Глава 1

15 февраля 1898 года. Испанская Империя. Куба. Гавана

Андрей Иванович Сидоренко, бывший в будущем капитаном ФСБ, стоял на чердаке одного старого, ничем не примечательного особняка и неспешно пыхал вкусной, ароматной сигарой. Когда еще такой случай представится? А рядом ждал своего часа кинематографический аппаратик. Да-с. Такие виды не каждый день случаются. Впрочем, Сидоренко был не одинок – тем же самым занимались еще семь наблюдателей с прочих ракурсов. У этого аналога «11 сентября» нельзя было упускать даже мельчайших подробностей.

Но вот от корабля отвалила шлюпка с последней партией офицеров, оставив на борту только негров и несколько провинившихся бледнолицых матросов.

И тишина.

– Двадцать один час десять минут, – тихо сам себе буркнул Сидоренко и, тяжело вздохнув, пошел проверять аппаратуру. Минут через десять ее нужно было включать. А то мало ли кто чего.

За этой возней он и не заметил, как пролетело время.

Пискнул будильник.

Он запустил съемку, а сам уселся удобней в кресло с хорошим видом – ждать начала шоу. Не хватало только попкорна и пива.

Взрыв прогремел ровно в 21.40 и совершенно неожиданно. Даже несмотря на то, что его ждали. Раз! И носовая башня главного калибра улетает куда-то вверх так, словно она невесомая кепка. А следом за ней прорывается столб дыма и огня.

И, как и предполагал Ульянов, ни малейшего намека на внешний взрыв. Ведь что подводная мина, что торпеда – хочешь не хочешь, но при взрыве выталкивает вверх приличный фонтан воды. Которая, как известно, не сжимается и при взрыве всегда выталкивается с глубины. А тут – тишь да божья благодать. Разве что рябь от взрыва и обломки сверху сыплются.

Правительство США уже тогда любило дешевые постановки для объяснения своего желания воевать. Почему дешевые? Потому что ума или желания не хватило самим заложить подводный заряд, чтобы потом комар носа не подточил. Но они понадеялись на свои средства массовой дезинформации. И не прогадали. Избиратели поверили. А все остальные… Да какое им дело до всех остальных? Дикари-с. С пальмы слезли. Иначе бы не сомневались в словах официальных представителей США. Они врать не станут.

А тем временем полковник испанской армии Педро Марадона, известный в будущем как майор ФСБ Петр Мартов, гонял по острову туземцев…

Борьба с повстанцами – одна из самых сложных войсковых задач из возможных. Конечно, в ситуации угрозы глобальной войны ее решали по-простому и бесхитростно, хоть и не эффективно. Однако в конце XX – начале XXI века взялись за нее всерьез и выработали массу очень интересных схем и решений.

– И как мы выкурим этих «моджахедов» из их джунглей? – поинтересовался в свое время Владимир, когда план только прорабатывался. – Новый Вьетнам не получим?

– Обижаешь, – усмехнулся Педро Марадона. Он вживался в роль, поэтому даже в бытовой, домашней обстановке его так называли все окружающие.

– И все же?

– Смотри. На чем базируется деятельность любых повстанцев?

– Деньги и поддержка населения?

– Верно, – кивнул Педро. – Зачем нам бегать за этими дикарями по джунглям? Это глупо. И не принесет желаемого эффекта. Поэтому мы применим ряд мер. Во-первых, объявим разумное вознаграждение за любую актуальную информацию о повстанцах. Люди на острове бедные. Им и один фунт стерлингов – огромные деньги.

– Ты думаешь, что они легко продадут тех, кто борется за их свободу?

– Они, конечно, туземцы, но не дураки, – усмехнулся Педро. – Все более-менее толковые ребята прекрасно понимают, что борьба идет между Испанией и США за роль доярки. Сакральный смысл борьбе за свободу придают только балбесы. А какой с них спрос?

– Но Испания им вряд ли сможет предложить больше, чем США.

– Верно. Но это и не важно. Важно только то, что никто из них грудью на пулеметы не полезет за благополучие американских банкиров. Ну, за исключением совсем уж отмороженных клоунов. Но они и так по джунглям с карамультуками бегают. Кроме того, всегда есть масса людей, которым срочно нужны деньги на лекарство, девочек, выпивку и так далее.

– Хорошо. Допустим.

– Во-вторых, мы вполне в состоянии вычислить «бухгалтеров», через которых идет финансирование повстанцев. В этом деле очень большую роль играют личные связи, а потому – их зачистка создаст очень серьезные проблемы для «моджахедов». Ведь то, за что раньше «лесные братья» платили хрустящими долларами, теперь они будут брать бесплатно. Силой оружия. Согласись – пейзанам это не понравится. Сильно не понравится.

– И что с того?

– А дальше мы включим стандартный механизм пропаганды, отработанный еще в годы Второй мировой войны. Как говорится, gato tiró gatitos – es rebelde culpable», или на великом и могучем «кошка бросила котят – то мятежник виноват». Да с деталями и конкретными именами. Остров-то маленький. Все друг друга если в лицо и не знают, то о многих слышали. А кто финансирует повстанцев? Правильно. США. О чем в листках и будут идти отметки. Не нужно будет обладать семью пядями во лбу, чтобы связать эти моменты в простой вывод – гадят американцы. А испанцы, несмотря на то что скоты, оказываются не такими плохими. Да и вообще – ведут себя по-человечески…

Так и вышло.

Мало того, полковник Педро Марадона умудрялся, выходя в карательные операции, собирать еще немалые отряды поддержки из числа местных. А потом щедро их награждать. Дескать, за весомый вклад в борьбу с американскими захватчиками… Хотя, сказать по правде, полковник старался особенно не лазить по острову, ограничиваясь очень осторожными и хорошо продуманными атаками. Тут банду вырезал, там захватил склад. Так и жили.

 

Глава 2

30 апреля 1898 года. Испанская Империя. Филиппины. Манильская бухта

Адмирал Дьюи подошел со своей эскадрой ко входу в Манильскую бухту с определенным нервным напряжением. Начиналась первая серьезная война не только для него, но и для его страны. Хочешь не хочешь – станешь переживать.

Отправив на разведку подходов к Манильской бухте крейсер «Бостон» и канонерку «Конкорд», он закурил, нервно начав вышагивать, ожидая результата. Однако возвращение разведчиков никакой полезной информации не принесло. Что странно. Он ожидал большей гибкости и активности от испанцев. А они даже дозоров не выставили. Неужели они так его недооценивают? Невероятно. Хотя что с них взять? Сонное царство, живущее мечтами о своей былой славе. Видимо, они до сих пор не верят в сам факт этой войны…

– Итак, – начал подводить итог вечернего совещания на «Олимпии» коммодор Джордж Дьюи. – Судя по всему, наш противник находится в Манильской бухте на своей базе возле Кавиты. Значит, и нам туда идти.

– Но внутри могут быть минные заграждения, – возразил командир «Конкорда».

– Могут, но мы долго без базы действовать не сможем. Да и упустить их нельзя. Расползутся по всему архипелагу – замучаемся ловить.

– И кто пойдет первым? – выгнув бровь, спросил командир «Конкорда».

– Я и пойду, – произнес коммодор Дьюи, глядя с нажимом на подчиненных.

Сказано – сделано.

Ровно в двадцать один час сорок пять минут корабли американской эскадры направились в Манильскую бухту через северный проход, которым редко пользовались. То есть стремясь сохранить определенный эффект внезапности. Им было и невдомек, что посты наблюдения, организованные по всей округе, уже не только донесли об их появлении и составе, но и тщательно отслеживали каждый их маневр.

Четыре бронепалубных крейсера второго и третьего рангов несли на своих бортах десять только одних восьмидюймовых пушек. Плюс массу шести– и пятидюймовых орудий. Плюс две канонерские лодки с десятком шестидюймовок. Солидный такой набор. Особенно учитывая, что у кораблей Дьюи водоизмещение совокупное было вдвое больше всей испанской эскадры на Филиппинах и броня какая-никакая имелась.

В реальной истории испанскому адмиралу Патрисио Монтехо-и-Пасарон просто нечего было противопоставить этой мощи. От слова вообще. Все, что было на ходу, было мелким, медленным и плохо вооруженным. И это, не говоря об острой нехватке угля, боеприпасов и плохой выучке экипажей. А значит, лежать всей этой прелести на дне, если бы за год до происходящих событий в Манилу не прибыл Диего Торрес, известный в будущем как майор ФСБ Денис Торгов. Да не просто так прибыл, а с кучей денег, полномочий и целым полком прекрасно подготовленной пехоты.

– Слушай, я не хочу связываться с твоими калошами! – как-то в сердцах выдал он.

И Патрисио не обиделся. Тем более что для обороны Манильской бухты он сделал очень многое. А его калоши? Довольно было и того, что с приездом Диего прекратились проблемы с углем. Да и практические снаряды для упражнений стали появляться. Ничего особенного, но… Патрисио впервые за всю свою службу смог начать выводить людей на учения…

А потом тайно стали завозить кое-какое имущество и оборудовать для него позиции. Что позволило получить, например, две батареи современных скорострельных пушек Канэ калибром сто двадцать миллиметров. Восемь стволов. Много это или мало? Ну как сказать. Особенно в том ключе, что они оказались единственными современными пушками в Маниле. И полковник на этом даже не думал останавливаться…

Так что теперь, когда коммодор Дьюи стал приближаться к порту Кавиты, где Патрисио пытался лихорадочно организовать свой горе-флот, все эти секреты начали работать.

Первым проходом коммодор хотел провести разведку боем. А потому решил пройти тремя наиболее сильными своими крейсерами в виду порта и немного пощупать испанцев. Вполне разумная идея, но… он слишком близко подошел к берегу. Непростительно близко.

– Торпеды! – вдруг заорал истошным голосом наблюдатель на Марсе.

– Что? Где? – встрепенулся коммодор.

– Сэр! По правому борту! Сэр!

– Но откуда? – ошалело переспросил коммодор, с удивлением заметивший пенные следы. Впрочем, растерянность у него была недолго. – Полный вперед! Право на борт! – рявкнул Дьюи, вцепившись в поручни. Да так, что пальцы побелели. Очень неудачное начало боя. Это не к добру.

Он смотрел на эти пенные следы и пытался сообразить – что же произошло? До берега было кабельтовых пять, и все как на ладони. Откуда тут могли взяться торпеды? Тем более что, по данным разведки, у противника здесь не имелось ни одного миноносца. Чертовщина какая-то…

Впрочем, Джордж и не мог знать. Ведь такое понятие, как береговые торпедные установки, было ему не известно. Их время еще не пришло. А стоящие на самом берегу четыре больших сарая ветхого вида никакого внимания не привлекали. Ну стоят и стоят. Вон причалы к ним приделали. Лодки рыбачьи пришвартованы. Сети какие-то висят. Мало ли какая хозяйственная постройка? Правда, она странно нависает над водой, уходя вдаль от берега. Но что в этом такого? Всякое бывает.

Вот. Но мы отвлеклись.

Несмотря на вполне разумный и своевременный маневр, «Олимпия» не успевала вписаться в нужную траекторию. Ведь против нее шел широкий веер. В эти времена и понятия-то такого не было. Что только увеличивало удивление коммодора. Как такая вещь вообще могла получиться? И вот буквально на последних метрах траектории крейсер «скушал» одну торпеду правой скулой. Не очень мощную, конечно, но для его пяти тысяч тонн и полного отсутствия противоторпедной защиты и такого подарка было немало.

– Проклятье! – взревел Дьюи, вставая. Ведь держался же, а все равно сбило с ног. Нервы, наверно. Да и мостик высоко – сильнее качнуло. – Доложить о повреждениях!..

– Торпеды! – вновь заорал марсовый спустя несколько минут.

– Какого черта?! Откуда?! – Дьюи был вне себя от ярости.

– Сэр, а что это за сараи на берегу? – поинтересовался старший офицер.

– Сараи и сараи! Какое нам до них дело?

– Траектория, сэр.

– Что траектория?

– Если посмотреть, с какой стороны идут торпеды, то… – Лицо Дьюи налилось краской.

– Немедленно открыть огонь! – прорычал он. – Разнести их в щепки! В труху!

Барбетные установки начали разворачиваться, но было уже поздно. В этот раз по лишившемуся ходу и просевшему носом крейсеру торпеды шли узким веером, не оставляя ему никаких шансов.

И не только ему. Идущие впереди бронепалубные крейсера «Бостон» и «Балтимор» также столкнулись с этими неприятными гостинцами. Впрочем, Дьюи было не до них. Он прекрасно понимал – это конец. Еще две-три торпеды в его «Олимпию» – и она банально перевернется, утащив его за собой. А то и разломится. Оно ему надо? Вряд ли. Поэтому коммодор спустя несколько секунд после приказа стрелять что есть мощи заорал:

– Всем покинуть корабль! – И бросился впереди всех к противоположному борту. Вот так глупо умирать совсем не хотелось…

Но на этом трагедия не закончилась. Скорее напротив.

Достаточно короткий «Бостон» смог вписаться в траекторию, буквально впритирку разойдясь с торпедой. А вот «Балтимор» повторил судьбу «Олимпии», за тем исключением, что поймал не одну, а сразу две торпеды первого веера. Так что второго залпа по его искореженному взрывами телу было уже не нужно.

Однако выживший «Бостон» не подкачал и незамедлительно открыл огонь из носовых восьми– и шестидюймовых орудий. Сложить два плюс два смогли и там. Поэтому на посты береговых торпедных станций посыпались снаряды. Не очень интенсивно, конечно. Но все же. «Чемоданы» калибров восемь и шесть дюймов – это совсем не шутки. А потому расчеты прыснули в разные стороны, спасаясь по возможности. То есть строго выполняя данный им приказ. Геройствовать никого Диего не призывал. Даже более того – заранее приказал отрыть поблизости от постов нормальные окопы и блиндажи, в которых бойцы смогут пережить артналет, буде он случится. Людей нужно было ценить. Своих, разумеется.

Уничтожив все постройки на берегу и поняв, что больше торпед не будет, «Бостон» застопорил машины, начав спускать шлюпки. Требовалось поднять на борт всех, кто выжил с потопленных крейсеров. А что может быть лучше остановившегося корабля для артиллеристов противника? Только такой подарок, разместившийся в пристрелянном квадрате. Так что именно в тот момент, как крейсер оказался враскорячку из-за спускаемых шлюпок, на него обрушился град стодвадцатимиллиметровых снарядов. Обе батареи во все восемь своих стволов работали на пределе скорострельности.

За какие-то пять минут в многострадальный «Бостон» оказалось выпущено около четырехсот пятидесяти снарядов, из которых тридцать два вошло в его нежный корпус. Много это или мало? Для практически незабронированного корабля водоизмещением чуть больше трех тысяч тонн оказалось достаточно. От носа до кормы вся его надстройка напоминала искореженные руины, в которых полыхал огонь. Шлюпки сдуло, предварительно превратив в щепу. А остатки экипажа выпрыгивали за борт… по возможности.

– Вот как-то так, – усмехнулся Диего, складывая подзорную трубу.

– Три крейсера! – ахнул стоящий рядом Патрисио Монтехо-и-Пасарон.

– Теперь ваш выход, дружище. Берите их хоть на абордаж. Вы слышите меня?

– Да-да, – растерянно произнес адмирал и бросился к ждущему его паровому катеру. Испанский горе-флот стоял под парами и ждал своего часа.

Дальнейшая часть битвы была довольно банальна.

Видя печальную судьбу наиболее сильной части эскадры, бронепалубный крейсер «Райли» и канонерские лодки «Конкорд» с «Пэтрол», даже не стараясь приблизиться, направились восвояси. Попытались, по крайней мере. Потому что обе батареи стодвадцатимиллиметровых пушек, не экономя снарядов, старались навешать им как можно больше прощальных «люлей» с «лещами». Чтобы не обидно было уходить. А били они далеко… Так что из Манильской бухты смог вырваться только «Райли», получивший всего пять попаданий. А обе канонерские лодки повторили судьбу «Бостона». Очень уж незначительным было их водоизмещение.

Вот. А наконец-то вышедшие с рейда испанские крейсера с трудом, но смогли потопить американские транспорты. Хотя в некоторые моменты этой «эпичной морской битвы» Диего матерился по-русски, обещая всем родственникам этих горе-моряков сексуальные сношения в противоестественной форме. Ну и, как несложно догадаться, крейсер они упустили. Хоть, по их словам, смогли серьезно повредить. Это сильно разозлило полковника. Ведь не уйди он – была бы чистая победа. А так… да и про береговые торпедные станции не очень хотелось раньше времени извещать наших американских коллег.

 

Глава 3

27 мая 1898 года. Испанская Империя. Куба. Сантьяго-де-Куба

– Господа, прошу присаживаться, – произнес гвардейский полковник Педро Марадона. – Начнем-с. Итак. Бухта блокирована.

– Это нам и так известно. Что конкретно вы предлагаете? – несколько нервно поинтересовался адмирал Сервера.

– Вам нужно уходить, и немедля.

– Это я понимаю, но…

– Не понимаете! – резко перебил его Педро. – Сейчас там, – махнул он рукой, – стоят два броненосца, из которых лишь один первого ранга. Плюс три крейсера. Но и этого достаточно для вашей эскадры.

– Да, – кивнул, скрипнув зубами, Сервера. – У них серьезное преимущество.

– Но и это еще не все! Через неделю сюда подтянется адмирал Сэмпсон с тремя броненосцами первого ранга, и тогда ваше положение станет попросту безнадежным. Именно поэтому уходить нужно немедленно. – Педро знал, что адмирал не в состоянии это сделать. Но разыграть эту карту требовалось. Да и вообще – посмотреть на его реакцию.

– К сожалению, это невозможно, – хмуро ответил адмирал. – Мы не сможем от них оторваться. Вы думаете, что из американских кораблей только «Бруклин» в состоянии нас догнать? Вынужден вас разочаровать. Корабли моей эскадры находятся далеко не в лучшем состоянии. Черт возьми! – наконец вышел из себя он. – Я еще в апреле извещал Мадрид, что «Бискайя» потеряла от трех до пяти узлов полного хода и нуждается в доке, чтобы освободиться от того зоологического сада, что она таскает на своем днище! Впрочем, состояние «Инфанты» и «Адмирала» немногим лучше. А уголь? Первоклассный кардиф, как у наших врагов? Отнюдь. Поганый уголь, купленный за гроши. Потому как ни на что большее не было денег. Так какая у меня эскадренная скорость? Хреновая! Отвратительная! Меня даже эта калоша «Техас» догонит.

– Иными словами, адмирал, – саркастически хмыкнул полковник Марадона, – лучшее, что сможет сделать ваша эскадра, – открыть кингстоны на входе в бухту?

– Я… я не желаю разговаривать в таком тоне!

– А я желаю. И мне хватит полномочий на это. Ведь так? – спросил он у генерал-губернатора Кубы и по совместительству главы общества «Испанские патриоты» Рамона Бланко-и-Эренаса.

– Да. Продолжайте, – сухо кивнул тот.

– Итак. Давай сводить баланс. На одной чаше весов у нас есть современный американский флот, который неплохо обслуживается и прекрасно снабжается. Конечно, стреляют янки неважно, но их уровень на голову выше нашего. Просто потому, что они имели возможность тренироваться, а мы – нет. Наши кочегары истощены плохим питанием. Хорошего угля нет. Со снарядами беда. Даже те, что есть, отвратительны. «Болтаются» в стволе и отказываются взрываться из-за ужасных взрывателей. Поправьте меня, если я не прав, но любая форма открытого боя нам противопоказана. Это гарантированное самоубийство.

– Допустим, – хмуро кивнул Сервера. – Вы знаете способ лучше?

– Да. Начнем издалека. При столь подавляющем превосходстве противника вам нечего делать возле Кубы. Вообще. Вас здесь ждут. Самым оптимальным вариантом является отправиться к Нью-Йорку и немного там пошуметь.

– И чего мы этим добьемся? – поинтересовался генерал-губернатор.

– US Navy будет вынужден отправить за вашей эскадрой серьезные силы. Как ни крути – а формально в ваших руках немалая сила. А из Малаги скоро, насколько мне известно, должна выйти королевская гвардейская эскадра. Новейшие броненосные крейсера, хотя мы их называем броненосцы второго класса. Держат двадцать один узел. Прекрасно вооружены, отлично бронированы, да и экипажи недурно обучены. Лучше американских.

– Что это нам даст?

– Весь флот целиком у янки довольно силен. Выходить против него в генеральном сражении нам нет смысла. Ведь мы хотим победить, а не героически погибнуть. Поэтому нам нужно разделить их силы. И бить врага по частям.

– Вы строите всю стратегию на том, что наши броненосные крейсера смогут топить их броненосцы? – скептически спросил адмирал Сервера. – Я правильно вас понял?

– Правильно. И я понимаю ваш скепсис. Потому что вы даже не представляете, что там за корабли. Они уверенно и спокойно могут выйти против пары любых американских броненосцев. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

– Судя по всему, не знаете, – усмехнулся адмирал. – Впрочем, это не важно. Как мы будем действовать у восточного побережья США, если у нас нет угля? – поинтересовался Сервера. – Даже такого поганого. Да и вырваться как-то отсюда нужно. Вы же сами говорите – превосходство янки подавляющее, а попытка прорыва – самоубийство.

– А вот тут начинаются хорошие новости, – улыбнулся Рамон. – Педро, прошу.

– Дело в том, что мы еще до войны рассматривали Сантьяго-де-Куба как потенциальную опорную базу флота и сделали здесь определенные запасы. Вы видели в порту большой угольщик?

– Да.

– Он как раз по вашу душу. Пришел пару недель назад. Держит пятнадцать узлов. На переходе он прекрасно справится с обеспечением вас углем. К слову, пароход загружен прекрасным английским кардифом. Да и на секретных складах здесь, в городе, его тоже имеется в достатке.

– Это прекрасно, – спокойно произнес адмирал Сервера, хотя лицо у него немного разгладилось. – Но вы так и не сказали, как нам прорваться.

– Прошу к карте. Вот. Отлично. Наши наблюдатели зафиксировали корабли противника здесь, здесь и здесь. То есть не дальше десяти кабельтовых от берега.

– И что нам это дает?

– Вас очень строго «пасут» и стоят так близко к выходу из устья, насколько это возможно. Это связано с тем, что держать постоянно машины под всеми парами – угля не напасешься. Поэтому американцы выкатились на дистанцию действенного огня и встали на якоря. Очень удобно. А значит, что? Правильно. Их нужно отогнать подальше, чтобы в любой момент времени у них имелось всего несколько кораблей под парами. Скорее всего, один-два крейсера.

– Это было бы прекрасно, но как?

– Вот в этих местах, – он потыкал пальцем на карту, – очень удачные холмы, которые совершенно скрывают позиции от просмотра с моря. Так?

– Совершенно верно, – кивнул генерал-губернатор.

– А значит, нам нужно скрытно поставить здесь те самые французские пушки калибром сто двадцать миллиметров… и устроить тир. Дальность их боя – порядка шестидесяти кабельтовых. Вполне достойно. Уверен, что после попадания под обстрел корабли янки отойдут ощутимо дальше предельной дальности. На две-три мили. Они не любят рисковать.

– И как вы собираетесь стрелять, не видя противника? – удивился адмирал Сервера.

– Вообще-то, – улыбнулся Педро, – вот здесь и здесь размещены стационарные замаскированные посты, которые просматривают всю акваторию. Они оборудованы дальномерами. Если мы от них проведем телефонную связь на батареи, заодно выдав командиру карту акватории с квадратами, то сможем быстро и точно координировать их огонь.

– Что за квадраты? – нахмурился адмирал.

– О! Это очень просто. Берется достаточно точная карта и расчерчивается на одинаковые квадратики. Потом они нумеруются. Артиллерийский офицер, получив такую карту, делает домашнюю заготовку – рассчитывает углы наведения для каждого квадрата в отдельности и составляет табличку. Вот. Поэтому, когда наблюдатель по телефону сообщает им «квадрат двадцать», он смотрит в свою заготовку – и вся батарея очень быстро наводится в нужное место. После чего незамедлительно открывается огонь. Корабль перешел в другой квадрат? Не проблема.

– Хм… ловко. А в ответ не прилетит гостинцев?

– Может, – честно сознался Педро. – Поэтому рядом с батареями мы уже откапываем окопы. Но весьма маловероятно. Уровень подготовки американских артиллеристов довольно низкий. Они о таких вещах не знают.

– А шести-семи миль нам хватит для того, чтобы гарантированно оторваться до ночи? – задумчиво почесав затылок, поинтересовался адмирал Сервера.

– Должно, – пожал плечами Марадона. – Подумайте сами. Большая часть американского флота будет стоять на малом пару, то есть не сможет незамедлительно принять участие в погоне. Сколько им времени нужно на поднятие пара? Час, может быть, полтора. И кстати. Нашим кораблям нужно выходить таким образом, чтобы оба дестроера серьезно задержались и выдвигались уже в сумерках.

– Это еще зачем?

– При организации погони в хвосте рано или поздно окажутся броненосцы первого класса типа «Индиана». С их пятнадцатью узлами-то. Вот им можно и подарки послать.

– Вы думаете, это реально?

– Вполне. Полутьма и ночь – идеальная среда для торпедной атаки. Кроме того, такой наглости американцы точно не ожидают. Ведь они уверены в том, что они хозяева положения.

– Ну что же… это интересно.

– А вы боялись, – усмехнулся Педро. – И да, не забудьте обеспечить кочегарам нормальные отдых и питание. От них будет зависеть – сможете вы вырваться или нет.

– Кстати, а когда пойдет угольщик?

– Он выйдет из бухты ночью. Просто договоритесь о месте рандеву – и все. Туда же можно и дестроеры направить. Хотя, если бы не их поганая выучка, я бы предложил им злодействовать в темноте по полной программе. Американцы ведь пойдут освещенные, как рождественские елки. Воевать одно удовольствие. Даже с нашими ужасными торпедами…

Совещание закончилось.

Однако адмирал Сервера не мог никак переварить тот когнитивный диссонанс от услышанного. Генерал-губернатор слушал как родного отца этого странного и весьма мутного полковника, который, по всей видимости, обороной и руководил.

– Да кто он такой? – с обидой в голосе поинтересовался уже немолодой адмирал.

– Официальный представитель нашего ангела-хранителя. Того самого, из-за которого у тебя на флагмане стоят орудия главного калибра.

– Серьезно?

– Поверьте, дружище, с ним и всей этой войной столько тайн…

– Но почему я ни о чем таком не знаю?

– Потому что вы к этим делам не были причастны. Я хотел бы рассказать много удивительных вещей, но не могу. В эту партию играем не только мы и американцы… Там много участников.

– И вы доверяете этому мальчишке?

– У меня не остается выбора. Кроме того, если бы не он, то вся Куба полыхала бы от восстаний. И если честно, то, что он предложил, мне нравится. Необычно. Неожиданно. Нагло. Но мне кажется – должно сработать.

– С прорывом – согласен. Вряд ли янки ожидают от нас такого. А вот с крейсерством у восточного побережья США… я не уверен, что из этой затеи выйдет что-то хорошее. Там очень оживленное судоходство. Меня легко поймают. Не топить же нам все встречные корабли?

– Поверь – даже трехдневная блокада нью-йоркского порта ударит по престижу США больнее, чем парочка пущенных ко дну броненосцев. Если мы хотим выиграть в этой войне, то должны не только обороняться, но и бить. Причем бить по самому больному месту янки – по их кошельку. Такой удар не скроешь. Как говорит Педро, нужно поставить им здоровенный бланш, чтобы издалека видно было. И особенно эффектно он будет смотреться, если ты сможешь уйти безнаказанным. А ты сможешь. Наш друг предложил хороший план, дающий тебе несколько дней свободного крейсерства в виду американского побережья…

 

Глава 4

28 июня 1898 года. Карибское море, недалеко от бухты Сантьяго-де-Куба

Мир продолжал меняться, искажая реальность… Необходимость отпугнуть американцев от бухты в сочетании с острейшей потребностью по приведению кораблей в порядок заставила адмирала Серверу тянуть время.

В чем были главные сложности?

Из оперативно решаемых бед имелась только одна – артиллерия. И если на броненосном крейсере «Кристобаль Колон» стояла вполне современная французская артиллерия фирмы Канэ, то на «красавцах» испанской постройки торжественно размещались поделки местных «умельцев» из фирмы «Онтория». Именно поделки, потому что назвать ЭТО пушками у Педро язык не поворачивался.

Из-за чего еще в 1895 году, на заре становления общества «Испанских патриотов» во Франции, на заводе Канэ был размещен большой заказ «для береговых укреплений Испании». Да ладно большой – просто огромный! Почти две сотни пушек калибром сто двадцать миллиметров и два десятка по двести сорок. Все они были получены в срок и установлены на свои места в крепостях и фортах Испании. По бумагам. Реальность же оказалась совсем другой…

Именно вооружение броненосных крейсеров адмирала Серверы и отняло столько времени. Демонтаж «говноплюек» с заменой их на нормальные пушки как главного, так и промежуточного калибра. Загрузка боеприпасов. Пристрелка. Калибровка дальномеров, которые смонтировали на корабли эскадры только здесь. Ну и «отпиливание» всякого шлака вроде малокалиберной артиллерии. Не пожалели даже трехдюймовки, оставив их только на дестроерах. Адмирал и командиры кораблей на это пытались возмущаться, но авторитет полковника Марадоны был непререкаем. Сказал чугуний – значит, иди и разгружай.

– Конечно, – подвел Педро итог, – стрелять вы как не умели, так и не умеете. Но теперь хотя бы есть из чего промахиваться.

Но то не суть.

Главное – то, что за час до заката 28 июня 1898 года адмирал американской эскадры Вильям Т. Сэмпсон со своего мостика на броненосце «Айова» наконец-то увидел испанцев. Целый месяц томительного ожидания подошел к концу.

– Наконец-то! – злорадно прошипел он, потирая свежий шрам на щеке. Эти проклятые обстрелы создали столько проблем! Теперь-то он отыграется. – Поднять пары до метки! Всей эскадре – действовать согласно плану.

Диспозиция для боя для испанцев выглядела на первый взгляд не очень удачной.

С запада на удалении десяти миль от берега стояли на якорях бронепалубные крейсера «Нью-Орлеан» и «Ньюарк», которым добрый час развивать полную скорость. А то и больше. Ну и броненосный крейсер «Бруклин», несший дежурство в полной боевой готовности. С востока же, на удалении семи-восьми миль, располагались броненосцы US Navy. Все, кроме одного, с едва теплящимися котлами. Лишь дежурному батлшипу полагалось держать пары для экономичного хода в восемь узлов. Но в последнюю неделю Сэмпсон, предчувствуя скорую развязку, изменил своему правилу, приказав держать полный пар. Благо что угольщики исправно доставляли топливо к месту блокады. И теперь дежурные «Бруклин» с «Индианой» начали резко разгоняться вдогонку испанцам. Остальные же потихоньку разводили пары, а потому на первый взгляд совершено не двигались. Ибо те два-три узла, что они могли сейчас выдать, со стороны оставались незаметны.

Адмирал Сервера перед выходом был проинформирован о диспозиции противника, поэтому действовал спокойно и уверенно, направив свои корабли между берегом и западной группой противника. Как и в нашей реальности. Только корабли противника были не на дистанции действенного огня, а за семь-десять миль. А один «Бруклин», прикрывающий это направление, был ему не страшен. Тем более если тот решится атаковать, то окажется в зоне действия береговых батарей.

Коммодор Шлей все это прекрасно понимал. Куда его четыре восьмидюймовки против восьми практически десятидюймовых пушек? Но он рискнул, зная о последнем приказе адмирала и надеясь перебить трубы хоть кому-то, чтобы выиграть время для броненосцев.

Но тут всплыла другая беда: американцы, следуя традиции тех лет, совершенно не имели привычки стрелять дальше десяти-пятнадцати кабельтовых. Да и пушки имели с короткими стволами, не говоря уже об элементарном отсутствии дальномеров. А вот адмирал Сервера открыл огонь с запредельной для тех лет дистанции – сорок пять кабельтовых!

В это время слишком быстрый разгон «Индианы» заметили командиры дестроеров. Им сразу стало понятно, что у этого броненосца есть все шансы дотянуть до замыкающих кораблей эскадры. Особенно если им собьют ход. Поэтому, спасая положение, из гавани выскочили маленькие юркие корабли, бросаясь в самоубийственную дневную атаку на броненосец противника. С живой противоминной артиллерией. Хотя лишь двумя часами ранее им приказывали совсем иное:

– Вы, главное, просто так не рискуйте, – наставлял Сервера капитанов дестроеров перед выходом, вспоминая недавний разговор с полковником, больше напоминавший инструктаж. – Сразу не нападайте. Даже если получится выпустить торпеды и кого-то подбить – вряд ли уйдете.

– А как иначе? – недоумение, легко читавшееся на лицах молодых капитанов, повторяло эмоции самого адмирала, испытанные им чуть раньше. Во всех флотах того времени миноносцы считались оружием едва ли не единственного удара в случае дневной атаки броненосной эскадры. Удалось «влепить» торпеду в борт противника – можешь тонуть с чувством выполненного долга, нет – тони так. И люди в их команды подбирались лихие, живущие по принципу «или грудь в крестах, или голова в кустах». Но тем не менее адмирал признал справедливость советов дона Педро и попытался, в свою очередь, донести их до бедовых голов молодых капитанов.

– Покрутитесь в виду неприятеля какое-то время и дождитесь ночи. Уравняйтесь с ним в скорости и просто ждите. Я уверен, что янки ввиду угрозы торпедной атаки всю ночь проведут на ногах, пытаясь предотвратить или хотя бы отразить ее. А вы – ждите. Пусть они устанут, а ваши люди отдохнут.

– Но, сеньор! Как мы можем отдыхать, вместо того чтобы бить их в темноте? – не выдержал один из капитанов.

– Да, отдыхать! – с нажимом повторил дон Паскуале. – Нормально спать, дожидаясь рассвета. Вы уверены, что сможете точно прицелиться по мечущимся огням прожектора? Я – нет. Поэтому ждите. А когда появятся первые признаки утренней зари, атакуйте, предварительно зайдя с западной стороны, чтобы видеть их силуэты на фоне синеющего неба. При отходе не забывайте идти рваными галсами, это собьет прицел у канониров противника. Ясно?

– Так точно, – нехотя выдали капитаны.

– А если поймете, что вас обнаружили, то просто уходите. Рисковать не нужно. У Испании не так много кораблей и моряков, чтобы ими жертвовать в самоубийственных атаках.

Но капитанам «Фурора» и «Плутона» пришлось поступить иначе.

Пытаясь спасти основные силы эскадры, они бросились в самоубийственную атаку. Да, американский броненосец оказался в одиночестве. Но и что с того? Его противоминная артиллерия, совершенно свежая, да еще днем, была способна выдать просто невероятный шквал огня, настолько сильный, что пытаться увернуться казалось совершенно бессмысленной затеей. Лучше тщательнее прицелиться, дабы иметь шанс расквитаться с врагом за свою смерть.

Так и получилось.

Из огненного мешка никому не удалось вырваться. Сначала «Фурор» потерял ход из-за множества попаданий противоминным калибром, выведших из строя машину. И в его судьбе жирную точку поставил взрыв собственных торпед – кораблик, и так бывший едва на плаву, буквально испарился во вспышке. Затем и «Плутон», успевший подобраться почти на три кабельтовых и пустить обе торпеды, вошел в неуправляемую циркуляцию. Что там произошло – убило рулевого или перебило штуртрос, так и осталось тайной – шестидюймовый снаряд нанес «удар милосердия». Не выжил никто, но «Плутон» сумел отомстить – одна из его торпед попала в «Индиану». Броненосец сразу же потерял скорость, лишившись возможности хоть как-то повлиять на дальнейшие события.

Артиллерийский бой меж тем развивался в полном соответствии с законами баллистики и теории вероятности. Как и ожидал Педро Марадона, орудия не заменили испанцам рук и навыков. Но очень сильно поправили статистику. Поэтому уже на седьмой минуте боя, не входя в зону действенного огня, «Бруклин» «поймал» три снаряда главного калибра и двадцать восемь – среднего. Отчего потерял ход, запылал, запарил и стал, приседая на нос, потихоньку заваливаться.

Так что бой продолжался недолго.

Конечно, коммодор тоже стал стрелять издалека, поняв, что не успевает. Но что он мог сделать против такого чудовищного превосходства? Семь малокалиберных попаданий – это все, что он успел «натворить», прежде чем отдал приказ экипажу спасаться по возможности.

Адмирал Сэмпсон буквально скрежетал зубами от бессилия. Пожалуй, предложи ему сейчас обменять руку или ногу на сокращение дистанции – пошел бы на сделку, не задумываясь. Но испанцы уходили. И это было видно невооруженным глазом. А он… он ошибся.

– Сэр, темнеет, сэр, – осторожно произнес старший офицер.

– Вижу, – рыкнул Вильям. – Что с «Индианой»?

– Капитан Тэйлор докладывал, что броненосец получил торпеду под кормовой подзор с правого борта. Затоплен один из кормовых отсеков, сильно поврежден правый винт. Броненосец принял около пятисот тонн воды, но дальнейшее ее поступление удалось прекратить. В настоящий момент корабль имеет дифферент на корму около трех градусов, но способен управляться и поддерживать ход до восьми узлов.

– Хорошо. Командую всем – делай как я. Лево на борт. Уходим.

– Сэр…

– Уходим! Мы их упустили. И теперь, я уверен, он направится в Гавану. Вот и мы туда заглянем.

– А как же экипаж «Бруклина»?

– Проклятье! Не будьте таким кретином! Какой экипаж под огнем противника? Там же зона действия береговой артиллерии! Даже эта мелочь насмерть заклюет любого, кто решит застопорить машины под ее огнем!

 

Глава 5

1 июля 1898 года. Гибралтарский пролив

С каждым днем протекания Испано-Американская война казалась для европейского наблюдателя все чудесатей и чудесатей. Ведь что реально могли сделать испанцы? Да ничего. Всем более-менее интересующимся вопросом было ясно – Мадрид не имеет никаких шансов на успех. Вообще. И речь если и может идти, то только о форме и сроках поражения.

Однако с самого начала все пошло не так.

Красивый старт в виде истерии журналистов и политиков вокруг утопления якобы испанцами броненосца «Мэн» обернулся если не крахом, то чудовищным ударом по Империи Херста. Ведь именно он продвигал эту версию. Так вот. Кто-то неизвестный дал «товарищу» высказаться да поглубже увязнуть в своей лжи. А потом просто и банально разослал во все ведущие издательства мира очень интересные фотографии, которые запечатлели сам взрыв. И кинопленку! Фурор! Скандал! Каждая секунда этой трагедии была запечатлена со всех ракурсов… И ладно бы только Европа. Поток сального юмора по поводу «убогих козопасов из северной Америки» ей был не в новинку. Но и в самих США началась поистине знатная буча – конкуренты Херста набросились на него с остервенением, стремясь сожрать с потрохами. Как и противники войны. Ведь американское общество было не монолитно. Далеко не все крупные капиталы желали ввязываться в эту драку. Кто-то сомневался. Кто-то был против. А тут выходило, что какая-то кучка… их обманула? Дошло до судов! Не все же были в курсе этой аферы. Да и набрать политических очков на травле неудачника – выгодное дело.

Но особенно пикантным нюансом стало то, что все эти бандероли были отправлены из Лондона частным лицом, а письма напечатаны по-английски. Чего только не обсуждали в кулуарах по обе стороны Атлантического океана.

Не успел утихнуть скандал с этими фотографиями, вызвавшими общемировой резонанс, как подоспела новая сенсация.

Филиппины!

Совершенно избитый и обгорелый бронепалубный крейсер «Рейли» вошел в бухту Сингапура и выбросился на берег, поскольку сил и возможности поддерживать корабль на плаву у команды не осталось. Она и так совершила чудо – не утонула с ТАКИМИ повреждениями.

Но как это стало возможно?

О том, насколько «могучая» эскадра ждала коммодора Дьюи возле Манилы, знали все. Однако факты самая упрямая на свете вещь – эскадра разбита и утоплена. Вся. До последнего корабля. Даже многострадальный «Рейли» – и тот в конце концов пошел ко дну.

Невероятно! Просто невероятно!

Поэтому англичане срочно бросились проверять все «входы и выходы». После таких сюрпризов ни у кого не оставалось сомнений – кто-то в этой партии сдает карты не только на стол, но и кое-что прячет в рукаве. А британцы от таких мыслей просто завелись. Можно сказать, оскорбились. Как же так? Кто-то посмел подражать им? Какая наглость!

И что же? Выяснилось, что огромное количество морских артиллерийских орудий, прорва боеприпасов и прочее, прочее, прочее просто бесследно исчезли. Но самое интересное – с огромным трудом им удалось найти намек на то, что основным благодетелем фонда оказался небезызвестный князь Юсупов. Тот самый, что с наглой мордой мягко улыбался где-то на галерке. Даже новости о событиях этой войны у него в изданиях появлялись с некоторой задержкой и отличались очень спокойными тонами. Никто никого не обличал, зато детально разбирал события, раскладывая их по полочкам. Но кому это было интересно? Вся Европа горела страстями! В Испанию даже потянулись жидкие ручейки добровольцев, собирающихся воевать с этими американскими дикарями.

И на этом моменте англичане окончательно спеклись, поняв, что вся эта возня с королевской эскадрой – неспроста. Странные корабли, еще более странное поведение. Ведь она могла выступить с адмиралом Сервера, но под надуманным предлогом задержалась… Поэтому «просвещенные мореплаватели» отправили в командировку в Испанию двух своих морских специалистов подходящего уровня. По одному на корабль. Да не абы как, а с умом – им вручили испанские документы с военно-морской формой и назначения на «Зиту» и «Гиту» старшими офицерами. И Мадрид такому шагу даже не пытался противиться, скорее напротив. Во-первых, это все-таки опытные моряки. А во-вторых, Лондон предложил за них льготные поставки первоклассного кардифа в кредит на весьма выгодных условиях. Очень уж у Foreign office засвербело в одном месте от предчувствия.

И каково же было удивление английского офицера, когда, войдя в кают-компанию, он с удивлением обнаружил лица, явно не принадлежащие уроженцам этого сказочного Пиренейского полуострова. Да и разговор, примолкший при его появлении, хоть и велся на испанском языке, но в нем звучало столько акцентов… Похоже, здесь собрались его коллеги из конкурирующих «контор».

– Господа, рад вас видеть, – начал он на английском и представился «официальным именем», – Пабло Маркес. Прибыл исполнять обязанности старшего офицера.

– Адольфо Бланко, главный механик, – на чистейшем берлинском диалекте отозвался, улыбаясь, белокурый красавец, демонстративно отдавший честь. Потом с такими же понимающими улыбками прозвучали представления на французском и итальянском языках. А вот старший артиллерийский офицер удивил, представившись по-русски.

– Не переживайте, сэр Пабло, – панибратски хлопнул его по плечу француз. – На этом корабле есть и настоящие испанцы. Командир корабля, например.

– И все?

– Ну почему же сразу все? Кочегары и палубная команда у нас тоже испанцы.

– А вот машины обслуживают германцы, – усмехнулся немец. – Причем их приняли на борт без всяких секретов и тайн – открытым набором. С каждым из них заключен контракт на неплохие деньги.

– Почему немцы?

– Князь посчитал, что с его машинами мы справимся лучше всех, – пожал плечами германский агент.

– Князь? – наигранно удивился англичанин.

– Ой, да бросьте, – хохотнув, махнул рукой итальянец. – К чему эта игра?

– А итальянцев он куда набрал?

– В призовую партию, – подал голос старший артиллерийский офицер. – И не только их. По крайней мере, расчеты башен главного калибра – мои соотечественники.

– Как я сразу не догадался… – усмехнувшись, покачал головой английский агент.

– На среднем французы. На дальномере вообще шведы сидят. И так далее. Команда у нас чрезвычайно пестрая. Хотя нижние чины в целом обучены и сплаваны неплохо.

– И давно вы здесь собрались?

– Мы? Недели не прошло. Так что не переживайте. Английская разведка не сильно опоздала. С самого начала тут только Мануэль, – кивнул француз на русского.

– И что дальше? – как-то рассеянно произнес «лайми». – Нам ведь предстоит воевать, полагаю. Как мы это будем делать?

– Вот так и будем, – спокойно произнес Мануэль. – Пока совершаем переход – притираемся друг к другу. А там – по ситуации. В конце концов, раз уж так сложилось, то неужели опытные и квалифицированные моряки ведущих европейских держав не смогут надрать задницу каким-то янки?

– Мы еще не знаем, что это за корабль, – возразил английский агент, которого ремарка русского зацепила за живое. – Мне говорили, что он бестолково построен.

– У вас будет время с ним познакомиться поближе.

– И что это изменит?

– Позволит вам иначе взглянуть на тех людей, что делают такие опрометчивые заявления, – холодно усмехнулся главный артиллерийский офицер. – Или вы не обладаете должным профессионализмом, чтобы компетентно исполнять обязанности старшего офицера, и ищете оправдания своей безрукости? Странно. Мне казалось, что у Туманного Альбиона хорошие моряки.

Англичанин поджал губы, но промолчал. А на лицах остальных растянулись усмешки…

Вспоминая все это, Пабло Маркес с легкой хандрой смотрел на набегающие волны. Жизнь продолжалась. Им всем вместе предстояло идти под американские снаряды. Необычно. Очень необычно и… неожиданно. Занесло же к черту на рога…

 

Глава 6

2 июля 1898 года. Форт Ханкок на косе Санди Хук при входе в залив Нью-Йорка

Адмирал Сервера смотрел на тусклые огни красных фонарей на расположенной вдали песчаной косе и сильно нервничал. Тот план действий, который после прорыва он получил от полковника Марадоны, наводил на него тоску, близкую к отчаянию. Сам бы он на такое не пошел никогда, однако… под планом стояла подпись генерал-губернатора, а приказы нужно выполнять.

Все дело в том, что в месте рандеву его ждал не только эскадренный угольщик, но и еще два парохода, перевозивших полк легкой пехоты «Куба». Тот самый, что сформировали на седьмой день войны из кубинских добровольцев, у которых повстанцы кого-то ограбили, убили или изнасиловали. Причем он был не чисто туземным, а смешанным, потому что весь командный состав от звена и выше состоял из испанских гвардейцев.

Этакие озлобленные и вооруженные до зубов головорезы. Каждый нес на поясе самозарядный пистолет «маузер С96». А в руках держали либо «винчестеры», выполненные под тот же патрон, что и пистолет, либо ручные пулеметы Мадсена. Кроме того, у большинства имелся подсумок с гранатами-колотушками с терочным запалом. Иными словами, почти классические штурмовики конца Первой мировой. Командовал же ими гвардии полковник Эрнесто Че Гевара, такой же, как и дон Педро, «коренной испанец» с едва заметным русским акцентом. Правда, в будущем известным больше как майор ГРУ Эдурад Головин.

И вот теперь, в три часа ночи этого замечательного теплого воскресного дня, восемь паровых катеров, соблюдая светомаскировку, аккуратно начали выгружать свой озлобленный и вооруженный до зубов груз прямо на песчаный пляж. А уже в четыре часа тридцать минут по местному времени, накопившись, бойцы двинулись вперед благодаря заранее изученной карте местности. Командир каждого звена знал свое направление, задачу и место в общем деле.

Американцы спали. Тихо, мирно и беззаботно. Ведь война шла где-то там, далеко, за морем. Да и воскресенье. Какой честный христианин нападет на чуть подвыпивший гарнизон форта в столь праздное время?

Поэтому атака кубинцев оказалась полной неожиданностью для личного состава. Хотя много позже в учебниках истории напишут, что доблестные бойцы гарнизона сражались до последней капли крови, не желая отступать со своего боевого поста. Но на деле весь штурм превратился в самую обычную бойню перепуганных и растерянных людей. А подавляющее огневое превосходство испанских гренадеров искореняло даже редкие и незначительные очаги сопротивления так быстро, что они не успевали ни на что повлиять…

– Доложить о потерях, – тихо и спокойно произнес полковник, когда все было закончено.

– Пятнадцать убиты, сорок три ранены, из них семь тяжело.

– Перевязали?

– Так точно, готовим носилки для эвакуации.

– Что янки?

– Все чисто, пленных и раненых нет.

– А мортирная батарея?

– Там попытались оказать сопротивление, но куда им против нашей плотности огня? Впрочем, основные потери там и понесли.

– Охранение выставили?

– Согласно плану.

– Саперы начали работать?

– Так точно. Надеюсь, они разнесут тут все к чертям собачьим.

– Я тоже, – кивнул Че Гевара. – Подавайте сигнал на эскадру. И да, поднимайте на форте наш флаг, нечего здесь болтаться этому матрасу…

Утро Джона Моргана Старшего началось очень тревожно. Его буквально вырвали из постели чудовищные известия. Испанская эскадра, сбежавшая от американского флота из-под Сантьяго-де-Куба, оказалась возле Нью-Йорка! А ведь ее искали в Карибском море! То есть US Navy будет идти сюда не меньше недели! Что же делать?

Дальше – больше.

Уже садясь в пролетку, Джон узнал, что над фортом Санди Хук испанский флаг, а корабли противника входят во внутренние воды акватории. Уже прозвучали первые выстрелы по торговцам, пытающимся ускользнуть. С ними никто не церемонится: при малейшей попытке оказать сопротивление просто топят.

– Кошмар! – только и выдал Джон Морган, когда ему это рассказали. Да и что еще он мог ответить? Как на это реагировать?

Впрочем, события и дальше развивались весьма стремительно, не давая никому опомниться и отдышаться.

Вход двух броненосных крейсеров первого ранга в залив Нью-Йорка ознаменовался салютом, которым они разнесли в пыль статую Свободы. Главным калибром. В упор.

А тем временем сопровождающие их пароходы уже швартовались у причалов Старого Нью-Йоркского порта, извергая из своих недр озлобленных и до зубов вооруженных кубинцев. Никакой раскачки после этого не последовало. Отряды численностью до роты по мере выгрузки незамедлительно устремлялись к заранее обозначенным местам: банкам, ювелирным магазинам, богатым особнякам со вполне очевидными намерениями. Грабить, грабить и еще раз грабить! Че Гевара в походе объявил, что все деньги, которые они вытрясут из этого города, будут поделены по-братски. Половину королю. Половину в пользу родичей экипажей кораблей этой эскадры и участников штурма. Даже погибших. Учитывая, что большая часть из личного состава была из бедных, как церковные мыши, семей, то мотивация оказалась просто замечательная. Настолько, что «эль бандитос» даже на молоденьких девушек внимания не обращали. Если только те несли на своем юном теле какие-то ценные украшения. Серьги там, кольца или ожерелья.

Джон Морган Старший полетел обратно в свой особняк, сразу же как услышал, что на пирсе в Старом порту выгружается часть испанской армии. Да какой к черту армии… кубинцы! Бедные, нищие кубинцы, вооруженные до зубов. Опытный банкир и финансист очень быстро просчитал перспективу, которая ожидает город при таком вторжении, и решил не рисковать зазря.

– Быстрее! Быстрее! – орал он на жену с детьми, влетев домой. – Милая, брось! Брось все это!

– Но как я буду без этого платья? – искренне удивилась Фрэнсис Луиза.

– Если до нас доберутся кубинцы…

– Куда они доберутся? Брось. Полиция их остановит…

И в этот момент откуда-то с улицы донеслась частая стрельба из ручного пулемета. Очень такая характерная и узнаваемая. А спустя несколько секунд к ней добавились пистолетные выстрелы.

– Полагаю, что наша полиция уже никого не остановит. Бросайте все! Пошли! Бегом! Бегом! – чуть ли не ударами трости выгонял из особняка жену и детей Джон Морган. Уж он-то прекрасно понимал, что их ждет, попадись они в руки нападающим. Благо что сведения о регулярных провалах повстанцев на Кубе и настроениях до него доходили уже давно.

Уже сворачивая на дальнем перекрестке, Джон увидел, как к его особняку устремились вооруженные до зубов люди. Дворецкого, который попытался их остановить, они пристрелили на ходу, даже не останавливаясь.

– Ты это видела? – спокойно спросил он у жены.

– Да… – тихо ответила она с расширенными от ужаса глазами.

– Только чудом нам удалось вырваться из этой западни. Бог любит нас.

– И позволит ограбить?

– Если он позволил нам уйти, значит, это ограбление – урок. Он, – Джон скосил глаза вверх, – никогда ничего не делает просто так. Мало того – гибель дворецкого тоже не случайна. Нам показали то, насколько близко мы были к трагедии. К непоправимому. Задержись мы еще на несколько минут – и все… конец. Никто бы из нас не выжил. А вас, дорогие мои, – Джон окинул взглядом жену и трех дочерей, – перед смертью еще бы и изнасиловали, причем коллективно. Эти просто так бы не убили. Да и нас с сыном, безусловно, пытали бы.

– Но за что?

– Ничего не бывает просто так, милая, – уклончиво ответил Джон Морган и задумался.

Впрочем, уже через минуту громкий взрыв отвлек его от раздумий. Обстрел города главным калибром продолжался. Какую именно цель преследовали испанцы – совершенно не ясно, но все высокие здания в Нью-Йорке получали свою порцию стали и пироксилина в порядке живой очереди. Броненосные крейсера работали по ориентирам, заодно обучая канониров стрелять. Каждый снаряд шел в дело…

К вечеру город пылал, потому что к грабежам кубинцев подключились местные бедняки, развернув на улицах города инсценировку в духе октября семнадцатого и последующей «идейной борьбы» за «светлое будущее». Грабежи, насилие, пожары… Истинное торжество настоящей демократии!

– Эрнесто… – покачал головой дон Паскуале. – Зачем все это?

– В самом начале нынешнего века англичане преподали им урок о том, что любая война может прийти в их дом. Когда американцы попытались отобрать у Лондона Канаду во время Наполеоновских войн, те в ответ разорили Вашингтон и сожгли Белый дом. Сейчас же мы всего лишь напоминаем Соединенным Штатам о том, что война – девица ветреная, сегодня там, а завтра уже стучится в окошко. И играть с ней опасно.

– Но мирные жители…

– Испанские части просто ограбили банки, ювелирные магазины с особняками и отступили. Все остальное – дело рук городской бедноты.

– Но кто в это поверит?

– А и не нужно верить. Вы думаете, что за ящики мы сгружали с пароходов?

– Патроны?

– И оружие. Но не нам. Руководитель Нью-Йоркской коммуны уже сбивает свои дружины. Преимущественно негритянские. Пятьдесят два пулемета Максима, двадцать тысяч винтовок Маузера. Поверьте – всему миру придется считаться с этим восстанием. А уходя, мы завалим все подходы к городу минами. Так что US Navy не сможет поддержать свои сухопутные силы.

– Чудовищно… это просто чудовищно… – покачал головой адмирал Сервера.

– Это правильно. Не забывайте о том, что они хотели отправить вас кормить рыб. И если бы не находчивость дона Педро, все бы так и вышло. Они – враги. Хорошие ли, плохие ли – не важно. Просто враги.

– El pueblo unido, jamás será vencido! – донесся ветром до этой парочки припев «Нового гимна Испании» откуда-то с Манхэттена.

– Бедный город, – покачал головой дон Паскуале.

– Постарайтесь досмотреть все корабли, что стоят в заливе, – постарался сменить тему Эрнесто. – Всех, кого уличите в контрабанде, готовьте к утоплению на фарватере. Если получится – грузите их цементом, щебнем или еще чем тяжелым. У нас всего три дня. Больше здесь задерживаться не стоит, если мы не хотим познакомиться с броненосцами адмирала Сэмпсона. Поверьте мне на слово – это не та встреча, на которую нам стоит спешить. Справитесь?

– Постараюсь, – произнес Сервера, покачав головой.

– Не раскисайте, – усмехнулся полковник. – Возиться в грязи и делать больно врагам – наша работа. Это только в Ватикане гвардия в карнавальных костюмах марширует. Настоящая же гвардия – становой хребет любого государства. Это те люди, которые дают ему устойчивость, крепость, основательность.

– Если бы все было так просто…

– А все и есть просто. Намного проще, чем вы думаете. Испания умирает. Серьезно. И только в наших руках ее откачать. И эта война. Эта победа…

– Но…

– Победа, адмирал, победа. Мы разобьем янки, уж поверьте мне. Так вот. И эта победа станет фундаментом нашего будущего благополучия. Новой эпохи возрождения. Или вы думаете, что этот новый гимн возник просто так? Это первые звуки новой жизни. Обновленной Испании.

 

Глава 7

9 июля 1898 года. Испанская Империя. Рейд Гаваны

Капитан Тэйлор с тревогой вглядывался в дымы на горизонте. Так уж случилось, что его «Индиану» оставили продолжать блокаду Кубы из-за невозможности дать нормальный ход. Ну и «Нью-Орлеан» оставили за компанию. А остальные силы ушли на север ловить обнаглевших испанцев. Это надо же было выдумать – штурмовать Нью-Йорк!

Дымы тем временем приближались.

– Сэр, – козырнул вестовой.

– Что там?

– Корабли с Ост-Норд-Оста на горизонте. Идут прямо на нас. Скорость не менее пятнадцати узлов.

– Сколько их?

– Пока непонятно, сэр. Отметки створятся.

– Силуэт определили?

– Пока нет, сэр. Видны лишь мачты и верхушки труб.

– Полная боевая готовность! – закричал командир корабля после небольшой паузы. – Передать на «Нью-Орлеан» – держаться на подбойном борту.

– Сэр? – удивленно произнес старший офицер.

– Это испанская королевская эскадра, – усмехнулся командир корабля. – Я уверен – это испанцы. Коварные скоты. Выждали, когда основные силы отойдут на север, и атакуют! Проклятье!

А тем временем на «Зите» британский испанец Пабло Маркес также оживленно готовил корабль к бою. Шутка ли? Ведь по прибытии в Сантьяго-де-Куба подозрительно похожий на русского Педро Марадона объявил им сногсшибательную новость. Общество «Испанских патриотов» будет платить команде корабля за каждый потопленный корабль противника согласно распространенному прайс-листу. Странная командировка грозила стать очень выгодной…

Время летело незаметно.

Мини-эскадра из двух броненосцев второго ранга накатывалась прямо на противника. Когда дистанция сократилась до пятидесяти кабельтовых, командир корабля спросил:

– Сеньор Мануэль, вы готовы?

– Так точно.

– Хорошо. Право шесть румбов, – скомандовал он. А потом добавил: – Удерживайте постоянный курсовой угол на противника.

Конечно, Пабло Маркес пытался возражать, считая поворот преждевременным. Но, увы, командир корабля больше прислушивался к старшему артиллерийскому офицеру, и «сестрички» покатились по сложной кривой, выдерживая направление на броненосец около семидесяти градусов к левому борту. Что приводило к тому, что дистанция между ними сокращалась примерно на один кабельтов в минуту.

– Сорок пять кабельтовых! – раздался голос на дальномере.

– Огонь, – немедля скомандовал старший артиллерийский офицер, зная, что его молодцы уже держат «Индиану» в прицелах, согласно оперативно поступающим расчетам данных упреждения и возвышения. Причем с восьмидесяти кабельтовых.

Пабло Маркес только бровью повел, посчитав стрельбу с такой дистанции дуростью русского артиллериста. Но спустя несколько секунд вполне искренне удивился – снаряды легли накрытием.

– Огонь! – скомандовал минуту спустя русский. И вновь жахнул полный залп главного калибра, отправляя в американцев четыре десятидюймовых снаряда.

И – о чудо! Снова накрытие! А на третий залп он даже добился одного попадания! Невероятно! После чего Пабло Маркес закусил губу и постарался запомнить все, что он видел и слышал о работе артиллеристов. И с удивлением обнаружил полное отсутствие информации. Узнав, что пушками главного калибра заведуют русские, он полностью пренебрег их делами. Ну что хорошего и выдающегося в таком деле они смогут сделать? Так уж случилось, что по роду своей деятельности он очень неплохо разбирался и в морской артиллерии, и в кораблях, причем не только Туманного Альбиона, но и других стран. А потому закономерно был о русских самого что ни на есть неважного мнения. Впрочем, как и об австрийцах с итальянцами. Но если «макаронники» хоть иногда что-то вразумительное могли сделать, тогда как первая пара… М-да… И тут такая удивительная точность да слаженность.

Лишь к исходу третьей минуты боя, когда корабли сблизились еще на три кабельтова, «Индиана» начала отвечать из главного калибра. Видимо, учтя опыт боя при Сантьяго-де-Куба. Адмирал Сэмпсон тогда очень сильно расстроился, увидев, что его лучший броненосный крейсер просто взяли и расстреляли как в тире. Поэтому уже на следующий день были готовы новые инструкции для командиров кораблей, а в Адмиралтейство пошла докладная записка об инциденте. Впрочем, ответный огонь оказался довольно бестолковый. Тут и орудия сыграли с американцами злую шутку, и канониры, и отсутствие дальномера. Иными словами, палили они в божий свет как в копеечку. Но только главным калибром. А вот средним – довольно быстро нащупали дистанцию и стали добиваться одного за другим попадания. Однако ситуации это не меняло. Мощная броня испанских «Центурионов» надежно защищала корабль от такой мелочи. От каждого попадания крепкий, могучий костяк из легированной стали чуть заметно вибрировал и по корпусу броненосца второго ранга распространялся гул. Так, словно кто-то ударил колотушкой в чугунок. Кроме того, очень помогал угол, под которым «Зита» и «Гита» двигались на «Индиану». Оба восьмидюймовых и восемь шестидюймовых снарядов, попавших в головной мателот, самым пошлым и банальным образом рикошетировали. Как и большинство стадвадцатимиллиметровых. Лишь единичным снарядам удалось хоть что-то поломать да побить на броненосце второго ранга «Зита». В «Гиту» и того не залетело. Вообще в полигонных условиях получилось работать.

Но все когда-нибудь подходит к своему концу. Чуть менее чем через полчаса «Индиана» медленно и уверенно стала уходила под воду, заваливаясь на правый борт. Ей понадобилось дюжина десятидюймовых «чемоданов» и пять десятков гостинцев среднего калибра. И теперь пришла очередь бронепалубного красавца «Нью-Орлеан», все еще не поднявшего пары. Но он, видя свое безвыходное положение, просто поднял белый флаг и застопорил ход. Героическое самоубийство не входило в планы командира корабля. Какие у него были шансы против двух броненосцев, пусть и второго ранга? Никаких. Вообще. Особенно на тех двадцати кабельтовых, что их разделяло. Они вон с сорока пяти кабельтовых «прописывали пилюли» из главного калибра. Для них эта дистанция – считай, расстрел в упор.

Сражение кончилось. Можно было оправиться и покурить, а также спустить шлюпки для спасения гибнущего экипажа «Индианы». Ну и призовую команду на «Нью-Орлеан» отправить.

– Доложить о потерях! – зычно скомандовал командир «Зиты».

– Семь убитых, двадцать один ранен, – козырнул старший офицер спустя шесть минут. – Все орудия исправны, пожаров нет, управление в порядке, можем держать полный ход.

– Отрадно слышать, – кивнул командир корабля, с трудом сдерживая улыбку.

Надо ли говорить, что Гавана встречала королевскую эскадру как героев? И как они там гуляли… Ведь блокада снята. Основные силы адмирала Сэмпсона ушли к Нью-Йорку, дабы противодействовать адмиралу Сервера. А те незначительные легкие силы, что у US Navy еще оставались незадействованные, после появления таких визитеров старались не показывать носа из порта.

Особенно стоит отметить, что англичан, немцев, французов, австрийцев, итальянцев и русских чествовали так, словно они спасители Отечества. И информация об этом уже через три дня попала на первые полосы газет США, став если не сенсацией, то чем-то подобным. Вкупе с ударом по Нью-Йорку ситуация выглядела чрезвычайно печальной. Настолько, насколько это только можно было представить…

Уильям Херст, один из инициаторов и вдохновителей этой войны, сидел в кресле и мерно пил виски. Запоем. Он просто не понимал, что делать. Все его попытки организовать газетные кампании по подъему патриотичных настроений проваливались одна за другой.

Все рушилось.

Морская война, если уж вмешались пусть и опосредованно ведущие морские державы, проиграна. И, судя по всему, США теперь придется защищаться от таких вот разорительных десантов. Куда в следующий раз ударит адмирал Сервера? Кто его знает? А их флот тает. Эта ударная пара испанских «Центурионов» оказалась крепким орешком. Кто бы мог подумать? И англичане… скоты… столько поливали помоями поделку князя Юсупова, а потом сами же на него старших офицеров и прислали.

А следом за морской войной совершенно расстраивалась торговля. Нью-Йоркский порт в руинах. Да и сам город все еще не удается отбить у вооруженных до зубов негров. Испанский подарок… Федеральные войска уже штурмуют город, но, судя по всему, это затянется. Многие дома превращены в укрепленные позиции. Приходилось подтягивать артиллерию и мерно, тяжело, напряженно выбивать повстанцев из Нью-Йорка… превращая его в гору дымящихся развалин. Да и негры, прекрасно понимая, что их ждет, сдаваться не собирались. Другие порты? Очень опасно. Страховые компании Великобритании, Франции, Германии и прочих европейских стран взвинтили взносы до небес. Да и опасность конфискации висит дамокловым мечом над Атлантикой. Куда ушел Сервера? Когда атакует? И что? Одни сплошные вопросы.

Финансовые потери с каждым днем войны становились все более чудовищными, нежели ожидалось.

– Сэр, – в кабинет вошел его помощник.

– Что тебе? – с трудом выговаривая слова, спросил Уильям.

– Свежие новости.

– Хорошие?

– Нет, сэр. На границе Техаса мексиканская банда разбила наши пограничные отряды и продвигается в глубь штата. Численностью до двухсот человек. Конные. Хорошо вооружены. Пулеметы на странных легких повозках, винтовки, самозарядные пистолеты. Наших солдат они смяли походя.

– Это война?

– Нет, сэр. Просто бандиты. По крайней мере, Мехико именно так это прокомментировало. По их словам, они даже не знают, кто это.

– А что хотят эти… хм… бандиты? Кого-то ограбить?

– Официально – освободить порабощенный нами Юг. Идут под знаменем Конфедерации. В Сан-Антонио жители их встречали цветами. Там они и задержались – ополчение из добровольцев собирают. По слухам, командует отрядом хорошо известный вам дон Педро с Кубы. Тот самый, который смог погасить восстание. Не удивлюсь, если мексиканская банда окажется кадровой испанской частью.

– Этого нам еще не хватало… – моментально протрезвев, Уильям Херст вскочил и взбудораженно начал вышагивать по своему кабинету. – Так вот, значит, зачем были те листовки… – медленно произнес он. – А я-то еще думал, кому и зачем нужно ворошить старое?

– Каковы будут приказания, сэр?

 

Глава 8

25 июля 1898 года. США. Техас. Остин

Джордж Томас Андерсон, один из самых беспокойных генералов Конфедерации времен Гражданской войны, стоял и со слезами на глазах смотрел на марширующих перед ним солдат. В свое время он участвовал практически во всех сражениях на востоке и заслужил прозвище Тигр за решительность и напористость. И эта черта характера сохранилась в нем до глубокой старости. В свои семьдесят четыре года он все еще сохранял тот дух старого Юга, который в свое время поднял Конфедерацию на борьбу. Несгибаемый стержень. И выправку.

В свое время войска Юга были одеты кто во что. Остро не хватало обуви и головных уборов, а заношенная до рвани ткань мундиров считалась совершенно обыденным явлением. Сейчас все техасские добровольцы маршировали в добрых сапогах и прекрасно пошитых мундирах. А оружие? Прекрасные германские винтовки и датские ручные пулеметы… это же просто что-то невообразимое для былых лет!

Он смотрел и не верил своим глазам… Впрочем, не он один. Слухи разносятся быстро. И уже после первой сенсационной статьи о вторгшихся мексиканских бандитах под знаменем Конфедерации все старые бойцы стали подтягиваться в Техас. А также недовольные. О да! Недовольных хватало.

Политика Севера после победы была далека от высоких идеалов демократии и плохо сочеталась с их обещаниями. Негры получили свободу, но… совершенно по-скотски. Их, по сути, просто выгнали на улицу в одних трусах без гроша в кармане и всемерно затруднили трудоустройство. Дескать, ваши проблемы. Да и южане хлебнули. Особенно когда приехали саквояжники и под давлением властей с обстоятельствами за гроши скупили весь более-менее значимый бизнес Юга. И это не говоря о том, что лишенные средств к существованию негры сколачивали банды и промышляли грабежом южан. Ну, то есть тех, кто жил рядом. Какие только ужасы они не творили на удаленных фермах! Или читатель думает, что знаменитый Ku Klux Klan возник просто так? Из-за кровожадных устремлений бывших рабовладельцев и эксплуататоров? Отнюдь. Он и ему подобные организации стали естественной защитной реакцией на тот кошмар, который творили негры. Север нарочно стравливал вынужденных выживать людей и наслаждался этой фееричной бойней.

Владимир поначалу не планировал пытаться возрождать борьбу за независимость со стороны южан, но заготовки сделал. На всякий случай. Мало ли, с кораблями не сложится? Фортуна ведь она такая… переменчивая. Поэтому в Сан-Антонио и Остине на складах подставных компаний потихоньку накапливалось снаряжение для формирования войск. Стрелковое вооружение, боеприпасы, обмундирование. Те самые «пропажи», что в свое время закупало общество «Испанских патриотов». Все подумали, будто это простое освоение средств. Воровство. Ведь в войска оно не поступало, а в бумагах числилось. То есть все, как обычно, на знойных Пиренеях. А тут как гром среди ясного неба практически все, что вроде как было «украдено», строго по спискам стало всплывать в Техасе. Неожиданно, неприятно… и очень не вовремя…

По улице все шли и шли добровольцы, напевая старую песню Техаса еще времен Гражданской войны. А Джордж Томас Андерсон стоял, несмотря на возраст, по стойке «смирно» в своем старом мундире. И держал правую руку под козырек.

– Сэр, – к Джорджу подъехал крепкий загорелый мужчина в форме полковника Конфедерации и козырнул, приветствуя.

– Джордж, Джордж Томас Андерсон, – поздоровался с ним старик. – Отставной бригадный генерал Конфедерации.

– Чак, Чак Норис, – встречно представился мужчина, бывший еще месяц назад Педро Марадоной, – полковник Конфедерации. Для меня честь видеть вас. Наслышан.

– Это для меня честь видеть вас… всех вас, сынок, – с влажными глазами и дрожащим голосом произнес старик. – Я уж и не надеялся…

Тем временем в Сан-Франциско заявила о себе Филиппинская эскадра Испанского королевского флота, о которой после битвы в заливе Манилы все позабыли.

– Сэр, плохие новости. – В кабинет губернатора Джеймса Бадда вошел его секретарь.

– Что случилось? – обеспокоенно поинтересовался он.

– Сегодня утром в Санта-Крус высадился испанский десант. Точная его численность неизвестна.

– Десант?! Вы уверены?

– Такова телеграмма, сэр. Его сопровождают шесть боевых кораблей. Мы полагаем, вся Филиппинская эскадра Испании, за исключением канонерских лодок и совсем уж негодных крейсеров.

– Санта-Крус, я полагаю, они заняли?

– Вероятно, сэр. Мы опасаемся их наступления на Сан-Франциско. Береговые батареи не пропустят их корабли, но пехота вполне имеет шансы.

– Срочно готовьте телеграмму в Вашингтон, – холодно произнес Джеймс Бадд. – И вызывайте ко мне всех командиров фортов, с которыми сможете связаться. Я не уверен, что у нас много времени…

Но было уже поздно.

Высаженные еще неделю назад летучие конные отряды, встретившись с разведчиками, глубокой ночью с 23 на 24 июля перерезали телеграфные линии и разобрали в нескольких местах железную дорогу. После чего устроили засады на наиболее популярных маршрутах дилижансов. Сан-Франциско был полностью отрезан от внешнего мира.

А уже 25 июля передовые части гвардейского испанского полка подошли к пригородам Сан-Франциско, вступив в перестрелку с жидкими отрядами федеральных войск и ополчением. В то время как крейсера Филиппинской эскадры наглухо заблокировали порт. Город был обречен.

 

Глава 9

1 ноября 1898 года. Испанская Империя. Малага

Владимир Ильич Ульянов стоял у окна шикарного особняка, занятого им по праву гранда первого класса Испанского королевства, ну и самого богатого человека на планете. Не в отеле же ему, в самом деле, останавливаться? Стоял и наблюдал за тем, как в утренней дымке тают последние корабли этой новой «непобедимой армады».

– Отчего у тебя такое кислое лицо? Ты разве недоволен? – с удивлением поинтересовалась Зинаида, бывшая теперь всегда рядом с мужем, даже в таких деловых поездках.

– Конечно. И очень недоволен.

– Но почему? Мне казалось, что все идет очень неплохо.

– На самом деле то, что нам пришлось спровоцировать вот это, – он махнул за окно, – говорит о полном провале моего первоначального плана.

– Серьезно? – еще больше удивилась Зинаида. – Но ведь ты стремился к ослаблению Штатов. Что тебе не нравится?

– О нет, все намного сложнее, – покачал он головой.

– Странно. Почему же ты мне не рассказывал раньше?

– Рассказывал. Только не вдаваясь в подробности. Помнишь, во время нашего первого совместного путешествия в XXI век я сказал, что хочу всемерно ускорить развитие этого мира?

– Да. Но я не очень понимаю, как это связано.

– Напрямую. В чем основная фундаментальная ошибка практически всех революционеров?

– Не знаю, – покачала головой Зинаида. – Насилие?

– Ни в коем случае. Насилие это всего лишь инструмент. Им много кто пользуется. Само по себе в нем нет ничего плохого. Как скальпель. Он плох? Отнюдь. Но им можно как проводить операцию, леча больного, так и уродовать, убивать.

– Тогда в чем? – повела бровью Зинаида.

– Революционеры, как правило, нуждаются в поддержке широких масс населения, чтобы утвердить свою власть. Поэтому идут на любые ухищрения и обещания. Нет более безумных популистов, чем революционеры. И чем более они отморожены, тем радужнее обещания. Одним из стандартных обещаний революционеров всех времен и народов является – «отнять и поделить». То есть они обещают отнять имущество у тех, кто его имеет, и разделить между неимущими. Что может быть заманчивее? Раз. И у тебя на халяву появляется масса каких-то материальных средств. Кто от такого откажется?

– Хм. Никто, – усмехнулась Зинаида.

– Вот-вот. Никто. Люди падки до халявы. Особенно если сами ничего не смогли добиться. Поскреби любого «пламенного» борца за народное счастье – и окажется, что он просто хочет халявы. И чем громче кричит, тем меньше хочет трудиться и развиваться. У него все всегда виноваты. Один он д’Артаньян, обиженный на весь мир, который не пускает его в «светлое будущее». Люди не равны, никогда ими не были и никогда не будут. Но разве это мешало толковым ребятам из рабства освобождаться? Или из крепости выкупаться? Нет. Было бы желание, помноженное на ум и усердие с трудолюбием. А не могли выкупиться или освободиться легально – сбегали. Те же казаки это и есть вчерашние беглые, готовые воспользоваться шансом и ковать свою судьбу самостоятельно. Под лежащий камень вода не течет. Или, если хочешь, басня о двух лягушках и молоке. Каждый из нас сам кузнец своего счастья.

– Я в курсе. Ты уже рассказывал, что у любого человека в жизни бывает шанс, и не один, улучшить свою жизнь, но если он не готовится к этому, не учится, не развивается, не стремится к улучшению своего положения, то он ими просто не сможет воспользоваться.

– Верно. Но как людям быть? Чувство вины неприятно, особенно когда ты понимаешь, что ты сам себе злобный буратино. Поэтому собственное нежелание сделать level-up широкие массы, как правило, компенсируют самооправданием. Дескать, правительство плохое. Или там все воруют, поэтому жить плохо. Даже если они сами таскают туалетную бумагу с работы. Ну и так далее. Вот и представь, какой бальзам на их израненную душу такая халява или ее обещание?

– Прекрасно представляю. Но в чем здесь ошибка?

– Очень просто – популизм революции предлагает все отнять и поделить. То есть избавиться от богатых людей. А единственное, к чему такой подход может привести, – еще большее обнищание широких масс. Ведь пропадает стимул для личного развития и усилий по улучшению своего положения. Помнишь, я показывал тебе фильм «Берегись автомобиля»? Ну, ту замечательную сцену про жизнь по доверенности?

– Да, конечно, – улыбнулась Зинаида и процитировала: – Ну, почему… Почему я должен так жить? Господи, за что? Почему бы… Я, человек с высшим образованием, должен таиться, приспосабливаться, выкручиваться. Почему я не могу жить свободно, открыто? Ой, когда это всё кончится? – После чего хмыкнула и продолжила: – Впрочем, я все равно тебя не понимаю.

– Все очень просто. Не нужно бороться с богатством, нужно бороться с бедностью. То есть не верхний уровень благосостояния ограничивать, а придумывать способы поднять нижний.

– Так просто? – ехидно поинтересовалась Зинаида. – Почему же тогда революционеры им не пользовались?

– Людям нужно подливать масла на костер своего самооправдания. Мало кто захочет поддерживать политиков, указывающих им на их ошибки. Напротив, любой новый повод для самооправдания будет греть душу. Кроме того, быстрых результатов при таком подходе ждать не приходится, потому что человечеству известна только одна технология для реализации подобного подхода. И она довольно неспешна.

– И какая же? Признаться, мне в голову вообще ничего не лезет.

– Все предельно просто. Рост производительных сил влечет за собой снижение стоимости материальных благ и повышение их доступности. Не линейная зависимость, но все равно очень заметная. Когда вся страна делает одну алюминиевую ложку в год, то логично предположить, что она будет только у царя. А когда таких в год делается два десятка миллионов, то очевидно, что они заглянут в каждый дом. Да и стоить уже будут разумных денег.

– Но ведь есть кризис перепроизводства, – хитро прищурившись, произнесла супруга. – Как с ним быть?

– Давно уже найдены ответ и решение, – мягко улыбнувшись, произнес Владимир. – Инфраструктура. Это манна небесная для экономического развития. Да, она не дает быстрых доходов, но рост экономики влечет за собой колоссальный и довольно устойчивый. Самой простой формой инфраструктурной схемы является жилищное строительство. Хотя это и несколько рискованно. Дело в том, что цикл очень короткий и требуется стимуляция покупательной способности широких масс. А люди в основном не умеют обращаться с деньгами. Дешевые деньги рвут им крышу и пережигают пробки, особенно вчерашним беднякам, которые к деньгам вообще непривычны. Поэтому с жильем все довольно нестабильно и опасно. Если есть возможность долго и основательно вкладываться, не ожидая быстрой отдачи, то на первое место выходят транспорт, энергетика и связь, которые тянут за собой все остальные отрасли экономики. Это на первом этапе. А потом, по мере исчерпания экономического пространства, необходимо выводить на первое место наукоемкие отрасли, которые все это время развивать спокойно, вдумчиво и без фанатизма.

– А почему не промышленное производство?

– Потому что в этой цепочке оно уже производно, подстраиваясь под динамически изменяющуюся реальность.

– Хм.

– Поэтому я и не хотел сильно трогать США. Они одна из самых перспективных экономических площадок мира. Их разгром отбрасывает этот мир назад в развитии на многие годы. Если не десятилетия. Так что знал бы я, что Уильям Херст вскроет мое участие в организации восстания конфедератов, – давно бы распорядился его ликвидировать.

– Вандербильт поэтому прекратил строительство железной дороги?

– Именно, хотя до завершения контракта осталось всего ничего. Довел-то он двухколейную дорогу практически до Читы. Официально он не может обеспечить поставки строительных материалов. Но мы-то все понимаем. Так что это провал задуманного. Хотя если спускаться с геополитического уровня на политический, то все совсем неплохо.

– Ну… если так смотреть, то да, конечно, – задумчиво потерла лобик Зинаида. – И что дальше?

– Как ни странно, но сложившаяся обстановка требует от нас добивания Штатов. То есть, говоря в терминологии XXI века, нам нужно принести им демократию, подспудно втоптав в каменный век. А я это делать не только не хотел, но и не хочу. Чертов Херст. Не мог промолчать. Конфедерация для ребят из Новой Англии идейные противники. Непримиримые враги. И такое мне просто так не простят. Особенно они. Умные, толковые, циничные… Эх… Где еще таких найти?

– А еще они совершенно безнравственны, – добавила Зинаида, поморщившись.

– Поверь, лучше работать с аморальным и циничным, но умным человеком, чем с высокодуховным кретином. Американцы предсказуемы и понятны. А люди «с развитым чувством прекрасного» напоминают мне обезьяну с гранатой. На любые твои планы, хитрости и уловки они отвечают непредсказуемой глупостью или вообще откровенным маразмом. Даже если пытаются из самых добрых побуждений сделать что-то доброе и светлое. Эх… была бы моя воля – я бы и в России ратовал за распространение протестантизма. Очень практичная религия. По крайней мере, некоторые ее направления.

– Тебя послушать, так духовность и прочие подобные вещи ты считаешь проявлением глупости, – недовольно покачала головой супруга.

– А что такое духовность? Примат духа. А дух – это эмоциональная составляющая нашей личности. Что прекрасно видно на таком явлении, как воодушевление. Эмоциональный подъем, позволяющий отбросить жалкие потуги разума и совершить что-нибудь невообразимое. Например, ринуться в самоубийственную атаку, чтобы умереть героем. Бестолково, зато красиво. Страстно. Так чем же получается духовность? Приоритетом эмоций над разумом. То есть когда эмоции в сознании доминируют над всем остальным. И, как следствие, примитивные животные инстинкты в той или иной форме совершенно не контролируются. Иными словами, выходит, что чем больше в нас духовности, тем ближе мы к макакам. Или ты думаешь, что я уделяю столько времени твоему развитию просто так? Отнюдь. Я учу тебя думать, думать и еще раз думать. Приучаю к восприятию мира через призму калькулятора и формулы. Потому что не хочу, чтобы моя спутница и соратница в один прекрасный момент, вместо того чтобы заняться делом, упала на колени и стала возносить молитвы.

– Но как же бог? – опешила Зинаида.

– Бог, без сомнения, есть, – кивнул Владимир. – Но я абсолютно уверен в том, что он принимает только одну молитву – молитву делом. А все остальное – это романтика самооправдания. Карго-культы макак, прыгающих перед обломками самолета и возносящие ему свои песнопения. Помнишь, я тебе показывал передачу? Или еще примитивнее – земные поклоны трупу, вымышленному образу там или химической реакции окисления, то есть огню. У! У! У! – спародировал Владимир обезьянку.

– Да уж… – задумчиво произнесла супруга.

– Именно поэтому я, несмотря на оценку Штатов как наших врагов, во многом им симпатизирую. Умные, циничные, практичные. Но именно по этой причине если уж с ними столкнулся, то нужно добивать. ТАКИХ подранков по свету пускать не стоит. Себе дороже.

– И не поспоришь, – усмехнулась Зинаида. – Но почему так получилось? Ты ведь делал все, как нужно.

– После Гаванской катастрофы они сделали правильный вывод и, вместо того чтобы дробить силы, стали, напротив, собирать их в один кулак. Прикрыв единственный серьезный транспортный узел, который у них дееспособен на Восточном побережье, – Чесапикский залив. Ну и подходы к нему.

– Так хотели же вроде ловить трампы на подходе к нему?

– Поймали тридцать два парохода. Но сказался недостаток легких сил. Очень серьезные проблемы с доставкой. Приходится крейсера и призы гонять через всю Атлантику. То есть держать в море еще и угольщиков, у них ведь топлива было только в один конец. В принципе, можно было бы и на Кубу, но все равно – приличное плечо, плюс Куба может быть только временной базой и проблема доставки никуда не девается. В общем, очень хлопотно. Плюс механизмы. Это на «Центурионах» они качественные, а испанские крейсера после одной такой вылазки оказались в ремонте. Все. Хорошо, хоть недолгом. Да и «Зита» с «Гитой» не вечные туда-сюда мотаться.

– Как-то все не радужно, – повела плечами Зинаида. – Море наше, а мы не можем им воспользоваться.

– Испания… – развел руками Владимир. – Но не это главное. Американцы собрали в кулак все свои силы и интенсифицировали работы по броненосцам первого ранга типа «Кирсадж» и «Иллинойс». Всем пятерым. Так что в начале следующего года пару должны ввести в строй, остальные – до конца будущего года. И это плохо. Плюс еще три броненосца типа «Мэн» заложили. Их через пару лет должны ввести в строй. По крайней мере, они приложат все усилия, изыскивая любые возможности. А они у них не малые. То есть, прикрыв основное направление, они копят силы для достижения превосходства. И все попытки разбить их по частям после Гаваны оказались тщетны. Адмирал Сэмпсон просто игнорировал наши провокации.

– А уже весной у него будет шесть броненосцев, против четырех броненосных крейсеров и трех броненосцев у испанцев, – подвела итог Зинаида. – Так?

– Верно. Что при решительном преимуществе в легких силах делает ситуацию очень непростой. Конечно, мои «Центурионы» стоят многого. Но… – он тяжело вздохнул. – А затянись война на два-три года, у них подтянутся еще и пять броненосцев первого ранга. Что сделает ситуацию для Испании безвыходной. И это не считая того, что Вашингтон сейчас ведет переговоры о покупке ряда кораблей в странах Латинской Америки. И я не поручусь за то, что та же Аргентина их не продаст. А там, я напомню, четыре вполне серьезных броненосных крейсера.

– А нам мешает конвенция о нейтралитете…

– Именно так, – кивнул Владимир. – Европа и хотела бы, да не может. А Южная Америка… Мы, конечно, начали переговоры с Аргентиной, но там все еще слишком хорошо помнят испанское владычество. Поэтому вряд ли нам хоть что-то продадут. Даже если это будет выгодно. Как и любые другие страны Латинской Америки. Одна отрада – пушки в полном объеме пришли от Франции, проведенные как довоенные поставки. А то как бы моряки стрельбе учились? На эскадре Серверы, пока они стояли на островах Зеленого мыса, полный комплект орудий пришлось заменить. Повторно. Из-за полного расстрела. Да и «Пелайло» перевооружить удалось. Но и все. Испанская промышленность просто не в состоянии быстро ничего построить. И нам придется обходиться тем, что есть. Именно по этой причине подконтрольные и союзные нам газеты так кричали о выходе конвоя. Сэмпсон должен клюнуть. А не захочет сам – получит пинок от Конгресса. Пропустить сорок тысяч добровольцев с кучей оружия и боеприпасов в Хьюстон сейчас – значит получить затяжную Гражданскую войну на много лет.

– Но ведь это риск…

– Никакого риска, – улыбнулся Владимир. – У командующего конвоя и адмирала Сервера есть пакеты, которые они откроют завтра.

– Ты мне не говорил, – прищурилась, поджав губы, Зинаида.

– Так рассказываю. Там план действий. Броненосный флот двигается, согласно публично объявленному плану, к Багамским островам и пытается связать маневрами и боем американцев, а конвой сразу идет к Делаверскому заливу. Учитывая, что на всех кораблях что конвоя, что флота установлены отечественные опытные станции беспроволочного телеграфа, то все должно получиться. Даже если адмиралу Сервера не удастся связать боем американцев – конвой об этом узнает и отвернет в океан. И ищи ветра в поле.

– Десант и штурм Филадельфии? – удивленно выгнула бровь Зинаида.

– А потом поход на Вашингтон. Причем крейсера, если они имеются, будут нас ждать намного южнее – в устье Чесапикского залива. Это пять-шесть часов хода на двадцати трех узлах. Причем вход в залив Делавэр довольно узкий. «Пелайло» вполне сможем справиться с отпугиванием крейсеров. А десяток сопровождающих конвой мелких канонерок обеспечат высадку десанта, в том числе и на необорудованном берегу, если потребуется. Знаменитый полк легкой пехоты «Куба» свезут на берег. Те с суши возьмут береговые батареи. После чего уже основные силы высадим, как белые люди, в нормальном порту. И, кстати, на Юге готовят свое наступление с опережением на день.

– Ты уверен в них? Конфедерация не подведет?

– О нет! После того кошмара, что северяне учудили с Югом, конфедераты будут сражаться намного более ожесточеннее, чем раньше. Мой человек из Остина писал, что у них даже женский батальон формируется. Пока в Европе ухмыляются, но это говорит о многом. По всему Югу оживление. Сторонники Севера и негры оттуда бегут без оглядки, бросая все. Хотя, признаться, на Севере негров тоже не ждет ничего хорошего. Нью-Йоркское восстание только недавно подавили, а там ведь основное количество повстанцев как раз бедняки и негры…

– Сорок тысяч… – покачала она головой. – Ты ведь понимаешь, что это только начало. В Испанию продолжают прибывать добровольцы. Не понимаю, зачем нужно было устраивать всю эту травлю в таком масштабе? Можно же было аккуратнее сработать.

– Виноват. Перегнул палку, – пожав плечами, произнес Владимир. – Не думал, что народ здесь все это воспримет серьезно. Я-то с оглядкой на XXI век делал. Там от такой информационной кампании только несколько батальонов набралось бы в лучшем случае. Люди, уже привыкшие к подобным пиар-баталиям.

– Получилось, конечно, внушительно. Даже я, зная, что это все – твоих рук дело, и то заразилась. Все эти фермы с белыми женщинами, которых использовали как скот для разведения мулатов. Ужас! Кошмар! Как ты вообще такое придумал?

– Да я и не придумывал. Серьезно. Только там были не просто белые женщины, а преимущественно ирландки, которых пуританам продавали англичане. Точнее, английские пуритане своим американским братьям. Но эту деталь я благоразумно опустил. Поэтому Туманный Альбион возмущается низостью и подлостью «козопасов» особенно истово. Очень жирный намек ими были воспринят более чем адекватно.

– Кошмар… – тихо покачала головой Зинаида. – А я-то наивно думала, что все эти ужасы ты сам придумал.

– Зачем? Я вообще ничего не выдумывал. Просто чуть-чуть приукрасил.

– Что, вообще?! Совсем?!

– Конечно. И поверь, у каждого народа есть не один эшелон мерзостей. Главное, его найти и выкатить на всеобщее обозрение с нужными оценками и комментариями. И у нас тоже.

 

Глава 10

6 ноября 1898 года. Атлантический океан. Багамские острова

– Сэр, – козырнул командир броненосца «Айова», на котором держал свой флаг адмирал Сэмпсон, – на горизонте первая легкая эскадра. Семафорят, что наблюдали корабли противника.

– Как далеко?

– Порядка ста миль к востоку.

– Какие именно там были корабли? – мрачно поинтересовался Вильям Т. Сэмпсон, которому вся эта затея совсем не нравилась изначально. Конечно, формально, на бумаге, американский флот выглядел значительно серьезнее испанского. Но «темные лошадки» – «Зита» и «Гита» – казались ему очень опасными. Особенно после того, как они с минимальными повреждениями вышли из боя с «Индианой». Да и скорость испанского флота была чрезвычайно высокой. В сущности, в случае проблем только первая эскадра крейсеров могла бы оторваться и уйти. Все остальные же, увы…

– Пять военных кораблей, «Зита», «Гита» и, судя по всему, броненосные крейсера типа «Инфанта Мария Тереза».

– А «Кристобаль Колон», «Пелайло» и «Гавана»?

– Они их не наблюдали.

– Конвой?

– Тоже, сэр.

– Проклятье! – зарычал адмирал. – Первой легкой эскадре – отвлекать противника. Оттягивать его на юг, к Кубе. Потребуется – пусть вступят в бой на дальних дистанциях. А ночью отходят к Чесапикскому заливу и возвращаются к патрулированию подходов. Второй легкой эскадре поднять скорость до максимума и идти к Хьюстону, блокировать порт. Тяжелой эскадре – поднять скорость до пятнадцати узлов, поворот последовательно на восемь румбов вправо.

– Сэр, есть, сэр! – козырнул командир корабля и передал распоряжения дальше по инстанции сигнальщикам. А потом замер и спросил: – Сэр, мы отворачиваем?

– Да, черт меня подери! Мы отворачиваем!

– Но конвой?

– Его здесь нет! Вы разве не поняли? Это ловушка! Курс на Хьюстон!

Тут нужно отметить, что, вскрыв конверт и узнав задумку князя Юсупова, адмирал Сервера решил ее немного доработать и отправил с конвоем не только «Пелайло», но и «Кристобаля Колона» с «Гаваной». Получалось довольно неплохое прикрытие. «Кристобаль» и «Гавана» могли довольно агрессивно маневрировать, а «Пелайло» давал устойчивость такому соединению. Да и многочисленные шестидюймовки «Кристобаля» являлись серьезным аргументом в разговоре с бронепалубными кораблями. Именно по этой причине американские крейсера заметили отряд из пяти кораблей, а не семи, как задумывалось.

Весь оставшийся день первая легкая эскадра играла в кошки-мышки с испанцами. То сближаясь до пятидесяти кабельтовых, то отходя до ста. Один раз даже пыталась устроить кроссинг-Т головной «Зите». Но, попав под накрытие со второго залпа с сорокапятикабельтовых, поспешно разорвала дистанцию. Все-таки главный калибр флагмана испанского флота – это не шутки. С ним не поспоришь. Тем более при такой точности. Сама же броненосная колонна продолжала упрямо идти своим курсом, поддерживая скорость в девятнадцать узлов. То есть почти предельную для эскадры. Этакая пародия на слона и моську.

И надо сказать, что не зря адмирал Сервера проявлял такое упорство. Утром седьмого ноября 1898 года к юго-западу от Флориды сквозь утреннюю дымку проступила тяжелая эскадра US Navy. Все четыре броненосца…

– Сигнал по эскадре, – тихо и холодно произнес адмирал Сэмпсон. – Разворот все вдруг на шестнадцать румбов. Через левую циркуляцию.

– Сэр?

– У них преимущество в скорости и дальности боя. Единственный шанс серьезно повредить их корабли – сойтись на минимальной дистанции. А это значит – разойтись на контркурсах.

– А они не отвернут?

– Если отвернут, то мы просто выиграем время для второй легкой эскадры. Они ведь не клюнули на приманку. А значит, что? Правильно. Спешат.

– Но мы не знаем, где «Пелайло» и «Кристобаль Колон».

– Есть только два места, где они могут быть. Первое – Чесапикский залив, где они постараются устроить бойню, пока нас нет. Второе – конвой, который их отправили сопровождать. И я полагаю, что они именно с конвоем.

– Сэр, но если испанцы дали заведомо ложную информацию о том, как пойдет конвой, то, может быть, они врали и в другом?

– Что вы имеете в виду?

– Мы увели все свои силы из Чесапикского залива. Сухопутных войск, способных защитить побережье от крупного десанта, там нет. Что, если конвой пошел туда? Справится ли первая легкая эскадра? Все-таки броненосный крейсер и броненосец с современными орудиями – это сила. Плюс еще полноценный бронепалубный крейсер. А если в залив Делавэр? Там же вообще ничего толком нет.

– Кроме береговых батарей… – хмуро произнес адмирал Сэмпсон. – И судя по тому, как ловко их взяли на подступах к Нью-Йорку… Проклятье!

– Сэр! Какие будут ваши приказания!

– Следуем прежнему плану. Стараемся максимально сблизиться и подставить испанцев под огонь наших орудий главного калибра и восьмидюймовки. Проклятье! Черт! Дерьмо собачье! Как же так могло выйти?! Ладно. – Он выдохнул. – Надеюсь, вторая легкая эскадра справится, если конвой действительно ушел в Хьюстон…

Но адмирал Сервера не хотел играть по правилам противника и терять свое преимущество, поэтому последовательно отвернул на север всей эскадрой, разойдясь в точке сорока-сорокапятикабельтовых от колонны противника. Ну, разумеется, постреляв по накатывающим кораблям янки. И даже «прописав» одну десятидюймовую пилюлю на носовую оконечность идущего в голове «Техасу». Добротно все разворотил там и поджег. Тем не менее тот даже скорости не снизил. Повезло.

Последующие десять часов адмирал Сервера пародировал еще не исполненную композицию адмирала Того. То есть, пользуясь преимуществом в скорости хода в целых пять узлов, активно маневрировал и раз за разом ставил под бортовой залп эскадры головной мателот американцев. Причем с дистанции, куда те толком работать и не могли. Сорок – сорок пять кабельтовых. Конечно, американцы стреляли в ответ, но и количество стволов при такой тактике, и их качество было несопоставимо.

Ничего интересного и захватывающего в это время не происходило – просто тяжелая и нудная работа.

Вечерело.

Адмирал Сэмпсон с подавленным видом стоял на своей «Айове», которая едва выдавала семь узлов, имея носовой дифферент в пять и крен на правый борт в семь градусов соответственно. Головная башня была заклинена попаданием снаряда и не могла стрелять. Пожар удалось потушить совсем недавно, однако все, абсолютно все, было покрыто сажей. В общем «картина маслом».

Но наступающая ночь не принесла успокоения, даже несмотря на отсутствие у испанцев дестроеров. Скорее чувство нарастающей тревоги.

– Сэр, – начал ближе к полуночи докладывать старший офицер «Айовы», так как командир корабля лежал в лазарете с тяжелым осколочным ранением. – Убито или умерло от ран шестьдесят пять человек, еще сто тридцать один ранен. Врач говорит, что не все из них доживут до утра. Просто не успевают даже перевязать.

– Четверть команды… – покачал адмирал головой.

– Вода продолжает прибывать, – продолжил старший офицер. – Подкрепления едва справляются с нагрузкой. Любой близкий разрыв их просто сметет. А у нас и так воды принято изрядно.

– И что вы предлагаете?

– Застопорить ход и постараться остановить поступление воды.

– Я про завтра.

– Сражаться, сэр. Но шансы у нас невелики. Разве что развернуться кормой. Она еще не так избита.

– Вряд ли это что-то изменит, – хмуро произнес адмирал. – Что по «Массачусетсу» и «Орегону»?

– Команды выбиты едва ли не сильнее. Но носовые башни исправны.

– И они также нахватались воды. Верно?

– Так точно, сэр. Но прогнозы оптимистичны. Если застопорить ход, они тоже смогут серьезно выправить свое положение.

– Хорошо, командуй стоп-машины. И вызови командиров броненосцев на «Айову».

– Сэр, при всем уважении ни шлюпок, ни катеров у нас нет. Исправных.

– Боже! Придумайте же что-нибудь!..

Утром, когда адмирал Сервера вновь вышел на боевой курс, американские корабли представляли собой жалкое зрелище. Сбившиеся в кучу и еще сильнее осевшие в воду, обгорелые с едва теплящимися котлами. А на «Орегоне» так и вообще потушенными из-за опасности взрыва. Все-таки у любых людей имеются пределы прочности. Вот и американские моряки, пытаясь сделать все от них зависящее, просто попадали от усталости. Что и сказалось. Со стороны казалось, что первый же снаряд отправит их на дно. Все сразу. Даже если не попадет. О каком бое в таких условиях можно было вести речь? Поэтому Паскуале Сервера-и-Топете поднял сигнал, предлагающий им сдаться в плен. И Вильям Т. Сэмпсон принял это предложение. Что позволило не только спасти корабли от затопления, но и помощь выжить тремстам двадцати пяти раненым, которые, очевидно, не смогли бы выплыть. Да и по здоровым в случае затопления все было не так уж и радужно.