Редактор и поэт
Однажды летом на лугу
Баран с кручёными рогами
В отаре вызвал вдруг «пургу»
Своими дивными стихами.
Овечке каждой посвящал
Он оды с чудными словами,
Но больше их не навещал:
Заняться «нужными» делами.
Забыв о важности потомства
Жевал слова взамен травы,
Но, не терпя то вероломство,
Его послали все на «Вы».
Стихи строчил набором слов,
Как «Зингер», швейная машинка,
А с критиками был суров,
Боясь – ему подложат «свинку».
Своих советчиков бодал,
И дорожил трудом убогим
Его в издательство отдал
К владельцам косолапым строгим.
Редактор, опытный медведь,
Прочёл стихи без наслажденья,
И начал гневно вдруг реветь:
«А где стихи, произведенья?
Где здесь приятный слуху слог
И смысл большой для пониманья,
Где стройность милых сердцу строк,
Писала чем глава баранья?»
Баран не мог стерпеть отказ,
Рога нацелил прямо в Мишку,
А тот, сверкая злостью глаз,
Сказал в ответ: «Зарвались слишком!
Сверните вирши хоть в рулон,
Бараньим рогом в них упритесь,
Да будьте трижды Вы – муфлон,
Но вот в поэты не годитесь!»
Мораль сей басни такова:
Вплетая смысл в стихи и оды,
Рифмуйте нужные слова,
Но не красивости в угоду!
Кто важней?
Дверь затеяла с Окном
Спор великосветский:
«Кто важнее перед сном
В комнате недетской?»
«Я открыта пред женой
И впущу супруга,
Становлюсь на ночь стеной
И щитом досуга!»
«Ты впускаешь, спору нет,
Рада вся семья!
Но любовника чуть свет
Выпускаю я!»
Басня о пиявке
В стране поэтов завелась «пиявка»,
Любила кровь у рифмачей пускать,
У тех, чьи вирши, как в носу козявка,
Кто не умел стихами слух ласкать.
Иные пострадали от укусов
Пиявки ловкой словно рыба-вьюн,
Как белые бежали от зулусов,
Так графоманы прятались в гальюн.
В итоге оды пахли «ароматом»,
Присущим графоманам от сохи,
Чей лексикон на уровне примата,
Кто принимает блуд свой за стихи.
«Диагноз» этот при любом старанье
Не выправит без боли графоман,
Поможет рифмачу кровопусканье,
А терапия лести – лишь обман.
Ценить пиявку надо озорную,
К ней проявляя искренне любовь —
Она пускает с пользою дурную
В иных поэтах спёкшуюся кровь.
Колесо и палка
Скрипело тихо Колесо:
«Как мне себя безумно жалко,
Подумать только, что в серсо
Мной тупо управляет палка!
Я на себе тащу весь мир,
Зачахнет быстро без вращенья,
Мне благодарен пассажир —
Со мной легко перемещенье!»
Устала палка слушать скрип:
«Кому прогресс с тобою нужен?
Ты – человечества полип,
Твой кругозор до тропки сужен!
Себя ты ценишь высоко,
Не едет без тебя «каталка»,
Но тормозить тебя легко,
Когда влетает в спицы палка!»
* * *
Вот так иные пародисты
По палкам лишь специалисты!
Кукушка и соловей
[Известная певица леса,
Кукушка, горе-поэтесса
Увидела среди ветвей,
Как чистит перья соловей:
«Могу ли я, Орфей крылатый,
Петь научиться так, как ты?»
«Бог дал мне трель и тембр богатый,
И голос дивной чистоты!
Игра всех трелей – лишь по нотам,
Так правильней звучит мотив,
Желательно по всем частотам,
Чтоб в каждой песне – креатив!»
Кукушка, пёстрая блондинка,
Вдруг зашаталась на суку:
«Зачем мне новая пластинка?
Народ проглотит и «Ку-ку»!
* * *
Проста мораль сего стиха:
Коль не писать у Вас нет мочи,
И Вы кропаете все ночи —
Берите в гуру петуха!
Мост и Река
Вздыбился мост над рекою державной,
Местом прогулок служил для людей,
Мнил он себя переправою главной:
«Помнит спина моя видных вождей!
Я выше вод, убегающих в море,
Мне не страшны половодье и лёд!
В вечность открыл путь великой «Авроре»,
Чкалов свершил подо мною полёт!»
«Хвалишься много собой, чугунина!
Но не бывает без дыма огня! —
Молвила скромно зазнайке стремнина —
Что бы ты значил, хвастун, без меня?»
Басни мораль ослепительней света:
Критик – балласт без творений Поэта!
Огонь и Река
Огонь костра хвалился у Реки:
«Я – всемогущ, способен сжечь планету,
Могу легко взорваться от чеки
И осветить весь космос ярким светом!»
Река устала слушать похвальбу:
«Ты о себе, Огонь, большого мненья,
Со слабыми легко вести борьбу,
Так испытай сейчас моё волненье!»
Река нагнала на костёр волну,
Погас Огонь, как солнце на закате.
Мораль проста – хвастун пойдёт ко дну,
Когда купается в фальшивом злате!
Огонь и Дым…
Пылал костёр Огнём игривым,
А сизый Дым парил над ним
И тоном наущал хвастливым:
«Хоть ты и ярок, но раним.
Твоё тепло в мороз – отрада,
Но ты губителен в лесах.
Хоть я – твоё с рожденья чадо,
Но я летаю в небесах!
Я – туч земное отраженье,
Могу встречаться со звездой,
Увижу сверху пораженье,
Когда тебя зальют водой!»
Услышав речи краснобая,
Калошу пнул в сердцах Огонь,
И закоптила та играя,
И полетела в воздух вонь.
Поправ законы все земные,
Летает копоть над огнём.
Вот так и критики иные:
«Мы этой вонью всех пригнём!»
Орёл и Ворона
Ворона, хозяйка различных помоек,
Открытую зависть скрывать не смогла,
Порыв её страстный был ярок и стоек —
Она заклевать возмечтала Орла.
Однажды взлетела до горной вершины,
Чтоб там разорить незаметно гнездо,
Орлица, её ободрав до плешины —
Столкнула к подножью приёмом дзюдо!
Увидев Орла над заснеженным пиком,
Бесилась плешивая птица со зла,
Не в силах подняться в полёте великом,
Лишь клювом стучала по тени Орла!
Перо и Стул
Хвалилось стихами поэта Перо:
«Весь мир восхищают мои выкрутасы,
Свиваю из строчек творенья хитро,
Что так не сплетут никакие пегасы!
Походка красива, хоть сзади читай —
Талантливо мною написаны строки!
Меня мир копирует, даже Китай
В металл воплощает в короткие сроки!»
Устал венский Стул от такой похвальбы,
Придвинулся скромно к столу виршеплёта:
«Мы оба с тобою – поэта рабы,
Не ведаем страстной любви и полёта!
Чего бы ты стоило, друг, без чернил? —
В гусином пере – нет ни грамма пиропа!
Поэт не тобою шедевры гранил,
Основа их – стул и чугунная попа!»
Плешина и Шевелюра
Хвалилась громко Плешь пред Шевелюрой:
«Я – верный признак острого ума,
На мне рубец сверкает каннелюрой,
То след фуражки блещет, как кайма!
Я экономлю много на шампуне,
Не красит перхоть тёмный воротник,
В цирюльне я не трачу время втуне,
И в темноте сияю, как ночник!»
«Ты ныне выглядишь, Плешина, стильно,
Твой глянец виден всем издалека,
Но твой хозяин мыслит меркантильно —
Удавится он ради пятака!
Неведома романтика такому,
Его во всём преследует расчёт,
Он духом не приблизится к Крамскому,
И музу никогда не увлечёт!»
Владеть хотите словесами? —
Не расставайтесь с волосами!
Редактор и поэт
Однажды летом на лугу
Баран с кручёными рогами
В отаре вызвал вдруг «пургу»
Своими дивными стихами.
Овечке каждой посвящал
Он оды с чудными словами,
Но больше их не навещал:
Заняться «нужными» делами.
Забыв о важности потомства
Жевал слова взамен травы,
Но, не терпя то вероломство,
Его послали все на «Вы».
Стихи строчил набором слов,
Как «Зингер», швейная машинка,
А с критиками был суров,
Боясь – ему подложат «свинку».
Своих советчиков бодал,
И дорожил трудом убогим
Его в издательство отдал
К владельцам косолапым строгим.
Редактор, опытный медведь,
Прочёл стихи без наслажденья,
И начал гневно вдруг реветь:
«А где стихи, произведенья?
Где здесь приятный слуху слог
И смысл большой для пониманья,
Где стройность милых сердцу строк,
Писала чем глава баранья?»
Баран не мог стерпеть отказ,
Рога нацелил прямо в Мишку,
А тот, сверкая злостью глаз,
Сказал в ответ: «Зарвались слишком!
Сверните вирши хоть в рулон,
Бараньим рогом в них упритесь,
Да будьте трижды Вы – муфлон,
Но вот в поэты не годитесь!»
Мораль сей басни такова:
Вплетая смысл в стихи и оды,
Рифмуйте нужные слова,
Но не красивости в угоду!
Червяк и стихи
От скуки надумал червяк дождевой
К стихам приобщиться всем телом,
Их смысл пропускал сквозь канат свой живой
И ЭТИМ писал он на белом.
Друзьям объяснял, что он пишет душой,
И с запахом строки – от Бога!
А втайне делился обидой со вшой:
«От них задолбала изжога!»
Enter и Delete
Клавиша Enter хвалилась Поэту:
«Слов не пишу, но не в этом вся суть!
Я представляю творения свету,
Вашим стихам открываю я путь!
Пользу мою не признать – это глупо,
Важность моя – в королевском щелчке,
Лесть Вы, Поэт, выражаете скупо,
Я же всегда на крылатом коньке!»
«Каждая буква имеет значенье,
И перед ними в поклоне глава!
Каждая клавиша на попеченье,
Разве без них создаются слова?
Я за стихи перед миром в ответе!» —
Сразу легко возразил ей пиит.
«Не нахожу я таланта в Поэте!»
Клацнула кнопка с названьем Delete…
* * *
Цензоры так поступают порою,
Тем ублажая жестокий каприз!
Должен Поэт быть подобен герою,
Чтобы компьютер навек не завис!
Эпиграмма и Шедевр
Желала Парнас покорить Эпиграмма,
Шедевр норовила забрызгать слюной:
«В тебе гениальности меньше, чем хлама,
Не сможешь накрыть мир культурный волной!
Колю я, как шилом, и жгу огнемётом,
Строка у меня, словно Феба стрела,
Мной битый поэт расстаётся с полётом,
Визжит, что я режу стихи, как пила!»
Шедевр уникальный, обласканный славой,
Взглянул на особу сию свысока:
«Ты блещешь неумно и часто отравой,
Цена твоих строк – дух ночного горшка!
Тебе до Парнаса, как вше до Китая,
Никто не увидит твой бег и ходьбу,
Тебя сплюнут на пол, почти не читая,
Чтоб в гору не лезла на чьём-то горбу!»
Интрига
Два банана – в школе двойка,
В каждом может быть интрига —
Ты один банан раскрой-ка,
И узнаешь слово «фига»!
День рождения Чёртовой бабушки
Пришёл великий день рожденья
Известный на крещёный мир —
Пишу сейчас ей посвященье,
Хоть я не бес и не вампир.
Но с внуком я её желаю
Совсем поверхностно дружить —
Мне не грозит дорога к раю,
Не смог я по-поповски жить.
Её великая заслуга —
Не забывать простых людей,
Их принимать, как детства друга,
Когда к ней шлёт других злодей.
Их обласкает, не замучит,
И даст им мысленно совет,
Их жизни на Земле обучит,
Во тьме покажет Бога свет.
Дар от Всевышнего шлифуя,
Заставит, как брильянт, сверкнуть,
Заблудших в темя поцелует,
На истинный наставит путь.
И пусть пошлёт к ней умолённый,
Пойду я с радостью туда,
Вернусь же вновь я озарённый,
С ней встреча умным – не беда!
Её поздравить не зазорно,
Я не испытываю страх —
Влиянье старой благотворно,
Читатель зрит в моих стихах.
* * *
Прими, бабуля, поздравленье,
Достойна ты чудесных строк,
Пусть будет добрым день рожденья —
Свою хвалу тебе изрёк!
13 апреля 2012 года, пятница
Возьмите всё!
Я заброшу жизнь пустую,
Бедным-нищим всю раздам,
Забирайте подчистую,
Пусть на пользу будет вам!
Всё возьмите: годы, званья,
Мной воспетые долги,
Съешьте тело, как пираньи,
На десерт – мои мозги!
Отдаю медаль, дипломы,
От Кремля мне данный гран,
Всё возьмите, костоломы,
Лишь оставьте мне талант!
Я берёг его к полётам
К звёздам дальним в мир иной,
Надиктую стихоплётам
Всё написанное мной.
До и после свадьбы. Два в одном
Я Вас люблю, желаю быть любимым,
За чувства Ваши всё готов отдать,
«В глазах твоих я был неотразимым,
Умел в любовь взаимную играть»,
Навеки с Вами стать хочу счастливым,
Замените любовницу и мать!
«Твоими ласками я был томимым,
Устал теперь, как после битвы рать».
Не обещаю горы золотые,
Но в роскоши утонете моей,
«Вы с матерью довольно непростые,
Не помню в жизни без скандалов дней»,
Вы с мамой для меня уже святые,
Нет в окруженье никого родней,
«Похожи вы, как сапоги литые,
Вы обе – сорняки одних корней!»
Вы – женщин идеал и совершенство,
И образец чудесной красоты,
«Мужское потерял в семье главенство,
Разбила властью все мои плоты»,
Быть рядом с Вами – райское блаженство,
Вы – женщина возвышенной мечты!
«Я в адвокатское иду агентство,
И разведусь с тобой, как хочешь ты!»
ДПС и переход…
«Куда идёте беспардонно?
Для вас, «Козлов», есть переход!»
«О! Стала вежливость законной!
По имени зовут народ!»
Жечь глаголом
Позвонил, договорился,
Встретил, обнял и увлёк,
Натрепался и напился,
Отключился, замер, лёг.
Пробудился и помылся,
Похмелился и поел,
Закурил, вздохнул, спустился,
Подождал, подъехал, сел.
Золотые червонцы осени
Осень припёрлась, как храм, золотая,
Ветер сметает червонцы с ветвей,
Лес потемнел, ливни долго глотая,
К югу вновь двинутся стаи гусей.
Осень красива своей непогодой,
Самое время для дачных воров!
Двери в домах без «сигналки» и кодов,
Всё для бомжей здесь: и пища, и кров!
Осень чудесна, для них – не чужая,
Кормит и поит «ночных слесарей»,
Им «отстегнёт» она часть урожая,
Хоть те живут, как на грядках пырей.
Осень – прекрасное время охоты,
Птицам съедобным придёт здесь каюк,
Кто поумней, улетят до субботы —
В будни стремятся слинять все на юг.
Жулики севера гонятся следом,
Там для обманов открылся сезон,
Но отдыхающим стиль сей неведом,
Осень – подарок «любителям зон»!