неровно дышал. Поэтому пришлось скрепя сердце становить «Испаньолу» в Па-де-Кале на бункеровку и ехать в Париж… Где начался новый этап приключений, закончившийся офицерским знаком ордена Почетного легиона, грамотой члена-корреспондента Французской Академии наук и… благословлением от бабули. Да-да. Зинаида Ивановна Юсупова так прямо и сказала, что лучшей пары для своей внучки не видит…

Признаться, стоя на мостике своего корабля и смотря на медленно удаляющую столицу Дании, он испытывал очень странное чувство. После публикации в английских газетах французы не смогли уступить своим извечным соперникам – англичанам. Но он-то что со всем этим будет делать? Особенно сейчас, когда журналисты стремились как можно скорее добраться до телеграфов с поистине сенсационной новостью об обнаружении пиратского клада. Хорошо хоть, пресс-конференцию он дал на своем корабле вечером, непосредственно перед отплытием из Копенгагена, стараясь выгадать время.

Да чего уж там… ему было стыдно и неловко. Перед тем престарелым колобком и перед Фишером. Особенно перед Джоном. Настолько, что в какие-то моменты хотелось послать ему несколько тонн золота в подарок. Но Вова сдержался, ограничившись только лишь письмом.

Утром следующего дня премьер-министр Великобритании буквально ворвался к министру иностранных дел и, швырнув ему на стол газету, прорычал:

– Восемьсот тонн золота! Твою же мать!

– А вы знаете… – произнес Примроуз, отхлебывая чая, – мне нравится этот малый. Есть в нем что-то…

– Восемьсот тонн золота! – воскликнул Гладстон и рухнул в кресло.

– О да… – растянул улыбку министр иностранных дел. – А как славно он пел в пабе… Yo ho ho and a bottle of rum!

– Настоящий пират! – фыркнул, усмехнувшись, премьер-министр.

– Ну же, сэр, смотрите на ситуацию в позитивном свете.

– Как? Как, черт возьми, это возможно?!

– Представьте, КАКОЙ у него теперь будет вес бортового залпа… ммм… признаться, мне даже любопытно, что он станет делать со своими злопыхателями…

 

Глава 9

17 октября 1892 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Раннее утро.

Владимир стоял на мостике своей «Испаньолы» и смотрел, как из легкой дымки тумана на него надвигается Кронштадт. А внутри крутилась натуральная буря. Как его примут? Не обманут ли августейшие? Ведь это такой соблазн… взять и отобрать практически годовой бюджет Российской Империи… только по весу. А если по цене, так и верная пятилетка. Да и кто он такой? Что у него за спиной?

– Владимир Ильич… – тихо произнес капитан корабля и указал рукой на Кронштадтский рейд.

– Боже… – выдохнул Ульянов.

Его ждали, устроив этакий парад. Конечно, Адмиралтейство запретило всячески приветствовать возвращение Владимира, дескать, это обычное гражданское кругосветное путешествие, хоть очень резонансное. Мало ли таких? Мало того – распорядилось отменить все увольнительные на берег под предлогом авральных работ, чтобы морякам было не до того. Однако препятствовать гражданским они не могли.

Жители Санкт-Петербурга высыпали на всевозможных лодочках и корабликах в «Маркизову лужу» встречать возвращение уже практически национального героя. И вот эта веселая, пестрая толпа, напоминавшая Великий парад в Амстердаме конца XX века, его и ждала. Приветственный рев сотен, а пожалуй, и тысяч глоток. Головные уборы, хаотично взлетающие вверх. Флаги расцвечивания.

– Они что, действительно рады меня видеть? – как-то невпопад ляпнул Вова.

– А что вы хотите? – по-доброму улыбнулся капитан. – Вы символ удачи и успеха для наших людей. Вон, поглядите, – он махнул рукой в сторону мерно гребущих людей в шлюпках. – Судя по тому, как толково гребут…

– Да-да, – перебил его Владимир. – Боюсь представить, что будет на берегу…

Торжественная швартовка «Испаньолы» в порту Кронштадта и первое общение с восторженной публикой прошли на удивление спокойно. Просто потому, что народа сюда много не набилось, да и вели себя все относительно прилично. А вот набережная Санкт-Петербурга встретила нашего героя чрезвычайно бурными овациями и откровенным ликованием. Его прямо с борта небольшого пароходика приняли на руки и качали не меньше четверти часа. Опустив только под напором журналистов, простимулированных Львом Борисовичем на особое рвение. Пожалуй, что даже лучшие бойцы Херста не рвались с такой страстью и изощренной фантазией, как эти…

Императрица Мария Федоровна сидела в неприметной закрытой карете и задумчиво смотрела на творящееся на берегу.

– Ваше Императорское Величество, – тихо произнес начальник жандармерии Оржевский, подошедший к двери кареты.

– Петр Васильевич, – кивнула она, приоткрыв дверь. – Рада вас видеть. Тоже любопытствуете?

– Конечно. Как не любопытствовать? Восемьсот тонн золота… признаться, он всех удивил. А я еще думал, зачем ему эта странная океанографическая экспедиция.

– Действительно, – согласилась Императрица. – Обещал-то он семьсот двадцать.

– Обещал? – переспросил Оржевский, сделав глаза натуральными блюдцами.

– Не обращайте внимания, – мягко улыбнулась Императрица. – Тем более что мы никогда не узнаем, где и когда он его достал на самом деле. Я уверена, что Владимир Ильич всем расскажет то, что они хотят услышать.

– Вы так считаете? – несколько стушевался начальник жандармерии.

– Вам, Петр Васильевич, безусловно, он поведает самую правдоподобную версию. Но это все не важно. Меня другое волнует… – произнесла она и замолчала на несколько минут. – А знаете, пригласите-ка его на аудиенцию. Пожалуй, пришла пора нам с ним лично познакомиться. Справитесь?

– Бесспорно.

– На завтра, часов на пять вечера. А теперь ступайте. Да и мне пора, не хватало, чтобы меня еще тут увидели…

Владимир же, отбившись от публики, отправился домой, где его ждала вся семья. Ну и поджидал Оржевский с самым искренним любопытством. Но Вова быстро от него отмахался, сославшись на то, что соскучился по семье, и обещал «заглянуть на огонек» на днях и обстоятельно все рассказать. Впрочем, уже вечером отправился с траурным визитом к Зинаиде Николаевне…

– Я рада вас видеть, – чуть-чуть нервно произнесла княгиня, смотря с тоской и страхом в его глаза.

– Зинаида Николаевна, душенька, чем я могу помочь вашему горю?

– Боюсь, ему уже ничем не поможешь, – произнесла она, усаживаясь на мягкий диван и приглашая Ульянова сесть рядом.

– Но отчего же?

– На моем роде лежит семейное проклятье… – тяжело вздохнув, произнесла она. – А гибель моих детей и мужа… стала очередным доказательством.

– Любое проклятье можно преодолеть!

– Владимир Ильич, не все в наших силах.

– Я слышал о той ведьме и ее словах. И, пожалуй, знаю, что нужно делать. Хотя, видит бог, дело не в ней.

– А в чем?

– Вы же знаете, что вашего супруга доводили, чтобы заставить нас прекратить общаться.

– И довели до этого кошмара случайно? – усмехнулась она.

– Отнюдь. Видя, что ничего не выходит, они решили усугубить обстоятельства, зная, что я буду мстить вашим обидчикам.

– Оставьте, Владимир Ильич. К чему все это? Тем более что они и так уже мертвы.

– Известные вам люди – всего лишь исполнители, которых отравили, чтобы замести следы.

– Вот как? – заинтересованно произнесла Зинаида Николаевна. – И кто же те, кто ответственен за тот ужас, что мне пришлось пережить?

– Foreign-office. И направлен он был не против вас или меня непосредственно, а против России. Мы выступали в роли жертвы.

– Невероятно… – покачала она головой. – Впрочем, это не важно. Они слишком сильны…

– А я – достаточно упорен и методичен. Если понадобится тридцать лет, чтобы отомстить, я сделаю это.

– Но зачем вам это? Я прощаю их. Погибло слишком много людей…

– Потому что я вас люблю и никому не позволю обижать.

– Вы серьезно? – после минутной паузы произнесла она, взволнованно глядя на Ульянова.

– Да. Вы мой ангел, Зинаида Николаевна. И я никому и никогда не прощу обиду, которую они причинили вам. Нам. Они знали о моих чувствах и постарались спекулировать ими. Шантажировать тем, что мне дороже всего на свете…

– Владимир Ильич… я… я не знаю, что на это сказать.

– Ничего не нужно говорить. Я все понимаю. Просто я хочу, чтобы вы знали – никто не посмеет вас безнаказанно обижать…

– Нет! Нет! Вы не понимаете! – воскликнула она. – На мне, на моем роде лежит проклятье! Жуткое древнее проклятье, которое год за годом, поколение за поколением собирает свои жертвы. Я не хочу потерять еще и вас… Они ведь все верно рассчитали. Я не могла бы прогнать вас или отвернуться. Это выше моих сил…

– Что мне сделать, чтобы вы поверили в мои силы?

– При чем тут это? – тяжело вздохнув, произнесла княгиня. – Проклятье силой не побороть…

Владимир посмотрел ей в глаза и задумался. А ведь она верит, воспринимая слишком серьезно весь этот вздор. Поэтому сломать эту мистическую феерию можно было только по схеме Шварца. То есть, чтобы победить дракона, нужно завести собственного.

– Ведьма, что наложила на ваш род проклятье, – начал Ульянов после излишне затянувшейся паузы, – принесла в жертву свою душу, которая преследует вашу семью по пятам. Феликсу Феликсовичу на ушко шептали не только эти злодеи из Адмиралтейства, но и она, усиливая их слова и раскачивая его психику, здоровье. Ничего особенно непреодолимого в таком проклятье нет.

– Вы говорите так, словно твердо знаете… – прищурилась Зинаида Николаевна.

– У каждого своя миссия в этом мире. Я пришел, дабы снять проклятье с России. Поверьте, вот там настоящая проблема из чудовищного переплетения первородного ужаса. А ваша беда решается относительно легко.

– Так решите ее! – всплеснула руками она.

– Всепрощающий наш Иисус Христос не помогает в таких делах. Поэтому обратимся к… хм… Кали.

– Кали?

– Это самая темная, яростная и разрушительная ипостась индийской Богини Дурга, буквально выжигающая всякое зло и порок, которые только встречаются ей на пути. Достаточно того, чтобы ее взор заметил ту злодейскую сущность, что вредит вашему роду на протяжении веков. И все. Это будет конец. Для сущности. Кали – это самый безжалостный и бескорыстный инквизитор, стоящий на страже мироздания.

– Вы уверены…

– Уверен, – перебил ее Владимир и, выхватив кортик, вонзил его себе в ладонь, легко пробив насквозь. – Кали не слышит слов. Но она слышит кровь. Если завтра эта рана исчезнет, то мы будем уверены – она благосклонно приняла нашу просьбу.

Зинаида дико расширенными глазами смотрела на то, как с острия кортика медленно капает кровь этого мужчины… Владимир же знал, что, воспользовавшись порталом и отоспавшись в XXI веке, уже утром будет щеголять абсолютно здоровой рукой. Чего вполне хватит для формирования искомого дракона, уничтожающего дурные мистические убеждения этой женщины.

Пауза затянулась, и Ульянов резким движением извлек кортик из руки. Княгиня вздрогнула и, сорвав шелковый шарф с шеи, бросилась ему перевязывать ладонь.

– Но откуда вы это знаете? – наконец спросила она, с интересом заглядывая в глаза.

– Оттуда же, откуда и места захоронения древних кладов. Впрочем, кому много дано, с того и много спросится, Зинаида Николаевна, – чуть вздохнув, ответил Владимир. – Но мне пора. Я не хочу вас компрометировать своим излишне долгим присутствием. Но знайте, по завершении траура я приду просить вашей руки. Потому как не мыслю свою жизнь без вас. И даже если вы откажете…

– Владимир Ильич, – перебила его Зинаида Николаевна и, улыбнувшись, произнесла: – Я не сказала «нет». Я буду ждать.

 

Глава 10

18 октября 1892 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Зимний дворец

Вечерело.

Владимир Ильич Ульянов при параде в своем свитском мундире флигель-адъютанта да при орденах направился в Зимний дворец на аудиенцию. Однако по пути требовалось заехать к Зинаиде Николаевне, чтобы вернуть шарф и продемонстрировать руку. Эффект превзошел все его ожидания – на нее больно было смотреть! Ведь вчера вечером она посчитала происходящее небольшим, милым шапито для ее успокоения. Но теперь…

– Боже правый! – ахнула княгиня, не верящим взглядом глядя на руку. – Как же это возможно? Боже! Владимир Ильич, неужели вы продали свою душу ради того, чтобы избавить меня от проклятья?!

– Продал бы, не задумываясь, – серьезно сказал Владимир. – Но в этом случае подобного не понадобилось. Я просто угостил Кали этой несчастной ведьмой. Та была так близка к исполнению своего плана и натворила столько зла, что пришлась древней Богини по вкусу. За что в благодарность мне исцелили руку.

– Но вы пустили свою кровь!

– Только для того, чтобы меня услышали.

– И с вами теперь ничего не случится? – спросила она с искренним беспокойством в глазах.

– Главное – не я, а вы.

– Володя! – вырвалось у нее «неуставное» обращение. – Не смей так говорить! – Причем в порыве эмоций она шагнула слишком близко к нему и практически обняла. Еще бы чуть-чуть – и они прижались.

– Мой ангел… – ответил Владимир и улыбнулся со всей нежностью, на которую только был способен. – Мне пора идти. – После чего сделал шаг назад, аккуратно кивнул, развернулся и вышел стремительным шагом.

Жизнь налаживалась.

Конечно, сценка выглядела несколько необычно. Но ничего страшного в этом не было. Ибо Владимир был в курсе того, сколько по просвещенной Европе бегало всяких православных ведьм, католических колдунов и светских магов. А в любом мало-мальски цивилизованном круге аристократов обязательно имели место мистические игрища. Или спиритические сеансы. Или еще что. Не говоря уже о том, какой популярностью пользовались некоторые элементы из древних культур, окружаясь ореолом мистики. Да чего уж там – практически магии. Вот и проклятье это…

Но одно хорошо – Зинаида была абсолютно убеждена в том, что он ради нее связывался с каким-то очень могущественным и опасным существом, рискуя собственной бессмертной душой. Это даже не жизнью рискнул, а всем, чем только можно. Женщины такое ценят.

За этими приятными мыслями Владимир и добрался до Зимнего дворца, благо что от особняка Юсуповых он был недалеко.

– Прошу вас, – широким жестом пригласил слуга Вову в небольшой зал, где его уже ждали Император, Императрица и Цесаревич.

Небольшой приветственный ритуал прошел настолько быстро, насколько это было возможно.

– Владимир Ильич, вы вновь смогли нас приятно удивить, – мягко произнесла Мария Федоровна.

– Служу Империи и престолу, – чуть кивнул Ульянов в весьма неканоническом ответе.

– Хорошо служите, – отметил Александр Александрович.

– Но вы ведете свою игру, – продолжила за него Императрица. – Мы верим, что она, несомненно, в интересах России, но хотели бы знать, что конкретно вы делаете и к чему стремитесь.

– Вы опасаетесь за Адмиралтейство? – осторожно спросил Владимир.

– Весь Санкт-Петербург, затаив дыхание, следит за тем, как вы поступите. Слухи ходят разные…

– Понимаю, – улыбнувшись, кивнул Владимир. – Толпа, как обычно, хочет хлеба и зрелищ. Но смею вас расстроить, противостояние с Адмиралтейством я всего лишь обозначу. Потому как они – такая же жертва, как и Юсуповы. Эти все интриги Foreign-office.

– Foreign-office? – удивленно выгнул бровь Император. – Мы думали, что все банальнее и проще.

– Если бы, – вздохнул Ульянов. – Я люблю Зинаиду Николаевну, чем наши враги и постарались воспользоваться. К счастью, мне удалось довольно быстро раскусить их задумку. А то ведь, признаться, поначалу такие мысли в голову приходили, что самому стыдно.

– Любите, значит, – задумчиво произнесла Императрица. – А вы не боитесь того проклятья, что довлеет над ней?

– Нет.

– Совсем? – удивилась она. – От него погибло много людей.

– Я ее люблю и хочу свататься после завершения светского траура. Но понимая, что с такими вещами не шутят, я снял это проклятье. – В этот момент на лицах всей августейшей фамилии отразилось глубочайшее удивление, однако никто из них не решился уточнять, как именно подобная вещь была сделана. – Но она должна быть счастлива – со мной или без меня. А вообще, если честно, я не надеюсь на успех сватовства. Ведь она княгиня из древнего рода, а я простой безродный дворянин…

– Вы дворянин, который много сделал для престола, – отметила Императрица. – Три раза спасали жизни членов Императорской фамилии. А это…

– Четыре, – перебил ее Ники.

– Что четыре? – удивился Александр Александрович.

– Вчера мне пришло письмо от Жоржа. Лекарства, которые прислал Владимир Ильич, помогли, и он пошел на поправку. Ему уже намного легче.

– Но…

– Он не хотел вас обнадеживать раньше времени. Собирался долечиться и сделать сюрприз, приехав сюда.

– Невероятно! Но как? – несколько рассеянно спросил Император у Ульянова.

– Я еще во время путешествия на крейсере «Память Азова» понял, что Георгий Александрович болен туберкулезом. Моя сестра как раз занимается поиском лекарств от тяжелых инфекционных заболеваний. В том числе и против туберкулеза. Когда у нее стал получаться устойчивый положительный результат, я написал вашему сыну, предложив попробовать препарат. Был риск, о котором я его предупредил. Ведь полномасштабных клинических испытаний не было. Но он охотно и быстро согласился.

– Но что, от лекарства мог умереть? – ахнула Императрица.

– Он уже умирал, Ваше Императорское Величество. Если желаете, я передам вам нашу переписку. Она весьма пасмурна. Георгий Александрович просто не хотел вас огорчать своими страданиями. Болезнь убивала его, медленно, мучительно и неотвратимо. Препарат я послал ему еще весной и до отбытия в экспедицию знал, что он подействовал на него самым положительным образом.

– Поразительно… – покачала головой потрясенная Императрица. – Но почему вы нам о том ничего не сказали?

– А что мне нужно было сказать? – удивленно выгнул бровь Владимир. – Я сделал то, что считал своим долгом. Любое промедление с туберкулезом – большая проблема. Ведь происходит деструкция легких. Так что после определенной стадии, даже если вылечить человека, он остается инвалидом.

– Четыре раза, – покачал головой Александр Александрович. – Вы просто ангел-хранитель нашей семьи!

– Кроме того, вы очень богаты, – добавила Императрица. – Если учитывать только тот пиратский клад, что вы привезли, никто на земле не сравнится с вами по богатству. Во сколько он оценивается? Даже представить страшно. Но ведь он не один, не так ли? – подмигнула Императрица.

– Вы имеете в виду Индию? – невозмутимо переспросил Владимир.

– Ее самую. Это вы обрушили древний храм?

– Он сам сложился. Перекрытие не выдержало, когда мои люди проходили одну стенку в подвале. Впрочем, вы правы, этот клад не последний. Впрочем, это не суть. Золото – это всего лишь золото. В конце концов, если кончатся клады, можно приняться за месторождения. Вся беда в том, что у меня нет никакого титула. Я для Зинаиды Николаевны в любом случае мезальянс.

– О, поверьте, вы сделали достаточно для короны, чтобы это не было проблемой. Ведь так, милый? – обратилась Императрица к супругу.

– Безусловно, – важно кивнул тот.

– Но все эти формальности позже. Сейчас главное другое. Что вы намерены делать со всем этим богатством?

– Я хочу вложить его в Российскую Империю, преимущественно в инфраструктурные проекты.

– Какие проекты? – удивленно переспросила Императрица, откровенно хмуря лоб. А Владимир в очередной раз дал себе подзатыльник за то, что постоянно забывает, в каком времени находится.

– Инфраструктурные проекты, – повторил после небольшой паузы Ульянов. – Инфраструктура – это комплекс взаимосвязанных структур или объектов, обеспечивающих основу функционирования системы. Если говорить об экономике государства, то это, безусловно, дороги, в том числе и железные, судоходные и ирригационные каналы, логистические хабы… хм… узлы, например морские порты. А также средства производства, такие как заводы, фабрики, рудники, шахты и прочее. То есть то, на чем стоит экономика государства, – постарался объяснить термин Владимир. – Иными словами, я хочу сделать из нашего Отечества развитую индустриальную державу. Но конкретный план не готов. Если говорить навскидку, то первым приходит в голову Великий Сибирский путь, к которому я постараюсь приложить руку для ускорения строительства. Также я намерен вложиться в развитие нашего Дальнего Востока. Войны с Японией не избежать, поэтому к ней нужно готовиться…

– Вы уверены в этом? – перебил его Император.

– Абсолютно. Как и в том, что война будет по сути между Россией и Англией. Япония – это просто исполнитель, нанятый, обученный и вооруженный англичанами. Этакий боевой хомячок.

– А зачем это японцам? – поинтересовался Цесаревич.

– Амбиции, – пожал плечами Владимир. – Они хотят войти в число ведущих мировых держав. Поэтому им нужны жизненное пространство, сырье и рынки сбыта. И они таковыми видят прежде всего Корею и Северный Китай, которые лежат в зоне российских интересов.

– Так, может быть, нам не накалять обстановку и отступить? – спросил Николай Александрович. – Земли у России и так изрядно.

– Я полагаю, что вопрос тут не в земле, а в геополитике. У России есть выход в Тихий океан, но полноценно пользоваться им она не может из-за плохого развития региона. Естественных условий для развития у него нет из-за отвратительного климата и, как следствие, кормовой базы. Нам не прокормить на местных ресурсах там большое население. А если все везти из европейской части России или из-за рубежа – жизнь станет дорогой или сильно дорогой. То есть и население не сможет увеличиться, и регион окажется на постоянной поддержке из центра, оказавшись убыточным. Зачем нам там много населения? Прежде всего это рабочие руки. Без них просто невозможно развернуть необходимые для элементарного функционирования региона заводы и фабрики. Не говоря уже об освоении природных богатств, которые там изрядные. Нам непременно нужно брать под вашу руку Корею и Северный Китай, по крайней мере Маньчжурию. Без них мы там если и устоим, то с огромным трудом. Да и вес наш окажется ничтожным для Тихоокеанского региона. Кроме того, нам нужно забрать Курильские острова и остров Хоккайдо, чтобы закрыть акваторию Охотского моря. Да и Цусиму тоже недурно контролировать. И заметьте – это программа-минимум. И не потому, что у нас мало земли, а потому что иначе нам там не закрепиться. Вот и получается, что интересы России и наших оппонентов на Дальнем Востоке взаимно исключают друг друга. Поэтому война неизбежна. Вопрос лишь в том, кто и как ее проведет.

– Почему же? – продолжил гнуть свою линию Цесаревич. – Ее легко избежать. Достаточно отступить.

– В спорте это называется – признать свое поражение. А ведь удар по России в таком случае будет поистине чудовищный. Отступить перед лицом туземцев… Кто нас вообще после этого слушать станет? Мы потеряем лицо и превратимся в посмешище для всего мира.

– Мне кажется, вы переоцениваете возможности японцев, – покачала головой Императрица.

– Их-то как раз я оцениваю невысоко, – возразил Владимир, – а вот англичан, которые дергают за ниточки амбиций этой туземной страны, напротив. Это опытные и многомудрые противники, способные использовать весь арсенал возможностей для достижения своей цели. Они пойдут на любую мерзость, лишь бы добиться своего. Ведь именно англичане нанесли подлый удар по Юсуповым, дабы устроить драку между мной и Адмиралтейством. И один только бог знает, что еще сделают…

Так они и беседовали, долго и увлекательно. А потом, когда августейшая чета удалилась переваривать услышанное и пытаться его проверить, Владимир оказался один на один с Цесаревичем. Тому, видите ли, не терпелось узнать о том, как Ульянов видит свою помощь в деле строительства Транссиба. Однако деловой разговор не получился, ибо мысли его волновали совсем другие…

– А ведь вас, Владимир Ильич, уже можно поздравить, – улыбнулся он, закуривая.

– С чем же? – удивился Ульянов.

– Вы сможете быть со своей возлюбленной, – произнес он. – Вы не думайте, что родители так спокойно отнеслись и к вашему титулу, и к вашей идее свататься к Зинаиде Николаевне. На самом деле им это все очень по душе. И я уверен – они приложат все усилия, чтобы у вас все получилось. Поэтому я, признаться, вам завидую. Белой завистью.

– Вы переживаете из-за Алисы?

– Так вы знаете? – спросил Цесаревич и махнул рукой. – А впрочем, какая разница? Родители против, и я не знаю, что делать.

– Вы хотите моего совета?

– Да. Потому что вы умеете находить выход из сложной, а иной раз и безвыходной ситуации.

– Ваше Императорское Высочество… хм… мой ответ вам не понравится. Серьезно.

– Это даже интересно, – улыбнулся Николай. – Вы тоже скажете о том, что этот брак не несет никаких выгод?

– Отнюдь, – улыбнулся Владимир. – В наши дни любой династический брак это простая формальность. А важны любовь и то, насколько супруги подходят друг другу. Алиса любит вас. Вы любите ее. И, в принципе, если продолжите стоять на своем, то родители уступят.

– Так почему же ваш совет мне должен не понравиться?

– Потому что Алиса больна.

– Что?!

– Она носитель неизлечимой болезни – гемофилии. Вероятность рождения здорового ребенка практически исключена. Ваш брак будет откровенно несчастлив, ибо какое счастье, если дети больны? Тем более так страшно. И это не считая того, что здорового наследника она вам подарить не сможет.

– Вы же шутите. Ведь так? – робко и с надеждой поинтересовался Цесаревич.

– К сожалению, нет.

– Боже… – тихо и с выдохом произнес Николай Александрович, буквально опавший в кресло.

 

Глава 1

14 ноября 1894 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Зимний дворец

Ульянов кружился в вальсе на этом чудном приеме по случаю дня рождения Императрицы. И думал о том, что прошло за эти два года с того момента, как он впервые попал на аудиенцию в Зимний дворец. Долгих, сложных и чрезвычайно насыщенных.

Мир потихоньку менялся не только в мелочах и второстепенных аспектах. Со скрипом, но «лед тронулся»…

Главным его придворным достижением с большими геополитическими последствиями стало то, что Император Александр III все еще был жив. Само собой, не просто так, а испытывая изрядную благодарность перед Вовой. Ведь тот сначала подарил им с супругой два странных амулета из золота, а потом, применив портал и усыпляющий газ, немного омолодил и подлечил. Настолько, что это не осталось без внимания окружающих. Тем более что дарились подарки с сообщением о том, будто, если их вручить с самыми добрыми намерениями, они немного омолаживают и укрепляют здоровье.

Так вот. Благодаря усилиям их доброй феи – Вовочки – августейшая фамилия помолодела буквально на глазах, скинув за какие-то несколько недель лет пятнадцать. А Мария Федоровна, и без того не сильно склонная к старению и увяданию, так и вообще – расцвела лучше прежнего. О да! Тот взгляд, которым Императрица на следующем приеме смотрела на Владимира, ни с чем не сравнить. Шутка ли? Кожа подтянулась и разгладилась. Грудь окрепла и поднялась. Ну и так далее. Да и муж у нее ожил, начал приставать, как в былые времена…

А что в кулуарах о том говаривали – так и вообще не пересказать. Чего только Ульянову не приписывали…

Параллельно же Вова крутил могучую интригу по исправлению матримониальных традиций августейших фамилий.

Камерный скандал, разгоревшийся из-за сведений о гемофилии Алисы, очень быстро выплеснулся на страницы газет и превратился в тему для всеобщего обсуждения, в том числе и в самых заурядных питейных заведениях. Само собой, не без помощи Владимира. Девушку буквально за квартал так затравили, что ей пришлось запереться в глухом углу и носа не показывать. Но не успел сойти накал страстей, как с шумом и гамом вышла книга «Проклятье королей» за авторством Александра Ульянова, сделавшего себе к тому времени имя уважаемого ученого. Биолог, генетик, дарвинист. Он прошелся таким паровым катком по близкородственным бракам, что поверг в шок всю Европу. Ведь не только монархи таким промышляли, но и самые заурядные банкиры. Да чего уж там, и по крестьянским семьям подобное было нередким явлением.

Бум! Новый взрыв публикаций! Бедная Алиса, посчитав, что ее травля продолжилась, тихо скончалась от депрессии. Некоторое время спустя всплыла пикантная подробность – отчаявшись, девушка приняла яд. Впрочем, эта история мало кого заинтересовала – журналисты с подачи Владимира обсасывали подробности интимной жизни августейших домов Европы. А там раз за разом всплывали ТАКИЕ вещи, что вгоняли в краску даже многоопытных гуляк. Причем особенное внимание уделялось потенциальным женихам и невестам… Так что, несмотря на финал 1894 года, Цесаревич все еще не имел официальной пассии, перебиваясь актрисами и служанками.

Подобная травля делалась вполне целенаправленно. Ульянов старался подтолкнуть августейшую фамилию к осознанию необходимости менять давно устаревшие законы. Да и вообще начать переформатировать сознание.

Однако не нужно думать, что его заботил только постельный вопрос августейшей фамилии. Нет. Благодаря усилиям Вовы ситуация стремительно развивалась сразу во всех плоскостях.

Уже на следующий же день после завершения светского траура Ульянов и Юсупова обручились, а всего лишь через месяц и обвенчались. Причем с монаршим одобрением и благоволением. И уже в марте 1894 года Зинаида родила девочку – Василису. Причем роды были на удивление легкими, а ребенок поразительно бодрым и здоровым. Ей и невдомек, что та череда ночных проходов через портал, которой она подверглась, сказалась не только на ее теле, но и на малышке. Зинаиде же это показалось знаком – проклятья больше нет. Поэтому она закусила удила, стремясь отличиться на ниве размножения. Тем более что восстановилась крайне быстро, а вскармливать малышку поручили кормилице. Так что уже в октябре того же года стало известно, что она вновь понесла. Но никакого волнения или сомнения. Напротив, женщину переполняли радость и счастье. Кроме того, Владимир потихоньку приучал ее к разным удобным штучкам из далекого будущего. Изящное нижнее белье, средства гигиены, косметика и прочее, прочее, прочее. Что только добавляло ей позитива.

Да и сам он продолжал укреплять свои позиции. Чего только стоил его полный титул, что оформился к концу 1894 года! Гвардии капитан 1-го ранга, флигель-адъютант Свиты Его Императорского Величества Владимир Ильич Ульянов, князь Юсупов, граф Грумант, граф де Шово и маркиз де Серр. Любой истинно верующий коммунист от такого сочетания просто бы выпал в осадок или долго возмущался святотатством. Да и не только коммунист. Даже друзей-соратников Вовы из XXI века постоянно тянуло на хи-хи из-за этой темы.

– Это что за большевик лезет к нам на броневик? – спрашивал бывало в приватной обстановке Вайнштейн.

– Ах, это вы князь, – отвечал с улыбкой Кривенко.

Ну или что-то в этом духе.

Однако ситуацию это не меняло – за какие-то два года он нахватал титулов целую гору! Причем графа Груманта он получил сам за приведение под руку Российской Империи земель, на чем, пожалуй, стоит остановиться подробнее.

– Почему вы так пасмурны лицом? Недовольны? Считаете, что граф – это слишком мало? – подозрительно прищурившись, поинтересовалась Императрица.

– Нет, конечно, нет, – всплеснул руками Владимир. – Мне просто подумалось, что такой замечательной возможностью нужно обязательно воспользоваться…

– О чем вы?

– Что вы знаете о Шпицбергене?

– Шпицберген? – удивленно переспросила Мария Федоровна. – Безжизненные скалы в море где-то на севере. Раньше там водилось много морского зверя, но уже век как все повыбили. А что?

– Да. Верно. Начну издалека. Сейчас Россия ограничена на Балтике Датскими проливами, которые очень легко блокируются, а на юге – еще более проблемными – Черноморскими. Поэтому все разговоры о крейсерских операциях Российского Императорского флота без возможности свободного выхода в Мировой океан – всего лишь разговоры. Ведь так?

– Несомненно. И что вы предлагаете? – спросил Император с весьма заинтересованным видом.

– Шпицберген сейчас никому не нужен от слова вообще. Как вы, Ваше Императорское Величество, верно сказали, – кивнул он на Императрицу, – это безжизненная ледяная пустыня. Поэтому если Россия пожелает, то довольно легко его получит. Вот я и предлагаю немного слукавить. Я прокачусь по столицам всех стран, которые претендовали когда-либо на этот архипелаг. Поплачусь, дескать, вы сказали, что дадите мне титул, только если я земли к России прирежу. Вот. Предложу им немного денег за отказ от этих земель в нашу пользу. Ведь никто не откажет?

– Скорее всего, – кивнула Мария Федоровна. – Но зачем все это?

– Я практически подошел к этому моменту, – лукаво улыбнулся Владимир. – Так вот. После получения пакета отказов вы, Ваше Императорское Величество, возьмете этот архипелаг под свою руку и передадите его мне в родовое владение вместе с титулом. Да с наставлением – отстроить там городок и порт с угольной станцией.

– Ах, вот куда вы клоните, – усмехнулся Александр Александрович. – Хотите сделать там базу для наших крейсеров?

– Скорее использовать как повод для решения ряда более важных задач. С одной стороны, мне нужен будет повод, позволяющий не трогать Адмиралтейство. Дескать, Император приказал, значит, нужно выполнять. И чем быстрее, тем лучше. Не до вас. Пока сидите и бойтесь. Фактически – ничего не происходит. Однако я выступаю как пугало, наводящее на них ужас и заставляющее вести себя приличнее, да чаще головой пользоваться не только в качестве подставки для головного убора. А вы становитесь их верным защитником от злого и страшного меня. Что опять же будет их стимулировать работать лучше, а то ведь никак впадут в немилость… а тут я откуда ни возьмись, с белыми медведями, водкой и балалайкой. С другой стороны, это замечательный повод обеспечить России ряд стратегических выгод под прикрытием кулуарной мишуры.

– Каких именно выгод? – выгнула бровь Мария Федоровна.

– В первом приближении для обеспечения создания и функционирования этой угольной станции в столь глухом медвежьем углу потребуется создать порт-дублер на материке да проложить к нему железную дорогу. Но вы вполне можете пойти дальше и потребовать создание Беломорского канала по типу Кильского. Его как раз сейчас строят.

– Ого! А вы справитесь?

– Вполне. Ежели с вашим монаршим благоволением. Тем более что две трети канала фактически уже есть. Нева, обводной канал на Ладоге, река Свирь да Онега. Их остается только в порядок привести. Те же пороги на Неве срыть, к примеру. Работ на самом деле не так много. И если воспользоваться концепцией проведения броненосцев на камелях да порожняком, то мы вполне можем получить возможность оперативно выводить Балтийскую эскадру в Белое море и далее на простор Мирового океана. Хоть всю.

– Это все очень интересно, – кивнул сильно оживившийся Император. – Но вы говорили о первом приближении. А что во втором?

– Северный морской путь, который позволит проводить Балтийскую и Беломорскую эскадры на Дальний Восток вдоль Российского побережья. Ну и караваны торговых кораблей водить. Позже, разумеется.

– Вы серьезно?

– В 1879 году Норденшельд прошел на обычном китобойном барке «Вега» практически весь этот путь и вмерз в лед в ста шестидесяти милях от Берингова пролива. А ведь это был простой китобойный барк, не приспособленный для хождения в Арктике. И никакой инфраструктуры по побережью тоже не было. Если же сделать большой ледокол да развернуть сеть угольных станций, то можно будет вполне этим путем с выгодой пользоваться. Ведь от Санкт-Петербурга до Владивостока через север в два раза меньше плыть, чем через Суэцкий канал. Плюс наконец-то появится возможность задействовать сибирские реки в экономике России много плотнее, спуская по ним в летний период баржи с грузом и накапливая его на станциях в устьях…

Так он и стал графом Грумантом. Мог бы, конечно, и Шпицбергеном, но Император переименовал архипелаг по поморскому образцу…

А остальную кавалькаду титулов принесли ему супруга да ее бабушка, завещавшая, к удивлению, не только все, что «нажито непосильным трудом», но и титулы, хотя покупала их в свое время для второго мужа и не собиралась никому дарить. Но, узнав о том, что Вова снял проклятье с их рода, решила оставить в наследство вообще все что могла внучке и ее жениху… с условием, конечно, что они поженятся. Своего рода свадебный подарок.

Да и вообще, так оказалось, что этот брак окончательно и бесповоротно закрепил за Владимиром положение самого богатого человека в мире. Шутка ли? Удачно расторговавшись сувенирами из кладов, грамотно создав ажиотаж, не спеша он смог легализовать один миллиард семьдесят два миллиона фунтов стерлингов плюс сохранить в тайне от всех еще и пятьсот тонн золотого лома в подвале. Жуть! Причем большую часть средств Владимир разместил в Московском купеческом банке, предварительно его приобретя. Ни у какого другого частного лица не было столько денег. Вообще нигде в том мире. Если же оценивать покупательную способность, то и, пожалуй, в этом.

А потом после свадьбы и завещания к этим поистине исполинским высоколиквидным активам добавилось двести пятьдесят тысяч десятин земли в семнадцати губерниях. Преимущественно сельскохозяйственных угодий. Ну и так, по мелочи, – несколько особняков, имений да дворцов. В том числе и небольшое уютное гнездышко на берегу моря во французской провинции Бретань…

Жизнь била ключом! Да не гаечным и не по голове. Столько подарков судьбы… безумие… просто безумие. «Главное, чтобы не началось головокружение от успехов», – изо дня в день повторял себе как мантру Владимир.

 

Глава 2

21 апреля 2015 года. Республика Венесуэла. Каракас

Владимир сидел в небольшом уютном ресторане и беседовал со своим визави.

– Мистер Лопес, – обратился к нему по-английски собеседник, – вы ведь даже испанского не знаете.

– У всех свои игры, мистер Мадуро. Иногда приходится, как говорится, стрелять от бедра, потому что времени очень мало.

– Все так, – охотно кивнул президент Венесуэлы. – Но мне бы хотелось знать, в какие игры вы нас втягиваете.

– Ничего из того, что может представлять для вас опасность или проблемы. Мне нужно закупить кое-какое оборудование в ряде европейских стран. В том числе специальное. Но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Вы понимаете?

– Прекрасно понимаю, – покладисто кивнул он. – А кому конкретно оно пойдет? Не ИГИЛ же, в самом деле.

– Не переживайте. Ни в одну из этих сумасшедших стран, одержимых революционной или религиозной горячкой я ничего завозить не стану.

– И все же?

– Вас устроит ответ, при котором все это оборудование растворится в необъятных джунглях Венесуэлы? Бесследно. И его больше никто и никогда не увидит на этой планете?

– Что, совсем? – удивился мистер Мадуро.

– Абсолютно, – кивнул его собеседник.

– Вы ведь русский, верно?

– Это что-то меняет?

– Ну как вам сказать… – усмехнулся Николас. – На самом деле это меняет многое. Для Венесуэлы. Признайтесь, это какие-то новые игры русской разведки?

– Даже если это так, вы действительно думаете, что я имею право признаться? – спросил и искренне улыбнулся Владимир.

– Подобного ответа вполне достаточно, – вернул улыбку Николас.

– Вас устраивает мое предложение?

– Вполне. Хотя, признаюсь, мое любопытство вы раздразнили изрядно.

– Сто тонн золота, мистер президент. Разве оно не удовлетворит его с запасом? И это не считая камушков, которые вы сможете по очень льготным ценам выкупить позже.

– Все мы люди… – развел руками президент Венесуэлы.

– И потому понимаем, где та грань, за которую заглядывать не стоит. Ведь так? – подмигнул собеседник президента.

Почему Владимир отправился именно в Венесуэлу? Просто из всех стран Латинской Америки она ему пришлась по душе. Да и ныне покойный Уго Чавес был постоянно на слуху в положительном ключе. Вот и родился там мистер Хулио Лопес – один из местных миллионеров, сколотивший свое состояние на рыночных спекуляциях. Официально, разумеется. На самом же деле он скидывал местной элите по внебиржевым схемам золото с хорошей скидкой – тридцать два миллиона долларов за тонну. И это была ОЧЕНЬ большая скидка, открывшая перед ним много дверей.

– А можно личный вопрос? – поинтересовался президент Венесуэлы перед завершением встречи.

– Конечно.

– Почему Хулио Лопес?

– Хулио – это милое любому русскому испанское имя. Мы не могли пройти мимо него. А Лопес? Просто к слову пришлась.

Так и поговорили.

А потом Владимир Ильич, отягощенный всеми необходимыми документами, направился на самолет. Ему предстояли великие дела…

 

Глава 3

10 марта 1895 года. Британская Империя. Лондон

– Судостроительный завод «Валар» сдал свое первое судно, – произнес министр иностранных дел Великобритании.

– И вас это смущает? – улыбнувшись, поинтересовался премьер-министр. – Завод должен строить корабли. Ведь для того его и возводят. Допустимо и иное. Но Ульянов – моряк с амбициями. Его противостояние с Адмиралтейством достигло такого уровня, при котором все, что он предлагает, им не нравится. Конечно, это не то, что мы ожидали, и Владимир оказался слишком уж здравомыслящим. Но тоже неплохо. Князь весьма разумный человек и предлагает дельные вещи. Поэтому лучше способа всемерно воспрепятствовать их попаданию на русский флот нам и придумать не получится.

– А при чем здесь судостроительный завод и его попытки договориться с испанцами?

– Он будет пытаться сделать себе имя и выставить Адмиралтейство дураками. По-моему, это очевидно, – пожал плечами премьер-министр.

– Кстати, вы в курсе, какое именно судно он построил первым?

– Да, – улыбнувшись, кивнул премьер-министр. – Крупную яхту. Правда, называет ее океанографическим судном. Видимо, чтобы не вызывать чувство зависти у своего Императора, чья «Александрия» выглядит гораздо скромнее.

– Но зачем ему это? Он и так на слуху даже у портовых грузчиков. А его успехом грезят мальчишки. А тут такое ребячество. Мне казалось, что он не станет мериться размером яхты со своим сюзереном. Это на него так не похоже…

– А вы можете предугадать его поведение? – усмехнулся премьер-министр. – Талантливый нувориш. С такими всегда сложно. Кстати, вы смогли получить сведения о характеристиках корабля? Мои источники разводят руками.

– Это большой катамаран очень необычной конструкции. Водоизмещением примерно около восьми тысяч тонн, хотя ничего точно сказать нельзя – очень необычная конфигурация корабля. Какая у него силовая установка – неясно. Но дымит слабо и топливо – жидкое. Нам удалось отследить большие поставки газолина, для производства которого он поставил небольшой нефтеперегонный завод в Нижнем Новгороде.

– Похоже, этот Ульянов – изрядный эстет, не любящий дыма и угольной пыли, – хмыкнул премьер-министр. – А ведь начинал военным моряком… Прошу прощения, что перебил вас. Что известно еще?

– К сожалению, немного. Скорость и автономность корабля не ясны. Зафиксированный ход не превысил восьми узлов. Да вот, собственно, и все.

– Я вас не узнаю. Почему у вас нет ничего конкретного по этому кораблю?

– Князь буквально помешался на безопасности. Вся территория завода Императором объявлена территорией с особым режимом безопасности. Попасть туда даже высокой комиссии чрезвычайно трудно. Еще и сам Выборг перевели на особое положение – его усилиями город стал самым охраняемым в Империи. Мы предприняли семь попыток проникновения на завод, но все безрезультатно. Причем пять раз брали не только исполнителей, но и выходили на наших агентов, которые исчезали бесследно. Пытались выцедить информацию из рабочих, но они помалкивают. О работе за заводскими стенами ни слова. И даже более того – очень подозрительно смотрят на тех, кто интересуется. А если настаивать, так и вообще сдают патрулю или полиции.

– А что дало внешнее наблюдение?

– Те сведения, что я вам озвучил, – пожал плечами министр иностранных дел. – Корабль строили в закрытом эллинге, совмещенном с сухим доком, откуда он уже вышел готовым.

– Вот что за странные привычки у этого Ульянова! – с некоторым раздражением бросил премьер-министр. – Заявляет, что строит научное судно, и одновременно скрывает от мирового научного сообщества его характеристики. Будто на самом деле строит новейший крейсер. Мальчишка, не наигравшийся со своей славой!

– И называет его чрезвычайно провокационно, – продолжил мысль собеседник. – «Золотая лань».

– Ого!

– Да, я уже предупредил журналистов. Но вряд ли Владимир этого не предусмотрел.

– Значит, подтверждается моя мысль о том, что он стремится приковать к себе и кораблю всеобщее внимание. Только зачем? Ладно. Идите работайте. Надеюсь, нам не долго ждать…

Зачем разыгрывал этот спектакль князь? Очень просто. Его «Золотая лань» была для своего времени кораблем с просто запредельным процентом новизны, построенная практически полностью в XIX веке. Его людям требовалось потренироваться «на кошечках».

Что она собой представляла?

Цельносварной корпус из сталей, вполне современных даже для начала XXI века. Причем выплавленных уже здесь в XIX веке на новеньком заводе «Электросталь» в Москве. Притом сварка – аргоновая, а не эрзац-варианты, известные аборигенам. Силовая установка классического дизель-электрохода позволяла «Золотой лани» поддерживать кучу дополнительного оборудования без особенных проблем. Например, это океанографическое судно было оснащено весьма мощным эхолотом, позволяющим не только рельеф дна сканировать, но и его структуру. Само собой, в черном ящике, залитом изолятором и с зарядами самоуничтожения. Он был достаточно совершенен, чтобы находить на дне, не очень глубоко в иле, металлические объекты массой от килограмма и выше. Собственно, на металл прибор настроен и был, выдавая характерный звук, варьирующийся в зависимости от массы объекта. Кроме того, имелся довольно вместительный гидростат с мощными прожекторами и манипуляторами. Водолазная клетка. Пара могучих лебедок для подъема грузов со дна. И так далее. Иными словами, «Золотая лань» строилась исключительно для одной цели – поиск и подъем сокровищ с затонувших кораблей. Причем практически все манипуляции проходили вдали от глаз – во внутренних помещениях вместительной надстройки. Даже гидростат и тот поднимался сразу в ангар, а о его наличии знали только члены экипажа и немногие посвященные…

 

Глава 4

23 марта 1895 года. Российская Империя. Выборг. Судостроительный завод «Валар»

Владимир стоял в специально отстроенном защищенном складе, углубленном на пару этажей в землю, и откровенно волновался. Сильно. Он обернулся. Перед ним стояли все его люди. Все шестьдесят пять человек, включая Вайнштейна и Кривенко. На каждом превосходная экипировка. Самая совершенная для начала XXI века. Компактные приборы ночного зрения. Противогазы с возможностью переключения на носимый запас дыхательной смеси – маленький баллон, дающий возможность 20 минут резвиться, даже если все помещение заполнено инертным газом. И так далее. Кроме того, у каждого есть оружие. Как минимум пистолет-пулемет «Каштан» с глушителем. А у группы, входящей первой для разведки, – полноценные «АЕК-971» «в полном фарше» с подствольными гранатометами, да и сами они куда более основательно защищены: вместо легкого бронежилета – полноценный штурмовой комплект.

А за людьми стояли мощные вилочные складские погрузчики и компактные мини-трактора с тележками для загрузки того, что может лежать навалом. Причем все – с электротягой. Он не хотел рисковать. Мало ли там будет невозможной работа двигателей внутреннего сгорания? Вот. Кроме того, орден приготовился вести бой с теми, кто попытается штурмовать хранилище. Благо что вход в него был всего один, да и тот – небольшой. Поэтому на полу рядом с князем стояла установка «ЗУ-23-2», способная шить навылет любые носимые щиты пехоты на случай штурма. Восемь «Печенегов». Ящики с патронами, расфасованными по лентам и магазинам. Гранаты как ручные, так и подствольные, в том числе и с нервнопаралитическим газом. Запасы сменных баллонов с дыхательной смесью. И многое-многое другое.

Последний взгляд на застывших соратников.

Да. Все готовы и ждут только его.

Владимир вздохнул и поднял к глазам с таким трудом найденные фотографии. Ему ведь нужно было во всех деталях представить то место, куда будет открыт портал…

9 мая 2015 года. Соединенные Штаты Америки. Хранилище форт Нокс

– Сэр, у нас проблемы, – произнес дежурный в трубку телефона. – Да, в хранилище.

– Докладывай! – рявкнул начальник смены, буквально ворвавшийся на пункт наблюдения спустя три минуты. Растрепанный вид явно спросонья. Да чего уж там – он чуть ли не в один штанах да тапочках прискакал.

– Все периметры чисты. Все датчики исправны. Посты охраны бодры и ничего подозрительного не заметили. Камеры тоже. Дверь в хранилище запечатана. Никаких попыток взлома не предпринималось. Однако внутри хранилища какой-то бардак.

– Что там?! Не томи!

– Датчики объема и движения просто взбесились, показывая большое количество объектов. Камеры смогли зафиксировать какое-то движение. А потом все перестало функционировать вообще. Все и разом.

– И ты поднял меня, только когда все перестало работать?! – начал заводиться начальник смены.

– Нет, сэр. Сразу. Но пока вы шли, все изменилось.

– Управление фугасами сохранилось?

– Нет, сэр.

– Сэр, – подал голос дежурный технический специалист. – Судя по помехам перед отключением, внутри хранилища был применен мощный электромагнитный импульс. Достаточно сильный, чтобы выжечь всю электронику и тонкую проводку внутри.

– И что ты предлагаешь? Штурмовать?

– Полагаю, что наши гости были в курсе фугасов и обезвредили их в первую очередь. Подозреваю, что к заполнению хранилища инертным газом они тоже готовы. Но в этом случае сильно осложнится действие наших бойцов.

– Ясно, – еще более хмуро бросил начальник смены. – Полная боевая тревога. Поднимайте всех. Мы будем вскрывать дверь.

– Сэр, – произнес дежурный, – два носителя ключа в отпусках. Один в Лос-Анджелесе, второй во Флориде.

– Так вызывайте их! Черт возьми! – заорал начальник смены. – И пускайте газ! Да, черт побери!

Спустя долгие девять часов, когда наконец удалось вскрыть хранилище и попасть внутрь, их ждало разочарование и досада.

Во-первых, хранилище было абсолютно пустым. Неизвестные вывезли даже документы, имеющие только лишь историческую ценность. Во-вторых, на каждом углу стояли противопехотные мины направленного действия. А в-третьих, из старого, дешевого китайского магнитофона на все хранилище разносился «Марш СССР» из франшизы Red Alert – весьма популярной в свое время серии компьютерных игр…

Спустя минуту ступора начальник смены поднял свой пистолет и выжал спусковой крючок, забрызгав стоящего рядом дежурного офицера своими мозгами и кровью…

Владимир же тем временем, не откладывая в долгий ящик, сосредоточился на следующей фотографии. Гулять так гулять.

Впрочем, в этот раз его противник оказался куда более расторопным. Поэтому хранилище в Нью-Йорке уже спустя пятнадцать минут после вторжения начали пытаться штурмовать…

– Господин президент!

– Что у вас? – с раздражением произнес «загорелый малый».

– В хранилище Федерального резервного банка Нью-Йорка идет бой.

– Что?!

– Идет бой. Руководство ФРС просит оказать им помощь.

– Это розыгрыш? – удивленно выгнул бровь президент.

– Никак нет, сэр. Они просят срочно имитировать теракт, потому что если эти сведения станут достоянием общественности, то случится трагедия.

– А что с фортом Нокс? – на несколько секунд задумавшись, поинтересовался президент, да еще так прищурился нехорошо.

– Представители ФРС настоятельно рекомендуют не предпринимать никаких аудитов и проверок. Да и вообще никого туда не пускать.

– А точнее?

– Начальник смены охраны сегодня застрелился, за несколько часов до того были вызваны носители ключа из отпусков.

– Прекрасно… – произнес «загорелый парень», потирая переносицу. – Надеюсь, они смогут объяснить, КАК они смогли потерять все наше золото. Ладно. Шеф ФБР уже здесь?

– Конечно. И он в курсе дела, сейчас уже работает над организацией теракта антиглобалистов у входа резервного банка.

– Бой… ведут бой. Как, черт возьми, это получилось? И чего они добиваются? Зачем вести бой? Эти ребята сами выйдут в конце концов.

– Они чего-то очень боятся. По крайней мере, в форте Нокс не было преодоления внешнего периметра.

– Безумие! – покачал он головой. – Ладно, выезжаем. Разберемся на месте.

Спустя пятнадцать минут президент США уже входил во временный штаб.

– Докладывайте! – не очень громко, но очень жестко потребовал он.

– Мы пытаемся пробиться через вход, – хмуро произнес офицер охраны хранилища. – Судя по всему, там у них что-то крупнокалиберное, потому что щиты вместе с бронежилетами пробивает навылет. Вон, – он кивнул на экран, где ясно виднелся вход, заваленный трупами настолько, что пройти не было никакой возможности.

– Это штурм? – удивился президент, глядя на то, как бойцы замерли, не решаясь высунуться.

– Уже седьмой. И он тоже, по всей видимости, захлебнулся.

– Что это за дым? – поинтересовался «загорелый малый», указав на медленно наползающие клубы белого дыма.

– Проклятье… – сквозь зубы процедил офицер. – Нет, не может быть…

– Что?

– Вы слышите?

– Что? – нахмурившись, переспросил президент. – Хотя… сделайте громче. – Оператор охотно выполнил просьбу главного человека в США, и помещение временного штаба наполнилось звуками приснопамятного «марша СССР», прямо с озорного проигрыша на фортепьяно.

– Проклятье… – после минутного прослушивания повторил офицер.

– Что?

– Они ушли.

– Но кто тогда стреляет короткими очередями? – поинтересовался президент. – И почему ваши люди не рвутся вперед?

– Скорее всего, стрелял какой-то дистанционно управляемый автомат. А люди не идут, потому что там должно быть все заминировано.

– Как в форте Нокс? – выгнув бровь, поинтересовался «загорелый малый».

– Так вы знаете?

– Да, – блефовал президент. – Я все знаю, хотя ваше руководство и пытается что-то скрыть от своего президента. Вы понимаете, что у нас теперь у всех ОЧЕНЬ большие проблемы? – Он достал мобильник и, нажав несколько кнопок, приложил его к уху. – Да. Джеймс. Это я. Действуйте. Да. Все необходимое. Да. Да. Подтверждают. Хорошо. Жду доклада. – После чего сбросил вызов и с раздражением посмотрел на окружающих. А еще спустя несколько секунд на улице прогремел взрыв. Сильный. Настолько, что выбил окна даже в помещении штаба, не находящегося непосредственно рядом со зданием Федерального резервного банка в Нью-Йорке…

 

Глава 5

21 апреля 1895 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Особняк Юсуповых

Зинаида Николаевна давно и основательно испытывала любопытство ко всему, что связано с ее мужем. Да чего уж там – она нередко думала, что он маг, а то и вообще жрец какого-то древнего бога, взявшего под свое покровительство Россию. И все бы ничего, но именно в этот день она не выдержала и наконец решила проникнуть в его кабинет, хотя знала, что он жутко злится, когда там бывает хоть кто-нибудь без его пригляда. Даже горничных и тех заставлял убираться при нем. Копию ключа она уже давно сделала, но все как-то не решалась. И вот теперь после стольких сомнений замок щелкнул, и дверь подалась вперед.

Княгиня огляделась.

Вокруг никого не было. А две миниатюрные камеры, полностью перекрывающие все подходы, она попросту не смогла заметить. Очень уж грамотно они стояли.

Его кабинет ее всегда манил и казался сказочным, хотя Володя предпочитал супругу туда не приглашать. По возможности.

Одной из его отличительных черт были картины, точнее – портреты. Наряду с Бисмарком, Петром I Великим, Наполеоном I Бонапартом и Елизаветой I Английской, вполне узнаваемые супругой, там висели какие-то совершенно странные личности. А там было на что посмотреть. Вигго Мортенсен в образе Арагорна, в костюме короля. Ли Пейс в образе Трандуила. Ричард Армитидж в образе Торина Дубощита. Весьма эффектный образ Сарры Керриган из начала Heart of the Swarm. Энакин Скайуокер еще без маски, сделавшей его знаменитым Дарт Вейдером… И так далее. Владимир Ильич старался не обойти без внимания ни одну эпохальную франшизу. А потому на посетителей наряду с небольшим количеством реальных исторических персонажей смотрели герой Warhammer, Forgotten Realms, Fallout и так далее. Даже Макса Отто фон Штирлица в гражданском костюме пристроил рядом с Леонидом Броневым в роли Мюллера.

Из-за чего у любого аборигена XIX века, входящего в это помещение, просто случался ступор. Вся его образованность, весь его кругозор ничего не стоили, буквально испаряясь перед усмешкой Королевы Клинков, с надменностью и вызовом взирающей на его жалкое тело…

Зинаида Николаевна аккуратно закрыла за собой дверь на ключ, чтобы даже горничные случайно не заметили, и прошла вперед, оглядываясь. Но не успела она обрадоваться своему счастью, как в коридоре послышались какие-то шаги. Княгиня прислушалась и ахнула – походку супруга она узнала бы из тысячи.

«Что же делать?!» – вспыхнула мысль в ее голове, а глаза забегали по обстановке. Но спрятаться было негде. Даже диван – и тот с достаточно высокими ножками. «Боже! Боже!» – взмолилась она мысленно и наткнулась на тяжелые шторы, идущие до самого пола. Не раздумывая более ни секунды, она бросилась туда и, поправив их, замерла, боясь даже дышать.

Дверь открылась, и в помещение вошли пять человек… Дверь закрылась.

Зинаида Николаевна едва сдержалась, чтобы не выглянуть. Но справилась, понимая, что если ее заметят, то она ничего интересного не узнает. А ведь эта встреча так напоминает те, что Владимир Ильич регулярно проводит за закрытыми дверями с этими… необычными людьми.

– Итак, господа, – начал Владимир, – я вас собрал, чтобы подвести итоги операции Red Alert.

– Ну наконец-то! – воскликнул Кривенко. – Я уже думал, Лева будет тянуть вечность.

– Лева, тебе слово.

– Аркаша, деньги счет любят.

– Да шучу я, – отмахнулся он. – Давай к делу.

– Начну с неожиданного. Легенды, муссируемые в желтой прессе о том, что наши заклятые друзья давно распродали все свое золото, а в хранилище держат позолоченные куски вольфрама, имели под собой определенные основания.

– Серьезно? – ахнул Владимир.

– Вполне. Ты же знаешь, что в любой сказке есть только доля сказки. А эти ребята ушлые. Их на кривой кобыле не объедешь. Так вот. Слитки вольфрама в позолоте лежали в отдельных стеллажах. Судя по всему, они готовились к продаже туземцам.

– И сколько там вышло этого чудо-металла?

– Две тысячи сто десять тонн. И, кстати, на слитках имелся миллиметровый слой золота. Мы реально запарились его сдирать.

– Ну что же, – после маленькой паузы произнес Владимир. – Куча вольфрама – это очень неплохо. Даже не уверен, что золото было бы лучше.

– Слушай, так зачем выбирать? – усмехнулся Вайнштейн.

– В смысле?

– Ты же еще тогда отметил, что мы слишком долго возимся с вывозом. И это было неспроста.

– Не томи.

– После завершения взвешивания получилось девять тысяч двести сорок одна тонна золота, включая снятое с вольфрама, и сто семнадцать тонн платины.

– Ох! – раздался общий выдох всех присутствующих в кабинете мужчин, а Зинаида Николаевна едва себя не выдала, из последних сил сжав губы. Но, к счастью, ее пыхтения за шторой никто не заметил.

– В совокупности же, если опустить золото, что ушло или зарезервировано для Каракаса, то у нас получается девять тысяч шестьсот две тонны золота. Камешки, если честно, пока оценить сложно. Да и особенно не нужно. Я, признаться, боюсь обрушить рынок. Пусть лучше у нас полежат.

– Хорошо. Очень хорошо, – радостно произнес Владимир и, вскочив, начал вышагивать по комнате. – А что будем делать с захваченной макулатурой?

– Уничтожать, – не задумываясь, бросил Вайнштейн. – Уверен, что наши заклятые друзья сейчас землю носом роют. Вы хотите всемерно затруднить нашу работу в том мире?

– Эх… жаль, – произнес, тяжело вздохнув, Владимир. – А так хотелось товарищу Копченому послать селедку, завернутую в их декларацию.

– Полагаю, что им песенки хватило, – усмехнулся Кривенко. – От са-мой мо-гу-щес-твенной в мире! – напел Аркадий, и все мужчины засмеялись. Лишь Зинаида хмурила лобик, пытаясь понять, чего это они? Впрочем, она уже много чего не понимала.

– Аркаша. Твои бойцы справятся с охранением?

– Вполне. Конечно, это не орлы из «Рыси» или «Альфы», но вполне годные молодцы, да и вооружены не в пример лучше местных джигитов.

– Хорошо, – кивнул Вова. – Лева, ты с Витте уже беседовал?

– Он очень заинтересовался. Наше предложение обошло Ротшильдов как стоящих. Поэтому – он наш…

В общем, беседовали они еще довольно долго. А Зинаида Николаевна, замерев, стояла за шторой и напряженно слушала. И чем больше она узнавала, тем страшнее ей становилось. Потому как она просто не представляла реакции мужа. Они обговаривали ТАКИЕ вещи, что уйди они к их врагам или недоброжелателям… Даже помыслить страшно.

Прошел час.

Княгиня держалась за занавеской из последних сил, гадая о своей участи.

А потом вдруг все закончилось: Владимир всех проводил, не выходя из комнаты, и вернулся на свое рабочее место.

«Это конец», – подумала Зинаида, понимая, что пути к отступлению отрезаны, ведь ее муж может вот так работать часами. И она просто не выдержит столько за шторой. Но марафон на выносливость не вышел. Потому что, достав планшет, Владимир пробежал взглядом по странице мониторинга и, усмехнувшись, произнес:

– Милая, тебе там удобно?

– Вполне, – сразу нашлась Зинаида Николаевна.

– Выйти не хочешь?

– Мне и тут хорошо.

– Серьезно, выходи. Полагаю, что у тебя накопились вопросы. Вот и поговорим.

Зинаида Николаевна аккуратно вылезла из-за шторы и на негнущихся ногах с трудом дошла до дивана, куда и упала. Ну, попыталась сесть, только не вышло по-человечески. Ноги сильно затекли с непривычки от долгого стояния в неподвижном положении.

Владимир улыбнулся и, подойдя к супруге, помог ей нормально лечь. Да не просто так, а, сев рядом и положив ее ноги к себе на колени, стал их растирать, массировать. Молча. Так продолжалось, наверное, минут двадцать или даже больше. Зина даже слегка разомлела и, прикрыв глаза, тихо балдела, собираясь с мыслями.

– Ты странно реагируешь… – наконец произнесла княгиня, не открывая глаз.

– Думала, что я буду ругаться?

– Да. Даже проскакивали мысли о чем-то ужасном.

– Неужели я когда-то делал что-то, наводящее на такие мысли? – искренне удивился Владимир. – Поверь, я тебя люблю и никогда не причиню вреда.

– Даже если это помешает твоим планам?

– Зинуль, милая моя, ты неправильно начинаешь этот разговор.

– Пожалуй… а ты будешь отвечать мне честно?

– Нет, стану обманывать, выдумывая небылицы на ходу.

– Почему же на ходу? – выгнула она бровь. – Ты вполне мог просчитать меня и подготовиться заранее. Раньше ты так нередко поступал.

– А это принципиально? – улыбнулся Владимир. – Спрашивай. Я весь внимание.

– Ты человек?

– Да. Может быть, несколько необычный, но всего лишь человек.

– Маг или колдун?

– Не знаю, – честно покачал головой Вова. – У меня всего лишь одна необычная способность. Ее даже можно назвать магической.

– Какая? – заинтересовалась Зина.

– Я могу открывать портал в другой мир…

– Другой мир? Что это такое?

– Хм. Представь себе книгу. Каждая страница – свой мир. Своя Вселенная. И таких листов – бесконечное множество.

– А портал, это что?

– Дверь. Считай, что дверь между этими мирами.

– Хм… а о каких лихих девяностых вы говорили? – после затяжной паузы спросила Зинаида.

– Я родился не здесь.

– Что?! – ахнула она. – Но…

– Владимир Ильич умер в тот самый день, когда потерял сознание. И я умер в тот же момент. Но в своем мире. Благодаря эксперименту Льва Борисовича. Он желал стать основоположником экспериментальной истории и постарался заглянуть в прошлое. А я вызвался подопытным кроликом. Вот. Однако что-то пошло не так. Лева до сих пор этого не знает. Так мое сознание, моя личность и оказались в теле умершего мальчика… юноши.

– Невероятно! – тихо воскликнула она, покачав головой.

– Видишь – я с тобой вполне откровенен.

– Володя… ты ведь голем!

– Кто? – нахмурился Ульянов.

– Ты что, не знаешь?

– У этого слова много трактовок.

– Мне известна только одна. Голем – это глиняный великан, которого, по легенде, создал раввин Лев для защиты еврейского народа.

– Но ведь Лева – крещеный, а я – не глиняный, – резонно возразил Владимир.

– Именно потому, что Лев Борисович – русский, православный еврей, и появился не глиняный великан, а живой человек.

– На защите еврейского народа? – хохотнул Вова, хотя перечить этому объяснению супруги не стал. Пусть придумает себе какую-нибудь правдоподобную версию. Так всем будет проще.

– Отчего же? Русского. Я ведь никак не могла тебя понять… к чему ты стремишься и зачем. А оно вон как выходит… – произнесла она и задумалась.

– И даже несмотря на это, ты меня все еще любишь? – осторожно поинтересовался Ульянов.

– Конечно! – воскликнула она и в какое-то мгновение оказалась у него на коленях, буквально оседлав, и заглянув в глаза. – Дурачок! Это же все прекрасно! Невероятно! Божественно! Чудно!

– Милая, но ты понимаешь, что распространяться об этом не стоит?

– Само собой.

– Даже лучшим подружкам. Даже по секрету.

– Володя, – серьезно произнесла она. – Я обещаю тебе. Клянусь. Но с условием.

– Ты хочешь посмотреть тот мир? – улыбнувшись, спросил Вова.

– Да! Да! Безумно!

– Технически это просто. Но тот мир другой. Он опережает этот более чем на столетие. Безумная научно-техническая революция породила столько всего, что и не пересказать. Тебе там будет очень непросто.

– Я выдержу. Поверь.

– А у меня разве есть выбор? – по-доброму улыбнулся Вова.

– А… эти люди. Кто они?

– Мои люди. Они ставят перед собой цель укрепления и развития Российской Империи.

– Невероятно… Просто невероятно! Кстати, а как ты понял, что я за шторой?

– Очень просто. Ты позволишь? – попросил он ее слезть с коленок, после чего направился к своему рабочему столу. А Зинаида хвостиком двинулась следом. Босиком. Потому что надевать вновь туфли не хотелось.

Достав из запертого ящика стола планшет, он включил его, ввел графический ключ и подключился к сервису мониторинга системы безопасности. Само собой, под наблюдением расширившихся до предела глаз супруги.

– В наиболее ответственных местах установлены камеры видеонаблюдения, – говорил он, тыкая в планшет. А она, ровным счетом ничего не понимая, молча наблюдала. Видимо, за сегодня порог адекватного восприятия новизны ею был пройден, поэтому она совершенно спокойно воспринимала все. Вообще все. Скажи Вова, будто вон та штука – кусок инопланетянина, она только плечами пожмет. Так, значит, так. – Здесь общий список событий. Видишь этот значок? Он говорит, что эта запись была сделана одновременно с открытием двери в кабинет. Вот. – Он кликнул, и Зинаида увидела себя, испуганно озирающуюся перед дверью. – Как тебе?

– Я… я не знаю. Это все в моей голове совсем не укладывается.

– Потому что ничего подобного сейчас нет даже в проектах. Это техника будущего. Из-за этого я тебе и говорил о том, что тебе будет непросто.

– Я справлюсь, – нахмурив лобик, но очень твердо произнесла она.

– Ну хорошо, – кивнул Вова и, закрыв окно мониторинга системой безопасности, кликнул на одну из иконок. Секунд тридцать ничего не происходило. А потом установилось подключение, и Зинаида с очередным удивлением уставилась на обескураженное лицо Льва Борисовича.

– Зинаида Николаевна? – сыграл он в «кэпа», первым отойдя от шока.

– Лева, – усмехнувшись, произнес Владимир. – Бери Аркашу и возвращайтесь. У нас прибавление…

 

Глава 6

1 июня 1895 года. Испанское королевство. Мадрид

Владимир с некоторым трепетом ждал новой встречи с сенатором Рамоном Бланко-и-Эренас. Само собой, приватной. Все-таки если сорвется то, что он задумал, то многое придется менять в его обширных планах…

– Доброе утро, князь, – улыбнулся Рамон, подходя к его столику в ресторане. – Вижу вы ранняя пташка.

– Ранняя пташка червячка ловит, – улыбнулся Вова, жестом указывая на место за столиком. – Я рад вас видеть, маркиз.

– Взаимно, – кивнул он. – Полагаю, вы хотите продолжить наш разговор, который мы начали несколько лет назад?

– Безусловно. Ситуация продолжает накаляться. Через два-три месяца вступит в строй первый броненосец США – «Мэн». Фактически броненосный крейсер. Кроме того, спущены на воду еще четыре броненосца, из которых только один второго класса. А остальные – полноценные «утюги». И это не говоря о том, что у них уже заложен еще один полноценный эскадренный броненосец. Да пятерка согласуется в Конгрессе. И это не считая программы крейсеров. Янки начали самым энергичным образом строить и обучать флот. Как вы понимаете, не просто так.

– Кое-кто в Испании считает, что они просто пытаются обезопасить свои морские границы.

– Но вы-то так не думает?

– Я – нет. Но я бессилен! – воскликнул Рамон. – Все деньги, что вы мне оставили, ушли в пустоту. Их охотно брали, однако никак не реагировали. Да, теперь мое положение в обществе решительно окрепло, но с армией ничего хорошего не произошло.

– Знаю, – охотно кивнул Владимир. – Поэтому в этот раз я сам прибыл. Характер предстоящих боев будет весьма своеобразен. Сами американцы воюют довольно плохо. Это обусловлено ментальностью, – Владимир постучал пальцем себя по голове. – Одно дело – резать индейцев-дикарей, которые не имеют ни малейшего понятия о строе, дисциплине и тактике, и совсем другое – сталкиваться с регулярными войсками европейских держав, закаленных в столетиях сражений. Помните, как сто лет назад Наполеон характеризовал личные умения и строевую выучку французов и мамлюков? Вот. Американцы это прекрасно понимают, поэтому постараются переложить всю тяжесть сухопутных боев на повстанцев.

– Вы в этом уверены? – нахмурившись, поинтересовался Рамон. – Я пока ничего подобного не замечал.

– Уверен. Деньги проводятся не официально, а через… хм… назовем это общественные фонды. То есть пожертвования на благие дела. Облагодетельствовал один из американских банкиров какой-то приют для бездомных на десять тысяч долларов, а спустя несколько недель за эти деньги уже покупают оружие для повстанцев.

– Но…

– Дружище, – перебил его Вова, – это бизнес, просто бизнес. И ничего личного. По крайней мере, так говорят сами американцы. Поэтому я предлагаю нам поступить так же.

– Не понимаю вас, вы предлагаете вооружать повстанцев? – недоуменно спросил Рамон.

– Отнюдь. Я предлагаю вам создать Общество патриотов Испании и встать во главе его.

– И что это изменит?

– В чем проблема испанской армии и флота? Правильно. В том, что деньги не доходят по назначению, а потому оснащение и вооружение не поступает в войска. Так?

– Совершенно верно. И ладно деньги – жалованье! Проклятье! Моряки говорят, что им даже уголь купить иной раз не на что.

– Поэтому я предлагаю через это общество закупать все необходимое и направлять непосредственно в войска.

– Это спорное предложение, – покачал он головой. – Вы хотите взвалить на свои плечи содержание испанской армии и флота? Ибо, как только такой фонд появится, по обычным каналам не станет поступать и того жидкого ручейка.

– Верно. Поэтому я не хочу содержать всех. С тем же успехом можно пытаться вскипятить море. Глупо. Нет. Я предлагаю создать отдельную гвардейскую эскадру Его Королевского Величества, поставив ее полностью на обеспечение общества. Предварительно отобрав туда самых толковых моряков со всей Испании. Вы же прекрасно понимаете, что боеспособность испанского флота нет смысла даже обсуждать. Ее нет. От слова вообще. Поэтому он не только количественно и технически с точки зрения железа уступает флоту США, но и качественно. Ведь моряки ровным словом не способны к сражениям.

– Нет! Это совершенно невозможно! – воскликнул Рамон, с трудом дослушав собеседника. – Адмиралтейство ни за что не упустит из своих рук такие деньги!

– Я дам вам пятьсот тысяч фунтов стерлингов для того, чтобы оказали нам поддержку.

– Это большие деньги, но я не уверен в том, что…

– Хорошо. Миллион. Вы слышите меня? Миллион фунтов стерлингов. И они соглашаются на создание двух отдельных полков гвардии Его Королевского Величества. Один на Кубе, второй на Филиппинах. Само собой, вооружение, оснащение, подготовка и содержание за счет Общества.

– Сколько денег вы можете выделить на общество? – после минутного раздумья поинтересовался маркиз.

– Для гвардейской эскадры я построю два броненосца второго ранга…

– Почему второго? – искренне удивился Рамон.

– Потому что все, что крупнее, – спугнет американцев. Они не нападут на сильную Испанию. Да ладно сильную – просто способную хоть как-то противостоять. И постараются подготовиться лучше. А мы не можем соревноваться с мощью всей экономики Соединенных Штатов, поэтому нужно их подловить сейчас и надолго отучить от неправильных поползновений. Так что возьмем за основу, например, британский броненосец «Центурион». Доведем его до ума в том же водоизмещении. Подготовим команду. И устроим нашим янки сюрприз. Надеюсь, им нравятся сюрпризы.

– Я не уверен, что броненосцы второго ранга, пусть и довольно совершенные, смогут что-то изменить. Ведь, как вы говорите, у американцев будет пять полноценных броненосцев! А у нас, в сущности, есть только один. Да и тот – довольно неудачен. Ну и эти два – полумера. Не лучше ли построить два полноценных броненосца? Или это делается в целях экономии средств?

– Дружище, доверьтесь мне. Поверьте, я не стану вкладывать свои деньги, тем более такое их количество, в заведомо проигрышное предприятие.

– Хорошо… – кивнул Рамон после долгого раздумья и игры в «гляделки» с Владимиром. – Доверюсь вам, хотя все это звучит весьма сомнительно. В конце концов, два броненосца второго ранга это лучше, чем ничего. Особенно в преддверии войны.

– Вы правильно оцениваете ситуацию, – улыбнулся Владимир. – Кроме того, я пришлю вам своих специалистов для подготовки обоих пехотных полков и экипажей броненосцев. Анонимно, разумеется. От вас же потребуется найти наиболее трезвомыслящих и преданных Испании офицеров, которые готовы не только отдать свою жизнь, но и учиться. Ибо задача настоящего солдата – не умереть за свою державу, а помочь в этом нелегком деле солдату противника.

– Только офицеров?

– Да. Потому что требование к отбираемым нижним чинам и унтерам я пришлю позже. В гвардии будет установлено значительно большее жалованье плюс более качественное и сытное питание. Уверен, желающих перевестись туда окажется в избытке, а потому нам нужно отобрать из них лучших.

– А что с этого получите вы? – спросил сенатор, лукаво улыбнувшись. – Нет, я понимаю, интересы Российской Империи зиждутся на недопущении превращения США в мощную военно-морскую державу. Поэтому вы решили вкладывать деньги в Испанию. Большие деньги. Но свои. Поэтому мне интересно, на что конкретно рассчитываете вы лично для себя?

– Мои интересы неразрывно связаны с интересами России.

– И все же. Меня не поймут, если я не назову им хотя бы фиктивные желания. Так ведь не бывает.

– Извольте, – чуть подумав, ответил Владимир. – Понимая затруднения Испанской короны в деньгах, я готов приобрести у нее в пользу России какие-нибудь малополезные острова. Например, Марианские острова. Все. И южные, и северные. С условием, что из них образуют, допустим, герцогство и титул передадут мне. Герцог де Гуам. Как вариант. За них я могу прямо сейчас положить пять-шесть миллионов фунтов стерлингов.

– Острова, значит. Хорошо. Хм. Почему именно Марианские острова?

– Да мне непринципиально, – улыбнулся Владимир. – А их я назвал потому, что в случае войны американцы станут эти острова использовать как опорную базу в своем наступлении на ваши Филиппины. Как говорится, мне плевать, а вам приятно.

– Пять миллионов фунтов стерлингов… – медленно проговорил Рамон. – В нашей казне постоянно пусто. Полагаю, что за такой подарок вас и без общества с броненосцами легко возведут в гранды. Этого откровенно мало. И выглядит как насмешка. Если вы не запросите что-то равноценное, то мои оппоненты станут искать второе дно в наших переговорах.

– Я подумаю. Если отталкиваться от лично моих интересов, то, пожалуй, меня могут заинтересовать концессии или владения на Филиппинах. Там есть кое-какое интересующее меня сырье. Плюс какой-нибудь остров на Канарах.

– Остров? Но для чего?

– У меня, знаете ли, очень большая страсть к океанографическим исследованиям, – лукаво улыбнулся Владимир. – И моему судну нужна еще одна база…

 

Глава 7

21 июня 1895 года. Российская Империя. Колхоз «Светлый путь»

Мир менялся. Медленно, неохотно и во многом неуловимо. Но менялся. Разворачиваясь в нужную сторону, словно гигантский корабль с чудовищной инерцией и невероятными усилиями на штурвале. Казалось, что ничего не происходило, несмотря на огромные деньги и силы, прикладываемые Ульяновым. Однако некоторые моменты были уже заметны даже невооруженным глазом…

В этот солнечный летний день Сергей Юльевич Витте ехал на пассажирском сиденье первого в мире нормального автомобиля и молча боялся. А все потому, что Ульянов, выступая в роли водителя, гнал на совершенно невероятной для тех лет скорости в шестьдесят километров в час по проселку.

Что представлял собой этот автомобиль? Своего рода реплика Ford T Touring 1923 года, само собой, переделанная с учетом технологических и конструктивных требований силами нескольких инженеров-технологов в XXI веке. Поэтому на голову превосходила свой и без того неплохой прототип. Особенно в плане надежности, ресурса и простоты изготовления. Все-таки понимание многих технических и технологических нюансов времен зари успеха Генри Форда и началом XXI века «несколько» отличалось. Поэтому, даже несмотря на то, что этот образец был собран «на коленках» в мастерских завода «Валар», машинка вышла замечательная.

Но не это главное. Один автомобиль, пусть и опережающий свое время почти на три десятилетия, не так уж важно. А вот то, куда они ехали, должно было положить основу реконструкции и реструктуризации экономики Российской Империи. Серьезную и кардинальную.

– Вот. Машинно-тракторная станция, – произнес Владимир, выводя Витте из состояния ступора, когда они остановились во дворе странной постройки.

– Простите, что? – немного нервно переспросил Сергей Юльевич.

– Машинно-тракторная станция, – терпеливо повторил князь. – Это сердце моей новой задумки – крупного сельскохозяйственного предприятия, в котором вместо крестьян трудятся наемные рабочие. А все что только можно – механизировано.

– Но зачем? – удивился Витте. – Таким же рабочим нужно намного больше платить! Да и стоимость техники немаленькая.

– Безусловно. Но это все более чем оправданно. Я провел сравнительную оценку методов сельскохозяйственного производства и пришел к очень неутешительному выводу. Если 1800 году в Северной Америке на производство одного килограмма…

– Фунта!

– Нет килограмма! – настоял Владимир. – Пора отвыкать от этой древности!

– Вы не сможете переломить людей, привыкших все считать в фунтах, – продолжал настаивать Витте, развивая их затянувшийся спор.

– Вы недооцениваете мои возможности и упорство, – усмехнулся Ульянов. – Все, кто пожелает иметь со мной дело, должны будут или начать все мерить по-человечески, или не иметь со мной дел.

– Вы серьезно? – удивился Витте.

– Да. В свое время Петр рубил бороды не потому, что любил потешаться, а потому, что нежелание что-то менять – беда. Трагедия. И с ней нужно бороться. Но мы отвлеклись. Так вот. На производство одного килограмма, – с нажимом произнес Ульянов, – зерна тратилось примерно столько же человеко-часов, что и в России. Поэтому вывозить оттуда зерновые в Европу было невыгодно. Стоят столько же, а везти дальше, и риск, опять же. Но мир не стоял на месте и развивался, порождая технические новинки, которые, в свою очередь, активно внедрялись в США. Ведь там не было никаких традиций. А значит, ничто не мешало научно-техническому прогрессу. Сначала это была механизация на конной тяге, а потом паровые трактора и локомобили. В общей совокупной массе к настоящему моменту это позволило сократить в восемь раз количество человеко-часов на производство одного килограмма зерна. Вы понимаете? В восемь!

– И вы считаете, что это покрывает рост зарплат?

– С лихвой. Тем более что кроме решительного роста эффективности труда появляется возможность значительно увеличивать обрабатываемые площади. Считайте, что на порядок, да не абы как, а полноценно и качественно. Ни одна лошадка не даст такой пропашки, как паровой трактор. Но я пошел дальше и решил переходить сразу к технике на двигателях внутреннего сгорания. В отличие от тяжелых и неповоротливых локомобилей и паровых тракторов, эти дадут еще более радикальный прирост производительности. Да и топлива они «жрут» много меньше. Что вкупе с агротехникой и селекцией…

– Понятно, – кивнул Витте, скептически оглядывая хозяйство. Хотя необычный внешний вид знаменитого Lanz Bulldog его не мог оставить равнодушным. Ведь Сергей Юльевич был довольно продвинутый человек для своего времени и видел немало технических новинок, понимая особенности их эксплуатации. Слабости и преимущества. Поэтому столь компактная «машинка» на него смогла произвести впечатление. Особенно в свете того, что ее товарка рядом таскала тяжеленный прицеп, загруженный кирпичами. – А в остальное время от уборочных и посевных чем эти молодцы будут заниматься? Простаивать?

– Задуманный мною колхоз…

– Что?

– Колхоз, – невозмутимо повторил Владимир, – это коллективное хозяйство. Он не специализируется на чем-то одном, а занимается перечнем направлений, которые взаимно дополняют друг друга. Этакий коллектив предприятий. Комбинат. Например, вот эта МТС будет не только обслуживать посевные и уборочные работы, но и работать на сенокосе, для чего все трактора имеют соответствующее оборудование – прицепные косилки и грабли.

– Это летом, а зимой?

– Животноводство требует транспорта и зимой. Сено и тяжелые корма хранятся не в коровнике. И поверьте – один трактор довезет больше и быстрее, чем несколько подвод. А кормить его во время простоя не нужно.

– Справятся ли шесть… тракторов?

– Пока шесть. По мере их изготовления доведем до десяти плюс еще столько же автомобилей вроде того, на котором мы приехали. Только с грузовым кузовом. Вы и сами видели, как быстро и ловко он нас сюда домчал.

– Хм… – хмыкнул Витте, продолжая придирчиво осматривать трактор с нефтяным двигателем. – Если верить вам, то получается действительно очень интересная затея. За одним исключением.

– Каким же?

– Куда вы будете девать крестьян? Ведь если столь серьезно возрастет производительность труда, то большая часть рабочих рук окажется просто не нужной. Что им, голодать? Или, может быть, пойти и сразу удавиться?

– Вот для этого я вас и пригласил.

– В самом деле? – удивленно выгнул бровь Витте. – А как же все это?

– Одно второму не третье, – улыбнулся Владимир.

– Однако-с… хорошо. Я вас внимательно слушаю.

– Я собираюсь построить в Нижнем Новгороде завод, который станет производить автомобили и трактора, а также прицепы, плуги, сеялки и так далее. При должной подаче в газетах успехов этого опытного предприятия многие землевладельцы пожелают перейти на такое хозяйствование. А мой банк постарается обеспечить им эту возможность за счет ряда интересных программ. Рассрочка, лизинг, определенные компенсации рисков и так далее. Но, как вы верно заметили, это приведет к тому, что освободится большое количество рабочих рук. Неприкаянных, хочу заметить. И ровным счетом ничего не умеющих. Ну, разве что брать больше и кидать дальше.

– Вот именно, – назидательным тоном произнес Витте.

– Поэтому я хотел бы согласовать с вами программу переселения этих обездоленных на пустующие земли Империи. Неприкаянных людей нужно куда-то девать, а земли – осваивать, если не хотим их потерять. Вы согласны со мной?

– Да, – кивнул Витте. – Но Его Императорское Величество придерживается иного мнения.

– Просто у него дурные советчики, не понимающие всей тяжести обстановки.

– А вы понимаете? – усмехнулся Витте.

– Безусловно, как и вы. Ведь если людям нечего терять, то они смогут пойти на любую гнусность ради даже призрачного шанса на благополучие. А общая дремучесть и острейшая нехватка образования приведут к тому, что они станут верить любым болтунам. Революция, Сергей Юльевич. Революция. Эти массы – прекрасная почва для развития революционной ситуации, которой постараются воспользоваться наши враги.

– Я уверен, что большая часть Государственного совета согласится с вами… и посчитает причиной их появления ваши новинки, – хитро улыбнувшись, отметил Витте.

– И опять вы правы, – кивнул Ульянов. – Но вот какая незадача – без роста производительности труда мы просто потеряем рынок. Ведь уже сейчас нам намного менее выгодно продавать зерно, чем нашим американским конкурентам. В сущности, пожелай они этого, они легко обрушили бы цены на этот блок товаров и сделали нашу торговлю им невыгодной. Так что получается, что куда ни кинь – везде клин. Конечно, мы можем задвинуть покрепче занавеску, закрыть глаза и постараться ничего не замечать вокруг. И, само собой, всемерно препятствуя научно-техническому развитию и модернизации экономики. Но финал такого пути печален. Нарастание внешнеторгового дефицита, который влечет за собой рост долговых обязательств и банкротство. В лучшем случае. Как это ни банально, но впереди нас ждет очень простой выбор: либо модернизация, либо революция.

– Это понимаем мы с вами… – тяжело вздохнув, произнес Сергей Юльевич.

– И если выступим единым фронтом, то попросту сомнем этих заплесневелых пеньков.

– Мне бы вашу уверенность… Ладно. Что конкретно вы предлагаете?

– Создать общественный фонд и с его помощью финансировать переселение. Понятно, что все эти люди бедны, как церковные мыши. Поэтому обычные схемы не подходят. Только долгосрочный лизинг, без каких-либо выплат в первые три-пять лет. А лучше – больше. Со своей стороны я это все обеспечу. Это не проблема. Ну, и строгое ведение, дабы всякой дуростью не занимались…

– Тогда зачем вам нужен я? – удивленно выгнул бровь Витте.

– Налоги и выкупные платежи. Необходимо избавить этих бедолаг от столь тяжкого бремени.

– Государственный совет не пойдет на это, – покачал он головой. – У нас и так скудное наполнение бюджета.

– Я предлагаю не отказ, а реструктуризацию и досрочное погашение.

– Не понимаю вас?

– Мой банк, заключив посредством фонда контракт с каждым таким бедняком, вполне может принять его долги на себя в обмен на неукоснительное выполнение наших требований. То есть сажать то-то и то-то там-то и там-то. Но банк обладает необходимыми средствами и готов погасить досрочно кредитные обязательства. Ему нет смысла тянуть. Вы хотели наполнить бюджет? Я предлагаю вам прекрасный способ. Я уверен, что такие выплаты будут давать вам ежегодно намного больше, чем обычные сборы. Тем более что сборы по выкупным платежам падают от года к году и недоимки растут. С этим ничего не поделать. А так – в бюджет уже сейчас пойдет звонкая монета.

– Налоги вы тоже на себя возьмете?

– Сергей Юльевич, имейте совесть! Нет, конечно. Вы же прекрасно понимаете, что с них брать нечего. И поэтому правительство со своей стороны освободит их от налогов. Согласитесь, несложно освобождать от того, чего и так не взять. На время, разумеется. Думаю, чем дальше человек согласится ехать, тем дольше должно быть облегчение от налогового бремени.

– Это все очень интересно… но как они доберутся до этих далеких мест? Пешком? Прямо по Сибирской тайге?

– Для доставки на Дальний Восток на «Валаре» уже заложено два корабля. Каждый водоизмещением в двадцать тысяч тонн. У них вместительные трюмы. Развитая надстройка с обилием пассажирских кают. За один рейс такой корабль сможет вывозить в тот же Владивосток до полутора тысяч человек с имуществом и кое-каким скотом. А обратно, загрузившись в портах Китая, везти сырье для нужд российской промышленности. Да хотя бы тот же чай. Дабы не порожняком. Каждый год я буду закладывать новую пару кораблей. Программа рассчитана на десять лет. Пока на десять. А там – будет видно.

– Отменно, – удовлетворенно кивнул Витте, для которого такой транзит с Дальнего Востока был бы большим подарком из-за собственных серьезных финансовых интересов в тех краях. – Но это только Владивосток. Ну и, пожалуй, Камчатка с Сахалином. И все. Однако у нас изрядно земель и в Сибири пустует.

– Так туда идет железная дорога. На север соваться нет смысла. А юг как раз станем нормально осваивать. Тот же Алтай. Кроме того, для увеличения подвижного состава сейчас Коломенский завод завершает свою модернизацию. Да вы и так все знаете. Нам даже без переселения остро не хватает локомотивов и вагонов всех типов.

– Хватало бы, если бы вы, Владимир Ильич, не привлекли Вандербильта и Круппа, – чуть наигранно проворчал Витте.

– Вы не хуже меня понимаете, что одна колея – это убогое решение. А без привлечения действительно серьезных игроков нам не удалось бы ускорить работы и повысить их качество. Смешно сказать – тем же немцам за нами переделывать приходится местами, ибо сделано так, что ни в какие ворота не лезет.

– Все так, но долги… – покачал головой министр финансов. – Вы ведь не захотели финансировать весь проект самостоятельно.

– Разумеется! Потому что это государственное дело! Я склонен помогать своему Отечеству, но не до такой же степени! Все должно иметь разумные пределы. Меня и так называют благотворителем, а не финансистом.

– Зная вас, я могу точно сказать – ошибаются. Вы явно что-то задумываете, и эти с виду невинные и благостные дела обязательно принесут вам большую выгоду в будущем.

– Все возможно, – усмехнулся Владимир. – Но согласитесь, государству лучше иметь внутренний долг, да без процентов и с большой рассрочкой платежей и понимающим кредитором, чем внешний, выкручивающий руки в политике. Зато одно только включение в дело концерна Круппа позволило уже сейчас иметь до Тюмени две колеи и нормально оборудованные станции да разъезды до Екатеринбурга. А года через три мы так и до Иркутска дойдем да приступим к возведению кругобайкальского участка. Взрывные работы там уже идут, так что, я уверен, из графика мы не выбьемся.

– Да, мне докладывали, что грохот там стоит день и ночь. То тут, то там постоянно что-то взрывается. Императору постоянно жалуются, что это все очень опасно. Ведь скупая взрывчатку со всей Европы, вы везете ее по дорогам вагонами, иногда и целыми составами. А потом караванами подвод на паровой тяге. А ну как рванет? Особенно если в каком городе.

– А что поделать? Время поджимает. Не паромами же, в конце концов, на Байкале пользоваться?

– Почему нет?

– Потому что это удорожает и серьезно замедляет проход эшелона. Так что немцы – молодцы. И от Мурманска до Санкт-Петербурга уже две трети пути возвели. И тут – трудятся не покладая рук. Не то что некоторые.

– Вот-вот, – кивнул Витте. – Не сравнить с американцами.

– Вообще-то я имел в виду наших строителей… – хмыкнул Владимир. – Что же до Вандербильта, то ничего удивительного в его скорости нет. Потому как возят они все через полмира с двумя перегрузками. Сначала по железным дорогам на западное побережье, где своей промышленности нет. Потом на кораблях через Тихий океан. И только после этого – к месту непосредственного строительства. По железной дороге, но уже нашей. Странно было бы, если бы немцы строили медленней при такой логистике.

– И все равно я считаю, что вы платите им слишком много. Можно было бы заключить и более скромный контракт.

– Нам нужна их дружба. В тех краях лучший друг – это тот, кто больше платит. Кроме того, за меньшие деньги им было бы просто невыгодно у нас что-либо строить. А ведь за Вандербильтом подтянутся и другие участники рынка. Наверное…

– Вот именно – наверное, – хмуро произнес Сергей Юльевич. – Не доверяю я им.

– А кто им доверяет? – усмехнулся Владимир. – Молодые, прожорливые акулы капитализма. Но пока у нас там ничего нет – они нам нужны.

 

Глава 8

12 июля 2015 года. Российская Федерация. Москва

После долгих уговоров и подготовки Владимир наконец уступил, и Зинаида Николаевна шагнула за ним в портал, оказавшись в XXI веке. Сделав это первой из аборигенов XIX века в ясном сознании и трезвой памяти.

Как это ни удивительно, но освоилась она довольно быстро. Особенно из-за того, что супруга теперь постоянно составляла компанию мужу в кабинете. Да так, что он там и уединиться уже не мог. И чем Зина там занималась? Правильно. Готовилась морально. Смотрела фильмы с ноутбука и ковырялась в планшете, который освоила на удивление быстро. Зинаида просто залипла… как маленький ребенок. На одну только игру Plants vs Zombie «слила» больше двухсот часов. А порнография? Кто бы мог подумать, что ее это увлечет так сильно? Сидела с буквально горящими ушами и щеками, но смотрела… Театр? Опера? Цирк? Все это блекло и казалось совершенно никчемным на фоне того бурного потока информации, что обрушился на нее.

Портал Вова открыл в свою старую квартиру, которой уже владел официально… как Хулио Лопес. Часов шесть Зина осматривалась в ней, с час любовалась в окошко, благо что оно располагалось на двадцать третьем этаже…

– Милая, ты готова? – поинтересовался Володя, наконец устав наблюдать за тем, как его благоверная не может решиться.

– Если бы я знала… – тихо произнесла она.

– Давай тогда вернемся, – пожал он плечами.

– Ну уж нет…

И они пошли на улицу.

Первые минут тридцать Зина жалась к мужу, словно цыпленок к наседке, и испуганно поглядывала по сторонам. Лифт. Асфальтированная улица. Машины, машины, машины… О да! Ее нужно было видеть, когда они вышли к проспекту, по которому несся на скоростях за сто километров в час густой поток автомобилей с мелькающими то тут, то там спортивными мотоциклами. Благо что не час пик и они еще не успели надежно застрять сплошной механической массой.

Общественный транспорт произвел на нее не меньшее впечатление. Прежде княгиня даже и в мыслях себе не могла допустить, что будет с кем-то толкаться вот так. Автобус, троллейбус, трамвай, маршрутки, метро… одно дело – подобное видеть в кинолентах и совсем иное – ощутить на своей шкуре. Но всему подходит конец. Через шесть часов «прогулки» она стала какой-то отрешенной и потерянной. Видимо, перегрелась. Поэтому Вова по мобильному телефону вызвал такси и повез ее домой. На первый день хватит.

Впрочем, даже замоченная в роскошной ванне, куда спокойно могли поместиться три-четыре человека, отмокала она долго и делиться впечатлениями не спешила. Пришлось ему забраться туда же и немного поработать руками, разминая ее тело, которое все никак не желало расслабляться.

– И как тебе? – наконец, не выдержав, поинтересовался он.

– Иначе… все совсем иначе… – медленно произнесла она. – Словно я попала в другой мир. Впрочем, так и есть…

– Но ты хорошо справилась. Я думал, что будешь пугаться всего.

– Что я, дикарка совсем? – фыркнула Зинаида.

– Нет, конечно. Но разница эпох выходит уж очень сильной. Так. Полагаю, на первый раз хватит? Отдохнем – и домой?

– Нет! – как-то неожиданно воскликнула Зинаида Николаевна.

– Хочешь домой прямо сейчас? – удивился Владимир.

– Нет, я хочу еще посмотреть. Мы же сможем здесь задержаться хотя бы на недельку?

– Конечно, – кивнул Владимир. – Хоть на месяц. Время по ту сторону портала не идет.

– Вот и славно… – мягко произнесла она.

Три недели пролетели как один день.

К концу этого периода Зинаида уже щеголяла в весьма эффектной одежде, изящно подчеркивающей все прелести ее фигурки, умело наносила макияж и посетила несколько салонов красоты, которые поработали над ее прической, ногтями и так далее. А Владимир тихо обалдевал от того, насколько быстро она осваивалась.

Кроме того, Зинаида всюду носила с собой планшет с 3G, буквально не вылезая из Интернета. Читала, смотрела, слушала. В любую свободную минутку, даже несмотря на то, что он ее таскал по Москве. Парки, музеи, красивые панорамы, колесо обозрения на ВВЦ ночью, Останкинская телебашня и прочее, прочее, прочее. Даже мавзолей посетили, в котором она заявила, что эта сушеная мумия совсем на Владимира не похожа. И так каждый день. Они уходили рано утром и возвращались только под вечер, совершенно уставшие и счастливые. Ну, она, по крайней мере, точно.

Конечно, все это освоение не прошло без седых волос для Володи, но гражданка Венесуэлы Зинаида Лопес, а именно так значилось в ее документах, жгла. Перед ней открылось просто море возможностей, которые для женщин XIX века были закрыты и недоступны. Даже для очень состоятельных. Да что для женщин, вообще для обитателей. Тут и гигиена, и удобства, и одежда, и развлечения… И она старалась вкусить их все и сразу. Да настолько увлеклась и прониклась, что с каждым днем все меньше и меньше хотела возвращаться домой. Дошло до того, что в один прекрасный момент Зина выдала:

– А давай мы останемся жить тут?

– Милая, но там наши дети.

– Перевезем сюда. Тут и медицина лучше, и образование. Да и жить интереснее. Чего они там увидят? А тут…

– И деньги. Здесь у меня очень скромное состояние.

– Продадим. Все продадим. Поменяем на золото и драгоценности. На наш век хватит и детям много останется.

– Тут есть небольшая загвоздка, – чуть замялся Владимир. – …У меня там заначка есть на девять тысяч тонн золота.

– Да… совсем про них забыла, – покачала она головой. – Зачем тебе столько понадобилось?

– Я хочу ускорить развитие того мира. Улучшить жизнь наших людей там. А на это нужны деньги. Большие деньги. ОЧЕНЬ большие деньги. Собственно, я тебе XXI век и показал только для того, чтобы обрести в тебе верного сподвижника и помощника.

– Ты серьезно? – повела бровью Зинаида. – Это… как-то неожиданно.

– Вполне. Или ты думаешь, что я не догадался тогда, что ты вошла в кабинет? – улыбнулся Владимир. – Сигнализация об открытии двери моего кабинета работала безукоризненно.

– Но зачем тебе все это? Не понимаю.

– Кому много дается, с того много и спрашивается. Если ты обрел много денег и власти, значит, это все не просто так. Тебе это зачем-то дано. Труд, разум, усердие… они важны. Но без банальной удачи многого не добиться. А значит, тебе улыбнулись боги. Но они никогда не делают ничего просто так. Если ты плюнешь на все и станешь жить в свое удовольствие, то не успеешь даже заметить, как удача отвернется от тебя. А если и не от тебя, то от твоих детей точно. Что можно спрашивать с того, у кого в руках лишь утлый челн? Немного. А с того, кто управляет целой эскадрой броненосцев? Такие люди определяют судьбу мира. Понимаешь? Тут совсем другая игра.

– Ты думаешь, что высшие силы нас накажут, если мы просто решим жить как обычные люди? – спросила, как-то погрустнев, Зинаида.

– Безусловно. Столько авансов… Я уверен, от нас с тобой ждут очень многого. Да и Кали редко помогает просто так. Эта древняя Богиня совсем не так проста, как кажется.

– Понятно, – совсем скисла Зинаида.

– Милая, не переживай ты так, – произнес Владимир, обняв ее за плечи. – Ответственное отношение к деньгам и власти совсем не исключает того, что мы можем отдыхать и развлекаться. Отнюдь. Мы просто обязаны хорошо отдыхать и развлекаться. Но без фанатизма и без вреда для дела.

– Так вот зачем ты взвалил на себя все эти странные дела по заводам и железным дорогам? – чуть прищурившись, поинтересовалась Зинаида.

– Именно. И это только начало.

– Хм. Но зачем тогда ты так сблизился с Витте? В Сети пишут про него ужасные вещи. Мошенник! Может, нам его поменять на кого-то другого?

– В Сети и не то напишут, – улыбнулся Владимир.

– И все же, – поджала губки Зинаида. – Если ты хочешь видеть меня своим помощником и сподвижником, я должна понимать тебя. Ведь мы – заодно. Или тебе нужен просто секретарь?

– Заодно, – улыбнулся Владимир. – Поначалу я тоже думал, что Сергей Юльевич – мерзопакостная натура. Но решил все же проверить. Мало ли, опять ложь и вражеская пропаганда? Отыскал материалы по кредитной истории Российской Империи и натурально выпал в осадок.

– Что, все наоборот?

– Именно. Если очень кратко описывать ситуацию, то Николай I смог героически довести страну до банкротства, а Александр II и III пытались ее вытащить оттуда. Само собой, на это им потребовались деньги. Большие деньги. И они набирали кредиты. Французы подсуетились. Так что к 1891 году Россия набрала столько французских кредитов, что оказалась надежно насажена на кукан интересов Парижа. Был заключен военный союз. Активизировалось сотрудничество. Ну и так далее. А Витте, как ты знаешь, пришел только в 1892 году…

– М-да… – покачала головой Зинаида. – Как-то я об этом не подумала. Ведь знала…

– Сеть – это большая выгребная яма. Там много всякого вздора. Но есть и полезные вещи. Нужно проверять. Каждое слово. Буквально за всеми.

– А денежная реформа? Разве она была так нужна? Ну, та, в которой ты сейчас активно участвуешь.

– Нужна. Витте стремился только к одному – приведению финансовой системы России к международному образцу по лучшим эталонам. Для чего? Для упрощения финансовых операций. Чудовищные кредиты требовали обслуживания. Причем не только государственный долг, но и частный. Да и общего порядка добавилось. Ведь серебро сильно просело по цене, и привязывать к нему рубль стало более не разумно. Это грозило большими проблемами в будущем.

– Но говорят, что она способствовала выводу золота за пределы России.

– Ох, если бы, – усмехнулся Владимир. – Золотые монеты в России чеканились еще со времен царя Гороха. И никакой утечки не было от одного факта их чеканки.

– Тогда почему она произошла?

– В этой трагедии виновата исключительно структура экономики. Дело в том, что у России все дела поставлены так, что мы производим сырье и продаем его, закупая промышленные товары, произведенные за границей. Это классика колонии первого типа.

– Колонии? – вскинула брови Зинаида.

– Да. Потому что отношения Метрополия – Колония основаны не на формальных бумажках, а на характере экономических отношений. Мы фактически стали колонией Западной Европы, как и Османская, Индийская и Циньская Империи. В сущности, мы стоим с ними в одном ряду, хоть и возглавляя список в плане военного, политического и экономического могущества. Однако любая промышленно развитая страна несравнимо сильнее нас.

– Но что же делать?

– Как что? – улыбнулся Владимир. – Проводить индустриализацию. Чем я и собираюсь заняться. По большому счету это дорожное строительство уже есть начало индустриального развития России. Даже за счет иностранных промышленных мощностей.

– М-да… – задумчиво произнесла Зинаида. – А что потребуется от меня?

– Нам нужно раскрепощать и включать в хозяйственную деятельность женщин. Есть масса квалифицированных специальностей, где они на голову лучше мужчин.

– Ты хочешь из меня сделать суфражистку?

– Можно считать и так. Я – лидер наиболее прогрессивных мужчин России, ты – женщин. И вместе мы ведем нашу страну к светлому будущему. Ну, или что там получится? Наши деньги и влияние позволят тебе паровым катком проходить по разным косным баранам. Ты сама видишь, насколько сильно можно улучшить жизнь женщин, насколько серьезно это расширит их возможности… и поднимет производительные силы общества…

– Вижу… – серьезно взглянув ему в глаза, произнесла Зинаида. – Но ты даже не представляешь, как тяжело нам будет там все это пробивать.

– Отлично представляю. Но мы же вместе? А это значит что? Правильно. Наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами. Я убежден, что гармоничное развитие общества возможно только при искреннем союзе мужчины и женщины без всех этих глупых патриархальных замашек. Ты со мной?

– Конечно!

 

Глава 9

5 августа 1896 года. Британская Империя. Лондон. Штаб-квартира Foreign office

– Итак, что вы можете сказать о кораблях, построенных для Испании? – спросил руководитель разведки, обращаясь к Фишеру, который посетил эти корабли в качестве международного наблюдателя. Испанцы, несмотря на пожелание Ульянова, не смогли отказать Великобритании в столь незначительной просьбе. Особенно озвученной на уровне монархов.

– При некотором сходстве с нашими броненосцами второго класса типа «Центурион» это все же иные корабли.

– В самом деле?

– Безусловно. Всех подробностей я не узнал, но если хотите, то извольте. Внешние измерения и осадка полностью совпадают. Как и водоизмещение. Но корпус сделан из очень качественной стали без какого-либо применения клепки. По словам Владимира, это во многом вынужденная мера: ему не удалось переманить к себе достаточное количество опытных клепальщиков. Впрочем, он надеется, что прочность корпуса от этого пострадала незначительно, а по весу даже удалось получить небольшую экономию.

– Вы серьезно? – удивился хозяин Foreign office. – Всем известно, что сварка не дает надежного шва.

– Поэтому я и сказал, что со слов Владимира. Хотя, если честно, качество сборки корабля для России очень высокое и практически сравнимо с таковым у наших верфей. И швы не производят впечатления хрупких или слабых.

– Допустим.

– Кроме корпуса очень интересно бронирование. Владимир применил интересное решение. Никаких подкладок из дерева. Броневые плиты крепятся непосредственно к силовому набору корпуса с помощью длинных болтов и сварки. По его словам, это позволяет экономить время сборки при одновременном увеличении жесткости и прочности корабля.

– Но это только по его словам, – уточнил собеседник. – Вы лучше меня знаете, что броневые плиты нуждаются в мягкой, упругой подкладке. Без нее они очень сильно расшатывают набор при обстреле. Поэтому при такой схеме крепления брони корабль разваливается уже после первых попаданий. И стремительно тонет, так как лопнут сварные швы. Ведь так?

– Это официальное мнение Адмиралтейства и не мне его оспаривать, – уклончиво ответил Фишер.

– Но вы с ним не согласны?

– Мало для кого является секретом то, что грядет война между Испанией и Соединенными Штатами. Эти корабли успевают принять в ней участие. Они входят в отдельную королевскую эскадру, а значит, сразу не сдадутся. Вот и посмотрим, как такая схема держит удар. Да, Адмиралтейство имеет все основания считать так, как вы сказали, но лично я хочу проверить. Вы же знаете, что только практика позволяет доказывать или опровергать теории. В конце концов, я лично знаю Владимира и уверен, что такой человек, как он, глупостей делать не будет.

– Что же, разумно, – кивнул руководитель Foreign office.

– Идем дальше. На этих броненосцах тоже стоят десятидюймовые пушки в качестве главного калибра. Точнее, на йоту меньше, потому что Владимир сделал их двухсотпятидесятимиллиметровыми. Он, видите ли, считает французскую систему измерения более перспективной.

– А какова длина стволов?

– Сорок пять калибров. По крайней мере, официально. Как там на самом деле – я не знаю. С рулеткой померить их мне не дали, а на глаз вполне похоже. Но я бы и больше дал, хотя не понимаю, зачем ему занижать эти характеристики.

– И как вы оцениваете эти орудия?

– Очень неплохо. Стрельбы проводились на дистанцию в сорок кабельтовых. И они показали неплохую кучность. Признаться, я удивлен. Не ожидал такого от русских. При этом нужно отметить, что они расположены в удобных, просторных башнях. Скорострельность, правда, умеренная, всего полтора выстрела в минуту, но для России это хороший результат.

– Вижу, пушки вам понравились.

– Да, можно сказать и так. Испанцы так и вообще в восторге. Уверен, что если выучить испанцев этим чудом пользоваться, то они смогут доставить массу неприятностей североамериканским морякам.

– Положусь на ваше мнение, – кивнул руководитель Foreign office. – А что с машинным отделением? Вы туда спускались?

– Это было непросто, но я напросился.

– Русские что-то скрывают?

– Отнюдь. Паровые машины тройного расширения. Котельные отделения. Угольные ямы. Ничего необычного, если не приглядываться.

– А если приглядеться?

– Качество. Я никогда не встречал такого качества изготовления механизмов. В бесшовные трубки высокого давления я просто влюбился! Они вечные! Впрочем, тишина и стабильность работы механизмов тоже удивительны. Русские сослались на то, что там много подшипников качения.

– Вы же понимаете, что это все ненадежно. Подшипники качения слишком часто выходят из строя, да и менять их непросто.

– Это меня и смущает. Весь корабль при внешней обычности несет невероятное количество новинок. Американцы тоже присутствовали, и по их усмешкам я сделал вывод, что они оценили этот броненосец второго ранга очень скромно.

– И что с того?

– Я уверен, что Владимир не станет строить боевой корабль, который развалится от первого же попадания. Это не в его духе. А значит, нас ждут сюрпризы. Вы же не хуже меня понимаете, что России не нужно усиление Соединенных Штатов. Но открыто они не могут подложить ей свинью. Ну или явно, по крайней мере. А так, в лице двух очень скромных броненосцев второго ранга, вполне. Кто на них что подумает? Никто. Уверен, американцы в курсе вердикта нашего Адмиралтейства и тихо завидуют Владимиру. По их мнению, он просто надул испанцев, получив под это массу выгоды. Прекрасная сделка.

– А разве не так? – удивился руководитель Foreign office. – Он показал себя предприимчивым и наглым человеком.

– Уверен, что вы его недооцениваете, – усмехнулся Фишер. – Владимир никогда не затеет какой-либо комбинации, если там преследуется только одна цель. Минимум две, а то и больше. Он комбинатор, хитрец и большая умница. То, что ему за эти два корабля дали титул герцога де Гуам, барона де Иерро, де Семирара с целой россыпью островов, – еще ничего не значит. У князя и так уже изрядно титулов, да и бесплодные острова у черта на рогах – приобретение спорное. Вы же, надеюсь, понимаете, что он играет более серьезную партию?

– И что вы предлагаете?

– Послать наблюдателей на эти броненосцы, когда они отправятся воевать. Я хочу, чтобы компетентные люди посмотрели на все своими глазами.

– Но ведь корабли гарантированно утопят.

– А если нет? Вы готовы поручиться за то, что князь не преподнесет нам сюрпризов? Или, может быть, вам понравилось, когда он нас всех как детей обвел вокруг пальца с «Испаньолой»? Неужели вы не учитесь на своих ошибках?

– Предлагаете теперь дуть на воду? – вопросительно выгнул брови руководитель Foreign office. – Вы хотите, чтобы я отправил на верную смерть одного, а лучше двух серьезных военно-морских специалистов. Я не уверен, что это хорошая идея.

– Поступайте как знаете. Но я вас предупредил. Во всем, что касается Владимира, – никогда не бывает двойного дна. Оно как минимум тройное. Если, конечно, вам важно мое мнение.

– Только как рекомендованного нам специалиста.

– И в этом случае я говорю вам – с этими кораблями все не так, как кажется на первый взгляд. Они – оборотни. Учитывая его застарелую борьбу с русским Адмиралтейством, Владимир ни при каких обстоятельствах не пойдет на неоправданный риск в таком деле. Ведь если корабли покажут себя так, как мы все ожидаем, – представляете, какой это будет скандал? Его репутации будет нанесен непоправимый урон. Пока, я подчеркиваю – пока, князь всегда действовал безукоризненно. И все, что мы поначалу считали странным или глупым, потом обретало совсем иные очертания.

– Хорошо, я учту ваше мнение. Хотите еще что-то добавить?

– Если вы не найдете человека, готового рискнуть, то я готов отправиться сам.

– Вы настолько спешите расстаться с жизнью?

– Отнюдь.

– Ваше пожелание услышано. Оно вряд ли будет удовлетворено, но мы подумаем над вашими словами.

– Полагаю, я свободен и могу идти?

– Да. Конечно. И вот еще что. Если вас не затруднит – напишите подробный отчет…

– Но я его уже написал! – возмутился Фишер.

– Я знаю. И мы оба понимаем, что там только формальные вещи. Мне хотелось бы, чтобы вы самым тщательным образом описали все, что заметили на корабле. И свою оценку. Развернутую. Не думайте, что я такой уж консерватор. Мы действительно учтем ваше мнение и сделаем выводы. Поэтому нам оно и потребуется. Полагаю, что вы правы – с этими кораблями действительно все не так просто…

 

Глава 10

10 июня 1897 года. Российская Империя. Таврида. Керчь

Владимир отпил из чашки немного вкусного ароматного зеленого чая и мягко улыбнулся, глядя на то, как замечательно выглядит его Зинаида на фоне летнего моря и пронзительно голубого неба. Их брак однозначно складывался положительно. После тех неудачных попыток в прошлой жизни он наконец-то нашел не только любовницу, но и верного друга, сподвижника, соучастника их маленькой мафии. Да и четверо детишек – не шутка. Василиса, Ермак, Любава и недавно народившийся Родион. Зинаида Николаевна буквально с цепи сорвалась в делах размножения, благо что здоровье позволяло из-за портала. Тут и полное восстановление происходило буквально за считаные недели. И роды легкие. И беременности без происшествий. А главное – дети словно из сказки. Один другого лучше. Потому она и рвалась приумножить род Юсуповых, едва не пресекшийся на ней. Владимир же не возражал, да и какой мужчина откажется от такого счастья?

Но зачем, собственно, чета самого богатого человека в этом мире прибыла в это весьма глухое и удаленное место Российской Империи? А дело в том, что Владимир продолжал играть свою партию, стараясь за каждый ход решить сразу несколько задач. Так, например, сейчас они с супругой присутствовали на закладке первого камня мощного, комплексного моста через Керченский пролив. Резонанс? Конечно. Все российские газеты, которые Ульянов продолжал брать под контроль, просто вопили об этом событии, накручивая ему и без того немалый рейтинг. Это во-первых. Во-вторых, на этой «кошке» тренировалось строительное отделение корпорации «З.О.Н.Т.». Вове в будущем ой как понадобятся строители-профессионалы экстра-класса. А где их взять? Вот и приходилось готовить. Благо что мост не небоскреб – контролировать его строительство значительно проще. В-третьих, Владимиру требовался мощный логистический узел на Черном море. Конечно, сама по себе Керчь – тупичок. Но вот если поставить мощный железнодорожный мост, способный пропускать тяжелые составы. Оборудовать этот мост шоссе для пешеходов, верховых и колясок. Проложить по мосту мощный водопровод, дабы от Кубани отводить достаточно пресной воды через пролив. Насосами, разумеется. Реконструировать порт, углубив фарватер и развернув инфраструктуру, включая волнорезы и молы для защиты от наносов. Ну и так далее. Так вот, если все это сделать, то Керчь превращается в мощнейший логистический узел региона, в котором пересекались железнодорожные ветки с Малороссии, Кубани, Кавказа, Закавказья, Поволжья и так далее с речной артерией – Дон. А после введения в эксплуатацию Волго-Донского канала – еще и всего Каспийского бассейна. Ну и само собой, появляется возможность для удобной перегрузки полноценных океанских грузовых кораблей с большой осадкой, которым путь в Азовское море заказан с его довольно скромными глубинами.

Хотя работы для появления такого узла предстояло еще изрядное количество. Но Владимир не роптал и не переживал, прекрасно понимая, что инвестиции в инфраструктуру не приносят быстрых прибылей. Но только они позволяют разогреть и всемерно ускорить развитие реального сектора экономики. И чем продолжительней строительство, тем лучше.

Судостроительный и военный комбинаты в Выборге, металлургический комбинат в Москве, химический комбинат в Шлиссельбурге, механический и нефтеперерабатывающий комбинаты в Нижнем Новгороде. Вот только малая часть наиболее крупных предприятий, которые с нуля создал Владимир. Кроме них были и другие менее масштабные и комплексные объекты. Тут и две фабрики по выпуску печатных машинок, и шарикоподшипниковый завод, и фабрика арифмометров, и пять бумажных фабрик, и семь цементных заводов, и многое-многое другое. А сколько строилось? А сколько учебных заведений, преимущественно коммерческих, попали на содержание к Ульянову?

Финансово-промышленная Империя Ульянова-Юсупова стремительно набирала обороты, разрастаясь на глазах. Отчасти благодаря чудовищным финансовым вливаниям, отчасти – новейшим технологиям, которые активно заимствовались из далекого будущего. К примеру, металлургический комбинат в Москве был единственным в мире предприятием, которое получало свою продукцию исключительно методами электрометаллургии. Да такого качества, что никто сравниться не мог.

Ярким самоцветом на фоне этого производственного комплекса выделялась тепловая электростанция, сооруженная соратниками Ульянова из XXI века. Для своих лет она была поистине шедевром, опережающим конкурентов на несколько поколений. И ладно бы паровые турбины. Подумаешь! В передовых хозяйствах они вполне применялись. Но Вова пошел намного дальше.

Во-первых, он отказался от схемы мужиков с лопатами. Вместо них он поставил дробилки. Они производили угольную пыль, которую, в свою очередь, вдувал в топку подогретый воздух. А на сами дробилки уголь попадал посредством конвейерных лент от бункеров, в которые его ссыпали прямо с железнодорожного вагона. То есть Вова стремился минимизировать тяжелый физический труд, а заодно повысить эффективность всей системы.

Во-вторых, он, в отличие от современников в XIX веке, применил развитую систему утилизации тепла по схеме ГРЭС. Владимир поначалу хотел поступить отработанным методом, дабы отводить тепло напрямую для вспомогательных технических нужд. Но позже, посовещавшись с коллегами, решил поступить иначе, выстраивая электрическую схему эксплуатации. То есть в жилой дом сотрудников металлургического комплекса заходило только три коммуникации: труба с холодной водой, труба канализации и кабель электропитания. А уже в подвале стоял электронагревательный котел, от которого шло отопление помещений и горячее водоснабжение. В те далекие годы никто о таком и не думал хотя бы потому, что электричество воспринимали прежде всего как средство освещения. Да, Ульянов понимал, что отопление горячей водой, отработанное за два века эксплуатации, – дело неплохое. Но выбранный им вариант радикально упрощал инфраструктуру. А так как ее в сущности еще не было, то какой смысл держаться за более сложное и громоздкое решение при создании фактически с нуля?

И все бы ничего, если бы такая электростанция была одна. Но нет. Построив и кое-как запустив ее в эксплуатацию, Владимир начал развертывание аналогов в Выборге и Нижнем Новгороде. А в будущем – по всем крупным точкам своей весьма внушительной промышленной и финансовой Империи. Да и вообще – любовь к электрификации у Вовы, видимо, перешла по наследству от старого владельца этого тела. Ведь именно он заявлял, что коммунизм – это Советская власть плюс электрификация всей страны. К коммунизму он теперь не шел, слава богу. Но светлого будущего без прорвы дешевой электроэнергии все также не видел.

– Вчера получила письмо от Марии Федоровны, – недовольно поморщив носик, произнесла Зинаида Николаевна.

– По поводу реформы?

– Да. Она пишет, что ее предварительные беседы с членами Государственного совета оказались неутешительны. Они против введения новой гражданской грамматики.

– Понятно, – кивнул Владимир. – Напиши ей, что если на то будет монаршее соизволение, то мы начнем издание книг и журналов с новой грамматикой в частном порядке. Неофициально.

– Ты считаешь, что нам нужно так поступать? Ведь общественное мнение взорвется. Сам же знаешь. Эта интеллигенция будет с ослиным упрямством держаться за символы своей избранности – единственное, что их выделяет из так ненавидимой ими «толпы», или, как они нередко говорят, быдла. И ради сохранения своей священной коровы они поддержат любую глупость. Иначе перестанут чувствовать себя здоровыми и полноценными.

– Я понимаю. Но и мы схитрим. Назовем эту грамматику, ну, например, телеграфной. Для тех, кто спешит жить. Молодежи должно понравиться. Никто открыто покушаться на их яти и прочие атавизмы не станет. Но, учитывая, СКОЛЬКО мы уже подготовили книг к изданию в новой грамматике да по каким предметам и темам, то их широкое распространение и фактическое внедрение станет лишь вопросом ценовой политики.

– А мы ее планируем очень агрессивную, с широким демпингом цен.

– Верно, – кивнул Владимир. – Кроме того, я планирую через наши журналы начать проводить конкурсы, используя в качестве подарков справочники. Например, Большую Имперскую Энциклопедию.

– Ты представляешь, какой начнется вой? Ведь мы завалим рынок новыми книгами, буквально выдавив оттуда всех конкурентов.

– А что такого? – пожал плечами Владимир. – Никто не мешает им издавать книги и газеты в старой грамматике. Не хотят? Их проблемы. Другой вопрос, что они просто не смогут с нами конкурировать, даже если пожелают. Но тут разве наша вина?

– Нет, конечно, но они будут верещать о том, что ты поступаешь неблагородно…

– И кто их услышит? – улыбнулся Вова. – Газеты мы потихоньку выкупаем. Уже шестьдесят процентов российского рынка средств массовой дезинформации держим, ну, и до десяти процентов Европейского. Качество их работы после нашего прихода радикально выросло. А те, что мы не трогали, чтобы удержаться на плаву, стараются нам подражать и оппонировать. Мы задаем индустриальный стандарт. Ну, напишет кто статью о ложном патриотизме? И что с того? Вот все бросятся размещать ее на первую полосу? Кому это надо? Где в этом сенсация? Где будоражащая кровь деталь? А если кто и напишет, то туда ему и дорога. Уныло.

– Думаешь, что не решатся?

– Все издания, как правило, находятся в руках неглупых людей, которые прекрасно представляют сложившуюся конъюнктуру рынка. Они, конечно, могут попытаться пойти на поводу у этих любителей мракобесия, но каков будет итог? Просто потеряют читателей. Россию в наши дни нужно по-другому обливать помоями. Дескать, ретрограды. И все такое. А я, наоборот, герой номер один в иностранных газетах. Да и у нас. Понимаешь, какая тенденция? И людям это нравится. Вон плакаты с моим изображением уже неплохо продаются, как и календари, почтовые открытки и прочее. Мы успешно продвигаем культ имени меня в массы. Люди ждут от меня рывка в будущее, новинок и прочего подобного.

– Кажется, я поняла, – загадочно улыбнулась Зинаида. – Издательства очень сильно увеличили тиражи на волне противостояния между тобой и Адмиралтейством. А каждое твое столкновение с властью обыгрывают как борьбу праведного борца за благополучие людей и Империю с замшелыми ретроградами и бездельниками, а то и ворами…

– Вот!

– А значит, те, кто станет выступать против нашей реформы…

– Окажутся теми, кого газеты и журналы так усердно смешивают с грязью, – расплылся в довольной улыбке Владимир. – Я им выгоден в этой роли до тех пор, пока остаюсь в оппозиции. Искусственной оппозиции. И то, что меня привечает Император, ничего не значит. Разве что ему очков добавляет в глазах народа. Дескать, князь и Император против армии чиновников. Поверь – если они попробуют писать что-то против меня, их смешают с такой грязью, что не пересказать.

– Сами себе злобные буратины?

– Ты совершенно верно поняла идиому, – кивнул Владимир. – Именно так. И я буду очень рад, если они выставят себя в не лучшем свете.

– А что будем делать мы?

– Полностью игнорировать эту их возню. И издавать, издавать, издавать. В каждую крестьянскую и рабочую семью должны попасть книги. Наши книги. Как минимум букварь, какая-нибудь хрестоматия и учебник арифметики. Рано или поздно это приведет к тому, что мы добьемся официального признания уже свершившегося факта от Государственного совета.

– Крестьяне… и как ты предлагаешь им вручить эти книги? Они ведь голодают. Денег нет совершенно.

– А ты думаешь, у испанцев были деньги на эти два броненосца? Схема проста и предельно ясна. Создаем фонд, который начинает собирать пожертвования на борьбу с безграмотностью, а потом просто развозит эти книги по домам. Обрабатывая уезд за уездом. Бесплатно. В подарок. А учредители Императорская чета и мы…

 

Глава 1

15 февраля 1898 года. Испанская Империя. Куба. Гавана

Андрей Иванович Сидоренко, бывший в будущем капитаном ФСБ, стоял на чердаке одного старого, ничем не примечательного особняка и неспешно пыхал вкусной, ароматной сигарой. Когда еще такой случай представится? А рядом ждал своего часа кинематографический аппаратик. Да-с. Такие виды не каждый день случаются. Впрочем, Сидоренко был не одинок – тем же самым занимались еще семь наблюдателей с прочих ракурсов. У этого аналога «11 сентября» нельзя было упускать даже мельчайших подробностей.

Но вот от корабля отвалила шлюпка с последней партией офицеров, оставив на борту только негров и несколько провинившихся бледнолицых матросов.

И тишина.

– Двадцать один час десять минут, – тихо сам себе буркнул Сидоренко и, тяжело вздохнув, пошел проверять аппаратуру. Минут через десять ее нужно было включать. А то мало ли кто чего.

За этой возней он и не заметил, как пролетело время.

Пискнул будильник.

Он запустил съемку, а сам уселся удобней в кресло с хорошим видом – ждать начала шоу. Не хватало только попкорна и пива.

Взрыв прогремел ровно в 21.40 и совершенно неожиданно. Даже несмотря на то, что его ждали. Раз! И носовая башня главного калибра улетает куда-то вверх так, словно она невесомая кепка. А следом за ней прорывается столб дыма и огня.

И, как и предполагал Ульянов, ни малейшего намека на внешний взрыв. Ведь что подводная мина, что торпеда – хочешь не хочешь, но при взрыве выталкивает вверх приличный фонтан воды. Которая, как известно, не сжимается и при взрыве всегда выталкивается с глубины. А тут – тишь да божья благодать. Разве что рябь от взрыва и обломки сверху сыплются.

Правительство США уже тогда любило дешевые постановки для объяснения своего желания воевать. Почему дешевые? Потому что ума или желания не хватило самим заложить подводный заряд, чтобы потом комар носа не подточил. Но они понадеялись на свои средства массовой дезинформации. И не прогадали. Избиратели поверили. А все остальные… Да какое им дело до всех остальных? Дикари-с. С пальмы слезли. Иначе бы не сомневались в словах официальных представителей США. Они врать не станут.

А тем временем полковник испанской армии Педро Марадона, известный в будущем как майор ФСБ Петр Мартов, гонял по острову туземцев…

Борьба с повстанцами – одна из самых сложных войсковых задач из возможных. Конечно, в ситуации угрозы глобальной войны ее решали по-простому и бесхитростно, хоть и не эффективно. Однако в конце XX – начале XXI века взялись за нее всерьез и выработали массу очень интересных схем и решений.

– И как мы выкурим этих «моджахедов» из их джунглей? – поинтересовался в свое время Владимир, когда план только прорабатывался. – Новый Вьетнам не получим?

– Обижаешь, – усмехнулся Педро Марадона. Он вживался в роль, поэтому даже в бытовой, домашней обстановке его так называли все окружающие.

– И все же?

– Смотри. На чем базируется деятельность любых повстанцев?

– Деньги и поддержка населения?

– Верно, – кивнул Педро. – Зачем нам бегать за этими дикарями по джунглям? Это глупо. И не принесет желаемого эффекта. Поэтому мы применим ряд мер. Во-первых, объявим разумное вознаграждение за любую актуальную информацию о повстанцах. Люди на острове бедные. Им и один фунт стерлингов – огромные деньги.

– Ты думаешь, что они легко продадут тех, кто борется за их свободу?

– Они, конечно, туземцы, но не дураки, – усмехнулся Педро. – Все более-менее толковые ребята прекрасно понимают, что борьба идет между Испанией и США за роль доярки. Сакральный смысл борьбе за свободу придают только балбесы. А какой с них спрос?

– Но Испания им вряд ли сможет предложить больше, чем США.

– Верно. Но это и не важно. Важно только то, что никто из них грудью на пулеметы не полезет за благополучие американских банкиров. Ну, за исключением совсем уж отмороженных клоунов. Но они и так по джунглям с карамультуками бегают. Кроме того, всегда есть масса людей, которым срочно нужны деньги на лекарство, девочек, выпивку и так далее.

– Хорошо. Допустим.

– Во-вторых, мы вполне в состоянии вычислить «бухгалтеров», через которых идет финансирование повстанцев. В этом деле очень большую роль играют личные связи, а потому – их зачистка создаст очень серьезные проблемы для «моджахедов». Ведь то, за что раньше «лесные братья» платили хрустящими долларами, теперь они будут брать бесплатно. Силой оружия. Согласись – пейзанам это не понравится. Сильно не понравится.

– И что с того?

– А дальше мы включим стандартный механизм пропаганды, отработанный еще в годы Второй мировой войны. Как говорится, gato tiró gatitos – es rebelde culpable», или на великом и могучем «кошка бросила котят – то мятежник виноват». Да с деталями и конкретными именами. Остров-то маленький. Все друг друга если в лицо и не знают, то о многих слышали. А кто финансирует повстанцев? Правильно. США. О чем в листках и будут идти отметки. Не нужно будет обладать семью пядями во лбу, чтобы связать эти моменты в простой вывод – гадят американцы. А испанцы, несмотря на то что скоты, оказываются не такими плохими. Да и вообще – ведут себя по-человечески…

Так и вышло.

Мало того, полковник Педро Марадона умудрялся, выходя в карательные операции, собирать еще немалые отряды поддержки из числа местных. А потом щедро их награждать. Дескать, за весомый вклад в борьбу с американскими захватчиками… Хотя, сказать по правде, полковник старался особенно не лазить по острову, ограничиваясь очень осторожными и хорошо продуманными атаками. Тут банду вырезал, там захватил склад. Так и жили.

 

Глава 2

30 апреля 1898 года. Испанская Империя. Филиппины. Манильская бухта

Адмирал Дьюи подошел со своей эскадрой ко входу в Манильскую бухту с определенным нервным напряжением. Начиналась первая серьезная война не только для него, но и для его страны. Хочешь не хочешь – станешь переживать.

Отправив на разведку подходов к Манильской бухте крейсер «Бостон» и канонерку «Конкорд», он закурил, нервно начав вышагивать, ожидая результата. Однако возвращение разведчиков никакой полезной информации не принесло. Что странно. Он ожидал большей гибкости и активности от испанцев. А они даже дозоров не выставили. Неужели они так его недооценивают? Невероятно. Хотя что с них взять? Сонное царство, живущее мечтами о своей былой славе. Видимо, они до сих пор не верят в сам факт этой войны…

– Итак, – начал подводить итог вечернего совещания на «Олимпии» коммодор Джордж Дьюи. – Судя по всему, наш противник находится в Манильской бухте на своей базе возле Кавиты. Значит, и нам туда идти.

– Но внутри могут быть минные заграждения, – возразил командир «Конкорда».

– Могут, но мы долго без базы действовать не сможем. Да и упустить их нельзя. Расползутся по всему архипелагу – замучаемся ловить.

– И кто пойдет первым? – выгнув бровь, спросил командир «Конкорда».

– Я и пойду, – произнес коммодор Дьюи, глядя с нажимом на подчиненных.

Сказано – сделано.

Ровно в двадцать один час сорок пять минут корабли американской эскадры направились в Манильскую бухту через северный проход, которым редко пользовались. То есть стремясь сохранить определенный эффект внезапности. Им было и невдомек, что посты наблюдения, организованные по всей округе, уже не только донесли об их появлении и составе, но и тщательно отслеживали каждый их маневр.

Четыре бронепалубных крейсера второго и третьего рангов несли на своих бортах десять только одних восьмидюймовых пушек. Плюс массу шести– и пятидюймовых орудий. Плюс две канонерские лодки с десятком шестидюймовок. Солидный такой набор. Особенно учитывая, что у кораблей Дьюи водоизмещение совокупное было вдвое больше всей испанской эскадры на Филиппинах и броня какая-никакая имелась.

В реальной истории испанскому адмиралу Патрисио Монтехо-и-Пасарон просто нечего было противопоставить этой мощи. От слова вообще. Все, что было на ходу, было мелким, медленным и плохо вооруженным. И это, не говоря об острой нехватке угля, боеприпасов и плохой выучке экипажей. А значит, лежать всей этой прелести на дне, если бы за год до происходящих событий в Манилу не прибыл Диего Торрес, известный в будущем как майор ФСБ Денис Торгов. Да не просто так прибыл, а с кучей денег, полномочий и целым полком прекрасно подготовленной пехоты.

– Слушай, я не хочу связываться с твоими калошами! – как-то в сердцах выдал он.

И Патрисио не обиделся. Тем более что для обороны Манильской бухты он сделал очень многое. А его калоши? Довольно было и того, что с приездом Диего прекратились проблемы с углем. Да и практические снаряды для упражнений стали появляться. Ничего особенного, но… Патрисио впервые за всю свою службу смог начать выводить людей на учения…

А потом тайно стали завозить кое-какое имущество и оборудовать для него позиции. Что позволило получить, например, две батареи современных скорострельных пушек Канэ калибром сто двадцать миллиметров. Восемь стволов. Много это или мало? Ну как сказать. Особенно в том ключе, что они оказались единственными современными пушками в Маниле. И полковник на этом даже не думал останавливаться…

Так что теперь, когда коммодор Дьюи стал приближаться к порту Кавиты, где Патрисио пытался лихорадочно организовать свой горе-флот, все эти секреты начали работать.

Первым проходом коммодор хотел провести разведку боем. А потому решил пройти тремя наиболее сильными своими крейсерами в виду порта и немного пощупать испанцев. Вполне разумная идея, но… он слишком близко подошел к берегу. Непростительно близко.

– Торпеды! – вдруг заорал истошным голосом наблюдатель на Марсе.

– Что? Где? – встрепенулся коммодор.

– Сэр! По правому борту! Сэр!

– Но откуда? – ошалело переспросил коммодор, с удивлением заметивший пенные следы. Впрочем, растерянность у него была недолго. – Полный вперед! Право на борт! – рявкнул Дьюи, вцепившись в поручни. Да так, что пальцы побелели. Очень неудачное начало боя. Это не к добру.

Он смотрел на эти пенные следы и пытался сообразить – что же произошло? До берега было кабельтовых пять, и все как на ладони. Откуда тут могли взяться торпеды? Тем более что, по данным разведки, у противника здесь не имелось ни одного миноносца. Чертовщина какая-то…

Впрочем, Джордж и не мог знать. Ведь такое понятие, как береговые торпедные установки, было ему не известно. Их время еще не пришло. А стоящие на самом берегу четыре больших сарая ветхого вида никакого внимания не привлекали. Ну стоят и стоят. Вон причалы к ним приделали. Лодки рыбачьи пришвартованы. Сети какие-то висят. Мало ли какая хозяйственная постройка? Правда, она странно нависает над водой, уходя вдаль от берега. Но что в этом такого? Всякое бывает.

Вот. Но мы отвлеклись.

Несмотря на вполне разумный и своевременный маневр, «Олимпия» не успевала вписаться в нужную траекторию. Ведь против нее шел широкий веер. В эти времена и понятия-то такого не было. Что только увеличивало удивление коммодора. Как такая вещь вообще могла получиться? И вот буквально на последних метрах траектории крейсер «скушал» одну торпеду правой скулой. Не очень мощную, конечно, но для его пяти тысяч тонн и полного отсутствия противоторпедной защиты и такого подарка было немало.

– Проклятье! – взревел Дьюи, вставая. Ведь держался же, а все равно сбило с ног. Нервы, наверно. Да и мостик высоко – сильнее качнуло. – Доложить о повреждениях!..

– Торпеды! – вновь заорал марсовый спустя несколько минут.

– Какого черта?! Откуда?! – Дьюи был вне себя от ярости.

– Сэр, а что это за сараи на берегу? – поинтересовался старший офицер.

– Сараи и сараи! Какое нам до них дело?

– Траектория, сэр.

– Что траектория?

– Если посмотреть, с какой стороны идут торпеды, то… – Лицо Дьюи налилось краской.

– Немедленно открыть огонь! – прорычал он. – Разнести их в щепки! В труху!

Барбетные установки начали разворачиваться, но было уже поздно. В этот раз по лишившемуся ходу и просевшему носом крейсеру торпеды шли узким веером, не оставляя ему никаких шансов.

И не только ему. Идущие впереди бронепалубные крейсера «Бостон» и «Балтимор» также столкнулись с этими неприятными гостинцами. Впрочем, Дьюи было не до них. Он прекрасно понимал – это конец. Еще две-три торпеды в его «Олимпию» – и она банально перевернется, утащив его за собой. А то и разломится. Оно ему надо? Вряд ли. Поэтому коммодор спустя несколько секунд после приказа стрелять что есть мощи заорал:

– Всем покинуть корабль! – И бросился впереди всех к противоположному борту. Вот так глупо умирать совсем не хотелось…

Но на этом трагедия не закончилась. Скорее напротив.

Достаточно короткий «Бостон» смог вписаться в траекторию, буквально впритирку разойдясь с торпедой. А вот «Балтимор» повторил судьбу «Олимпии», за тем исключением, что поймал не одну, а сразу две торпеды первого веера. Так что второго залпа по его искореженному взрывами телу было уже не нужно.

Однако выживший «Бостон» не подкачал и незамедлительно открыл огонь из носовых восьми– и шестидюймовых орудий. Сложить два плюс два смогли и там. Поэтому на посты береговых торпедных станций посыпались снаряды. Не очень интенсивно, конечно. Но все же. «Чемоданы» калибров восемь и шесть дюймов – это совсем не шутки. А потому расчеты прыснули в разные стороны, спасаясь по возможности. То есть строго выполняя данный им приказ. Геройствовать никого Диего не призывал. Даже более того – заранее приказал отрыть поблизости от постов нормальные окопы и блиндажи, в которых бойцы смогут пережить артналет, буде он случится. Людей нужно было ценить. Своих, разумеется.

Уничтожив все постройки на берегу и поняв, что больше торпед не будет, «Бостон» застопорил машины, начав спускать шлюпки. Требовалось поднять на борт всех, кто выжил с потопленных крейсеров. А что может быть лучше остановившегося корабля для артиллеристов противника? Только такой подарок, разместившийся в пристрелянном квадрате. Так что именно в тот момент, как крейсер оказался враскорячку из-за спускаемых шлюпок, на него обрушился град стодвадцатимиллиметровых снарядов. Обе батареи во все восемь своих стволов работали на пределе скорострельности.

За какие-то пять минут в многострадальный «Бостон» оказалось выпущено около четырехсот пятидесяти снарядов, из которых тридцать два вошло в его нежный корпус. Много это или мало? Для практически незабронированного корабля водоизмещением чуть больше трех тысяч тонн оказалось достаточно. От носа до кормы вся его надстройка напоминала искореженные руины, в которых полыхал огонь. Шлюпки сдуло, предварительно превратив в щепу. А остатки экипажа выпрыгивали за борт… по возможности.

– Вот как-то так, – усмехнулся Диего, складывая подзорную трубу.

– Три крейсера! – ахнул стоящий рядом Патрисио Монтехо-и-Пасарон.

– Теперь ваш выход, дружище. Берите их хоть на абордаж. Вы слышите меня?

– Да-да, – растерянно произнес адмирал и бросился к ждущему его паровому катеру. Испанский горе-флот стоял под парами и ждал своего часа.

Дальнейшая часть битвы была довольно банальна.

Видя печальную судьбу наиболее сильной части эскадры, бронепалубный крейсер «Райли» и канонерские лодки «Конкорд» с «Пэтрол», даже не стараясь приблизиться, направились восвояси. Попытались, по крайней мере. Потому что обе батареи стодвадцатимиллиметровых пушек, не экономя снарядов, старались навешать им как можно больше прощальных «люлей» с «лещами». Чтобы не обидно было уходить. А били они далеко… Так что из Манильской бухты смог вырваться только «Райли», получивший всего пять попаданий. А обе канонерские лодки повторили судьбу «Бостона». Очень уж незначительным было их водоизмещение.

Вот. А наконец-то вышедшие с рейда испанские крейсера с трудом, но смогли потопить американские транспорты. Хотя в некоторые моменты этой «эпичной морской битвы» Диего матерился по-русски, обещая всем родственникам этих горе-моряков сексуальные сношения в противоестественной форме. Ну и, как несложно догадаться, крейсер они упустили. Хоть, по их словам, смогли серьезно повредить. Это сильно разозлило полковника. Ведь не уйди он – была бы чистая победа. А так… да и про береговые торпедные станции не очень хотелось раньше времени извещать наших американских коллег.

 

Глава 3

27 мая 1898 года. Испанская Империя. Куба. Сантьяго-де-Куба

– Господа, прошу присаживаться, – произнес гвардейский полковник Педро Марадона. – Начнем-с. Итак. Бухта блокирована.

– Это нам и так известно. Что конкретно вы предлагаете? – несколько нервно поинтересовался адмирал Сервера.

– Вам нужно уходить, и немедля.

– Это я понимаю, но…

– Не понимаете! – резко перебил его Педро. – Сейчас там, – махнул он рукой, – стоят два броненосца, из которых лишь один первого ранга. Плюс три крейсера. Но и этого достаточно для вашей эскадры.

– Да, – кивнул, скрипнув зубами, Сервера. – У них серьезное преимущество.

– Но и это еще не все! Через неделю сюда подтянется адмирал Сэмпсон с тремя броненосцами первого ранга, и тогда ваше положение станет попросту безнадежным. Именно поэтому уходить нужно немедленно. – Педро знал, что адмирал не в состоянии это сделать. Но разыграть эту карту требовалось. Да и вообще – посмотреть на его реакцию.

– К сожалению, это невозможно, – хмуро ответил адмирал. – Мы не сможем от них оторваться. Вы думаете, что из американских кораблей только «Бруклин» в состоянии нас догнать? Вынужден вас разочаровать. Корабли моей эскадры находятся далеко не в лучшем состоянии. Черт возьми! – наконец вышел из себя он. – Я еще в апреле извещал Мадрид, что «Бискайя» потеряла от трех до пяти узлов полного хода и нуждается в доке, чтобы освободиться от того зоологического сада, что она таскает на своем днище! Впрочем, состояние «Инфанты» и «Адмирала» немногим лучше. А уголь? Первоклассный кардиф, как у наших врагов? Отнюдь. Поганый уголь, купленный за гроши. Потому как ни на что большее не было денег. Так какая у меня эскадренная скорость? Хреновая! Отвратительная! Меня даже эта калоша «Техас» догонит.

– Иными словами, адмирал, – саркастически хмыкнул полковник Марадона, – лучшее, что сможет сделать ваша эскадра, – открыть кингстоны на входе в бухту?

– Я… я не желаю разговаривать в таком тоне!

– А я желаю. И мне хватит полномочий на это. Ведь так? – спросил он у генерал-губернатора Кубы и по совместительству главы общества «Испанские патриоты» Рамона Бланко-и-Эренаса.

– Да. Продолжайте, – сухо кивнул тот.

– Итак. Давай сводить баланс. На одной чаше весов у нас есть современный американский флот, который неплохо обслуживается и прекрасно снабжается. Конечно, стреляют янки неважно, но их уровень на голову выше нашего. Просто потому, что они имели возможность тренироваться, а мы – нет. Наши кочегары истощены плохим питанием. Хорошего угля нет. Со снарядами беда. Даже те, что есть, отвратительны. «Болтаются» в стволе и отказываются взрываться из-за ужасных взрывателей. Поправьте меня, если я не прав, но любая форма открытого боя нам противопоказана. Это гарантированное самоубийство.

– Допустим, – хмуро кивнул Сервера. – Вы знаете способ лучше?

– Да. Начнем издалека. При столь подавляющем превосходстве противника вам нечего делать возле Кубы. Вообще. Вас здесь ждут. Самым оптимальным вариантом является отправиться к Нью-Йорку и немного там пошуметь.

– И чего мы этим добьемся? – поинтересовался генерал-губернатор.

– US Navy будет вынужден отправить за вашей эскадрой серьезные силы. Как ни крути – а формально в ваших руках немалая сила. А из Малаги скоро, насколько мне известно, должна выйти королевская гвардейская эскадра. Новейшие броненосные крейсера, хотя мы их называем броненосцы второго класса. Держат двадцать один узел. Прекрасно вооружены, отлично бронированы, да и экипажи недурно обучены. Лучше американских.

– Что это нам даст?

– Весь флот целиком у янки довольно силен. Выходить против него в генеральном сражении нам нет смысла. Ведь мы хотим победить, а не героически погибнуть. Поэтому нам нужно разделить их силы. И бить врага по частям.

– Вы строите всю стратегию на том, что наши броненосные крейсера смогут топить их броненосцы? – скептически спросил адмирал Сервера. – Я правильно вас понял?

– Правильно. И я понимаю ваш скепсис. Потому что вы даже не представляете, что там за корабли. Они уверенно и спокойно могут выйти против пары любых американских броненосцев. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

– Судя по всему, не знаете, – усмехнулся адмирал. – Впрочем, это не важно. Как мы будем действовать у восточного побережья США, если у нас нет угля? – поинтересовался Сервера. – Даже такого поганого. Да и вырваться как-то отсюда нужно. Вы же сами говорите – превосходство янки подавляющее, а попытка прорыва – самоубийство.

– А вот тут начинаются хорошие новости, – улыбнулся Рамон. – Педро, прошу.

– Дело в том, что мы еще до войны рассматривали Сантьяго-де-Куба как потенциальную опорную базу флота и сделали здесь определенные запасы. Вы видели в порту большой угольщик?

– Да.

– Он как раз по вашу душу. Пришел пару недель назад. Держит пятнадцать узлов. На переходе он прекрасно справится с обеспечением вас углем. К слову, пароход загружен прекрасным английским кардифом. Да и на секретных складах здесь, в городе, его тоже имеется в достатке.

– Это прекрасно, – спокойно произнес адмирал Сервера, хотя лицо у него немного разгладилось. – Но вы так и не сказали, как нам прорваться.

– Прошу к карте. Вот. Отлично. Наши наблюдатели зафиксировали корабли противника здесь, здесь и здесь. То есть не дальше десяти кабельтовых от берега.

– И что нам это дает?

– Вас очень строго «пасут» и стоят так близко к выходу из устья, насколько это возможно. Это связано с тем, что держать постоянно машины под всеми парами – угля не напасешься. Поэтому американцы выкатились на дистанцию действенного огня и встали на якоря. Очень удобно. А значит, что? Правильно. Их нужно отогнать подальше, чтобы в любой момент времени у них имелось всего несколько кораблей под парами. Скорее всего, один-два крейсера.

– Это было бы прекрасно, но как?

– Вот в этих местах, – он потыкал пальцем на карту, – очень удачные холмы, которые совершенно скрывают позиции от просмотра с моря. Так?

– Совершенно верно, – кивнул генерал-губернатор.

– А значит, нам нужно скрытно поставить здесь те самые французские пушки калибром сто двадцать миллиметров… и устроить тир. Дальность их боя – порядка шестидесяти кабельтовых. Вполне достойно. Уверен, что после попадания под обстрел корабли янки отойдут ощутимо дальше предельной дальности. На две-три мили. Они не любят рисковать.

– И как вы собираетесь стрелять, не видя противника? – удивился адмирал Сервера.

– Вообще-то, – улыбнулся Педро, – вот здесь и здесь размещены стационарные замаскированные посты, которые просматривают всю акваторию. Они оборудованы дальномерами. Если мы от них проведем телефонную связь на батареи, заодно выдав командиру карту акватории с квадратами, то сможем быстро и точно координировать их огонь.

– Что за квадраты? – нахмурился адмирал.

– О! Это очень просто. Берется достаточно точная карта и расчерчивается на одинаковые квадратики. Потом они нумеруются. Артиллерийский офицер, получив такую карту, делает домашнюю заготовку – рассчитывает углы наведения для каждого квадрата в отдельности и составляет табличку. Вот. Поэтому, когда наблюдатель по телефону сообщает им «квадрат двадцать», он смотрит в свою заготовку – и вся батарея очень быстро наводится в нужное место. После чего незамедлительно открывается огонь. Корабль перешел в другой квадрат? Не проблема.

– Хм… ловко. А в ответ не прилетит гостинцев?

– Может, – честно сознался Педро. – Поэтому рядом с батареями мы уже откапываем окопы. Но весьма маловероятно. Уровень подготовки американских артиллеристов довольно низкий. Они о таких вещах не знают.

– А шести-семи миль нам хватит для того, чтобы гарантированно оторваться до ночи? – задумчиво почесав затылок, поинтересовался адмирал Сервера.

– Должно, – пожал плечами Марадона. – Подумайте сами. Большая часть американского флота будет стоять на малом пару, то есть не сможет незамедлительно принять участие в погоне. Сколько им времени нужно на поднятие пара? Час, может быть, полтора. И кстати. Нашим кораблям нужно выходить таким образом, чтобы оба дестроера серьезно задержались и выдвигались уже в сумерках.

– Это еще зачем?

– При организации погони в хвосте рано или поздно окажутся броненосцы первого класса типа «Индиана». С их пятнадцатью узлами-то. Вот им можно и подарки послать.

– Вы думаете, это реально?

– Вполне. Полутьма и ночь – идеальная среда для торпедной атаки. Кроме того, такой наглости американцы точно не ожидают. Ведь они уверены в том, что они хозяева положения.

– Ну что же… это интересно.

– А вы боялись, – усмехнулся Педро. – И да, не забудьте обеспечить кочегарам нормальные отдых и питание. От них будет зависеть – сможете вы вырваться или нет.

– Кстати, а когда пойдет угольщик?

– Он выйдет из бухты ночью. Просто договоритесь о месте рандеву – и все. Туда же можно и дестроеры направить. Хотя, если бы не их поганая выучка, я бы предложил им злодействовать в темноте по полной программе. Американцы ведь пойдут освещенные, как рождественские елки. Воевать одно удовольствие. Даже с нашими ужасными торпедами…

Совещание закончилось.

Однако адмирал Сервера не мог никак переварить тот когнитивный диссонанс от услышанного. Генерал-губернатор слушал как родного отца этого странного и весьма мутного полковника, который, по всей видимости, обороной и руководил.

– Да кто он такой? – с обидой в голосе поинтересовался уже немолодой адмирал.

– Официальный представитель нашего ангела-хранителя. Того самого, из-за которого у тебя на флагмане стоят орудия главного калибра.

– Серьезно?

– Поверьте, дружище, с ним и всей этой войной столько тайн…

– Но почему я ни о чем таком не знаю?

– Потому что вы к этим делам не были причастны. Я хотел бы рассказать много удивительных вещей, но не могу. В эту партию играем не только мы и американцы… Там много участников.

– И вы доверяете этому мальчишке?

– У меня не остается выбора. Кроме того, если бы не он, то вся Куба полыхала бы от восстаний. И если честно, то, что он предложил, мне нравится. Необычно. Неожиданно. Нагло. Но мне кажется – должно сработать.

– С прорывом – согласен. Вряд ли янки ожидают от нас такого. А вот с крейсерством у восточного побережья США… я не уверен, что из этой затеи выйдет что-то хорошее. Там очень оживленное судоходство. Меня легко поймают. Не топить же нам все встречные корабли?

– Поверь – даже трехдневная блокада нью-йоркского порта ударит по престижу США больнее, чем парочка пущенных ко дну броненосцев. Если мы хотим выиграть в этой войне, то должны не только обороняться, но и бить. Причем бить по самому больному месту янки – по их кошельку. Такой удар не скроешь. Как говорит Педро, нужно поставить им здоровенный бланш, чтобы издалека видно было. И особенно эффектно он будет смотреться, если ты сможешь уйти безнаказанным. А ты сможешь. Наш друг предложил хороший план, дающий тебе несколько дней свободного крейсерства в виду американского побережья…

 

Глава 4

28 июня 1898 года. Карибское море, недалеко от бухты Сантьяго-де-Куба

Мир продолжал меняться, искажая реальность… Необходимость отпугнуть американцев от бухты в сочетании с острейшей потребностью по приведению кораблей в порядок заставила адмирала Серверу тянуть время.

В чем были главные сложности?

Из оперативно решаемых бед имелась только одна – артиллерия. И если на броненосном крейсере «Кристобаль Колон» стояла вполне современная французская артиллерия фирмы Канэ, то на «красавцах» испанской постройки торжественно размещались поделки местных «умельцев» из фирмы «Онтория». Именно поделки, потому что назвать ЭТО пушками у Педро язык не поворачивался.

Из-за чего еще в 1895 году, на заре становления общества «Испанских патриотов» во Франции, на заводе Канэ был размещен большой заказ «для береговых укреплений Испании». Да ладно большой – просто огромный! Почти две сотни пушек калибром сто двадцать миллиметров и два десятка по двести сорок. Все они были получены в срок и установлены на свои места в крепостях и фортах Испании. По бумагам. Реальность же оказалась совсем другой…

Именно вооружение броненосных крейсеров адмирала Серверы и отняло столько времени. Демонтаж «говноплюек» с заменой их на нормальные пушки как главного, так и промежуточного калибра. Загрузка боеприпасов. Пристрелка. Калибровка дальномеров, которые смонтировали на корабли эскадры только здесь. Ну и «отпиливание» всякого шлака вроде малокалиберной артиллерии. Не пожалели даже трехдюймовки, оставив их только на дестроерах. Адмирал и командиры кораблей на это пытались возмущаться, но авторитет полковника Марадоны был непререкаем. Сказал чугуний – значит, иди и разгружай.

– Конечно, – подвел Педро итог, – стрелять вы как не умели, так и не умеете. Но теперь хотя бы есть из чего промахиваться.

Но то не суть.

Главное – то, что за час до заката 28 июня 1898 года адмирал американской эскадры Вильям Т. Сэмпсон со своего мостика на броненосце «Айова» наконец-то увидел испанцев. Целый месяц томительного ожидания подошел к концу.

– Наконец-то! – злорадно прошипел он, потирая свежий шрам на щеке. Эти проклятые обстрелы создали столько проблем! Теперь-то он отыграется. – Поднять пары до метки! Всей эскадре – действовать согласно плану.

Диспозиция для боя для испанцев выглядела на первый взгляд не очень удачной.

С запада на удалении десяти миль от берега стояли на якорях бронепалубные крейсера «Нью-Орлеан» и «Ньюарк», которым добрый час развивать полную скорость. А то и больше. Ну и броненосный крейсер «Бруклин», несший дежурство в полной боевой готовности. С востока же, на удалении семи-восьми миль, располагались броненосцы US Navy. Все, кроме одного, с едва теплящимися котлами. Лишь дежурному батлшипу полагалось держать пары для экономичного хода в восемь узлов. Но в последнюю неделю Сэмпсон, предчувствуя скорую развязку, изменил своему правилу, приказав держать полный пар. Благо что угольщики исправно доставляли топливо к месту блокады. И теперь дежурные «Бруклин» с «Индианой» начали резко разгоняться вдогонку испанцам. Остальные же потихоньку разводили пары, а потому на первый взгляд совершено не двигались. Ибо те два-три узла, что они могли сейчас выдать, со стороны оставались незаметны.

Адмирал Сервера перед выходом был проинформирован о диспозиции противника, поэтому действовал спокойно и уверенно, направив свои корабли между берегом и западной группой противника. Как и в нашей реальности. Только корабли противника были не на дистанции действенного огня, а за семь-десять миль. А один «Бруклин», прикрывающий это направление, был ему не страшен. Тем более если тот решится атаковать, то окажется в зоне действия береговых батарей.

Коммодор Шлей все это прекрасно понимал. Куда его четыре восьмидюймовки против восьми практически десятидюймовых пушек? Но он рискнул, зная о последнем приказе адмирала и надеясь перебить трубы хоть кому-то, чтобы выиграть время для броненосцев.

Но тут всплыла другая беда: американцы, следуя традиции тех лет, совершенно не имели привычки стрелять дальше десяти-пятнадцати кабельтовых. Да и пушки имели с короткими стволами, не говоря уже об элементарном отсутствии дальномеров. А вот адмирал Сервера открыл огонь с запредельной для тех лет дистанции – сорок пять кабельтовых!

В это время слишком быстрый разгон «Индианы» заметили командиры дестроеров. Им сразу стало понятно, что у этого броненосца есть все шансы дотянуть до замыкающих кораблей эскадры. Особенно если им собьют ход. Поэтому, спасая положение, из гавани выскочили маленькие юркие корабли, бросаясь в самоубийственную дневную атаку на броненосец противника. С живой противоминной артиллерией. Хотя лишь двумя часами ранее им приказывали совсем иное:

– Вы, главное, просто так не рискуйте, – наставлял Сервера капитанов дестроеров перед выходом, вспоминая недавний разговор с полковником, больше напоминавший инструктаж. – Сразу не нападайте. Даже если получится выпустить торпеды и кого-то подбить – вряд ли уйдете.

– А как иначе? – недоумение, легко читавшееся на лицах молодых капитанов, повторяло эмоции самого адмирала, испытанные им чуть раньше. Во всех флотах того времени миноносцы считались оружием едва ли не единственного удара в случае дневной атаки броненосной эскадры. Удалось «влепить» торпеду в борт противника – можешь тонуть с чувством выполненного долга, нет – тони так. И люди в их команды подбирались лихие, живущие по принципу «или грудь в крестах, или голова в кустах». Но тем не менее адмирал признал справедливость советов дона Педро и попытался, в свою очередь, донести их до бедовых голов молодых капитанов.

– Покрутитесь в виду неприятеля какое-то время и дождитесь ночи. Уравняйтесь с ним в скорости и просто ждите. Я уверен, что янки ввиду угрозы торпедной атаки всю ночь проведут на ногах, пытаясь предотвратить или хотя бы отразить ее. А вы – ждите. Пусть они устанут, а ваши люди отдохнут.

– Но, сеньор! Как мы можем отдыхать, вместо того чтобы бить их в темноте? – не выдержал один из капитанов.

– Да, отдыхать! – с нажимом повторил дон Паскуале. – Нормально спать, дожидаясь рассвета. Вы уверены, что сможете точно прицелиться по мечущимся огням прожектора? Я – нет. Поэтому ждите. А когда появятся первые признаки утренней зари, атакуйте, предварительно зайдя с западной стороны, чтобы видеть их силуэты на фоне синеющего неба. При отходе не забывайте идти рваными галсами, это собьет прицел у канониров противника. Ясно?

– Так точно, – нехотя выдали капитаны.

– А если поймете, что вас обнаружили, то просто уходите. Рисковать не нужно. У Испании не так много кораблей и моряков, чтобы ими жертвовать в самоубийственных атаках.

Но капитанам «Фурора» и «Плутона» пришлось поступить иначе.

Пытаясь спасти основные силы эскадры, они бросились в самоубийственную атаку. Да, американский броненосец оказался в одиночестве. Но и что с того? Его противоминная артиллерия, совершенно свежая, да еще днем, была способна выдать просто невероятный шквал огня, настолько сильный, что пытаться увернуться казалось совершенно бессмысленной затеей. Лучше тщательнее прицелиться, дабы иметь шанс расквитаться с врагом за свою смерть.

Так и получилось.

Из огненного мешка никому не удалось вырваться. Сначала «Фурор» потерял ход из-за множества попаданий противоминным калибром, выведших из строя машину. И в его судьбе жирную точку поставил взрыв собственных торпед – кораблик, и так бывший едва на плаву, буквально испарился во вспышке. Затем и «Плутон», успевший подобраться почти на три кабельтовых и пустить обе торпеды, вошел в неуправляемую циркуляцию. Что там произошло – убило рулевого или перебило штуртрос, так и осталось тайной – шестидюймовый снаряд нанес «удар милосердия». Не выжил никто, но «Плутон» сумел отомстить – одна из его торпед попала в «Индиану». Броненосец сразу же потерял скорость, лишившись возможности хоть как-то повлиять на дальнейшие события.

Артиллерийский бой меж тем развивался в полном соответствии с законами баллистики и теории вероятности. Как и ожидал Педро Марадона, орудия не заменили испанцам рук и навыков. Но очень сильно поправили статистику. Поэтому уже на седьмой минуте боя, не входя в зону действенного огня, «Бруклин» «поймал» три снаряда главного калибра и двадцать восемь – среднего. Отчего потерял ход, запылал, запарил и стал, приседая на нос, потихоньку заваливаться.

Так что бой продолжался недолго.

Конечно, коммодор тоже стал стрелять издалека, поняв, что не успевает. Но что он мог сделать против такого чудовищного превосходства? Семь малокалиберных попаданий – это все, что он успел «натворить», прежде чем отдал приказ экипажу спасаться по возможности.

Адмирал Сэмпсон буквально скрежетал зубами от бессилия. Пожалуй, предложи ему сейчас обменять руку или ногу на сокращение дистанции – пошел бы на сделку, не задумываясь. Но испанцы уходили. И это было видно невооруженным глазом. А он… он ошибся.

– Сэр, темнеет, сэр, – осторожно произнес старший офицер.

– Вижу, – рыкнул Вильям. – Что с «Индианой»?

– Капитан Тэйлор докладывал, что броненосец получил торпеду под кормовой подзор с правого борта. Затоплен один из кормовых отсеков, сильно поврежден правый винт. Броненосец принял около пятисот тонн воды, но дальнейшее ее поступление удалось прекратить. В настоящий момент корабль имеет дифферент на корму около трех градусов, но способен управляться и поддерживать ход до восьми узлов.

– Хорошо. Командую всем – делай как я. Лево на борт. Уходим.

– Сэр…

– Уходим! Мы их упустили. И теперь, я уверен, он направится в Гавану. Вот и мы туда заглянем.

– А как же экипаж «Бруклина»?

– Проклятье! Не будьте таким кретином! Какой экипаж под огнем противника? Там же зона действия береговой артиллерии! Даже эта мелочь насмерть заклюет любого, кто решит застопорить машины под ее огнем!

 

Глава 5

1 июля 1898 года. Гибралтарский пролив

С каждым днем протекания Испано-Американская война казалась для европейского наблюдателя все чудесатей и чудесатей. Ведь что реально могли сделать испанцы? Да ничего. Всем более-менее интересующимся вопросом было ясно – Мадрид не имеет никаких шансов на успех. Вообще. И речь если и может идти, то только о форме и сроках поражения.

Однако с самого начала все пошло не так.

Красивый старт в виде истерии журналистов и политиков вокруг утопления якобы испанцами броненосца «Мэн» обернулся если не крахом, то чудовищным ударом по Империи Херста. Ведь именно он продвигал эту версию. Так вот. Кто-то неизвестный дал «товарищу» высказаться да поглубже увязнуть в своей лжи. А потом просто и банально разослал во все ведущие издательства мира очень интересные фотографии, которые запечатлели сам взрыв. И кинопленку! Фурор! Скандал! Каждая секунда этой трагедии была запечатлена со всех ракурсов… И ладно бы только Европа. Поток сального юмора по поводу «убогих козопасов из северной Америки» ей был не в новинку. Но и в самих США началась поистине знатная буча – конкуренты Херста набросились на него с остервенением, стремясь сожрать с потрохами. Как и противники войны. Ведь американское общество было не монолитно. Далеко не все крупные капиталы желали ввязываться в эту драку. Кто-то сомневался. Кто-то был против. А тут выходило, что какая-то кучка… их обманула? Дошло до судов! Не все же были в курсе этой аферы. Да и набрать политических очков на травле неудачника – выгодное дело.

Но особенно пикантным нюансом стало то, что все эти бандероли были отправлены из Лондона частным лицом, а письма напечатаны по-английски. Чего только не обсуждали в кулуарах по обе стороны Атлантического океана.

Не успел утихнуть скандал с этими фотографиями, вызвавшими общемировой резонанс, как подоспела новая сенсация.

Филиппины!

Совершенно избитый и обгорелый бронепалубный крейсер «Рейли» вошел в бухту Сингапура и выбросился на берег, поскольку сил и возможности поддерживать корабль на плаву у команды не осталось. Она и так совершила чудо – не утонула с ТАКИМИ повреждениями.

Но как это стало возможно?

О том, насколько «могучая» эскадра ждала коммодора Дьюи возле Манилы, знали все. Однако факты самая упрямая на свете вещь – эскадра разбита и утоплена. Вся. До последнего корабля. Даже многострадальный «Рейли» – и тот в конце концов пошел ко дну.

Невероятно! Просто невероятно!

Поэтому англичане срочно бросились проверять все «входы и выходы». После таких сюрпризов ни у кого не оставалось сомнений – кто-то в этой партии сдает карты не только на стол, но и кое-что прячет в рукаве. А британцы от таких мыслей просто завелись. Можно сказать, оскорбились. Как же так? Кто-то посмел подражать им? Какая наглость!

И что же? Выяснилось, что огромное количество морских артиллерийских орудий, прорва боеприпасов и прочее, прочее, прочее просто бесследно исчезли. Но самое интересное – с огромным трудом им удалось найти намек на то, что основным благодетелем фонда оказался небезызвестный князь Юсупов. Тот самый, что с наглой мордой мягко улыбался где-то на галерке. Даже новости о событиях этой войны у него в изданиях появлялись с некоторой задержкой и отличались очень спокойными тонами. Никто никого не обличал, зато детально разбирал события, раскладывая их по полочкам. Но кому это было интересно? Вся Европа горела страстями! В Испанию даже потянулись жидкие ручейки добровольцев, собирающихся воевать с этими американскими дикарями.

И на этом моменте англичане окончательно спеклись, поняв, что вся эта возня с королевской эскадрой – неспроста. Странные корабли, еще более странное поведение. Ведь она могла выступить с адмиралом Сервера, но под надуманным предлогом задержалась… Поэтому «просвещенные мореплаватели» отправили в командировку в Испанию двух своих морских специалистов подходящего уровня. По одному на корабль. Да не абы как, а с умом – им вручили испанские документы с военно-морской формой и назначения на «Зиту» и «Гиту» старшими офицерами. И Мадрид такому шагу даже не пытался противиться, скорее напротив. Во-первых, это все-таки опытные моряки. А во-вторых, Лондон предложил за них льготные поставки первоклассного кардифа в кредит на весьма выгодных условиях. Очень уж у Foreign office засвербело в одном месте от предчувствия.

И каково же было удивление английского офицера, когда, войдя в кают-компанию, он с удивлением обнаружил лица, явно не принадлежащие уроженцам этого сказочного Пиренейского полуострова. Да и разговор, примолкший при его появлении, хоть и велся на испанском языке, но в нем звучало столько акцентов… Похоже, здесь собрались его коллеги из конкурирующих «контор».

– Господа, рад вас видеть, – начал он на английском и представился «официальным именем», – Пабло Маркес. Прибыл исполнять обязанности старшего офицера.

– Адольфо Бланко, главный механик, – на чистейшем берлинском диалекте отозвался, улыбаясь, белокурый красавец, демонстративно отдавший честь. Потом с такими же понимающими улыбками прозвучали представления на французском и итальянском языках. А вот старший артиллерийский офицер удивил, представившись по-русски.

– Не переживайте, сэр Пабло, – панибратски хлопнул его по плечу француз. – На этом корабле есть и настоящие испанцы. Командир корабля, например.

– И все?

– Ну почему же сразу все? Кочегары и палубная команда у нас тоже испанцы.

– А вот машины обслуживают германцы, – усмехнулся немец. – Причем их приняли на борт без всяких секретов и тайн – открытым набором. С каждым из них заключен контракт на неплохие деньги.

– Почему немцы?

– Князь посчитал, что с его машинами мы справимся лучше всех, – пожал плечами германский агент.

– Князь? – наигранно удивился англичанин.

– Ой, да бросьте, – хохотнув, махнул рукой итальянец. – К чему эта игра?

– А итальянцев он куда набрал?

– В призовую партию, – подал голос старший артиллерийский офицер. – И не только их. По крайней мере, расчеты башен главного калибра – мои соотечественники.

– Как я сразу не догадался… – усмехнувшись, покачал головой английский агент.

– На среднем французы. На дальномере вообще шведы сидят. И так далее. Команда у нас чрезвычайно пестрая. Хотя нижние чины в целом обучены и сплаваны неплохо.

– И давно вы здесь собрались?

– Мы? Недели не прошло. Так что не переживайте. Английская разведка не сильно опоздала. С самого начала тут только Мануэль, – кивнул француз на русского.

– И что дальше? – как-то рассеянно произнес «лайми». – Нам ведь предстоит воевать, полагаю. Как мы это будем делать?

– Вот так и будем, – спокойно произнес Мануэль. – Пока совершаем переход – притираемся друг к другу. А там – по ситуации. В конце концов, раз уж так сложилось, то неужели опытные и квалифицированные моряки ведущих европейских держав не смогут надрать задницу каким-то янки?

– Мы еще не знаем, что это за корабль, – возразил английский агент, которого ремарка русского зацепила за живое. – Мне говорили, что он бестолково построен.

– У вас будет время с ним познакомиться поближе.

– И что это изменит?

– Позволит вам иначе взглянуть на тех людей, что делают такие опрометчивые заявления, – холодно усмехнулся главный артиллерийский офицер. – Или вы не обладаете должным профессионализмом, чтобы компетентно исполнять обязанности старшего офицера, и ищете оправдания своей безрукости? Странно. Мне казалось, что у Туманного Альбиона хорошие моряки.

Англичанин поджал губы, но промолчал. А на лицах остальных растянулись усмешки…

Вспоминая все это, Пабло Маркес с легкой хандрой смотрел на набегающие волны. Жизнь продолжалась. Им всем вместе предстояло идти под американские снаряды. Необычно. Очень необычно и… неожиданно. Занесло же к черту на рога…

 

Глава 6

2 июля 1898 года. Форт Ханкок на косе Санди Хук при входе в залив Нью-Йорка

Адмирал Сервера смотрел на тусклые огни красных фонарей на расположенной вдали песчаной косе и сильно нервничал. Тот план действий, который после прорыва он получил от полковника Марадоны, наводил на него тоску, близкую к отчаянию. Сам бы он на такое не пошел никогда, однако… под планом стояла подпись генерал-губернатора, а приказы нужно выполнять.

Все дело в том, что в месте рандеву его ждал не только эскадренный угольщик, но и еще два парохода, перевозивших полк легкой пехоты «Куба». Тот самый, что сформировали на седьмой день войны из кубинских добровольцев, у которых повстанцы кого-то ограбили, убили или изнасиловали. Причем он был не чисто туземным, а смешанным, потому что весь командный состав от звена и выше состоял из испанских гвардейцев.

Этакие озлобленные и вооруженные до зубов головорезы. Каждый нес на поясе самозарядный пистолет «маузер С96». А в руках держали либо «винчестеры», выполненные под тот же патрон, что и пистолет, либо ручные пулеметы Мадсена. Кроме того, у большинства имелся подсумок с гранатами-колотушками с терочным запалом. Иными словами, почти классические штурмовики конца Первой мировой. Командовал же ими гвардии полковник Эрнесто Че Гевара, такой же, как и дон Педро, «коренной испанец» с едва заметным русским акцентом. Правда, в будущем известным больше как майор ГРУ Эдурад Головин.

И вот теперь, в три часа ночи этого замечательного теплого воскресного дня, восемь паровых катеров, соблюдая светомаскировку, аккуратно начали выгружать свой озлобленный и вооруженный до зубов груз прямо на песчаный пляж. А уже в четыре часа тридцать минут по местному времени, накопившись, бойцы двинулись вперед благодаря заранее изученной карте местности. Командир каждого звена знал свое направление, задачу и место в общем деле.

Американцы спали. Тихо, мирно и беззаботно. Ведь война шла где-то там, далеко, за морем. Да и воскресенье. Какой честный христианин нападет на чуть подвыпивший гарнизон форта в столь праздное время?

Поэтому атака кубинцев оказалась полной неожиданностью для личного состава. Хотя много позже в учебниках истории напишут, что доблестные бойцы гарнизона сражались до последней капли крови, не желая отступать со своего боевого поста. Но на деле весь штурм превратился в самую обычную бойню перепуганных и растерянных людей. А подавляющее огневое превосходство испанских гренадеров искореняло даже редкие и незначительные очаги сопротивления так быстро, что они не успевали ни на что повлиять…

– Доложить о потерях, – тихо и спокойно произнес полковник, когда все было закончено.

– Пятнадцать убиты, сорок три ранены, из них семь тяжело.

– Перевязали?

– Так точно, готовим носилки для эвакуации.

– Что янки?

– Все чисто, пленных и раненых нет.

– А мортирная батарея?

– Там попытались оказать сопротивление, но куда им против нашей плотности огня? Впрочем, основные потери там и понесли.

– Охранение выставили?

– Согласно плану.

– Саперы начали работать?

– Так точно. Надеюсь, они разнесут тут все к чертям собачьим.

– Я тоже, – кивнул Че Гевара. – Подавайте сигнал на эскадру. И да, поднимайте на форте наш флаг, нечего здесь болтаться этому матрасу…

Утро Джона Моргана Старшего началось очень тревожно. Его буквально вырвали из постели чудовищные известия. Испанская эскадра, сбежавшая от американского флота из-под Сантьяго-де-Куба, оказалась возле Нью-Йорка! А ведь ее искали в Карибском море! То есть US Navy будет идти сюда не меньше недели! Что же делать?

Дальше – больше.

Уже садясь в пролетку, Джон узнал, что над фортом Санди Хук испанский флаг, а корабли противника входят во внутренние воды акватории. Уже прозвучали первые выстрелы по торговцам, пытающимся ускользнуть. С ними никто не церемонится: при малейшей попытке оказать сопротивление просто топят.

– Кошмар! – только и выдал Джон Морган, когда ему это рассказали. Да и что еще он мог ответить? Как на это реагировать?

Впрочем, события и дальше развивались весьма стремительно, не давая никому опомниться и отдышаться.

Вход двух броненосных крейсеров первого ранга в залив Нью-Йорка ознаменовался салютом, которым они разнесли в пыль статую Свободы. Главным калибром. В упор.

А тем временем сопровождающие их пароходы уже швартовались у причалов Старого Нью-Йоркского порта, извергая из своих недр озлобленных и до зубов вооруженных кубинцев. Никакой раскачки после этого не последовало. Отряды численностью до роты по мере выгрузки незамедлительно устремлялись к заранее обозначенным местам: банкам, ювелирным магазинам, богатым особнякам со вполне очевидными намерениями. Грабить, грабить и еще раз грабить! Че Гевара в походе объявил, что все деньги, которые они вытрясут из этого города, будут поделены по-братски. Половину королю. Половину в пользу родичей экипажей кораблей этой эскадры и участников штурма. Даже погибших. Учитывая, что большая часть из личного состава была из бедных, как церковные мыши, семей, то мотивация оказалась просто замечательная. Настолько, что «эль бандитос» даже на молоденьких девушек внимания не обращали. Если только те несли на своем юном теле какие-то ценные украшения. Серьги там, кольца или ожерелья.

Джон Морган Старший полетел обратно в свой особняк, сразу же как услышал, что на пирсе в Старом порту выгружается часть испанской армии. Да какой к черту армии… кубинцы! Бедные, нищие кубинцы, вооруженные до зубов. Опытный банкир и финансист очень быстро просчитал перспективу, которая ожидает город при таком вторжении, и решил не рисковать зазря.

– Быстрее! Быстрее! – орал он на жену с детьми, влетев домой. – Милая, брось! Брось все это!

– Но как я буду без этого платья? – искренне удивилась Фрэнсис Луиза.

– Если до нас доберутся кубинцы…

– Куда они доберутся? Брось. Полиция их остановит…

И в этот момент откуда-то с улицы донеслась частая стрельба из ручного пулемета. Очень такая характерная и узнаваемая. А спустя несколько секунд к ней добавились пистолетные выстрелы.

– Полагаю, что наша полиция уже никого не остановит. Бросайте все! Пошли! Бегом! Бегом! – чуть ли не ударами трости выгонял из особняка жену и детей Джон Морган. Уж он-то прекрасно понимал, что их ждет, попадись они в руки нападающим. Благо что сведения о регулярных провалах повстанцев на Кубе и настроениях до него доходили уже давно.

Уже сворачивая на дальнем перекрестке, Джон увидел, как к его особняку устремились вооруженные до зубов люди. Дворецкого, который попытался их остановить, они пристрелили на ходу, даже не останавливаясь.

– Ты это видела? – спокойно спросил он у жены.

– Да… – тихо ответила она с расширенными от ужаса глазами.

– Только чудом нам удалось вырваться из этой западни. Бог любит нас.

– И позволит ограбить?

– Если он позволил нам уйти, значит, это ограбление – урок. Он, – Джон скосил глаза вверх, – никогда ничего не делает просто так. Мало того – гибель дворецкого тоже не случайна. Нам показали то, насколько близко мы были к трагедии. К непоправимому. Задержись мы еще на несколько минут – и все… конец. Никто бы из нас не выжил. А вас, дорогие мои, – Джон окинул взглядом жену и трех дочерей, – перед смертью еще бы и изнасиловали, причем коллективно. Эти просто так бы не убили. Да и нас с сыном, безусловно, пытали бы.

– Но за что?

– Ничего не бывает просто так, милая, – уклончиво ответил Джон Морган и задумался.

Впрочем, уже через минуту громкий взрыв отвлек его от раздумий. Обстрел города главным калибром продолжался. Какую именно цель преследовали испанцы – совершенно не ясно, но все высокие здания в Нью-Йорке получали свою порцию стали и пироксилина в порядке живой очереди. Броненосные крейсера работали по ориентирам, заодно обучая канониров стрелять. Каждый снаряд шел в дело…

К вечеру город пылал, потому что к грабежам кубинцев подключились местные бедняки, развернув на улицах города инсценировку в духе октября семнадцатого и последующей «идейной борьбы» за «светлое будущее». Грабежи, насилие, пожары… Истинное торжество настоящей демократии!

– Эрнесто… – покачал головой дон Паскуале. – Зачем все это?

– В самом начале нынешнего века англичане преподали им урок о том, что любая война может прийти в их дом. Когда американцы попытались отобрать у Лондона Канаду во время Наполеоновских войн, те в ответ разорили Вашингтон и сожгли Белый дом. Сейчас же мы всего лишь напоминаем Соединенным Штатам о том, что война – девица ветреная, сегодня там, а завтра уже стучится в окошко. И играть с ней опасно.

– Но мирные жители…

– Испанские части просто ограбили банки, ювелирные магазины с особняками и отступили. Все остальное – дело рук городской бедноты.

– Но кто в это поверит?

– А и не нужно верить. Вы думаете, что за ящики мы сгружали с пароходов?

– Патроны?

– И оружие. Но не нам. Руководитель Нью-Йоркской коммуны уже сбивает свои дружины. Преимущественно негритянские. Пятьдесят два пулемета Максима, двадцать тысяч винтовок Маузера. Поверьте – всему миру придется считаться с этим восстанием. А уходя, мы завалим все подходы к городу минами. Так что US Navy не сможет поддержать свои сухопутные силы.

– Чудовищно… это просто чудовищно… – покачал головой адмирал Сервера.

– Это правильно. Не забывайте о том, что они хотели отправить вас кормить рыб. И если бы не находчивость дона Педро, все бы так и вышло. Они – враги. Хорошие ли, плохие ли – не важно. Просто враги.

– El pueblo unido, jamás será vencido! – донесся ветром до этой парочки припев «Нового гимна Испании» откуда-то с Манхэттена.

– Бедный город, – покачал головой дон Паскуале.

– Постарайтесь досмотреть все корабли, что стоят в заливе, – постарался сменить тему Эрнесто. – Всех, кого уличите в контрабанде, готовьте к утоплению на фарватере. Если получится – грузите их цементом, щебнем или еще чем тяжелым. У нас всего три дня. Больше здесь задерживаться не стоит, если мы не хотим познакомиться с броненосцами адмирала Сэмпсона. Поверьте мне на слово – это не та встреча, на которую нам стоит спешить. Справитесь?

– Постараюсь, – произнес Сервера, покачав головой.

– Не раскисайте, – усмехнулся полковник. – Возиться в грязи и делать больно врагам – наша работа. Это только в Ватикане гвардия в карнавальных костюмах марширует. Настоящая же гвардия – становой хребет любого государства. Это те люди, которые дают ему устойчивость, крепость, основательность.

– Если бы все было так просто…

– А все и есть просто. Намного проще, чем вы думаете. Испания умирает. Серьезно. И только в наших руках ее откачать. И эта война. Эта победа…

– Но…

– Победа, адмирал, победа. Мы разобьем янки, уж поверьте мне. Так вот. И эта победа станет фундаментом нашего будущего благополучия. Новой эпохи возрождения. Или вы думаете, что этот новый гимн возник просто так? Это первые звуки новой жизни. Обновленной Испании.

 

Глава 7

9 июля 1898 года. Испанская Империя. Рейд Гаваны

Капитан Тэйлор с тревогой вглядывался в дымы на горизонте. Так уж случилось, что его «Индиану» оставили продолжать блокаду Кубы из-за невозможности дать нормальный ход. Ну и «Нью-Орлеан» оставили за компанию. А остальные силы ушли на север ловить обнаглевших испанцев. Это надо же было выдумать – штурмовать Нью-Йорк!

Дымы тем временем приближались.

– Сэр, – козырнул вестовой.

– Что там?

– Корабли с Ост-Норд-Оста на горизонте. Идут прямо на нас. Скорость не менее пятнадцати узлов.

– Сколько их?

– Пока непонятно, сэр. Отметки створятся.

– Силуэт определили?

– Пока нет, сэр. Видны лишь мачты и верхушки труб.

– Полная боевая готовность! – закричал командир корабля после небольшой паузы. – Передать на «Нью-Орлеан» – держаться на подбойном борту.

– Сэр? – удивленно произнес старший офицер.

– Это испанская королевская эскадра, – усмехнулся командир корабля. – Я уверен – это испанцы. Коварные скоты. Выждали, когда основные силы отойдут на север, и атакуют! Проклятье!

А тем временем на «Зите» британский испанец Пабло Маркес также оживленно готовил корабль к бою. Шутка ли? Ведь по прибытии в Сантьяго-де-Куба подозрительно похожий на русского Педро Марадона объявил им сногсшибательную новость. Общество «Испанских патриотов» будет платить команде корабля за каждый потопленный корабль противника согласно распространенному прайс-листу. Странная командировка грозила стать очень выгодной…

Время летело незаметно.

Мини-эскадра из двух броненосцев второго ранга накатывалась прямо на противника. Когда дистанция сократилась до пятидесяти кабельтовых, командир корабля спросил:

– Сеньор Мануэль, вы готовы?

– Так точно.

– Хорошо. Право шесть румбов, – скомандовал он. А потом добавил: – Удерживайте постоянный курсовой угол на противника.

Конечно, Пабло Маркес пытался возражать, считая поворот преждевременным. Но, увы, командир корабля больше прислушивался к старшему артиллерийскому офицеру, и «сестрички» покатились по сложной кривой, выдерживая направление на броненосец около семидесяти градусов к левому борту. Что приводило к тому, что дистанция между ними сокращалась примерно на один кабельтов в минуту.

– Сорок пять кабельтовых! – раздался голос на дальномере.

– Огонь, – немедля скомандовал старший артиллерийский офицер, зная, что его молодцы уже держат «Индиану» в прицелах, согласно оперативно поступающим расчетам данных упреждения и возвышения. Причем с восьмидесяти кабельтовых.

Пабло Маркес только бровью повел, посчитав стрельбу с такой дистанции дуростью русского артиллериста. Но спустя несколько секунд вполне искренне удивился – снаряды легли накрытием.

– Огонь! – скомандовал минуту спустя русский. И вновь жахнул полный залп главного калибра, отправляя в американцев четыре десятидюймовых снаряда.

И – о чудо! Снова накрытие! А на третий залп он даже добился одного попадания! Невероятно! После чего Пабло Маркес закусил губу и постарался запомнить все, что он видел и слышал о работе артиллеристов. И с удивлением обнаружил полное отсутствие информации. Узнав, что пушками главного калибра заведуют русские, он полностью пренебрег их делами. Ну что хорошего и выдающегося в таком деле они смогут сделать? Так уж случилось, что по роду своей деятельности он очень неплохо разбирался и в морской артиллерии, и в кораблях, причем не только Туманного Альбиона, но и других стран. А потому закономерно был о русских самого что ни на есть неважного мнения. Впрочем, как и об австрийцах с итальянцами. Но если «макаронники» хоть иногда что-то вразумительное могли сделать, тогда как первая пара… М-да… И тут такая удивительная точность да слаженность.

Лишь к исходу третьей минуты боя, когда корабли сблизились еще на три кабельтова, «Индиана» начала отвечать из главного калибра. Видимо, учтя опыт боя при Сантьяго-де-Куба. Адмирал Сэмпсон тогда очень сильно расстроился, увидев, что его лучший броненосный крейсер просто взяли и расстреляли как в тире. Поэтому уже на следующий день были готовы новые инструкции для командиров кораблей, а в Адмиралтейство пошла докладная записка об инциденте. Впрочем, ответный огонь оказался довольно бестолковый. Тут и орудия сыграли с американцами злую шутку, и канониры, и отсутствие дальномера. Иными словами, палили они в божий свет как в копеечку. Но только главным калибром. А вот средним – довольно быстро нащупали дистанцию и стали добиваться одного за другим попадания. Однако ситуации это не меняло. Мощная броня испанских «Центурионов» надежно защищала корабль от такой мелочи. От каждого попадания крепкий, могучий костяк из легированной стали чуть заметно вибрировал и по корпусу броненосца второго ранга распространялся гул. Так, словно кто-то ударил колотушкой в чугунок. Кроме того, очень помогал угол, под которым «Зита» и «Гита» двигались на «Индиану». Оба восьмидюймовых и восемь шестидюймовых снарядов, попавших в головной мателот, самым пошлым и банальным образом рикошетировали. Как и большинство стадвадцатимиллиметровых. Лишь единичным снарядам удалось хоть что-то поломать да побить на броненосце второго ранга «Зита». В «Гиту» и того не залетело. Вообще в полигонных условиях получилось работать.

Но все когда-нибудь подходит к своему концу. Чуть менее чем через полчаса «Индиана» медленно и уверенно стала уходила под воду, заваливаясь на правый борт. Ей понадобилось дюжина десятидюймовых «чемоданов» и пять десятков гостинцев среднего калибра. И теперь пришла очередь бронепалубного красавца «Нью-Орлеан», все еще не поднявшего пары. Но он, видя свое безвыходное положение, просто поднял белый флаг и застопорил ход. Героическое самоубийство не входило в планы командира корабля. Какие у него были шансы против двух броненосцев, пусть и второго ранга? Никаких. Вообще. Особенно на тех двадцати кабельтовых, что их разделяло. Они вон с сорока пяти кабельтовых «прописывали пилюли» из главного калибра. Для них эта дистанция – считай, расстрел в упор.

Сражение кончилось. Можно было оправиться и покурить, а также спустить шлюпки для спасения гибнущего экипажа «Индианы». Ну и призовую команду на «Нью-Орлеан» отправить.

– Доложить о потерях! – зычно скомандовал командир «Зиты».

– Семь убитых, двадцать один ранен, – козырнул старший офицер спустя шесть минут. – Все орудия исправны, пожаров нет, управление в порядке, можем держать полный ход.

– Отрадно слышать, – кивнул командир корабля, с трудом сдерживая улыбку.

Надо ли говорить, что Гавана встречала королевскую эскадру как героев? И как они там гуляли… Ведь блокада снята. Основные силы адмирала Сэмпсона ушли к Нью-Йорку, дабы противодействовать адмиралу Сервера. А те незначительные легкие силы, что у US Navy еще оставались незадействованные, после появления таких визитеров старались не показывать носа из порта.

Особенно стоит отметить, что англичан, немцев, французов, австрийцев, итальянцев и русских чествовали так, словно они спасители Отечества. И информация об этом уже через три дня попала на первые полосы газет США, став если не сенсацией, то чем-то подобным. Вкупе с ударом по Нью-Йорку ситуация выглядела чрезвычайно печальной. Настолько, насколько это только можно было представить…

Уильям Херст, один из инициаторов и вдохновителей этой войны, сидел в кресле и мерно пил виски. Запоем. Он просто не понимал, что делать. Все его попытки организовать газетные кампании по подъему патриотичных настроений проваливались одна за другой.

Все рушилось.

Морская война, если уж вмешались пусть и опосредованно ведущие морские державы, проиграна. И, судя по всему, США теперь придется защищаться от таких вот разорительных десантов. Куда в следующий раз ударит адмирал Сервера? Кто его знает? А их флот тает. Эта ударная пара испанских «Центурионов» оказалась крепким орешком. Кто бы мог подумать? И англичане… скоты… столько поливали помоями поделку князя Юсупова, а потом сами же на него старших офицеров и прислали.

А следом за морской войной совершенно расстраивалась торговля. Нью-Йоркский порт в руинах. Да и сам город все еще не удается отбить у вооруженных до зубов негров. Испанский подарок… Федеральные войска уже штурмуют город, но, судя по всему, это затянется. Многие дома превращены в укрепленные позиции. Приходилось подтягивать артиллерию и мерно, тяжело, напряженно выбивать повстанцев из Нью-Йорка… превращая его в гору дымящихся развалин. Да и негры, прекрасно понимая, что их ждет, сдаваться не собирались. Другие порты? Очень опасно. Страховые компании Великобритании, Франции, Германии и прочих европейских стран взвинтили взносы до небес. Да и опасность конфискации висит дамокловым мечом над Атлантикой. Куда ушел Сервера? Когда атакует? И что? Одни сплошные вопросы.

Финансовые потери с каждым днем войны становились все более чудовищными, нежели ожидалось.

– Сэр, – в кабинет вошел его помощник.

– Что тебе? – с трудом выговаривая слова, спросил Уильям.

– Свежие новости.

– Хорошие?

– Нет, сэр. На границе Техаса мексиканская банда разбила наши пограничные отряды и продвигается в глубь штата. Численностью до двухсот человек. Конные. Хорошо вооружены. Пулеметы на странных легких повозках, винтовки, самозарядные пистолеты. Наших солдат они смяли походя.

– Это война?

– Нет, сэр. Просто бандиты. По крайней мере, Мехико именно так это прокомментировало. По их словам, они даже не знают, кто это.

– А что хотят эти… хм… бандиты? Кого-то ограбить?

– Официально – освободить порабощенный нами Юг. Идут под знаменем Конфедерации. В Сан-Антонио жители их встречали цветами. Там они и задержались – ополчение из добровольцев собирают. По слухам, командует отрядом хорошо известный вам дон Педро с Кубы. Тот самый, который смог погасить восстание. Не удивлюсь, если мексиканская банда окажется кадровой испанской частью.

– Этого нам еще не хватало… – моментально протрезвев, Уильям Херст вскочил и взбудораженно начал вышагивать по своему кабинету. – Так вот, значит, зачем были те листовки… – медленно произнес он. – А я-то еще думал, кому и зачем нужно ворошить старое?

– Каковы будут приказания, сэр?

 

Глава 8

25 июля 1898 года. США. Техас. Остин

Джордж Томас Андерсон, один из самых беспокойных генералов Конфедерации времен Гражданской войны, стоял и со слезами на глазах смотрел на марширующих перед ним солдат. В свое время он участвовал практически во всех сражениях на востоке и заслужил прозвище Тигр за решительность и напористость. И эта черта характера сохранилась в нем до глубокой старости. В свои семьдесят четыре года он все еще сохранял тот дух старого Юга, который в свое время поднял Конфедерацию на борьбу. Несгибаемый стержень. И выправку.

В свое время войска Юга были одеты кто во что. Остро не хватало обуви и головных уборов, а заношенная до рвани ткань мундиров считалась совершенно обыденным явлением. Сейчас все техасские добровольцы маршировали в добрых сапогах и прекрасно пошитых мундирах. А оружие? Прекрасные германские винтовки и датские ручные пулеметы… это же просто что-то невообразимое для былых лет!

Он смотрел и не верил своим глазам… Впрочем, не он один. Слухи разносятся быстро. И уже после первой сенсационной статьи о вторгшихся мексиканских бандитах под знаменем Конфедерации все старые бойцы стали подтягиваться в Техас. А также недовольные. О да! Недовольных хватало.

Политика Севера после победы была далека от высоких идеалов демократии и плохо сочеталась с их обещаниями. Негры получили свободу, но… совершенно по-скотски. Их, по сути, просто выгнали на улицу в одних трусах без гроша в кармане и всемерно затруднили трудоустройство. Дескать, ваши проблемы. Да и южане хлебнули. Особенно когда приехали саквояжники и под давлением властей с обстоятельствами за гроши скупили весь более-менее значимый бизнес Юга. И это не говоря о том, что лишенные средств к существованию негры сколачивали банды и промышляли грабежом южан. Ну, то есть тех, кто жил рядом. Какие только ужасы они не творили на удаленных фермах! Или читатель думает, что знаменитый Ku Klux Klan возник просто так? Из-за кровожадных устремлений бывших рабовладельцев и эксплуататоров? Отнюдь. Он и ему подобные организации стали естественной защитной реакцией на тот кошмар, который творили негры. Север нарочно стравливал вынужденных выживать людей и наслаждался этой фееричной бойней.

Владимир поначалу не планировал пытаться возрождать борьбу за независимость со стороны южан, но заготовки сделал. На всякий случай. Мало ли, с кораблями не сложится? Фортуна ведь она такая… переменчивая. Поэтому в Сан-Антонио и Остине на складах подставных компаний потихоньку накапливалось снаряжение для формирования войск. Стрелковое вооружение, боеприпасы, обмундирование. Те самые «пропажи», что в свое время закупало общество «Испанских патриотов». Все подумали, будто это простое освоение средств. Воровство. Ведь в войска оно не поступало, а в бумагах числилось. То есть все, как обычно, на знойных Пиренеях. А тут как гром среди ясного неба практически все, что вроде как было «украдено», строго по спискам стало всплывать в Техасе. Неожиданно, неприятно… и очень не вовремя…

По улице все шли и шли добровольцы, напевая старую песню Техаса еще времен Гражданской войны. А Джордж Томас Андерсон стоял, несмотря на возраст, по стойке «смирно» в своем старом мундире. И держал правую руку под козырек.

– Сэр, – к Джорджу подъехал крепкий загорелый мужчина в форме полковника Конфедерации и козырнул, приветствуя.

– Джордж, Джордж Томас Андерсон, – поздоровался с ним старик. – Отставной бригадный генерал Конфедерации.

– Чак, Чак Норис, – встречно представился мужчина, бывший еще месяц назад Педро Марадоной, – полковник Конфедерации. Для меня честь видеть вас. Наслышан.

– Это для меня честь видеть вас… всех вас, сынок, – с влажными глазами и дрожащим голосом произнес старик. – Я уж и не надеялся…

Тем временем в Сан-Франциско заявила о себе Филиппинская эскадра Испанского королевского флота, о которой после битвы в заливе Манилы все позабыли.

– Сэр, плохие новости. – В кабинет губернатора Джеймса Бадда вошел его секретарь.

– Что случилось? – обеспокоенно поинтересовался он.

– Сегодня утром в Санта-Крус высадился испанский десант. Точная его численность неизвестна.

– Десант?! Вы уверены?

– Такова телеграмма, сэр. Его сопровождают шесть боевых кораблей. Мы полагаем, вся Филиппинская эскадра Испании, за исключением канонерских лодок и совсем уж негодных крейсеров.

– Санта-Крус, я полагаю, они заняли?

– Вероятно, сэр. Мы опасаемся их наступления на Сан-Франциско. Береговые батареи не пропустят их корабли, но пехота вполне имеет шансы.

– Срочно готовьте телеграмму в Вашингтон, – холодно произнес Джеймс Бадд. – И вызывайте ко мне всех командиров фортов, с которыми сможете связаться. Я не уверен, что у нас много времени…

Но было уже поздно.

Высаженные еще неделю назад летучие конные отряды, встретившись с разведчиками, глубокой ночью с 23 на 24 июля перерезали телеграфные линии и разобрали в нескольких местах железную дорогу. После чего устроили засады на наиболее популярных маршрутах дилижансов. Сан-Франциско был полностью отрезан от внешнего мира.

А уже 25 июля передовые части гвардейского испанского полка подошли к пригородам Сан-Франциско, вступив в перестрелку с жидкими отрядами федеральных войск и ополчением. В то время как крейсера Филиппинской эскадры наглухо заблокировали порт. Город был обречен.

 

Глава 9

1 ноября 1898 года. Испанская Империя. Малага

Владимир Ильич Ульянов стоял у окна шикарного особняка, занятого им по праву гранда первого класса Испанского королевства, ну и самого богатого человека на планете. Не в отеле же ему, в самом деле, останавливаться? Стоял и наблюдал за тем, как в утренней дымке тают последние корабли этой новой «непобедимой армады».

– Отчего у тебя такое кислое лицо? Ты разве недоволен? – с удивлением поинтересовалась Зинаида, бывшая теперь всегда рядом с мужем, даже в таких деловых поездках.

– Конечно. И очень недоволен.

– Но почему? Мне казалось, что все идет очень неплохо.

– На самом деле то, что нам пришлось спровоцировать вот это, – он махнул за окно, – говорит о полном провале моего первоначального плана.

– Серьезно? – еще больше удивилась Зинаида. – Но ведь ты стремился к ослаблению Штатов. Что тебе не нравится?

– О нет, все намного сложнее, – покачал он головой.

– Странно. Почему же ты мне не рассказывал раньше?

– Рассказывал. Только не вдаваясь в подробности. Помнишь, во время нашего первого совместного путешествия в XXI век я сказал, что хочу всемерно ускорить развитие этого мира?

– Да. Но я не очень понимаю, как это связано.

– Напрямую. В чем основная фундаментальная ошибка практически всех революционеров?

– Не знаю, – покачала головой Зинаида. – Насилие?

– Ни в коем случае. Насилие это всего лишь инструмент. Им много кто пользуется. Само по себе в нем нет ничего плохого. Как скальпель. Он плох? Отнюдь. Но им можно как проводить операцию, леча больного, так и уродовать, убивать.

– Тогда в чем? – повела бровью Зинаида.

– Революционеры, как правило, нуждаются в поддержке широких масс населения, чтобы утвердить свою власть. Поэтому идут на любые ухищрения и обещания. Нет более безумных популистов, чем революционеры. И чем более они отморожены, тем радужнее обещания. Одним из стандартных обещаний революционеров всех времен и народов является – «отнять и поделить». То есть они обещают отнять имущество у тех, кто его имеет, и разделить между неимущими. Что может быть заманчивее? Раз. И у тебя на халяву появляется масса каких-то материальных средств. Кто от такого откажется?

– Хм. Никто, – усмехнулась Зинаида.

– Вот-вот. Никто. Люди падки до халявы. Особенно если сами ничего не смогли добиться. Поскреби любого «пламенного» борца за народное счастье – и окажется, что он просто хочет халявы. И чем громче кричит, тем меньше хочет трудиться и развиваться. У него все всегда виноваты. Один он д’Артаньян, обиженный на весь мир, который не пускает его в «светлое будущее». Люди не равны, никогда ими не были и никогда не будут. Но разве это мешало толковым ребятам из рабства освобождаться? Или из крепости выкупаться? Нет. Было бы желание, помноженное на ум и усердие с трудолюбием. А не могли выкупиться или освободиться легально – сбегали. Те же казаки это и есть вчерашние беглые, готовые воспользоваться шансом и ковать свою судьбу самостоятельно. Под лежащий камень вода не течет. Или, если хочешь, басня о двух лягушках и молоке. Каждый из нас сам кузнец своего счастья.

– Я в курсе. Ты уже рассказывал, что у любого человека в жизни бывает шанс, и не один, улучшить свою жизнь, но если он не готовится к этому, не учится, не развивается, не стремится к улучшению своего положения, то он ими просто не сможет воспользоваться.

– Верно. Но как людям быть? Чувство вины неприятно, особенно когда ты понимаешь, что ты сам себе злобный буратино. Поэтому собственное нежелание сделать level-up широкие массы, как правило, компенсируют самооправданием. Дескать, правительство плохое. Или там все воруют, поэтому жить плохо. Даже если они сами таскают туалетную бумагу с работы. Ну и так далее. Вот и представь, какой бальзам на их израненную душу такая халява или ее обещание?

– Прекрасно представляю. Но в чем здесь ошибка?

– Очень просто – популизм революции предлагает все отнять и поделить. То есть избавиться от богатых людей. А единственное, к чему такой подход может привести, – еще большее обнищание широких масс. Ведь пропадает стимул для личного развития и усилий по улучшению своего положения. Помнишь, я показывал тебе фильм «Берегись автомобиля»? Ну, ту замечательную сцену про жизнь по доверенности?

– Да, конечно, – улыбнулась Зинаида и процитировала: – Ну, почему… Почему я должен так жить? Господи, за что? Почему бы… Я, человек с высшим образованием, должен таиться, приспосабливаться, выкручиваться. Почему я не могу жить свободно, открыто? Ой, когда это всё кончится? – После чего хмыкнула и продолжила: – Впрочем, я все равно тебя не понимаю.

– Все очень просто. Не нужно бороться с богатством, нужно бороться с бедностью. То есть не верхний уровень благосостояния ограничивать, а придумывать способы поднять нижний.

– Так просто? – ехидно поинтересовалась Зинаида. – Почему же тогда революционеры им не пользовались?

– Людям нужно подливать масла на костер своего самооправдания. Мало кто захочет поддерживать политиков, указывающих им на их ошибки. Напротив, любой новый повод для самооправдания будет греть душу. Кроме того, быстрых результатов при таком подходе ждать не приходится, потому что человечеству известна только одна технология для реализации подобного подхода. И она довольно неспешна.

– И какая же? Признаться, мне в голову вообще ничего не лезет.

– Все предельно просто. Рост производительных сил влечет за собой снижение стоимости материальных благ и повышение их доступности. Не линейная зависимость, но все равно очень заметная. Когда вся страна делает одну алюминиевую ложку в год, то логично предположить, что она будет только у царя. А когда таких в год делается два десятка миллионов, то очевидно, что они заглянут в каждый дом. Да и стоить уже будут разумных денег.

– Но ведь есть кризис перепроизводства, – хитро прищурившись, произнесла супруга. – Как с ним быть?

– Давно уже найдены ответ и решение, – мягко улыбнувшись, произнес Владимир. – Инфраструктура. Это манна небесная для экономического развития. Да, она не дает быстрых доходов, но рост экономики влечет за собой колоссальный и довольно устойчивый. Самой простой формой инфраструктурной схемы является жилищное строительство. Хотя это и несколько рискованно. Дело в том, что цикл очень короткий и требуется стимуляция покупательной способности широких масс. А люди в основном не умеют обращаться с деньгами. Дешевые деньги рвут им крышу и пережигают пробки, особенно вчерашним беднякам, которые к деньгам вообще непривычны. Поэтому с жильем все довольно нестабильно и опасно. Если есть возможность долго и основательно вкладываться, не ожидая быстрой отдачи, то на первое место выходят транспорт, энергетика и связь, которые тянут за собой все остальные отрасли экономики. Это на первом этапе. А потом, по мере исчерпания экономического пространства, необходимо выводить на первое место наукоемкие отрасли, которые все это время развивать спокойно, вдумчиво и без фанатизма.

– А почему не промышленное производство?

– Потому что в этой цепочке оно уже производно, подстраиваясь под динамически изменяющуюся реальность.

– Хм.

– Поэтому я и не хотел сильно трогать США. Они одна из самых перспективных экономических площадок мира. Их разгром отбрасывает этот мир назад в развитии на многие годы. Если не десятилетия. Так что знал бы я, что Уильям Херст вскроет мое участие в организации восстания конфедератов, – давно бы распорядился его ликвидировать.

– Вандербильт поэтому прекратил строительство железной дороги?

– Именно, хотя до завершения контракта осталось всего ничего. Довел-то он двухколейную дорогу практически до Читы. Официально он не может обеспечить поставки строительных материалов. Но мы-то все понимаем. Так что это провал задуманного. Хотя если спускаться с геополитического уровня на политический, то все совсем неплохо.

– Ну… если так смотреть, то да, конечно, – задумчиво потерла лобик Зинаида. – И что дальше?

– Как ни странно, но сложившаяся обстановка требует от нас добивания Штатов. То есть, говоря в терминологии XXI века, нам нужно принести им демократию, подспудно втоптав в каменный век. А я это делать не только не хотел, но и не хочу. Чертов Херст. Не мог промолчать. Конфедерация для ребят из Новой Англии идейные противники. Непримиримые враги. И такое мне просто так не простят. Особенно они. Умные, толковые, циничные… Эх… Где еще таких найти?

– А еще они совершенно безнравственны, – добавила Зинаида, поморщившись.

– Поверь, лучше работать с аморальным и циничным, но умным человеком, чем с высокодуховным кретином. Американцы предсказуемы и понятны. А люди «с развитым чувством прекрасного» напоминают мне обезьяну с гранатой. На любые твои планы, хитрости и уловки они отвечают непредсказуемой глупостью или вообще откровенным маразмом. Даже если пытаются из самых добрых побуждений сделать что-то доброе и светлое. Эх… была бы моя воля – я бы и в России ратовал за распространение протестантизма. Очень практичная религия. По крайней мере, некоторые ее направления.

– Тебя послушать, так духовность и прочие подобные вещи ты считаешь проявлением глупости, – недовольно покачала головой супруга.

– А что такое духовность? Примат духа. А дух – это эмоциональная составляющая нашей личности. Что прекрасно видно на таком явлении, как воодушевление. Эмоциональный подъем, позволяющий отбросить жалкие потуги разума и совершить что-нибудь невообразимое. Например, ринуться в самоубийственную атаку, чтобы умереть героем. Бестолково, зато красиво. Страстно. Так чем же получается духовность? Приоритетом эмоций над разумом. То есть когда эмоции в сознании доминируют над всем остальным. И, как следствие, примитивные животные инстинкты в той или иной форме совершенно не контролируются. Иными словами, выходит, что чем больше в нас духовности, тем ближе мы к макакам. Или ты думаешь, что я уделяю столько времени твоему развитию просто так? Отнюдь. Я учу тебя думать, думать и еще раз думать. Приучаю к восприятию мира через призму калькулятора и формулы. Потому что не хочу, чтобы моя спутница и соратница в один прекрасный момент, вместо того чтобы заняться делом, упала на колени и стала возносить молитвы.

– Но как же бог? – опешила Зинаида.

– Бог, без сомнения, есть, – кивнул Владимир. – Но я абсолютно уверен в том, что он принимает только одну молитву – молитву делом. А все остальное – это романтика самооправдания. Карго-культы макак, прыгающих перед обломками самолета и возносящие ему свои песнопения. Помнишь, я тебе показывал передачу? Или еще примитивнее – земные поклоны трупу, вымышленному образу там или химической реакции окисления, то есть огню. У! У! У! – спародировал Владимир обезьянку.

– Да уж… – задумчиво произнесла супруга.

– Именно поэтому я, несмотря на оценку Штатов как наших врагов, во многом им симпатизирую. Умные, циничные, практичные. Но именно по этой причине если уж с ними столкнулся, то нужно добивать. ТАКИХ подранков по свету пускать не стоит. Себе дороже.

– И не поспоришь, – усмехнулась Зинаида. – Но почему так получилось? Ты ведь делал все, как нужно.

– После Гаванской катастрофы они сделали правильный вывод и, вместо того чтобы дробить силы, стали, напротив, собирать их в один кулак. Прикрыв единственный серьезный транспортный узел, который у них дееспособен на Восточном побережье, – Чесапикский залив. Ну и подходы к нему.

– Так хотели же вроде ловить трампы на подходе к нему?

– Поймали тридцать два парохода. Но сказался недостаток легких сил. Очень серьезные проблемы с доставкой. Приходится крейсера и призы гонять через всю Атлантику. То есть держать в море еще и угольщиков, у них ведь топлива было только в один конец. В принципе, можно было бы и на Кубу, но все равно – приличное плечо, плюс Куба может быть только временной базой и проблема доставки никуда не девается. В общем, очень хлопотно. Плюс механизмы. Это на «Центурионах» они качественные, а испанские крейсера после одной такой вылазки оказались в ремонте. Все. Хорошо, хоть недолгом. Да и «Зита» с «Гитой» не вечные туда-сюда мотаться.

– Как-то все не радужно, – повела плечами Зинаида. – Море наше, а мы не можем им воспользоваться.

– Испания… – развел руками Владимир. – Но не это главное. Американцы собрали в кулак все свои силы и интенсифицировали работы по броненосцам первого ранга типа «Кирсадж» и «Иллинойс». Всем пятерым. Так что в начале следующего года пару должны ввести в строй, остальные – до конца будущего года. И это плохо. Плюс еще три броненосца типа «Мэн» заложили. Их через пару лет должны ввести в строй. По крайней мере, они приложат все усилия, изыскивая любые возможности. А они у них не малые. То есть, прикрыв основное направление, они копят силы для достижения превосходства. И все попытки разбить их по частям после Гаваны оказались тщетны. Адмирал Сэмпсон просто игнорировал наши провокации.

– А уже весной у него будет шесть броненосцев, против четырех броненосных крейсеров и трех броненосцев у испанцев, – подвела итог Зинаида. – Так?

– Верно. Что при решительном преимуществе в легких силах делает ситуацию очень непростой. Конечно, мои «Центурионы» стоят многого. Но… – он тяжело вздохнул. – А затянись война на два-три года, у них подтянутся еще и пять броненосцев первого ранга. Что сделает ситуацию для Испании безвыходной. И это не считая того, что Вашингтон сейчас ведет переговоры о покупке ряда кораблей в странах Латинской Америки. И я не поручусь за то, что та же Аргентина их не продаст. А там, я напомню, четыре вполне серьезных броненосных крейсера.

– А нам мешает конвенция о нейтралитете…

– Именно так, – кивнул Владимир. – Европа и хотела бы, да не может. А Южная Америка… Мы, конечно, начали переговоры с Аргентиной, но там все еще слишком хорошо помнят испанское владычество. Поэтому вряд ли нам хоть что-то продадут. Даже если это будет выгодно. Как и любые другие страны Латинской Америки. Одна отрада – пушки в полном объеме пришли от Франции, проведенные как довоенные поставки. А то как бы моряки стрельбе учились? На эскадре Серверы, пока они стояли на островах Зеленого мыса, полный комплект орудий пришлось заменить. Повторно. Из-за полного расстрела. Да и «Пелайло» перевооружить удалось. Но и все. Испанская промышленность просто не в состоянии быстро ничего построить. И нам придется обходиться тем, что есть. Именно по этой причине подконтрольные и союзные нам газеты так кричали о выходе конвоя. Сэмпсон должен клюнуть. А не захочет сам – получит пинок от Конгресса. Пропустить сорок тысяч добровольцев с кучей оружия и боеприпасов в Хьюстон сейчас – значит получить затяжную Гражданскую войну на много лет.

– Но ведь это риск…

– Никакого риска, – улыбнулся Владимир. – У командующего конвоя и адмирала Сервера есть пакеты, которые они откроют завтра.

– Ты мне не говорил, – прищурилась, поджав губы, Зинаида.

– Так рассказываю. Там план действий. Броненосный флот двигается, согласно публично объявленному плану, к Багамским островам и пытается связать маневрами и боем американцев, а конвой сразу идет к Делаверскому заливу. Учитывая, что на всех кораблях что конвоя, что флота установлены отечественные опытные станции беспроволочного телеграфа, то все должно получиться. Даже если адмиралу Сервера не удастся связать боем американцев – конвой об этом узнает и отвернет в океан. И ищи ветра в поле.

– Десант и штурм Филадельфии? – удивленно выгнула бровь Зинаида.

– А потом поход на Вашингтон. Причем крейсера, если они имеются, будут нас ждать намного южнее – в устье Чесапикского залива. Это пять-шесть часов хода на двадцати трех узлах. Причем вход в залив Делавэр довольно узкий. «Пелайло» вполне сможем справиться с отпугиванием крейсеров. А десяток сопровождающих конвой мелких канонерок обеспечат высадку десанта, в том числе и на необорудованном берегу, если потребуется. Знаменитый полк легкой пехоты «Куба» свезут на берег. Те с суши возьмут береговые батареи. После чего уже основные силы высадим, как белые люди, в нормальном порту. И, кстати, на Юге готовят свое наступление с опережением на день.

– Ты уверен в них? Конфедерация не подведет?

– О нет! После того кошмара, что северяне учудили с Югом, конфедераты будут сражаться намного более ожесточеннее, чем раньше. Мой человек из Остина писал, что у них даже женский батальон формируется. Пока в Европе ухмыляются, но это говорит о многом. По всему Югу оживление. Сторонники Севера и негры оттуда бегут без оглядки, бросая все. Хотя, признаться, на Севере негров тоже не ждет ничего хорошего. Нью-Йоркское восстание только недавно подавили, а там ведь основное количество повстанцев как раз бедняки и негры…

– Сорок тысяч… – покачала она головой. – Ты ведь понимаешь, что это только начало. В Испанию продолжают прибывать добровольцы. Не понимаю, зачем нужно было устраивать всю эту травлю в таком масштабе? Можно же было аккуратнее сработать.

– Виноват. Перегнул палку, – пожав плечами, произнес Владимир. – Не думал, что народ здесь все это воспримет серьезно. Я-то с оглядкой на XXI век делал. Там от такой информационной кампании только несколько батальонов набралось бы в лучшем случае. Люди, уже привыкшие к подобным пиар-баталиям.

– Получилось, конечно, внушительно. Даже я, зная, что это все – твоих рук дело, и то заразилась. Все эти фермы с белыми женщинами, которых использовали как скот для разведения мулатов. Ужас! Кошмар! Как ты вообще такое придумал?

– Да я и не придумывал. Серьезно. Только там были не просто белые женщины, а преимущественно ирландки, которых пуританам продавали англичане. Точнее, английские пуритане своим американским братьям. Но эту деталь я благоразумно опустил. Поэтому Туманный Альбион возмущается низостью и подлостью «козопасов» особенно истово. Очень жирный намек ими были воспринят более чем адекватно.

– Кошмар… – тихо покачала головой Зинаида. – А я-то наивно думала, что все эти ужасы ты сам придумал.

– Зачем? Я вообще ничего не выдумывал. Просто чуть-чуть приукрасил.

– Что, вообще?! Совсем?!

– Конечно. И поверь, у каждого народа есть не один эшелон мерзостей. Главное, его найти и выкатить на всеобщее обозрение с нужными оценками и комментариями. И у нас тоже.

 

Глава 10

6 ноября 1898 года. Атлантический океан. Багамские острова

– Сэр, – козырнул командир броненосца «Айова», на котором держал свой флаг адмирал Сэмпсон, – на горизонте первая легкая эскадра. Семафорят, что наблюдали корабли противника.

– Как далеко?

– Порядка ста миль к востоку.

– Какие именно там были корабли? – мрачно поинтересовался Вильям Т. Сэмпсон, которому вся эта затея совсем не нравилась изначально. Конечно, формально, на бумаге, американский флот выглядел значительно серьезнее испанского. Но «темные лошадки» – «Зита» и «Гита» – казались ему очень опасными. Особенно после того, как они с минимальными повреждениями вышли из боя с «Индианой». Да и скорость испанского флота была чрезвычайно высокой. В сущности, в случае проблем только первая эскадра крейсеров могла бы оторваться и уйти. Все остальные же, увы…

– Пять военных кораблей, «Зита», «Гита» и, судя по всему, броненосные крейсера типа «Инфанта Мария Тереза».

– А «Кристобаль Колон», «Пелайло» и «Гавана»?

– Они их не наблюдали.

– Конвой?

– Тоже, сэр.

– Проклятье! – зарычал адмирал. – Первой легкой эскадре – отвлекать противника. Оттягивать его на юг, к Кубе. Потребуется – пусть вступят в бой на дальних дистанциях. А ночью отходят к Чесапикскому заливу и возвращаются к патрулированию подходов. Второй легкой эскадре поднять скорость до максимума и идти к Хьюстону, блокировать порт. Тяжелой эскадре – поднять скорость до пятнадцати узлов, поворот последовательно на восемь румбов вправо.

– Сэр, есть, сэр! – козырнул командир корабля и передал распоряжения дальше по инстанции сигнальщикам. А потом замер и спросил: – Сэр, мы отворачиваем?

– Да, черт меня подери! Мы отворачиваем!

– Но конвой?

– Его здесь нет! Вы разве не поняли? Это ловушка! Курс на Хьюстон!

Тут нужно отметить, что, вскрыв конверт и узнав задумку князя Юсупова, адмирал Сервера решил ее немного доработать и отправил с конвоем не только «Пелайло», но и «Кристобаля Колона» с «Гаваной». Получалось довольно неплохое прикрытие. «Кристобаль» и «Гавана» могли довольно агрессивно маневрировать, а «Пелайло» давал устойчивость такому соединению. Да и многочисленные шестидюймовки «Кристобаля» являлись серьезным аргументом в разговоре с бронепалубными кораблями. Именно по этой причине американские крейсера заметили отряд из пяти кораблей, а не семи, как задумывалось.

Весь оставшийся день первая легкая эскадра играла в кошки-мышки с испанцами. То сближаясь до пятидесяти кабельтовых, то отходя до ста. Один раз даже пыталась устроить кроссинг-Т головной «Зите». Но, попав под накрытие со второго залпа с сорокапятикабельтовых, поспешно разорвала дистанцию. Все-таки главный калибр флагмана испанского флота – это не шутки. С ним не поспоришь. Тем более при такой точности. Сама же броненосная колонна продолжала упрямо идти своим курсом, поддерживая скорость в девятнадцать узлов. То есть почти предельную для эскадры. Этакая пародия на слона и моську.

И надо сказать, что не зря адмирал Сервера проявлял такое упорство. Утром седьмого ноября 1898 года к юго-западу от Флориды сквозь утреннюю дымку проступила тяжелая эскадра US Navy. Все четыре броненосца…

– Сигнал по эскадре, – тихо и холодно произнес адмирал Сэмпсон. – Разворот все вдруг на шестнадцать румбов. Через левую циркуляцию.

– Сэр?

– У них преимущество в скорости и дальности боя. Единственный шанс серьезно повредить их корабли – сойтись на минимальной дистанции. А это значит – разойтись на контркурсах.

– А они не отвернут?

– Если отвернут, то мы просто выиграем время для второй легкой эскадры. Они ведь не клюнули на приманку. А значит, что? Правильно. Спешат.

– Но мы не знаем, где «Пелайло» и «Кристобаль Колон».

– Есть только два места, где они могут быть. Первое – Чесапикский залив, где они постараются устроить бойню, пока нас нет. Второе – конвой, который их отправили сопровождать. И я полагаю, что они именно с конвоем.

– Сэр, но если испанцы дали заведомо ложную информацию о том, как пойдет конвой, то, может быть, они врали и в другом?

– Что вы имеете в виду?

– Мы увели все свои силы из Чесапикского залива. Сухопутных войск, способных защитить побережье от крупного десанта, там нет. Что, если конвой пошел туда? Справится ли первая легкая эскадра? Все-таки броненосный крейсер и броненосец с современными орудиями – это сила. Плюс еще полноценный бронепалубный крейсер. А если в залив Делавэр? Там же вообще ничего толком нет.

– Кроме береговых батарей… – хмуро произнес адмирал Сэмпсон. – И судя по тому, как ловко их взяли на подступах к Нью-Йорку… Проклятье!

– Сэр! Какие будут ваши приказания!

– Следуем прежнему плану. Стараемся максимально сблизиться и подставить испанцев под огонь наших орудий главного калибра и восьмидюймовки. Проклятье! Черт! Дерьмо собачье! Как же так могло выйти?! Ладно. – Он выдохнул. – Надеюсь, вторая легкая эскадра справится, если конвой действительно ушел в Хьюстон…

Но адмирал Сервера не хотел играть по правилам противника и терять свое преимущество, поэтому последовательно отвернул на север всей эскадрой, разойдясь в точке сорока-сорокапятикабельтовых от колонны противника. Ну, разумеется, постреляв по накатывающим кораблям янки. И даже «прописав» одну десятидюймовую пилюлю на носовую оконечность идущего в голове «Техасу». Добротно все разворотил там и поджег. Тем не менее тот даже скорости не снизил. Повезло.

Последующие десять часов адмирал Сервера пародировал еще не исполненную композицию адмирала Того. То есть, пользуясь преимуществом в скорости хода в целых пять узлов, активно маневрировал и раз за разом ставил под бортовой залп эскадры головной мателот американцев. Причем с дистанции, куда те толком работать и не могли. Сорок – сорок пять кабельтовых. Конечно, американцы стреляли в ответ, но и количество стволов при такой тактике, и их качество было несопоставимо.

Ничего интересного и захватывающего в это время не происходило – просто тяжелая и нудная работа.

Вечерело.

Адмирал Сэмпсон с подавленным видом стоял на своей «Айове», которая едва выдавала семь узлов, имея носовой дифферент в пять и крен на правый борт в семь градусов соответственно. Головная башня была заклинена попаданием снаряда и не могла стрелять. Пожар удалось потушить совсем недавно, однако все, абсолютно все, было покрыто сажей. В общем «картина маслом».

Но наступающая ночь не принесла успокоения, даже несмотря на отсутствие у испанцев дестроеров. Скорее чувство нарастающей тревоги.

– Сэр, – начал ближе к полуночи докладывать старший офицер «Айовы», так как командир корабля лежал в лазарете с тяжелым осколочным ранением. – Убито или умерло от ран шестьдесят пять человек, еще сто тридцать один ранен. Врач говорит, что не все из них доживут до утра. Просто не успевают даже перевязать.

– Четверть команды… – покачал адмирал головой.

– Вода продолжает прибывать, – продолжил старший офицер. – Подкрепления едва справляются с нагрузкой. Любой близкий разрыв их просто сметет. А у нас и так воды принято изрядно.

– И что вы предлагаете?

– Застопорить ход и постараться остановить поступление воды.

– Я про завтра.

– Сражаться, сэр. Но шансы у нас невелики. Разве что развернуться кормой. Она еще не так избита.

– Вряд ли это что-то изменит, – хмуро произнес адмирал. – Что по «Массачусетсу» и «Орегону»?

– Команды выбиты едва ли не сильнее. Но носовые башни исправны.

– И они также нахватались воды. Верно?

– Так точно, сэр. Но прогнозы оптимистичны. Если застопорить ход, они тоже смогут серьезно выправить свое положение.

– Хорошо, командуй стоп-машины. И вызови командиров броненосцев на «Айову».

– Сэр, при всем уважении ни шлюпок, ни катеров у нас нет. Исправных.

– Боже! Придумайте же что-нибудь!..

Утром, когда адмирал Сервера вновь вышел на боевой курс, американские корабли представляли собой жалкое зрелище. Сбившиеся в кучу и еще сильнее осевшие в воду, обгорелые с едва теплящимися котлами. А на «Орегоне» так и вообще потушенными из-за опасности взрыва. Все-таки у любых людей имеются пределы прочности. Вот и американские моряки, пытаясь сделать все от них зависящее, просто попадали от усталости. Что и сказалось. Со стороны казалось, что первый же снаряд отправит их на дно. Все сразу. Даже если не попадет. О каком бое в таких условиях можно было вести речь? Поэтому Паскуале Сервера-и-Топете поднял сигнал, предлагающий им сдаться в плен. И Вильям Т. Сэмпсон принял это предложение. Что позволило не только спасти корабли от затопления, но и помощь выжить тремстам двадцати пяти раненым, которые, очевидно, не смогли бы выплыть. Да и по здоровым в случае затопления все было не так уж и радужно.

 

Главный герой

Владимир Ильич Ульянов.

До переселения – Владимир Ильич Соловьев.

Полный титул на 1 июля 1899 года – великий герцог Тихоокеанский, гранд 1-го класса Испанской короны, князь Юсупов, герцог де Гуам и де Аляска, маркиз де Серр, граф Грумант и де Шово, барон де Иерро и де Семирара, рыцарь британской короны.

Звания

• капитан 1-го ранга по гвардейскому экипажу Российского Императорского флота;

• флигель-адъютант Свиты Его Императорского Величества.

Почетные звания

• член-корреспондент Королевской Академии наук (Великобритания);

• член-корреспондент Французской Академии наук;

• член-корреспондент Испанской Академии наук.

Награды (в порядке вручения)

• орден Святого Станислава III степени за дельные предложение по устройству флота официально, на самом же деле за предотвращение покушения на Императора;

• орден Святого Станислава второй степени за ускоренный ввод броненосного крейсера в строй и особую выучку команды официально, на самом же деле за предотвращение покушения на Императорскую фамилию;

• медаль «За спасение Цесаревича» за спасение жизни Цесаревичу;

• мечи к ордену Святого Станислава за спасение жизни Цесаревичу;

• орден Святой Анны с надписью на кортике «За храбрость» за спасение жизни Цесаревичу;

• орден Святого Владимира четвертой степени с мечами за спасение жизни Цесаревичу;

• японский орден Цветов Павлонии за предотвращение войны между Россией и Японией;

• греческий рыцарский крест ордена Спасителя за спасение представителя Ольденбургского дома;

• датский рыцарский крест ордена Дагенборт за спасение представителя Ольденбургского дома;

• чилийский офицерский знак ордена Легиона, упраздненного в 1825 году… дарован специальным исключением за особый вклад в независимость Чили;

• сиамский знак рыцарь-командора ордена Белого слона за успешную океанографическую экспедицию и вклад в развитие мирового мореходства;

• богато украшенная сабля «с плеча» хедива Египта за успешную океанографическую экспедицию и вклад в развитие мирового мореходства;

• испанский знак офицера ордена Изабеллы Католической за успешную океанографическую экспедицию и вклад в развитие мирового мореходства;

• английский знак почетного члена ордена Бани за успешную океанографическую экспедицию и вклад в развитие мирового мореходства;

• французский знак офицера ордена Почетного легиона за успешную океанографическую экспедицию и вклад в развитие мирового мореходства;

• орден Святого Станислава первой степени за успех с обретением клада;

• орден Святого Владимира третьей степени за успешную дипломатическую миссию в Чили, Сиаме, Египте и Испании;

• орден Святого Владимира второй степени за успешную дипломатическую миссию, связанную с Испано-Американской войной.

Супруга – Зинаида Николаевна Юсупова; посвящена в секрет портала.

Дети на 1 июля 1899 года: Василиса, Ермак, Любава и Родион.

Базовое образование – высшее, техническое – окончил МАИ. Кроме того, имеет за плечами полный курс MBA Гарвардской бизнес-школы.

Свободно владеет языками: английским, немецким, французским и испанским. Терпимо изъясняется на китайском и японском.

Имеет обширный опыт успешного ведения бизнеса на высоком уровне в 90-е и нулевые.

 

Портал

После переноса сборки сознания из тела Владимира Ильича Соловьева из 2014 года в тело Владимира Ильича Ульянова в 1886 году произошел парадокс сборки миров. Парадокс, в свою очередь, привел к ветвлению и созданию еще одного параллельного мира в рамках бесконечного их количества.

Сам же обновленный Ульянов получил способность открывать портал между этими мирами. Произвольного размера на произвольное время. Каждая секунда открытого портала выкачивает из Владимира силы. И чем больше площадь сечения портала, тем скорее он устает. При потере им сознания портал автоматически закрывается. За все время эксплуатации Владимир так ни разу и не доводил до полного истощения. Но даже пропуск пяти десятков груженых фур подряд приводило к серьезной усталости. Он даже ходил после этого, пошатываясь. И восстановление наступало только через 1–2 суток. В то время как открытый всего лишь на пару сантиметров сечения портал может удерживаться открытым в течение пары суток кряду.

Прецеденты, связанные с захватом золота, вымотали Владимира радикально. Ему даже каждый раз требовались носилки, потому что он едва сохранял сознание от усталости. И это несмотря на то, что он пил энергетики и стимуляторы, стараясь поднять общий тонус и выжать из себя максимум.

Какие особенности у портала?

Портал тесно связан с временными маркерами. Из-за чего создается впечатление, что время по ту сторону портала не идет. На самом деле он обеспечивает переход в ту же самую позицию по временной шкале. То есть, если он захлопнул портал в нашем мире в 21:12:41 21 сентября 2014 года, то он откроет точно в эту дату и время. Смещения и вариации только касательно места.

Выбор места переноса обусловлен только одним фактором – ясным представлением места Владимиром. То есть если он там был и прекрасно все помнит, то сможет открыть портал в другом мире в это место. При условии, что там не было серьезных изменений. Можно работать по фотографии. Поэтому если у него есть актуальная фотография любого, пусть даже самого секретного и защищенного хранилища, то он легко откроет в него портал.

Побочным эффектом портала является нормализация биологического состояния. То есть тело приводится к биологическому оптимуму. Грубо говоря – замечательный способ не только омолодиться, вернувшись к 23–25 годам, но и избавиться от самых разнообразных заболеваний. Не сразу, конечно. Одноразовое действие портала довольно умеренное. Но определенная регулярность позволяет добиваться впечатляющих эффектов. Вплоть до фактически вечной жизни – смерть от старения становится невозможна.

 

Причины Гражданской войны в США

В 1861–1865-х в США отгремела Гражданская война. Наверное, самая кровопролитная война в истории Северной Америки за всю ее историю.

В чем же ее причина? Обычно популисты, следуя за пропагандой Вашингтона, уже тогда изрядно умевшего лгать, называют камнем преткновения – рабство. Дескать, южане – маньяки, держались за рабство до последнего, а северяне – воины добра и света шли освобождать негров. Но, как вы понимаете, это не так.

Основной причиной войны стало то, что Новая Англия, в которой были сосредоточены промышленные и финансовые инструменты США в те годы, воспринимала всю остальную территорию государства как свою личную колонию. Со всеми вытекающими. Импорт промышленных товаров, в частности английский и французский, был решительно ограничен, а промышленные товары отечественного производства продавались Югу с дикой наценкой. Притом что сырье скупалось по ценам, значительно ниже рыночных. Что в совокупности вело к серьезному обнищанию людей. Не только малоимущих, но и состоятельных. Из-за чего, собственно, Юг и восстал. Ибо вопрос рабства волновал и их самих, но никаких разумных форм его отмены придумать они не смогли. А произведенный через пару лет после завершения Гражданской акт, отменяющий рабство, просто выкинул миллионы негров на улицу без средств к существованию. Что, в свою очередь, породило чудовищный бандитизм как негритянский, так и реакционный.

Почему южане проиграли?

По причине банальной нехватки денег и оружия. Сельскохозяйственный регион, со всеми вытекающими. Хотя в боевом плане южане крыли превосходящие и лучше вооруженные части северян как бык козу. Но деньги с промышленностью в затяжной войне решают намного больше, чем мужество и военное мастерство.

И эта боль, эта обида Юга на Север, никуда не делась после завершения войны. Даже в наши дни (XXI век) Юг с недовольством и раздражением смотрит на Север. Ведь вместо устранения причин войны и консолидации страны в единое целое Вашингтон, представляющий Новую Англию, поступил по принципу «горе побежденным». То есть продолжил делать то, чем занимался. Даже более того – усугубив ситуацию черным террором, породившим в качестве ответных реакций массу праворадикальных организаций вроде «Красных рубашек» и «Ку Клус Клана».

В 1898 году Владимир предложил всем недовольным южанам деньги и оружие, то есть то, чего им не хватало в предыдущую войну. И Юг пошел за его людьми. И очень успешно пошел. Потому что сорока годами раньше они взгревали янки при подавляющем преимуществе оных в оружии, а сейчас это преимущество имели они.

Относительное примирение Юга с Севером наступило только после Мировых войн перед общей угрозой – СССР. Да и то далеко не полное.

К слову сказать, эта ахиллесова пята политики Новой Англии сохраняется до наших дней. США, интересы которых диктуют элиты, вышедшие из Новой Англии, раз за разом вместо шагов на объединение вокруг себя побежденных стараются усугублять старые проблемы. Своего рода геополитическая, а зачастую и просто стратегическая слепота, из которой проистекает полный провал в наши дни проекта США, как центра консолидации планеты в единое целое.

 

Броненосец типа «Зита»

На необычном названии броненосцев настоял Владимир как на условии их подарка. Испанская корона не ломалась.

За прототип взят броненосец 2-го ранга Королевского флота «Центурион». Однако он был полностью переработан с широким применением компьютерных расчетов и современных для XXI века знаний. А потому представлял собой совершенно новый корабль, лишь внешне напоминая прототип.

 

Состав эскадры коммодора Дьюи

1 мая 1898 года коммодор Джек Дьюи повел в бой в Манильской бухте следующие боевые корабли:

• «Олимпия» – бронепалубный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6694 тонны, скорость – 21,7 узла, вооружен: 2х2 203-мм/35, 10х1 127-мм/40, 6x1 57-мм;

• «Балтимор» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4484 тонны, скорость – 19 узлов, вооружение: 4x203-мм/35, 6x152-мм/30;

• «Рэйли» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 3393 тонны, скорость – 19 узлов, вооружение: 1x1 152-мм/40, 10x1 127-мм/40, 8x1 57-мм, 2x37-мм;

• «Бостон» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 3240 тонн, скорость – 16,3 узла, вооружение: 2x1 203-мм/30, 6x1 152-м/30, 2x1 57-мм, 2x1 47-мм, 2x1 37-мм;

• «Конкорд» – канонерская лодка, водоизмещение —1740 тонн, скорость – 16,9 узла, вооружение: 6x1 152-мм/30, 2x1 47-мм, 2x1 37-мм;

• «Петрель» – канонерская лодка, водоизмещение – 867 тонн, скорость – 11,4 узла, вооружение: 4x1 152-мм/30, 2x1 47-мм.

 

Состав эскадры адмирала Патрисио Монтехо-и-Пасарон

1 мая 1898 года адмирал Монтехо-и-Пасарон имел под рукой следующие боеспособные корабли Филиппинской эскадры:

• «Рейна Кристина» – небронированный крейсер, водоизмещение – 3520 тонн, скорость – 15 узлов, вооружение: 6х1 164-мм/35, 2х1 70-мм, 3х1 57-мм, 2х1 42-мм, 6х1 37-мм;

• «Кастилия» – небронированный крейсер, водоизмещение – 3289 тонн, скорость – 14 узлов, вооружение: 4х1 150-мм, 2х1 120-мм, 2х1 87-мм, 4х1 75-мм;

• «Дон Антонио де Улоа» – небронированный крейсер, водоизмещение —1152 тонны, скорость – 13 узлов, вооружение: 4х1 120-мм, 4х1 47-мм;

• «Дон Джуан де Астурия» – небронированный крейсер, водоизмещение – 1152 тонны, скорость – 13 узлов, вооружение: 4х1 120-мм, 4х1 47-мм;

• «Исла де Куба» – бронепалубный крейсер, водоизмещение – 1030 тонн, скорость – 15,9 узла, вооружение: 6х1 120-мм, 8х1 47-мм;

• «Исла де Лузон» – бронепалубный крейсер, водоизмещение – 1030 тонн, скорость – 15,9 узла, вооружение: 6х1 120-мм, 8х1 47-мм;

• «Маркиза дель Диего» – канонерская лодка, водоизмещение – 492 тонн, скорость – 10 узлов, вооружение: 1х1 163-мм, 2х1 120-мм.

 

Силы адмирала Вильяма Т. Сэмпсона

Эти силы блокировали испанцев в Сантьяго-де-Куба с 27 мая до их прорыва.

Тяжелая эскадра

• «Айова» – флагман, эскадренный броненосец 1-го ранга, водоизмещение – 12850 тонн, скорость – 16 узлов, вооружение: 2х2 305-мм, 4х2 203-мм, 6х1 102-мм, 20х1 57-мм, 4х1 37-мм, 4х1 356-мм ТА;

• «Индиана» – броненосец береговой обороны 1-го ранга, водоизмещение – 11 880 тонн, скорость – 15 узлов, вооружение: 2х2 330-мм, 4х2 203-мм, 4х1 152-мм, 20х1 57-мм, 6х1 37-мм, 6х1 457-мм ТА;

• «Массачусетс» – броненосец береговой обороны 1-го ранга, водоизмещение – 11880 тонн, скорость – 15 узлов, вооружение: 2х2 330-мм, 4х2 203-мм, 4х1 152-мм, 20х1 57-мм, 6х1 37-мм, 6х1 457-мм ТА;

• «Орегон» – броненосец береговой обороны 1-го ранга, водоизмещение – 11 880 тонн, скорость – 15 узлов, вооружение: 2х2 330-мм, 4х2 203-мм, 4х1 152-мм, 20х1 57-мм, 6х1 37-мм, 6х1 457-мм ТА;

• «Техас» – броненосец 2-го ранга, водоизмещение – 6770 тонн, скорость – 17 узлов, вооружение: 2х1 305-мм/35, 4х1 152-мм/30, 2х1 152-мм/35, 12х1 57-мм, 6х1 37-мм, 4х1 356-мм ТА.

Крейсерская эскадра

• «Бруклин» – флагман, броненосный крейсер 1-го ранга, водоизмещение – 10 229 тонн, скорость – 21 узел, вооружение: 4х2 203-мм/35, 12х1 127-мм/40, 12х1 57-мм, 4х1 37-мм, 5х1 457-мм ТА;

• «Ньюарк» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4665 тонн, скорость – 18 узлов, вооружение: 12х1 152-мм/30, 4х1 57-мм, 4х1 47-мм, 2х1 37-мм;

• «Нью-Орлеан» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4011 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 6х1 152-мм/50, 4х1 120-мм/50, 10х1 57-мм, 8х1 37-мм, 3х457-мм ТА.

 

Силы адмирала Паскуале Серверы

Этими силами адмирал Сервера прорывался из порта Сантьяго-де-Куба.

Основная эскадра

• «Кристобаль Колон» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 7610 тонн, скорость – 19,5 узла, вооружение: 2х1 240-мм/40 Канэ, 10х1 152-мм/40 Канэ, 6х120-мм/40 Канэ, 4х1 457-мм ТА;

• «Инфанта Мария Тереза» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6899 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х1 240-мм/40 Канэ, 10х1 120-мм/40 Канэ, 8х1 357-мм ТА;

• «Бискайя» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6899 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х1 240-мм/40 Канэ, 10х1 120-мм/40 Канэ, 8х1 357-мм ТА;

• «Альмиранте Окендо» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6899 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х1 240-мм/40 Канэ, 10х1 120-мм/40 Канэ, 8х1 357-мм ТА.

Вспомогательная эскадра

• «Фурор» – дестроер, водоизмещение – 380 тонн, скорость – 28 узлов, вооружение: 2х1 75-мм, 2х1 57-мм, 2х1 357-мм ТА;

• «Плутон» – дестроер, водоизмещение – 380 тонн, скорость – 28 узлов, вооружение: 2х1 75-мм, 2х1 57-мм, 2х1 357-мм ТА;

• «Валенсия» – эскадренный угольщик, водоизмещение – 6200 тонн, скорость – 15 узлов, вооружение: 4х1 75-мм.

 

US Navy 11/1898

Силы, которые адмирал Сэмпсон смог собрать для разгрома испанского флота к 01.11.1898.

Тяжелая эскадра

• «Айова» – флагман, эскадренный броненосец 1-го ранга, водоизмещение – 12 850 тонн, скорость – 16 узлов, вооружение: 2х2 305-мм, 4х2 203-мм, 6х1 102-мм, 20х1 57-мм, 4х1 37-мм, 4х1 356-мм ТА;

• «Массачусетс» – броненосец береговой обороны 1-го ранга, водоизмещение – 11 880 тонн, скорость – 15 узлов, вооружение: 2х2 330-мм, 4х2 203-мм, 4х1 152-мм, 20х1 57-мм, 6х1 37-мм, 6х1 457-мм ТА;

• «Орегон» – броненосец береговой обороны 1-го ранга, водоизмещение – 11 880 тонн, скорость – 15 узлов, вооружение: 2х2 330-мм, 4х2 203-мм, 4х1 152-мм, 20х1 57-мм, 6х1 37-мм, 6х1 457-мм ТА;

• «Техас» – броненосец 2-го ранга, водоизмещение – 6770 тонн, скорость – 17 узлов, вооружение: 2х1 305-мм/35, 4х1 152-мм/30, 2х1 152-мм/35, 12х1 57-мм, 6х1 37-мм, 4х1 356-мм ТА.

1-я легкая эскадра

• «Нью-Йорк» – флагман, броненосный крейсер 1-го ранга, водоизмещение – 9165 тонн, скорость – 21 узел, вооружение: 2х2 и 2х1 203-мм/35, 12х1 102-мм/40, 8х1 57-мм, 4х1 37-мм;

• «Колумбия» – бронепалубный крейсер 1-го ранга, водоизмещение – 8402 тонны, скорость – 22,8-23 узла, вооружение: 1х1 203-мм/40, 2х1 152-мм/40, 8х1 102-мм/40, 12х1 57-мм, 4х1 37-мм;

• «Миннеаполис» – бронепалубный крейсер 1-го ранга, водоизмещение – 8402 тонны, скорость – 22,8-23 узла, вооружение: 1х1 203-мм/40, 2х1 152-мм/40, 8х1 102-мм/40, 12х1 57-мм, 4х1 37-мм.

2-я легкая эскадра

• «Филадельфия» – флагман, бронепалубный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 5305 тонн, скорость – 19 узлов, вооружение: 12х1 152-мм/30, 4х1 57-мм, 4х1 47-мм, 2х1 37-мм;

• «Цинцинатти» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 3339 тонн, скорость – 19 узлов, вооружение: 1х1 152-мм/40, 10х1 127-мм/40, 8х1 57-мм, 2х1 37-мм;

• «Монтгомери» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 2270 тонн, скорость – 18,4 узла, вооружение: 9х127-мм/40, 6х1 57-мм, 2х1 37-мм;

• «Детройт» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 2270 тонн, скорость – 18,4 узла, вооружение: 9х127-мм/40, 6х1 57-мм, 2х1 37-мм;

• «Марблхэд» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 2270 тонн, скорость – 18,4 узла, вооружение: 9х127-мм/40, 6х1 57-мм, 2х1 37-мм;

• «Чарльстон» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4267 тонн, скорость – 18,9 узла, вооружение: 2х1 203-мм/35, 6х1 152-мм/30, 4х1 57-мм, 2х1 47-мм, 2х1 37-мм;

• «Ньюарк» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4665 тонн, скорость – 18 узлов, вооружение: 12х1 152-мм/30, 4х1 57-мм, 4х1 47-мм, 2х1 37-мм.

 

Испанский флот 11/1898

Именно этот флот удалось собрать адмиралу Сервера к 01.11.1898.

К уже существующему составу добавился перевооруженный и приведенный в порядок броненосец «Пелайло». Со всех испанских броненосных кораблей «спилены» малокалиберные пушки, если имелись, и торпедные аппараты. Ну и вообще – очень сильно причесаны надстройка и такелаж. Что в совокупности позволило немного поднять скорость и повысить устойчивость. Также была произведена унификация вооружения системами Канэ к вящей радости последней. Она едва справилась с задачей. Кроме того, всем старым кораблям Серверы почистили днище от наростов.

Важным моментом стало то, что огромное количество добровольцев со всей Европы хлынуло не только в армейские части, но и на флот. Разумеется, хорошо оплачиваемых добровольцев. Поэтому экипажи испанских кораблей были укомплектованы на 2/3 иностранцами вполне достойной квалификации.

• «Зита» – флагман, броненосец 2-го ранга, водоизмещение – 10 000 тонн, скорость 21 узел, вооружение: 2х2 250-мм/50, 12х1 120-мм/50;

• «Гита» – броненосец 2-го ранга, водоизмещение – 10 000 тонн, скорость – 21 узел, вооружение: 2х2 250-мм/50, 12х1 120-мм/50.

• «Пелайло» – флагман, броненосец 2-го ранга, водоизмещение – 9610 тонн, скорость – 18 узлов, вооружение: 4х1 240-мм/40 Канэ, 12х1 120-мм/40 Канэ;

• «Кристобаль Колон» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 7510 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х1 240-мм/40 Канэ, 10х1 152-мм/40 Канэ, 6х1 120-мм/40 Канэ;

• «Инфанта Мария Тереза» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6600 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х1 240-мм/40 Канэ, 10х1 120-мм/40 Канэ;

• «Бискайя» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6600 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х1 240-мм/40 Канэ, 10х1 120-мм/40 Канэ;

• «Альмиранте Окендо» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6600 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х1 240-мм/40 Канэ, 10х1 120-мм/40 Канэ;

• «Гавана» – бронепалубный крейсер, водоизмещение – 4011 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 6х1 152-мм/50, 4х1 120-мм/50, 10х1 57-мм, 8х1 37-мм, 3х1 457-мм ТА.

 

Корпорация «З.О.Н.Т.»

Учрежденная Владимиром Ильичом Ульяновым организация в 1893 году для консолидации и объединения управления всеми его предприятиями и финансовыми структурами.

З.О.Н.Т. расшифровывается как «Знание Образование Наука Техника».

Создавая символику своего нового предприятия, Владимир опирался на вымышленную корпорацию Umbrella. От нее был один в один заимствован красно-белый логотип. Название же было взято в обыгранной форме, ведь слово «umbrella» означает «зонтик».

Штаб-квартира организации находится в Санкт-Петербурге.

 

Вашингтонский мирный договор

Был заключен 1 июня 1899 года в Вашингтоне.

Подписывающие стороны – Испанское королевство (Испания), Конфедеративные Штаты Америки (КША), Соединенные Штаты Америки (США). От Испании договор подписывался губернатором Кубы Рамоном Бланко-и-Эренас, 1-м маркизом Пена-Плата. От КША – президентом КША Гровером Кливлендом. От США – президентом США Уильямом Мак-Кинли.

Кроме того, на договоре стояли гарантийные подписи уполномоченных представителей государств-гарантов: Соединенного Королевства, Германской Империи, Российской Империи, Французской республики и Итальянского королевства.

Условия договора

1. США и Испания заключают вечный мир.

2. США безвозмездно передают Испании весь свой военный флот, в том числе и строящиеся корабли, с погашением полной стоимости достройки правительством США. В течение пяти лет с момента подписания договора США не имеют права держать военный флот. В течение последующих десяти лет в составе военного флота США не могут состоять корабли водоизмещением больше трех тысяч тонн, что более чем достаточно для патрульной и пограничной служб.

3. США обязуются в течение года срыть все береговые укрепления Западного и Восточного побережий, безвозмездно передав все демонтированное вооружение и боеприпасы Испании. А также обязуются в течение десяти лет не возводить никаких береговых укреплений.

4. США уплачивают Испании контрибуцию в объеме двадцати миллионов долларов США золотом.

5. США вправе заменить контрибуцию товарами по взаимной договоренности.

6. США безвозмездно передают Испании территорию Аляски.

7. Войска Испании, а также интернациональные легионы будут находиться на территории США до выполнения ею пунктов 3 и 4 данного договора.

8. США признают КША как самостоятельное, независимое государство и заключают вечный мир.

9. В состав КША входят следующие штаты: Виргиния, Северная Каролина, Южная Каролина, Джорджия, Флорида, Теннесси, Алабама, Миссисипи, Арканзас, Луизиана, Техас и Калифорния. Кроме того, к КША отходят территории: Оклахома, Нью-Мексико и Аризона на правах штатов.

10. Для гарантии отсутствия территориальных претензий США и КША друг к другу жители всех штатов и территорий, как США, так и КША, должны самостоятельно определиться с принадлежностью к тому или иному государству в течение особого периода с 1 января 1900 по 31 декабря 1901 года. Любой штат или территория имеет право выбрать как США, так и КША, а также по желанию оставить за собой полную независимость.

11. Ради обеспечения честного и беспристрастного выбора жителей штатов и территорий не позднее 31 декабря 1899 года должна быть создана международная комиссия из представителей стран – гарантов данного договора. Комиссия вправе иметь в указанных штатах и территориях своих представителей с правом присутствия на всех заседаниях всех действующих там органов власти или общественных организаций. Комиссия вправе контролировать действия местных органов правопорядка, гарантируя их беспристрастное отношение ко всем сторонам общественных дискуссий. Для исполнения своих обязанностей комиссия вправе в течение особого периода содержать в указанных штатах собственные полицейские силы. Комиссия прекращает свою деятельность 31 декабря 1901 года, после того как итоги самостоятельного определения жителей указанных штатов и территорий будут зафиксированы в официальных протоколах, подписанных представителями США, КША и стран-гарантов.

12. В течение особого периода деятельность комиссий финансируется странами – гарантами договора пропорционально участию. После подписания протоколов о разграничении правительства США и КША, а также независимых штатов, буде они появятся, обязаны возместить деятельность комиссии, действующей на территориях, отошедших под их юрисдикцию.

13. В связи с запретом содержать военный флот США безвозмездно отказываются от своих прав и интересов над любыми территориями, удаленными далее тридцати миль от их материковой береговой линии. А также от иных территорий, не имеющих сухопутной границы с США. Отныне и впредь.

 

Мадридский протокол

Был заключен между Испанским королевством и Российской Империей.

Был подписан министром иностранных дел Российской Империи и министром иностранных дел Испанского королевства в Мадриде 1 июля 1899 года.

Испанская корона учреждала Великое герцогство Тихого океана, признавая его независимым и самостоятельным государством. А также заключая с ним оборонительный союз. В состав Великого герцогства были включены:

1) Герцогство Аляска, которое включало в себя всю территорию Аляски, переданную США Испании;

2) Герцогство Гуам, которое включало в себя все Марианские острова;

3) Баронство Семирара, которое включало в себя группу крошечных островов на Филиппинах.

Титул Великого герцога Тихоокеанского закреплялся в наследное владение за Владимиром Ульяновым.

Титул испанского барона Иерро, вкупе с одноименным островом в Канарах, закреплялся в наследное владение за Владимиром Ульяновым. Также за Владимиром закреплялся статус гранда 1-го класса королевства Испания.

Со своей стороны, Владимир обязывался в течение пяти лет отремонтировать и модернизировать на своем заводе в Выборге боевые корабли королевского флота Испании, приведя их к образцовому современному виду. Все, пригодные для модернизации. Включая сильно поврежденные, все еще строящиеся и готовящиеся к подъему со дна. Для упрощения процедур ему передается вся полнота контроля над работами. Кроме того, в обязанности Владимира входило обучение испанских экипажей стрельбе из артиллерийских орудий и работе с механизмами.

 

Санкт-Петербургский протокол

Был заключен между Российской Империей и Великим герцогством Тихоокеанским.

Был подписан 5 июля 1899 года в Санкт-Петербурге Императором Александром III и Великим герцогом Владимиром I.

Согласно данному документу, Российская Империя благосклонно принимала Великое герцогство Тихоокеанское под свой протекторат.

Первоначальная идея о полном присоединении или вассалитета была отложена по причине того, что близилась война с Японией. А России было нужно нейтральное государство, минимально связанное международными ограничениями. И Великое герцогство Тихоокеанское именно таким государством и получалось.

 

Испанский королевский флот

Состав основных сил на 01.06.1899 года. До модернизации. У броненосцев и крейсеров торпедные аппараты не указываются.

Действующий состав

• «Айова» – эскадренный броненосец 1-го ранга, водоизмещение – 12 850 тонн, скорость – 16 узлов, вооружение: 2х2 305-мм/35, 4х2 203-мм/35, 6х1 102-мм/40, 20х1 57-мм, 4х1 37-мм;

• «Массачусетс» – броненосец береговой обороны 1-го ранга, водоизмещение – 11 880 тонн, скорость – 15 узлов, вооружение: 2х2 330-мм/35, 4х2 203-мм/35, 4х1 152-мм/40, 20х1 57-мм, 6х1 37-мм;

• «Орегон» – броненосец береговой обороны 1-го ранга, водоизмещение – 11 880 тонн, скорость – 15 узлов, вооружение: 2х2 330-мм/35, 4х2 203-мм/35, 4х1 152-мм/40, 20х1 57-мм, 6х1 37-мм;

• «Зита» – броненосец 2-го ранга, водоизмещение —10 000 тонн, скорость – 21 узел, вооружение: 2х2 250-мм/50, 12х1 120-мм/50;

• «Гита» – броненосец 2-го ранга, водоизмещение – 10 000 тонн, скорость – 21 узел, вооружение: 2х2 250-мм/50, 12х1 120-мм/50;

• «Пелайло» – флагман, броненосец 2-го ранга, водоизмещение —9610 тонн, скорость – 18 узлов, вооружение: 4х1 240-мм/40 Канэ, 12х1 120-мм/40 Канэ;

• «Нью-Йорк» – броненосный крейсер 1-го ранга, водоизмещение – 9165 тонн, скорость – 21 узел, вооружение: 2х2 и 2х1 203-мм/35, 12х1 102-мм/40, 8х1 57-мм, 4х1 37-мм;

• «Кристобаль Колон» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 7510 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х240-мм/40 Канэ, 10х152-мм Канэ, 6х120-мм/40 Канэ;

• «Инфанта Мария Тереза» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6600 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х240-мм/40 Канэ, 10х120-мм/40 Канэ;

• «Бискайя» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6600 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х240-мм/40 Канэ, 10х120-мм/40 Канэ;

• «Альмиранте Окендо» – броненосный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6600 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 2х240-мм/40 Канэ, 10х120-мм/40 Канэ;

• «Миннеаполис» – бронепалубный крейсер 1-го ранга, водоизмещение – 8402 тонны, скорость – 22,8-23 узла, вооружение: 1х1 203-мм/40, 2х1 152-мм/40, 8х1 102-мм/40, 12х1 57-мм, 4х1 37-мм;

• «Ньюарк» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4665 тонны, скорость – 18 узлов, вооружение: 12х1 152-мм/30, 4х1 57-мм, 4х1 47-мм, 2х1 37-мм.

• «Гавана» (бывший «Нью-Орлеан») – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4011 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 6х152-мм/50, 4х120-мм/50, 10х57-мм, 8х37-мм;

• «Цинцинатти» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 3339 тонн, скорость – 19 узлов, вооружение: 1х1 152-мм/40, 10х1 127-мм/40, 8х1 57-мм, 2х1 37-мм;

• «Монтгомери» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 2270 тонн, скорость – 18,4 узла, вооружение: 9х127-мм/40, 6х1 57-мм, 2х1 37-мм;

• «Детройт» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 2270 тонн, скорость – 18,4 узла, вооружение: 9х127-мм/40, 6х1 57-мм, 2х1 37-мм;

• «Марблхэд» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 2270 тонн, скорость – 18,4 узла, вооружение: 9х127-мм/40, 6х1 57-мм, 2х1 37-мм;

• «Чарльстон» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4267 тонн, скорость – 18,9 узла, вооружение: 2х1 203-мм/35, 6х1 152-мм/30, 4х1 57-мм, 2х1 47-мм, 2х1 37-мм;

• «Атланта» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 3240 тонн, скорость – 16,3 узла, 2x1 203-мм/30, 6x1 152-м/30, 2x1 57-мм, 2x1 47-мм, 2x1 37-мм;

• «Чикаго» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4864 тонны, скорость – 14 узлов, вооружение: 4х1 203-мм/30, 8х1 152-мм/30, 2х1 127-мм/30, 2х1 57-мм, 4х1 47-мм, 2х1 37-мм;

• «Исла де Куба» – бронепалубный крейсер 4-го ранга, водоизмещение – 1030 тонн, скорость – 15,9 узла, вооружение: 6х120-мм, 8х47-мм;

• «Исла де Лузон» – бронепалубный крейсер 4-го ранга, водоизмещение – 1030 тонн, скорость – 15,9 узла, вооружение: 6х120-мм, 8х47-мм;

Потенциальный состав флота

• «Иллинойс» – эскадренный броненосец 1-го ранга, водоизмещение – 12 450 тонн, скорость – 16 узлов, вооружение: 2х2 330-мм/35, 14х1 152-мм/40, 16х1 57-мм, 6х1 37-мм. После достройки;

• «Алабама» – эскадренный броненосец 1-го ранга, водоизмещение – 12 450 тонн, скорость – 16 узлов, вооружение: 2х2 330-мм/35, 14х1 152-мм/40, 16х1 57-мм, 6х1 37-мм. После достройки;

• «Висконсин» – эскадренный броненосец 1-го ранга, водоизмещение – 12 450 тонн, скорость – 16 узлов, вооружение: 2х2 330-мм/35, 14х1 152-мм/40, 16х1 57-мм, 6х1 37-мм. После достройки;

• «Мэн» – эскадренный броненосец 1-го ранга, водоизмещение – 13 050 тонн, скорость – 18 узлов, вооружение: 2х2 305-мм/40, 16х1 152-мм/40, 6х1 76,2-мм/50, 8х1 47-мм, 6х37-мм. После достройки;

• «Миссури» – эскадренный броненосец 1-го ранга, водоизмещение – 13 050 тонн, скорость – 18 узлов, вооружение: 2х2 305-мм/40, 16х1 152-мм/40, 6х1 76,2-мм/50, 8х1 47-мм, 6х37-мм. После достройки;

• «Огайо» – эскадренный броненосец 1-го ранга, водоизмещение – 13 050 тонн, скорость – 18 узлов, вооружение: 2х2 305-мм/40, 16х1 152-мм/40, 6х1 76,2-мм/50, 8х1 47-мм, 6х37-мм. После достройки;

• «Индиана» – броненосец береговой обороны 1-го ранга, водоизмещение – 11 880 тонн, скорость – 15 узлов, вооружение: 2х2 330-мм/35, 4х2 203-мм/35, 4х1 152-мм/40, 20х1 57-мм, 6х1 37-мм. После подъема с мелководного рейда Гаваны и ремонта;

• «Кирсадж» – броненосец береговой обороны 1-го ранга, водоизмещение – 13 060 тонн, скорость – 16 узлов, вооружение: 2х2 330-мм/35, 2х2 203-мм/35, 14х1 127-мм/40, 20х1 57-мм, 8х1 37-мм. После достройки;

• «Кентукки» – броненосец береговой обороны 1-го ранга, водоизмещение – 13 060 тонн, скорость – 16 узлов, вооружение: 2х2 330-мм/35, 2х2 203-мм/35, 14х1 127-мм/40, 20х1 57-мм, 8х1 37-мм. После достройки;

• «Бруклин» – броненосный крейсер 1-го ранга, водоизмещение – 10 229 тонн, скорость – 21 узел, вооружение: 4х2 203-мм/35, 12х1 127-мм/40, 12х1 57-мм, 4х1 37-мм. После подъема с мелководного рейда Сантьяго-де-Куба и ремонта;

• «Олимпия» – бронепалубный крейсер 2-го ранга, водоизмещение – 6694 тонны, скорость – 21,7 узла, вооружение: 2х2 203-мм/35, 10х1 127-мм/40, 6x1 57-мм. После подъема с мелководного рейда Манилы и ремонта;

• «Олбани» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4011 тонн, скорость – 20 узлов, вооружение: 6х152-мм/50, 4х120-мм/50, 10х57-мм, 8х37-мм. После достройки;

• «Сан-Франциско» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4011 тонн, скорость – 19 узлов, вооружение: 12х1 152-мм/30, 4х1 57-мм, 4х1 47-мм, 2х1 37-мм. После достройки;

• «Балтимор» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 4484 тонны, скорость – 19 узлов, вооружение: 2x2 203-мм/35, 6x1 152-мм/30. После подъема с мелководного рейда Манилы и ремонта;

• «Бостон» – бронепалубный крейсер 3-го ранга, водоизмещение – 3240 тонн, скорость – 16,3 узла, вооружение: 2x1 203-мм/30, 6x1 152-м/30, 2x1 57-мм, 2x1 47-мм, 2x1 37-мм. После подъема с мелководного рейда Манилы и ремонта.

Итого:

7 эскадренных броненосцев 1-го класса

5 броненосцев береговой обороны 1-го класса

3 броненосца 2-го класса

2 броненосных крейсера 1-го ранга

4 броненосных крейсера 2-го ранга

1 бронепалубный крейсер 1-го ранга

1 бронепалубный крейсер 2-го ранга

13 бронепалубных крейсеров 3-го ранга

2 бронепалубных крейсера 4-го ранга

И это не считая безбронных крейсеров, канонерских лодок и прочего. В общем, весьма внушительная сила получилась.