Буратино по Высоцкому

Папань, ты глядь какие куколки!

А ноги – давняя мечта,

Бьют по паркету туфли-стукалки,

А попки – просто красота!

Ты, Карло, глянь, какие спиночки,

Сейчас закрыл их Арлекин

Но лучше нет, чем у Мальвиночки,

И в мире стан такой один.

На пуделя смотри, папань,

Прошу тебя, повыше встань,

И на Пьеро-паршивца глянь,

Он просто – дрянь!

Знай, я завидую Пьеро,

Что есть в штанах его «добро»,

Мальвина, глянь, к нему, как льнёт,

А мне, болванке, не везёт!»

«Меня послушай, Буратинушка,

Пока ты глупый и пустой!

Чтоб быть твоей женой Мальвинушке,

Ты ценен тем, что холостой!»

Маяковская репка!

В пол-репки солнц закат пылал,

скатился август в Лету,

Жара сплыла, сентябрь шагал,

в деревне было это.

Пригорок с репкою горбил

Тибетскою горою,

Дед матом бабку торопил:

«Тащи её с ботвою!»

Старухе репка не далась,

она уже на грани,

Работа вмиг у них свелась

к густой крестьянской брани.

Соседку старый пригласил,

с кем вёл он шуры-муры,

Но не хватило этих сил,

ботву измяли дуры.

Тут внучка с зятем подошла,

с манерами жучилы,

И лишь ухудшили дела,

сломав у «кошки» вилы.

Осталась репка бы в земле,

не будь того мальчишки,

Что первый парень на селе – дисплей,

модем и «мышка».

Он вмиг забрался в Интернет,

где правит модератор,

И через час уже с паллет

к ним съехал экскаватор.

Забудь слова: «Как у людей!»,

быть разум должен крепким —

Инет! И никаких гвоздей —

вот лозунг мой и репки!

Теремок

Мой дальний дядюшка из Того

от денег крупных занемог,

Его призвал посланец Бога,

и мне достался теремок.

Построен он на Пикадилли,

куда гулять и вас водили,

Там собирался жить и я,

но вреден Лондон для меня,

В деревне жил я серой мышкой,

не ведал слова: миллион,

Наследство, рента, Альбион,

знал о богатстве я не слишком.

Но, слава Богу, есть друзья,

кому доверил домик я.

Примчалась первою лягушка,

кто заслонил собой экран,

Тусовщица и «львица» Ксюшка,

устроить в доме балаган.

За ней приехал Борька-зайчик,

небезызвестный Березайчик,

И прихватил второй этаж,

чтоб там устроить эпатаж.

Пришло внезапно сообщенье:

взять третий хочет рыжий Лис,

Хитрее нет среди подлиз —

не будет дом без освещенья,

Хотя он на руки не чист.

но в нано он – «специалист».

Этаж четвёртый заграбастал

приятель моего дружка,

Что кепкой лет пятнадцать хвастал,

как волк степной, хотя с лужка!

И жили бы семьёй мы дружной,

не стали бы порой говеть,

Но слышен стал вдруг рёв натужный,

направил взор на нас Медведь.

Внезапно вылез из берлоги,

зрит с завистью издалека:

«Ах, вы не платите налоги?»,

и нет в помине теремка!

Сожаления весёлого гуляки

Дни и годы – лишь балы,

Девки, танцы и столы,

Головная боль и встречи,

Расставания и речи,

Домино и карты, пьянки,

До утра порой гулянки,

От жены своей рога —

Это жизни берега!

А забытые носки —

Жизни нашей колоски.

Но моя засохла нива

Оттого, что жил красиво…

Смеюсь над штампами…

Зафевралило, запуржило,

Завалентинило вконец,

Январь в тепле закоротило

На сотни тысяч мегагерц.

Февраль себе скерцо,

На мирозданье несмотря,

Откроет к Валентину дверцу,

Влюблённым карточки даря.

Закроют тучи просинь неба,

Метель дорожки заметёт,

Но ненадолго, как плацебо —

Прекрасный март уже грядёт.

Ослабнут крепкие морозы,

Увидим вновь букеты роз,

Коты изменят свои позы,

Кто до любви зимой дорос.

Мужчин замартит, в ком есть силы,

Пускай заснежена глава,

Они – самцы все до могилы,

Хотя и движутся едва.

Скорей февраль отдай концы,

Мужская похоть наготове,

Адама славные птенцы

Сгорают от кипящей крови!

Буратино от Лермонтова

Признайся, папа, тело – липа,

Во мне нет мозга или чипа, пустая голова!

А ты ведь славился когда-то,

Что резал из дубов солдата,

И ныне вся ума палата – о прибыли слова!

Ты заложил под чувства мину,

Люблю я трепетно Мальвину, ты про сучок забыл!

Теперь живу я импотентом,

Нет сольдо, бакса или цента,

И Карабас с меня проценты безжалостно слупил!

Пристрой мне что-нибудь без клея,

Тогда любить, как все сумею, воткни хоть карандаш!

Не будет он торчать без дела,

Владел Мальвиной бы всецело,

Писал бы им стихи я смело, не то, что Данте наш.

Дам Карабасу кучу лекций

Всадив десятка два инъекций в его богатый зад.

И будут куклы все, как кошки,

Меня испытывать немножко,

Не станет карандаш гармошкой, и в жизни будет лад!

Стихотворный целлюлит

Я – мужчина крепкий, пылкий,

Очень лёгок на подъём

Я у Музы на посылках,

А творим всегда вдвоём.

Нам на хлеб едва хватает,

Мясо – только в выходной,

Много денег Конь сжирает,

Но он мне, как брат родной.

Я готов с ним поделиться,

Хлеб последний свой отдам,

Как же здесь стихам не литься?

Всё – Пегасу и для дам!

Да простит меня, Читатель,

Что не видит книг моих,

Не работник я – мечтатель,

Мой обед – прекрасный стих!

Целлюлит в рублях не нужен —

Час свободный мой займёт,

Стих достойный мне на ужин

Очень даже подойдёт.

Не грусти, Поэт, без чая,

Для полёта скинь свой вес,

Муза пусть стихом встречает,

У неё свой интерес.

Тяжела ты, ночь поэта!

Вечер хмурый к дрёме клонит,

Ночь пустая и глуха,

И душа поэта стонет:

Вновь к утру он без стиха.

Кофе выпит, в банке пусто,

Нет заветного листа,

Рифма ломкая до хруста,

Вся банальна и проста.

Мысль хорошая не зреет,

От соседей слышен стук,

Между ног хозяйство преет —

Всё мешает действу рук.

Лак испорчен на паркете

От несвязанной ходьбы,

Дым хозяйский в туалете

Собирается в клубы.

Муза долго не приходит

Запылился венский стул,

По поэтам, верно, бродит

Или вновь взяла отгул.

Спит неверная супруга,

Храп сбивает пыль с ушей,

Воет наш герой белугой,

Вычищает плешь от вшей.

Ночь устала от безделья

И спешит встречать рассвет,

Нет в природе лучше зелья,

Чем признать, что не Поэт.

Хотел жениться бедный «Йорик»!

В моей душе страданья, муки,

Внутри от чувств я пересох,

Себя отдать желаю в руки,

Пока мой имидж так высок.

Согласен мужем быть Лолиты,

Собчак, прошу, не предлагать,

Её все шуточки избиты,

И очень любит Ксюша лгать.

Борисовна совсем больная,

Максим, похоже, замотал,

Она душою мне родная,

Но мне не влезть на пьедестал.

Быть мужем не желаю старой,

Пусть и богатой, как Роман,

Годится в жёны мне Ротару,

Но там с любовником – туман.

Эх, Настеньку бы Волочкову —

Ей показал бы пару па!

Но как связать судьбу с «очковой»,

Вдруг в жизни хамка и глупа?

Присматривался к Матвиенко

О прошлом годе, по зиме,

Но отказал я Тимошенко —

С косой блондинка и в тюрьме!

Свела с ума грудь Семенович,

Хотел к ней голову прижать,

Но понял, я – не Абрамович,

Её накладно содержать.

Жизнь прожигаю вхолостую,

К любви могу совсем остыть,

Хочу в отпуск!

Ласкает август ярким солнцем,

А я тружусь здесь, как Сизиф,

Умчаться в Канны бы гасконцем,

Иль улететь туда, как гриф…

На отмель брошу смело «кости»,

«Кипридом» выйду из воды,

На берег завалюсь от злости,

Что там все заняты ряды.

Живот худой спалив на солнце,

Я к немцам закажу билет

На гонки мировые в Монце,

Народ где страстью перегрет!

Я графом сяду в поезд-литер,

Проеду Альпы, как барон,

И попаду в… любимый Питер —

Как жаль, закончился мой сон!

Чей это был чемодан?

Уходит осень золотая,

Меня оставив одного.

Без солнца, женщин – нет мне рая,

Без них не надо ничего.

О Риме все мои мечтанья,

Душе по нраву и Милан.

Их посетить не в состоянье —

Мешает трудовой карман.

Его наполнить весь валютой

Пообещал известный Греф —

Горжусь я им, как царь Малютой,

Ведь Герман мой – кредитный лев!

И займов я не брал доселе,

Жил за наличные всегда,

Держал получку на прицеле,

Сводил концы не без труда.

Я ныне холост и без тёщи,

Свободой дышит моя грудь,

И хоть бюджет довольно тощий,

Решил махнуть куда-нибудь.

Жаль, выбор очень неширокий —

Египет, Турция и Крит,

Для туров этих сжаты сроки —

Но в десять дней спина сгорит.

Остановился на Хургаде,

На чартер куплен мной билет,

Там буду в первой я декаде —

Светило, море, тёщи нет!

Дай Боже, чтобы не сорвалась

Моя поездка на юга —

Душа от счастья в небо рвалась,

Прочь из России, где снега!

Но все мечты накрыло тучей,

И превратило в пух и прах —

Вмешался в планы мистер Случай —

Война в Египте, жуть и страх!

Прощай желанная Хургада,

Мечта из сердца прочь летит!

Скорее в кассу для возврата

Билетов, взятых мной в кредит!

Встречай туриста из «полёта»,

Мой Пулковский аэропорт,

Избавь меня от Грефа гнёта —

Не полетит в Египет борт!

Какой ты шумный, суетливый,

Кругом полно очередей,

По залу я хожу счастливый

Средь улетающих людей!

Комфортно мне тут и уютно,

Бросаю взгляды на табло

И на багаж в углу безлюдном,

Куда случайно занесло…

Проходит время, солнце ниже,

Объявлен чартер на Милан,

И к багажу я стал поближе,

Вдруг прыгнул в руку чемодан.

Не помню я, как очутился

С ним на стоянке у авто,

Где чемодан легко раскрылся,

И где не видел «нас» никто.

Прощай Египет и Хургада,

Встречай невиданный Милан!

Я заживу теперь богато,

Ведь денег – полный чемодан!

Как стал владельцем чемодана,

Ответить точно не берусь,

Кто бедным стал вдруг так нежданно?

Кто был богатым? Что за гусь?

Хочу признанья! Срочно!

О, сколько в жизни пьедесталов

Я понастроил для других!

Но мне дипломов не хватало,

Наводку дайте мне на них!

Готов платить любые баксы,

Мне наплевать на цены-таксы,

Готов купить их за рубли —

Скорей, пока не увели!

Пусть на бумаге будут тонкой,

Печать с орлом, красивый штамп,

Чтоб мог гордиться в свете рамп —

За всё плачу монетой звонкой!

Подкиньте адрес, шлите счёт,

«Диплом» мне нужен и почёт!

Я Вас хочу…

Я Вас хочу, хоть прока в этом мало,

Хотенье съехало повыше ног,

И там оно Эльбрусом заторчало,

Но в Вашу впадину попасть не смог.

И пусть пример такой Вам не наука,

Найдёте Вы ещё, кто Вам милей,

С кем покоренье «гор» не станет скукой,

Кто не боится жизненных «граблей»!

Я – президент!

Решил покинуть нашу Думу

Имея пепел на висках.

Поеду, братцы, в Каракумы

Лечить харизму на песках.

Главу поправлю ночью хладной,

Избавлюсь там от страсти жадной,

Корысть зарою всю в песок

(С ней в Думе был не одинок!),

Себе придумал упражненье,

Как славный имидж свой поднять.

Чтоб я народ сумел понять,

Который в тяжком положенье,

Все обещанья позабыть,

И мне Спасителем прослыть!

Моделей брошу в Златоглавой,

Помощников в аренду сдам,

И распрощаюсь с прежней славой

На полигоне Тюратам.

Отряд покинув лизоблюдов,

Езду освою на верблюдах,

Войдут шакалы в мой конвой,

Весь мир теперь передо мной —

От Каспия и до Алтая,

Пешком к шаманам я пойду,

У них я буду на виду,

Надежды горние питая.

Там стану духом я высок,

Очистит ауру Восток.

Когда пройду огни и воды,

О Думе заскучаю вновь,

Она – надежда и свобода

«И жизнь и слёзы, и любовь».

Я устремлюсь к Первопрестольной,

Собой и жизнию довольный

Предельно ускоряя бег,

Где коротать смогу свой век.

Куплю вновь кресло депутата,

Вступлю в «семейный дружный» клан,

С партийной кличкою Шаман,

Добьюсь обманом результатов.

Собой представлю прецедент —

Поэт великий – президент!

Я – великий поэт и без музы

Я отчаялся встретиться с музой,

Не приходит шалунья ко мне —

Не пою, как Энрико Карузо,

Не пишу я свою «Шаганэ».

Оды рифмой плету «безобразной»,

За шедевры их сайт признаёт —

Стало это болезнью заразной,

Но никто за «нескладность» не бьёт.

Ритм стиха хуже рваной штанины,

Ударенья в словах невпопад,

Покоряю легко все вершины,

Наблюдаю с горы звездопад.

Я ошибки легко допускаю,

Чем ввожу всю грамматику в шок,

А перо я в болото макаю,

В рейтинг лезет мой каждый стишок.

Так зачем мне какая-то муза?

Пусть гостит у поэтов она —

Для карманов дырявых – обуза,

Мне такая печаль не нужна!