25 февраля 1939 года. Прага
Война между Германией и Чехословакией началась, как и предполагал лорд Иден, ранним утром двадцатого февраля 1939 года. Хором заговорили тысячи артиллерийских орудий, обрушивая 'стальной дождь' на позиции чехословацкой армии, в глубину страны устремились бомбардировщики, а пехота уверенной поступью направилась на штурм укрепленных позиций противника.
Однако дальше все пошло не так, как планировалось в Берлине. Совсем не так...
Благодаря активному военно-техническому сотрудничеству уже к восемнадцатому февраля Чехословакия полностью завершила мобилизацию, которую начала скрытно проводить под видом учебных сборов сразу после новогодних праздников. Двадцать шесть полевых и девятнадцать гарнизонных дивизий находились в полной боевой готовности на своих позициях. И это не считая полновесного кадрового пехотного корпуса РККА официально именуемого Первым Интернациональным. Кроме того, с декабря прошлого года началось движение 'народных территориальных дружин', которые должны были помогать полиции в поддержании порядка, борьбе с парашютистами и разведывательными группами противника. Поэтому к вечеру девятнадцатого числа удалось набрать сто сорок две легковооруженные территориальные роты.
Обладающая одной из самых могущественных промышленностей в Европе Чехословакия к началу 1939 года имела мощную линию долговременных оборонительных сооружений на границе, которая легко бы дала фору линии Мажино. И немцев ждали.
Нарочитое бряцанье оружием с целью устрашить Прагу, привело к тому, что стало известно направление главного удара и наибольшего сосредоточения войск. Как это ни странно, но начальник Генерального штаба ОКХ Бек решил наступать по кратчайшему маршруту - от Дрездена, надеясь на то, что чехи не окажут серьезного сопротивления в виду неизбежного разгрома. Поэтому Ставка Национальной обороны разместила практически все резервы в четыре-пять эшелонов к северу от Праги, так что, когда, двадцатого февраля Вермахт перешел в наступление - его ждал глубоко эшелонированный и хорошо окопавшийся... сюрприз.
Первые дни войны превратились для немцев в натуральный Верден . Шла настоящая бойня, перемалывающая немцев полк за полком и не позволяющая Вермахту вклиниться в оборону чехов и прорвать фронт. Особенно жарким стал третий день наступления. Гитлер, устроивший истерику от того, что какие-то славяне крепко стоят в обороне против его расово правильного германского воинства, отправил в лобовую, таранную атаку корпус Гудериана. Даже несмотря на протесты генерала, считающего подобный шаг лучшим способом уничтожить Панцерваффе. Но Гитлер остался непреклонен, наивно полагая, что танки в состоянии легко взломать любую оборону.
Чуда не произошло.
Несколько сотен противотанковых орудий смогли объяснить танковому корпусу, укомплектованному исключительно PzKpfw I и PzKpfw II с их тонкой противопульной броней, где зимуют раки и прочие водные обитатели. Бесплодные атаки продолжались до позднего вечера, пока немцы не нащупали слабое место на стыке частей.
Полковник Черняховский не ожидал неприятностей - его полк стоял в третьем эшелоне, входя в общий резерв фронта. Поэтому Иван Данилович неприятно удивился, когда на рассвете его разбудил встревоженный дежурный по штабу.
- Товарищ полковник! Срочная шифровка из штаба фронта. Ее пока обрабатывают, но я решил вас предупредить.
- Хорошо! Спасибо! - Потирая глаза, ответил полковник. - Я сейчас приду. Попроси там кого-нибудь мне чая приготовить. И перекусить! Война войной...
- Есть! - козырнул, улыбнувшись, молодой командир.
Иван Данилович сполоснул лицо, натянул сапоги и прошел в штабной домик, ежась от утреннего холода.
- Ну, что ту у вас? - спросил полковник у сонного начальника штаба майора Федосеева.
- Приказ о передислокации! - ответил майор, разворачивая карту. - Нам предписывается срочно оседлать шоссе, с целью отрезать прорвавшийся танковый полк противника.
- Как же это они смогли так далеко прорваться? - задумчиво спросил Иван Данилович, разглядывая карту. - Это получается, они сумели пройти через два разнесенных эшелона обороны... да... дела... Поднимай полк, Игорь Петрович, а я пока прикину, как нам быстрее до назначенного места добраться!
Через полчаса полк Черняховского двигался, крутя педали велосипедов, по грунтовым дорогам Чехословакии. Сам Иван Данилович, в сопровождении начштаба и взвода автоматчиков на нескольких грузовиках вырвался вперед для проведения рекогносцировки.
- Место не очень удобное для обороны! - сказал майор Федосеев. - Остановить здесь танковый полк нашими силами... будет непросто! Сколько у них после прорыва могло танков остаться? А у нас всего две батареи восьмисантиметровых минометов и четыре противотанковых орудия.
- Приказ есть приказ, Игорь Петрович! Думаю, что первый батальон поставим вон туда, перед холмиком на той стороне шоссе. А второй батальон разместим с этой стороны, вдоль опушки рощи. ПТО установить на флангах, минометы за холмом. Главное - не забыть о маскировке и запасных позициях! Лично проверь!
Вспоминая опыт боев в Испании, Черняховский не стал растягивать позиции в одну нитку, а создал несколько очагов обороны, большая часть из которых могла вести круговой обстрел, отражая атаки противника как с южного, так и с северного направления, прикрывая друг друга перекрестным огнем. Для связи развернули полевые телефонные линии и четыре переносные радиостанции, выданные полку по настоянию Тухачевского.
Много времени на обустройство позиций противник не дал. Уже через четверть часа после начала работ по окапыванию с северного направления на шоссе вылетели несколько мотоциклистов. Им хватило пары длинных очередей из станковых пулеметов, разбросавших немцев по кюветам.
- Откуда эти залетные тут взялись? - Задумчиво произнес Черняховский. - Тем более с севера... Игорь Петрович, запроси в штабе фронта обстановку! И отправь разведку по шоссе в обе стороны.
- Товарищ полковник! Ответ из штаба пришел, обстановку прояснили. Сообщают, что части к северу от нас уже восстановили оборонительные рубежи, - минут через десять доложил начштаба. - Все стоят на своих местах!
- Стоят на своих местах? - Удивленно переспросил Черняховский. - Передай срочно сведения, про этих мотоциклистов. Вероятно, немцы прошли по какой-то объездной дороге. Пускай проверяют. Нам в два огня попадать совсем не к месту.
- Так точно!
- Да... обстановка... Где может носить целый танковый полк? Сколько у нас осталось времени?
Ответ на поставленные вопросы пришел довольно скоро - почти одновременно вернулись посланные на грузовиках вдоль по шоссе разведгруппы.
- Противник не обнаружен! - спокойно доложил командир 'северной группы'. - Мы проскочили до опорного пункта чехов в десяти километрах отсюда. Они говорят, что кроме десятка мотоциклистов, проскочивших мимо них на большой скорости, никого из немцев не видели. Чехи стоят там меньше двух часов. Обороны, считай, никакой - даже окопаться не сообразили.
- Значит, немцев там нет, но тыл открыт... - констатировал Черняховский. В этот момент подбежал командир, только что подъехавшей 'южной группы'. - Ну, а ты что скажешь, Тарас?
- В трех километрах отсюда столкнулись лоб в лоб с авангардом противника! - ответил запыхавшийся от быстрого бега лейтенант. - Видели колесный бронетранспортер, до десятка мотоциклов. Прут, как на параде! Ну, мы их малость шуганули... Пару мотоциклов - в утиль, а они встали и по нам из пулеметов! Ели ноги унесли. Трое убитых, семь раненных. Но машина на ходу, хоть корпус нам и поломали слегка.
Черняховского эта новость очень сильно расстроила. Но не тем, что ситуация накалялась с каждой минутой, а неготовностью к бою и не обустроенностью позиций. Так что, пользуясь оставшимися крохами времени полковник попытался в ударном темпе сделать хоть что-то в плане зарывания в землю и маскировки. Но, к сожалению, как обычно на войне и бывает, не успели. Совсем немного. Поэтому, подъехавший с юга колесный бронетранспортер остановился в двух километрах от расположения полка, очевидно впечатлявшийся масштабом земляных работ.
- Ну что за...! - В сердцах выругался Иван Данилович. - Все дело насмарку! Игорь Петрович, пушки-то хоть успели замаскировать?
- Не могу знать, - отозвался начальник штаба. - Но немцы в их сторону вроде и не глядят.
Четко видимая над бортом бронетранспортера голова немцы в пилотке и наушниках действительно оставалась повернутой к позициям первого батальона у подножия небольшого холма. На второй батальон, окапывающийся на опушке рощи, немец внимания не обращал, видимо не заметил сразу, а потом народ уже попрятался.
- Ладно... черт с ними! Передай эти оболтусам из первой роты, чтобы готовились отойти на запасные позиции - эти уже засвечены. А лучше... пусть отводят бойцов прямо сейчас, ползком, оставив один взвод для имитации бурной деятельности. Надеюсь, хоть несколько путей сообщения они сделать успели.
Немецкий бронетранспортер простоял в двух километрах от позиций еще минут пять, причем наблюдатель увлеченно крутил головой по сторонам, а потом откуда-то издалека заухали пушки.
- Допрыгались! - Сквозь зубы произнес полковник, увидев, как на позициях первого батальона начали подниматься разрывы. Впрочем, били чем-то не очень тяжелым - либо восьмисантиметровые минометы, либо трехдюймовые пушки, либо что-то очень близкое. - Приказ по полку - огня по наблюдателям не открывать!
- А не чересчур ли мы осторожничаем? - спросил майор.
- Всех ведь сразу не побьем. А так - пугнем только. Максимум - бронетранспортер запалим. А заодно сообщим им кучу вещей, которые немцам до поры до времени знать не стоит. Например, что у нас есть минометы и ПТО. Да и пулеметные точки вскрывать не стоит. Что там из штаба передают?
- Еще раз подтвердили, что шоссе к северу от нас под контролем.
- Знаем мы их контроль... - язвительно произнес Черняховский, наблюдая за тем, как разрывы перепахивают позиции первого батальона. - Кучка работяг с винтовками. Если немцы нас раскатают - им их тем более не остановить!
Дав десяток залпов по незаконченным траншеям, противник прекратил обстрел, видимо достаточного для качественного перепахивания позиций количества снарядов к орудиям у немцев с собой не было. И над полем боя на какое-то время установилась тишина.
Спустя еще пару минут по шоссе на север прострекотало три мотоцикла, которые никто не тронул, лишь сообщив в штаб армии о об этом. Черняховский ждал удобного момента, чтобы ударить. Немцы очевидно отступали, прорываясь из окружения и каждая минуты промедления играла против них, позволяя чехам лучше укрепить уже однажды прорванную ими оборону. А силы у них, видимо, были уже не те. Да и с боеприпасами беда, по всей видимости.
Из задумчивости Черняховского вырвали далекие отзвуки стрельбы где-то на севере. Видимо разведка немцев наткнулась на чешский заслон.
Как и следовало ожидать, эта перестрелка очень быстро все привело в движение и уже спустя несколько минут, надрывно подвывая моторами, к старым позициям первого батальона выдвинулось три легких танка - 'двойки' в сопровождение примерно роты солдат. Видимо командир 'гансов' не рисковал продолжать движение и хотел подстраховаться на случай внезапного флангового удара.
И вновь секунды потянулись невероятно медленно. Пока, под прикрытием импровизированного флангового охранения по шоссе осторожно двинулись основные силы. Сначала, само собой - головной дозор с тем самым глазастым 'фрицем' в наушниках. Дальше, держа дистанцию в километр, потянулась и основные силы этого, чрезвычайно потрепанного полка, у которого едва набиралось три десятка танков. Впрочем, все они как на подбор были PzKpfw II с их весьма зловредными двадцатимиллиметровыми автоматическими пушками, способными вполне эффективно работать на всю глубину обороны легкого пехотного полка.
Но вот первый танк поравнялся с командным пунктом Черняховского, до которого от шоссе было меньше километра. Немцы были уже так близко, что в бинокль получилось весьма недурно рассмотреть уставшие лица командиров, высунувшихся из башенных люков. Война ведь не прогулка по парку, а тяжелая работа с высоким шансом умереть...
- Федосеев! - Привлек Черняховский внимание начальника штаба. - По всему полку приказ - огонь по готовности!
- Есть! - Козырнул майор с весьма обрадованным видом, ему тоже надоело ждать.
Приказ, словно электрический импульс, двигающийся от головного мозга, распространялся по полку с помощью хорошо налаженной связи. Целая рота ведь старалась, причем хорошо натасканная. То тут, то там, стали оживать огневые позиции, отдаваясь то уханьем минометов, то заливистым стрекотом пулеметов, рвущихся наперебой что-то кому-то доказать, то жестким тявканьем противотанковых орудий.
Головные танки, получив по несколько тридцатисемимиллиметровых снарядов, замерли. Остальные же резко стали сворачивать с шоссе, на ходу паля короткими очередями в сторону замеченных ими советских огневых точек. Или просто куда-то 'в ту степь' для успокоения нервов.
- Товарищ полковник, - раздался из-за спины голос начальника штаба. - Уходим!
- Что? Почему?
- Смотрите! ПТО Захарова разбито.
- И что? - Повел бровью полковник. - Куда отступать? Не видишь с какого направления танк прет? Он нас пулеметом всех положит, как сорвемся. За гранатами. Бегом. Взводу охранения отсекать пехоту, как метров на сто подойдут. Все понял?
- Так точно.
- Исполнять! - Рявкнул Черняховский, видя сильно смятение состояние начальника штаба. Первый раз в своей жизни человек попал в настоящий бой. Черняховскому в этом плане повезло больше - у него за спиной была Испания и та знаменательная прогулка по тылам франкистов вместе с Тухачевским.
Только Иван Данилович проводил взглядом буквально испарившегося начальника штаба, как на командный пункт обрушился залп батареи полковых пушек. Причем кучно так... видимо глазастые наблюдатели заметили странную активность. Вот и подстраховались. Однако КП хватило. Рацию разворотило. Дежурного связиста и ординарца убило. А самого полковника только чудом не зацепило.
Черняховский, сориентировался мгновенно и рванул с командного пункта как ошпаренный. И вовремя - противник дал еще один залп, порушивший там все окончательно. Видимо для подстраховки.
Чуть отдышавшись и оглядевшись, Иван Данилович заметил в двух десятках шагов начальника штаба. Тот лежал в неестественной позе, а практически вся затылочная часть головы была снесена - видимо зацепило осколком.
- Товарищ полковник! - Окликнули его кто-то из другого хода. Он обернулся. В нескольких шагах от него испуганно выглядывал сержант Соломонов из взвода охраны. - Товарищ полковник, что делать то? Отступать некуда. Побежим - всех положат. Ход мы же отрыть не успели.
- Гранаты есть?
- Немного.
- У тебя с собой? - Спросил полковник, аккуратно выглянув из-за бруствера.
- С собой пара только. Остальные у ребят. Еще с десяток есть.
- Хорошо. Давай сюда и бегом за ребятами.
- А как же вы?
- А я нашему ползуну гостинец организую, - усмехнулся Черняховский, принимая от сержанта гранаты. - Все, исполнять приказ! - Произнес уже с железом в голосе полковник и сержант бросился за подкреплением так, словно всю жизнь занимался бегом с препятствиями.
Танк приближался медленно, но неотвратимо. Перед командным пунктом была небольшая низина, в которую PzKpfw II был вынужден спуститься, а потому теперь, ревя мотором, выкарабкивался оттуда. 'Метров тридцать до него. Эко его раскорячило.... Значит, я пока вне досягаемости его пулеметов и пушки. Пехота тоже еще в низине. Меня не видят. Пока. Ну что же. Получите и распишитесь', - подумал Черняховский аккуратно метнув сначала одну, а потом вторую гранату в сторону танка.
Бух! Раздался взрыв. И пару секунд снова - Бух! Только как-то приглушенно.
Со стороны немцев послышался какой-то лепет, судя по интонации долженствующий заменять цветистый русский мат. А потом в сторону, откуда прилетели гранаты, ударили из всего, что было, надеясь зацепить. Хорошо, что полковнику хватило ума сразу и в темпе отползти подальше, опасаясь гранат, которые могли прилететь и прилетели с той стороны.
Минуты две творился натуральный ужас! К счастью, Черняховский наблюдал за этим со стороны, лишь переживая о том, что бойцы задерживаются и патронов в его ТТ на всех не хватит. Сидел и молча смотрел, как пули и снаряды перекапывают бруствер и землю перед ним, пока не осознал, что двигатель танка заглушен. И это не могло не радовать, ибо говорило только об одном - удалось снять легкую и хлипкую гусеницу. А заодно объясняло бешеную пальбу немцев. Психовали.
Потом подоспел взвод охраны и, потеряв двоих убитыми и пятерых ранеными, отбил попытку немецкой пехоты ворваться в траншеи рядом с командным пунктом. Благо, что поголовное вооружение взвода охраны пистолетами-пулеметами на короткой дистанции дало им колоссальное преимущество перед противником, вооруженным лишь магазинными карабинами.
Но на этом бой не закончился. Быстро раздолбив вскрывшиеся ПТО, танки хоть и понесли серьезные потери, но оставались все еще очень грозной силой, которая теперь стала жестко и решительно 'выпиливать' засевшую по траншеям пехоту. Ситуация портилась стремительно, грозя из критической перерасти в натуральную трагедию. От чего Иван Данилович натурально растерялся. Ведь продолжать бой было не чем. ПТО уничтожены. Гранат очень мало, да и не лезут танки противника на позиции пехоты в основном - издалека расстреливают. ПТР нет. Ничего нет. Не успели выдать фактически тыловому легкому полку, находящемуся в резерве фронта.
Черняховский сел в траншее. Устало снял фуражку и вытер рукавом лицо. Только сейчас он заметил, что его все-таки зацепило - весь рукав был в крови. Но боли из-за адреналина не чувствовалось. 'Видимо по касательной' - промелькнуло у него в голове. - 'Что же делать?'
- Сержант!- Позвал полковник, оглядываясь по сторонам - рядом никого не было.
- Слушаю вас, товарищ полковник! - Сержант Соломонов выскочил откуда-то, как чертик из табакерки.
- Связь есть?
- Никак нет. Рацию же разбило на КП. А в окоп связистов окоп несколько немецких мин упало. Там... там...
- Связистов совсем не осталось?
- Нет... разве что два тяжелораненых, но они сейчас и пошевелиться сами не могут толком.
- Как мыслишь - бойцы к позициям второго батальона пройдут?
- Вряд ли, - ответил сержант после минутного наблюдения за полем. - Если по полю, то оно как на ладони. Побьют их. Ишь как палят.
- Ладно... - грустно произнес Черняховский и замер на полуслове. Откуда-то с севера донесся странный звук - будто шла колонна бронетехники. Он выглянул и обомлел - с севера по шоссе шли танки. Такие же серые, что и у немцев, только другого силуэта. Но в такой дали не разобрать чьи. - Неужели снова прорвались?
- Товарищ полковник, - взмолился сержант. - Кто прорвался?
- По шоссе с севера идет колонна бронетехники. Чьей мне не видно. Бинокль на командном пункте остался.
- Так я мигом, - оживился сержант.
- Хорошо. Давай. Только поосторожней там.
- Я как мышь! - Произнес оживший сержант. Думать о плохо ему не хотелось...
Впрочем, проблема идентификации оказалась решена раньше, чем Соломонов нашел целый бинокль в разгромленном КП - заработали немецкие автоматические пушки, встречая гостей бронебойными гостинцами. Но шансов, конечно, у 'гансов' было мало. Так как выдерживая относительно безопасную дистанцию 'серые гости' начали огрызаться из своих пушек, явно превосходящими германские поделки. То один, то другой PzKpfw II вспыхивал, получая свою порцию тридцатисемимиллиметровых снарядов. А сами 'коробочки' продолжили не спеша, с частыми короткими остановками, накатываться по шоссе с севера, сея вокруг себя смерть и разрушение.
Вот заработали немецкие минометы и пушки по шоссе, подбив головную машину и 'серые гости' прыснули с полотна дороги в поле.
- 'Ура!' - раскатисто донеслось в этот самый момент откуда-то с севера. Черняховский удивленно обернулся, обнаружив, что командиры обоих батальонов повели своих бойцов в контратаку. Глупо конечно. Лучше бы огнем подавляли, благо, что с патронами проблем не было. Но нервы после такого напряжения, видимо, сдали. На втором батальоне даже красное знамя кто-то достал.
Рассерженная русская пехота с малыми пехотными лопатками в руках - страшная сила, тем более что ее поддержали все оставшиеся огневые точки - пулеметы и минометы. Глупо, конечно, но красиво.
Прошло еще минут пять и все в целом стихло. Кое-где немцы еще, конечно, пытались сопротивляться, но в основном они сдавались. Да и немного их осталось. Слишком неожиданным были как засада, так и удар отдельной роты Лавриненко, действующей на чешских танках . Ну и, конечно, красивая контратака вышедших из себя пехотинцев.
От сильно потрепанного танкового полка Вермахта осталось едва ли две сотни бойцов, включая раненных. Да и те оказались в плену. Потери легкого полка Черняховского тоже вышли немалыми, хоть и несопоставимо меньшими. Шестьдесят пять бойцов убито, двестисемнадцать ранено, в том числе двадцать восемь - тяжело. Все ПТО уничтожены, как и семь станковых и девять ручных пулеметов. Ну и так - по мелочи. Хотя, конечно, для подобной ситуации можно сказать только одно - 'легко отделались', как позже подытожил Черняховский. Ведь если бы не танки Лавриненко, то и конец бы их тут пришел.
Тоже время. Ставка Национальной обороны Чехословакии.
После того, как пришли сведения о разгроме прорвавшегося танкового полка, то на лицах личного состава Ставки отчетливо проступило облегчение. А потом остаток дня прошел достаточно спокойно. Настолько, что Михаилу Николаевичу даже показалось, будто бы Вермахт понес слишком серьезные потери и ему нужна короткая передышка, дабы привести себя в порядок и подтянуть резервы. Причем такое мнение звучало не только от него, но и от Войцеховского и прочих. Шутка ли - такие потери! Однако в Берлине были иное мнение на этот счет...
Рано утром двадцать четвертого числа прошли неожиданная новость - противник силами трех пехотных дивизий прорвал оборону под Брно, вынудив чешские войска отойти с долговременных оборонительных рубежей.
Ничего хорошего это не сулило. 'Да и откуда там три свежие пехотные дивизии нарисовались? Не было же по сведениям разведки...' - думал тогда Войцеховский.
К вечеру двадцать пятого февраля наступление немцев под Брно выдохлось окончательно, стянув на себя обе резервные полевые дивизии и фактически устранив всякие свободные полевые войска к югу от Праги. Если не считать, отведенного на отдых в глубокий тыл северного фронта легкий полк Черняховского. Все-таки почти две роты потерял, что для легкого полка, состоявшего всего из двух батальонов, весьма прилично - ни много - ни мало, а треть.
Двадцать шестого числа рано утром снова началась свистопляска...
- Тревога! - Крикнул вбежавший дежурный и Михаил Николаевич очнулся ото сна, в который он провалился прямо за столом, изучая доклады с мест боев глубоко за полночь.
- Что случилось? Почему вы кричите? - Тухачевский был недоволен нотками паники, которые сквозили от этого уже не молодого мужчины.
- Господин маршал, только что доложили, что немцы наступают вдоль шоссе на Зноймо.
- Какими силами наступает противник?
- До двух пехотных дивизий. В Зноймо ситуация очень тяжелая, мы ведь оттуда сняли половину войск для прикрытия Брно. А тут серьезные силы при активной поддержке немецкой авиацией и артиллерией. Бои идут уже в самом городе.
- Кто это сообщил?
- Командир пограничного района.
- Что еще он сообщил?
- Ведет бой. Но вынужден отступать, чтобы не допустить окружения. Наблюдатели видели танки.
- Хорошо. Ступайте. Докладывайте обо всех изменениях на фронте.
- Есть! - Козырнул дежурный и вышел из залы.
- Это все очень плохо, - произнес, наблюдавший за сценой Войцеховский. - Сколько у нас времени?
- В Зноймо у нас оставалась облегченная гарнизонная дивизия. Грубо говоря - четыре батальона. Если ее выбили из долговременных укреплений и заставили отступать, то теперь у нас есть легкая дивизия. В лучшем случае. - Начал рассуждать вслух Тухачевский. - После разгрома танкового корпуса Гудериана, Гитлер не решится на лобовую танковую атаку пусть и сильно ослабленных частей. Значит, танки, замеченные у Зноймо, введут в прорыв только после того, как ликвидируют угрозу от гарнизонной дивизии. Кстати, а что это у нас там за гости? Это что - вторая танковая дивизия?
- Видимо, - кивнул Войцеховский. - Венская дивизия - родные пенаты Гудериана. Насколько нам известно, она была переведена в Вену на восстановление после тяжелых потерь, понесенных в боях с повстанцами. Там что-то около двадцати процентов личного состава осталось и всего три танка на ходу к концу боев. Гудериан принес ее в жертву своей преданности Гитлеру. Хотел бы я знать, какой у нее сейчас состав...
- Не думаю, что есть хотя бы половина штата, - покачал головой Тухачевский.
- Думаете?
- Да. Просто не успели бы столь быстро укомплектовать. Но есть у меня очень нехорошее предчувствие. - На несколько секунд замолчал Тухачевский. - Дело в том, что вторая танковая дивизия Панцерваффе знатно отличилась в подавлении мятежа. Гитлер должен был ее серьезно наградить. Учитывая, что ей никаких чудных званий не присвоили, то вполне могли принять решение об оснащении ее новейшей техникой. Если мне не изменяет память, то на текущий момент германская промышленность выпустила свыше двухсот новейших PzKpfw III и PzKpfw IV. Правда, большая часть из них опытные и экспериментальные. Но, думаю, штук шестьдесят они вполне могли наскрести. А эти машинки - очень серьезные игрушки.
- Но что сделают даже сто танков? Ведь моторизированной пехоты у них там... - Войцеховский осекся.
- Пяти лишних пехотных дивизий у них там тоже не было, - с легкой укоризной произнес маршал. - Думаю, что по шоссе Зноймо-Йиглава немцы предпримут новое наступление. От Зноймо до Йиглавы около семидесяти пяти километров. А взятие Йиглавы ставит нашу группировку в Брно под угрозу охвата и окружения. Кроме того - это прямая дорога на Прагу.
- И ближайший резерв у нас в Градец-Кралове, - как-то потеряно произнес Войцеховский. - Пехотная дивизия с довольно слабым транспортным обеспечением. Пешим маршем они сто километров трое суток будут идти по грунтовым дорогам.
- А полк Черняховского?
- Он же сильно потрепан. Да и какой полк? Фактически батальон.
- Но опытный, черт побери, батальон. Кроме того - он есть, и он может быть легко переброшен по шоссе на своих велосипедах. Полковник, подойдите!
- Да, господин маршал, - оперативно отозвался дежурный.
- Есть связь со Зноймо?
- Так точно.
- Передайте, чтобы держались любой ценой. Нам крайне важен каждый час, каждая минута, что они смогут нам выиграть. Если увидят прорыв бронетехники по шоссе - пусть немедленно нас поставят в известность. Кроме того, сообщите в Брно, чтобы Уборевич снимал легкую пехотную дивизию из третьего эшелона и любыми правдами и неправдами летел в Йиглаву. Принцип построения обороны - тот же. Огневые точки в наиболее крепких домах города, контролирующих перекрестки. Все ясно?
- Так точно!
- Выполняйте.
- Господин генерал, - повернулся дежурный к Войцеховскому и тот молча кивнул, подтверждая приказ.
- Но что мы будем делать? Это ведь все полумеры! - После ухода полковника, с нажимом произнес генерал. - Легкая пехотная дивизия вряд ли остановит немцев. Даже усиленная батальоном. Особенно если там вторая танковая идет не одна и при таких танках. Да и остатки гарнизона в Зноймо продержатся максимум еще два, может быть три часа.
- Они продержаться больше. У немцев осталось слишком мало танков, и они не захотят повторения позавчерашней трагедии, когда их танковый полк вырвался вперед и был отсечен фланговым ударом, а потом уничтожен. Думаю, если в Зноймо проявят некоторое упорство, то у нас будет часов шесть минимум, а то и все восемь.
- Хорошо. Пусть так.
- В Праге у нас стоит пять отдельных пехотных батальонов...
- Но мы не можем оставить столицу без гарнизона! - Возразил Войцеховский.
- И части усиления, - невозмутимо продолжил Тухачевский. - А так же силы ПВО.
- Не очень понимаю ваш план, - недоумевающе посмотрел на него Войцеховский.
- В резерве Ставки у нас три отдельных противотанковых дивизиона , бригада легких гаубиц да три автотранспортных батальона. Это все, что мы можем сейчас снять с гарнизона, не оголяя обороны. Плюс немного зениток. Думаю, двадцатимиллиметровые 'эрликоны ' вполне могут послужить нам не только как средство ПВО. Не зря же мы их последний год закупали в Швейцарии и производили сами в весьма впечатляющих количествах? - Лукаво улыбнулся маршал и поведал вкратце свой план...
16 часов 08 минут. Шоссе к югу от Йиглавы.
Михаил Николаевич через голый зимний кустарник смотрел на шоссе в бинокль с наблюдательного пункта артиллеристов, разместившегося в небольшом овраге в километре от дороги. То есть, из небольшого оврага, откуда через голый зимний кустарник, можно было контролировать ситуацию на дороге. Вдали же, потихоньку двигались мотоциклисты из разведывательной группы танковой дивизии. Причем, весьма потрепанного вида. 'Это их так в Зноймо приложили?' - подумал маршал, наблюдая за немцами, пытающимся проскочить побыстрее на Йиглаву.
Откуда-то с юга доносился нарастающий гул приближающейся техники, но она еще пока не видна. Прошла минута, другая, третья... Мотоциклисты скрылись где-то в дали на севере. 'Страхуется', - подумал Тухачевский, одобрив столь большой разрыв между разведкой и головным передовым дозором.
- Господин, маршал, - комбриг оторвал его от напряженного всматривания в дорогу. - Буран передал - 'Птичка в клетке'. Сопровождает. Запрашивает мелодию.
- Отлично. Передайте 'Венский вальс'.
- Есть 'Венский вальс', - козырнул комбриг и вернулся к своей работе. А Тухачевский снова прильнул к биноклю. И вовремя. Вдали показались силуэты одного колесного бронетранспортера и двух грузовиков с пехотой.
Их тоже пропустили, лишь предупредив Уборевича в Йиглаве об еще одной партии гостей.
Но вот, наконец, появилась колонна с хорошо узнаваемыми 'тройками' и 'четверками'. Причем, что примечательно - шли они на весьма приличной скорости. Видимо кто-то в командовании сильно расстроился из-за непредвиденных задержек, вызванных излишне ожесточенными боями в районе Зноймо. Да и удар остатков чешской авиации создал дополнительные трудности. Конечно, Люфтваффе достаточно быстро смял бойцов чешских ВВС на 'ишачках' восемнадцатого типа, но продвижению это помешало. А ведь каждый час был на счету.
Другим моментом, который Тухачевский машинально отметил, стало то, что немцы совершенно пренебрегли уставом, отказавшись от боковых походных застав, ради которых на опорном рубеже маршал приказал устроить несколько пулеметных гнезд. 'Гансы' перли нагло, нахрапом, наплевав на меры предосторожности. Как на параде. То есть - спешили на пределе своих возможностей.
Где-то на северо-востоке началась стрельба. Тонкие переливы основного стрелкового калибра время от времени перебивались более солидным рокотом 'эрликонов'. Мотоциклетный авангард танковой дивизии попал в огневой мешок в глубине города.
- Йозеф, - обратился маршал к командиру артиллерийской бригады, - передайте для хора команду 'Арго'. Как поняли?
- Команда 'Арго' для хора, - кивнул комбриг и спустя несколько секунд связист, получивший по этапу команду, усердно начал выбивать морзянку.
Немцы продолжали идти быстро, уверенно и нагло, видимо, почуяв, что могут не успеть занять ключевой город раньше противника. Танк, исключительно 'тройки' и 'четверки', двигались вперемежку с грузовиками, легковушками и как колесными, так и гусеничными бронетранспортерами , уходя за горизонт, насколько можно было видеть.
- Команда 'Заря' по хору! - Громко и отчетливо произнес маршал, после того, как головные танки прошли условленную отметку. - Повторяю - команда 'Заря' всему хору!
- Есть команда 'Заря' для хора! - Ответил комбриг.
Спустя несколько секунд аккуратное асфальтированное шоссе вздыбилось практически сплошной стеной взрывов на протяжении метров сорока примерно, совершенно закрывших от наблюдателей голову колонны. Первоначально Тухачевский хотел поступить стандартно и поставить ПТО засаду, но отсутствие каких-либо укрытий в практически голом поле потребовало искать другие пути решения проблемы. Поэтому пришлось применить минирование. Причем не абы как, а с использованием фугасов от легких гаубиц, которые врывали в основание насыпи по обе стороны от дороги. Натыкали буквально через каждые три-четыре метра. В общем - постарались на славу, поэтому за результат Михаил Николаевич не переживал. Если что после такого подрыва и выжило в голове колонны, то явно воевать уже не может. Да и полотно шоссе нужно ремонтировать пару дней... да что ремонтировать - фактически возводить заново на этом участке.
Едва успела опасть пыль на дорогу, как западнее и восточнее шоссе раскатисто и деловито заухали выстрелы легких гаубиц. Конечно, дистанция обстрела в пять-шесть километров была довольно солидна, но тяжелые стамиллиметровые фугасы были достаточно мощными, чтобы немцы почувствовали себя очень неуверенно даже за броней. А уж как страдала ходовая часть танков и автотранспорта от близких разрывов и крупных осколков - не пересказать. На дороге начался натуральный ад! Сорок легких гаубиц били со скорострельностью четыре выстрела в минуту, позволяющей работать достаточно долго, но и это создавало буквально непрекращающуюся череду разрывов .
Впрочем, немцы оправились от неожиданности довольно быстро и бросились в рассыпную, стараясь рассредоточиться по площади и занять позиции для обороны. А около взвода танков так и вообще ринулись на прорыв, пытаясь проскочить по полю и добраться до этих злобных батарей, что так больно ударили по их колонне. Как раз в том направление, в котором сидел на НП маршал.
Михаил Николаевич аккуратно выглянул из-за кромки оврага. Танки приближались достаточно шустро, однако, время еще было.
Путь отхода, который подготовили корректировщики, теперь оказался уже отрезан. Это с дороги та низина не просматривалась, а теперь, когда танки приблизились на полкилометра, стала как на ладони. То есть, выскочи они сейчас туда в надежде уйти от удара, и все, конец - либо гусеницами подавят, либо из пулемета срежут.
Михаил Николаевич огляделся. На КП было около трех десятков человек: комбриг, начальник штаба бригады, несколько связистов, несколько офицеров и охрана маршала из числа старых, опытных вояк, прошедших вместе с ним через горнило Испанской кампании. Немало. Маршал снова выглянул, дабы понять, где танки. Они двигались чуть в стороне - метрах в ста, дабы не влететь в тот самый глубокий овраг, а обойти его стороной - по низине.
- Всем рассредоточиться и залечь! - Приказал Тухачевский, заметив, что пехота не увязалась за танками, а залегла.
Конец февраля - не лучшее время для отдыха на земле. Но никакого варианта тут не было. Либо гордо умереть, либо изваляться в грязи, но выжить.
Где-то слева, заработали противотанковые пушки, прикрывающие гаубицы на дальних подходах. Им стали отвечать танки с коротких остановок, а то и просто - на ходу. В том числе и из пулеметов. И это все на фоне непрерывно долбящей гаубичной артиллерии, уже семь минут как долбящей фугасами по площади с оперативной корректировкой. Из оврага, в котором залег личный состав НП и маршал с бойцами охраны, было хорошо видно, как немцы стремительно втягивались в низину, уходя с линии обстрела ПТО и стремясь выскочить уже в непосредственной близости от артиллеристов. Бой шел своим чередом и примерно по плану, так как кроме ПТО на выходе с холма 'коробочки' ждало некоторое количество противотанковых мин. Однако переждать проход немецких танков без приключений не удалось - взревев двигателем, буквально в сорока метрах перед ними в овраг влетела 'тройка'. Да так неудачно, что ее слегка повело на спуске, развернуло и сняло гусеницу.
'Приплыли' - пронеслось у Михаила Николаевича в голове.
Танк чуть-чуть поелозил и встал. А дальше произошло то, чего никто не ожидал. Даже маршал, который рванул вперед скорее по наитию, чем по трезвому расчету, на ходу выхватывая из кобуры пистолет. Так что, когда открылся боковой люк башни с озадаченным лицом танкиста, Михаил Николаевич находился в пяти метрах и навскидку вышиб немцу мозги. И сразу же, не сбавляя хода, двинулся дальше, встретившись буквально лицом к лицу со вторым танкистом, выбиравшимся из люка механика-водителя.
Выстрел. Еще выстрел. Отпрыгивает назад и в сторону.
Рывок обмякшего танкиста за шиворот, выдергивая его из бокового люка башни.
Выстрел. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Щелчок.
Михаил Николаевич резко уходит в сторону, понимая, что если внутри кто остался в живых - ему могут ответить. Поэтому пришлось не только уйти с линии огня, но и пригнуться, на ходу меняя магазин.Где-то за спиной послышался топот шагов - это среагировала его охрана. Все-таки слишком быстро и неожиданно начало разворачиваться это действо - всего несколько секунд, а уже так диспозиция изменилась.
Обойдя танк с другой стороны, Тухачевский прислушался. Внутри кто-то тяжело дышал. Где-то внизу и спереди. В этот момент боец охраны дали короткую очередь в люк, сразу отскочив в сторону.
Изнутри ответили криками и несколькими выстрелами в левый люк. Тухачевский же, улучшив момент, с правого борта всадил внутрь танка еще одну обойму. Последнюю.
Немцы затихли.
Охрана по кивку маршала вновь высунулась и отправила в люк на этот раз полный рожок девятимиллиметровых пуль, добивая остатки экипажа.
- Быстрей! Вытаскивайте их! - Крикнул маршал. - Быстрее!
Боец охраны, выхватив нож, нырнул в танк. А уже через минуту из 'железной коробки' был извлечен последний усопший.
- Йозеф! - крикнул маршал командиру артиллерийской бригады. - Связь есть?
- Да, - нервно ответил тот, - есть.
- Передай на ПТО ситуацию с танками. Я внутрь, - кивнул Тухачевский на танк, после того как из него выскочил боец охраны, - постараюсь разобраться и поддержать огнем с фланга.
Комбриг кивнул, а маршал энергично ломанулся в душевно забрызганную кровью и содержимыми черепных коробок, железную коробку. Было противно, но времени на тонкие чувства не было.
Возился он не долго - сказывался накат почти в сто часов, что он набрал на разных учениях и тренировках. Танк рыкнул двигателем и слегка повернулся на месте, пользуясь одной целой гусеницей и подставляя свой тридцатимиллиметровый лоб под правильным углом к ползущим вдали 'союзникам'. Надежды на то, что это сильно поможет, не было, но лишний бонус терять не стоило.
Впрочем, сразу стрелять он не стал, опасаясь вызвать весь огонь немецких танков на себя. Требовалось дождаться завязки их решительного броска на ПТО и вот тогда, с фланга, беглым огнем и пощекотать.
- Товарищ маршал, - в боковой люк просунул голову Василий, - как же вы один то? Давайте помогу.
- А давай, - кивнул Тухачевский, - залезай. Заряжающим будешь. И главное - люк закрывай.
Заболоченная низина сильно притормозила продвижение немецких танков, однако, как только Василий залез, ухнула первая ПТО, неудачно всадив снаряд в гусеницу четверки вместо нижнего броневого листа. Ее стало поддерживать второе оружие. Потом еще одно. И еще. Настало время и захваченной 'тройке' сказать свое веское тридцатисемимиллиметровое слово.
Несколько минут PzKpfw III долбила на пределе своих возможностей по немцам, правда, все больше мимо - сказывались отвратительные навыки наводчика у Михаила Николаевича. Впрочем, шесть попаданий удалось получить. И то хлеб. Выручил он артиллеристов - помогая не столько огнем, сколько дезориентировав противника, ведь он не ожидал флангового удара и растерялся, закрутившись на месте.
Захваченной 'тройке' тоже гостинцев досталось. В одной из дальних 'четверок' заметили неправильное поведение собрата и открыли по нему огонь. К счастью те два попадания фугасами, что получил трофей, оставили лишь вмятины на броне. Да осыпали мини-экипаж мелкими осколками, совместив их с легкой контузией, из-за которой Тухачевский с помощником потеряли слух на какое-то время. В голове все звенело, а 'изображение' расплывалось, но они продолжили стрелять до тех пор, пока не подбили последний танк, спустившийся в низину. А потом переключились на пулеметы и успокоились лишь тогда, когда расстреляли все до последней 'железки' по немецким танкистам, что покинули машины и пытались отступить.
Бой затихал. По большому счету эти пулеметные очереди стали его последними аккордами. Так как немцы энергично и беспорядочно отступали, бросив все и понеся очень серьезные потери. Одних только танков осталось двадцать три штуки стоять на поле боя. И это не считая массы грузовиков, мотоциклов, легковых автомобилей, трех бронетранспортеров и большого количества убитых и раненых. Контратаковать немцы не решились - слишком болезненно их укусила артиллерийская засада. Настолько, что они отступили в Зноймо под прикрытие уставших и потрепанных, но уже окопавшихся пехотных дивизий.
Интерлюдия
Сражение под Йиглавой стало последней битвой этой войны. Гитлер, хоть и пребывал в ярости, но понимал всю тяжесть положения. Конечно, Германия имела еще ресурсы для сражений, но упершиеся чехи становились для них чрезвычайно дорогим трофеем. Слишком дорогим, чтобы можно было так рисковать. Тем более что во Франции началось народное бурление, поднятое профсоюзами, Великобритания молча наблюдала за неожиданным ходом событий, а поведение Польши не внушало никакой надежды на то, что если Прага обратиться к Москве за помощью, эти 'союзники' не переметнутся на сторону сильнейшего. Ситуация складывалась настолько поганая в политическом плане, что Германии нельзя было продолжать войну.
'Зря я не послушался Хайнца', - задумчиво произнес в тот день Гитлер, выслушивая доклад начальника ОКХ Бека, подводящего предварительные итоги Семидневной войны двадцать восьмого февраля 1939 года - в день подписания перемирия.
Для Москвы ситуация оказалась также не радужной, даже несмотря на то, что ей удалось фактически выиграть военную кампанию в Чехословакии.
Дело заключалось в том, что увлекшись военными делами, СССР прозевал английский 'ход конем' в результате которого в январе 1939 года на президентских выборах в Чехословакии победил Эмиль Гаха. Но это еще ничего. Вел то поначалу он себя вполне прилично. Однако двадцать пятого февраля, на волне национального подъема он смог сформировать довольно радикальное правое правительство. В обычной ситуации этот шаг вряд ли бы дал долгосрочные успехи, однако, только что закончилась война, и правительство Чехословакии имело определенный карт-бланш на проведение переговоров. Чем оно и воспользовалось, стремясь максимально насолить своим политическим противникам.