У подъезда стоял запыленный гнедой «Форд» Вувоса. Капот был теплый, на нем появилась еще одна вмятина от камня.

— Ты Фимку не видел? Он куда-то пропал! — кинулась мне навстречу Ленка.

— Ты представляешь, в каком он ужасном состоянии после похорон!

— Представляю, — кивнул я. — Поминает… Кофе и стихами…

— Интересно, а какую надпись он сделал на могиле? — задумался Вувос.

Я развеселился:

— За шабашкой приехал? Думаешь получить здесь заказ на надгробие?

Приоткрылась дверь лучшей спальни:

— Ты бы, Боря, хоть при пошторонних швои жаветные желания шкрывал!

Теща, медленно и печально, как утром Умница — останки Козюли, вытянула в холл большой пластиковый мешок, из которого вывалилась собачья цепь и выкатился череп. Вувос поднял подкатившийся к его ногам череп и поинтересовался:

— Первая жертва вируса?

Теща, всегда не любившая моих друзей, холодно ответила:

— Это их шын откуда-то принеш.

Вувос перевел взгляд с черепа на цепь, потом на торчащую из мешка черную кожу и брякнул:

— Он что у вас, сатанист?

Софья Моисеевна побуравила его лазером своего взгляда и с апломбом заявила:

— Мой внук интерешуетшя биологией! А в мешке его вещи! — она выхватила череп, раздраженно запихнула его обратно и потащила мешок в нашу спальню.

Ленка проводила ее зачарованным взглядом и тихо простонала:

— Мама, ты что?

Теща остановилась, но не обернулась.

Ленка раздула ноздри:

— И что такого? Что, внук не может переночевать с тобой в одной комнате? Ты же знаешь, что у нас были гости!

— Я понимаю, што для ваш я штарое шушело шреднего рода, — ответила тещина спина, — но ребенок должен жить ш родителями!

— Ребенок? — вскинулась Ленка. — Ребенок прежде всего должен жить! Что ты сделал, чтобы найти вирус? Ты знаешь, чем все это может кончиться?

— Мне некогда искать вирус, потому что с утра я ищу кофе, — решил я снять напряжение.

— Знаешь что, — задохнулась Ленка, — ты или дурак, или не проспался! Ты что, не понял ситуации?! Сдохнем же все!

— Да! — неожиданно поддержал ее Вувос. — Надо ехать. Поехали, Боря.

— Куда?

— Ну… мне тут Лена все рассказала. Пробирка-то пропала… Надо искать.

Я понял Вувоса с полуслова. Действительно, выпивать, закусывать и общаться в этой обстановке было невозможно. А лучшего повода смыться — не придумать.

Понятно, что через Французскую горку, как все нормальные люди, Вувос не поехал. Мы нарочито медленно проехали через арабскую Аль-Азарию, при этом Вувос открыл окна и врубил «Боже царя храни» в исполнении Бичевской и какого-то казацкого, судя по всему, вдрободан пьяного хора. Иначе он не мог.

На мой вопрос, куда мы едем, Вувос смутился и сосредоточился на дороге.

— У меня появился интерес к жизни, — поведал он после пятисотметровой паузы.

— Елка, — констатировал я и вздохнул. Это был стандартный расклад.

— Как ты догадался? — удивился он.

— Простая индукция. То, что верно для «эн», верно и для «эн плюс один».

— У меня есть ее телефон, — ответил Вувос. — И коробка конфет. Позвони-ка ты пока, предупреди. Дорогу проясни.

— Конфеты для хавера? — деликатно спросил я.

— Хавера, говоришь? — задумался Вувос. — Ну ничего, главное, семью разрушать не придется. Звони, звони…

К счастью трубку взяла Елка. Предстоящий визит ее, кажется, смутил, что было несколько странно…

Дорога выдалась мирной. Мы проехали знаменитые хевронские виноградники и притормозили у медлительных и скрипучих, как замковый мост ворот в Кирьят-Арбу. «Русский» привратник буркнул Вувосу, что, мол, ты Вовка, бля, хоть бы кипу снял, если в шаббат ездишь.

— А мне можно! — заявил Вувос. — Видишь, какая у меня кипа?

Мужик внимательно посмотрел на вувосово темечко:

— Обыкновенная, вязаная…

— Это у тебя вязаная. А у меня — отвязанная.

Мужик хмыкнул, стрельнул сигарету, озираясь прикурил и спрятался в будке.

В Хевроне Вувос творил чудеса выездки и джигитовки — втискивался в узкие лазы улиц, заворачивал в закоулки, и мне стало казаться, что его «Форд» — гуттаперчевый. Проезжая Могилу Праотцев, Вувос заколебался, затем заявил, что пришло время «минхи» и нужно молиться, даже если не хочется или не умеешь. Я только успел поинтересоваться, а если и то и другое? А он уже взбежал по лестнице в обшарпанный зальчик и поволок меня дальше, налево, мимо арабских комнат к еврейским. Все это дико напоминало коммуналку. Стало обидно за святыню и я нашел слабое утешение в том, что храм Гроба Господня вообще поделен шестью конфессиями, как барская квартира после уплотнения.

Нам обрадовались. Не знаю почему, но мы были всего лишь восьмым и девятым. До миньяна не хватало еще одного. Пока его искали, один исчез.

Пока искали двоих, я думал, что было бы с историей России, если бы русские традиционно соображали не на троих, а на десятерых…

…Наконец, Вувос резко затормозил у приличных размеров дома. Из соседнего двора неслась восточная музыка и запах кофе с кардамоном.

— А мы не ошиблись адресом? — с надеждой спросил я, оглядывая классический афганский пейзаж. Недоставало разве что верблюда, но его тут же с успехом заменил проходивший ишак.

— Не ошиблись, — процедил Вувос. — Ты не нервничай, главное, что ты успел помолиться.

Мы-то успели, а вот хозяева дома еще нет — в момент нашего появления большая семья дружно совершала намаз и косилась на нас с узорчатых молитвенных ковриков — у меня в багаже как раз пара похожих, прикроватных, надо бы их загнать в восточном Иерусалиме.

На одном из отдаленных ковриков я профессионально засек одного из вчерашних грузчиков. Интересное дело.

Ожидавшая у входа Елка, в неподобающем месту, но стандартном своем мини, от неловкости переступала с ноги на ногу, как цапля. Было полное впечатление, что арабы приникали лицами к коврикам, исключительно чтобы заглянуть ей под юбку. Симулируя оживленность, Елка проводила нас в просторную комнату, устланную и обвешанную уже большими коврами, уставленную основательной, хоть и с завитушками мебелью. Джентльменский набор завершал большой поясной портрет раиса. Я мстительно покосился на Вувоса, дождался ответного взгляда и перекрестился на портрет.

Вувос сунул Елке конфеты и мрачно огляделся:

— Пить тут не принято?

— Как у нас в школе, — хмыкнула Елка. — Главное, чтоб не при родителях.

Она осмотрела при ясном дневном свете кипу и автомат Вувоса, подумала и предложила:

— А не прокатиться ли нам, мальчики, куда-нибудь?

— Вот именно, — подхватил Вувос.

Мы уже было встали, но тут в комнату вошел широко улыбающийся усатый красавец. Пришлось церемонно ручкаться, знакомиться и снова рассаживаться.

Друга звали Халиль. Он был нам рад. Он светился доброжелательностью.

Пообещал, что сейчас принесут кофе. Он был врачом. Лицо его было определенно мне знакомо. Откуда — я понял только когда выломился за рамки конкретного профессионального мышления. Это было кошачье лицо Петра Великого, вернее его помеси с собственным арапчонком.

Четыре улыбки разной ширины и сладости витали над коротконогим столиком с восточными сластями. Сквозь улыбку Елка осознавала, что для присутствующих здесь друзей будет все-таки, наверное, лучше дружить с ней порознь, к сожалению.

— Пожалуй, мы с мальчиками куда-нибудь подскочим поболтать, ну, в кафе куда-нибудь, а то мне здесь как-то неловко, да и всем тоже, — ласково сказала она Халилю.

— Леля, — укоризненно пропел Халиль, — ты снова за свое, да? Тебе не должно быть здесь неловко. Оставь эти стереотипы, пожалуйста. Все мы твои друзья, интеллигентные люди, значит нам приятно провести время друг с другом…

Пришлось пить кофе с кардамоном, закусывать приторной пахлавой и слушать захватывающие истории о студенческих похождениях Халиля с Ахматом во время их совместного обучения в холодной, но такой теплой, и застойной, но такой живой Москве.

Минут через сорок мы с Вувосом и Елкой стали переглядываться, решив, что дань хорошим манерам уже отдана и можно отвалить. Халиль же поглядывал на Елку, считая что нам пора.

И тут зазвонил телефон, словно единственный наш общий знакомый почувствовал свою нужность. Оторопел от такого совпадения и Халиль, который так восторженно орал в трубку приветствия Ахмату, что даже я морщился. Он сообщил, что счастлив иметь такого замечательного друга, как Леля, и считает себя до конца жизни обязанным за знакомство с такой замечательной девушкой.

Он так навязчиво благодарил за переданный через Лелю подарок, что мне даже стало интересно — что же это такое было. Наконец, Халиль торжествующе воскликнул:

— Нет ничего проще, друг! Ее незачем искать. Я просто передаю Леле трубку.

Елка пожала плечами, вопросительно алекнула и отозвалась, мол, привет, все хорошо, рада слышать, спасибо, как раз этой ночью тебя вспоминали, фу, пошляк, все вспоминали — Фимка приехал к Ленке, рассказывал про дохлых крыс и ларискино дерьмо в пробирочке — Фимка его привез в термосе… в каком термосе? а в таком же, как у тебя, то есть абсолютно в таком же — это вообще не твой?..

Наверное, надо было вырвать телефонный провод, а я смотрел на ловящего каждое Елкино слово Халиля и надеялся, что она все-таки соскочит с темы. Но Ахмату явно было не жаль телефонного времени.

— …ну, не знаю, говорит, что будет антивирус разрабатывать. Что, мол, вирус такой опасный, просто кошмар. Через несколько дней — полный Армагеддон! Я его, кстати, здесь видела. Не вирус, а Армагеддон. Это тут такой холм древний, Мегидо называется… Что? Да нет, Фимка сказал, что стоит ему термосом помахать, как правительство сразу ему лабораторию откроет… Ну, это ты у него уже сам спроси. Телефон? Секунду. Боря, какой у тебя телефон?..

Я, как зомби, пробормотал телефон и увидел напряженно-запоминающие глаза Халиля. Арафат с портрета напротив одобрительно взирал на нас. Вувос ерзал.

Елка положила трубку, Халиль тут же рассказал нам, как они с Ахматом долго стояли в длинной московской очереди за китайскими термосами и так замерзли, что из принципа уже взяли по два — больше, как это там говорили «в одни руки» не давали, но зато у них всегда был и горячий кофе, и горячий чай. И знаете, оба термоса привез.

Он вышел и вернулся с пресловутым термосом, прижимая его к груди, как Умница утром. Китаянка и Арафат обменялись загадочными восточными улыбками.

— Такой, да, Леля?

— Просто тот же самый, — провела опознание Елка.

— Ва-у! — фальшиво взвыл я. — Какой термос! Ну надо же, какая странная судьба — всю жизнь в России мечтать о таком, и теперь держать его в руках тут. Можно его подержать? Ничего, что я его открыл? Вот так пробка, умеют же китайцы делать термосы!

Термос, естественно, был пуст. Странно было бы получить от Халиля термос с вирусом. Однако, я продолжал восторгаться до тех пор, пока хозяин дома не заставил принять этот термос в дар. Зачем я это делал? Наверное, интуиция шепнула, что в начавшейся игре лишний термос может оказаться лишним козырем.

Вувос смотрел на меня тоскливо и презрительно, Елка — изумленно. В каком-то смысле термос был отступным за Елку. Я встал, поблагодарил за любезный прием, пожал руку:

— Будешь в окрестностях Маале-Адумим — звони…

Елка проводила нас до ворот в молчании и недоумении. В последний момент Вувос просунул в закрывающуюся калитку визитку и пригласил ее посмотреть скульптуры и картины.