304
Сына Эдипа прогнала афинская стража,
Вновь воцарилась в священных местах тишина,
Ликом старик потемнел, словно пепел и сажа,
Ибо тяжёлой казалась изгою вина.
Молвил Тесей: «Предлагаю поехать в Афины,
Ты с дочерьми будешь жить у меня во дворце!»
Стали светлеть у Эдипа на лике морщины:
«Мало, властитель, ты знаешь о старом слепце!
305
Не торопись приглашать за высокие стены,
Выслушай, добрый властитель, безумца сейчас!
Не для ушей Антигоны и юной Исмены
Должен вести об ужасной судьбе свой рассказ!»
Славный Тесей и слепец отошли от дороги,
Уединившись под сенью раскидистых лип.
Вновь свою страшную жизнь пережил в монологе
Самый известный страдалец Эллады Эдип:
306
«Годы правленья летели, как быстрые лани,
Крепкими стали и Фивы, и власть, и семья!
Люди привыкли к моей охраняющей длани —
Видели ясно они улучшенье житья!
Горе внезапно пришло под Фиванские стены,
Камнем Сизифа скатилось с невиданных гор,
В городе к худшему стали видны перемены —
Распространялся в столице невиданный мор.
307
Замертво падали люди во время движенья,
Долго не гасли огни погребальных костров,
Денно и нощно велись ритуалы сожженья…
Вскоре на Фивы спустился чадящий покров.
Невыносимыми были народа страданья,
Не пощадил населенье жестокий Танат!
Стали тревожить мне душу и разум терзанья:
Думал я: «Кто же в несчастье таком виноват?»
308
Брата супруги, Креонта, отправил я вскоре
В Дельфы спросить, в чём причина несчастий и бед.
«Стрелы великого бога приносят нам горе —
Не отомщён мёртвый Лай!» – дал оракул ответ.
«Надо найти обязательно цареубийцу!» —
Так я решил, приглашая на площадь народ:
«Помнит ли кто-то из вас, горожане, возницу,
С кем совершил убиенный последний поход?»
309
«В городе нашем Тиресий! – послышались крики. —
Этот провидец расскажет всю правду тебе!
Пусть и безглазый, но зорко увидит улики,
Даст он ответ, уступая народной мольбе!»
Я повелел пригласить ясновидца к собранью,
Чтоб он поведал толпе о виновнике бед —
Кто или что послужило толчком к вымиранью,
И указал нам злодея таинственный след…
310
«Добрый Тиресий, известна ль тебе эта тайна:
Как и за что умерщвлён престарелый тиран?
Было ль исполнено зло совершенно случайно,
Или в неравном бою поражён ветеран?»
«Знаю, Эдип, кто отправил порочного Лая
Лёгким ударом шеста в беспощадный Аид!
Но не скажу! Ждёт судьба впереди его злая —
Мойрами узел тугой и запутанный свит».
311
Больше не стал говорить прорицатель об этом,
Молча направился в сторону крепких ворот.
«Я бы хотел, чтобы ты поделился советом —
Требует правды истерзанный мором народ!
Я накажу негодяя невиданной карой:
Крова лишу и оставлю без капли воды,
Станет по миру бродить, словно пыль за отарой,
В поисках долгих ночлега, огня и еды!»
312
«Не заставляй, властелин, говорить об ужасном,
То, что я знаю, для целого мира секрет!
Просьба людей будет делом пустым и напрасным!
Знаешь о том ты не меньше меня!» – был ответ.
«Стой же, Тиресий! Будет честен с фиванским народом,
Не уходи от ответа, слепец, как лиса!
Родину предал и к старости стал сумасбродом,
Или не слышишь несчастных людей голоса?»
313
«Зрячий, ты слеп! Но тебе я открою глазницы:
Ищешь себя, и тобою убит царь-отец!
Помнишь ли ты быстрый бег по тропе колесницы,
Как старика, отбиваясь, ударил юнец?»
Вмиг появилось в глазах давней сцены виденье,
Разве отца в колеснице убил я шестом?
Окаменело могучее тело в мгновенье:
«Лжёшь ты, Тиресий – тот был в одеянье простом…»